Сергей Кара-Мурза
Основание для компромисса
Информационное агентство «Росбалт» организовало цикл дебатов по общей теме «Проекты для России». Кто-то делает доклад, десяток приглашенных экспертов его обсуждают, а в зале сидят представители прессы. Дело хорошее, давно назрела потребность в том, чтобы послушать альтернативные проекты, глядя их авторам в лицо и имея возможность задать жесткие вопросы. Маленький шажок к этому сделан, хотя пока что в чисто журналистском формате – попробуй изложи проект для России за 15 минут.
Презентация первого проекта состоялась 16 декабря 2004 г. Секретарь по идеологии федерального политсовета СПС Л.Гозман сделал доклад «Либеральный империализм». Такую роль в мире предлагают нашей святой Руси соратники Немцова и Березовского.
Второй доклад предложили сделать мне, и я условно назвал его «Новый советский проект». Дебаты состоялись 3 февраля, я постарался втиснуть в краткое выступление главный смысл. Большие системы, из которых складывается жизнеустройство народа и страны, вырастают исторически. Речь идет о производстве, транспорте, армии, здравоохранении, жилищном хозяйстве и пр. В советское время эти главные системы обрели такой вид, при котором страна была надежно защищена от главных опасностей, а народ от главных источников массовых страданий. Народ мог жить и прирастать – в реальных трудных условиях холодной войны.
Это было большим достижением на историческом пути России, в создании больших систем советского типа было много блестящих находок и открытий. После нынешнего кризиса мы неизбежно восстановим эти системы – в главном, а не в мелочах. Но, взяв главное, мы эти системы изменим так, чтобы они соответствовали новой обстановке и новым потребностям. Порожденные вынужденным «казарменным» бытом 30-50-х годов стеснения и неудобства возрождать нет нужды (если Чубайс и Греф нас не разорят настолько, что снова начнем с сохи и лучины). Поэтому проект будет и советским, и новым.
Но здесь я хочу сказать не о проекте, а о комментариях и вопросах, которые он вызвал. Все они полезны и нужны для работы над проектом. Меня удивило, что доклад восприняла благосклонно даже пресса, представленная почти исключительно молодыми журналистами. Начиная свое антисоветское выступление, Л.Гозман с горечью заметил, что он, похоже, в этом зале оказывается единственным принципиальным противником советского строя. Наверное, преувеличил, взыграло в нем лирическое чувство одинокого бойца. Но, с другой стороны, никто не крикнул ему из толпы, на манер Тараса Бульбы: «Ты не один! Мы слышим тебя, товарищ Гозман!»
Его взгляды оказались несовместимы с моими по сути. Он готов был согласиться с моим докладом в деталях – мол, то-то и то-то было в советском строе сделано неплохо, а в целом он систему отвергает. Я же, наоборот, утверждал, что многие конкретные устроения надо было менять, они были созданы под давлением тяжелых обстоятельств момента, а обстоятельства эти давно ушли в прошлое. А вот советский подход к созданию больших технических систем или общественных институтов, критерии отбора их форм – замечательное достижение русской культуры, продукт долгой истории России. И сказывается это на всем, куда ни кинь взгляд – от устройства Единой энергетической системы или теплоснабжения до автомата Калашникова или детского сада. Вот эти-то принципы и эти критерии нам нельзя потерять.
Объясняя причины своего принципиального отрицания того строя, при котором страна могла жить и развиваться (это он признает), Л.Гозман помянул известные трагические моменты нашей истории – ГУЛАГ, жертвы войны. Поразительно, но уроки последних 15 лет как будто пошли для него насмарку. Та же безумная риторика времен Горбачева. А ведь уже мало кто не видит, что антисталинская кампания конца 80-х годов была крайне недобросовестной и нанесла обществу большой вред. В той кампании не было ни мудрости, ни разумной критики, сложные проблемы нашей истории так принижались и оглуплялись, что мы отвыкли ставить вопросы хотя бы самим себе.
Неважно даже, что созданная либеральными идеологами картина репрессий была ложной. Нам навязали самоубийственную установку. Ее можно выразить такой аналогией: дети узнают, что построенный покойными родителями дом обошелся родителям очень дорого - и на этом основании решают этот дом сжечь. Ведь общественный строй - это дом народа, строительство и защита этого дома стоили много пота и крови нашим отцам и дедам. И теперь этот дом, за который они отдали свою кровь, дети сжигают именно как искупление этой крови. Мне кажется, это чудовищная глупость, на грани безумия. Можно ли представить себя хотя бы одного из миллиарда католиков, который стал бы призывать разрушить христианские соборы и костелы из-за того, что существовала инквизиция?
Гозман политик, с ним спорить бесполезно, но молодые-то должны задуматься – и об этой установке, и о сути проблемы. Ведь те репрессии – это кровавые схватки гражданской войны, уже в стане «красных». Это происходило во всех больших революциях – они «пожирали своих детей». В 1937-38 гг. произошло избиение революционеров-западников, в котором пострадало и множество невинных людей. Но, изучая 15 лет слова и дела антисоветских либералов, приходишь к выводу, что вовсе не невинная кровь их мучает. Ненависть в них клокочет потому, что тогда «не их взяла», то-то они сегодня на нас отыгрываются. Не лично о Гозмане я говорю, я его не знаю, а вот политическая линия СПС – это спекуляция на крови.
Молодым надо вспомнить тот трагический факт, что репрессии получали массовую поддержку, которую невозможно было ни организовать, ни имитировать. Репрессии были прямо связаны с надвигавшейся большой войной и были частью превращения нашего "казарменного социализма" в "окопный". А их нам представляют как каприз тирана! Неужели эта тупость присуща всему СПС?
Репрессии - результат сложного процесса, в котором сталкивались разные течения. Это вовсе не была машина, действующая по нажатию кнопки из какого-то кабинета. Ведь тот работник НКВД, который посылал на расстрел «бывших работников НКВД за незаконные аресты», назавтра сам отдавал приказ о незаконном аресте - прекрасно зная, чем ему это грозит послезавтра.
И не надо бы нашим либералам-западникам вообще поднимать тему репрессий. Ведь тогда, в 30-е годы, Запад нуждался в СССР, чтобы заслониться советскими солдатами от Гитлера. И виднейшие представители западной либеральной интеллигенции не только поддерживали эти репрессии, но и явились в СССР, чтобы засвидетельствовать их законность. Я читал книгу Лиона Фейхтвангера «Москва. 1937». От родных я имел иную информацию о судебных процессах 1937 г., и то книга произвела на меня впечатление. Даже в 1952 г. Ж.П.Сартр писал о Н.И.Бухарине: «Бухарин – конспиратор и изменник, который униженно признался в своей измене революции, гнилой член революционного коллектива». Разве Гозман в тот момент был бы не с Фейхтвангером и Сартром, не с Аграновым и Уншлихтом?
Да и войну помянул Гозман странно и нелогично: какой, мол, смысл было нам терять в войне 26 миллионов жизней, если Германия потеряла всего 10 миллионов и потерпела поражение. Как либерал, он поражение СССР посчитал бы благом, а как рыночник недоволен – лучше бы нам было потерять 15 миллионов и сдаться немцам. И людей бы сэкономили, и баварское пиво пили. Представляете во время войны Леонида Гозмана вместо маршала Жукова?
После обвинения в избыточной потере солдат (о подтасовках помолчим) Гозман, вопреки логике, упрекнул советскую власть в том, что СССР стал вооружаться - «зачем эти никому не нужные танки и ракеты!» Вот тебе раз. Сначала обругал маршалов за то, что они теряют солдат, вместо того чтобы пустить в дело хорошие танки и ракеты. Потом, через запятую, обвинил тех же маршалов, которые на случай войны (и для ее предотвращения) наладили производство хороших танков и ракет. Вот такие у нас мыслители-империалисты!
С высот военной стратегии идеолог СПС вдруг спустился на бытовой уровень. При советском строе было плохо людям жить потому, что в Европе все лучше – в смысле бытовых удобств. Допустим даже, что это так (хотя, на мой взгляд, это утверждение как-то по-детски глуповато). Вопрос-то в другом: откуда следует, что если мы позволим Гайдару и Чубайсу сломать советскую систему хозяйства, у нас в стране станет больше бытовых удобств? Это не следовало ни из каких разумных предположений. Ну ладно, в 1991-1992 гг. люди увлеклись – нить в прошлое порву, свежий ветер над полями пролетел, то да сё! Но теперь-то, когда скоро уж 20 лет реформе стукнет, нельзя же не протереть глаза.
Эта песенка про удобство и богатство Запада, которые к нам должны были свалиться в результате приватизации, сегодня выглядит просто нелепой. Даже не верится, что это всерьез. Страну расчленили, народ вымирает почти на миллион человек в год, бандиты захватывают школы – а нам говорят, что реформа прекрасна, потому что импортные унитазы удобны. Да российские либералы начала ХХ века, наверное, рвут на себе волосы на том свете, слыша такие речи своих духовных потомков. Верно сказано: они сеяли зубы дракона, а собрали урожай блох.
Неужели в СПС не нашли на должность главного идеолога кого-нибудь поделикатнее Гозмана? Вот, он, оказывается, не может принять советский строй потому, что «еврохимчистка» лучше советской химчистки. Что такое, чем же лучше? А тем, что раз «евро», значит чистит хорошо, не оставляя пятен. Пример явно неудачный, в советской химчистке применялись те же растворители, что и на Западе, и та же самая технология – везде одинаково примитивная (или, если хотите, одинаково продвинутая). Но пришла к власти братва из СПС, и наши химчистки разорила. За первые 10 лет реформы их сеть в РФ сократилась почти в 5 раз. Проблема пятен отпала сама собой.
Конечно, химчистку Гозман приплел, как метафору. На большее у него воображения не хватило, но смысл понятен. При этом он читал тезисы моего доклада, и там прямо сказано об этой проблеме: «Жесткость заданного в СССР образа жизни была унаследована от длительной жизни в мобилизационных условиях (общинная деревня, а затем «казарменный социализм»). Сконцентрированный на идее «сокращения страданий», советский строй авторитарными способами нормировал «структуру потребностей». Новый советский проект будет выполняться уже людьми сложного городского общества, с пониманием той роли, которую играет в жизни общества разнообразие. Спектр морально оправданных потребностей будет не просто расширен, он станет регулироваться гораздо более гибкими нормами».
Я обратил его внимание на это место: для вас, мол, при новом советском строе будут сохранены еврохимчистки. Он встрепенулся: «Где вы их возьмете?» Я отвечаю: «Специально за золото купим, чтобы вы не страдали. В лаптях будем для этого ходить». Он возмутился: «А почему же раньше не покупали?» Вообще-то и раньше покупали, но раз уж разговор пошел на высоком абстрактном уровне, я ему ответил по сути: «А раньше мы хотели, чтобы наши и ваши дети ходили не в лаптях, а в ботиночках. Но на все удобства для вас золота не хватало».
Обещание тратить золото на итальянские унитазы для либеральной интеллигенции - это, конечно, предложение компромисса. От этой капризной публики дешевле откупиться, чем озлоблять ее до истерики. Чуть ущеми их тонкие потребности, сразу станут на помощь звать Карлу дель Понте с Кондолизой Райс. Ох, одна другой страшнее. Беда только в том, что дай им палец – всю руку до локтя откусят. С наших детей скоро уже не только ботинки, но и лапти сдерут. На топливо пригодится для евроцивилизации.
Пока до этого дело не дошло, мы обязаны восстановить здравый смысл и договориться между собой. Тогда и без драки их аппетиты поубавятся.
