М. Эпштейн: "Ключевыми становятся понятия единства, родины, верности, служения и т.д., а либеральные ценности..." (*+)
http://magazines.russ.ru/znamia/2004/6/kon11.html
Роман АРБИТМАН, Павел БАСИНСКИЙ, Татьяна БЕК, Сергей ГАНДЛЕВСКИЙ, Никита ЕЛИСЕЕВ, Игорь КЛЕХ, Григорий КРУЖКОВ, Марк ЛИПОВЕЦКИЙ,
Александр МЕЛИХОВ, Владимир НОВИКОВ, Мария РЕМИЗОВА, Ольга СЕДАКОВА, Михаил ЭПШТЕЙН
Либерализм: взгляд из литературы
Изменения в политическом климате России, не прямо и не всегда, но все-таки отражают перемены общественных настроений, в той или иной
форме фиксируемые если не литературой, то ее создателями. "Знамя" уже обращалось к проблемам либерального сознания (см.
конференц-зал "Раскол в либералах" - 2002, ? 1, статью Александра Рубцова "Либерализм и либералы" - 2003, ? 7). В течение ряда лет у
нас существовала и ежегодная премия "За произведение, утверждающее либеральные ценности", - первым ее получил Григорий Померанц
("Записки гадкого утенка" - "Знамя", 1993, ?? 7-8). О состоянии либеральных идей в России говорили участники проекта Натальи
Ивановой "Открытая книга: живая дискуссия", реализуемого фондом "Либеральная миссия" (www.liberal.ru). Стенограммы обсуждений будут
вывешены на сайте фонда и выйдут отдельной книгой. Одновременно писателям и критикам была разослана анкета. Мы попросили ответить на
следующие вопросы:
1. Слова "либерал" и от него производные стали определенной частью литературных критиков нового призыва употребляться как бранные, а
слово "консерватор" перестало соответствовать своему содержанию. Каковы особенности и в чем причина нового антилиберального давления
на либеральные ценности в современной словесности? Разочарование? Поколенческое противостояние? Компрометация либеральных идей?
2. После ожесточенной полемики неозападников и неославянофилов конца 80-х - начала 90-х в литературе наступила пауза
деидеологизации. Почему возникло новое идеологическое размежевание?
3. Как вы оцениваете результаты радикального и консервативного проектов в современной литературной практике?
4. Существует ли единое поле действия литературной критики вне зависимости от деления критиков на традиционалистов и
постмодернистов? Если да, то опишите его. Если нет, то покажите границу, линии оппозиции и пункты встречи, т.е. возможного диалога.
С некоторыми ответами мы решили познакомить читателей журнала "Знамя".
=========
Михаил Эпштейн
1. Боюсь, что речь идет о более глубоких и долговременных процессах, чем "давление", "разочарование", "компрометация". Всякий
радикальный общественный переворот - а таковой и совершается в России с 1985 года - проходит через определенные фазы, условно
говоря: реформа - революция - реставрация. На первом этапе возникает попытка реформировать, олибералить существующий режим -
Керенский, Горбачев, - но она проваливается, и ее лидер рассматривается как слабый, недостаточно жесткий, не сумевший удержать
власть. Потом начинается собственно революция, производящая коренные преобразования, ломающая весь старый режим, аппарат,
идеологию, - это Ленин и Ельцин. А вот их наследники, вроде бы предназначенные двигать революцию дальше, вступают на путь
реставрации. Все разворошенное начинает заново укладываться, цементироваться. Прежняя элита, не сумевшая перековаться и все еще
взывающая к идеалам "вольности святой", оказывается в тюрьме или в эмиграции. Ключевыми становятся понятия единства, родины,
верности, служения и т.д. Либеральные ценности, ради которых начиналась революция, в этих условиях начинают восприниматься как
вчерашние и позавчерашние. Порядок выше свободы. Единство выше многообразия. Судьбы народа важнее прав личности. Такая
реставрационная фаза не может проскочить за год-два, ей требуется развертка в большом историческом масштабе, тем более что у России
в этом плане трудная наследственность: либералы-реформаторы в 1917 и года не продержались, революция продолжалась несколько лет, до
середины 1920-х, а фаза строительства новой империи затянулась лет на шестьдесят. Конечно, есть надежда, что в XXI веке все движется
быстрее, государственные и информационные границы проницаемы, так что этап консолидации-ретотализации может свернуться в 10-20 лет.
Но есть и тревога: запущенные сейчас механизмы ведут в перспективе не к либерализации, а, напротив, к ожесточению власти, и даже
нынешний лидер на фоне грядущих его сменить в 2008 году может восприниматься как либерал, яркий пережиток ельцинской эпохи.
2. Идеологизация - признак вхождения в третью фазу (см. выше). Очевидно, что либерализация, идущая до конца, вплоть до господства в
обществе рыночных отношений, подрывает основания любой идеологии, в том числе и либеральной. Начинается видеология и видеократия -
царство зрелищ, броское и бездумное бытие товара, красноречивое молчание золота. Как только государство начинает "качать права" и
перекачивать их из рынка в свой "административный ресурс", начинается реидеологизация. При этом литература может даже оказаться в
выигрыше. Слово снова в цене, а писатель снова в опасности.
3. Мне эти результаты неизвестны, и не думаю, что литература может развиваться или оцениваться по этим линиям разделения. Если
Лимонов - это радикальный проект, Солженицын - консервативный, а, скажем, Т. Толстая - либеральный, то мне все эти писатели
по-разному интересны, но я не приписываю их художественные достоинства каким-то политическим проектам. Вообще на либеральном поле
писателей погуще, чем на всех других, но лишь потому, что "либеральный проект" тогда и оказывается вполне либеральным, когда
предполагает свободу от идеологии. Не поэтому ли в вопросе названы только два явно идеологических проекта, радикальный и
консервативный, а либеральный опущен? Помимо либерализма как политической ориентации можно говорить еще о либеральности как
неискоренимом условии культуры вообще. Свобода нужна писателю, художнику, мыслителю больше, чем всем другим членам общества, хотя
обществу литература, искусство и философия нужнее всего тогда, когда оно несвободно. Подавляющее большинство писателей либеральны по
смыслу своего призвания, а относятся ли они к стану либерализма, радикализма или консерватизма - это уже вторичный вопрос.
4. Есть общие профессиональные навыки, моральные установки, критерии художественности, которые и могут объединять сообщество
критиков поверх всех идеологических барьеров. Как всякое профессиональное сообщество, оно имеет свои парадигмы, свои базовые
ценности, свой круг заветных имен - от Пушкина и Гоголя до Набокова, Солженицына и Бродского. Можно напирать на одно имя в ущерб
другому, но нельзя совсем отметать и выкидывать, - это выводит за рамки профессии. Все критики пишут на русском языке, чувствуют
разницу между плохо и хорошо написанным и понимают, что никакая сверхидея не придаст профессионального достоинства провальному
тексту. Мне кажется, что нашей критике не хватает размышлений именно о собственной профессии, о ее теоретических и практических
составляющих: о том, что такое интеллектуальная метафора и как она соотносится с логическим аргументом; как со временем меняются
язык и стилевая палитра критики; каковы законы самого свободного жанра - эссе; какие риторические приемы еще действенны, а какие уже
устарели, и т.п. Как и в академическом или медицинском сообществе, у критиков должна быть своя профессиональная этика. Критика,
конечно, ближе к общественным течениям и идеологиям, чем физика или биология, но и у критиков должно быть сознание ответственности
не перед товарищами по партии или тусовке, а перед своей профессией, перед коллегами по цеху: от Аристотеля и Горация до Буало и
Лессинга, В. Белинского, Д. Мережковского, В. Шкловского, Ю. Тынянова:
