>Брестский мир был вызван двумя главными факторами: многомесячной
>большевистской агитацией "против войны", апогеем которой был Декрет о мире,
>и Декретом о земле. После того, как был объявлен земельный передел,
>дезертирство крестьян с фронта стало массовым и неудержимым. Каждый спешил
>домой, защищать свои права на на землю. Кроме того, деятельность большевиков
>по организации "рабочего контроля над производством" полностью парализовала
>тыл. Если при Временном правительстве армия утратила способность к
>наступательным операциям, но еще худо-бедно держала фронт, то при
>большевиках армия просто перестала существовать.
>Ленин в своих публичных выступлениях был совершенно неадекватен реальной
>проблематике, как глухарь на току пел о том, что большевики все как один
>станут оборонцами, если немцы отклонят предложение демократического мира, а
>армия их поддержит и встанет на защиту Республики Советов.
>Не соглашаться с тем, что октябрьское законодательство неизбежно ведет
>страну к военной катастрофе, мог тогда или предатель нации, или дурак.
>Оставляю выбор характеристики за Вами.
>Одного желания "вывести страну из бессмысленной бойни" мало. Надо еще иметь
>определенные политические таланты. "Вывести из бойни" через разложение
>армии, капитуляцию и разделение страны - много ума не надо.
«Характерная черта всего населения: желание мира любой ценой и беспредельное слабоволие, твёрдая решимость уклоняться от любого сопротивления ... Это большевиков к власти привело всеобщее стремление к миру, а не их правительство навязало мир»
(Революция глазами Второго бюро. Канва устных сообщений, которые генерал Ниссель поручил подполковнику Ланглуа сделать председателю совета министров, военному министру и начальнику генштаба // «Свободная мысль», 1997, №9 (сентябрь). С.105-106)
Вам, естественно, сегодня лучше знать, что там было в 1917 году.
>Что касается "белогвардейцев, которые пёрли со всех сторон", то помнится
>мне, что период зимы - весны 1917/18 годов в официальной советской
>историографии назывался периодом "триумфального шествия Советской власти". А
>белогвардейцы "поперли" уже несколько позже, когда правительственный акт
>национального предательства полностью освободил их от обязанности какой-либо
>лояльности к центральной власти. Да и "запалом" гражданской войны послужил
>мятеж чехословацкого корпуса, имеющий к Брестскому миру самое
>непосредственное отношение.
«Подпоручик Сигида казнит и милует
Гвардейский подпоручик Н.Ф.Сигида бежал из Петрограда на Юг в ноябре 1917 года. Выполняя секретное задание штаба Добровольческой армии, он остался в занятом большевиками Таганроге. Там подпоручик встретил старого знакомого по Коммерческому училищу, а ныне комиссара финансов Е.И.Болотина. Воспользовавшись протекцией приятеля, он сумел устроиться ни больше, ни меньше как членом коллегии при комиссаре по военным делам Донского Совнаркома. От заседаний Сигида не отлынивал, посещал их регулярно, встречался с такими видными деятелями Советской власти, как Г.К.Орджоникидзе, Ф.Г.Подтелков, А.И.Автономов. Позднее, в 1925 году он писал в своих мемуарах:
"Наши разведчики имели доступ всюду. Тайная организация полковника Орлова и разведка, оставленная на местах Добровольческой Армией, снабдила своими членами все советские учреждения в достаточной мере. Начиная от милицейских участков и кончая наркомом, разведка имела свои глаза и уши, и Центр наш всегда был благодаря этому в курсе событий. Наши агенты, будучи на службе у большевиков, занимали у них места от милиционера до наркома включительно".
Конечно, в мемуарах не грех и прихвастнуть. Однако белых агентов в большевистских организациях, включая даже и спецслужбы, в то время было немало.
Накануне немецкой оккупации Таганрога Сигида был арестован, однако сумел бежать из заключения и присоединился к отряду полковника М.Г.Дроздовского, который шел через Таганрог шел присоединение к Добровольческой Армии. Вопрос, кто хуже — немцы или большевики — дался им легко. Разведывательная часть отряда во главе с ротмистром Бологовским поддерживала постоянные контакты с немецкими оккупационными властями. После занятия Ростова немцы попросили полковника Дроздовского помочь им в охране порядка и выявлении большевистских агентов. В помощь оккупационным властям контрразведывательный пункт выделил им двоих бывших ранее на секретной службе офицеров, в том числе и Н.Ф.Сигиду.
Таким образом, из разведки Сигида перешел в контрразведку. Немецкие оккупационные власти не были склонны вмешиваться в русские дела. Они снабдили своих новоиспечённых коллег подписанными пустыми бланками на аресты, в которые оставалось лишь вписывать необходимые имена, гарантировали им помощь со стороны своих патрулей. После этого защитники "белого дела" с энтузиазмом принялись вершить суд.
"Все разбирательство длилось не более суток, — писал Сигида в своих мемуарах, — через каковой срок арестованный, кто бы он ни был, или освобождался, снабженный соответствующим документом, или расстреливался. Другого наказания мы не имели, а в разбирательствах были крайне осторожны. <...> Строгость и скорость присуждения вызывались следующими соображениями: вредное никогда не может стать полезным, во-первых; взявший одно око должен заплатить за него двумя, во-вторых; и что самый лучший способ лечения — хирургический, в-третьих. Вот наши способы работы, ибо вкусивший власть всегда будет стремиться к ее достижению, а достигнув, — возобновить старое. Мертвые же пока что не воскресают, а следовательно и неопасные".
Деятельность Сигиды продолжалась вплоть до конца мая 1918 г., вызывая нарастающий ропот со стороны вечно чем-то недовольной ростовской интеллигенции. В конце концов, немецкий комендант Ростова вынужден был вмешаться, отобрать подписанные бланки на аресты и запретить расстрелы. Однако при этом, по словам Сигиды, он заявил:
"Это я должен сделать официально. <...> Такова политика. Но неофициально скажу. В ваши дела вмешиваться не буду. Делайте осторожно и только". И делали, только "осторожно".»
(Колпакиди А., Прудникова Е. Двойной заговор. М., 2000)
Обращаю внимание, что речь здесь идет не о генерале Краснове, открыто состоявшем на содержании у немцев, а о представителях "добровольческой армии", официальная позиция которых состояла в борьбе с "немецкими шпионами большевиками" и "войне до победного конца".