|
|
От
|
mmm
|
|
|
К
|
Кудинов Игорь
|
|
|
Дата
|
08.10.2003 17:10:51
|
|
|
Рубрики
|
Россия-СССР; История;
|
|
до чего же горько...
Вот и прошли 10 лет с тех черных дней 1993-го. Десять лет, а все словно только вчера. Мы так и остались в тех
днях, когда наши товарищи еще были живы...
Колонна идет по Садовому кольцу, где 10 лет назад мы прокладывали себе путь в рукопашных. Да, мы знаем, что
для кого-то наверху все это было всего лишь грамотно организованной игрой, но ведь наша боль и наша кровь были настоящими.
Знакомые лица в колонне - те, с кем тогда сражались плечом к плечу. И рядом - молодые, те, кому в те дни было
лет по 10, и за которых мы тогда и сражались.Их не так много, и все же они есть...
Знакомые лица в колонне. Самые обычные лица, в толпе они не выделялись бы ни чем. Но знаю: если бы сейчас нас
снова атаковали, как 10 лет назад, они не дрогнули бы, как и тогда, не побежали бы, а приняли бой. И кажется,
что там, где эти люди сейчас идут - единственная не оккупированная территория Родины. Как 10 лет назад, на
площади перед Домом Советов...
Но до чего же горько... На лица погибших, чьи фотографии всегда несут в голове колонны, сегодня смотреть еще
больнее, чем обычно. 10 лет прошло, а мы так и не смогли исполнить свой Долг перед всеми нашими мертвыми...
В такие минуты лучше понимаешь тех, кого называют "ненормальными ампиловскими старухами". Ведь эти люди просто
кричат от боли.
Долг перед мертвыми. Сам я - разве могу считать, что исполнил его? Да, мы снова восстановили уничтоженную в
очередной раз надпись на стене Казачьей Заставы - "Кто не смирился - тот не побежден", издали еще одну книгу,
посвященную погибшим, но ведь они требуют от нас ДРУГОГО, много большего...
Двух пожилых женщин с панихиды на Заставе увозят "скорые". Слишком больно. В разбитой армии смертность от ран
всегда выше, чем в армии поеждающей. А мы не просто разбиты, мы преданы командирами...
Звонит колокол и мы знаем, по ком он звонит.
И вновь загораются на Заставе сотни свечей...
Горят огни, на тонких свечях зажжены,
Горят они под небом сумрачной весны,
А в тех огнях смешались с осенью весна,
Их не понять, тем, кто той осени не знал.
Здесь так светло в ту осень было от огней,
Огни костров в ночи устали пламенеть,
Ну а потом, над отражением в реке
Горел бетон, как будто угольный брикет.
Был он черен, хоть сейчас он бел как снег,
Бел как череп, а тогда он был черней
Антрацитовой, идеальной черноты,
Когда сыпало пеплом с черной высоты.
Горят огни на фитилях церковных свеч,
Горят они по всем, кому случилось лечь
Под слой земли, не важно, ведомы ль они,
Или легли, своих имен не сохранив,
Осенним днем, всего шесть месяцев назад.
Каким огнем тогда горели их глаза!
Пускай сейчас, спустя полгода с этих дней
Огонь в свечах напомнит нам о том огне.
Чтоб и после вспоминали, как сейчас,
Тех, чьи кости загорались, как свеча,
Чтоб как в брешь они, проходили сквозь года,
Отгоревшие, отпылавшие тогда.
Но как ни жечь, хоть всю Москву огнем занять,
Никто уже назад не выйдет из огня -
Сомкнув ряды, под мертвым небом октября
В огонь и дым они ушли за рядом ряд...
Горят огни, людей не в силах обогреть,
Горят они, ну а чему еще гореть -
Как паруса раздув полотнища знамен,
На небеса ушел последний батальон...
Горят огни...
Это написали весной 1994, когда исполнялось полгода, а кажется, что только вчера.
Война продолжается. Тот, ушедший батальон не должен быть последним.