Павел Евдокимов, Максим Кустов
САМОЕ ГУМАННОЕ ВТОРЖЕНИЯ
Почти 35 лет назад, 21 августа 1968 года, войска Советского Союза и четырех
союзных нам государств - членов Варшавского договора (Польши, ГДР, Венгрии и
Болгарии) вошли в Чехословакию и за считанные часы взяли под контроль всю
территорию страны. Начавшийся процесс построения социализма с <человеческим
лицом> был прекращен. Эксперимент закончился.
Пражский излом
Для советской диссидентской и фрондирующей интеллигенции это событие было и
остается знаковым, одним из самых тяжелых преступлений советского
правительства в постсталинскую эпоху. Даже фильм, показанный по центральному
телевидение, <Пражский излом>, вызвал критику. Причина? Оказывается, его
создатели посмели показать события как бы с двух сторон и, тем самым,
<оправдали вторжение>.
Вот что, например, написал по этому поводу в столичной газете <Курьер>
известный публицист Владимир Кара-Мурза: <В фильме не было ни одного из ныне
живущих диссидентов, вышедших тогда на Красную площадь и поплатившихся за
это лагерями и психушками. Никого из них не нашли. Зато нашли всех
помощников Брежнева и секретарей ЦК, всех чешских коммунистов, которые
практически и спровоцировали это вторжение. Но сквозь эту ложь с
документальной хроникой прорывалась к нам правда в образе молодых людей,
раздавленных советскими танками, в образах людей, которые в бессилии срывали
с домов таблички с названиями улиц, чтобы хоть ненадолго сбить с пути
советские танки>.
И далее: <Таких кадров и рассказов было мало, и получилось, что то покаяние,
которое принесли чешскому народу Горбачев и Ельцин, полностью нивелировано.
Нынешняя власть стремится как бы бесстрастно истолковать события, показывая
как бы правду с обеих сторон. Хотя все точки на i давным-давно расставлены
временем, и существует только одна проверенная временем правда - это правда
чешского народа:>
Между тем при сколько-нибудь внимательном изучении событий августа 1968 года
бросаются в глаза поразительная бескровность этой операции, явное желание
советского командования свести к минимуму количество жертв с обеих сторон. В
1998 году радиостанция <Немецкая волна>, которую ну никак не заподозришь в
симпатиях к Советскому Союзу, сообщила слушателям, что <в августе 1968 года
в Чехословакии погибло более семидесяти человек. Около двухсот пятидесяти
были ранены. Советские солдаты и военнослужащие из других стран Варшавского
договора, участвовавшие во вторжении, не пострадали>.
Ну, о том, что советские солдаты не пострадали, вещавший на <Немецкой волне>
Ефим Шуман откровенно врал. Потери были, но небольшие (см. справку). Но
допустим, что хотя бы данные о потерях чехов соответствуют действительности.
Семьдесят погибших и двести пятьдесят раненных при вторжении пяти вражеских
армий в страну - редкий, фантастический в XX веке пример вторжения. Среди
советских солдат большинство погибших - жертвы дорожно-транспортных
происшествий. Можно с уверенностью утверждать, что и среди чехов соотношение
потерь было примерно таким же. В <свободном мире> были приняты совсем иные
стандарты жестокости.
Нам в тот вечер стало стыдно
Раиса Орлова, жена известного диссидента Льва Копелева, вспоминала
впоследствии о таком поразившем ее случае. <На одной из московских кухонь мы
в который уж раз говорили о Чехословакии, о том, где, когда, кто ошибался,
можно ли было предотвратить вторжение. О многом спорили, но, кажется, в
одном все соглашались: шестьдесят восьмой год был решающим в нашей истории и
в жизни каждого из нас>.
Среди гостей находился молодой мексиканский художник К., недавно приехавший
в Москву. Он с трудом, но понимал русский. - Вы все время говорите
<шестьдесят восьмой год>. А что, собственно, у вас произошло в том году? Ему
стали наперебой рассказывать, удивлялись, неужели он ничего не знает о
советском вторжении в Прагу. Говорили кто сердито, кто презрительно, кто
раздраженно.
- А я не мог тогда знать, я тогда сидел в тюрьме. В мае 1968 года была
большая демонстрация молодежи в городе Мехико, войска и полиция стреляли,
больше пятисот человек были убиты. Среди убитых были мои друзья. Тысячи
раненых, тысячи арестованных. Меня год держали без суда, потом отпустили - у
отца были связи. В тюрьме не было ни газет, ни радио, кормили впроголодь,
часто били.
<Нам в этот вечер стало стыдно. Мы об этих событиях ничего не знали>, -
рассказывает Раиса Орлова. Или, быть может, просто не хотели знать о том,
что в <свободном мире> свои представления о жестокости? Обратимся к другой
стороне этого дела. Каким же образом удалось захватить европейскую страну с
минимальными потерями? Безусловно, значительную роль сыграла нейтральная
позиция чехословацкой армии. В 1938 году местные военные не стали
сопротивляться немцам, так же они повели себя спустя тридцать лет.
Национальные традиции - великая вещь.
Но главным фактором, обусловившим малое количество жертв, стало поведение
советских солдат в столкновениях с протестующими чехами. В самодеятельной
песне об этих событиях есть такие строки: <Нам в спину били, в лицо плевали,
а мы с надеждой приказа ждали>. Мальчишки 18-19 лет от роду, оказавшиеся
посреди бушующих толп, - в них и плевали, и швыряли камни и бутылки с
горючей смесью - проявили в Чехословакии поразительную выдержку, почти не
открывая огня.
Помощь камрадов
Стоящего в карауле у памятника советским воинам-освободителям Юрия Земкова
кто-то из толпы людей, жаждущих осквернить памятник погибшим в 45-м, ударил
трехгранным штыком в грудь. Его товарищи вскинули автоматы, но, выполняя
приказ, не стали стрелять. Подобные стандартные примеры из истории оккупации
Чехословакии знакомы, наверное, многим по рассказам ветеранов. Не стрелять -
и все. И чехи об этом прекрасно знали.
Есть знаменитые кадры: <бесстрашная> толпа останавливает танки. Правда
диктор как-то забывает сказать о том, что бесстрашие основано на
уверенности - эти ни давить, ни стрелять не будут. Но по единодушным
свидетельствам участников событий, такой <героизм> как ветром сдувало при
появлении солдат Национальной народной армии ГДР. Немцы - это не русские,
шутить не любят. Очертили мелом круг, предупредили, и ежели найдется глупец,
рискнувший пересечь роковую черту - очередь на поражение.
Или такой пример. Чешский солдат вздумал хамить советскому офицеру. Ставшие
свидетелями этого инцидента немецкие камрады быстренько решили вопрос.
<Смельчак> потом долго бегал за своим отобранным автоматом. Сначала ему
швырнули рожок, потом автомат и лишь затем патроны. Национальный менталитет
не меняется от смены идеологии. И когда немцам приказали навести в
Чехословакии их любимый орднунг во имя <торжества социализма>, они его
наводили с явным и нескрываемым удовольствием. Одна германская речь, и тому
есть масса свидетельств, действовала на чехов отрезвляюще.
Ужас разбитой губы
Обличителям советских солдат 1968 года было бы очень полезно сравнить их
манеру поведения в оккупированной стране с поведением нынешних американцев в
Ираке. Сообщения о том, что по толпе, из которой в янки швырнули камень, был
открыт огонь, человек десять убиты и с полсотни ранены, регулярно передают
западные же телевизионные агентства. Показательно, что американское
командование и не отрицает такие инциденты. Дескать, камень бросили, угрозу
священной жизни американского морпеха создали - получите несколько свинцовых
очередей в ответ. Все нормально, демократия под надежной охраной. Это вам не
советский <злобный оккупант>, в которого можно швырять чем ни попадя, в
твердой уверенности, что он не выстрелит.
Эдуард Михайлов, офицер, участвовавший в чехословацких событиях, вспоминал
впоследствии об одном достаточно типичном случае. Чешский студент,
перерезавший наши линии связи, был пойман солдатами. При этом ему разбили
губу. При передаче его местной милиции парень требовал, чтобы его не
умывали, дабы все видели кровавый след советской жестокости. Но сержант
насильно вытер ему лицо мокрым полотенцем. Просто кошмар.
В том же августе 1968 года американцы продолжали свою интервенцию во
Вьетнаме. Как же отличалась она от нашей операции в Чехословакии! Попытаемся
представить себе вьетнамского парня, резавшего линии связи оккупантов и
после поимки возмущенного тем, что ему губу разбили. Ох, вытерли бы его
мокрым полотенцем: Пока советские танкисты в Праге боролись с искушением
ответить огнем на беснование толпы, американцы спокойно жгли деревни
напалмом и сбрасывали химическую дрянь, после которой в пораженных районах
вьетнамки десятилетиями рожали уродов.
В этом же ряду стоят и события в <послевоенном> Ираке, где доблестные
американские солдаты, опасаясь потерь, при первом же случае начинать
стрелять на поражение в местных жителей, которые осмелились бурно выражать
свое недовольство. Можно, конечно, по-разному относиться к тому, что
произошло 35 лет назад. Стоило ли навязывать Чехословакии силовыми методами
явно дряхлеющую политическую систему и удерживать в союзниках страну, армия
которой привыкла не сопротивляться врагу, а капитулировать перед ним?
На самом деле оккупация Чехословакии подарила нескольким поколениям
советских детей спокойное детство. <Отпустив> Чехословакию, Советский Союз
неизбежно столкнулся бы с эффектом <карточного домика>. Непременно вспыхнули
бы волнения в Польше и Венгрии, вдохновленные примером. Затем последовала бы
Прибалтики, а там и Закавказье. Любителей независимости и вырезания соседей
там и в шестидесятые хватало:
<Да никаких мотивов и никаких оснований вторжения советских войск в
Чехословакию просто не существует! - восклицает публицист Кара-Мурза. -
Именно поэтому я был удивлен, увидев, что нынешняя власть относится к этому
как к какому-то небольшому детективному сюжету в новейшей истории. Но ведь
это не так. Именно тогда ССР показал себя как жандарм Европы!> Что ж, у
каждого публициста есть свое мнение, и он волен отстаивать его на любой
аудитории. Однако бесспорно и то, нашим солдатам, прошедшим Чехословакию,
нечего стыдиться и испытывать по этому поводу комплекс неполноценности.
