|
|
От
|
Георгий
|
|
|
К
|
C.КАРА-МУРЗА
|
|
|
Дата
|
26.04.2003 12:03:13
|
|
|
Рубрики
|
Тексты;
|
|
Текст (+)
Рустем ВАХИТОВ,
(г. Уфа)
РУССКИЙ ЦЕЗАРЬ
1.
Отношение к Ленину до сих пор раскалывает нашу оппозицию на два непримиримых
лагеря. Так называемые <белые>, иначе говоря, некоммуни-стические патриоты,
пожалуй, лучше относятся даже к Сталину - признают его талант
государственника, за два десятилетия превратившего Россию в со-временную,
индустриальную державу и пресекшего авантюрные попытки троцкистов втянуть
СССР в экспорт революций, его заслуги в Великой По-беде 1945 года, упоминают
и его терпимое отношение к Церкви, роспуск <Союза воинствующих безбожников>
Е. Ярославского, восстановление Пат-риаршества, наконец, введение в годы
войны в советскую идеологию образов русских славных князей - Невского,
Донского. Тем не менее, как только речь заходит о Ленине, и самые
здравомыслящие консерваторы начинают повто-рять излюбленную байку их
врагов - либералов о неких деньгах германского генштаба и о пломбированном
вагоне:
Очень странное согласие - между либералом-западником, и патриотом -
антизападником. Одно это должно было бы заставить задуматься настояще-го
патриота: если бы Ленин был <своим> для наших <доморощенных евро-пейцев>, то
нынешние отпрыски сей <славной династии> не брызгались бы слюной при
упоминании его имени: Однако, они ненавидят Ленина не меньше, чем царя
Грозного, собирателя русских земель и беспощадного бор-ца с тлетворным
западным духом, который тогда воплощал собой на наших землях Новгород, не
меньше чем усмирителя Кавказа Ермолова, не меньше чем победителя германских
захватчиков Жукова. Но самое главное другое: Ленин - один из влиятельнейших,
могучих персонажей русской и российской истории. Ленин олицетворяет начало
ее нового этапа, который, нравится нам или нет, тоже имел место быть, и,
следовательно, тысячами связей увязан с другими этапами, и с прошлыми, и с
будущими. Патриот же - это человек, любящий свое Отечество, землю отцов, и,
следовательно, понимающий и хо-тя бы отчасти принимающий весь его сложный,
неоднозначный историче-ский путь, без исключения и разделения этого пути на
<любимые> и <нелю-бимые> участки, понимающий и хотя бы отчасти принимающий
выбор, ко-торый сделали отцы и деды. А они в 1917 году отказались от царской
власти, от губернского деления России, от системы образования, при которой
лишь несколько процентов населения могло получать полноценное образование,
от капиталистического производства и рынка, от засилья иностранных компа-ний
и банков, от назойливой и бесстыдной рекламы, от бутафории выборов в
буржуазную Думу - от много из того, что вернулось к нам после
горбачев-ско-ельцинской контрреволюции. Значит ли это, что патриот не
сомневается в правоте предыдущих поколений, что бы они не говорили и не
делали? Ра-зумеется, нет; находясь внутри какого-либо времени трудно оценить
истин-ное его значение, и поэтому и наши отцы ошибались, как сегодня во
многом, верно, ошибаемся и мы (хотя при этом мне ближе точка зрения древних,
ко-торые учили, что по большому счету человечество вырождается и при
внеш-нем прогрессе люди от поколения к поколению становятся слабее и хуже -
и в смысле физическом, и в смысле нравственном - в этом отношении
миро-воззрение отцов в общих его чертах, образующих его пафос должно
оста-ваться образцом и для детей). Но понять: почему они решили так или
иначе, мы обязаны, в противном случае мы не можем претендовать на высокое
зва-ние сынов. Нельзя оставаться патриотом и при этом вычеркивать из истории
любимой тобою страны целый отрезок, и объявлять все без исключения дела и
слова предыдущего поколения ненужными и вздорными. Строить на воз-духе,
отрицая и традицию, и историю, по суждению своего собственного
ин-дивидуального интеллекта - это удел индивидуалиста - либерала и
демокра-та, но не традиционалиста - консерватора и патриота.
2.
Впрочем, есть пожалуй, одно извиняющее обстоятельство для антиле-нинизма
наших патриотов. Полагаю, что немалую роль тут сыграла сама со-ветская
пропаганда. Дело в том, что официальная идеология советского об-щества - так
называемый <марксизм-ленинизм>, который правильнее назы-вать <вульгарным
марксизмом> - так разительно он отличался от учения са-мого Маркса - был
теорией сугубо западоцентричной. Достаточно вспом-нить, что вся история
человечества давалась в нем через схему 5 формаций, списанных с истории
Запада. По вполне понятным причинам Запад при этом оказывался и неизменным
лидером, а другим цивилизациям с их самобытной культурой и своим
собственным, не во всем похожим на западный историче-ским путем, вообще не
оставалось места, им предуготовлялась разве что на-сильственная
модернизация - либо капиталистическая, либо социалистиче-ская (в прекрасной
книге С.Г. Кара-Мурзы <Истмат и проблема Восток-Запад> показывается, что
наши сегодняшние <либералы> по сути - лишь на-следники вульгарных марксистов
и в этом отношении они - большие догма-тики, чем их оппоненты -
постсоветские коммунисты). Убежден, что это во-обще было одной из
судьбоносных внутренних драм советского общества, по своим жизнеустройству,
системе экзистенциальных ценностей, внешней по-литике, экономике оно
являлось обществом однозначно антизападным, а вот идеология у него была
самая что ни на есть прозападная, рисующая Россию как периферию мировой
истории, как только лишь <слабое звено> в цепи ка-питализма, как страну
<тысячелетнего рабства>, изрядно отставшую от <про-свещенной Европы>. И кто
знает, может этот болезненный надлом советской цивилизации, отсутствие лада
между идеологией и практикой, социальной реальностью и стали одной из
главных причин ее кризиса, который ее внеш-ние враги и выражающая их
интересы <пятая колонна> довели до геополити-ческого краха:
В контексте такой западноцентричной идеологемы вполне логично бы-ло
представлять создателя страны Советов - В.И. Ленина прежде всего как фигуру
европейского значения, как вождя мирового пролетариата, а вовсе не как
деятеля русской и российской, евразийской истории, а саму эту историю - как
прервавшуюся в 1917 году и никак не связывать Русь Советскую с
предшествующими фазами развития России (в этом между прочим, тоже
на-блюдается удивительное и подозрительное согласие между <красными> и
<белыми> ортодоксами, вспомним, что эмигранты - антисоветчики тоже ведь
любили поговорить о том, что с 1917 года России больше нет, а на ее месте
расположилось невиданное в истории образование <Совдепия>).
Хотя действительность, конечно, намного сложнее и такое видение Ле-нина -
давайте, наконец, признаем это - во многом упрощает и огрубляет его фигуру,
точно также, как и такое видение СССР не соответствует историче-ской истине.
3.
Ленин и правда много лет прожил за границей, был членом и одним из лидеров
международных революционных организаций, говорил, читал и пи-сал на
нескольких европейских языках, любил и почитал европейскую куль-туру,
литературу, философию и считал, что нам стоит многому у Запада по-учиться.
Более того, Ленин был и до конца жизни оставался интернационали-стом и
сторонником мировой революции, не терпел шовинизм, превознесе-ние одного
народа за счет унижения других, и даже в годы империалистиче-ской войны
желал своему Отечеству поражения, с тем, чтобы мировая война превратилась в
Революцию. Но все же есть существенная разница между Ле-ниным ранним,
создающим и крепящим партию революционеров, и Лени-ным поздним, руководящим
войной против иностранных интервентов и вос-станавливающим из руин страну,
ее государственность, ее хозяйство. Думаю, не будет преувеличением сказать,
что Ленин, въехав в Кремль и взяв в свои руки бразды правления Государством
Российским как некий прах стряхнул с себя космополитизм и превратился в
русского и российского, евразийского патриота, в отличие от некоторых других
лидеров Революции - к примеру, Троцкого, которому не жалко было сделать <эту
страну> экспериментальным полигоном для <прокатки> сценариев мировой
революции. В Ленине в 1918 году просыпается державник и государственник,
имеющий талант и вкус к созданию большого Политического пространства, к
строительству новых форм социального общежития, к укреплению Империи и
борьбе с ее врагами. Ленин, может быть, даже вполне бессознательно,
почувствовал себя наслед-ником русских царей и императоров, несущим
ответственность за сохран-ность и благополучие земли российской (заметим
кстати, какой контраст с нынешним правителем России - петербургским
демократом В.В. Путиным, который въехав в Кремль и взирая на Красную Площадь
из тех же окон, из каких глядел Грозный, лепечет: : я, мол - чиновник,
которому платят день-ги за работу. Действительно, он - не более чем мелкий
петербургский чинов-ник, чья душонка была гениально анатомирована Гоголем,
чиновник, в своих мечтах не поднимавшийся выше новой шинели и повышения по
службе, а удостоившийся, как бы в насмешку, шапки Мономаха!).
Пожалуй, первыми из русских политических мыслителей обратили внимание на это
<преображение Ленина> евразийцы 20-х годов. П.Н. Савиц-кий, к примеру, писал
в письме к Струве, что Ленин и большевики, по сути, выполнили все те задачи,
которые ставили перед собой патриоты из белых армий. Они ведь взялись за
оружие, думая, что к власти пришли космополи-ты, которые разбазарят Россию,
разменяют ее на звон <Марсельезы> мировой революции, а Ленин объединил
Империю, которую уже стали растаскивать <самостийники> разных мастей, сделал
Россию независимой от иностранного капитала, а, значит, самостоятельной
геополитической единицей, чего не бы-ло даже при Романовых. Общеизвестен
окончательный вывод евразийцев: вожди большевистской Революции, в том числе
и Ленин, стали жертвами очередной хитрости Исторического Разума, делающего,
что он пожелает, не-взирая на устремления людей, которых он использует:
мечтая о мировом ре-волюционном пожаре, большевики, на деле, воплотили в
жизнь волю россий-ской истории к новому объединению, к новому сильному
государству, что Русь Советская есть наследница Орды и Московской Руси,
ведших на этих же землях стойкую антизападную политику.
Можно добавить, что в пользу этого свидетельствуют не только дела Ленина, но
и в определенной мере и его размышления и сочинения. Вы пере-чтите статьи
Ленина 1918 года! Какая боль сквозит в его словах о Брестском мире: <Мы
принуждены были подписать <Тильзитский мир>. Не надо само-обманов. Надо
иметь мужество глядеть прямо в лицо неприкрашенной горь-кой правде. Надо
измерить целиком до дна всю ту пропасть поражения, рас-членения,
порабощения, унижения, в которую нас теперь толкнули>, - пишет Ленин.
Казалось бы, что ему - социал-демократу западной выучки россий-ские
территории, собранные ненавистными русскими царями и императора-ми? Но дело
как раз в том, что теперь в нем говорит уже не политэмигрант и гражданин
Вселенной, завсегдатай лондонской библиотеки и парижских ка-фе, а Русский
Цезарь, диктатор Республики, которая завтра станет Империей (вслед за
Цезарем Лениным уже идет Август Сталин). <Мы оборонцы с 25 октября 1917 г.
Мы за <защиту отечества>, но та отечественная война, к ко-торой мы идем,
является войной за социалистическое отечество> - пишет он в той же статье
<Главная задача наших дней>. И это не макиавеллистская хитрость, призванная
удержать власть ценой изменения политических взгля-дов, отнюдь! Ленин ведь
не становится патриотом в старом смысле слова, он говорит именно о
социалистическом Отечестве, он не отказывается вовсе от надежды на мировую
революцию, он считает просто, что ждать, пока она разразится - это не значит
равнодушно смотреть на крах и разор Отечества, помимо революции есть и
другая не менее высокая ценность - Родина, ее бо-гатства, ее народы. И
совсем не случайно указанная статья снабжена пронзи-тельным эпиграфом из
Некрасова:
<Ты и убогая, ты и обильная.
Ты и могучая, ты и бессильная
Матушка -Русь!>
И как бы развивая эпиграф, Ленин мечтает о богатой и сильной России, вопреки
немецкому нашествию и скрежету зубовному западных держав, и как актуально
звучат его слова сегодня: <У нас есть материал и в природных богатствах, и в
запасе человеческих сил, и в прекрасном размахе, который дала народному
творчеству великая революция - чтобы создать действитель-но могучую и
обильную Русь>. Тут исток своеобычного, русского и, шире говоря,
евразийского коммунизма, совмещающего идеи социальной справед-ливости и
сильного государства, советизма и цезаризма, эсхатологию и мате-риализм. Тут
социал-демократ Владимир Ульянов превращается в Ленина простонародного,
русского и нерусского крестьянского сознания - народного Царя, которого до
ужаса боятся иноземные <енералы> и злые и жадные <ба-ре>, <бояре> и <баи>,
но который запросто разговаривает и пьет чай с неумы-тыми ходоками из
дальних деревень. Тут мы видим, наконец, что Ленин был не безгласной жертвой
Исторического Разума, в определенный момент он понял тенденции и
устремленность этого Разума, уловил их интуицией гени-ального политика, и
выдвинул идею, лозунг социалистического патриотизма, то есть перевел идеи
патриотизма на язык социалистического и коммунисти-ческого дискурса.
При этом он и снабдил эту идею сугубо практическими замечаниями - о союзе
свободных народов, о недопустимости какого бы то ни было шови-низма и
национализма, о федерализме как достаточно гибкой форме, подра-зумевающей и
централизацию и автономию, и - самое главное - о том, что такое <сообщество
равных>, истинный федерализм возможны лишь вне бур-жуазной системы
ценностей, так как именно для духа капитализма свойст-венно обособление,
жестокая конкуренция, эксплуатация человека человеком и нации нацией
(собственно, национализм вовсе не противоречит капитализ-му, как хотелось бы
показать некоторым демократам, наоборот, национализм подразумевается
капитализмом, он есть перенос капиталистического лозунга: <человек
человеку - волк> на уровень отношений между нациями).
Тем самым Ленин заложил основы для грядущей смычки, стратегиче-ского союза
между <правыми> и <левыми>, антибуржуазными социалистами и консерваторами,
союза, во имя великой, могучей, обильной, многонацио-нальной России.
Это еще один урок Ленина, который начинает осознаваться только сей-час,
почти через 80 лет после его смерти.