От	Георгий
К	Администрация (Дмитрий Кропотов)
Дата	23.07.2005 17:23:04
Рубрики	Прочее; Тексты;

Они о нас (-)

---

---

От	Георгий
К	Георгий (23.07.2005 17:23:04)
Дата	16.08.2005 22:10:54

'Польский комплекс' России и территория УЛБ ("Kultura", Польша) (1974) (*+)

---

Версия для печати. Опубликовано на сайте ИноСМИ.Ru
http://www.inosmi.ru/translation/221519.html


'Польский комплекс' России и территория УЛБ ("Kultura", Польша)
Юлиуш Мерошевский (Juliusz Mieroszewski), 12 августа 2005

Примечание: Данная статья, впервые опубликованная в 1974 году, стала
классикой польской политической мысли и оказала заметное влияние на
современное видение польской восточной политики. В разгар политического
кризиса на Украине она была перепечатана 'Газетой выборчей' (номер от 4
декабря 2004 г.) .

____________________________________________________________

Мы боимся русских. Боимся русских не на поле брани, потому что сравнительно
недавно мы одержали над ними серьезную победу. Еще живы среди нас люди,
участвовавшие в варшавской битве 1920 г.

Мы боимся российского империализма - российских политических планов. Почему
русские предпочитают иметь государства-сателлиты - такие, как Польша,
Чехословакия или Венгрия - вместо доброжелательных, относительно нейтральных
соседей? В рамках текущей ситуации нет ответа на этот вопрос. Если бы у
Западной Германия была сегодня мощная армия, атомное оружие и там бы
вынашивалась идея тотального ответа - тогда роль государств-сателлитов как
оборонного вала России была бы понятна. Но, как мы знаем, современная
Германия не имеет ничего общего с милитаризмом.

В своей книге, вышедшей в свет 10 лет назад на немецком языке, я позволил
себе предположить, что немецкие танки уже никогда не появятся под Москвой. В
истории повторяются определенные структуры и ситуационные схемы. Но, в
большинстве случаев, история - каталог одних только премьер. История
завораживает, потому что 'то же самое' никогда не бывает 'тем же самым' и
практически идентичные ситуации приводят в разных ситуациях к совсем разным
результатам.

Тем не менее, благодаря исторической обусловленности мы слишком много думаем
о так называемом неуловимом, а слишком мало - о переменах. Особенно пожилые
люди - такие, как автор этих строк - склонны повторять, что по сути дела
ничего не изменилось. Россия - империалистическая держава, потому что всегда
была таковой. Инстинкт неуловимого подшептывает нам, что и Германия на самом
деле не изменилась, и, когда создастся конъюнктура, они вооружатся до зубов
и ринутся на наши западные земли.

Политика на семьдесят, а, может, и восемьдесят процентов - это дискуссия на
тему истории. Никто из нас не знает точно, о чем говорят члены политбюро во
время тайных совещаний в Кремле. Никто из нас не знает, о чем в глубине души
думает и что планирует Брежнев. Однако, мы знаем из истории, что думали и
планировали его предшественники на протяжении последних двухсот лет. Посему
мы делаем вывод о том, что Брежнев думает так же, как и его предшественники,
потому что 'по сути дела ничего не меняется'. Конечно, историческая
обусловленность может в данной ситуации явно противоречить
действительности - но в принципе история обладает большей силой убеждения,
чем современность. История возвышается над современностью, как отец над
своим малолетним сыном.

Мы смотрим на Россию из-под груза прошлого. Но есть ли этот груз прошлого у
русских, когда они смотрят на Польшу? Эдгар Сноу (Edgar Snow) в своей книге
под названием 'Journey to the Beginning' приводит длинный разговор тет-а-тет
с Максимом Литвиновым в Москве. Разговор состоялся без свидетелей 6 октября
1944 г. Стоит, возможно, напомнить, что Литвинов был женат на англичанке,
хорошо знал Запад и бегло говорил по-английски. В то время его карьера
клонилась к закату, что он хорошо понимал. Когда Сноу спросил его о Польше -
Литвинов ответил, что русские ни в коем случае не могут согласиться на
возвращение 'группы Бека' (так Литвинов называл польское правительство в
Лондоне).

Интересно, что Литвинов не оперировал какими-то идеологическими аргументами.
Он не говорил о польских реакционерах, капиталистах и помещиках. Зато
сказал, что польское правительство в Лондоне - а, особенно, Соснковский
(Sosnkowski) - держится концепции исторического империализма и стремится к
восстановлению польской империи XVI и XVII века. По мнению Литвинова, Бек
(Beck) для достижения этой цели был готов вступить в союз с немцами, а
лондонские поляки для этого готовы вступить в союз с американцами. Наши
биологические силы были истощены гитлеровской оккупацией и подпольной
борьбой - мы мечтали о кусочке польской крыши над головой, не об империи. Но
для Литвинова мы были потенциальным соперником.

Лично я был поражен, читая рассказ Эдгара Сноу - мне казалось трагикомичным,
что опытный политик мог в 1944 г. подозревать нас в империализме. Это то же
самое, что нищего, умирающего от голода, со всей серьезностью предупреждать
об опасностях, связанных со злоупотреблением еды и питья. И все же: еще раз
прочитав высказывания Литвинова, я пришел к выводу, что в них нет ничего
комического. Для русских польский империализм - вечно живая историческая
тенденция. Незачем обращаться к слишком далеким временам, чтобы вспомнить
свидетелей того, как поляки были в Киеве.

Когда Миколайчик сказал Сталину, что Львов никогда не входил в состав
российской империи, Сталин ответил: 'Львов не принадлежал России, а Варшава
принадлежала'. И добавил: 'Мы помним, что поляки когда-то были в Москве'.
Многие из нас считают, что поляки излечились от империализма. Русские
придерживаются противоположного мнения. Историческая обусловленность рождает
у них опасения того, что, если бы поляки получили независимость, то вступили
бы на имперский путь, с которым всегда себя идентифицировали.

Действительно ли мы распрощались с этой имперской тенденцией, а исторический
'польский комплекс' России безоснователен? Не думаю. Многие современные
поляки мечтают не только о польских Львове и Вильно [1], но даже и польских
Минске и Киеве. Многие считают идеалом независимую Польшу в федерации с
Литвой, Украиной и Белоруссией. Иными словами, альтернативой российскому
империализму может быть только польский империализм, и так было всегда.

В этой связи стоит, возможно, проанализировать определенный типично
эмигрантский феномен. После публикации в 'Культуре' моей статьи Polska
"Ostpolitik" я получил множество писем от поляков из многих стран,
выражавших поддержку программе, изложенной в этой статье. Не было недостатка
и в письмах от людей пера. Несколько из них заметили, что уже давно
примирились с мыслью о потере Львова и Вильно, хотя не пишут на эту тему,
чтобы не раздражать общественное мнение.

Создалась парадоксальная ситуация. Взгляды эмиграции эволюционируют - в то
время как взгляды истеблишмента и руководимой им прессы не меняются уже 30
лет. Мало того - я готов доказать, что даже некоторые люди, принадлежащие к
истеблишменту эмиграции, разделяют наши взгляды на Львов и Вильно, но
никогда бы не обнародовали их, чтобы не восстановить против себя мнение. Чье
мнение?

Есть две группы людей, отвергающих всякую аргументацию и дискуссию по этому
вопросу. К первой группе принадлежат, прежде всего, люди родом из Восточной
Малопольши [2] и Виленщины. Этим полякам привязанность к земле - пусть не
земле отцов, но родной - не позволяет принять аргументы рассудка. Ко второй
группе принадлежат люди, которые ради легализма сводят идею независимости к
абсурдной концепции реставрации Второй Речи Посполитой [3]. Нет другой
Польши, только Польша, основанная на досентябрьской конституции с
президентом, сеймом и сенатом. Только возрожденная и независимая вторая Речь
Посполитая могла бы посредством постановлений сейма, подписанных
президентом, отказаться от Вильно или Львова.

Недостаток этой концепции заключается в следующем: если можно уверенно
говорить о том, что если не наше, то следующие поколения дождутся
независимости Польши, то так же уверенно следует говорить и о том, что
досентябрьская конституция не будет действовать на территории Польши ни
единого дня. Освобожденный народ изберет сейм, который примет новую
конституцию, соответствующую новым политическим, социальным и экономическим
условиям. У огромного большинства общества как в Стране, так и в эмиграции
нет на эту тему ни малейших сомнений.

В результате, хотя никто не верит в присоединение Львова и Вильно к Польше -
этот миф официально поддерживается ради легализма. Кроме того, повсеместно
господствует убеждение в том, что поскольку основанное на легализме
эмигрантское правительство не может проводить никакой реальной политики, то
все равно, требовать Львова и Вильно или Минска и Киева.

Так вот, на самом деле не все равно. Будучи в эмиграции, мы не можем
осуществлять территориальных изменений, но можем и должны установить
определенные правила. На Западе возникает новая русская эмиграция. С этими
людьми мы должны вступить в диалог и искать понимания. Этот диалог должен
начаться с обсуждения национального вопроса.

Новые русские эмигранты настроены антисоветски. Однако, мы знаем, что
российскими империалистами бывали люди очень далекие от коммунизма и даже от
социализма. Поэтому критерием оценки политической позиции каждого нового
эмигранта из России должно быть его отношение к национальному вопросу.

Разумеется, этот же критерий мы должны использовать по отношению к самим
себе. Мы не можем считать, что каждая программа за 'великую Россию' - это
империализм, в то время, как польская восточная программа - это вовсе не
империализм, а благородная 'ягеллонская идея' [4]. Иными словами, мы можем
требовать у русских отречения от империализма с тем условием, что сами раз и
навсегда отречемся от нашего традиционно-исторического империализма во всех
его формах и проявлениях.

'Ягеллонская идея' только для нас не имеет ничего общего с империализмом,
однако, для литовцев, украинцев и белорусов она представляет собой чистейшую
форму традиционного польского империализма. Речь Посполитая обоих народов
окончилась полной полонизацией литовской шляхты, и самое горячее признание в
любви к Литве (Отечество мое, Литва! Ты, как здоровье [5]) было написано
по-польски. Поляк даже не может представить себе подобной ситуации. Можно ли
представить Словацкого, пишущего исключительно по-русски? Русские пытались
нас русифицировать, но не смогли отобрать у нас ни одного поэта или
писателя. Наоборот, русифицирующее давление властей вызвало в XIX в.
небывалый расцвет литературы и польского языка.

Приятно сказать себе, что польская культура привлекательна - для многих
гораздо привлекательнее русской культуры. Но, оценка этого же факта с
литовской или украинской точки зрения означает, что поляки - более грозные
ассимиляторы, чем русские. Для того, чтобы поляки могли полностью развернуть
свои ассимиляторские крылья, нужна лишь соответствующая конъюнктура.

Русским в их коварной национальной политике выигрыш приносит козырь
привлекательности польской культуры. В Вильнюсе выходит ежедневное издание
на польском языке, туда приезжают театры из ПНР и т.д. и т.д. Целью этой
операции являются живущие в Литве поляки, жаждущие родного слова. С русской
точки зрения влияние польской культуры - даже в версии ПНР - тормозит
процесс формирования чисто литовского национализма и подлинно литовской
культуры. Разумеется, все, что тормозит процесс кристаллизации литовской
национальной самобытности, приветствуется Москвой.

В Восточной Европе - если на этих землях когда-то воцарит не только мир, но
и свобода - нет места никакому империализму: ни русскому, ни польскому. Мы
не можем горланить, что русские должны отдать украинцам Киев, и требовать в
то же время, чтобы Львов вернули Польше. Это та самая 'двойная бухгалтерия',
которая в прошлом делала невозможным преодоление барьера исторического
недоверия между Польшей и Россией. Русские подозревали, что мы
антиимпериалисты только по отношению к русским - это значит, что мы желаем,
чтобы место русского империализма занял польский.

Если территорию, включающую в себя Украину, Литву и Белоруссию обозначить
для упрощения буквами УЛБ, то следует признать, что в прошлом - а, в
какой-то степени, и сегодня - территория УЛБ была чем-то большим, чем
'яблоком раздора' между Польшей и Россией. Территория УЛБ детерминировала
форму польско-российских отношений, обрекая нас или на империализм или на
роль сателлита.

Безумием будет предполагать, что, признав проблемы УЛБ российским
внутригосударственным делом Польша может исправить свои отношения с Россией.
Соперничество между Польшей и Россией на этих территориях всегда
преследовало цель установления господства, а не добрососедских
польско-российских отношений. С российской точки зрения, включение
территорий УЛБ в состав российской империи является необходимым условием,
позволяющим свести статус Польши к сателлитскому. С точки зрения Москвы
Польша должна быть сателлитом в той или иной форме. История учит русских,
что подлинно независимая Польша будет всегда стремиться к Вильно и Киеву и
стараться установить свое господство на территориях УЛБ. Если бы эти
исторические стремления поляков увенчались успехом - то это было бы
идентично ликвидации имперской позиции России в Европе. Иными словами,
Польша не может быть подлинно независимой, если Россия сохраняет имперский
статус в Европе.

Ситуация выглядит аналогичными образом и с польской точки зрения. Мы
стремились к господству на территориях УЛБ - военным путем или выступая с
федеративными планами - потому что история учит нас, что Россия, господствуя
на этих территориях, становится непобедимым соперником. Из рук
соперника-победителя нам нечего ожидать, кроме неволи. Я хотел бы
подчеркнуть два пункта. Во-первых, невозможно обсуждать польско-российские
отношения в отрыве от территорий УЛБ, поскольку польско-российские отношения
всегда были функцией ситуации, которая царила на этих территориях в данный
исторический период.

Если бы не было Гитлера, если бы не было Второй мировой войны, если бы немцы
были мирно настроенными добрыми европейцами - Россия бы все равно угрожала
польской независимости, потому что в 20-м году мы одержали победу под
Варшавой, а не под Киевом. После смерти Сталина окончились бы чистки и
ликвидация лучших офицеров советской армии, Россия вступила бы в гонку
вооружений, которую Польша бы неизбежно проиграла. Раньше или позже военное
преимущество России над Польшей было бы столь значительным, что Москва - при
помощи Германии или самостоятельно - навязала бы нам свой протекторат.

О вероятности такого развития событий предупреждали в Польше многие
политические писатели. Адольф Бохеньский (Adolf Bochenski), блестящий
публицист, погибший под Анконой (Ancona [6]) в соответствии со своим тезисом
'с этой войны не следует возвращаться', в книге, изданной Ежи Гедройцем в
самом начале эры 'Новой Германии' - когда еще никто в Европе не осознавал,
кто такой Гитлер и каковы его планы - советовал договориться с Германией.
Целью этой договоренности было бы оторвать Украину от России. Все дело
всегда в Украине, Литве и Белоруссии, потому что ситуация на этих
территориях детерминирует польско-российские отношения.

И второй пункт. Мне кажется, что если русские всегда недооценивали и
продолжают недооценивать украинцев, то поляков они всегда переоценивали и
продолжают переоценивать. Они видят нас только соперниками - активными или
только потенциальными - однако, всегда соперниками. Хотя Хрущев и позволил
вывезти Рацлавицкую панораму [7] из Львова, вместе с тем он категорически не
рекомендовал показывать ее польской общественности. Потому что считал, что
Рацлавицкая панорама будет напоминать полякам о вооруженном восстании против
России. Известный эпизод с постановкой 'Дзядов' Мицкевича [8] прошел на том
же фоне.

Разумеется, повторение 'декабрьских событий' [9], только в более крупном
масштабе, кажется мне более вероятным, чем вооруженное восстание против
России. В эмиграции нет ни одного политика, который бы призвал поляков в
Стране к восстанию. Между тем, русские боятся не столько социальной
революции в Польше, сколько национального восстания. При этом они уверены,
что революция рабочих, целью которой является свержение партийного вождя и
его режима, утратила бы в течение нескольких дней экономико-социальные
черты, превратившись в общенародное восстание против России. Также мы должны
помнить о том, что поляки, а не русские, пережили шок Варшавского восстания,
шок оставленности Польши западными союзниками, шок оккупации страны
советскими войсками. Мы проиграли войну тотально, потому что не уцелело ни
кусочка независимой Речи Посполитой. Обрушилась наша традиционная концепция
Польши как бастиона западной цивилизации. Нас предала наша собственная
история, которой мы ставили алтари в литературе, в живописи, в музыке.

Мы сделали самое страшное открытие, какое может сделать народ, а именно, что
История - это черновик 'записок из мертвого дома', а не живое прошлое,
которое подтверждает настоящее. В таких условиях поляку трудно было не стать
историческим ревизионистом. Неудивительно, что даже католические и
антикоммунистические писатели, открещивающиеся даже от социализма,
провозглашали на руинах 'экзотических союзов', что союз с Советским Союзом
должен стать краеугольным камнем польской политики. Это было сознательным
отказом от позиции соперника и согласие на положение вассала. При этом мы
должны помнить, что этот травматический опыт часто бывал односторонним и
касался только поляков, а не русских.

Не существует предмета, оптимистически называемого 'всеобщей историей'. Нет
не только всеобщей истории - нет истории даже европейской. Существуют лишь
истории польская, российская, французская, немецкая и т.д. Битва под Веной с
королем Собесским на первом плане мало припоминает битву под Веной в
изложении немецкой истории.

История - остановленная на лету политика [см. также статью Москва слезам не
верит, "Rzeczpospolita" - прим. пер.]. Поэтому политический писатель должен
уметь смотреть на историю с высоты птичьего полета. В интересующем нас
предмете политик должен уметь посмотреть на ход событий глазами как поляка,
так и русского. Ибо политика - это продолжение истории, и нельзя понять
российской истории, не понимая того, как историю воспринимают русские.
Польский народ всегда играл серьезную роль в российской истории и нам
необходимо внимательно изучить перспективы, исходя из которых русские нас
оценивают.

Ситуация в заключительный период второй мировой войны напоминает ситуацию
после битвы при Йене. Наполеон господствовал во всей Европе, не подчинив
себе всего два государства: Россию и Англию. Наполеон был в Москве - Гитлер
был в ее предместьях. В обоих случаях главными союзниками русских были
климат и пространство. На людей из западной и центральной Европы российские
просторы оказывают почти неописуемое впечатление. Во Франции или Германии
сто километров - это огромное расстояние, в России сто километров - это
ничто.

В дневниках одного немецкого офицера я нашел определение России как страны
без горизонта. За горизонтом, когда доходишь до него, новые поля, холмы и
реки, и так без конца, неделя за неделей, месяц за месяцем. Немецкий офицер
пишет, что даже летом, после многих недель марша это бесконечное российское
пространство и у самого крепкого человека вызывает в конце концов чувство
бессилия. Русские понесли огромные потери. Но история их не предала - то
есть современность подтвердила прошлое. Армии Гитлера, так же, как армии
Наполеона, измученные российским климатом и пространством, были побиты и
изгнаны далеко за границы российской империи.

Технологический переворот - авиация и танки - вырвал из рук поляков
традиционное оружие, кавалерию. У нас, несомненно, была лучшая кавалерия в
Европе, но в нашем случае современность не подтвердила историю. Наоборот,
традиция оказалась беззубой старушкой перед лицом моторизованных танковых
колонн, которые повалили нас в течение 17 дней. Все, написанное выше,
призвано проиллюстрировать тот факт, что история не предала Россию, а,
наоборот, подтвердила традиционные российские убеждения.

В результате русские - в отличие от поляков - считают, что со времен битвы
под Йеной ничего не изменилось. В России другая система, но, как и раньше,
она остается имперской и непобедимой. Наш польский мир лишился дна - как
фигурально сказали бы по-английски. Но российскому миру революция не выбила
дно, потому что Россия была и остается исторически идентичной, то есть
империалистической и захватнической.

Возьмем еще один пример. Революция и поражение, испытанные оттоманской
империей в результате первой мировой войны, лишили Турцию ее исторической
идентичности. Турция перестала быть империей. Это привело к тому, что
сегодняшние турки думают совсем иначе, нежели их деды и прадеды всего
несколько десятилетий назад. А октябрьская революция не лишила Россию ее
империи и ни на йоту не изменила российскую историческую диспозицию.

Сталин после Второй мировой войны вел себя как царь и самодержец всея Руси -
символ и олицетворение имперской русской идеи. Мы все об этом знаем, но
немногие из нас осознают, что этот российский исторический консерватизм
охватывает собой также Польшу и поляков. Литвинов говорил о воссоздании
польской империи XVI и XVII веков, что нам кажется комичным, но для
Литвинова - в отличие от нас - двадцатый век был продолжением XVI и XVII
века с той же традиционной проблематикой, не исключая проблематики польской.
Так же, как и цари, Сталин, Литвинов и Брежнев считали и считают, что на
территориях Украины. Литвы и Белоруссии могут господствовать или поляки или
русские. Нет исторического третьего решения - существует лишь выбор между
польским и русским империализмом.

Русские нас переоценивают, потому что смотрят на нас с русской исторической
перспективы. Поляки же - хотя у них историческое прошлое вызывает гордость,
а еще чаще сентиментальность - считают в то же время, что эта имперская
слава не имеет ничего общего с сегодняшней реальностью.

Мы ведем себя как шляхтич, потерявший свое имение. Слабая экономика,
превратности судьбы, а, прежде всего, дурной сосед - из-за всего этого мы
потеряли свое 'имение', принадлежавшее нам по праву божественному и
человеческому. Однако, нас радует то, что 'историческая справедливость'
наказала украинцев, литовцев и белорусов, потому что они променяли хороших
польских господ на плохих господ советских.

В течение 300 лет мы доминировали на Востоке. Если принять за переломный
момент в польско-российских отношениях мир Гжимултовского (1 мая 1686 г.
[10]), то следует принять, что последние 300 лет на Востоке доминирует
Россия. Эта 'альтернативность' - или мы или они - сделала невозможной
нормализацию отношений между Польшей и Россией. Эта 'альтернативность' ведет
к тому, что поляки, так же как и русские, не верят в третье решение и,
поскольку tertium non datur, мы принимаем роль сателлита как мрачное, но
актуальное положение вещей.

В системе 'или мы или они' на этот раз они взяли верх. Однако, между
поляками и русскими есть одно отличие. Преимущество русских подтвердила
История. А нашу борьбу, наши восстания, даже победы История обратила в прах.
Мы держимся системы 'или мы или они', потому что не знаем и не имеем другой
системы. Но большинство поляков не верит уже в эту систему, не верит, что мы
когда-нибудь сможем одолеть Россию. Дитя этого неверия - ментальность
сателлита и сервилизм.

Я тоже не верю в систему 'мы или они' - не верю, что мы когда-нибудь сможем
погнать русских от Пшемысля до Смоленска. Я также считаю, что система, о
которой идет речь, хотя она глубоко укоренена исторически, сегодня
представляет собой анахронизм, варварский анахронизм. Украинцы, литовцы и
белорусы в двадцатом веке уже не могут быть пешками в исторической
польско-российской игре. Я желал показать, что система 'мы или они', хотя и
черпает свою силу в многовековой традиции, по сути дела является отравленным
источником. Мы должны искать контактов и понимания с тем русскими, которые
готовы признать полное право на самоопределение украинцев, литовцев и
белорусов и, что столь же важно, должны сами отказаться раз и навсегда от
Вильно, Львова и какой-либо политики или планов, которые бы вели к
установлению при благоприятной конъюнктуре нашего превосходства на Востоке
за счет вышеперечисленных народов.

Как поляки, так и русские должны понять, что только неимпериалистическая
Россия и неимпериалистическая Польша имели бы шансы на установление и
упорядочение своих взаимоотношений. Мы должны понять, что плох любой
империализм: как русский, так и польский, как реализованный, так и
потенциальный, ожидающий подходящей конъюнктуры.

За украинцами, литовцами и белорусами должно быть в будущем признано право
на самоопределение, потому что этого требует интерес польско-российских
отношений. Только этим путем можно отправить в могилу катастрофическую
систему 'мы или они' - систему, которая сегодня предлагает России союз с
сателлитом-Польшей, но в то же время, создает ситуацию, при которой если бы
завтра началась русско-китайская война, огромное большинство поляков желало
бы победы китайцам. По причинам, проанализированным выше, так называемый
национальный вопрос является принципиальной проблемой не только российской,
но и российско-польской. Только радикальное решение этой проблемы способно
преобразить польско-российские отношения.

Похоже, растет процент русских, осознающих эту проблему. Я желаю еще раз
подчеркнуть со всей убежденностью, что ментальность 'мы или они' должна
перестать быть присущей не только русским, но и полякам. Это двусторонний
процесс. Поляки, терпеливо ожидающие момента мести и реставрации 'форпоста',
интенсивно подпитывают российский империализм.

В начале этой статьи я упомянул М. Литвинова, для которого историческая
система 'мы или они' была в 1944 г. такой же живой и актуальной, как и на
протяжении прошедших 300 лет. Литвинов считал, что нужно довести до конца
дело, начатое Андрусовским перемирием (3 января 1667 г.), когда Польша
отдала Москве Смоленск, Черниговскую и Северскую землю, Себеж и Киев. Ровно
через тридцать лет после разговора Эдгара Сноу с Максимом Литвиновым внук
Литвинова Павел вошел в контакт с парижской 'Культурой' и приблизился к
нашей точке зрения.

Наконец, последний пункт этих размышлений. Поляки сегодня неприязненно
относятся к громким словам, лозунгам, всякого типа романтической
фразеологии. Однако, я не могу отделаться от впечатления, что в своем
антиромантизме поляки выплескивают вместе с водой ребенка. Политика народа в
неволе должна объединять людей разных убеждений, и поэтому должна опираться
на моральный идеал, который бы очищал программу нашей независимости и
придавал ему этическое измерение. Этого морального, наднационального
измерения не хватает всем современным программам независимости.

Нельзя увлечь человека идеей экономического роста или лозунгом 'цветной
телевизор в каждом доме и автомобиль перед каждым домом'. Хотя все хотят
иметь автомобиль, никто не готов умирать за автомобили и цветное
телевидение. Во Вьетнаме, на Кипре, на Ближнем Востоке, в Северной Ирландии,
в Анголе и в Мозамбике люди умирают за идеи, которые часто ошибочны, но
являются предметом глубокой веры.

Живущие сегодня поляки - как в Стране, так и за границей не верят глубоко ни
во что - буквально ни во что.

Безыдейные люди ('смерть фраерам') совершенно безоружны перед лицом насилия
и являются классическим материалом для массового производства рабов. Читая
'Архипелаг ГУЛАГ', волей-неволей приходишь к выводу о том, что этих
гигантских многомиллионных лагерей не существовало бы без сотрудничества
лагерников. Философия 'смерть фраерам', которой придерживается огромное
большинство лагерников, в комбинации с насилием советских властей делают из
Архипелага ГУЛАГ процветающий бизнес.

Разумеется, самые большие фраера - это те, кто возвещает 'смерть фраерам', и
Архипелаг ГУЛАГ представляет собой монументальное подтверждение этого
тезиса. Идея самоопределения и свободы братских народов, отделяющих нас от
России, одновременно с отказом от каких-либо империалистических планов, к
которым следует отнести и надежду на договоренность с Москвой над головами и
за счет этих народов - такая программа могла бы вернуть польской политике
независимости высокий моральный мотив, которого ей сегодня недостает.

Что мы можем противопоставить Архипелагу ГУЛАГ - если признать его символом
системы? У нас нет Солженицыных, но есть Ивашкевичи [11], апостолы
лицензированного успеха. В эмиграции мы имеем ожесточенный антикоммунизм,
который не производит ничего, кроме звериной ненависти к России. Этому
коммунизму не хватает морального измерения, поскольку он слит воедино с
национальным эгоизмом и даже узким национализмом. 'ГУЛАГ' интересует нас
только постольку, поскольку в этой пирамиде замученных тел и душ можно
увидеть предвестие распада России, что, в свою очередь, позволило бы нам
вернуть Польше Вильно, Львов, а, может, и что-то еще. Мы должны вернуться к
Мицкевичу. Он лучше и ближе к истине, чем мы, понимал слово 'свобода' и
моральное измерение этого слова.

* журнал 'Культура' был основан в 1947 г. и издавался до смерти своего
бессменного главного редактора Е. Гедройца осенью 2000 г.

____________________________________________________________

Примечания переводчика:

[1] Вильно - польское название г. Вильнюса. В данном тексте употребляется,
когда речь идет о нем как о польском городе.

[2] Восточная Малопольша - принятое в межвоенный период название
юго-восточных регионов Польши, современных западных областей Украины.

[3] Вторая Речь Посполитая - неофициальное название Польши в межвоенный
период.

[4] 'Ягеллонская идея' - концепция восточной политики Польши, основанная на
идее федерации Польши и регионов, находящихся в ареале 'польского
культурного влияния', т. е., Литвы, Белоруссии и Украины. Является
противоположностью 'пястовской идее', предполагавшей формирование
национального польского государства с минимальной долей национальных
меньшинств.

[5] А. Мицкевич. 'Пан Тадеуш или Последний наезд на Литве'. Пер. с польск.
М. Павловой. Москва, 1954. С. 9.

[6] Анкона - город в Италии, взятый Вторым польским корпусом в ходе
наступления союзников 1944 г.

[7] Рацлавицкая панорама - живописное произведение, созданное рядом польских
художников в 1893-94 гг. по заказу городских властей Львова. Изображает
победу польских войск под предводительством Т. Костюшко над российскими в
1794 г. под Рацлавицами
[ http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/5/59/Kosciuszko_pod_Raclawica
mi-1.jpg ]

[8] Эпизод с постановкой 'Дзядов' - В 1967 г. в Варшаве был поставлен
спектакль К. Деймка 'Дзяды' по А. Мицкевичу, получивший высокую оценку
критиков (в том числе, советских). Однако, в следующем году он был снят с
репертуара в связи с наличием в нем сцен, которые могли быть истолкованы как
антирусские.

[9] 'Декабрьские события' - Акции протеста польских рабочих, прошедшие в
декабре 1970 г. вслед за объявлением о значительном повышении цен.

[10] Известный в российской историографии (датирующей его 6 мая 1686 г.) как
'Вечный мир'.

[10] Ивашкевич (Jaroslaw Iwaszkiewicz) - польский писатель (1894-1980),
многолетний председатель Союза польских литераторов.




: Антон Беспалов, ИноСМИ.Ru
Опубликовано на сайте inosmi.ru: 15 августа 2005, 14:29



Дополнительная информация:
Война с Россией продолжается
( http://www.inosmi.ru/stories/05/08/08/3450/217817.html) ["Przeglad",
Польша]
Друзьям-москалям ( http://www.inosmi.ru/stories/05/08/08/3450/217321.html)
["Polityka", Польша]
Питбуль Путин ( http://www.inosmi.ru/stories/05/08/08/3450/216652.html)
["Wprost", Польша]
Я - император ( http://www.inosmi.ru/stories/05/08/08/3450/216452.html)
["Newsweek Polska", Польша]
Пусть Путин сам думает о доме
( http://www.inosmi.ru/stories/05/08/08/3450/216023.html) ["Gazeta Wyborcza",
Польша]


----------------------------------------------------------------------------
----
© ИноСМИ.Ru 2000-2005. Все права защищены и охраняются законом. При полном
или частичном использовании материалов ссылка на ИноСМИ.Ru обязательна (в
интернете - гиперссылка). Адрес электронной почты редакции: info@inosmi.ru.
Информация о рекламе на сайте adv@rian.ru

---

От	Георгий
К	Георгий (23.07.2005 17:23:04)
Дата	09.08.2005 20:56:58

(!!!) "Знакомство россиян с другими краями не вызывает в них презрительного отношения к своей родине" (*+)

---

http://inosmi.ru/translation/221370.html

Российские путешественники ("The Economist", Великобритания)
Дома лучше всего


Редакционная статья, 05 августа 2005


5 августа 2005 года. Знакомство россиян с другими краями не вызывает в них
презрительного отношения к своей родине.

"Потому что Римини - русский город", - говорит женщина за стойкой проката
автомобилей в аэропорту Римини, когда ее спрашивают, прочему она так хорошо
говорит по-русски. Неделей позже пассажиры чартерного рейса, на котором Ваш
покорный слуга летел из Москвы, в основном женщины, снова оказались дома,
загорелые, одетые еще легче и волочившие невероятных размеров баулы, набитые
итальянскими дамскими сумочками и украшениями.

До распада Советского Союза заграничные путешествия были роскошью, которая
доставалась привилегированной правящей касте. Многие россияне все еще
вспоминают страх и восхищение своих первых заграничных путешествий и
вызванное ими тошнотворное понимание того, насколько в действительности
плохо управляется и плохо питается их страна. Главный редактор журнала
"Россия в глобальной политике" Федор Лукьянов вспоминает, как он потерял дар
речи при виде супермаркета в одной деревне под Ганновером.


В начале 1990-х годов опыт такого рода способствовал интенсивному и
длительному припадку национального самобичевания. Пятнадцать лет спустя все
непредсказуемо изменилось.

В прошлом году более 6,5 миллиона россиян отдыхали за рубежом. Несмотря на
то, что (российские) олигархи всегда на виду в западной части Лондона,
самыми популярными местами отдыха россиян являются Турция, Китай и Египет.
Некоторые из туристов в действительности являются замаскированными
торговцами: регистрируясь на авиарейс из Стамбула в Москву, дородные матроны
со слишком большим количеством багажных мест упрашивают иностранцев
зарегистрировать на себя их ковры. (Китай, с другой стороны, все больше
становится местом настоящего отдыха, особенно для жителей восточных районов
Российской Федерации). Немногочисленное, но постоянно растущее число россиян
открывает для себя когда-то невообразимые экзотические места вроде
Мальдивских островов. Страсть к путешествиям у россиян очень сильна: Ирина
Тюрина из Российского союза туристической индустрии говорит, что, когда в
туристических зонах случаются несчастья, россияне последними их покидают и
первыми возвращаются обратно.

Лена, ставшая сейчас юристом, говорит, что, когда впервые выезжала за
пределы России, в Прагу, очень волновалась за репутацию россиян за рубежом и
пыталась говорить по-английски, скрывая свою национальность. И по сей день
сохраняется остаток этого нежелания признаваться в том, что ты россиянин, и
общаться с другими россиянами за рубежом. Но, когда снова оказываешься дома,
хулить Россию перестало быть модным.

Визы в европейские страны - участницы Шенгенского соглашения получить
трудно, особенно для молодых и одиноких людей; новые визовые требования
Польши заставили многих россиян отказаться от поездок в эту страну.
По-прежнему труднее всего получить американскую визу. Но даже среди тех, кто
ездит на Запад по делам, отношение к России и к тому, как она управляется,
нередко кажется глухим к критическим сравнениям. Например, контакты с
полицией в других странах, как представляется, не делают россиян более
обозленными на коррумпированную абсурдность своей милиции. Возвратясь домой,
говорит Катя, много путешествующая по миру москвичка, "я всегда думаю, как
прекрасна моя Москва". Нам не нужно много путешествовать, сказали мне
несколько россиян, чтобы понять проблемы собственной страны.

Разумеется, несмотря на туристический бум постсоветского периода,
подавляющее большинство россиян никогда не покидало свою страну. То же самое
было и во времена царизма, когда аристократия говорила по-французски, но
большинство народа никогда не выезжало за пределы своей деревни. Некоторые
современные россияне предпочитают отдыхать на родине. "Мы по-прежнему
ощущаем себя континентом", - разъясняет один российский журналист.
Ностальгия (и цены) вынуждают некоторых становиться постоянными посетителями
бывших советских курортов, например, Абхазии, мятежного анклава Грузии,
которая живет на доходы от российских туристов. Однако большинство россиян
попросту слишком бедны, чтобы отдыхать где-либо еще, кроме как на шаткой
даче, собирая грибы и купаясь в грязной речке.

Многие из этих россиян имеют чуть больше надежной информации об остальном
мире, чем в 1980-х годах; в этом смысле, говорит г-н Лукьянов, они "все еще
живут в Советском Союзе". Некоторые просто отказываются верить тому, что в
других местах люди живут иначе, лучше. Когда в прошлом месяце троим
московским милиционерам помешали вымогать взятку у несчастливых американцев,
они были крайне удивлены, узнав, что в Америке люди не обязаны всегда иметь
при себе паспорт. (Они грубо расхохотались, когда их попросили поразмыслить
над тем, какой эффект их вымогательство может оказать на международные
отношения.)

И длительное пребывание заграницей не меняет положения дел. Сотрудник одного
захудалого московского санатория охотно вспоминал о том, как 7 лет прожил в
Чешской Республике, где он женился и получал хорошую зарплату. Но когда его
спросили, не хотел бы он поселиться там навсегда, он возмущенно ответил: "А
зачем? Я - русский".

Россияне кажутся все более довольными, что могут вести дела с остальным
миром как путем личного общения, так и путем покупки заграничных товаров,
или то и другое вместе. Однако это больше не затемняет их инстинктивного
национализма.

Эта модель поведения - вести дела, но оставаться индифферентным - отражает
ту обидчивую внешнюю политику, которая появилась при президенте Владимире
Путине, несмотря на то, что экономические связи с Западом стали крепче. На
этой неделе его правительство решило, фактически, аннулировать журналистскую
аккредитацию телекомпании "ABC news" после передачи в эфир интервью с
Шамилем Басаевым, который публично признал, что является чеченским
террористом. Еще большую тревогу вызвало недавнее заявление главы
Федеральной службы безопасности РФ (наследницы советского Комитета
государственной безопасности) о том, что некоторые иностранные
неправительственные организации в России являются "крышей" для шпионов,
любителей вмешиваться в чужие дела и смутьянов.

Социолог Алексей Левинсон усматривает в этом национализме защитную реакцию
на унижение от краха советской системы, хотя национализм имеет также и более
глубинные истоки. Это слишком глубокое чувство, утверждает Левинсон, чтобы
можно было излечиться от него простым открытием государственных границ.

Россияне, разумеется, не единственные, кто любит свою страну. Но
существующее в России сочетание гротескных социальных и политических проблем
с возродившимся отвращением к внешнему влиянию (или даже идеям)
представляется своеобразным и потенциально трагичным.

---

От	Георгий
К	Георгий (23.07.2005 17:23:04)
Дата	09.08.2005 20:56:38

"Россия слишком слаба, чтобы подчинить себе Европу, но слишком сильна, чтобы стать нормальной европейской державой" (*+)

---

http://inosmi.ru/translation/221378.html

Россия слишком слаба, чтобы подчинить себе Европу, но слишком сильна, чтобы
стать нормальной европейской державой ("Polish News Bulletin", Польша)
05 августа 2005


[отослать ссылку] [версия для печати]

SOURCE: 19 July issue of Rzeczpospolita p. A8, 21 July issue of Gazeta
Wyborcza

p. 15


Процесс европейской интеграции, особенно расширение ЕС на страны бывшего
советского блока, принципиально изменили геополитическое положение России,
пишет Михал Качмарский (Michal Kaczmarski), эксперт по вопросам
международной политики, в газете "Rzeczpospolita".
Впервые за несколько веков у границ России появился мощный политический
игрок, блокирующий ее экспансию. Никогда еще Россия не стояла в одиночку
перед объединенной Европой - даже во времена наполеоновских войн она имела
союзников в лице Великобритании и Швеции. Также она еще никогда не была
устранена из европейского порядка, оставаясь важной составляющей равновесия
сил.
Так что, неудивительно, что кризис, в котором пребывает ЕС, дал России
надежду на преодоление этой неблагоприятной тенденции.
На первый взгляд, такие надежды кажутся оправданными. Проблемы, вызванные
процессом расширения и вопросы европейской идентичности и границ
приостановили процесс 'выдавливания' России из Европы. Россия может временно
перестать беспокоиться о том, что ЕС примет в свои ряды Украину, Беларусь
или Молдову. ЕС сосредоточился на собственных проблемах.

Известный российский политолог Сергей Караганов считает, что ЕС не сможет
бороться за позицию одного из глобальных геополитических центров.

Благодаря этому, Россия станет для него еще более важным партнером.
Действующее соглашение между Россией и ЕС подписано на срок до 2007 г.,
поэтому необходимо вести переговоры о новом договоре. Кризис ЕС означает
ослабление евробюрократии, которую в новых странах-членах воспринимают как
главный фактор, препятствующий развитию сотрудничества между Россией и ЕС.
Такая ситуация вызвала в Польше обеспокоенность перспективами членства
Украины в ЕС и опасения, что Россия пытается вернуться к сотрудничеству со
старой Европой в стиле 'концерта держав' XIX века.

Но не следует идти на поводу у официальной риторики европейско-российских
деклараций. На уровне деклараций у ЕС нет более важного партнера, чем
Россия. В Европейской стратегии безопасности, принятой в 2003 г., Россия
играет более важную роль, чем США. Однако, реальное сотрудничество отстает,
и главная проблема здесь в том, что Россия не понимает сущности европейской
интеграции.
Согласно российскому видению международного порядка, международное право
должно наделять особыми правами и обязанностями крупные государства,
предоставляя им привилегированное положение. Россия не может понять, что,
скажем, Бельгия столь же значима, как Великобритания, и к ней
прислушиваются.
Она повторяет все ту же ошибку, ожидая, что сделки с ведущими государствами
изменят способ функционирования ЕС как института.
Однако, попытки сформировать альянс с Францией и Германией до сих пор не
привели к практическим результатам. Кремлю не удалось остановить расширение
НАТО, выторговать у ЕС специальный статус для Калининградской области,
предотвратить акцию ЕС на Украине. Путину не удалось добиться у ЕС гарантий
того, что будут уважаться интересы России в Центральной Европе и СНГ.

Сближение с Францией носит тактический характер. Недавно проф. Игорь Чернов
из Санкт-Петербургского Университета заявил на конференции в Варшаве, что у
двух стран совершенно разные цели как во внутренней, так и во внешней
политике. Россия занялась концентрацией власти в центре и мыслит свою
внешнюю политику в геополитических категориях, в то время как Франция
проводит политику мультикультурализма у себя дома, а во внешней политике
отстаивает мультикультурный вариант глобализации в пику доминированию США.
По словам Чернова, у Москвы и Парижа мало общего, кроме неприязни к США. У
них также нет фундамента в виде экономического сотрудничества.

Другое дело - Германия, пишет Качмарский, которой Россия выдала 'сертификат
глобальной державы'. Герхард Шредер обеспечил себе поддержку России в
вопросе предоставления Берлину места постоянного члена Совета Безопасности
ООН. Также Германия - крупнейший импортер российских топливно-энергетических
ресурсов, на которые приходится 20% всего экспорта страны. Планируемое
строительство балтийского трубопровода лишь углубит эту зависимость.
Россия не верит, что ЕС может стать успешным игроком на международной арене,
но эта перспектива так ее пугает, что она не смогла извлечь выгоды из
транстлантических разногласий.
В свою очередь, отдельные европейские страны, даже Франция и Германия,
неспособны помочь России стать противовесом американскому могуществу. Это
могла бы сделать лишь объединенная Европа, но Россия отказывается это
признавать. Возможно, она предпочитает слабую Европу, хотя такая Европа не
поможет ей в противостоянии с США или Китаем. Кремль живет мечтами о том,
что, возвышая Германию и игнорируя Польшу или Литву, он вновь обретет свое
влияние в Европе.

Россия, совсем как Польша сегодня, не принимает во внимание способность
западноевропейских стран отделять экономические интересы от политических. В
самый разгар холодной войны в 1980-х гг. Европа, к возмущению США, строила
вместе с СССР газопровод, не опасаясь того, что 'кран закроют', но и не
поддаваясь Москве.

До недавних пор Москва относилась к европейской политике в области
безопасности и обороны (ESDP) как к проявлению антиамериканизма нескольких
европейских стран. Она не обращала внимания на реальность перспективы вновь
оказаться за бортом европейских структур безопасности, как произошло с НАТО.
Совсем недавно Москва начала требовать у ЕС включить ее в процесс создания
европейской системы безопасности.
ЕС не отверг напрямую возможности для России участвовать в ESDP, но
потребовал, чтобы Россия играла по правилам. Россия может участвовать в
военных операциях ЕС, но на тех же условиях, что и другие страны, то есть
без права голоса.

Похоже, что Россия не понимает фундаментальных изменений, произошедших в
европейском порядке за последние полвека. Проблема России после окончания
Второй мировой войны заключалась в том, что она была слишком слаба, чтобы
подчинить себе Европу, но слишком сильна, чтобы стать нормальной европейской
державой, подобно Британии или Франции, какой она была в 1914 г. или даже
1939 г.
Владимир Путин отошел в своей европейской политике от интеграционных
концепций. Михаил Горбачев говорил об 'общеевропейском доме'. Борис Ельцин
намекал на вступление в евроатлантическое сообщество. Для Путина интеграция
не является целью, он дистанцируется от ЕС и пытается внести в него раздор.
Однако, по мнению многих российских аналитиков, проблема заключается в том,
что через 15-20 лет Россия перестанет быть независимым центром силы, и будет
вынуждена присоединиться к одному из существующих. При Китае или США ей
будет уготована роль 'младшего брата'.

Таким образом, политика 'ослабления Европы' означает усиление других центров
силы, у которых с Россией необязательно общие интересы. Только способен ли
Кремль перейти от карикатуры на Realpolitik, которую он изображает, к
сотрудничеству со всем ЕС, а не избранными его членами?

____________________________________________________________

Обаяние персональной дипломатии

Встреча Шредера и Ширака с Путиным в Калининграде вновь показала, что Европа
должна не разыгрывать карту краткосрочных интересов отдельных стран в
отношениях с Россией, а преодолевать такой подход, пишет в 'Газете Выборчей'
Антоний Подольский (Antoni Podolski) из варшавского Центра международных
отношений.
Атаки террористов в Лондоне 7 июля отодвинули на задний план шокирующую
встречу Владимира Путина, Герхарда Шредера и Жака Ширака в Калининграде. К
этому вопросу стоит вернуться, поскольку полуприватная встреча на балтийском
побережье вновь высветила проблему, которую представляет собой для польской
внешней политики персональная дипломатия европейских лидеров.
Лидеры Франции и Германии решили начать летний сезон в милой компании
президента России в городе Калининграде, якобы чтобы отметить 750-ую
годовщину его основания. Якобы, потому что немецкого города Кенигсберга,
которому были посвящены празднования, уже 60 лет не существует.
На его месте Калининградская область, некогда символ военного доминирования
России в этой части Европы, сегодня - анклав, разорванный между формальной
принадлежностью к российской 'родине' и европейскими мечтами его жителей,
которые с завистью наблюдают, как их соседи все дальше отходят от бывшей
коммунистической империи.
Эти европейские стремления жителей анклава раздражают Москву, которая, по
всей видимости, решила использовать 750-ую годовщину основания Кенигсберга
для того, чтобы представить собственное видение будущего области. Это
видение предполагает подчеркивание немецких корней Калининграда и показное
игнорирование или даже провоцирование Польши и Литвы, естественных партнеров
региона.
Учитывая, что имперское присутствие Германии в этой части Европы вызвало
трагические последствия не только для поляков и литовцев, но и для русских,
это видение довольно специфическое, особенно, в контексте недавних
московских торжеств по случаю 60-й годовщины окончания Второй мировой войны.
Одним из самых знаменитых элементов сталинской пропаганды 1941-45 гг. был
фильм Сергей Эйзенштейна 'Александр Невский', воспевающий героическую борьбу
России с тевтонскими рыцарями.
Сегодня оказывается, что, по мнению кремлевских лидеров, уничтожение местных
славянских народов немецкими рыцарями было для России благоприятным
обстоятельством и событием, которое спустя семь веков можно отметить вместе
с Германией.
Но куда печальнее исторической акробатики России решение Ширака и Шредера
вновь участвовать в ней. Германский канцлер вообще в последнее время побил
все рекорды показного игнорирования интересов и болезненной чувствительности
своего польского соседа. Не утихают протесты Польши против участия Германии
в проекте балтийского трубопровода - вредном для энергетической безопасности
Польши и Литвы, а, в конченом итоге, всего ЕС.
Мало того, канцлер решил пойти дальше и вырвать остающиеся аргументы из рук
немногочисленных в Польше людей, настроенных оптимистически насчет
польско-немецких отношений. В свою очередь, его участие в калининградских
торжествах предоставило новые аргументы тем, кто опасается традиционно
опасного для Польши сближения Берлина и Москвы над головой Варшавы. Он
подтвердил опасения тех, кто предупреждает о возрождении немецкого
национализма и 'прусского' духа. И при этом показал, что не является
государственным мужем.
Так же и президент Франции, очевидно, решил облегчить старт британского
председательства в ЕС. Может, Ширак думает, что после калининградской
эскапады у Франции появятся новые друзья в Варшаве и Вильнюсе? Или,
отпраздновав основание Кенигсберга вместе с немцами и русскими, он планирует
ослабить симпатию прибалтов и поляков к Джорджу Бушу?
Следует отметить, что британский премьер-министр вновь не прибыл на саммит с
Путиным. Он также не присутствовал на вызвавших споры торжествах 9 мая в
Москве. Возможно, начиная непростую битву с Францией за политическое
лидерство и реформы в ЕС, Блэр учел чувства и реакции новых стран-членов.
Встреча в Калининграде еще раз продемонстрировала, насколько ЕС нуждается в
общей внешней политике и политике безопасности. Что Европа должна не
разыгрывать карту краткосрочных экономических национальных интересов в
отношениях с Россией, а преодолевать такой подход. Также она показала, что
общая оборонная политика должна быть упомянута в европейской конституции, ее
следует осуществлять и развивать.
Но о таких 'мелочах' в Калининграде, видимо, не говорилось. Вероятно, оба
гостя, прекрасно провели время, поскольку хозяин дал им возможность забыть
на время о проблемах в их странах.
Он не надоедал гостям вопросами о европейском бюджете, о провале
конституционных референдумов или будущих выборах, которые, скорее всего, не
принесут победы ни Шираку, ни Шредеру. Благодаря этому, оба джентльмена
могли накануне британского председательства вновь почувствовать себя
европейскими лидерами.
Несколько обнадежила в этой ситуации Ангела Меркель (Angela Merkel), лидер
ХДС, которая подвергла критике переговоры Шредера с Россией над головами
малых соседей. Но следует помнить, что, будучи в оппозиции, СДПГ критиковала
канцлера Коля за близкие дружеские отношения с Борисом Ельциным. Будем
надеяться, что ситуация не повторится.

Подводя итог, следует заметить, что сложно не согласиться с теми, кто никак
не дождется смены караула в Берлине и Париже.

---

От	Георгий
К	Георгий (23.07.2005 17:23:04)
Дата	09.08.2005 20:56:09

Что теперь, мистер Путин? ("The International Herald Tribune", США) (*+)

---

http://inosmi.ru/stories/01/05/29/2996/221395.html

Что теперь, мистер Путин? ("The International Herald Tribune", США)
Джуди Демпси (Judy Dempsey), 08 августа 2005
Сюжет: Путин - молод и силен

[отослать ссылку] [версия для печати]



БЕРЛИН - Иоганн Вольфганг фон Гете (Johann Wolfgang von Goethe), известный
своей острой наблюдательностью в отношении человеческой природы, как-то
предупредил богатых: 'Многие бездумно тратят деньги, пока те не закончатся.
Другие делают то же самое со своим временем'.

Право же, с тех пор в мире мало что изменилось. В контексте нашего времени
на ум приходит один яркий пример - президент Владимир Путин.

Россия сидит на сундуке с золотом, который в последние годы уже
переполняется благодаря экспорту важнейших ресурсов страны - нефти и газа.
Недавний скачок цен на энергоносители позволил России настолько увеличить
свои золотовалютные резервы, что эта бывшая коммунистическая страна может
жить вполне сносно - даже богато.


Но пока Путин или не хочет, или не может сделать то, что любой финансист
посоветовал бы и менее обеспеченному клиенту - диверсифицировать доходы,
дабы оградить себя от пересыхания главной денежной реки.

Аналитики считают, что для того, чтобы избавиться наконец от практически
полной зависимости от экспорта нефти и газа с помощью диверсификации - от
совершенствования транспортной системы до поддержки малого бизнеса - у
России сейчас идеальное время, поскольку после обвала рубля, вызвавшего
финансовый кризис в 1998 году, экономика уже значительно продвинулась
вперед.

Но вместо этого Путин использует свалившееся на него богатство в основном
для выплаты огромного внешнего долга России - долг Парижскому клубу западных
кредиторов составляет примерно 40 миллиардов долларов.

- В России сейчас идут серьезные споры о том, что делать, - рассказывает
Петер Хавлек (Peter Havlek), специалист по российской экономике из Института
международных экономических исследований (Institute for Economic
International Studies) в Вене.

С одной стороны выступает партия 'Родина' под предводительством Дмитрия
Рогозина и Сергея Глазьева, выступающая за усиление роли государства в
экономике, как в Западной Германии после 1945 года.

В противном лагере лидируют министр экономического развития и торговли
Герман Греф и министр финансов Алексей Кудрин. Они опасаются, что слишком
сильное вмешательство государства может подстегнуть инфляцию, и поэтому
призывают к фискальной и денежной дисциплине.

- Проблема в том, что достичь соглашения им так и не удается, - считает
Хавлек.

В некоторых кругах задачу, поставленную Путиным - выплатить то, что Россия
должна Западу (и что по большей части было занято после кризиса 1998
года), - называют похвальным шагом с точки зрения восстановления доброго
имени страны.

- Правительство делает то, что, располагая таким бурным потоком ликвидности,
сделала бы любая грамотная в финансовом отношении домохозяйка, - считает
Вадим Клейнер, российский экономист из московской компании Hermitage Capital
Management.

В июле Россия начала выплачивать первый транш Парижскому клубу в размере 15
миллиардов долларов из так называемого путинского стабилизационного фонда,
названного так потому, что одной из его задач было смягчение негативных
последствий от падения высоких цен на нефть внутри страны.

По данным Hermitage Capital Management, за первый квартал этого года фонд
вырос до 19 миллиардов долларов, и его объем все растет, что дает основания
полагать, что его можно будет использовать и для выплаты остатка долга.

О том, что будет происходить с деньгами после этого, Путин пока ничего не
говорит.

Российская экономика проходит реформы и приватизацию уже более десяти лет, с
момента распада Советского Союза в 1991 году. Однако приватизация ничего не
достигла в отношении диверсификации экономики, построенной в свое время
вокруг трех главных отраслей - производства промышленных товаров,
машиностроения и энергетики.

- Самая серьезная проблема, которую не смогла решить приватизация -
неразделение крупных предприятий, - полагает Петер Шульце (Peter Schulze),
немецкий эксперт по экономике России из Геттингенского университета
(Gоеttingen University), около десяти лет проработавший в России. - Не был
введен институт субподряда, что позволило бы создать для промышленности
новые 'карманы' и новые малые и средние предприятия. Крупные корпорации так
и остались крупными.

Сегодня, согласно данным последнего отчета Организации экономического
сотрудничества и развития (Organisation for Economic Co-operation and
Development), половину объема промышленного производства в России дают
десять крупнейших компаний вкупе с государственными поставщиками газа и
электроэнергии.

Хотя в сфере услуг и так называемых 'неторгуемых' товаров в стране произошла
'огромная' диверсификация, в промышленном производстве и экспортных отраслях
ничего такого не случилось, полагает главный экономист ОЭСР по России Уильям
Томпсон (William Tompson). По его словам, 'именно это и беспокоит власти'.

- Дело в том, что и без того значительная зависимость России от экспорта
узкой номенклатуры товаров в последние годы только растет.

Экономисты считают, что в России сейчас сложились очень благоприятные
условия для начала диверсификации и принятия стратегии модернизации
инфраструктуры.

По данным ОЭСР, в 2000 году рост экономики России составил 10 процентов, а
после этого - в среднем 6 процентов ежегодно. Удалось погасить и инфляцию -
с 84 процентов в 1998 году до 12 процентов два года назад. Упала и
безработица, уровень которой сейчас составляет 8 процентов экономически
активного населения, что меньше, чем в странах Европейского Союза, где
безработных 9 процентов.

В то же время благодаря экспорту энергоносителей - а это 54 процента всего
российского экспорта - в стране создан профицит по текущим операциям на
уровне 8 процентов внутреннего валового продукта. Из стран с развивающейся
экономикой это один из лучших показателей. По цифрам торгового баланса и
бюджета Россия тоже в плюсе - 3,7 и 8,5 процента ВВП, соответственно.

Прибыли таких корпораций, как 'Газпром', 'Лукойл' и 'Сибнефть', в 2004 году
составили почти 24 миллиарда долларов, что более чем вдвое превышает
аналогичную цифру для 2002 года. К концу текущего года в Центральном банке
будет накоплено 150 миллиардов долларов резервов.

Все это, как полагают экономисты, вполне позволяет Путину 'тряхнуть'
стабилизационным фондом для модернизации инфраструктуры, в особенности
разваливающихся энергосистем, шоссейных и железных дорог, морских и
воздушных портов. Причем, в отличие от денег, времени у него как раз мало.

По данным, опубликованным Международным энергетическим агентством
(International Energy Agency) в докладе World Energy Outlook за прошлый год,
России предстоит решить две серьезнейшие задачи. Во-первых, долгосрочные
перспективы развития страны зависят от конкурентоспособности национальной
обрабатывающей промышленности, от металлургии до авиастроения. Во-вторых,
чтобы поддерживать приток нефтяных и газовых ресурсов, до 2030 года в эти
отрасли необходимо вложить до 900 миллиардов долларов.

Однако правительство Путина раздирают внутренние противоречия, поэтому, как
считают многие, ответа на вопрос 'что делать?' пока и нет.

- Идет борьба между 'неолибералами', считающими, что экономика должна
развиваться сама, без всякого вмешательства со стороны государства, и теми,
кто полагает, что государство как раз должно вмешаться, - утверждает Шульце,
эксперт из Геттингенского университета.

По словам Шульце, сторонники государственного вмешательства 'хотят строить
что-то вроде 'рейнского капитализма', в котором значительно усилена роль
государства. Неолибералы же говорят: 'Не тратьте деньги. Они уйдут
впустую''.
Но даже самые ярые поборники 'невидимой руки рынка' согласны с тем, что
государству тоже необходимо участвовать в обеспечении диверсификации России.

- Лучшее, что может сделать государство - жестко закрепить всеобщее
подчинение закону и защиту прав собственности, создать серьезную судебную
систему, - утверждает Сергей Амбарцумов из Hermitage Capital Management.

По словам Пекка Сутела (Pekka Sutela) из Института стран с переходной
экономикой (Institute for Economies in Transition) при Банке Финляндии, это,
в свою очередь, 'даст мотивацию иностранным инвесторам, чье участие жизненно
необходимо для диверсификации экономики'.
В докладе ОЭСР уже прозвучало предупреждение о том, что российские инвесторы
обеспокоены ухудшением инвестиционного климата и поэтому снижают количество
вложений внутри страны и начинают приобретать активы за рубежом.
Некоторые экономисты утверждают, что признаки работы Путина над
инвестиционной стратегией есть. Информационное агентство РИА 'Новости'
приводит слова Грефа на прошедшей недавно конференции по модернизации
российской экономики: необходимо вкладывать больше в инфраструктуру, 'если
мы не хотим отстать от других стран', сказал министр.
По информации Вадима Клейнера из Hermitage, появились планы по созданию
инвестиционного фонда, в котором предполагается собрать до 100 миллиардов
долларов на совершенствование информационных технологий и, возможно, на
финансирование определенных инфраструктурных проектов. Это был бы скромный
шаг, но хотя бы в правильном направлении.

- И, честно говоря, если посмотреть на все успешно развивающиеся страны,
такие как Китай, Сингапур, Индия и Корея, везде видно, что нигде рынок не
решал эту задачу в одиночку, - отмечает Петер Шульце.

---

От	Георгий
К	Георгий (23.07.2005 17:23:04)
Дата	05.08.2005 22:14:52

Юрий Андрухович. Маленькая философия водки: эстеты среди пьяниц ("Der Tagesspiegel", Германия) (*+)

---

http://www.inosmi.ru/translation/221305.html

Маленькая философия водки: эстеты среди пьяниц ("Der Tagesspiegel",
Германия)
Немецкое слово 'дер водка' можно объяснить только недоразумением,
грамматическим несоответствием культур


Юрий Андрухович, 02 августа 2005



Золотое правило: между первой и второй рюмкой водки пауза должна быть
символической. И все же: приходится опасаться, что шнапс из Восточной Европы
постепенно утратит свою престижность. Налицо тотальное протрезвление славян.
Этимология зачастую приводит к заблуждениям, и, на самом деле, ничего
по-настоящему не объясняет. И особенно если за словом скрываются целые
пласты значений - от каждодневной обыденности до ритуального
священнодейства. То, что на немецком означает 'шнапс', никак не может
происходить от слова 'шнаппен', то есть хватать. Русское же слово 'водка',
напротив, совершенно точно является уменьшительным словом от слова 'вода'.
Значит, русские (а это преобладающее большинство), произносящие с любовью
уменьшительное слово 'водочка', используют уменьшительное название в
квадрате. Украинское слово 'горилка' имеет совершенно иное происхождение -
от слова 'горити', по-немецки 'brennen', напрямую соответствуя немецкому
слову 'Brand' (пожар, горение, водка). Таким образом оно содержит в себе
альфу и омегу всего кругооборота шнапса в природе: технологию изготовления и
физиологию потребления.
Украинское и русское названия, взятые вместе, дают уже индейское 'огненная
вода'. Но в любом случае и украинское слово 'горилка' и русское 'водка'
женского рода, эдакие дамы, а потому и чувствуют они себя лучше всего в
мужском обществе. Немецкое слово мужского рода 'дер водка' можно объяснить
только недоразумением и грамматическим несоответствием культур.
Образованные россияне уверяют, что формула водки была изобретена гениальным
русским химиком Менделеевым, тестем поэта Александра Блока, а попутно также
и создателем периодической системы химических элементов. В соответствие с
учением Менделеева водка должна быть сорокоградусной. Любое отклонение от
этого - будь то увеличение или понижение в ней содержания спирта - вредит
здоровью. Я с подозрением отношусь к напиткам, крепость которых 38 градусов
или, скажем, 45. Я слепо верю выводам Менделеева, хотя точно не знаю, делал
ли он их когда-нибудь на самом деле.
Столетиями Украина относилась к самым различным государственным
образованиям, преимущественно к империям. И сама того не желая, она
оказалась в тени русской культуры. А то, что водка является неизбежным
атрибутом русского образа жизни, а иногда и самой сутью этого образа жизни,
знает весь мир. Комбинация слов 'рашен водка' кажется такой неразрывной и
естественной, что становится просто тавтологией. Феномен 'укрэниэн хорилка',
напротив, еще в значительной степени не изучен и не известен миру.
Питие горилки является, без сомнения, ритуалом. Между первой и второй рюмкой
пауза должна быть чисто символической. Как гласит украинская пословица,
между ними не должна успеть пролететь даже пуля. После третьей рюмки можно
закурить первую сигарету. После шестой или седьмой надо рассказывать друг
другу скабрезные анекдоты и громко над ними смеяться. После девятой можно
начинать петь.
Основополагающая разница между обеими национальными моделями пития -
украинской и русской - состоит в том, что русские несколько более
экстремальны.
Если для украинцев горилка только средство, чтобы поднять себе настроение,
то русские ищут в водке полного слияния с абсолютом (конечно, не шведским) и
погружения в глубочайшие бездны. Украинцы хотят лишь хорошо поесть и попеть
(последнее для них равносильно дыханию). Русские же при этом стремятся
постичь истину, то есть вскрыть себе вены или под невыносимым воздействием
неожиданного озарения пробить череп своему ближнему. После каждой рюмки
шнапса украинцы закусывают чем-нибудь питательным и вкусным, например салом.
Русские ничем не закусывают, иногда только занюхивают хлебом. По их мнению,
закуска к водке - это выброшенные деньги. Смысл не в том, чтобы было вкусно,
а чтобы добиться эффекта. И шансы на это тем больше, чем меньше закуски.
Обобщая можно сказать, что в случае с украинцами речь идет о средстве, а в
случае с русскими - о цели.
Поэтому русские считают аморальным быть разборчивым в водке, или
пренебрегать ею. Как они всегда подчеркивают, существует лишь 'хорошая' или
'очень хорошая' водка. И никакого третьего варианта. Статистика вызванных
некачественной, то есть 'хорошей' или 'очень хорошей', водкой смертных
случаев или тяжелых отравлений равносильна русскому национальному
мученичеству. А если речь идет о религии (а для русских это как раз тот
самый случай), то к сообществу святых мучеников ежегодно прибавляются сотни
тысяч новых.
За последнее десятилетие украинская водочная индустрия открыто встала на
мирской путь наслаждений. Были разработаны самые разнообразные сорта. Сейчас
их существует уже больше тысячи - одно перечисление названий сравнимо лишь с
на редкость пространными произведениями барочной поэзии - с бесчисленными
новыми вкусовыми комбинациями.
Достаточно упомянуть сладко-острое сочетание меда и перца одной из самых
популярных марок! Поэтому мои московские друзья, пронизанные гнилым
европейским либерализмом и предавшие многовековые национальные ценности
России, всегда просят меня привезти в подарок одну-две бутылочки украинской
горилки. Хотя, на первый взгляд, везти водку в Москву, все равно, что рис в
Шанхай. Но это только на первый. Потому что водка - это одно, а горилка -
совсем другое. Сегодня мы можем исходить из того, что процесс расхождения
культур сегодня уже завершился, и мы имеем дело с совершенно различными
видами напитка. Или - в соответствии с категорией грамматического рода -
имеем дело с двумя сестрами одной общей семьи сорокаградусных. Что их
объединяет, так это в лучшем случае угроза постепенного вытеснения, прежде
всего в жизни молодежи, пивом и слабыми, алкогольно-игристыми пустяками -
продуктами процесса глобализации: джин-тониками и бренди-колами.
Не хочу накаркать, но тенденция последнего времени показывает, что как
водка, так и горилка постепенно теряет свой престиж среди молодежи.
Если эта тенденция возобладает, то тогда мы через несколько десятилетий, при
условии, что будем еще живы, столкнемся с невиданным катаклизмом
цивилизации - тотальным протрезвлением славян.

---

От	Георгий
К	Георгий (23.07.2005 17:23:04)
Дата	05.08.2005 22:04:07

Финляндия больше не имеет значения для Путина ("Suomen Kuvalehti", Финляндия) (*+)

---

http://www.inosmi.ru/translation/221257.html



Финляндия больше не имеет значения для Путина ("Suomen Kuvalehti",
Финляндия)
Туомо Лаппалайнен (Tuomo Lappalainen), 29 июля 2005



Владимир Путин вновь заявит на следующей неделе, что взаимоотношения
Финляндии и России замечательны. Мало кто знает, что означают эти слова

Он снова здесь. Его превосходительство, или 'великий и ужасный', Владимир
Владимирович Путин прибывает в понедельник (1 августа) уже второй раз в
качестве президента России в Финляндию. После первого визита президента
Путина успели промелькнуть почти четыре года.
А его ожидали. Тарья Халонен не снимала с подогрева кофейник в своей летней
резиденции Култаранта (Золотой берег) все прошлое лето. Критики ее
внешнеполитический линии получили прекрасную возможность задаваться
вопросом: а нет ли проблем в нашей восточной политике - ведь хозяин Кремля
все не едет к нам?
В Финляндии не забыли, что Путин часто бывал в Суоми в 1990-е годы будучи
заместителем мэра Санкт-Петербурга. Он встречался по работе с
представителями финляндских городов, а с бизнесменами - как частное лицо.
Его хорошо узнали в Турку, так как этот город является побратимом
Санкт-Петербурга.
Финнов считают реалистами во внешней политике, но они в своей основе на
удивление романтичный народ. Что касается Путина, то и в этом вопросе многие
думали, что раз он благосклонно относился к Финляндии в свои прежние
('допрезидентские') годы, то эта страна будет занимать особое место в его
сердце вечно.
Постепенно у нас начали осознавать, что у главы великого государства есть
более важные задачи, нежели нянчиться с небольшим фактором международной
политики, каковым Финляндия и является. К тому же эта страна не вызывает
таких проблем, которые возникают из-за действий многих других соседних
государств России.
Путин находится сейчас в таком положении, что ему не интересно совершать
вояжи по миру и вспоминать прошлое. Как все другие политике он заботится о
своем имидже и рядом с Джорджем Бушем ему легче выглядеть сильным
руководителем, нежели стоя радом с Тарьей Халонен. Да и по своему характеру
Путин не похож на ностальгирующего человека.
'Я думаю, что в рамках сотрудничества Финляндии и России нет ни одного
вопроса, который был бы решен именно благодаря действиям Путина. С точки
зрения состояния и уровня связей на межгосударственном уровне не важно, кто
руководит Россией', - говорит директор Александровского института,
занимающегося исследованиями России и стран Восточной Европы, Маркку
Кивинен.

Позади бурный год

Новому визиту предшествовал необычайно бурный год во взаимоотношениях
Финляндии и России. Многие высокопоставленные представители России
критиковали в разных контекстах Финляндию за неудовлетворительную работу по
поддержанию добрососедских отношений с восточным соседом. Самые последние
критические замечания прозвучали из уст заместителя главы администрации
президента (России) Владислава Суркова. Он заявил, что действия Финляндии по
поддержанию национальной самобытности финно-угорских народов в России
преследуют только одну цель - получить доступ к нефтяным запасам на Востоке.
Весной этого года у нас в стане (Финляндии) занервничали, когда выяснилось,
что русские военные самолеты начали как-то уж очень часто ошибаться и
залетать в воздушное пространство Финляндии. Эти нарушения рассматривались
на уровне чиновников и даже министров, но исчерпывающих объяснений никто так
и не получил.
На основе подобных фактов не следует, тем не менее, по мнению Кивинена,
делать слишком далеко идущих выводов. 'Вопрос не в том, что отношения
испортились. В наших взаимоотношениях и сейчас нет больших проблем', -
уверенно заявляет ученый.
Занимавшийся в течение десятилетий нашими отношениями с восточным соседом
полномочный посол Антти Карппинен считает, что фоновыми факторами указанных
событий являются внутренние проблемы России. Ведь по определению Путина
Россия находится в состоянии войны.
'Если государство находится в состоянии войны, должен быть внешний
противник, враг. Таким образом, необходимо указать, что и в Финляндии
существуют такие силы, которые действуют против России'. К такому выводу
пришел Карппинен.
Сам президент занял в словесной войне позицию хорошего полицейского. Когда в
Финляндии вздрогнули после критики, услышанной из России, Путин заявил,
улыбаясь, что у него нет никаких негативных замечаний о состоянии
двусторонних связей. Такие же знакомые слова будут произнесены на следующей
неделе в Култаранта.
Но необходимы и другие действия, чтобы визит удался.

Связи не имеют содержания

Финляндские специалисты в области российской политики придерживаются единого
мнения о том, что поскольку Путина удалось, в конце концов, 'затянуть' в
гости, то ему надо преподнести что-то в придачу к протянутой теплой
(дружественной) руке.
'Путин наверняка имеет положительное мнение о Финляндии и финнах. Но, с
другой стороны, он не может гордиться выдающимися достижениями на
финляндском направлении своей политики. Если бы 'прорывы' в этой области
были, то он, судя по всему, нанес бы визит месяцы тому назад', - размышляет
Кивинен.
Финляндия экспортирует и сегодня из России, прежде всего, лес, нефть и
другое сырье, хотя Путин и выражал надежду на изменение структуры экспорта.
Проезд по железной дороге из Хельсинки в Санкт-Петербург занимает почти
шесть часов, несмотря на то, что во время своего первого официального визита
в Финляндию Путин требовал активных действий для сокращения в два раза
указанного времени на поездку. Разрекламированные в рамках так называемого
Северного измерения мероприятия содержатся в основном в торжественных
докладах и речах.
'Русские хотят конкретного сотрудничества, поскольку российское общество
находится до сих пор в тяжелом положении. Но финляндская внешняя политика
настолько проникнута чиновничьим духом и недальновидна, что те инициативы,
которые были высказаны за последние пять лет в годы нахождения Путина у
власти и поддержать которые было бы необходимо, повисли в воздухе', -
критикует Кивинен.
В Финляндии долго верили, что, будучи страной-членом ЕС, она уже более не
нуждается в своей восточной политике, ибо все дела решаются в нынешних
условиях окружным путем через Брюссель. Такая позиция, по мнению Кивинена,
оказалась, как сейчас выясняется, ошибочной. Но с годами подобный подход
настолько глубоко укоренился, что от него трудно избавиться полностью.
'Все говорили в 1990-х годах, что было бы хорошо, если бы Финляндия и Россия
имели нормальные двусторонние связи, но никто на самом деле не стремился к
подобному положению вещей. Сейчас многие, так заявляющие, действительно
искренне хотят изменить положение. Но пока нет ясности, какое конкретное
содержание должны иметь такие двусторонние связи', - говорит председатель
правления общества Финляндия-Россия, бывший посол Финляндии в Москве Хейкки
Талвитие.
Он считает, что тормозом в развитии отношений является наследие прошлых
событий.
'После 'эпохи' Кекконена было стремление избегать таких тесных контактов с
СССР, какие были в его годы и по его (Кекконена) инициативе. В результате
отошли так далеко, что даже рукопожатие стало невозможным. Пора оставить
политику 'ежовой' защиты и понять, что в связях Финляндии и России сама
Финляндия может быть активной стороной'.

Карелия останется за пределами Финляндии

По мнению Кивинена, Путин мог в начале своего президентского срока думать,
что Финляндия могла бы естественным образом выносить в рамках ЕС на
обсуждение темы, важные для России. Разочарование было особенно глубоким,
поскольку, например, в спорах о визовых делах Финляндия действовала не так,
как ожидала Россия.
Россия уламывала ЕС много лет, чтобы перейти к безвизовому режиму, но
прогресса в этом деле не наблюдалось. В последнее время ряды ЕС стали терять
монолитное единство: Германия, Франция и Италия перешли к своим принципам в
области визовой политики относительно России. Финляндия же резко
отрицательно относится к предложению Москвы подписать отдельный договор.
'У Финляндии есть веские причины поставить под вопрос возможность безвизовых
поездок русских на практике. Но не было мудрым заявлять столь громко, что
эта проблема практически неразрешима', - говорит Кивинен.
Талвитие задается вопросом: какая необходимость заставила Финляндию быть в
визовом вопросе святее папы Римского?
'Небольшая гибкость (в этом вопросе) не являлась бы проявлением сепаратной
политики. Полный отказ от виз сейчас действительно невозможен, но ведь
пограничные заборы можно немного опустить разными способами. И в Финляндии
хватает бюрократии, которую можно во многом совершенно безболезненно для
дела сократить'.
Усиление прозрачности границы было бы полезным и для самой Финляндии, тем
более, что других мероприятий на границе и невозможно осуществить. Если в
годы нахождения на посту президента России Бориса Ельцина кто-то мечтал о
возврате утраченной Карелии, то Путин отбил все подобные мысли. И вопрос о
возможном возвращении Карелии не стоит в повестке дня будущей встречи
президентов.
Но есть и в Финляндии проблемы, о которых стараются не говорить.
'У нас большая община русскоязычного меньшинства, в нее входит до 60 000
человек. О положении этих людей финны не в состоянии внятно говорить. В
вопросе о нацменьшинствах не стоит только ворчать о том, что опять совершили
русские (в Финляндии). Во время встреч на высшем уровне можно обсудить
вопрос о том, что каждая сторона делает для решения проблем своих
нацменьшинств', - дает свой наказ участникам переговоров Талвитие.

---

От	Георгий
К	Георгий (23.07.2005 17:23:04)
Дата	05.08.2005 22:04:00

Энн Аппельбаум рецензирует книгу "Империи России" Филипа Лонгуорта (*+)

---

http://www.inosmi.ru/translation/221243.html

Чем больше, тем хуже ("The Daily Telegraph", Великобритания)
Две первые российские империи пали в процессе кризиса преемничества,
третья - потому, что династию унаследовал невероятно слабый лидер, а
советская империя рухнула после долгого правления немощных стариков


Энн Эпплбаум (Anne Applebaum), 29 июля 2005


Энн Аппельбаум (Anne Applebaum) рецензирует книгу "Империи России" Филипа
Лонгуорта (Russia's Empires, Philip Longworth).

В начале книги "Империи России" Филип Лонгуорт объявляет о своем намерении
"изучить подобную фениксу природу российского империализма и расширить наше
понимание" это явления. Он указывает, что на протяжении веков на российской
почве поднялись и рухнули целых четыре империи, начиная с Киевской Руси в
Средневековье, за которой последовало правление Ивана Грозного, долгое
правление династии Романовых и относительно недолговечный советский режим.

После каждого из этих пиков русские переживали серьезные падения:
экономический и политический крах, монголо-татарское и польское вторжение,
хаос и беспорядок. Автор задается вопросом, что делало четыре российские
империи одновременно агрессивными и хрупкими, почему российское общество
переходит от оцепенения к маниакальной энергии и наоборот, почему русские
смогли противостоять вторжениям и затем ответить установлением господства
над соседями.




Все это замечательные вопросы. К сожалению, нельзя сказать, что Лонгуорт
полностью на них ответил, если, конечно, на них вообще можно ответить в
одной книге. "Империи России" - это в основном обычная история России, во
многом позаимствованная из других подобных книг. Автор, похоже, особенно
озадачен и даже разочарован распадом советской империи, которая, по его
утверждению, была "маяком надежды для более бедных стран", несмотря на то,
что марксизм нанес развивающемуся миру, пожалуй, даже больший экономический
урон, чем самой России. И хотя в конце Лонгуорт не предлагает цельной
теории, в тексте есть намеки на то, какой она могла бы быть.

Так, почти в самом начале книге он совершенно правильно уделяет особое
внимание уникальной географии России. Тяжелый климат и короткий период роста
способствовали развитию огромных поместий, потому что мелкие фермеры не
могли обеспечить себя самостоятельно. Из-за бедности почвы численность
населения сохранялась на относительно низком уровне. Как давно заметил
американский историк Ричард Пайпс (Richard Pipes), необходимость
контролировать людей, разбросанных по огромным просторам, подтолкнула
российских правителей к автократии, и в то же время сделала эту автократию
нестабильной по своей природе.

Частично из-за автократии, которой требовал ландшафт, но в основном из-за
ограничений, которые российские правители вводили на частную собственность,
Россия не смогла развить политические и экономические институты, способные
объединить или организовать людей на ее обширной территории. Корпорации,
банки, фондовые биржи и другие капиталистические институты появились в
правление династии Романовых относительно поздно, слишком поздно, чтобы ее
спасти, а затем были уничтожены Советским Союзом. Поскольку своих институтов
не было, правители страны полагались на иностранцев - немцев, поляков, даже
шотландцев - в вопросах инвестирования и развития.
Возможно, неслучайно две первые российские империи пали в процессе кризиса
преемничества, третья - потому, что династию унаследовал невероятно слабый
лидер, а советская империя рухнула после долгого правления немощных
стариков. На протяжении всей российской истории слишком много власти было
сконцентрировано в руках одного правителя-автократа, чьи неверные решения
имели гораздо больше влияния, чем должны бы.
Лонгуорт упоминает, но не останавливается подробно на одном очень интересном
предмете, а именно на развитии Россией имперской мифологии. Без четкого
ощущения своего явного предначертания и без реальных коммерческих стимулов
русские в 19-м веке начали наслаждаться обретенной империей просто ради
власти, которую она им давала.
Незащищенная нация, чья элита добровольно говорила на французском языке,
вместо родного, неожиданно оказалась господствующей над десятком других
стран и начала верить, что территориальная экспансия как таковая равна силе
нации. Это вера сохранилась и в советский период. Даже когда стало ясно, что
советская империя разоряет Россию (возможно, это одна из немногих империй,
чьи колонии высасывали ресурсы из метрополии), мифическую связь между
экспансией и властью редко подвергали сомнению.
Более того, как указывает Лонгуорт в конце своей работы, российский
имперский миф существует и сегодня. Нынешний президент Владимир Путин
продемонстрировал советский империализм лишь в прошлом месяце, организовав
массовые милитаристские празднования победы СССР во Второй мировой войне и
отказавшись признать, что для многих соседей России победа Советского Союза
означала порабощение и угнетение.
Учитывая разорение, которое советская система принесла российскому народу,
экономике и окружающей среде, трудно представить, что Россия вновь станет
мировой державой. Это, впрочем, не означает, что россияне не будут к этому
стремиться, и что очарование империи улетучилось.



Энн Аппельбаум - автор книги "Гулаг: одна история" (Gulag: A History).

---

От	Георгий
К	Георгий (23.07.2005 17:23:04)
Дата	23.07.2005 17:26:40

Стремление России вернуть себе прежние позиции супердержавы создает проблемы для Польши и стран Балтии (*+)

---

http://www.inosmi.ru/translation/221058.html

Стремление России вернуть себе прежние позиции супердержавы создает проблемы
для Польши и стран Балтии ("Ilkka", Финляндия)
Автор - журналист-фрилансер и писатель, проживает в Варшаве


Матти Ховисеппя, 20 июля 2005


Неустанное стремление России вернуть себе прежние позиции равной по мощи США
супердержавы постоянно создает проблемы в области связей Польши и стран
Балтии со своим восточным соседом.

Связи Польши и России стали ухудшаться вскоре после того, как СССР приказал
долго жить в начале 90-х годов прошлого столетия. Ставший в 1995 году
президентом Польши Александр Квасьневский вынужден был использовать весь
свой арсенал политика и дипломата, чтобы поддерживать отношения двух стран
хотя бы на удовлетворительном уровне.

И это ему удавалось, пока хозяином Кремля был до 1999 года президент Борис
Ельцин.


Холодные ветры вновь повеяли с сфере контактов Варшавы и Москвы после того,
как Польша попала шесть лет назад под крылышко заклятого врага стран-членов
Варшавского договора - НАТО.

После избрания главой государства 'назначенца' Ельцина - Владимира Путина,
ставшего президентом России в 2000 году, Квасьневский начал разогревать
связи между Польшей и Россией и достиг на первом этапе определенных успехов,
хоть и небольших.

Вступление чуть более года назад 1 мая Польши в числе 9 новых членов в ЕС
вновь 'подморозило' связи двух прежних дружественных государств.

ЕС - на рубежах России

Расширение ЕС на восток сделало этот союз непосредственным соседом России в
Прибалтике и практически по периметру Калининградской области. Москва не
смогла принять и одобрить этот факт, который она считает для себя к тому же
опасным.

Эстония, Литва и Польша особенно остро почувствовали на себе, что считающая
себя второй супердержавой в мире страна не гнушается никакими средствами для
достижения поставленной цели. К большому сожалению для поляков Россия не
согласилась признать геноцидом жестокие убийства в Катыни.

В качестве жирной точки в процессе поиска исторической справедливости Россия
прекратила изучение вопроса, касавшегося судеб погибших от рук русских (на
территории СССР) в годы Второй мировой войны почти 22 000 польских офицеров
и представителей интеллигенции. Очередную оплеуху нанес Литве и Польше
президент Путин не пригласив руководителей этих государств на празднование
750-летия Калининграда.

Неправильные руководители

Президент России, тем не менее, широко угощал на этом юбилее канцлера ФРГ
Герхарда Шредера и президента Франции Жака Ширака.

Президент Литвы Валдас Адамкус получил свое в ответ на отказ приехать в
Москву на празднование 60-летия Победы 9 мая этого года.

Грех Квасьневского в глазах Кремля - его участие в разрешении опасного
общественно-политического кризиса на Украине и поддержка победителей
'оранжевой' революции, в результате которой президентом стал не
пользовавшийся поддержкой Владимира Путина представитель оппозиции Виктор
Ющенко.

Польше был преподан новый урок совсем недавно, когда Путин и Шредер
договорились о том, что уже давно планируемый проект строительства нового
газопровода из России в Центральную Европу будет осуществлен и пройдет в
обход Польши. Можно только догадываться, какую зону вакуума оставило в
сердце Квасьневского исключение из сети новых энергетических схем ведущего
государства Центральной Европы - Польши. Ведь этот 51-летний бывший
коммунист выходит на пенсию с поста президента в конце этого года.

---