Конец предыстории, или почему Маркс прав (*+)
http://www.rednews.ru/article.phtml?id=2384
КОНЕЦ ПРЕДЫСТОРИИ, ИЛИ ПОЧЕМУ МАРКС ПРАВ
28-07-2003
ВНАЧАЛЕ позвольте сделать пару сопоставлений. Взглянем на два века - тот,
который мы только что проводили, и начавшийся.
Предыдущий, XX век наступал при растущем доминировании марксистской
убежденности в том, что человечество завершает свою предысторию и,
наконец-то, вступает в свою подлинную историю. Это доказывалось, с одной
стороны, небывалым, широчайшим размахом рабочего, социально- и
национально-освободительного движения, сближением сознательного напора масс,
вторгающихся в политику, с революционными процессами в естество- и
обществознании, с другой - вступлением мировой капиталистической системы в
свою монополистическую стадию и ее общим кризисом, который вылился в три
мировые войны, две "горячие" и одну "холодную", в долгую цепь политических
революций. Научно прогнозировался до середины 80-х годов (и был весьма
вероятен) глобальный крах частнособственнических порядков и переход к
коммунистической ориентации общества в первой ее фазе, именуемой
социализмом.
Нынешний, XXI век начался после известного провала гигантского 70-летнего
социали-стического эксперимента на обширной территории Евразии, при попытках
представить в качестве его альтернативы фукуямову идею "конца истории", или
вернее - выращенную на Западе, якобы образцовую и универсальную модель
общественной системы в виде рыночной экономики и либеральной демократии.
Окончательно ли поражение (скажем так для краткости) точки зрения XX века
(социалистическая надежда) и торжество точки зрения рубежа XX-XXI веков
(капитализм навсегда)? Или развертывающаяся историческая спираль обещает нам
новые капризные повороты?
Продолжая сопоставление, отметим, что XX век начинался под знаком марксова
противопоставления новой философии - диалектического материализма трудящихся
классов - старому, метафизическому материализму эпохи Просвещения и
антифеодальных движений. Точка зрения старого материализма в центр внимания
ставила индивида гражданского общества, состоящего из суммы частных
собственников. Точка зрения нового предсказывала обобществление
человечества, его ассоциирование на базе равно доступного и равно
обязательного для всех коллективного производительного труда.
XXI век начался под эгидой возврата к прошлому - к идее гражданского
общества, получившей "второе дыхание" благодаря концентрации богатства в
странах "золотого миллиарда", 1/6 населения Земли, дискредитации труда как
высшей социальной ценности и провозглашения такой "ценностью" произвола
личности, располагающей денежным капиталом. Но похоронить тенденции
обобществления реакция уже не могла. Его складывающиеся повсюду
технико-технологические и организационно-технические предпосылки она
постаралась подчинить интересам транснациональных корпораций и, повенчав их
с идеологией воинствующего индивидуализма, наклеила на этот альянс этикетку
"глобализация".
Что трактуется здесь как предпосылки обобществления?
Это - открытие 500 лет назад Колумбом Америки и первое кругосветное
путешествие Магеллана. Это - последующее слияние локальных мировых рынков во
всемирный, когда, по словам З. Бжезинского, "континенты стали
взаимодействовать в политическом отношении", а по Марксу, стал нарастающими
темпами развертываться процесс "всемиризации" истории. Обобщая еще в 30-х
годах такое развитие мирового сообщества и выделяя последнее столетие как
рубежное, В.И. Вернадский писал: "В XX в., впервые в истории Земли, человек
узнал и охватил всю биосферу, закончил географическую карту планеты Земля,
расселился по всей ее поверхности. Человечество своей жизнью стало единым
целым". Становление этой целостности в развернутом виде марксисты уже
полтора века именуют обобществлением.
И обобществление и глобализация фактически зиждутся на одних и тех же
фундаментальных основаниях. Эти основания носят общеисторический характер.
Назову из них общепризнанные четыре:
1. Создание системы средств массового уничтожения (СМУ), сверхдостаточной
для убийства всего живого на планете, а потому ставящей под вопрос
правомерность монополии какой-либо державы на орудия самоликвидации
человечества, ведения войн вообще.
2. Создание системы средств массовой коммуникации (СМК), транспорта и связи,
делающей доступным каждому при минимальной трате времени любой уголок
земного шара.
3. Создание системы средств массовой информации (СМИ), "всемирной паутины",
позволяющей срочно сообщать о случившемся повсюду, формировать общественное
мнение, переиначивать, подчас в отрыве от условий общественного бытия,
общественное сознание.
4. Создание системы средств массового жизнеобеспечения (СМЖ), достаточной
для предоставления необходимых условий достойного бытия всем и каждому.
Имея в виду наличие этих базовых систем (что не исключает выделения других),
я склонен констатировать некое предельное состояние мирового сообщества.
"Наша теория об определении организации труда средствами производства нигде
так блестяще не подтверждается,- писал Маркс Энгельсу 7 июля 1866 года,- как
в человекоубойной промышленности". Яркой иллюстрацией этого неустаревшего
положения является производство вооружений, военно-промышленный комплекс с
древнейших времен до наших дней. Его возможности теперь, по всем правилам
черного юмора, поистине "общечеловеческие": безвозмездное распределение
смертоносных средств "по потребностям" и сверх таковых. Однако это еще не
все и для данного момента далеко не все. Особенностью нынешней стадии
развития человечества является и то, что аналогичные возможности сложились
во второй половине XX века также в области производства предметов
потребления, то есть воспроизводства жизни. Но распределение тех и других
носит прямо противоположный характер: бесплатная смерть и платная жизнь.
Только в случае - и пример тому новейшая практика США,- если население
какой-либо страны пробомбят, то есть подвергнут государственному террору
(как в Югославии и Ираке) и вынудят к повиновению, возможна некая
"гуманитарная" помощь, по форме безвозмездная, но на деле уже проплаченная
ценой невинных жертв. Во всех случаях тут работает логика частной
собственности. А ведь, казалось бы, должно быть совсем наоборот.
Общедоступность средств массового уничтожения надо решительно заменить
общедоступностью средств массового жизнеобеспечения. Черта, к которой
подошло мировое сообщество и которая пока не вмещается в сознание,-
капиталовластие.
Будучи по необходимости краток, я замечу, что сейчас, как никогда, в
глобальном масштабе обнажается коренное противоречие, от разрешения которого
зависит будущее всего человечества. Итак, капиталовластие или трудовластие?
За каждым из них стоят различные социально-политические силы. В современной
России это, с одной стороны, 17 долларовых миллиардеров (от Ходорковского до
Шахновского, не считая Березовского, Гусинского, Черномырдина и "семьи"),
слой "эффективных собственников", крупных и средних дельцов, всего в
пределах 10% населения, с другой - масса трудящихся, бедных и нищих граждан,
пробавляющихся одним-двумя долларами в день (70%).
"Труд и только труд порождает капитал,- пишет питерский исследователь А.И.
Субетто.- Капитал, однажды появившись, начинает противостоять своему
"родителю". Свое трудовое происхождение капитал хочет забыть раз и навсегда.
Он отчуждается от труда и начинает труд отчуждать от труда, осуществляя
политику его изгнания из производства. Это противостояние капитала труду,
хотя последний его "питает", обеспечивая его восходящее воспроизводство, и
есть признаки категории.
Первоначальный провидческий портрет такого отчуждения набросал уже Маркс в
параграфе "Товарный фетишизм и его тайна" в "Капитале". Но сей фрагмент,
показывающий, как естественные, непосредственно общественные отношения людей
по поводу продуктов их труда оказываются их вещными отношениями и
общественными отношениями вещей и каким образом, при каких условиях они
могут вернуть себе изначальный человеческий, непосредственно общественный
характер, был слабо понят марксистами. Это понимание и вовсе почти
испарилось с развитием финансового капитала, который стремится "освободиться
от собственной материальной оболочки", становится "деньгами над деньгами.
Деньгами денег. Управляющим промышленным капиталом и эксплуатирующим его".
Вот и выходит, что при капиталовластии чем ненатуральнее тип связей в
производстве и распределении, чем отвлеченнее и отчужденнее этот тип от
нормальной, живой производительной и творческой деятельности человека, тем
он по-своему устойчивее. Анализ и иллюстрация всего этого представлены, в
частности, в книжке американского писателя Г. Видала "Почему нас ненавидят?"
"В производстве я не смыслил ровным счетом ничего,- откровенничает
преуспевающий и трагический герой моднейшего ныне в Европе писателя М.
Уэльбека.- Я был целиком и полностью приспособлен к веку информации, то есть
не приспособлен ни к чему. Валери и Жан-Ив (друзья и партнеры этого
персонажа.- Р.К.), как и я, умели оперировать информацией и капиталом; они
делали это с умом и были востребованы, тогда как я работал рутинным
бюрократическим способом. Но никто из нас троих и никто из знакомых мне
людей не смог бы, скажем, в случае блокады со стороны других государств
наладить изготовление чего бы то ни было. Мы не имели ни малейшего понятия,
как плавить и обрабатывать материалы или штамповать пластмассовые изделия.
Не говоря уж о более современных вещах: оптических волокнах или
микропроцессорах. Нас окружали предметы, о которых мы не знали ничего: как
они делаются, какие для этого необходимы условия". Автора этих строк на
родине называют "Карлом Марксом секса" и будто бы не замечают, что он близок
Марксу, описывая буржуазное опустошение личности.
Упомянутая общедоступность средств к смерти и недоступность (или
ограниченная доступность) средств к жизни - при равных возможностях
расширенного производства тех и других - по-видимому, наиболее характерный,
уже глобализированный парадокс (и абсурд) нашего времени. В нем нет ничего
надуманного или преувеличенного. Обозначившаяся аномалия: деструктивная
однополярность мира, смирение большинства с кровавым, аморальным и
антиинтеллектуальным произволом "глобальной державы" и формационная
деградация Евразии (прежде всего СССР - России), всегда выступавшей
лабораторией и поставщиком новейших, все более совершенных образцов
человеческой культуры, поневоле вызывает в памяти Откровение Иоанна.
Показательно в этом отношении суждение политолога А.И. Неклессы, который, не
соглашаясь ни с концепцией "конца истории", ни с концепцией "социального
постмодерна", "в своем экстремальном аспекте" проявляющегося "как процесс
неоархаизации мира", высказывает все же осторожно оптимистическую точку
зрения. "В драматических событиях последнего времени,- пишет он,- проступает
контур какой-то целостной, хотя и не слишком внятной пока, системы
ценностей: Не исключено, что, находясь на самой кромке ветшающей
историческоей конструкции, мы присутствуем при зарождении некой
цивилизационной альтернативы со своими законами и логикой социальных
институтов: Иначе говоря, происходит столкновение современного мира не с
теми культурами, которые хорошо известны и существуют на планете в
проявленном виде, но с некоей тенью, с неким призраком цивилизации,
нависающей из будущего".
Да, "призрак", пока что не опознанный, вновь бродит по Европе и не только по
ней. Но насчет "тени" что-то сомнительно. Может быть, это не тень (их в
последние десятилетия нагнеталось предостаточно), а, наоборот, проблеск.
Пользуясь образами Апокалипсиса, не смертоносный "конь бледный", столь
излюбленный Вашингтоном, а "конь белый", несущий венец победы.
В модных нынче писаниях о глобализации нельзя не видеть (разумеется, при
некотором знакомстве с обществоведческой литературой XX века) полупризнание
концепции грядущего обобществления человечества, развивавшейся Марксом, и ее
применения к капитализму рубежа XIX-XX веков в ленинской теории
империализма. Во всяком случае, технико-технологические основания
обобществления в постиндустриальном, информационном обществе, как и его
организационно-технические предпосылки (в виде перечисленных мною в начале
систем массового уничтожения, коммуникации, информации и жизнеобеспечения),
уже налицо. Но глобализуемое человечество остается не- или, скорее,
недообобществленным. Все теперь упирается в разительное
социально-экономическое неравенство одного "метропольного" миллиарда и
"периферийных" пяти.
Взять хотя бы сухие и бесспорные констатации. США, при 5% населения земного
шара, утилизируют для своих нужд более половины добываемых на нем природных
ресурсов и "одаривают" его 70% всех вредных выбросов. Американский уровень
потребления и сверхпотребления теоретически достижим для многих стран лишь
через сотни лет, практически же недостижим из-за ограниченных возможностей
Земли, да и вовсе не нужен. Многие специалисты, в угоду "золотому"
меньшинству, предлагают решить проблему ограничением рождаемости и
сокращением рода людского примерно втрое. Марксисты никогда не разделяли
подобных противочеловеческих воззрений. Они считают, что существует не
проблема перенаселения, а проблема патологического перепотребления и
вредного (с медицинской, этической и эстетической точек зрения) потребления
в части мира. Иными словами, ставят во весь рост вопрос о мере здоровых
потребно-стей человека и человечества, который в XXI веке перерастает в
вопрос о всеобщих гарантиях права на жизнь как условий перехода от
предыстории общества к его подлинной истории.
До сих пор экономисты и философы не имеют беспристрастного и согласованного,
хотя бы относительно, взгляда на нормальный комплекс биосоциальных
потребностей человека. Экономисты, все более дистанцируясь от Маркса, слабо
учитывают ключевую диалектику потребностей и способностей как таковых,
подменяют естественное соотношение тех и других заведомо искаженным
изображением их в "комнате смеха" рыночных категорий.
Обобществительные процессы и нарабатываемые в них связи, очевидно,
наталкиваются теперь на застарелый эгоизм "золотого миллиарда". И хотя его
высокое благосостояние есть результат труда всего мирового сообщества, этот
факт стараются во что бы то ни стало замолчать. "И будет это на всей земле,-
говорит Господь,- две части на ней будут истреблены, вымрут, а третья
останется на ней". Это мрачное пророчество Захарии, будто списанное у "кориф
еев" Римского клуба, есть одна из альтернатив, навязываемых ныне
капиталовластием человечеству как единственная. Но есть и другая, светлая
альтернатива. Она не посягает ни на чью жизнь, а тем более не покушается на
существование поколений, социальных групп и целых народов. Это идея
выработки меры разумных потребительских притязаний, скоординированной,
скажем, через механизм ООН и других международных организаций, обязательной
для всех государств.
Потребности, признаваемые и культивируемые рынком, как правило, носят
расточительный характер. Достаточно назвать, к примеру, рынок
нефтепродуктов, чтобы представить себе бешеную активность, в том числе
военную, направленную на истощение невосполнимых запасов земных недр. Между
тем существуют человеческие потребности, которые, напротив, носят не
расточительный, а созидательно-накопительный характер. Это наиболее чистый
продукт собственно социального развития. Такова потребность в
труде-творчестве, описанная теоретически, но слабо признаваемая на практике,
причем, и это вовсе странно, даже педагогикой, казалось бы, кровно
заинтересованной в выращивании талантов. Очевидна человекообразующая,
гуманизирующая сущность этой потребности, ее глобализаторская,
обобществительная роль, и столь же показательна ее несовместимость с
принципами отчуждения и голой коммерции. Об этом объективном факте теперь не
принято говорить. Напоминающие о нем выглядят в глазах "новых русских"
неисправимыми чудаками и идеалистами. Но речь идет о социальных явлениях, не
менее реальных, чем товарно-денежные отношения. Имеются в виду вещи более
высокого порядка, менее мотивированные или вовсе не мотивированные прямой
выгодой, очевидно, менее четко осознаваемые, но куда более человечные.
И пресловутый "конец истории", и отрицание выхода общества из своей
предыстории сейчас, как правило, объясняют безнадежной "плохостью",
неисправимостью человеческой природы вообще. Попутно проповедуется якобы
"бессубъектность" исторического процесса, отсутствие какой-либо общественной
силы, могущей действовать как центр современной эпохи, определять ее лицо.
Но от всего этого веет довольно примитивным притворством. На деле
международный капитал, на миг персонифицировавшийся в Буше (а исторический
миг может длиться ряд лет), перехватил инициативу и занял не свое место в
тот момент, когда назрел переход ее в руки нового социального массива,
складывание которого умышленно тормозится и пока что запаздывает.
Потенциально этот массив - консолидированный производительный и творческий
труд, призванный окончательно заменить капиталовластие. Половину прошедшего,
XX века заняли опыты по такой замене в ряде стран в национальных формах
диктатуры пролетариата, сорванные по причинам, которые требуют специального,
более подробного рассмотрения. Империализм "вырулил" из этой опасной для
него ситуации, "разгрузив" от эксплуатации (конечно, относительно)
собственный пролетариат и "перевалив" ее основную тяжесть и наиболее грубые
проявления на "третий мир", куда сейчас сброшены и обломки СССР,
воспользовавшись мещанской недалекостью бывших лидеров социалистических
стран. Однако, как показывает стихийный прилив пока не вполне осознающего
себя и слабо кристаллизовавшегося движения антиглобали-стов, близок новый
накат. Если в столь драматическое время человечество выживет, его ожидает не
бред "мирового господства", "нового комплексного международного порядка"
Бушей - Бжезинских, а обобществление в духе реального гуманизма Маркса.
Становление ноокреатосферы, сферы разума и творчества, единственно способной
принести народам спасение.
Ричард КОСОЛАПОВ
