Несмотря на то, что существует возможность усмотреть в предлагаемой общей модели некоторое количество спорных моментов, думаю, что начать следует с изложения именно самых общих положений и постепенно рассмотреть те, которые нуждаются в дополнительном обосновании. Раньше я уже излагал некоторые свои соображения, касающиеся этой модели, однако с течением времени открылись новые факты, которые могут служить существенным подтверждением выдвигаемых положений. Кроме того, модель дополнилась некоторыми важными нововведениями, возникшими в процессе работы. В частности, несмотря на важность нормально-экстремальной характеристики деятельности человека, в первоначальную модель она не входила. И только в процессе исследования свойств «общества потребления» выявилось её значение, а впоследствии выяснилось, что с её помощью можно объяснить и другие «спорные» моменты.
*
Итак, основные положения. Основной характеристикой человеческого существа считается способность мыслить, исследования процесса мышления указывают на то, что оно непосредственным образом имеет отношение к электромагнитному излучению. Причём человек является как приёмником, так и излучателем. А наличие двух полов и исследования электромагнитной активности у представителей каждого из них позволяют исследователям делать выводы о существенной разности распределения этой активности на разных уровнях и в разных состояниях организмов всех представителей человеческого рода. И при этом имеются различия такой активности у разных полов (если быть более точным, то это различие привязано не жёстко, а «типично для того или иного пола»).
Сама же по себе электромагнитная активность — важное свойство окружающего человека мира и присуще человеку в той мере, насколько вообще возможно определить наличие такой активности у биологического существа, которым человек является. Можно даже высказать гипотезу, что часто используемое выражение «развитие человека» касается именно его способности обнаруживать в себе всё более сложные проявления электромагнитной активности и приобретать навыки её использования. Так, проявление простейшей «мыслительной деятельности» отмечается даже у представителей «низших» животных, для млекопитающих считается вполне естественным наличие эмоций, а в некоторых случаях отмечается даже способность к логическому мышлению (видимо, их мышление также подвержено развитию).
Кроме того, наши познания об электромагнитном излучении существенно расширились за прошедший XX век. Это обстоятельство должно обязательно отразиться на интеллекте человека. То, что мы сейчас не способны воспринимать (и излучать) рентгеновское излучение, радио и пр., ещё ни о чём не говорит. Не думаю, что природе (или Богу) было нужно давать нам знания о том, чего мы не в состоянии будем когда-нибудь в будущем использовать без помощи подручных средств. Подобное развитие, возможно, продлится в ближайшие пять тысяч лет и нам его вряд ли удастся увидеть, но судя по истории, обычно напрасных и бесполезных знаний не бывает.
*
В истории развития религиозных воззрений выделяют три этапа — магический, мистический и человеческий. В частности, использованный в работе Н. В. Серова обряд «гари» можно рассматривать как переходный от общества с магической религиозностью к мистически мыслящему обществу. Переход к «человеческой» религиозности известен больше — он произошёл две с половиной тысячи лет назад сразу в нескольких местах и сопровождался таким известным и труднообъяснимым фактом, как появление «великих учителей человечества» в одно время. К этому ряду обычно относят Платона, Моисея, Заратустру, Лао Цзы, Будду и Конфуция. Христос и Мухаммед родились позже и, несмотря на то, что их деятельность также вписывается в определение «человеческой» религиозности, существуют предположения, что им и их учениям отводится несколько иная роль в истории, нежели та, которая приписывается «великим учителям». Это естественно, если вспомнить, что и обряд «гари», и такое явление, как индуизм, относятся к одному мистическому типу религиозности, несмотря на несопоставимый уровень развития — со временем любая система склонна к усложнению структуры, упрощению стиля описания и «работе над ошибками».
Что же касается гипотезы о «развитии человека», то историческая смена религиозности неплохо увязывается с развитием интеллекта человека. В частности — переход к «человеческому» этапу ралигиозности и сама манера изложения религиозных максим, характерных для этого этапа, может быть сопоставлена с возникновением (а точнее — с закреплением в качестве определённого явления) такой области интеллекта, как надсознание. До тех пор все проявления «высшей деятельности» неизменно относились к области «божественного» — вся «образная» сфера выносилась за рамки человека, оставляя за ним в лучшем случае только некую часть божественного проявления (монаду или атмана), данную ему Богом от рождения. Новый этап выдвигает на первый план новые цели: «познай себя» — вот теперь главный лозунг, так или иначе характерный для религиозности, проповедуемой «великими учителями». И если на первом этапе, характерном именно для «великих учителей», речь идёт только о самых «одарённых» и самых «способных» к такому познанию, то уже через пятьсот лет Христос несколько видоизменяет эту формулу. Теперь, с его подачи, познание области надсознания становится жизненно необходимым всему человечеству, каждому человеку. Его учение, в отличие от учений «великих учителей», приближено к пониманию широкой народной аудиторией и становится источником «спасения» для всех, кто действительно прилагает усилия в этом направлении. Сама фигура Христа — Богорождённого, но — Человека, должна была символизировать область исследования, не говоря уже на деление Единосущного на три сущности, совершенно не нужное для сугубо монотеистической религии.
При этом область общих представлений, также жизненно необходимых для нормального существования человеческого сообщества, не вычёркивалась из познания, хотя и указывалось на её «внешнее» по отношению к человеку и его личному интеллекту проявление, чему и было призвано способствовать разделение единого Бога на несколько сущностей.
*
Другой важной для предлагаемой модели областью исследований является область «трёхфункциональных индоевропейских богов». Вот что мы можем прочесть об этом в работе Ж. Дюмезиля «Верховные боги индоевропейцев»: «“Новой сравнительной мифологии”, как её иногда называют мои американские друзья, на самом деле исполнилось уже более сорока лет. В 1938 г., после долгих нащупываний и многих неверных шагов, было определено её основное зерно — трёхфункциональность группы богов, обнаруженная одновременно у древних римлян (Юпитер, Марс, Квирин) и у умбров Игувинских таблиц (Juu-, Mart-, Vofiono-). С тех пор мы и знаем, что теология римлян в самой глубокой древности была основана на тех представлениях о мире и обществе, которые — на другом конце индоевропейской экспансии — вплотную приближалась к представлениям ведийских индийцев и иранцев, обеспечившим в исторической Индии среди прочего разделение общества ариев на брахманов, кшатриев и вайшьев». Меня лично римская триада совершенно не вдохновляла ни прежде, ни сейчас — я больше интересовался индийской мифологией и её приложением к современному российскому обществу. И если о Юпитере и Марсе ещё можно что-либо сказать, то фигура Квирина (Quirinus) представлялась какой-то сомнительной и совсем уж мифической.
Так бы и было впредь, если бы иное мнение по этому поводу не имел создатель «Капитала». Вот что можно прочесть работе Маркса «Formen» в разделе, посвящённом античному способу производства: «Член общины воспроизводит себя как члена общины не кооперацией в труде, создающем богатство, а кооперацией в труде для общих интересов (воображаемых и действительных), обеспечивающем сохранность союза вовне и внутри. Собственность — это собственность квиритская, римская; частный земельный собственник является таковым только как римлянин, но как римлянин он обязательно — частный земельный собственник». Чуть ниже, в разделе, посвящённом германскому способу производства, Маркс цитирует Нибура (Niebuhr): «Основной характер римского плебса состоит в том, что он представляет собой совокупность крестьян, как это и выражено в их квиритской собственности». Впрочем, ввиду значительной сырости текста эту цитату, как и многие другие обширные цитаты Нибура, можно отнести и к античному способу производства, а не обязательно к германскому. В любом случае, обращение Маркса «за помощью» к одному из представителей триады верховных богов индоевропейцев с целью придания «законности» древнему праву собственности (подчеркнём, что речь идёт о римском праве собственности), может служить свидетельством того, что наши исследования ведутся в правильном направлении.
Ещё одним таким подтверждением может служить работа Ленина «Три источника и три составных части марксизма». Как известно, эти части соответствуют характеристикам, свойственным индоевропейской трёхчастной модели. Сейчас мы такое деление воспринимаем, как нечто естественное и незыблемое «испокон веков», разделяя человеческую деятельность на экономическую, политическую и идеологическую сферы. Однако так было не всегда. Европейская христианская модель мироздания существенно отличалась от индоевропейской и была двухчастной — верховной властью обладали духовенство и королевские дома. Никакой третьей верховной власти не имелось. Именно это обстоятельство и послужило мишенью Реформации, фактически возродившей трёхчастную модель, но теперь уже с доминированием гонимой до тех пор христианством торгово-промышленной составляющей. В Индии, где трёхчастная модель действительно существовала испокон веков, надобность в возникновении капитализма отсутствовала, жёсткое «разделение богатства, почестей и власти» с помощью кастовой системы, заранее предопределяло роль торгово-промышленной составляющей в общей структуре общества и лишало её возможности занять доминирующее положение.
Но помимо такого «естественного» современного представления о трёхчастной структуре общества, можно выдвинуть ещё два соображения относительно этой работы Ленина: одно касается самого Ленина, сумевшего усмотреть в трудах Маркса «индоевропейскость», а как мы знаем, усмотреть что-либо можно только зная — что и где следует искать. Значит ли это, что Ленин ЗНАЛ, что именно ему следует искать? Гадать не будем, нужно обратиться к его работам под соответствующим углом зрения и попытаться найти ответ. Другое соображение касается Маркса, эту «индоевропейскость» в свои труды вложившему. Сознательно или нет — другой вопрос, но её там удалось усмотреть Ленину. Судя по использованным Марксом составляющим (английская политэкономия, французский утопический социализм и германская классическая философия) — это было достаточно умозрительное построение, слепленное как раз вокруг римского, квиринского права собственности, но можно констатировать ещё раз — исследования трёхчастной индоевропейской модели действительно могут оказаться плодотворными.
*
Третьим важным элементом модели является «золотое колесо истории». Его называют по разному в разных культурах, из восточных известны даосское «дао» и санскритское «rta» («Семантический комплекс, обозначаемый rta, собственно “Устроенный”, идёт от Общего Порядка к Истинному… В наиболее консервативных индоевропейских словарях “истинный” этимологизируется то как (хорошо) устроенный, то как реальный, а не иллюзорный (вед. rta, satya)». Ж. Дюмезиль «ВБИ», примечания). Свою попытку исторического развития представил в своих трудах и Маркс, но его модель построена на основе только одного из элементов трёхчастной индоевропейской модели (экономического) и для наших целей она не годится. Тем более её нельзя рассматривать и в виде некоего «исторического прогресса» или «эволюционного развития». Возможно, что эволюционное развитие и имеет место (как для всей биосферы Земли, так и для вида «человек разумный»), но было бы грубейшей ошибкой смешивать такое развитие с историческим развитием отдельных сообществ людей, этносов и стран, а также групп таких сообществ (каждое из которых развивается в соответствии со своими локальными предпосылками и собственным жизненным ритмом). И уж тем более нельзя на основе подобных предположений создавать теории о передовых, «прогрессивных» народах и народах «отсталых». Конечно, история европейских народов изобилует как раз примерами создания таких теорий и широкого применения их и во внутренней, и в международной практике. Но мы же не забываем печальный финал и самих этих теорий и их создателей. А степень общественного порицания, направленного на такие проявления как фашизм, расизм, колониализм и др., настолько велика, что может служить верным ориентиром для строителей теорий в будущем — чего именно ни в коем случае не следует использовать при создании своих схем.
В истории европейских народов согласно предлагаемой модели выделяются три этапа: аристократический, интеллигенции и народный. Возможно, удастся выделить ещё какие-то подразделения, но пока что надобность в них отсутствует. Такое развитие, насколько я могу судить, напрямую связано с европейской христианской моделью мира, поскольку народы Востока в такой смене исторических условий долгое время не были заинтересованы так же явно, как народы Европы (а теперь и Америки). И было бы правильно исследовать внутреннее устройство европейского исторического процесса, чтобы, основываясь на этом знании, сравнить историю Европы с историей других регионов, с историей общемировой и попытаться определить направление дальнейшего движения «колеса» мировой истории.
*
Таковы вкратце основные положения модели. В дальнейшем предстоит рассмотреть подробнее и каждое из её основных положений, и некоторые важные части, призванные осветить сложные и спорные моменты.
Объём работы предстоит большой, существуют только узловые точки и некоторые, пока что разрознённые части исследования, и потому результаты исследования могут быть изложены только не очень большими частями.
И первыми частями, с которыми можно будет ознакомиться и работа над которыми уже ведётся, предполагаются разделы «об интеллигенции» и «общество потребления», как наиболее злободневные сейчас, на мой взгляд.
*
Вкратце же об этих предметах можно сказать следующее: под интеллигенцией в данном случае понимается всё, что имеет отношение к «среднему слою», получившему бурное развитие и во многих случаях верховную власть в результате Реформации и буржуазной Революции в странах Европы, а в России известное как дворянство (со временем частично трансформировавшееся в интеллигенцию в русском смысле слова), зародившееся во времена Раскола и Петровских Реформ. Примерно сходное по времени возникновение этих вроде бы таких различных явлений, преобразовавшихся с течением времени в нечто вроде бы совсем уж одно на другое не похожее, в свете «трёхфункциональной модели» раскрывается с новой, объединяющей их стороны. Да и идущие весь XX век процессы перехода центра внимания от «среднего слоя» к слоям народным и в Европе, и в России, побуждают целенаправленно обратиться к этой теме.
Да и народные слои требуют пристального внимания в силу своей малоизученности. Ведь что мы можем сказать по этой теме? Что Марксом был описана модель смены экономических формаций и буржуазия (как представитель экономической составляющей интеллигенции) в определённый момент сменила аристократию, как более приспособленный и экономически более эффективной класс. А с развитием экономических отношений должен произойти, в соответствии с теорией, переход от буржуазии к способному более эффективно вести дела народному классу — пролетариату. Но это в странах с приоритетом экономической составляющей. А как же дело обстоит с Россией? Ведь именно она самой первой применила на себе марксистскую теорию. Что же, как показывает практика, стране удалось развить в себе действительно эффективную экономическую советскую модель производства, созданную с применением марксистской экономической теории. А общеизвестно, насколько трудно во все времена русскому народу поддаётся именно эта сторона жизни. Но это экономическая сторона. А как обстоит дело с остальными двумя компонентами, что мы можем сказать о развитии в областях, в которых Россия прежде как раз славилась? Навскидку с ходу можно сказать, что по сравнению с экономической составляющей эти области развивались совсем не так хорошо, как следовало бы. Но это отдельный разговор.
Главное же, что можно сказать, бурное экономическое развитие оказалось возможным исключительно высокому моральному подъёму, издавна характерному для русского народа и заложенному как один из важнейших элементов в марксистскую доктрину. Можно даже сказать, что моральный подъём, характерный для коммунизма, в том виде, в каком его описывал Маркс, является необходимым условием высокой экономической эффективности коммунистического общества. Не исключено, что без этой составляющей марксистская теория вообще не привлекла бы к себе внимание ни русских революционные круги, ни русский народ, строивший «светлое будущее» под руководством этой доктрины.
Но в этом же длительном, можно сказать, нескончаемом духовном подъёме и «энтузиазме масс» скрыта и опасность для него самого — человеку не свойственно всё время находиться в экстремальном состоянии, по крайней мере, государствообразующая доктрина должна учитывать это обстоятельство. Фактически, ближайшее окружение Сталина больше всего страдало именно из-за этой постоянной необходимости находиться в вечном напряжении всех сил. Страдал ли из-за этого так же сильно и народ — нельзя сказать однозначно. Но руководители советского правительства, конечно же, приписали эту усталость именно народу, как только Сталина не стало и появилась возможность и самим вздохнуть свободно, и «другим дать подышать». Это оказалось грубейшей ошибкой. Ведь советский народ, воспитанный на русских христианских традициях духовного подвижничества и нашедший эту же основу в идее коммунизма (привитой Марксом коммунизму из того же христианства, больше неоткуда), воспринимал необходимость морального напряжения сил как естественное, «изначальное» свойство, совершенно необходимое ему для нормального существования. Тем более, что благодаря стараниям Сталина всё советское руководство демонстрировало полную солидарность с народом в этом вопросе. Резкий поворот означал, фактически, самое первое предательство советским руководством своего народа — предательство духовной, моральной доктрины, являвшейся основой советского государственного устройства. Дальнейшее падение было только делом техники и вопросом времени.
Значит ли это, что единственным возможным способом существования государства в России является обязательный духовный подъём народа и его руководителей? Значит ли это, что выходом из застоя может явиться только ещё большее напряжение всех сил, душевных и телесных? В теории дело должно обстоять именно так. И пример христианского духовного служения учит нас именно этому. Но я неспроста привёл длинную цитату из книги Серова «Хроматизм мифа», в которой описывается процесс перехода человеком из одного (нормального) состояния в другое (экстремальное). И оба эти состояния можно рассматривать как естественные проявления деятельности человека. Даже если предположить, что современный человек способен гораздо большее время находиться в экстремальном состоянии и даже испытывает потребность в этом, чем предположительно может отличаться от людей древности, нет никаких оснований отказывать человеку в необходимости периодически возвращаться в нормальное состояние. Хотя бы затем, чтобы иметь возможность попасть в другое экстремальное состояние, используя нормальное состояние в качестве посредника между экстремальными. А иногда нормальное состояние человеку просто жизненно необходимо. Скажем — во время болезни, когда врачи помимо медицинских препаратов прописывают пациенту такое лекарство как полный покой. И таких случаев множество.
Кроме того, существуют совершенно несовместимые между собой экстремальные состояния. Вспомним Зимнюю войну 1939 года с Финляндией, когда никакой энтузиазм и высокий моральный дух не помог советским бойцам сломить сопротивление противника. Созидательный энтузиазм, характерный для мирного строительства и высокий моральный дух бойца, главной деятельностью которого является разрушение и смерть — несовместимы между собой. Та же участь постигла советскую армию в начале Отечественной войны. И только приказ «Ни шагу назад» что-то перещёлкнул в сознании солдата. До этого момента вся деятельность солдата была направлена, как в довоенное мирное время, на труд на благо родины, полный энтузиазма созидательный труд. Что же с того, что это военный труд. А после приказа солдат превратился в беспощадного убийцу врагов, своих и своей страны. И ради достижения этой цели пришлось окунуться в экстремальные, часто говорят — нечеловеческие, условия войны. Согласитесь — существует большая разница между созидательным и разрушительным состояниями, несмотря на то, что они оба принадлежат к экстремальным.
Собственно говоря, сейчас наш народ, как и в описанной мной выше ситуации времён войны, также живёт «в довоенном времени», несмотря на то, что война уже почти совсем разрушила страну. Но главным отличием нынешнего момента является то, что сейчас народ обычно находится в нормальном, пассивном состоянии, с трудом выбираясь из него, чтобы добыть себе средства к существованию. Такие события, как война в Чечне, не воспринимаются, как повод к проявлению хоть какой-нибудь активности. И даже Беслан никак не подействовал. Видимо, пока не будет озвучен «Приказ», не важно кем, лишь бы тот, от чьего имени он будет озвучен, пользовался всеобщим доверием, народ «не проснётся от спячки». А желающих звать народ к бунту что-то и не видно. Возможно, это и к лучшему.
Ещё несколько слов об «обществе потребления». Как оформившееся явление, оно известно со времён «культурной революции» в Европе и Америке в конце 1960-х гг. Призрак коммунизма так потряс основы капиталистического общества, что оно шло на неимоверные уступки и предпринимало титанические усилия, чтобы предотвратить в своих странах повторение советской революции. Благосостояние европейских и американских рабочих стало несравнимо с тем, каким оно было во времена, когда Советского Союза не существовало. И всё равно, недовольство капиталистическим мироустройством общества было крайне высоким. Количество партий, организаций и профсоюзов, занятых отстаиванием прав рабочего класса, было черезвычайно высоко. И потому события мая 1968 года во Франции оказались столь непредсказуемыми и так до конца и не осознанными руководителями рабочего движения. «Профессиональные» движения за права рабочего класса в лице этих событий столкнулось с явлением, которое совершенно не вписывалось в привычную картину политической борьбы. Организаторы этих событий были совершенно неизвестны в этих кругах. И потому они от студенческих волнений просто отмахнулись, пока это было возможно. И даже поддержав их впоследствии, они так и не поняли — что же представляло собой это явление — Красный Май, как его окрестили. Позже волнения перекинулись на Британию и США, но не в виде «рабочих движений», а только как начальное студенческое движение с непонятными лозунгами и целями. В конечном итоге, все эти события обозначили как «культурная революция», и это должно было вызвать самый пристальный интерес к этому явлению. Кардинальное изменение культурных представлений, получившее статус революции, настолько редкое явление, что подобное невнимание к нему совершенно непонятно и необъяснимо. Это то же самое, что отсутствие интереса к причинам Раскола или итогам Реформации. Фактически, со времён Реформации и Раскола таких значительных изменений в области культурной жизни и мировоззрений не наблюдается. Даже революционные движения начала XX века (в первую очередь в России) носят прежде всего социальный характер. Хотя, повторюсь, без ярко выраженного «коммунистического пафоса», содержащегося в марксизме, он не обрёл бы столько приверженцев, особенно среди народа, сколько ему было суждено обрести. Другие «идеи», лишённые подобных составляющих или хотя бы отдалённо приближённых к ним, подобной поддержки в России не получили. Характерное для России духовное и религиозное служение получило новую возможность реализации, на этот раз в оболочке вроде бы атеистической коммунистической идеи.
Но в других странах Европы предпочтения совсем другие и последовательность событий выглядит примерно следующим образом: первоначальный курс на свободное творчество с начала шестидесятых (и даже раньше) в конечном итоге привёл к выплеску революции Красного Мая, немедленно поддержанной во всём Западном мире, но уже через три года Джим Моррисон заявляет: «Рок-н-ролл мёртв», участники музыкальных групп (являющиеся лидерами, средоточием и источником распространения культурных преобразований) начинают жаловаться на диктат менеджмента и невозможность свободного творчества в подобных условиях, учащаются скандалы, связанные с неисполнением составленных «на годы вперёд» контрактов. Рок-культура завладела широкими слоями общества, особенно молодёжи, и предприимчивые дельцы немедленно воспользовались ситуацией. В конечном итоге образовался симбиоз традиционных Западных ценностей, основанных на стремлении к экономическому процветанию, и новых культурных основаниях, сделавших рывок, сравнимый с рывком эпохи Возрождения. Нечто подобное в Европе уже имело место, когда изменение «единственного слова» в Святом Писании привело к возникновению протестантизма, также построенного на экономических основаниях. По прошествии времени мы прекрасно видим результат преобразований, хотя причины, с которых эти преобразования начались, могут считаться смехотворно ничтожными.
В результате событий «культурной революции» возникло то, что теперь принято называть «обществом потребления». И возникло оно как результат симбиоза экономических ценностей Запада и новой молодёжной культуры, выступившей обличителем буржуазных ценностей и буржуазной культуры. Вроде бы парадокс — молодёжная культура выступала против буржуазных ценностей, а их основанием является всё то же экономическое процветание, но это противоречие поверхностное. Главной мишенью выступали именно «буржуазные» ценности, присвоившие себе единоличное право распоряжения экономическим процветанием. Остальной народ при этом вынужден «стремиться» к буржуазным ценностям, как вершине экономического процветания и наиболее эффективному способу достижения этого процветания, но ввиду явной невозможности ВСЕМ достичь процветания, вынужден страдать от неудовлетворённых желаний. И новая культурная доктрина стремилась доказать человеку, что он ТОЖЕ ЧЕЛОВЕК, изначально, от рождения, такой же, как и любой самый преуспевающий буржуа, что у него есть его собственные человеческие ценности и они никакого отношения к буржуазным ценностям не имеют. Более того, человеческие ценности вообще никакого отношения к буржуазным не имеют (откуда и образовалось пресловутое выражение «общечеловеческие ценности» — изначально оно выступало как противовес буржуазным ценностям). И стремление человека к экономическому процветанию прекрасно, но оно также находится в иной плоскости с его человеческими ценностями. Это утверждение вроде бы перечёркивает всё, что я говорил до сих пор о доминировании экономических ценностей в странах Запада. Но никакого противоречия здесь также нет. Новая культурная традиция воспринимает экономическое доминирование как свойство окружающего её ландшафта и вычёркивает его из области ценностей, для которых требуется постоянная внутренняя подпитка. Предыдущие поколения протестантов «отмолили» право естественного экономического доминирования в странах Западной Европы и Америки.
И потому я вижу свою задачу в том, чтобы доказать — в разных странах шли сходные процессы преобразований общественной жизни, приведшие к различным доминантам в различных обществах. И если в англо-саксонских странах эта доминанта экономическая, то для других стран характерны совсем другие доминанты. Какие именно — предстоит разобраться подробнее. Трёхфункциональная индоевропейская модель также призвана послужить этой цели.
Возвращаясь к «обществу потребления», следует отметить ещё несколько обстоятельств. Первое заключается в том, что прежде все общественные устройства назывались по их доминирующей, активной компоненте (рабовладельческое, феодальное, капиталистическое), в данном же случае сработало противодействие влиянию марксизма с целью устранить любое сближение понятий «производители» и «пролетариат». Думаю, со временем, когда необходимость в прикрытии «потребительством» отпадёт, что-то в этом отношении изменится, так же, как это произошло и с протестантизмом. В любом случае, пока что развитие «общества потребления» движется в том же русле, что и некогда протестантизм. Отход от протестантской этики произошёл позднее, как говорит Вебер, «после победы капитализма».
Другой момент связан с тем, что «общество потребления», видимо, без всякого сознательного участия с его стороны, нащупало формулу, узаконивающую смену нормального и экстремального состояний человека. Занимаясь каким-либо делом (и в качестве рабочего, и в качестве «биснесмена»), человек находится в экстремальной ситуации «производителя», но вернувшись «со службы», он возвращается в нормальное состояние и превращается в «потребителя». Следуя этой формуле, человек оказывается в более естественных для себя условиях, нежели те, которые предлагает протестантизм, либерализм и отчасти православие и коммунизм — постоянно действовать в экстремальных условиях, невзирая ни на что стремиться к достижению всё более отдалённых вершин. Опираясь на естественную для человеческого организма и интеллекта формулу, и оказалось возможным взять курс на неолиберальные реформы всего лишь через десяток лет после «культурной революции». Устойчивость «общества потребления» оказалась выше тех наработок, что имелись на тот момент в распоряжении советского общества и способствовала облегчению задачи принятия советским обществом перемен, предложенных перестройщиками. Поэтому я и считаю, что при конструировании системы функционирования нового общества следует обязательно использовать необходимость перехода между нормальным и экстремальным состояниями интеллекта человека.
