Форум С.Кара-Мурзы

	От	Георгий
	К	Георгий
	Дата	20.04.2006 23:05:20
	Рубрики	Тексты;

А. Гангнус. "А.А.Жданов (1896-1948) на удивление много сделал для развития образования и науки в СССР" (*+)

http://www.intelligent.ru/articles/text300.htm

Патриотический рывок нации: когда и как?

А.А.Жданов (1896-1948), прирождённый агитатор, опорочивший А.Ахматову и
М.Зощенко, пустивший в оборот слова <низкопоклонство перед Западом>,
всемерно утверждавший культ Сталина, на удивление много сделал для
развития образования и науки в СССР.

Александр Александрович Гангнус

Среди <приоритетных национальных проектов>, предложенных действующим
президентом общественному вниманию и к чиновному исполнению, на втором
месте по значимости, после здравоохранения, народ числит (47%
респондентов по данным ВЦИОМ) образование. Но это из той половины
опрошенных, кто что-то знал об этой инициативе власти. Остальные
примерно 50% в первый раз о них слышали. И опять же примерно половина
высказавшихся уверена, что ни громкие слова, ни даже дополнительные
деньги, при том, что они сфере образования жизненно необходимы,
принципиально ровно ничего не изменят.

Национальный проект им. А.А.Жданова
60 лет назад малоизвестного тогда и малоталантливого, но понятливого и
очень, скажем так, энергичного писателя Александра Поповского вызвали к
секретарю ЦК Андрею Жданову.

- Партия считает, что история, преподавание науки и техники в нашей
стране - в совершенно неудовлетворительном состоянии, - сказал Андрей
Александрович. - Люди заканчивают школу и вузы в убеждении, что
отечественные умельцы и учёные ни на что не годны, что они могут лишь
плохо копировать достижения западных коллег. Это низкопоклонство, этот
комплекс неполноценности перед всем западным должен быть преодолён.
Соответствующие указания вузам, редакциям и Академии наук уже даны. Вам
поручается составить план литературной кампании по простой и доходчивой
пропаганде подлинной, а не искажённой западными фальсификаторами и их
отечественными прислужниками истории науки и техники. Составьте список
тем, план выпуска соответствующих книг, наметьте авторов. Все
издательства получат: соответствующие указания.

Напомню, разговор происходил почти сразу по окончании Великой войны.
Страна голодала и лежала в руинах. А беспрецедентный по размаху
<национальный проект>: <Россия - родина слонов> начался и достиг
впечатляющих результатов. Начну с негатива. Появилось понятие лженауки.
Генетика и кибернетика не смогли доказать своей <отечественности> и пали
жертвой <самородков> типа Лысенко. (По слухам, в борьбе с этим конкретно
<самородком> пал и сам Жданов). А Александр Поповский, наоборот, почти
сумел убедить среднего советского дилетанта в умении Лысенко превращать
овёс в овсюг. Появился вызывавший потом насмешки стереотип <Левши>,
который завсегда аглицкую блоху подкуёт.
Но была у того <национального проекта> и другая сторона. Быстро
поднялись и окрепли научно-популярные журналы, в каждом киоске
<Союзпечати> можно было купить за копейки научно-популярные брошюры из
серии <Библиотечка солдата и матроса> (Минобороны работало!), на которой
взрос и автор этих строк, фанатично её собиравший. Во дворцах пионеров в
кружках судо- и авиамоделистов подрастала смена прославленным российским
корабелам и авиаконструкторам. Потрясающие писатели, такие как Б.Агапов
и Б.Розен, вводили полуголодных послевоенных мальчишек в волшебный мир
сказочных достижений науки и техники, посвящали в радостное и светлое
будущее, наполненное смыслом и разумом. Советская научная фантастика
подхватывала эту эстафету: мир будущего, коммунизма, рисовался ею как
мир умных знающих людей, управляющих высокими технологиями.
В расплодившихся тогда наспех написанных сочинениях по истории науки
наряду с псевдопатриотическим шапкозакидательством было и много правды:
не вызывает возражений, например, литературный стереотип русского
бюрократа, привычно не дающего проходу отечественному Кулибину,
Ползунову, Лобачевскому и тем принудительно направляющего научную,
инженерную мысль только по следам западных <звёзд>. Всё это убедительно
подтверждено российской историей, даже тогдашней советской
действительностью, не говоря уже о временах застоя и - особенно - нашей
постперестроечной эпохи, когда, впрочем, читать и писать о науке и
технике вообще почти разучились.
На русской почве удивительным образом расцветал гений не только
ломоносовых, менделеевых и лобачевских, но и, например, учёных немцев,
долго составлявших костяк российской Академии наук. Имена и дела
Леонарда Эйлера, Палласа, Гмелина, Каспара Вольфа, Пандера, Бэра, Даля,
многих других прославили русскую науку, что, пусть и не очень
последовательно (наряду с назойливыми толками о <немецком засилье>)
получало заслуженную оценку даже и в годы поголовной ссылки миллионов
российских немцев в Сибирь и Казахстан, в разгар <борьбы с
космополитизмом>.
Возвращусь к ждановской кампании. Умные люди сумели ею воспользоваться в
интересах дела: была после 40-х и всё ещё не вовсе умерла полоса
довольно-таки самобытного (насколько это возможно в не знающей
географических границ науке) развития, по крайней мере, в ВПК.
В эпоху застоя растущее технологическое отставание всё больше вступало в
забавное (или драматическое - как посмотреть) противоречие с
продолжающимся (после запуска спутника и Гагаринского полёта при
Хрущёве) жадным международным интересом к <советским достижениям>.
Вырабатывалась целая система недомолвок и многозначительных гмыканий в
печати, да и во время всякого рода международных встреч и совместных
работ (например, в области геофизики, к коей мне пришлось дважды в жизни
иметь непосредственное отношение).
Эта система была направлена на то, чтобы создавать у иностранных коллег
впечатление, что мы многого не показываем и недоговариваем из каких-то
высших государственных соображений, в то время как причина была проще:
скрывали ту или иную степень нашего отставания прежде всего в приборной,
электронной области, особенно с ЭВМ (расплата за былую борьбу с
кибернетикой).
Помню, как мы мучались в начале 70-х на Памире с ЭВМ <Мир>, которая
занимала целый флигель сейсмологической обсерватории, требовала для
своей работы специальной системы кондиционирования (водку хорошо
охлаждала) и штата обслуги, но не выдавала ни одной нормальной кривой
(бухгалтерский калькулятор, если ночь посидеть, делал то же самое без
выводивших из себя сбоев).
А американцы, приехавшие в рамках Никсон-брежневского <детанта> работать
по прогнозу землетрясений, привезли ЭВМ в чемодане. Это ещё не был ПК,
но работала эта штука исправно и сразу сделала все наши потуги с <Миром>
смешным курьёзом. Привезли они и автоматические сейсмостанции, не бог
весть что по-сегодняшнему, но для нас тогда - нечто потрясающее.
Работа с американцами шла неплохо и интересно не только для нас: они
ценили нашу <смекалку> и изворотливость, которые были совершенно
необходимы для работы на весьма устаревших голицынских (до Первой
мировой войны - супер!) сейсмографах. Качества, которые появляются в
учёных мозгах не от хорошей жизни (и отчасти притупляются от жизни
слишком уж комфортной, автоматовооружённой) и до поры до времени
позволяют компенсировать чудовищный проигрыш системы в целом. Но именно
до поры:
К 80-м годам пошла на спад послевоенная всеобщая влюблённость в науку,
что начинало сказываться, например, на уровне научно-популярных
журналов.
Всё шло к какому-то концу, но кому же в голову могло придти, что к
такому, настоящему концу: На исходе века осталась без финансирования
даже великая русская геология - не та генеральско-академическая, которая
из <идеологических соображений> всеми силами противилась революции в
науках о Земле и тем сама обрекла себя на роль безнадёжного аутсайдера
(эти пыжатся и по сей день), а настоящая, живая, которая обеспечивала
прирост безудержно распродаваемых вчерашними комсомольскими активистами
на вынос запасов подземных богатств. И больше не обеспечивает.

Патриотический рывок нации

Но речь здесь всё-таки не о науке как таковой, а о её культурном,
просвещенческом, духовном обеспечении - о том, что мы, профессионалы,
называли на своём жаргоне <научпопом> и <научхудом>, а Андрей
Александрович Жданов - важнейшей частью пропаганды и идеологии.
Если взглянуть на события второй половины ХХ века глазами этого члена
Политбюро, до них не дожившего, то картина выстраивается по-своему
логичная.
Когда в 1957 году мир услышал <бип-бип> советского спутника, их
американское <политбюро> стало выяснять, как это получилось, что Советы
нас обскакали. И услышало, что, во-первых, советская система образования
и подготовки учёных, несмотря на страшную войну и лысенковское
мракобесие, сгубившее было кибернетику и генетику (а значит, и
обеспечившее вековое отставание, например, в области сельского
хозяйства), во многом другом выгодно отличается от американской системы.
Школа даёт довольно высокую грамотность и культурный кругозор, вузы
воспитывают неплохих инженеров и учёных, а самое главное, общество в
целом, несмотря на несвободу слова и давящую секретность, радостно верит
в науку, сопереживает ей, хорошо осведомлено о её достижениях и
полезности, а молодёжь рвётся к знанию, ломится в вузы.
Сравнения с состоянием дел в США нередко были удручающе не в пользу
последних. Ведь своего мракобесия, правда, более традиционного типа,
хватало и там. С самого <обезьяньего процесса> (суд над школьным
учителем Джоном Скопсом, обвинённом в незаконном преподавании
дарвинизма, проходил в июле 1925 года в городе Дейтоне штата Теннеси),
навязывающий примат библейского учения о происхождении мира и жизни над
<безбожным дарвинизмом>, наука в США, несмотря на громкие мировые имена
и достижения, не имела массовой популярности и авторитета, в обществе
она была под подозрением.
США советский вызов приняли всерьёз, с конца 50-х естественные науки в
американской школе оказались в какой-то мере под защитой патриотизма и
федерального правительства. По качеству и уровню пропаганды научных
знаний богатая Америка хоть и не без труда нас догнала - на этом и
построил Дж.Ф.Кеннеди патриотический рывок нации к Луне.
Но вот развалился от непомерных усилий в военной гонке и вследствие
склероза управления Союз ССР - и стало не до науки и образования.
Окончательно скисли и практически исчезли замечательные
научно-популярные журналы, которыми духовно питались поколения 50-60-х,
народ повернулся слушать Чумака и Кашпировского, а потом и вовсе
ударился в ворожбу и волхование. Про Дарвина и эволюцию (а это уже
полтора века лучший оселок, пробный камень для определения, кто есть кто
на мировоззренческом поле) и слушать не хочет, тем более что и
государство науку, как и образование, если не топило специально, то уж
спасать отнюдь не спешило.
Правда, и США, лишившись опасного соперника, расслабились: с начала 90-х
там правит идеологический бал могущественный институт <Дискавери>,
сыгравший значительную роль в приводе к власти Дж.Буша-младшего и сам
подпитываемый, среди прочих, таким спонсором, как самый богатый в мире
Фонд Билла и Мелинды Гейтс. Под видом <примирения> научного и
библейского начал в идеологии <институт> снова начал наступление на
дарвинизм, на <научный материализм> вообще. Без стеснения <Дискавери>
ведёт самую настоящую антинаучную пропаганду, продвигает и поощряет в
системе образования <своих>, тех, кто дурманит, полощет новым поколениям
мозги в духе нового обезьяньего процесса.
Вот бы и воспользоваться новой слабостью могучего нашего вчерашнего, а
потому, возможно, и завтрашнего соперника, встряхнуться самим, вспомнить
уроки прошлого. Но если и удастся сегодня каким-то чудом старым
могиканам научной популяризации, вроде вашего покорного слуги,
пропихнуть в печать книгу о настоящей науке, то <впаривать> её нынешняя
книжная торговля будет современному читателю под рубрикой <эзотерическая
литература>. Науку как таковую, дескать, не купят. И это вовсе не так
называемый мысленный эксперимент - поглядите на каталоги книжных
Интернет-магазинов.

Интеллектуальный дефолт

При всех его большевистских пороках и целях (технологический рывок
вперёд нужен был прежде всего для противостояния со вчерашними
союзниками и мировой экспансии коммунизма) ждановский <национальный
проект> обладал одним огромным внутренним достоинством. Он решал задачу
рывка в поистине приоритетной области - в образовании - по всему фронту,
одновременно мобилизуя идеологов, писателей, журналистов, историков
науки, учителей, эксплуатируя разогретые в ходе прошедшей страшной, но
победоносной войны патриотические чувства (и порой злоупотребляя ими),
по максимуму используя немногочисленные преимущества тоталитарного, но
демократичного по структуре общества (образование было всеобщим и
практически равнодоступным), воздействуя почти напрямую на тех, ради
кого был затеян сыр-бор - на подрастающее поколение. То есть тот проект
был не для галочки, не для отчёта и последующего мирного забвения, а для
оперативного неукоснительного выполнения всем обществом в целом в
кратчайшие сроки. А потому позволил достичь результатов.
Если же обратиться к нынешнему национальному проекту в области
образования, то по уже имеющимся сведениям он вовсю используется для
затыкания тех или других финансовых дыр, ссоря тех учителей, кто получил
прибавку, с теми, кто её не получил. И это приоритетный национальный
проект?
Советская система, начиная как раз с послевоенной поры, как будто
поняла, что уходит старая интеллигентская учительская гвардия,
получившая настоящее гимназическое, а то и дореволюционное высшее
образование. Да и более молодые учителя, ещё всерьёз учившиеся у тех,
первых, несущие вслед за ними в себе тот, прежний, чеховский свет
служения знанию и будущему, сменялись новым советским поколением
<образованцев>.
На школу рассчитывать особенно не приходилось. Вместо строгих <классных
дам> и вдохновенных седых джентльменов с указками у доски появились
немыслимые прежде горластые <училки>, если не из бывших домработниц, то
именно этого уровня, про который и у Жданова язык не поворачивался
сказать <интеллигенция>. Поэтому ждановский <национальный проект> и
должен был носить характер упреждающей реакции на близящийся
интеллектуальный дефолт, нести в себе дух наступления по всему фронту, с
мобилизацией всех ещё имевшихся в стране интеллектуальных сил. Для
режима, почти в открытую воевавшего с интеллигенцией с первого до
последнего дня своего существования, - шаг незаурядный, почти подвиг.
Кто тогда не заряжался физикой, математикой от Перельмана? Астрономией
от Воронцова-Вельяминова? Геологией - от Обручева и Ферсмана? Если
учителя были не очень-то, то почти каждый мог стать человеком и помимо и
вопреки им - возможности для этого появились. Не всегда понятные и не
очень интересные учебники были сотни раз на все лады и вкусы и уровни
восприятия продублированы - в кружках, журналах, <Библиотечке солдата и
матроса>, в массе вполне доступной литературы, библиотеках и
избах-читальнях. Конечно, просто повторить послевоенный бум знаний в
эпоху Интернета и сотовых не получится. Но возможностей стало не меньше,
а больше:
Вот только настоящего национального проекта всё ещё нет. Хотя российский
<интеллектуальный дефолт> - вот он, чуть ли не похлеще послевоенного. И
не Министерству образования (пусть даже <и науки>) вкупе с <Академией>
педнаук, провалившим все бесчисленные реформы образования, из этого
дефолта нас вытаскивать.

Между прочим

- Как же так, - спросил я писателя Поповского, - вот вы гордитесь тем,
что с честью выполнили задание А.Жданова показать стране и миру, что всё
или почти всё в науке и технике полностью или хотя бы отчасти сделано
русскими. Замечательно. Но в прошлый раз вы же рассказывали мне, и не
менее убедительно, о том, что многое, очень многое важное в науке и
технике сделано евреями и даже, помнится, звали меня к себе в
Переделкино посмотреть собранный вами архив. Воля ваша, но тут какое-то
противоречие:

- Никакого противоречия! - воскликнул Поповский и торжествующе
засмеялся.

- Как это? - удивился я.

- Вот я вам, Александр Александрович, скажу такую вещь. Русские - очень
талантливый народ! Вы согласны?

Я смутился. Во мне зашевелился интернационализм, заповеданный бабушкой
Анной Васильевной, сидевшей за революцию в Петропавловской крепости.

- Ну, не только же русские:

- Нет, вы прямо скажите, согласны?

Что-то уточнять было бесполезно. Я дрогнул.

- Ну: согласен.

- Очень хорошо! - торжествующе потёр руки Поповский. - А теперь я вам
скажу ещё одну вещь: и евреи удивительно талантливый народ! Согласны?

Всё! Я попался. Пути назад нет. Поделом мне, не танцуй на чужом пятачке.
Пришлось согласиться и с этим.

- А вот теперь слушайте то, чего вы не знаете, что открыл я, лично. Сам!
Самые талантливые из всех - это русские евреи! Это же просто чудо
какое-то!

Про российских немцев у Поповского я спрашивать не стал.