|
|
От
|
Георгий
|
|
|
К
|
Георгий
|
|
|
Дата
|
09.08.2005 21:22:52
|
|
|
Рубрики
|
Прочее; Тексты;
|
|
:-)))) обо...ли самиздат, ай, обо...ли! :-)))))) (*+)
Русский Журнал / Издательства /
http://_www.russ.ru/publishers/20050808_pp.html
Антология - недоразумение
Антология самиздата: Неподцензурная литература в СССР. 1950-е-1980-е. / Под
общей редакцией В.В.Игрунова. Составитель М.Ш.Барбакадзе. - М.:
Международный институт гуманитарно-политических исследований, 2005. - В 3-х
томах, илл. Тираж - 4900 экз.
Павел Проценко
Дата публикации: 8 Августа 2005
На каждого великого деятеля истории и культуры достаточно дурака или...
ангажированного "специалиста" (или: невежи со средствами), чтобы превратить
образ гения в нечто хрестоматийно-невыносимое и нелепое. Таким образом, к
юбилейному 1937 году пушкинисты в штатском сотворили из Александра
Сергеевича беспартийного коммуниста. Советская гуманитарная наука
рассматривала всю мировую культуру до Семнадцатого года как предтечу
социалистического реализма и марксизма. Под таким соусом удавалось оставить
в советских литературных святцах сочинения антикоммуниста Достоевского и
прочих светочей человечества. Расплатой же за подобное противоестественное
скрещивание духовных ценностей и идеологической мертвечины стало неизбежное
угасание интереса читательской публики к слову, мысли, к горнему воздуху
высшей культуры. Однако "веселое имя Пушкин" смогло защитить себя не только
от безобразия чиновников, но и от хаоса нового варварства. Подлинное и
вечное, аккумулированное в славных именах и явлениях Золотого и Серебряного
веков русской культуры, в эпоху советского тоталитаризма смогло выжить и
пробиться к читателю. В значительной мере - благодаря такому замечательному
явлению общественной жизни, как Самиздат.
Увы, теперь, спустя 15 лет после зарождения "новой России", волшебное
задорное имя Самиздат омрачено постоянными попытками недобросовестных
халтурщиков из старых правозащитников и новоявленных общественников
превратить его в скучное прикрытие для своих унылых идеологических
конструкций. Что ж, не в первый раз дорогие имена и образы становятся
предметом спекуляций вечного Агасфера истории - несостоявшихся комсомольских
массовиков-затейников.
Советскому обществу повезло с Самиздатом как парадоксальным проявлением в
отдельных людях (и в специфических условиях тоталитаризма) неуничтожимой
тяги к свободе. Российскому обществу не повезло с приватизаторами
литературных проявлений былой свободы, сиречь составителями и публикаторами
сборников самиздата.
Передо мной неподъемный трехтомник "Антологии самиздата" - четыре фолианта
(первый том них разбит на две книги) в твердых переплетах цвета детского
недоразумения, две тысячи страниц текста, набранного мелким кеглем. Во главе
этой груды картонных кирпичей, как положено у людей, помещены "Предисловие
составителя" (Марка Барбакадзе: "члена-корреспондента Международной Академии
информатизации"), "Введение" (Вячеслава Игрунова: "директора ИГПИ"), а также
статья "члена правления общества "Мемориал"" Александра Даниэля "Истоки и
смысл советского Самиздата"- надо полагать, что под этим шаловливым
названием, отсылающим к знаменитому труду Бердяева о русском коммунизме,
должна была скрываться обобщающая статья о предмете издания. И в завершение,
конечно, обязательная инструкция для читателя: "Как читать "Антологию
самиздата"", принадлежащая перу "к. б. н., эксперту ИГПИ" Елене Шварц.
Чтобы только ознакомится с "Содержанием" - перечнем отобранных произведений
и авторским составом - нужно потратить немалое время. Одни и те же авторы
встречаются в разных разделах на протяжении даже одного тома (Солженицын, к
примеру, проходит и по отделу "Художественная проза" и по отделу
"Публицистика, документы, мемуары, эссе"). Все собрание охватывает период с
1950-х по 1980-е годы. Каждый том посвящен отдельному временному периоду,
при этом одни и те же рубрики в каждом томе занимают разное место. Если в
первом томе, посвященном временному периоду "до 1966", вначале идет
"Поэзия", "Художественная проза", "Публицистика", а заканчивается все
отделом "Периодические издания и сборники", то во втором (временной период:
"1966-1973") - все наоборот. Таким незамысловатым способом составитель
демонстрирует идейные и художественные предпочтения самиздатчиков в разные
эпохи.
Решаю наугад посмотреть, когда, по версии составителя, появился в вольном
поле Самиздата наш поныне здравствующий нобелевский лауреат по литературе,
какое его произведение первым попало к независимому читателю. В книге второй
первого тома нахожу "Правую кисть". Почему именно этот текст? В поисках
комментария смотрю в конец публикации (с. 197) и с недоумением обнаруживаю
единственную ссылку, да и то текстологическую, причем самого сомнительного
свойства: "Источник: Сборник "Возвращение". Выпуск первый. М.: Советский
писатель, 1991". Обращаюсь к краткой биографической справке о писателе (с.
190) в надежде, что в ней встречу необходимое пояснение: почему же "Правая
кисть" первой попала в Самиздат. "С 1966 г. его [Солженицына] полностью
перестают печатать". Все. Ни слова об "испуге Твардовского", ни о том, что
рассказ этот использовался автором "Ивана Денисовича" - "в сплотке с рядом
других" - в качестве тарана для преодоления главлитовской цензуры. Весьма
уместной была бы здесь цитата и о "самиздатских батальонах, шагающих по
Москве".
Но причем здесь сборник "Возрождение"? Разве источником данной публикации из
творческого наследия всемирно прославленного автора может служить сборник,
произвольно составленный из текстов бывших лагерников? Разве нет надобности
в ссылке на выверенное собрание сочинений Солженицына? Разве издателям
"Антологии самиздата" не известен закон РФ об авторском праве и вовсе нет им
нужды получать предварительное согласие от владельца копирайта? (Заодно
могли бы получить от него или его бессменного редактора и подсказку для
реально-исторического комментария, напрочь, как жанр, отсутствующего в
издании.)
В этой же, второй, книге первого тома помещено единственное из
стихотворений Е.Евтушенко - "Письмо к Есенину". Год написания не указан.
Почему взято именно оно (а не, к примеру, "Наследники Сталина")? Почему
вообще произведения вполне официального поэта, "лауреата Государственной
премии СССР (1984)", попали в пространство литературных и политических
изгоев? Ответа нет. Есть только ссылка на "источник" для публикации:
"самиздатская рукопись" (с. 41). Коротко и выразительно. Вполне может быть,
что у составителя самиздатский список не выверенный, искаженный, тут бы
уместно ему обратиться к собраниям сочинений поэта, а то и лично к поэту...
С этими "источниками" в "Антологии самиздата" вообще полный хаос. Куцые
обрывки из двух великих романов А.И.Солженицына взяты из виртуальной
библиотеки М.Мошкова, отрывок из "Бодался теленок..." - из экзотической
виртуальной же "Библиотеки А.Белоусенко". Стихи другого нашего нобелевского
лауреата И.Бродского (как и его бывшего друга-недруга Д.Бобышева) приведены
по "Русской виртуальной библиотеке". Борису Пастернаку повезло больше -
несколько страниц из "Доктора Живаго" даны по его собранию сочинений. Ни
разу при помещении переводной литературы (Оруэлла, Хемингуэя и др.) не
приведены имена переводчиков, а обрубок из "Письма к заложнику" А.де
Сент-Экзюпери взят и вовсе с сайта... Московского авиационного института.
Принцип чересполосицы и хаоса главенствует на протяжении всех томов
сборника. Многие тексты Барбакадзе позаимствовал из аналогичных книжек,
посвященных неподцензурной культуре советского времени. Часто он ссылается
на вполне приличную (особенно учитывая год издания) книгу "Средь других
имен" (М.: Московский рабочий, 1990). Но и тут умудряется ухудшить уже
проделанную другим работу. В перестроечном издании составитель выделил
раздел, посвященный "народным" песням на лагерную тему, но при этом стихи,
принадлежащие конкретным авторам, вполне корректно помещает под их
фамилиями. В "Антологии" имеется аналогичный подраздел, но перевранное имя
автора песни "Воркута-Ленинград" (Георгий Штурмак вместо правильного
Григорий Шурмак) здесь помещено в пренебрежительных скобках.
По-видимому, краткие биографические аннотации должны были играть в
трехтомнике роль и комментариев, но, мало того, что эти справки неполны и
неточны там, где это необходимо, они совсем не проясняют истории
публикуемого текста и уж совсем не дают представления о литературном,
биографическом и историческом контексте, в котором данные произведения
появились на свет и воздействовали на современников. Вот неброский, но яркий
пример (из бесчисленного множества) - Анна Баркова. Справка о ней и ее
творчестве занимает целую страницу (об И.Бродском лишь немногим более). При
этом вне поля зрения составителя (и обычного читателя) остается тот
знаменательный для поднятой темы факт, что в литературу поэтесса вошла как
ревностный представитель пролетарской псевдокультуры, но, находясь еще в
рамках последней, восстала против ее безликости и таким образом стала
принадлежать пространству самиздата. В приведенной библиографии не указана
такая важнейшая - опять-таки для затронутого пласта культуры - книга
Барковой, как ее "Избранное: Из гулаговского архива". Иваново, 1991.
Может быть, составитель и авторы вводных статей проясняют в них принципы
своего издательского проекта? Но обращение к этим текстам может вдохновить
разве что будущего составителя какого-нибудь "Антологии благоглупостей".
"Член-корреспондент" Барбакадзе очерчивает такие параметры источников
самиздата:
когда-то изданные, но затем запрещенные тексты;
изначально запрещенные цензурой произведения (в том числе и "научные");
"произведения, отвергнутые редакциями из-за их низкого качества (чего греха
таить, и такого было достаточно), но двинутых в Самиздат авторами..."
[sic!];
"наконец, существовала масса текстов, прежде всего стихов, написанных просто
графоманами... и являвшихся достоянием узкого круга людей (одной-двух
кухонь), никогда не ходивших сколько-нибудь широко в Самиздате".
Что касается "двинутых в Самиздат", то туда как двинули бы, так, между
прочим, оттуда и вылетели бы. А в отношении субкультуры графоманов,
произраставшей на одной кухне, то зачем об этом и заикаться? Во всяком
случае, ни разу отношение публикуемых в "Антологии" текстов к одному из
указанных "источников" составителем не прояснено. К чему тогда такие
"Апрельские тезисы"?
Кстати об авторе последних: он также включен в "Антологию", как и его
соратник Д.Троцкий. По-видимому, составитель помещает их в соответствии с
одним из принципов своего "проекта", а именно принципом
"представительности", что означает "подборку наиболее значительных сочинений
разных авторов, безотносительно к степени их нынешней известности и
количеству предыдущих публикаций". Одним словом, говоря языком современных
нуворишей (увы, и нуворишей от культуры), имеешь возможность - делай что
хочешь.
Что такое пространство самиздата? Какие произведения и документы были его
действительной и неотъемлемой частью, а какие задним числом проставлены
нынешними горе-издателями из-за разного рода привходящих факторов? Были ли
такие авторы, как соловчане Михаил Фроловский или Юрий Чирков, авторами
Самиздата или просто политзэками, писавшими стихи? Во всяком случае, в
"Антологию самиздата" они попали из все того же сборника "Средь других
имен", посвященного творчеству бывших узников советских лагерей, а не
авторам "второй культуры" (что далеко не одно и то же)1, чьи тексты ходили в
списках.
Вообще, оправданно ли мешать в одну самиздатскую кучу Ленина, Оруэлла,
Сахарова, Чаадаева и, например, А.Ф.Захарову (сотрудницу Министерства охраны
общественного порядка), излившую в письме в "Известия" свою обиду на
Солженицына2?
Намеком на критерий причастности к Самиздату служит велеречивая формулировка
А.Даниэля:
"Самиздат - это специфический способ бытования общественно значимых
неподцензурных текстов, состоящий в том, что их тиражирование происходит...
в читательской среде".
Но несколько ниже он же пишет о том, как в одном из самых показательных
образчиков свободной литературы, самиздатском бюллетене "Хроника текущих
событий", в разделе "Новости Самиздата" аннотировались тексты, отобранные
"почти случайным образом", "просто потому, что автор является заметным
участником правозащитного движения". То есть мы имеем дело с отбором чисто
идеологического и узко кружкового характера. Эту тему, кстати, отчасти
затрагивает помещенный в третий том "Антологии" текст Леонида Бородина
"Судьбы самиздатские". В семидесятые годы Бородин пишет о кризисе Самиздата,
поразившем пространство "второй культуры" именно из-за возрастания в нем
манипулятивных технологий, когда за "самиздат" выдавалось то, что им по
определению не являлось. Почему в сборнике, посвященном Самиздату, в статье,
в заголовок которой вынесено обещание раскрыть смысл этого феномена нашей
общественной жизни, поднятая Бородиным тема обойдена, - непонятно.
"Антология самиздата" продолжает традицию уничижения Самиздата как великого
явления русской культуры. Уничижения в силу некомпетентности издателей или в
результате снедающих их "идей" - не столь важно. Традиция эта включает в
себя, в частности, полное пренебрежение как нормами авторского права, так и
человеческими приличиями. Почти все нынешние издатели Самиздата вольно и
неграмотно обращаются с публикуемым материалом, не способны дать
мало-мальски корректные его описания, конструируют свой "самиздат", а не
тот, который имел место быть в истории. Порой под видом самиздатских текстов
выпускают в читательскую среду прямые мистификации, как случилось с
безобразным томом "Мученики веры", составленным А.Нежным (проект "Антология
выстаивания и преображения"). Или же, как в случае с "Самиздатом века" под
редакцией А.И.Стреляного, приравнивают выстраданное свободное слово к
известному заборному ругательству из трех букв, шипение подворотен - к
духовной красоте. И, как правило, в таких случаях этим изданиям сопутствует
какое-нибудь безобразие, "неприличная история".
Осень, кажется, 1996-го. Звонит Никита Ордынский, один из составителей
"Самиздата века", ответственный за его изобразительный ряд. Просит: "Хочу
поместить хотя бы одну фотографию епископа Варнавы". (Сохранению наследия
епископа Варнавы (Беляева) я посвятил годы своей жизни, являлся доверенным
лицом еще живой тогда наследницы его архива.) В разговоре выясняется, что,
кроме фотографии и краткой подписи к ней, в томе ничего, связанного с
епископом, не может быть помещено. Поэтому и отказываю. Выясняется, что
публиковать фото владыки он будет все равно: возьмет его портрет из
пиратских публикаций. Но Ордынский все же просит дать что-нибудь еще: хотя
бы фотографию рукописей епископа, которая как раз появилась в новой моей
книге (издательство "Паломник", 1996). Отказываю. Но вот выходит "Самиздат
века", и там обнаруживаю и этот снимок из моей книжки, сделанный дизайнером
Б.Трофимовым.
Своя неприличная история имеется и у "Антологии самиздата". Заключается она
в том, что известные общественные деятели - некоторые сами участвовали в
распространении и пополнении Самиздата - дали свои имена для поддержки этого
откровенно недобросовестного проекта. Халтурного, но снабженного двумя
грантами (РАО ЕЭС и американского Национального фонда в поддержку
демократии). Что же, выходит, раз процесс пошел, надо при нем засветиться? А
то, что этот проект своим некачественным исполнением дискредитирует явление
самиздата в глазах молодого поколения, на это наплевать?
Но ведь и молодежь теперь не проведешь на мякине. Знает, почему халтурят и
ерунду гонят именно за гранты. А иные ее представители могут догадаться об
этой взаимосвязи хотя бы из недавнего "Рецепта" Дмитрия Стахова (Дружба
народов. 2005. # 7). Герой романа, повстречавший через много лет при весьма
циничных обстоятельствах некогда влюбленную в него девушку, думает: "Что
время делает с людьми! Куда подевалась та наивная и милая Алина из магазина
"Интим"? Как все запутано, как все перекручено! Продавщица фаллоимитаторов
когда-то казалась... образцом целомудренности и чистоты, а теперь она,
переодевшись в помощницу председателя комиссии Государственной думы по этике
и нравственности, в человека, от которого зависит распределение грантов на
духовные искания и моральные бдения, - ведет себя как циничная, отвязная и
ненасытная прорва".
Самиздат был явлением нравственно распрямляющим, живым. "Антология
самиздата" оказалась проявлением некультурности и прямого невежества (или
недобросовестности) его составителя и лиц, принимавших участие в этом
горе-проекте.
Нужно суметь превратить золото в грязь, полноту энергий и смысла - в игру
тщеславия и беспардонного неуважения к читателю. В эпоху тоталитарную, эпоху
самиздата такое не проходило. Сфальшивил всегда бегущий впереди "прогресса"
Е.Евтушенко - ответом становился интеллектуально беспощадный анализ
конформизма в афористически кратком тексте А.Белинкова ("Камо грядеши,
Евгений Евтушенко?").
Конечно, жизнь устроена восхитительно и не обязательно справедливо. Но при
этом жизнь, перегруженную нелепыми явлениями, безобразиями и куражом,
ожидает судьба "Титаника" или древней Византии.
----------------------------------------------------------------------------
----
Примечания:
1 Собственно, и биографические справки этих поэтов, как и ряда других,
издатели "Антологии" простецки передрали из перестроечного сборника.
2 Естественно, и к этому казуистическому письму никакого комментария от
составителя.
Сегодня / Культура / Колонки / Антологии / Новости электронных библиотек /
ВИФ / Архив / Авторы / Подписка / Карта / О нас / Поиск
© Содержание - Русский Журнал, 1997-2005. Условия перепечатки. Хостинг -
Телеком-Центр.