Из мемуаров члена Правительства республики Коми (1968-1983)
Уважаемый Сергей Георгиевич!
Разрешите, во-первых, поблагодарить Вас за Ваши книги; во-вторых, для дополнения информации о Советской цивилизации хотел бы предложить
Вашему вниманию мемуары Пыстина А.И., прошедшего всю Великую Отечественную войну, а затем игравшего видную роль в
становлении Республики Коми.
В мемуарах подробно описывается как фронтовая жизнь, так и послевоенная специфика советского общества – включая систему подготовки
специалистов в Высших партийных школах, кристаллизации элиты, системы получения дефицита через базы, «выбивания» поставок из Москвы и
другие факты, дающие довольно яркую картину нашей истории советского периода.
В тексте приводится большой объём данных, а также дат и фамилий, что, надеюсь, ещё более расширит Вашу базу данных для продолжения работ по описанию Советской цивилизации.
Мемуары размещены на сайте
http://pystin-soldat.narod.ru
С уважением, Александр Ш.
Отрывок из мемуаров:
В Министерстве торговли
Серьезные разногласия с председателем правления в развитии кооперации и неоднократное приглашение министра Верещака сделали меня замминистром торговли. В феврале 1968 года Верещак представил меня аппарату и руководителям торговли, где и были поставлены задачи передо мной. Главными вопросами, чем я должен заниматься по городу и республике: организация современной торговли, расширение торговопроизводственной сети, новое строительство, развитие транспорта и т.д. Вплотную ознакомится с действующей сетью и порядками там возможно только тогда, когда сам лично увидишь, услышишь и, как говорят, пощупаешь. Сельскую и Лесурсовскую торговлю я знал хорошо. А вот УРСов нефти, газа, угля, желдороги и госторговли знал туманно. Поэтому надо было побывать там. Первые командировки в Воркуту, Инту, Ухту, Печору и личное знакомство с кадрами, торговой и складской сетью дали возможность определить у них положительное и отрицательное в организации торговли и обслуживания народа. В Воркуте т. Кочак (начальник УРСа) поразил меня перспективой развития, трудовой дисциплиной и хорошими отношениями с руководством « Воркутауголь» и его шахтами. Кочан поставил себя на уровень замначальника комбината и решал все вопросы по строительству, ремонту, реконструкции, транспорту, заводу и кадрам.
В Печоре т. Ким (нач. УРС Пурпо) Фактически замкнулся в себе и бился как рыба об лед, а начальник пароходства Пуртов фактически посмеивался над ним вместо помощи.
В Ухте т. Святкин без торгового образования (окончил заочно техникум шахтостроительный) фактически о торговле и не мыслил, а снабжал продовольствием и товарами как техснаб геологов, газовиков и нефтяников. Здесь торговлей не пахло вообще. Как-то вызвали в Минторг с докладом по общепиту т. Святкина. Он долго и невнятно говорил никому непонятные дела. Потом кто-то спросил у него: «Сколько же у вас процентов составляет собственная продукция столовых?» Он ответил: «Все собственное!» Потом в беседе только узнал я, что он не видит разницы между собственной продукцией и покупной в предприятиях общепита. Огромные убытки этого УРСа были связаны с тем, что УРС завозил воздушным транспортом все для геологов, буровых и другим за свой счёт, счёт УРСа. Тут никакие скидки не выдержат, особенно когда сбрасывали с самолёта или с вертолёта продукты для геологов.
После всех поездок по городам, конечно, приходилось докладывать в Обком и высказывать своё мнение о состоянии торговли, о руководстве и об их планах. К 70-м годам Коган вместе с комбинатом «Воркутауголь» и его шахтами в Воркуте, можно сказать, что сделал революцию: построил водочный завод, занял все нижние этажи домов под магазины, построил несколько ресторанов, десятки кулинарных магазинов, специализировал всю торговую сеть, большие складские площади, холодильник, тароремонтный цех, цех по изготовлению полуфабрикатов, откуда централизованно снабжались все предприятия общепита мясными, рыбными, овощными полуфабрикатами.
Когда с Минторговли РСФСР обследовали первые итоги «революции» Когана пришли к выводу, что тут надо провести всероссийское совещание-семинар по организации общественного питания. Пришлось же провести всесоюзное совещание-семинар по пищевой промышленности. Тут Коган развернулся так, что у многих глаза не верили, что это в Воркуте, притом, у Минпищепром было выставлено продукции пара десятков, а УРСа Воркутауголь более пятисот. Получилась выставка-продажа не продукции пищевой промышленности, а продукции общепита УРСа «Воркутауголь». Если у пищевиков было несколько сортов хлеба, булочных и бараночных изделий фактически на одном столе, то УРС занял весь дворец шахтеров, где булочных и кондитерских изделий заняло стену метров на 20, колбасных и копченостей целое помещение вместе с полуфабрикатами и кулинарией. На стендах УРСа были и водочные изделия, напитки десятка видов. Это было, конечно, ошеломляюще, неуступающе столичным. И главное все это было в продаже в кулинариях повседневно. На пять рублей и десятку были скомпонованы «тормозки» для шахтеров, что брали с собой в шахту на обед, где давалось в особой упаковочке: колбаса, сыры, бутерброды с маслом и т.д. Будучи в одной из шахт, где добывают уголь, разговаривал с шахтерами и все, как один, говорили добро об УРСе и особенно о Когане А.И.. Заслуги Когана в том, что он мыслил головой шахтера, имел хорошие связи в северторге и ему удавалось добиваться все: и по строительству, и по реконструкции и материалам, и по дополнительным фондам и сырью. В дни работников торговли и шахтеров проводил такие телевизионные огоньки, что не уступали московским по красоте, целенаправленности и массовости. На одном из огоньков мне пришлось принять участие, о котором память останется на всю жизнь.
Игнатьев, начальник комбината Воркутауголь, считал, что УРС – это его лучшие помощники, что путь к успеху шахтеров идет через их желудок, снабжение шахтера - задача № 1! Он считал, что если шахтер сыт, одет, обут и доволен – уголь будет! Мы с Игнатьевым и Коганом сходились почти по всем вопросам и решали они торговые вопросы больше со мной, чем с Верещаком, так как Верещак пришел в Минторг оттуда и не особо добром уезжал из Воркуты. Были какие-то «хвосты», связанные с растратой. Когда торговле разрешили награды, Коган был представлен к ордену Ленина, но нашлись «умные» члены бюро ЦК КПСС и отклонили. Мне пришлось сходить лично к Морозову, первому секретарю, и выпросить для Когана хотя бы «заслуженного работника народного хозяйства Коми АССР». Так иногда партийные работники зажимали ретивых людей, хотя на них держалось все хозяйство и прогресс.
Серьезные задачи пришлось решать «деревенской» торговле в г. Сыктывкаре. Как-то Верещак выразился: «Надо из деревенской торговле в городе, где вместо витрин с товарами видны петушки и тоненькие нижние сорочки, сделать настоящее городское хозяйство с городскими витринами, с неоновыми рамами, с богатыми кулинариями, чтобы украсить город. Хватит быть каким-то лесоучастком!» Нам пришлось начать с создания своего РСУ (ремонтно-строительное управление ) с цехом стеклодутия, заказать нормальные витринные стекла и магазинное оборудование и т.д. Удаче сопутствовало знакомство Верещака в Минторге РСФСР, где ежегодно стали нам выделять нужное оборудование. Прошло пара лет, как над зданиями стали гореть яркие лозунги, имена магазинов и привлекающие людей витрины. Начальник РСУ Просужих А.А., человек с характером, но очень трудоспособный и хозяйственный, многое сделал для развития культуры торговли и общепита в Сыктывкаре.
Стеклодувы и столяры, плотники и весь коллектив с гордостью говорили, что тот или иной торговый объект они сдадут раньше срока и отличным качеством. Мы сами, конечно, строили только свои цеха, а объекты торговли удалось получить от городского строительства. В этом большая заслуга главного архитектора города Сенькина В.И. и Путинцева В.В. (предгорисполкома), которые при моем участии определили всю торговую сеть в план строительства города. Под каждым домом по улицам Коммунистической, Октябрьской и др. предусматривалось конкретно какой-то магазин, столовая, ресторан, кулинария должна быть, когда она вводится, кто строит, кто оборудует и т.д.
Особое признание торговые работники заслужили, когда ко дню рождения Ленина (к столетию) на 6 месяцев раньше срока ввели ЦУМ «Сыктывкар». В номере журнала на обложке «Советская торговля» очень красочно дали снимок московские журналисты. Первый секретарь ОК КПСС Морозов неоднократно проводил планерки на строящемся здании. Белоцерковский Н.А., управляющий Комитяжстрой, каждую неделю проводил эти планерки с моим участием. Работники Промторга и Министерства систематически субботничали здесь ни по одному разу в месяц. И все-таки к 100-летию рождения Ленина открыли.
В связи с расширением сети столовых, буфетов, кулинарийных магазинов и других предприятий торговли и общепита страшно узкий участок был транспорт. В 1968 году будучи в «Гараже» - лабазе я увидел несколько десятков скелетов машин из которых на ходу было 8-10 машин. Ремонтная база выглядела так: у дощатой будки на перевернутые сани приспособлена точила, ключи и болты в будке, а вокруг грязища - не проехать, не пройти без резиновых сапог даже летом. Так называемый директор автобазы, занозистый мальчишка, как-то грубо выругал шоферов в моем присутствии за то, что не могут выехать машины в рейс до обеда из-за отсутствия запчастей, подъездных путей и даже бензина. Я не выдержал такое дело и тут же снял с работы. Исполнение обязанностей возложил на одного старичка-шофёра. Сам пошёл в ГСЧ к т. Просужих, чьё хозяйство было на этой же территории. Поговорили о возможности строительства ему стеклодувного, столярного цехов и заодно гаража. Он считал, что это всё возможно, если будет кирпич, балки и цемент. Чертежи-проекты он обещал сделать сам. После договорённости с Верещаком мы твёрдо решили разрешить Просужих набрать строительную бригаду и начать строить. По чертежам Просужих, за счёт фондового кирпича и цемента и силами РСУ с привлечением аппаратов министерства, торгов и треста столовых за два года построили для Просужих цеха и гараж на 50 машин для автобазы. Многие конечно обижались, что привлекаем конторских и фонды стройматериалов используем не туда, но жизнь требовала этого. Когда по жалобе управляющий Госбанка Сергачёв придрался и грозил, я пригласил его на место, показал всё и он оказался человеком дела, сказал: «Сделали доброе дело. Жалобу закрываю». В 1971 году уже был тёплый гараж, столярный цех, газорекламный цех и Лабаз для другого оборудования с асфальтированными подъездами к ним. Количество же машин росло быстро: получали по 2-3 машины в год по фондам; когда ГАИ списывала машины других организаций нам передавали номера по остаточной стоимости как машины по распоряжениям зампредсовмина т. Афанасьева Л.Г., с кем я договаривался по-дружески, как с карельским фронтовым товарищем. А восстанавливать утиль – машины (машины были негодные, раскуроченные, уже списанные, но я их брал по балансу (прим. автора).) мне помогал т. Триандафилов И.А., председатель Сельхозтехники Коми АССР, у которого две персональные машины мы приютили в своём тёплом гараже, пока он строит себе гаражный комплекс. К началу 1972 года в рейс выходило по графику уже 40-45 автомашин.
В 1973 году воркутяне уже Сыктывкар не критиковали за наши витрины, уровень обслуживания, качество блюд и ассортимент собственной продукции, так как раньше: на любом совещании жаловались на обслуживание в Сыктывкаре. А вопрос то был в том, что Министерство, торги, трест столовых стали более серьёзно заниматься делом. В Эжве и Чове построили овоще-, фрукто-, картофелехранилище на приблизительно 30 000 тонн. В Эжве построили кондитерский цех, колбасный цех, цех по производству полуфабрикатов из мяса и рыбы, а в Чове – цех овощных полуфабрикатов, квашения капусты, очистки картофеля и начали оборудовать в Эжве консервный цех. Всё это влияло на качество продукции предприятий общепита и разных буфетов. Дирижировало же Минторг.
Очевидно нельзя не считаться с мнением т. Когана А.И., начальника УРС «Воркутауголь», когда он говорил: «Организацию торговли и общественного питания в последние годы в Сыктывкаре невозможно сравнить с прошлыми годами, даже 1968-69 гг! Вы скоро догоните Воркуту! Если бы работники торговли так же дорожили своей работой как у нас в Воркуте, то вы бы даже могли обогнать нас! Надо Сыктывкару просить коэффициент к оплате труда!» Он очевидно прав, особенно в последнем, насчет кадрового вопроса. Это верно, что повар в Воркуте получал зарплату вдвое больше чем в Сыктывкаре. И при том там было достаточно женщин, которые искали работу, а находя, дорожили ей. Поэтому мне, как куратору общепита, приходилось много думать об оснащении предприятий необходимым оборудованием, холодильниками и т.д. Я считал, что главное в организации общественного питания у нас это: иметь в городе несколько ресторанов приличных; широкую сеть специализированных кафе и обязательно наличие столовых третьей категории во всех предприятиях промышленности и учреждениях, где работают более ста человек. Пропаганда наличия столовых с кулинарным отделом при предприятиях и организациях постепенно стала обязанностью руководителей. При том, с полным оборудованием и помещениями за их счет. Появились хорошие рабочие столовые с кулинарией в СМЗ (Сыктывкарский механический завод), в мебельном объединении «Север», во всех цехах ЛПК, в Минсельхозе, в Комитяжстрое, проектных и других организациях и предприятиях. Руководители с помощью рабочих коллективов находили помещения или строили и оснащали сами себе собственные столовые. А чтобы заинтересовать руководителей, было предложено: оборудовать маленькие (мест на 10-15) банкетные зальчики, где вне очереди (и, безусловно, лучше) обслуживалось руководство предприятий и организаций. На это можно сказать клюнуло большинство начальства. Превосходство предприятий общепита при предприятиях в том, что они подчинялись распорядку предприятия, снабжались полуфабрикатами рабочие и служащие через кулинарный отдел и даже чаще всего по предварительным заказам. В этих столовых отмечали знаменательные даты, вечера, свадьбы членов коллектива. Это было удобно всем и выгодно. Выгодно потому, что эти столовые все были третьей категории, т.е. самые минимальные наложения (наложения – в общественном питании для покрытия расходов столовой делают надбавки к цене (прим. авт.). Поэтому же пути пошли все школы и учебные заведения. Большую работу по внедрению фабрично-заводских столовых проводила директор Треста столовых и ресторанов т. Шишко И.М., которая, не зная отдыха, была в большинстве рабочих коллективах и на собраниях разъясняла прогрессивность и выгоду подобной организации питания рабочих и служащих. Впоследствии т. Шишко была награждена орденом «Знак почета». За эти годы появились в городе рестораны «Вычегда», «Сыктывкар», «Эжва» и гостиничные рестораны. Много специализированных кафе типа «Дружба», «Нептун», «Чудесница», «Молодежное» и т.п. Вот почему т. Коган и многие воркутяне постепенно перестали критиковать Сыктывкар.
Конечно, не всегда всё шло гладко. Было много неприятностей. В субботу и воскресенье, как по расписанию, мы с Верещаком ходили по своим предприятиям, наблюдали работу столовых и магазинов, их культуру обслуживания и наличие ассортимента, искали недостатки, а в понедельник на планёрке треста и торгов в присутствии всех директоров столовых, ресторанов, магазинов и складов часа два отчитывали, приводя факты, которые собраны в субботу и воскресенье. Многим доставалось, были слёзы, увольнения, приказы с наказаниями и определялись сроки для исправления, поправления или нововведения. Всё это указывалось в протоколах планёрки, а в следующий понедельник проверялось о выполнении. Всё это дисциплинировало людей, требовало инициативы, а нас обязывало выполнять свои обещания, если мы давали их на планёрке. Много было неприятностей от обкомовских, особенно от завхоза Полякова, который всегда ссылаясь на секретарей требовал деликатесы для их столовой. При звонке Полякова меня всегда корёжило: опять что-то секретари требуют. Однажды наглым голосом требовал расширить ассортимент вин, икры, сёмги, оленей, копчёностей и т.п. От имени Морозова. И главное, говорит нагло: «Сами едите, сколько угодно, а Морозова обеспечить не можете…!» Меня это задело (на мою зарплату немного икры и сёмги поешь) и я решил сгоряча позвонить самому Морозову. Рассказал ему, что икру и сёмгу держим только на большие мероприятия и постоянно держать в обкомовскую столовую не можем. Он спрашивает: «А что случилось?». А я ему говорю, что Поляков требует якобы по Вашему указанию. Он рассердился и говорит: «Я поговорю с этим Поляковым! А Вы держите на мероприятия. Я знаю, сколько их получаем». Через час звонит Поляков и говорит: «Кто тебя просил звонить Морозову? Или тебе надоело там работать?». Отчитал не хуже, чем великий начальник и положил трубку. Я понял, в чём дело. Подобное дело было с обкомовскими за постоянные поездки обкомовских на торговые базы, где выбирали дефицит себе и жёнам, а то и родне. Как-то пожаловалась с Торгодежды (Торгодежда – оптовая торговая база, склады одежды. Торгующие организации там получают везут к себе в район и продают населению (прим. авт.). т. Михайлевич, что увезли месяц назад товары и все не привезли, говорят, потеряли, и вообще, надоели целыми днями их посещения. Я как-то гулял по улице Кирова с внуком, а Морозов катал тоже своего внука и я рассказал всё это. И сказал, что они позорят Обком и Вас лично. Морозов рассердился и говорит: «Я завтра соберу всех своих и дам взбучку, а ты поручи директорам баз, чтобы все машины с нашими номерами засекали». Прошло два дня. Звонит Муравьёв Н.И., наш куратор, и спрашивает: «Кто накапал на завотделами обкома насчёт посещения торговых баз?». Долго отчитывал меня, капал на министра и ещё на кое-кого. А я не выдерживал и говорю: «Что, Морозов отчитал Вас? И правильно! Неужели Вам не ясно, что торговые базы – это не магазин? Люди возмущены, что у баз одни чёрные «волги» стоят, как у Дома правительства!». Через некоторое время я спрашивал у директоров баз. Они отвечали с улыбкой: «Несколько недель ни одной чёрной машины не было…».
Наряду с друзьями во всех отраслях народного хозяйства республики, в том числе в снабжении, сельском хозяйстве, просвещении, культуре медицине и в большинстве промышленных предприятий, которые нам помогали взамен нашей помощи им, появились и недруги. Обкомовские, начиная от завхоза Полякова и завотделом Муравьева до секретаря обкома Попова А.А., старались, особенно меня, или игнорировать или нашептывать где это нужно, что я непослушный и слишком самостоятельный. Вызовут было и давай отчитывать за что-либо, что не стоит даже выеденного яйца, вроде: там вывеска газорекламная горит плохо, там то крыльцо у входа в магазин невычищено или там то в столовой не соблюдается ассортиментный план выпускаемых блюд или кулинарных изделий. Конечно, такие факты были, но это вопросы не совсем министерские. Есть директора торгов, магазинов и столовых. Вызвал как-то Попов А.А. и давай пилить, что я в УРС «Комилес» не пошел, а ушел в Минторг, что редко бываем в районах и не оказываем им помощь и т.д. и т.п. А в принципе в Минторг перевел меня сам Обком и Совмин. Редко бываем мы в районах потому, что там торгует потребкооперация, где в правлении 280 человек, а у нас лишь 24. За село надо спрашивать с них, с Косолапова Д.Е., который раздул штат в четыре раза за счет ликвидации большинства сельпо, начал всеми товарами торговать в городах и сосредоточил все внимание на заседаниях в новом здании правления, отобранного у Кооперативного техникума. Подобные ответы, конечно, не всегда нравились таким начальникам, но что же поделаешь, такой уж непослушный и прямой номенклатурный работник.
Однако дела наши шли неплохо и это благодаря поддержки первого секретаря ОК КПСС т. Морозова И.П., который и в строительстве, и морально старался поддерживать так как видел изменения к лучшему в торговле. Как-то в неурожайный год на овощи и картофель послали меня в Рязань по закупу и отгрузке по фондам картофеля и капусты. Выпросив в Минторге РСФСР дополнительные фонды на 20 тысяч тонн картофеля и 12 тысяч тонн капусты с Рязани , я , с представителями УРСов, ОРСов и торгов поехал. Нас собралось человек 20. Посещения, почти ежедневные, заготуправления т. Тяпкина и председателя облпотребсоюза Рязанской области результатов не давали. Они нагло отказывались даже разговаривать по дополнительным фондам. Посещения первого секретаря ОК КПСС и председателя исполкома кончились одним обещанием дать после выполнения основных фондов. За неделю фактически ничего не отгрузили, хотя телеграммы ушли до союзного правительства из Коми Совмина. После маленького совещания наших представителей в Рязани, мы пришли к выводу, что надо найти обходной путь и нашли. Я вызвал по телефону Морозова ночью, доложил обстановку ведущую к срыву отгрузки и попросил его поручить Когану чтоб он у Минуглепрома попросил машину для разъездов по районам в Рязанской области и отправил нам вместе с ящиком спирта питьевого, чтобы «подкупать» директоров заготконтор, Управление заготовок Рязанской области. Он сначала обещал поговорить с первым секретарем ОК КПСС Приезжевым, попросить еще раз его помочь нам, но я возражал, ссылаясь на то, что он с Приезжевым уже говорил по ВЧ два дня назад, когда я был у Приезжева в кабинете за чашкой чая и фактически ничего не помогло, а наоборот, в Потребсоюзе на его звонок огорчились и даже сказали, что будут грузить в последнюю очередь, чтоб не жаловались в обкомпартии. Морозов обещал мне помочь.
На второй день к гостинице ночью подъехал с Москвы Коган на легковой машине и ящиком спирта в багажнике. Тут же ночью провели «планерку» с представителями УРСов с тем, чтобы с утра разъехались по райзаготконторам. Главное было в том, чтобы до заморозков пошли и дошли вагоны до наших северов. При разговоре с директорами заготконтор предлагалось отгрузку, если их кому удастся уговорить за «застольем» отгружать картофель и овощи, чтобы в сводках об отгрузке не сообщали в заготуправление. Я боялся, что Тяпкин (заготуправление) затормозит и даже накажет своих директоров. Когда будет больше половины по нормам, тогда можно будет включать наших покупателей в число отгрузки. Прошла пятидневка, люди занимались на местах и телефонным разговором: дело пошло. Я же «наступал» на горло железнодорожникам по выделению вагонов для севера и не один раз пришлось говорить с МПС (Министерство путей сообщения) и грозить от имени шахтеров Воркуты. Проверяя в Заготуправлении об отгрузке – проходили единичные вагоны, а по моим данным, полученным от моих представителей ушло картофеля и капусты более 12 тысяч тонн. Коган побыв один день, побывал у председателя облпотребсоюза, отматерив его, уехал в Москву, грозя доложить Совмину СССР об их безответственности к отгрузке картофеля для воркутян.
Через неделю стали поступать сводки об отгрузке нам массово, а Тяпкин психовал. Когда было отгружено 12 тысяч тонн картофеля и 8 тысяч тонн капусты, я доложил ночью по телефону Морозову, и попросил разрешения выехать, оставив представителей наших для отгрузки остатков. Я уже был дома и работал, когда мне сообщили, что с Воркуты улетели в Рязань целая делегация на похороны одного из директоров заготконтор. Он, говорили потом, никогда не пил спирт и видимо сердечко не выдержало от угощения воркутян. До выезда из Рязани я еще раз был у Приезжева, когда он угощал меня чаем, я ему рассказал свои впечатления об организации торговли в Рязани, о том, как в магазине «Обувь» вместо обуви видны одни коробки, о том, как на главной площади города торгуют молоком, где хвост очереди как в мавзолей Ленина, о том как плохо готовят пищу в столовых и ресторанах, о том, что Ляпкин-Тяпкин вместо организации отгрузки картофеля и овощей почти ежедневно сидит в ресторане гостиницы, где я с трудом устроился жить и т.д. Он записал пол-блокнота, много возмущался и обещал дать «прикурить», но когда я сказал, что в основном отгрузку мы заканчиваем и я завтра выезжаю, он удивился: «Как? А в сводках почти ничего не отгружено?!» Я, конечно, подробности нашей тактики не стал говорить, встал, попрощался, он даже подал мне руку, и я ушел в гостиницу, чтоб собраться уезжать. Как бы это ни было, а задача была выполнена. Иногда приходится хитрить и тем более с теми, кто поступает не совсем честно. Раз Тяпкин просиживает в ресторане с высокими представителями из средней Азии (а может и за взятки) и генералами с Мурманска, а потом им отгружает картофель и овощи вне очереди в ущерб северу Коми АССР, мы вынуждены были искать обходной путь и мы выиграли, обыграв их.
В течение года т. Котельников В.М., зампредсовмина Коми, который курировал сельским хозяйством и торговлей тоже, не раз упрекал с ехидством: «А почему воркутяне увезли такие богатые венки в Рязань и выезжали целой группой на какие-то похороны?» Он, конечно, был информирован, что один из директоров заготконтор умер от сердечного приступа после обильного угощения нашими. Жаль, конечно, мужика, но сам то он должен был знать меру, а нам-то нужна была картошка и капуста, чтоб завезти до заморозков и зимы.
Было много стычек с московскими чиновниками, когда мы добивались увеличения фондов, выбивали товары и дрались за финансирование строительства торговых объектов, особенно в Сыктывкаре. Как-то с помощью Морозова мы втянули Комитяжстрой, т. Белоцерковского к строительству в Эжве овощехранилища на 7 тысяч тонн с вентиляцией. Построили. Получилось неплохо. Уговорили через т. Морозова построить рядом зеркальном исполнении. Но денег не было и т. Белоцерковский рискнул начать пока мы добиваемся финансирование. Бомбардировки телеграммами и бумагами, подписанные Совмином, Обкомом и нами результатов не давали. Т. Морозов пригласил меня и т. Белоцерковского на беседу по этому объекту и велел мне выехать в Минторг, добиться финансирования и без денег не приезжать… Дело тяжелое, но указание Морозова, да и необходимость, требовали решения вопроса. Я выехал и по знакомству удалось узнать, что многие большие объекты в других областях осваивают деньги плохо, а мы на коне. Несколько дней добивался приема к замминистра т. Лукьянову, который ведал строительством (бывший предоблисполкома одной из подмосковных областей, выдвинутый сюда, т.к. там прокатили). Как не приду в приемную так неудача: то его нет, то занят… Однажды, когда пришел и мне сказали, что он занят, я не выдержал и пошел к дверям, но секретарша как коршун встала в дверях, расставила ноги и руки чтобы меня остановить силой. Меня взяло такое зло, что я столкнул ее и вошел с шумом. Зашел в кабинет, и что вы думаете? Сидит и один пьет чай за каким-то журналом на столе. Он немного испугался, я извинился и говорю: «Я неделю не могу попасть к вам! Я из Коми! И прошу уделить мне десять минут!» В это время свирепая секретарша тоже врывается и говорит: «Какой-то хулиган, меня столкнул и зашел к вам! Я его не пускала! Может, вызвать охрану?» Лукьянов видимо решил меня принять все же и отослал ее. Я, стоя у стола, развернул проект хранилища, выставил цветные фотографии, где показано, что склады уже под крышей, краны укладывают последние плиты и т.п. Он спрашивает: «А деньги где взяли?» Я говорю: «Я приехал, чтобы вы дали нам!» Он же говорит, что конец года и денег взять негде, может на первый квартал удастся найти. Я же настаиваю и говорю, что у вас в ряде областей на больших объектах десятки миллионов не освоены и не освоят, а мне надо всего семьсот тысяч. Лукьянов вызывает замначальника УКС Минторга, с которым я уже говорил и он, если его вызовут поддержит нас, т.к. он – старый товарищ Верещака. Явился тот с большой папкой и стал смотреть мои фотоснимки и спрашивает, вроде ничего не знает: «Это что комики опять натворили?» Лукьянов говорит: «Этот коми-партизан самовольно построил овощехранилище на семь тысяч тонн. Самовольно, и видимо, надо оформить дело в прокуратуру за иммобилизацию средств». Друг Верещака говорит: «Мы на днях будем пересматривать титульные списки, у нас много неосвоения в областях и, может, им дать, объект-то почти готов…». Тут Лукьянов смягчился немного и стали мы смотреть с кого снять. Побыв в Москве еще пару дней, пока пересмотрели титула. Я привез шестьсот тысяч рублей на строительство второго овощехранилища. Подобных споров и «давания» товаров были и в других управлениях: где-то вагон шифера, где-то секцию импортных фруктов и всегда в поездках в Москву что-то привозили для республики. Так приходилось не мытьем, так катанием добиваться почти все, что в итоге для нас было хорошо для торговли.
Госкомцен
Так, в суете, в спорах и в текучке прошло более четырёх лет незаметно, как стало видно, что в Министерстве торговли что-то делается. Однако, тучи над министерством и особо над Верещаком всё становились гуще и гуще. Муравьёв и некоторые другие недолюбливали нас с ним за прямоту, наличие своих мнений по ряду вопросов развития торговли и излишнюю самостоятельность.
Верещак Иван Спиридонович, как-то доведенный до отчаяния, сказал: «Я имею право уйти на пенсию. Надоело выслушивать неграмотные претензии таких как Муравьёв, Поляков, Попов и тем подобных деляг». Я, конечно, не хотел, чтоб он ушёл. Больно уж самостоятельности мне много дал. В общем, мы сработались неплохо, хотя иногда и спорили по деталям того или иного дела. Мода Верещак больше думать о себе и своих друзьях с лихвой окупалась связями в Москве. И всё же он решился и, очевидно, не без помощи Обкома и лично Муравьёва. Исполняя обязанности Министра, я, конечно, зашивался и просил, чтоб всё же дали нам Министра. Пусть даже какой-либо секретарь райкома. Постепенно освоится и хоть будет присутствовать в многочисленных заседаниях. Однажды приехав с командировки, смотрю – в кабинете министра сидит НачУРСа Святкин. У Святкина был огромный живот. Сидя в кресле, развалив живот, расстегнуы пиджак, разговаривал по телефону как Министр. Тут мне работники шепнули: его хотят поставить Министром!?». Я, конечно, был ошеломлён. Как же это неграмотного человека в Министры? Он же не различает, что такое собственная и покупная продукция, он же заочно окончил курсы подземного шахтного строительства плюс начальная школа… Он же высшей стороны расточитель, он может одну тушу мяса на вертолёте бросить на буровую, на него же были уголовные дела за комбинации в УРСе… Спустя сутки т. Муравьёв Н.И. представил нам – коллективу – нового министра, а я пошёл в Обком к т. Морозову И.П. Рассказал своё мнение о Святкине и заявил, что мне не сработаться с ним. Он говорит: «А что же мне Попов и Муравьёв хвалили его так, хоть сейчас Орден Ленина давай!».
Своё мнение я рассказал своему куратору т. Попову В.Г. и Безносову П.А. Через неделю, вызывая меня, Безносов предлагал новую работу: начальником самостоятельного отдела цен Совета Министров Республики. Мне ничего не оставалось делать, как дать согласие, хотя это не особенно живая работа. Там работал Некрасов, бывший министр финансов, и собрался уйти на персональную пенсию с учётом состояния здоровья (после нескольких операций). Так меня увели с торговли на бюрократическую, на мой взгляд, работу. Однако, надо отметить, что Святкин недолго красовался в Министрах, его Москва не утвердила и он выехал с республики. Но в трудкниге – уволен министром на пенсию.
Появившись на одно из первых заседаний междуведомственной комиссии по ценам, которую вёл т. Некрасов С.И., был вопрос о нарушениях цен предприятиями бытового обслуживания. Проверяющие говорили о злостных и нахальных нарушениях. Объяснялся представитель Минбыта и нескольких ателье. Некрасов в своём заключении стал говорить, что это нехорошо, что надо навести порядок. Тут я не выдержал и попросил слова. Некрасов сообщил, что он уходит на пенсию и новым начальником будет т. Пыстин. «Ему и даю и слово», - сказал в итоге. Аппаратчики и присутствующие, конечно, не знали и как-то были ошарашены, стали шептаться между собой. Я встал и объявил, что Указ Президиума Верховного Совета Коми АССР подписан, завтра будет в газете, а сейчас по существу вопроса: как можно мириться с таким обманом покупателей-заказчиков? почему на комиссии нет Министра или его зама? и почему так мягко можно отвечать за обман народа? Считаю, что надо всю сумму взыскать и предложить Министерству наказать виновных самым строгим образом. Кроме того, следует предложить Министру назначить ответственных за ценообразование в каждом подведомственном предприятии, а в Министерстве создать не отдел, так сектор цен. Надо и записать в адрес отдела нашего, чтоб в течение квартала создали прейскурант цен на услуги быта совместно с Министерством бытового обслуживания. С этого заседания Комиссии я стал начальником Отдела цен и в тот же день оформили приёмосдаточный акт. А что приём и сдача? Печать, штамп, штаты по штатному расписанию. Весь акт на одной странице с изображением штампа и печати. Так началась новая работа.
Вопросы ценообразования и тем более во всех отраслях народного хозяйства мне были несколько новы и я решил изучать, даже хорошенько, конспектировать учебник ценообразования. Многое восстановил в памяти политэкономию, «Капитал» Маркса, а так же внимательно изучал директивы Госкомцен СССР и РСФСР, не пропускал проводимые семинары Госкомцен и спустя год я детально разбирался во всех вопросах, стал проводить семинары по ценообразованию в отраслях и ведомствах. Очень важно соединить ценообразование с соблюдением цен. Для этой цели мы создали комиссии во всех райисполкомах и горисполкомах во главе одного из зампродов и рекомендовали включить в состав такие авторитеты как завфинотделом, завторготделом, плановую комиссию, руководителей торговых и промышленных предприятий. Такие рекомендации пошли от имени Совета Министров и всё это на местах быстро оформили. Одновременно были даны рекомендации по созданию комиссии по контролю за ценами во всех предприятиях с участием профсоюзов, а облсовпрофсоюз введён в штат: инструктора по ценообразованию и контролю за соблюдением цен. Этот инструктор т. Качалов оказался очень настойчивым и напористым. Он за короткое время сумел создать комиссии общественного контроля во всех предприятиях республики и спустя год их уже числилось несколько тысяч человек, которые взяли на прицел и проверяли цены и тарифы во всех предприятиях торговли, общепита, бытового обслуживания, коммунального хозяйства, транспорта и т.д. Совместная работа комиссий Советов, профсоюзов и предприятий дали плоды уже спустя год их деятельности. За это же время были утверждены прейскуранты цен и тарифов на продукцию общественного питания, бытового обслуживания, коммунальные услуги и товары, некоторые цены утверждались в Совете Министров Коми. Это дало возможность настоящего контроля за ценами даже неспециалисту. Издание этих прейскурантов цен и тарифов было поддержано не только местными властями, но и Госкомцен РСФСР и СССР. Систематизация цен и тарифов, совместная работа с профсоюзами и комплексные проверки цен и тарифов по районам под руководством комитетцен при Совете Министров Коми стал опытом по стране и для изучения этого опыта Госкомцен СССР направил в Коми бригаду в составе 11 человек. Нас в аппарате 8 человек, а проверяющих приехало 11 ?!...
Опыт был распространён по стране Госкомценом СССР и ВЦСПС совместным постановлением как положительный. Важно было из этого опыта, что количество контролёров увеличилось, как и количество проверок, но и во столько же раз снизилось количество нарушений цен. К примеру: нарушения цен установлены в предприятиях в % к числу проверенных:
В 1971-72 гг.: в торговле - 12,1; в бытовом обслуживании - 33,1; в коммунальном хозяйстве – 42,8.
В 1978 г.: в торговле – 7,2; в бытовом обслуживании – 12,4; в коммунальном хозяйстве – 2,7.
За это время количество проверенных предприятий выросло с 1,9 тыс. до 3,8 тысяч. При неоднократном росте количества проверенных цен, количество цен, оказавшихся с нарушениями, сократилось в 3 раза и в торговле - 0,7 %, быте – 4,1 %, комхозе – 0,2 %. Итак, в первые же годы стало мне ясно, что на данном участке работы делов непочатый край и мы нашли, на наш взгляд, правильный путь, а именно: наведение в прейскурантном хозяйстве такого порядка, чтобы трудно было нарушать цены; систематический и авторитетный контроль не только силами нашими, но и всеми советами, профсоюзами, общественностью и особенно самими предприятиями; гласность итогов ценообразования и контроля за соблюдением цен, а для этого использовать не только совещания и собрания, но и печать и радио; повышение ответственности местных советов, профсоюзных организаций и предприятий. И тут выходит, т.е. напрашивается, метод планирования проверок, массовость провидимых проверок по районам в комплексе утверждения этих координационных планов Советом Министров и облсовпрофом, подведение итогов проверок на расширенных заседаниях исполкомов советов.
В координационном плане, утверждённом совместным постановлением Совета Министров и облсовпрофом, доведённом до местных Советов и обкомов профсоюза, чётко предусматривалось: когда и в каком районе проводится комплексная проверка цен, тарифов и ценообразования; кто участвует в проверках; как провести итоги проверки. К этим проверкам привлекались не только общественные контролёры Советов и профсоюзов, но и Госстандарт, госторгинспекция и другие, не говоря уже о самих министерствах и ведомствах. Тут важно в комплексной проверке всех отраслей города или района и максимум предприятий. Например: в Воркуте было охвачено проверкой 399 предприятий; в Ухте – 413, в Печоре – 262, Ижме – 139 и т.д. В этих проверках участвовало до тысячи и более человек. Координационный план предусматривал и другие вопросы, как проведение семинаров, проверку работы городских и районных комиссий, работы межведомственной комиссии, проверка ведомственного контроля самими министерствами и ведомствами и т.д. Плановая работа дала возможность не отвлекаться от основной работы и лишила Совмин от привлечения нас на другие, не наши, дела. Авторитет, тем более, когда отдел цен был преобразован в Государственный комитет цен Коми АССР, наш стал на должном уровне. Я введён в состав правительства, министры и районы с нами стали считаться как особо важным органом и руководство республики, видя нашу работу, стало относиться к нам как к важному органу власти в республике. Детально плановости работы следует считать и еженедельные (понедельник) планёрки аппарата, где ставились конкретные задачи конкретно каждому нашему сотруднику. Это дисциплинировало аппарат и, безусловно, подгоняло работу и проверки, и подготовка прейскурантов, и подготовка постановлений Совета Министров об утверждении новых и пересмотре старых цен и тарифов, а также выясняли затруднения по отдельным вопросам, где требовалось срочное вмешательство того или другого органа власти.
Протокола проверки планёрки записаны чётко и ясно, что и как, кто и когда должны делать. Считаю, что очень важно в деятельности любого руководителя не только его знания, работоспособность и просто человечность, но и поддержка со стороны вышестоящих руководителей. Мне обижаться на это нельзя. Много считались и помогали морально и Госкомцен СССР и РСФСР, и Совет Министров Коми в лице Безносова и Попова, и Обком КПСС в лице Морозова. Хотя многие из этих же органов старались искать что либо компроментирующее, чтобы где только удастся очернить. Поэтому приходилось иногда ловчить, хитрить и даже портить с ними отношения ради благого дела для общества и простых людей.
В ходе одной из плановых проверок с Госкомцен РСФСР приехала Ломоносова. В ходе проверки зудила и пилила наших работников и доводила до слёз. «Почему, на каком основании, это преступно, я вынуждена поставить вопрос о вашем соответствии на этой работе и т.п.» - говорит она Скомороковой К.А. Она, старая работница, дело знает, но не с высшим образованием. Пришла со слезами и рассказывает мне, что она не только с ней так разговаривает, но и с другими. Я пригласил проверяющую и рассказал, как к нам в УРС приехал ревизор из ГлавУРСа, стал очень придираться, как НКВД. Я тогда попросил у его командировочные и поставил там запись «выбыл» и дата, а аппарат УРСа разослал по сплавным участкам для оказания помощи в организации питания. Она смотрит и слушает удивлённо: к чему бы это. И действительно задала этот вопрос. Я ответил: «Девчат моих не пили! Если что не так, то приходи ко мне и разберёмся. Без меня они ничего лишнего не делают. Проверяй, пиши себе, в акте отразим совместно, что необходимо. И тем более на итоговое совещание приедет зам. Фролова – Никитин». Она удивилась, что приедет Никитин и удивилась, что я так резко говорю и лишь тогда поняла, зачем я рассказал о случае с ревизором ГлавУРСа. После этого разговора нарадоваться не могли, как она им стала помогать, советовать, даже чай пить вместе.
На итоговое совещание действительно приехал Никитин и попутно мы с ним съездили в Воркуту, где работал его сын или дочка инженером по технике безопасности. Пришлось выпить изрядно, аж от самолета отстали.
Совещания прошли хорошо в Совмине. Были хвалебные изречения и несерьезные замечания по ценообразованию в отдельных министерствах. В ходе комплексной проверки в Воркуте Госстандарт установил, что Воркутауголь отгрузил в Череповец уголь завышенной зольности и одна из партий получается с обсчетом около четырех миллионов рублей. Я предупредил, что будем взыскивать сумму в бюджет. В 9 часов утра звонит мне секретарь Обкома Попов А.А. и через нос говорит: «Что же ты грабишь Воркуту? У меня с жалобой на вас зам Генерального по экономике и говорит, что ты взыскиваешь с них 4 миллиона. Ты что, не с этой республики или тебе помочь переехать в другую область?» Меня это заело. Я ему в ответ: « 4 миллиона - это только одна партия! Мы будем разбираться с остальными отгрузками и все обсчеты выльются в десятки миллионов! Госстандарт прав!» Ему это не понравилось и говорит: « Он сейчас приедет к тебе, разберись и не грабь зря». Я в ответ: «Почему он пошел в Обком, а не стал разбираться на месте или с Госстандартом? Почему он, подписывая акты, считал, что Воркутауголь - это не в Коми, а союзный Минуголь и руки коротки у Госкомцен Коми АССР?» Он на ходу ложа трубку буркнул: « Ну ладно, придёт, разберись!» Не договорив, положил трубку.
Через полчаса, постучав культурно, вошёл замгенерального по экономике, хромая на одну ногу, с извиняющемся лицом подошёл к столу, подал руку, а я пригласил сесть напротив. Извинившись за то, что не ко мне пришёл, а в Обком, начал излагать, что если всё считать и взыскать сумму, то «ВоркутаУголь» пролетит в трубу. Нельзя ли, мол, не заметить эти ошибки, а мы, мол, впредь не будем допускать такой халатности. Очень, мол, просил, просил Генеральный и передал тебе привет, он уважает Вас.
Пригласил я своего боевого заместителя т. Чужмарева Ф.Ф., который руководил комплексной проверкой в Воркуте. Чужмарев, не обращая внимания на посетителя, сразу сообщил, что на нарушения готовит решение о взыскании суммы. Я сообщил, что Воркутауголь просит не взыскивать такую сумму. Чужмарев, оглянувшись, спрашивает: «А что если генерального вызвать на межведомственную комиссию и предложить добровольно внести, а выжидаемое выяснение по другим шахтам затормозить, все же большая сумма?» Тут замгенерального повернулся и говорит: «А может действительно нам дать право самим сначала разобраться? Я даю слово, что честно подсчитаем, переведем и впредь установим строжайший контроль за соблюдением цен и гостов?». Так и порешили: предложили замгенеральному выехать, в трехдневный срок перечислить сумму и телеграфно доложить с подписью банка. К концу недели пришла телеграмма: перечислено шестьсот шестьдесят девять тысяч в госбюджет.
Или вот как я научился «обходить» обкомовского куратора т. Муравьева Н.И., который курирует торговлю, местную промышленность, бытовое обслуживание и т.п. Прошла проверка ряда ателье. Выявлены нарушения цен на несколько тысяч рублей. Министр и Муравьев, конечно, как всегда, будут предлагать не взыскивать суммы. Мы же, для эффективности, делаем подсчет на более долгие времена (1-2-3 года) и выходит, что надо взыскивать десятки тысяч. Когда начнут звонить, мы говорим, что эти десятки тысяч не будем взыскивать, а за более короткий период, т.е фактически что подтверждено актами и справками. В этом случае Муравьев соглашается немного взыскать, чтобы безнаказанно не оставлять вроде бы. А мы взыскиваем, что подтверждено актами. Московским ревизорам не даем хлеба и согласие имеем. Так приходилось выкручиваться от излишнего гнева и неприятностей.
Как-то после комплексной проверки в Койгородке, а обычно ездил на итоговые расширенные заседания исполкома и делал анализ на 40-50 минут и старался бывать на предприятиях. В Койгородке у топливной промышленности есть цех по производству товаров, столярных изделий и т.п. В цехе стоит пара десятков новеньких станков, рабочих нет, цех превращен в туалет прохожими. Спрашиваю у сторожа: «Что-либо на этих станках сделали за год?» Он говорит: «Ничего! Кроме вот той форточки». Каким же надо быть расточителем, чтобы так вести хозяйство. А зарплата начальству идет…
По приезде в Сыктывкар я информировал т. Путинцева В.В., который курирует топливную промышленность, и возмущался, обещал доложить Т. Морозову и т. Безносову. Но тут Путинцев высказался, что он там был недавно, что принимает меры, чтобы оживить работу цеха и т.п. Я понял так, что какие-то меры будут приняты. Прошла неделя. По решению Обкома актив республики решили направлять по отстающим предприятиям на буксир. Вызывает Путинцев и объявляет: «Морозов сказал, что в Койгородок Топпром (Топпром – Топливная промышленность) надо направить т. Пыстина А.И.» Я ему отвечаю: «У меня свои планы, утвержденные вами. В Койгородке я был только что. Не вижу необходимости моего присутствия там». Он даже с ехидцей говорит: «А критиковать и возмущаться можешь?» Я не выдержал и говорю: «Я сейчас пойду к Морозову и постараюсь договориться!» Но он вспылил, встал и говорит, не глядя на меня: «Ходить не надо, я сниму твою кандидатуру. Справимся без тебя!» Я успокоился и ушел по своим делам. Тут вопрос ясен: ах ты критикуешь? Езжай поправляй дела! Не поправишь - накажем. Любил он все делать именем Морозова и часто ляпался в этом. И тут такая картина: Морозов не назначал, кого куда отправлять. Это фарс.
Диктаторский стиль руководства был и в Госкомитете цен СССР. После проверки Госкомцен Коми АССР в порядке обобщения положительного опыта во главе с главным инспектором Инспекции цен СССР т. Поваляевым меня вызвали с докладом. Народу собралось много, в зале нет мест, стоят с аппарата у стен. Первым т. Глушков (председатель Госкомцен СССР) поднял т. Поваляева, который начал с общей характеристики Республики Коми. Но Глушков его сбивал через каждое предложение сказанное Поваляевым. Потом он начал, что сделано в республике по ценообразованию, контролю за ценами, привлечению актива и т.д. Глушков опять не дал закончить ни одну мысль и так безамбициозно и нахально, вроде: не верю, тебя подкупили, ты не разбираешься, зачем вы ездили и т.д. Поваляев не выдержал и говорит: «Или дайте сказать или пусть сам Пыстин доложит». Я конечно готовил выступление минут на 30, сделал наглядные диаграммы по росту актива, проверкам цен и предприятий, снижению нарушений. Поваляев ушел с трибуны под укоры Глушкова (даже оскорбления) и когда я поднялся на трибуну первым делом положил на стол диаграмму, свежую газету «Красное знамя», где на первой странице больше половины занято статьей о неплохой деятельности Госкомцен Коми АССР, а доклад свой в бумагах потерял… Искал, искал, но не нашел. Пока искал, Гречко говорит: «Уважаемый председатель! Дайте мне 25-30 минут и ни в коем случае не перебивайте как т. Поваляева!» Глушков удивленно смотрел на меня. Текст доклада так и не нашел и решил на память (сам же писал доклад) говорить. Глушков тем временем прочитал газету, смотрел диаграммы и не разу не перебил. Говорил я минут 40. Когда кончил, вытер пот и говорю: «Вот сейчас давайте вопросы, а то, может, что я забыл, так как тезисы доклада где-то захламил в своих бумагах!» Глушков посмотрел на меня как Ленин на буржуазию и спрашивает: «А что тут все данные правильные или украшены?» Я говорю: «Спросите у вашего инспектора Поваляева и людей из состава бригады проверяющих, в том числе из ВЦСПС». В зале поднялся Поваляев и кричит: «Все там правильно!» От стола президиума поднимается зав отделом ВЦСПС, который был тоже у нас и говорит: «Все там точно!» Глушков видит, что я обливаюсь потом и говорит: «Трудно отчитываться». А уходя, сказал: «Работать легче, чем отчитываться в Госкомцене!» И ушел на место. Глушков в своем выступлении сказал, что при желании на местах можно работать. Отчитыватся так как отчитывался без бумаги коми. Опыт я думаю надо одобрить и распространить!
Выступали ещё многие, в том числе Фролов (пред. Госкомцен РСФСР), секретарь ВЦСПС (не запомнил фамилию) и другие, которые говорили, что комиссия поехала в Коми не зря, работали неплохо, надо опыт распространить совместным постановлением Госкомцен и ВЦСПС. Постановление принято. Неплохое. Но на любом совещании Госкомцен РСФСР мои коллеги насылали в гости к нам, а госкомценовцы настаивали у нас провести семинар-совещание. Но, учитывая лишние хлопоты, мы отказывали отсутствием гостиниц, сезона или придумывали ещё что-либо.
Так из более или менее нормальной работы мизерного коллектива Коми Госкомцен было «раздуто» в постановлении ВЦСПС и Госкомцен РСФСР большая работа по ценообразованию и их соблюдение на территории Коми. Значит, другие края работали хуже нас. А в действительности наши девчата (их шесть человек) были хорошими и трудолюбивыми специалистами, которых впоследствии стали приглашать на комплексные проверки в другие края страны в составе бригад Госкомцен РСФСР и СССР. Правда, редко я их отпускал под разными причинами, так как надо было работать у себя, а не для дядек (в госкомитетах и так сидели сотни человек).
Мне кажется, успех в любом деле - это желание достичь цели, знать, как и для чего, убедить своих соратников в этом и суметь избежать действия мешающих достижению намеченной цели. В 1983 году с истечением 60 лет жизни моей, пришли в кабинет т. Путинцев и т. Муравьёв, и предложили сдать дела т. Головне Ю.А., бывшему министру торговли, чтоб его, как лучшего друга, устроить. Так они избавились от меня, как слишком самостоятельного чина правительства Коми АССР. Дали персональную пенсию РСФСР – 135 рублей в месяц.
