От Георгий Ответить на сообщение
К Георгий Ответить по почте
Дата 20.04.2005 23:35:25 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Ссылки; Тексты; Версия для печати

Кобылянский Исаак Григорьевич. О заградительных отрядах (и не только о них) (*+)

http://www.iremember.ru/artillerymen/kobyliansky/kobylyansky6a_r.htm

Кобылянский Исаак Григорьевич

О заградительных отрядах (и не только о них)



Насколько я помню, в доперестроечные годы о существовании заградотрядов и об их действиях в Великой Отечественной войне не принято
было упоминать ни в СМИ, ни в художественной литературе. Лишь в конце восьмидесятых начали появляться публикации на эту "негативную"
тему. Как это часто случалось в истории нашей страны, наряду с правдивым раскрытием ранее замалчивавшихся фактов, в том числе и
зловещих, в прессе появилось немало тенденциозных обобщений, искажающих истинную картину войны.
К примеру, некий участник войны писал в 1990 г. в редакцию журнала "Огонёк": "Начинать патриотические речи о Великой Отечественной
войне надо с того, что в спину нашего солдата были направлены пулемёты заградотрядов". (Кстати, в последующем тексте его письма не
упоминалось ни об одной конкретной ситуации, где на автора или на его однополчан были направлены эти пулемёты). Такое утверждение
вынуждает доверчивого читателя полагать, что позади траншей, скажем, каждой стрелковой роты была начеку группа солдат заградотряда с
готовым к стрельбе на поражение пулемётом. При таком фантастическом раскладе действительно можно было бы причислить заградотряды к
решающим факторам нашей победы в минувшей войне.
Встречались подобные обобщения и в других публикациях, где авторами были преимущественно журналисты (аналитики-публицисты).
Всё ли было так, как следует из упомянутых статей? Действительно ли роль заградотрядов была столь велика? На основании собственного
опыта отвечаю категорическим нет.
Я участвовал в войне с октября 1942 г. до мая 1945 г. в составе 261-го гвардейского стрелкового полка 87-й гвардейской стрелковой
дивизии. Вот вехи нашего боевого пути за этот период: Сталинград - Донбасс - Северная Таврия - Перекоп - Севастополь - Литва -
Восточная Пруссия. Я ни разу не слышал от однополчан и сам не был свидетелем ни одного случая, когда бы в спину солдат нашей дивизии
смотрели пулемёты заградотрядов. (А ведь были случаи, когда мы отступали, - почти всегда это были неорганизованные "драп-марши" - на
долгом пути к Победе). Были ли у нас вообще встречи с заградотрядами? Да, я свидетель двум очень разным встречам, о которых пойдёт
рассказ.
Первая состоялась 31-го июля 1943 года на Миус-фронте, когда немцы выбили нашу 2-ю гвардейскую армию с плацдарма, завоёванного в
течение двух предыдущих недель ценой больших потерь. Отступление было беспорядочным, многие сотни наших воинов стали жертвами
жестокой бомбёжки в балке, где скопились тысячи отступавших (с того дня осталось название "балка смерти"). Цепочки уцелевших и
раненых медленно тянулись вдоль балки туда, где ещё вчера располагались тылы. Наконец нам начали попадаться организованные группы
солдат и офицеров, занимающие оборону. От них стало известно, что "драп-марш" остановлен заградотрядом. Вскоре появилось несколько
офицеров, которые объявляли места сбора разных частей и подразделений. О стрельбе заградотрядовцев по отступавшим никто не
рассказывал:
(Впрочем, отступление армии не осталось ненаказанным. Через день-два мы узнали, что снят с поста командарма генерал Крейзер, его
сменил генерал Захаров. Никого, даже рядовых, из наших частей за эти бои не наградили: "сверху" поступило разъяснение, что за
неудачные операции наград не дают. Но прошло ещё несколько дней, и Ставка произвела "переоценку ценностей": было объявлено, что наше
наступление способствовало исторической победе советских войск на Курской дуге. Чтобы не допустить прорыва Миус-фронта, немцам
пришлось оттянуть на нас несколько дивизий и значительную часть их 6-го воздушного флота).
Вторая моя встреча с заградотрядом состоялась осенью того же года. По просёлочным дорогам, проходившим километрах в десяти от
передовой, наш полк под покровом ночи перемещался на новые позиции. Не знаю, по какой причине начальник артиллерии полка гвардии
капитан Карпушинский отделил все три подчинённые ему полковые батареи от колонны полка и повёл нас иным (более коротким? менее
опасным? легче преодолимым с нашей тяжёлой техникой?) маршрутом. Пройдя солидную часть пути, мы были неожиданно остановлены у
окраины какого-то села. Со слов впереди стоявших я узнал, что нас задержала застава заградотряда, и Карпушинский в сопровождении
молчаливых дежурных пошёл давать объяснение командиру отряда. Прошло пять-шесть минут неприятного ожидания, и туда же потребовали
всех командиров батарей. Минут через десять из домика вышли все четверо, и раздались долгожданные команды "По коням!" и "Батарея,
марш!" Комментариев по поводу объяснений наших офицеров с командиром заградотряда я не слышал:
Вместе с тем чётко помню, что за время пребывания на фронте я услышал от однополчан несколько рассказов о жестоких действиях
заградительных отрядов на других участках боевых действий. О ряде ужасных фактов, когда жертвами заградотрядов становились безвинные
воины, по разным причинам отбившиеся от своих подразделений, я прочитал в послеперестроечные годы.
Неужели наша обыкновенная стрелковая дивизия была счастливым исключением?
Опираясь на опубликованные сведения о численном составе Действующей армии в годы войны и на некоторые цифровые данные из приказа
Сталина о формировании заградотрядов, я прикинул, что в среднем на один такой отряд численностью до 200 человек приходилось от 20 до
30 тысяч воевавших солдат и офицеров. Конечно, цифры эти очень приблизительны, но они показывают, что о регулярном и повсеместном
использовании заградотрядов речи быть не могло.
В любом случае причисление заградотрядов к главным факторам нашей победы над Германией беспочвенно, оно оскорбляет память миллионов
воинов, бесстрашно сражавшихся и отдавших жизнь за родную землю.
Продолжу размышления на затронутую тему.
Попытаемся представить себе состояние и поведение людей на переднем крае в момент, когда противник начинал атаку. Даже самые храбрые
и стойкие, ведя огонь по наступающим, боковым зрением контролируют происходящее слева и справа от них: здесь ли товарищи по оружию,
не опустели ли их окопы, не остаюсь ли я в одиночестве, обречённый на верную смерть или плен. (Страх смерти не требует пояснений, а
плена боялись не только комиссары и евреи: ведь, помимо немецких лагерей для военнопленных, существовала угроза для семьи попавшего
в плен, которую лишали всяких льгот, часто превращали в изгоев). Как же поступал солдат, обнаружив, что его сосед, а тем более -
двое, убежали в сторону тыла? За очень редкими исключениями - пускался за ними. Так начиналась цепная реакция панического
отступления, которое, кроме как открытой угрозой смерти, не остановить. Очень часто "драп-марш", родившийся от трусости одного или
нескольких человек, оборачивался гибелью несравненно большего числа людей.
Я убеждён, нет ничего страшнее (и заразительнее) начавшейся паники (не только на фронте), если она потенциально может охватить
множество людей.
В этой связи, думаю, будет уместно рассказать об эпизоде, случившемся в одном из боёв за освобождение Донбасса (август 1943 г.).

Минувшим вечером немцы остановили батальон нашего полка у железнодорожной насыпи, по обе стороны которой было кукурузное поле. За
ночь пехотинцы надёжно окопались, обе мои пушки заняли удобные позиции метрах в ста за траншеями батальона и к утру были готовы
вести огонь прямой наводкой по позиции немцев. Ожидалось, что скоро начнём атаковать противника.
Неожиданно, после короткого обстрела нашего переднего края из миномётов, немцы поднялись в атаку. Мы уже были готовы стрелять по ним
из пушек, когда увидели группу солдат, бегущих в сторону наших огневых позиций. Они мешали открыть огонь, наши снаряды могли
поразить беглецов. Их было человек пятнадцать, вот-вот вслед за ними покинут траншеи другие, и начнётся "драп-марш". В страхе
потерять пушки, до предела обозлённый, я выхватил пистолет и, стреляя вверх, бросился навстречу паникёрам. К счастью, вслед за мной
побежали с автоматами наперевес командиры орудий, за ними несколько солдат из расчётов. Приблизившись к отступавшим, я заорал, что
застрелю каждого, кто сейчас же не вернётся в траншеи. Самый отборный мат вылетал из моих уст, не отставали и мои соратники.
Пехотинцы остановились, оглянулись и ... повернули к траншеям! Лавина не успела образоваться! А через минуту-другую заговорили наши
пушки. Немецкая атака была сорвана.

Я и сегодня горжусь тем, как вёл себя в те минуты. А ведь, если вдуматься, действовал я в точности так, как, по моим понятиям,
должен был поступать служащий заградотряда: и стрелял в сторону паникёров (не в людей, конечно), и пистолетом размахивал: В отличие
от меня, реальные заградотрядовцы могли и, полагаю, часто начинали не с угроз и пальбы в воздух, а со стрельбы на поражение. Их
жестокость, бесчеловечность я решительно осуждаю. Но в то же время думаю, что какие-то мобильные резервные группы (не НКВД, конечно,
а в составе самих стрелковых дивизий) должны были существовать, чтобы не только своевременно остановить дрогнувших, не дав начаться
цепной реакции "драп-марша", но и вместе с остановленными беглецами заделать образовавшуюся прореху на переднем крае.
В заключение хочу напомнить, что, помимо заградотрядов, существовали и другие меры устрашения наших воинов: штрафные батальоны и
служба СМЕРШ ("Смерть шпионам"), представительства которой (и какое-то число внештатных "стукачей") имелись в каждом полку. Во время
атаки противника сам факт существования этих сил, конечно, был сдерживающим средством, особенно для трусливых или очень
эмоциональных личностей. Но нельзя утверждать, как это стало теперь расхожим, что главным чувством, определявшим поведение советских
воинов в бою, был страх перед могущественными и беспощадными карательными органами государства. Да, страх этого рода существовал,
его годами сознательно прививали народу "красным террором", "уничтожением кулачества как класса", "разоблачением и истреблением
врагов народа и их приспешников". Он, этот страх, присутствовал едва ли не в каждом нашем солдате и офицере, у некоторых, возможно,
где-то на уровне подсознания. Но ведь на одном страхе не повоюешь, со страху подвигов не совершают. Для этого требуются мотивы
посильнее. И они у нас были: прогнать вероломного врага с поруганной нашей земли, отомстить ему за кровь и слёзы наших
соотечественников.
Большая часть жизни моего поколения пришлась на эпоху лакировки действительности и "запудривания мозгов" лживыми мифами. Но не для
всех, в том числе и для более молодых, те уроки пошли впрок. Многие чересчур легковерно воспринимают часто публикуемые "сенсационные
разоблачения" и другую продукцию новых мифотворцев лишь потому, что она опровергает старые мифы. Обращаясь к этой категории моих
читателей, повторю известные миру слова "Люди, будьте бдительны!"