БЫЛА ЛИ БЕЗБОЖНАЯ ПЯТИЛЕТКА?
В 1932 году в СССР начался новый этап строительства антирелигиозного государства
Сергей Фирсов
Об авторе: Сергей Львович Фирсов - профессор Санкт-Петербургского государственного университета.
Слово о шестидневке
В 1938 г. на экраны советских кинотеатров вышел новый фильм Григория Александрова - "Волга-Волга". Популярная и доныне, эта комедия рассказывает о бюрократе Бывалове, отказавшемся взять на конкурс в Москву целую группу талантливых "самодеятельщиков". Правда, Бывалов по своему разумению провел отбор артистов, с которыми и отправился на пароходе в столицу. Плавание заняло несколько дней, в течение которых с путешественниками происходили всевозможные приключения. О наступлении нового дня зрители картины уведомлялись специальной фразой: "первый день шестидневки", "второй день шестидневки" и т.д. Сегодня для большинства смотрящих фильм упоминание о шестидневке не пробуждает никаких ассоциаций. А между тем это четкое напоминание об официальном безбожии, господствовавшем в 1930-е годы на бескрайних просторах Советского Союза. Начиная с 1929 г. в СССР рабочая неделя была "подвижной" - пять дней трудящиеся работали, на шестой отдыхали (для характеристики такой недели существовал даже специальный термин - "непрерывка"). Христианское воскресенье перестало быть неизменным праздником для верующих, ведь выходным мог оказаться любой день недели. Подобное положение сохранялось почти до начала Великой Отечественной войны, лишь указ СНК СССР от 26 июня 1940 г. вновь вернул все "на круги своя", заявив о переходе на 8-часовой рабочий день, семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода с предприятий рабочих и служащих. Семидневная рабочая неделя означала возврат к воскресенью как выходному дню. Накануне жестокой войны власти прекратили наконец эксперименты с календарем... И причиной тому было вовсе не осознание большевиками ошибочности своих прежних действий, нет! Результаты безбожных атак, предпринятых в 1930-е годы, оказались полностью провальными, и игнорировать данное обстоятельство было просто неразумно. Но обо всем по порядку.
Начало "штурма небес"
Борьба с религией и Церковью в советском государстве началась буквально сразу после того, как ленинская партия захватила власть. Однако борьба эта прошла несколько этапов. Если вначале большевики не имели четкой программы уничтожения Православной Церкви (как основной религиозной конфессии страны), то в дальнейшем, начиная с 1922 г., такая программа у них появляется. Старый принцип "разделяй и властвуй" дает свои первые плоды: инициирование обновленческого раскола, травля в печати Патриарха Тихона, вербовка ОГПУ "своих людей" в епископском корпусе - все это приводит к дезорганизации Центрального церковного управления, а со временем (особенно после 1927 г.) ставит Церковь в зависимость от политических интересов большевистского руководства. А если принять во внимание, что стратегической целью партии являлось полное уничтожение религии и Церкви, то перспективы существования в СССР религиозных организаций (прежде всего РПЦ) невозможно было признать радужными.
В конце 1920-х годов все это стало окончательно понятно даже теми религиозными руководителями, кто надеялся на смягчение с течением лет "безбожной активности". Репрессии 1930-х затронули уже всех: и лояльных, и нелояльных, и православных, и иноверных. По мере строительства социалистического общества борьба с религией и Церковью лишь усиливалась, а официальная пресса позволяла себе все более оскорбительные характеристики "религиозных мракобесов". Удивления все это вызывать не может. При ЦК РКП(б) еще с 1922 г. существовала специальная Комиссия по проведению отделения Церкви от государства, действовавшая вплоть до ноября 1929 г. Эта Антирелигиозная комиссия (кстати, в 1928-1929 гг. она именно так и называлась) жестко контролировала религиозные организации, действовавшие на территории советского государства. Ее бессменным председателем был Емельян Ярославский, о котором речь еще впереди. Большевистские лидеры уделяли серьезное внимание вопросам религии и Церкви, принимая непосредственное участие в заседаниях АРК. После 1929 г. вопросы религиозной политики рассматривались, как правило, на заседаниях Секретариата ЦК партии.
Чем это можно объяснить? Очевидно, тем, что в крестьянской стране религиозные вопросы неминуемо становились вопросами политическими, а перестройка сознания в условиях свертывания НЭПа была делом первостепенной государственной важности. Еще на XV съезде партии, в 1927 г., И.В. Сталин говорил об ослаблении антирелигиозной работы, через год на собрании московского партактива указав на необходимость "связать широкую массовую антирелигиозную кампанию с борьбой за кровные интересы народных масс". Коллективизация означала для большевиков антиклерикализацию деревни и в целом усиление антирелигиозной борьбы. В начале 1929 г. был разослан совершенно секретный циркуляр "О мерах по усилению антирелигиозной работы". Борьба с религией приравнивалась к классово-политической. Собственно говоря, это и был новый этап наступления на религию.
Активизировал свою деятельность и Союз безбожников СССР, открыто поддерживавшаяся государством "общественная" организация. Союз возник в первой половине 1920-х годов, в то время, когда власти только начинали систематическую антицерковную работу. О Союзе, думается, необходимо сказать несколько слов. В декабре 1922 г. в СССР стала издаваться газета "Безбожник", инициатором создания которой и ее ответственным редактором на протяжении почти двадцати лет являлся Е.Ярославский. 12 сентября 1923 г., когда на заседании АРК обсуждался вопрос "о формах и способах антирелигиозной пропаганды в деревне", Ярославский выдвинул идею организации кружков воинствующих безбожников. 7 октября того же года в газете "Безбожник" этот вопрос был поставлен уже официально. Власти поддержали инициативу, и 27 августа 1924 г. в Москве созвали первое учредительное собрание Общества друзей газеты "Безбожник". Общество всемерно укреплялось и поддерживалось "сверху". В ноябре 1924 г. Е.Ярославский обратился в ЦК партии с запиской, в которой предлагался проект постановления об организации уже полноценного антирелигиозного общества. В ЦК идея нашла полную поддержку, и в апреле следующего 1925 г. в Москве прошел новый съезд Общества друзей газеты "Безбожник", положивший начало Союзу безбожников СССР (в 1929 г., кстати, переименованным в Союз воинствующих безбожников). Организация имела свой Центральный Совет, в который вошли и такие известные большевики, как П.А. Красиков, И.И. Скворцов-Степанов, П.Г. Смидович. Председателем СБ СССР стал Емельян Ярославский. Главными лозунгами Союза были - "Через безбожие - к коммунизму" и "Борьба с религией - это борьба за социализм".
Антирелигиозная пропаганда со второй половины 1920-х гг. проводилась в организационных рамках Союза. Апогеем деятельности организованных безбожников СССР стал их II съезд, прошедший в июне 1929 г. На съезде присутствовали 1200 делегатов, представлявших около полумиллиона идейных борцов с "религиозным дурманом". Впрочем, о том, как бороться, предстояло еще решить. Лидер Союза Е. М. Ярославский полагал необходимым организовать систематическую антирелигиозную пропаганду, пытаясь предостеречь от необдуманных поступков своих не в меру ретивых единомышленников. Но в условиях усиления борьбы с религией любые призывы оставались только призывами. Цель была вполне определена: на религии предстояло поставить "крест". Не случайно на II съезде безбожников поднимался и вопрос даже о летоисчислении. "Начать считать летоисчисление с первого года пролетарской революции - очень сложное дело, и я боюсь, чтобы не повторился опыт Великой Французской революции, - заявлял Ярославский, буквально сразу после этого отмечая: - <...> Мы уже сегодня во всех советских актах и в литературе должны отмечать наше летоисчисление. 1929 год отмечается как 12-й год новой эры, нашей эры. Я употребляю слово "нашей эры", чтобы не говорить об эре христианской". Председатель СВБ предлагал вводить в сознание широких масс понимание того, что в мире началась новая коммунистическая эра. Но сознание широких масс - и в СССР, и за границей - не поддалось! Новый календарь остался невостребованным. Однако в нашей стране летоисчисление "от Рождества Христова" в научной литературе заменили на "нашу эру". И хотя замена началась еще до призывов Е.Ярославского, еще в начале 1920-х годов (достаточно посмотреть работы античников А.И. Тюменева, С.И. Ковалева, А.Б. Рановича) неправильное использование термина "новая эра", продолжающееся вплоть до наших дней, весьма характерно.
Почему 1932-й?
С 30 января по 4 февраля 1932 г. в Москве проходила XVII партийная конференция, одобрившая план развития промышленности на 1932 год и принявшая директивы к составлению второго пятилетнего плана социалистического строительства. На конференции была сформулирована главная политическая задача второй пятилетки - окончательно ликвидировать капиталистические элементы и классы вообще, полностью уничтожить причины, порождавшие классовые различия и эксплуатацию, преодолев пережитки капитализма в экономике и сознании людей, превратив все трудящееся население страны в сознательных и активных строителей бесклассового социалистического общества.
Задачи, как видим, были поставлены, и цели определены. Для религиозных организаций эта определенность XVII партконференции была равносильна приговору. Сознательные и активные строители нового общества не могли быть носителями "религиозной заразы". Антирелигиозную деятельность необходимо было усилить. Разумеется, Союз воинствующих безбожников не мог стоять в стороне от этого дела. И действительно, к ноябрю 1931 г. в его рядах числилось уже свыше 5 миллионов членов, объединенных в более чем 60 тысяч ячеек (а ведь в 1926 г. в Союзе было только 87 тысяч человек, в 1929 г. - 465 тысяч, а в 1930 г. - свыше 3,5 миллиона!). Тиражи антирелигиозной литературы также увеличивались год от года: если в 1927 г. организации безбожников издали книг и брошюр общим объемом в 700 тысяч печатных листов-оттисков, то в 1930 г. - уже свыше 50 миллионов. Тираж газеты "Безбожник" в 1931 г. достиг полумиллиона экземпляров, а тираж журнала "Безбожник" - 200 тысяч. Вовсю организовывались кружки юных безбожников (к концу 1931 г. в них было 2 миллиона человек). Кстати сказать, в 1932 г. в государственном антирелигиозном издательстве тиражом 12,5 тысячи экземпляров вышел и первый том пятитомного сборника председателя ЦС СВБ Е.М. Ярославского "Против религии и Церкви".
На какие средства Союз жил и содержал свою бюрократию, занимался издательской деятельностью? Официально - на членские взносы (60 копеек с горожанина и 24 копейки от жителя деревни), а также доход от литературного издательства. Реально - помогало государство, заинтересованное тогда в усилении безбожной пропаганды. Именно государство было заинтересовано в создании специальных антирелигиозных рабочих университетов - специальных учебных заведений, создававшихся с целью подготовки антирелигиозного районного актива буквально накануне нового наступления на религию и Церковь в СССР. Первый такой университет появился в Рогожско-Симоновском (Пролетарском) районе Москвы. В 1930 г. в Москве был даже издан сборник программ и материалов "Рабочего антирелигиозного университета". Средства на создание такого университета во всех крупных городах СССР могла предоставить только центральная власть.
Итак, Союз воинствующих безбожников был в авангарде борьбы за выполнение решений XVII партконференции. Но планировали ли его лидеры так называемую безбожную пятилетку, да и была ли она на самом деле? Вопрос не столь простой, как это может показаться на первый взгляд. Публично ни Е.М. Ярославский, ни кто-либо из руководства СВБ с заявлениями о безбожной пятилетке не выступал. Однако план ликвидации религии к 1937 г. существовал - его составили воинствующие безбожники из Антирелигиозной комиссии. Вот по этому плану, реконструированному покойным петербургским профессором С.Н. Савельевым, к 1932-1933 гг. должны были закрыться все церкви, молитвенные дома, синагоги и мечети; к 1933-1934 гг. - исчезнуть все религиозные представления, привитые литературой и семьей; к 1934-1935 гг. - страну и прежде всего молодежь необходимо было охватить тотальной антирелигиозной пропагандой; к 1935-1936 гг. - должны были исчезнуть последние молитвенные дома и все священнослужители; а к 1936-1937 гг. - религию требовалось изгнать из самых укромных ее уголков.
В таком виде этот план никогда не публиковался, безбожники даже в самые лихие для верующих годы столь откровенны и последовательны не были. СВБ заявлял преимущественно о том, каких вершин он должен достичь на пути к полной атеизации населения СССР. Согласно статистическим данным, приводимым самими безбожниками, в 1931 г. в стране было свыше 3000 безбожных ударных бригад (причем более половины из них - в Ленинграде, где они появились одними из первых в стране в 1929 г.), свыше 100 безбожных ударных цехов и заводов, около 300 безбожных колхозов. К концу 1932 г. планировалось значительное усиление безбожных рядов - до 8 миллионов человек. Численность юных борцов с мракобесием и клерикализмом должна была возрасти до 10 миллионов! Не получилось...
Превзойти пятимиллионную отметку СВБ так и не удалось, не удалось заполучить в свои ряды и 10 миллионов детей (весной 1936 г. организационные структуры Юных безбожников вообще были упразднены). О причинах неудачи скажем чуть позже. Сейчас важно отметить иное - активность СВБ образца 1932 года. Решения партии и правительства всегда активно обсуждались и одобрялись в Советском Союзе - такова уж традиция. И в 1932 г. она уже была вполне сформирована. 28-30 марта, обсуждая вопросы антирелигиозной пропаганды, связанные с XVII конференцией ВКП(б), члены исполнительного бюро Центрального Совета СВБ, ни слова не сказав о развертывании безбожной пятилетки, подчеркнули, что партийные решения "по существу означают развернутую программу работы безбожной общественности". Получалось, что свою отдельную программу безбожники могут и не разрабатывать, все можно прочесть в партийных документах. В принципе они не ошибались: исполнитель не должен проявлять собственную инициативу. Характерно, что никаких специальных заявлений о том, как следует исполнять решения XVII партконференции, не делал и Е.Ярославский. Летом 1932 г. в научно-методическом журнале Центрального Совета СВБ был опубликован его призыв "Ко всем организациям СВБ, ко всем воинствующим безбожникам Советского Союза" поддержать новый правительственный внутренний заем (примечательно, что тогда же члены СВБ собирали средства и на подводную лодку "Воинствующий безбожник"), но никакого призыва усилить атеистическую работу не было. На фоне все усиливавшейся классовой борьбы по мере продвижения общества к социализму (как учил советский народ И.В. Сталин) специальная антирелигиозная работа становилась менее и менее актуальной. Инициатива переходила в руки карательных органов, разоблачавших, впрочем, не только контрреволюционную деятельность "религиозных мракобесов", но порой и тех, кто совсем недавно их, "мракобесов", разоблачал. Кто знает, быть может, по этой причине со второй половины 1930-х гг. замечается резкое падение богоборческого энтузиазма в среде активистов СВБ? К 1935 г. суммы взносов, собиравшихся в СВБ, сократились в 10 раз! О численности Союза после 1932 г. также предпочитали не распространяться. Исполнительное бюро ЦС СВБ не собиралось с 1934 г. В конце 1936 г. Совет национальностей ЦИК СССР констатировал почти полное прекращение работы Союза в некоторых местностях страны. Денег явно не хватало: в 1936-1937 гг. было получено лишь 20% от суммы обязательных членских взносов.
Перепись населения, прошедшая в 1937 г., стала своего рода барометром религиозных настроений, имевших место в советском обществе. Внесенные в опросные листы по личному указанию Сталина вопросы о религиозных убеждениях дали потрясающую информацию: из 30 миллионов неграмотных граждан СССР старше 16 лет 84% (или 25 миллионов) признали себя верующими, а из 68,5 миллиона грамотных - 45% (или более 30 миллионов). Даже скорректированные властями, эти цифры заставляли признать явные неуспехи тотальной борьбы с религией и Церковью. Декларированные цели достигнуты не были, хотя НКВД весьма много сделал для "искоренения" религиозных деятелей всех конфессий. Необходимо было принимать какие-либо меры, в том числе и "оживлять" Союз воинствующих безбожников.
Как повод к некоторой активизации деятельности Союза можно рассматривать резолюцию февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) - о подготовке партийных организаций к выборам в Верховный Совет СССР по новой избирательной системе. Партийно-политическая работа (следовательно, и работа антирелигиозная) должна была корректироваться и усиливаться. В 1938 г. местные организации Союза стали понемногу восстанавливаться; в феврале 1938 г. состоялся даже пленум ЦС СВБ, разработавший и принявший программу активизации антирелигиозной деятельности. В изменившихся условиях руководители Союза стремились увязать свою организацию с другими общественными структурами, действовавшими в СССР, а также с комсомолом и профсоюзами. В том же году по инициативе Е.Ярославского отделением истории и философии Академии наук СССР была предпринята работа по написанию двухтомника по истории религии и атеизма. Работа, впрочем, до начала Великой Отечественной войны так и не была закончена. В 1940 г. в системе Академии наук усилиями Е.Ярославского, являвшегося действительным ее членом, организовали постоянную аспирантуру по истории религии и атеизма...
Время - назад
Война подвела окончательную черту под деятельностью Союза воинствующих безбожников СССР. Официально его никто не закрывал, но ни о какой серьезной антирелигиозной деятельности после 22 июня 1941 г. говорить не приходилось. Формально Союз существовал вплоть до 1947 г., когда передал функции распространения научного атеизма Всесоюзному обществу "Знание". Однако журналов и газет, подобных "Безбожнику" (который с начала войны перестал выходить из печати), уже не издавалось. Показательна и судьба "главного безбожника" - Е.М. Ярославского. Член ЦК ВКП(б), депутат Верховного Совета СССР, известный партийный публицист, он вынужден был по воле Сталина в первые месяцы войны написать статью "Почему религиозные люди против Гитлера", тональность которой кардинально отличалась от тональности всех его антирелигиозных статей, написанных до того. Ситуация изменилась, и вождь прагматически пересмотрел старые антирелигиозные и антицерковные лозунги, на время "забыв" об обязательном партийном атеизме.
5 сентября 1943 г. в "Правде" впервые за много лет на первой странице было опубликовано краткое сообщение о встрече митрополитов Русской Православной Церкви Сергия (Страгородского), Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича) с И.В. Сталиным, который сочувственно отнесся к предложениям иерархов о необходимости созвать Собор епископов для избрания Патриарха Московского и всея Руси. Трудно переоценить появление этого сообщение! Оно воспринималось как кардинальная идейная революция. Современники отмечали растерянность местных партийных бонз, не представлявших, что и как в таких условиях следует делать...
А ровно три месяца спустя в той же "Правде" было опубликовано правительственное сообщение о кончине Е.М. Ярославского, скончавшегося 4 декабря 1943 г. Некрологи прислали от ЦК ВКП(б) и СНК СССР, от Президиума Верховного Совета СССР и РСФСР, от ЦК ВЛКСМ, от Института Маркса-Энгельса-Ленина, от Академии наук СССР и еще много от кого. Не было только соболезнований от СВБ. Да и в статьях, посвященных памяти Е.М. Ярославского, ни слова о его антирелигиозной деятельности не содержалось. Получалось, что ее просто не было! Академики в своем слове "Памяти..." умудрились даже заявить, что среди более чем 800 книг и статей Ярославского огромное большинство "посвящено истории рабочего класса, революционного движения, истории партии, жизни и творчеству великих вождей пролетариата - Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина", сознательно запамятовав, что 440 его публикаций были работами атеистическими. Никто не вспомнил об антирелигиозной деятельности Е.М. Ярославского и в двух последующих правдинских публикациях - в репортаже "У гроба" и в сообщении о похоронах, состоявшихся на Красной площади 6 декабря.
1943 год, можно сказать, открыл новый этап государственно-церковных отношений в СССР, показав всему миру, что в Советской стране религиозная и антирелигиозная политика - дело тактики в большой стратегической игре, исход которой мог предвидеть только один человек, имевший, правда, незаконченное семинарское образование.
В СССР в годы первых пятилеток произошла культурная революция
и только частью ее была мировоззренческая
Были еще молодежные, женские, научно-технические, массовые военные и
многие другие"движения" в годы первых пятилеток. С численностью
участников в сотни тысяч и миллионы. В стране в эти годы осуществилась
культурная ревоюция, целью которой была масштабная народная
социалистическая культура. Сводить все аспекты этого преобразования к
борьбе с религией и массовому антирелигиозному движению - значит
суживать тему и выставлять частные цели.
Андрей сообщил в новостях
следующее:107858@kmf...
> http://religion.ng.ru/history/2002-10-30/7_ussr.html
>
> БЫЛА ЛИ БЕЗБОЖНАЯ ПЯТИЛЕТКА?
> В 1932 году в СССР начался новый этап строительства антирелигиозного
государства
> Сергей Фирсов
>шестидневка это четкое напоминание об официальном безбожии,
господствовавшем в 1930-е годы на бескрайних просторах Советского Союза.
Начиная с 1929 г. в СССР рабочая неделя была "подвижной" - пять дней
трудящиеся работали, на шестой отдыхали (для характеристики такой недели
существовал даже специальный термин - "непрерывка").
Непрерывка, г-н Фирсов, это из другой серии. Для повышения загрузки
производственного оборудования работа в начале 30х все чаще стала
осуществляться в две и три смены (особенно высока загузка была в
текстильной и пищевой). К-т сменности работы и загрузки оборудования
значительно вырос. Эти отрасли слабо реконструировались, а число рабочих
в городах выросло в 5 раз
Думали тогда прежде об этом, а не об удавлении празднования Воскресения
Христова
>Христианское воскресенье перестало быть неизменным праздником для
верующих, ведь выходным мог оказаться любой день недели. Подобное
положение сохранялось почти до начала Великой Отечественной войны, лишь
указ СНК СССР от 26 июня 1940 г. вновь вернул все "на круги своя",
заявив о переходе на 8-часовой рабочий день, семидневную рабочую неделю
и о запрещении самовольного ухода с предприятий рабочих и служащих.
Семидневная рабочая неделя означала возврат к воскресенью как выходному
дню. Накануне жестокой войны власти прекратили наконец эксперименты с
календарем... И причиной тому было вовсе не осознание большевиками
ошибочности своих прежних действий, нет! Результаты безбожных атак,
предпринятых в 1930-е годы, оказались полностью провальными, и
игнорировать данное обстоятельство было просто неразумно. Но обо всем по
порядку.
>
Не осознали клятые безбожные большевики, что нужно было перед
надвигающимся Гитлером начать массово молиться,отпускать требы и
поститься, а ОСОАВИАХИМы упразднить, нет. Не было у них профессоров
Фирсовых,блин
Указ этот был завершающей вехой в цепи целого ряда мер трудового
законодательства. Причиной была регламентация режима рабочей силы, в том
числе малообученной и вновь привлекаемой на производство, на фоне
начавшейся мировой войны. В том числе рабочей молодежи,женщин
> Начало "штурма небес"
> Борьба с религией и Церковью в советском государстве началась
буквально сразу после того, как ленинская партия захватила власть.
Однако борьба эта прошла несколько этапов. Если вначале большевики не
имели четкой программы уничтожения Православной Церкви (как основной
религиозной конфессии страны), то в дальнейшем, начиная с 1922 г., такая
программа у них появляется.
Правильно делала ВКПб (с больших букв)что гнобила рпц с ее верховных
деятелей(с маленьких). Не надо было лезть на рожон этой рпц против
народной власти,анафемствовать ее, становиться ядром борьбы с нею,
борьбы как идейной,так и организационной. Получили по сусалам - и
поделом. Отползли.
И приплетать сюда как основополагающие одни духовные мотивы задним
числом не фиг, г-н Фирсов
>Старый принцип "разделяй и властвуй" дает свои первые плоды:
инициирование обновленческого раскола, травля в печати Патриарха Тихона,
вербовка ОГПУ "своих людей" в епископском корпусе - все это приводит к
дезорганизации Центрального церковного управления, а со временем
(особенно после 1927 г.) ставит Церковь в зависимость от политических
интересов большевистского руководства. А если принять во внимание, что
стратегической целью партии являлось полное уничтожение религии и
Церкви, то перспективы существования в СССР религиозных организаций
(прежде всего РПЦ) невозможно было признать радужными.
>
невозможно радужными. Эт точно
>
> Чем это можно объяснить? Очевидно, тем, что в крестьянской стране
религиозные вопросы неминуемо становились вопросами политическими, а
перестройка сознания в условиях свертывания НЭПа была делом
первостепенной государственной важности. Еще на XV съезде партии, в 1927
г., И.В. Сталин говорил об ослаблении антирелигиозной работы, через год
на собрании московского партактива указав на необходимость "связать
широкую массовую антирелигиозную кампанию с борьбой за кровные интересы
народных масс". Коллективизация означала для большевиков
антиклерикализацию деревни и в целом усиление антирелигиозной борьбы. В
начале 1929 г. был разослан совершенно секретный циркуляр "О мерах по
усилению антирелигиозной работы". Борьба с религией приравнивалась к
классово-политической. Собственно говоря, это и был новый этап
наступления на религию.
>
_Туда ей была и дорога_. Красная вера и так справилась
"Борьба с религией - это борьба за социализм".
>
> в нашей стране летоисчисление "от Рождества Христова" в научной
литературе заменили на "нашу эру". И хотя замена началась еще до
призывов Е.Ярославского, еще в начале 1920-х годов (достаточно
посмотреть работы античников А.И. Тюменева, С.И. Ковалева, А.Б.
Рановича) неправильное использование термина "новая эра", продолжающееся
вплоть до наших дней, весьма характерно.
>
это что за намек,что теперь потребуют писать в научных трудах вместо "до
н.э." - "до рХ", что ли?
да пошли вы...куда подальше. Обнаглели.И так клерикализация захлестнула
светские инситуты. Теперь еще пишущих до н.э. или рождество с маленькой
буквы объявят неполноценными гражданами с т.з. рпц,неблагонадежными.
> Тиражи антирелигиозной литературы также увеличивались год от года:
если в 1927 г. организации безбожников издали книг и брошюр общим
объемом в 700 тысяч печатных листов-оттисков, то в 1930 г. - уже свыше
50 миллионов. Тираж газеты "Безбожник" в 1931 г. достиг полумиллиона
экземпляров, а тираж журнала "Безбожник" - 200 тысяч. Вовсю
организовывались кружки юных безбожников (к концу 1931 г. в них было 2
миллиона человек).
а сколько было тогда еще журналов и газет для
женщин,молодежи,досаафовцев, популярных технических и научных с
огромными тиражами. Тоже ведь ,гады большевики,чего удумали - культурную
революцию прводлить "в крсетьянской стране". Нет бы ползти на коленях к
попам чтоб их программу приветили, самолеты и трактора кадилами освящали
МЫ - не рабы (божьи). Не бары мы.
Успехи кульутрной революции тоже не грех было бы отметить
- намеченную на 1ую пятилетку задачу ликивдировать неграмотность 17 млн
была перевыполнена -начальнйо грамоте бьли обучены 23 млн.чел. Среди
узбеков таджиков например грамотных стало не 5-15 проц как при БАтюшке
Царе, а 50-70. В основном к 1932 ликвидирована неграмотность
индустр.рабочих. Школами ликбеза в 1932 охватывалось 15 млн.взрослых и
проиощел переход к массовому всеобщему начальному образованию
Только массовому советскому движению за культуру, в том числе против
отсталости и мракобесия,удалось решать такие задачи в такие сроки
Сеть вузов за 1ую 5ку расширилась в шесть
раз,индустриально-технических институтов - в 12
Число газет и журналов выросло в 7 раз,тираж - в 5 раз. Число
киноустановок - в шесть раз
Возникла инфраструктра культурной революции- сеть клубов,библиотек,
парткабинетов,красных уголоков,домов крестьянина,изб-читален,проводное
радиовещаниеи т.п.
>
> государство было заинтересовано в создании специальных антирелигиозных
рабочих университетов - специальных учебных заведений, создававшихся с
целью подготовки
государство было заинтересовано в всеобъемлющей модернизации страны и
общества ( в том числе создании органов массового обучения и образования
разных профилей), проводимой в ограниченные сроки и при скромных
ресурсах, при поддержке и благодаря созданию массовых движений и
институтов, за 10 лет. "Мы должны пробежать за 10 лет то что в европах
проходили за 50-100.Или НАС СОЖРУТ" (Сталин 1931)
>
>план ликвидации религии к 1937 г. существовал - >
> Перепись населения, прошедшая в 1937 г., стала своего рода барометром
религиозных настроений, имевших место в советском обществе. Внесенные в
опросные листы по личному указанию Сталина вопросы о религиозных
убеждениях дали потрясающую информацию: из 30 миллионов неграмотных
граждан СССР старше 16 лет 84% (или 25 миллионов) признали себя
верующими, а из 68,5 миллиона грамотных - 45% (или более 30 миллионов).
Даже скорректированные властями, эти цифры заставляли признать явные
неуспехи тотальной борьбы с религией и Церковью. Декларированные цели
достигнуты не были
правильно,скорректировали политику и тактику после верно проведенного
опроса (переписи)
> 1943 год, можно сказать, открыл новый этап государственно-церковных
отношений в СССР, показав всему миру, что в Советской стране религиозная
и антирелигиозная политика - дело тактики в большой стратегической игре,
исход которой мог предвидеть только один человек, имевший, правда,
незаконченное семинарское образование.
в этой газете была тогда же и про это событие (реанимацию интситутов рпц
в 43)статья, весьма интересная. Полный "андер контрол" гос-ва (через
МГБ) над церковниками и утилизация их для гос нужд. Тов. Сталин был не
недоучка, как опять пинает г-н Фирсов, а вполне разбирающийся в
церковных делах и в сути рпц руководитель.Пусти козла в огород...
> в этой газете была тогда же и про это событие (реанимацию институтов
рпц
> в 43)статья, весьма интересная. Полный "андер контрол" гос-ва (через
> МГБ) над церковниками и утилизация их для гос нужд. Тов. Сталин был не
> недоучка, как опять пинает г-н Фирсов, а вполне разбирающийся в
> церковных делах и в сути рпц руководитель.
>
автор статьи- тот же Фирсов,оказывется. Но в ней уже звучат и другие
оттенки у него,хотя все же основное - указания на невозможность
сотрудничества рпц с "безбожным большевистским режимом"
СТАЛИНСКИЙ КОНКОРДАТ
Со дня знаменитой встречи вождя с православными иерархами прошло 60 лет
Сергей Фирсов
Летом 1942 г., когда Красная Армия терпела сокрушительные поражения в
Крыму, в районе Харькова, под Воронежем и в Донбассе, когда ударная
группировка немецких войск прорвалась в большую излучину Дона, в Москве
готовилось роскошное издание книги, само название которой звучало более
чем претенциозно: "Правда о религии в России". 16 июля 1942 г. книга
была подписана к печати и вскоре издана тиражом 50 тыс. экземпляров.
Об авторе: Сергей Львович Фирсов - профессор Санкт-Петербургского
государственного университета.
{[15-6-2.jpg]}
Сталин выделил Патриархии здание в Чистом переулке, которое ранее
занимал германский посол Шуленбург
Накануне
"Правду о религии в России" готовили к публикации в типографии бывшего
"Союза воинствующих безбожников", по оплошности оставив гриф
антирелигиозного издательства на части тиража. Предназначавшаяся
преимущественно для распространения на Западе (в США, Англии, Швеции),
на Ближнем Востоке и за линией фронта, книга имела некоторое
распространение и в СССР, изумляя многочисленных атеистов, воспитанных в
1920-1930-х гг. в духе непримиримой классовой борьбы с "клерикальными
пережитками".
Изумляться, действительно, было чему. Впервые за долгие годы Русской
Православной Церкви дали возможность громогласно заявить о себе,
публично указав мировой общественности, что свобода совести -
неоспоримый факт конфессиональной жизни в СССР, что в советской стране
никто и никогда не покушался на права верующих, а наказания и
преследования затрагивали только клириков, выступавших против "народной
власти". "Нет, Церковь не может жаловаться на власть, - писал в книге
Патриарший местоблюститель и Московский митрополит Сергий
(Страгородский). - В нынешнем (1942 г. - Прим. С. Ф.) году праздник
Пасхи прошел при исключительных обстоятельствах. Над страной нависли
грозные тучи. Она терпит лютое нашествие фашистов. Москва на осадном
положении. Тем не менее правительство, идя навстречу желаниям верующих,
в пасхальную ночь разрешило совершение богослужения в 12 часов ночи,
хотя это было сопряжено с большим риском. Так где же гонение на
Церковь?". Действительно, где же гонение?!
О гонении
За 15 лет до того, 29 июля 1927 г., митрополит Сергий подписал
знаменитую "Декларацию", которая стала ценой легализации Православной
Церкви в СССР. В "Декларации" указывалось, что, оставаясь православными,
необходимо помнить долг быть гражданами СССР, радоваться успехам Родины
и огорчаться ее неудачам. Но главное было не в словах. Именно тогда
власти добились от Сергия и его Синода права контролировать кадры
духовенства. Осуществление контроля над Церковью со стороны безбожной
власти - принципиальная победа большевиков на "религиозном фронте",
многое предопределившая на десятилетия вперед.
Правда, тогда судить об этом было преждевременно: оставалась надежда,
что после "церковной капитуляции" советская репрессивная машина если не
остановится, то, по крайней мере, ослабит свои обороты. Ничего подобного
не произошло. 1930-е годы стали для Русской Церкви (как и для других
религиозных организаций СССР) роковым временем. Считается, что к 1941 г.
за веру было репрессировано 350 тыс. православных (из них не менее 140
тыс. священнослужителей). Особенно большую кровавую жатву собрал 1937
год: тогда было арестовано около 137 тыс. православных, причем 85,3 тыс.
их них расстреляли.
Разумеется, в то время арестовывали и расстреливали не только
сторонников митрополита Сергия ("сергиан"), но также и его противников
"справа" (иосифлян, григориан, катакомбников) и "слева" (обновленцев). С
религией решили покончить в кратчайшие сроки. К началу Второй мировой
войны без учета присоединенных в 1939 - 1940 гг. Прибалтики, Западной
Украины, Западной Белоруссии и Бессарабии в СССР было не более 300 - 350
действовавших православных храмов. В 25 областях России не было ни одной
церкви, в 20 - от одной до пяти. Комментировать здесь нечего: власти
откровенно демонстрировали, что лояльная Церковь им так же не нужна, как
и не признающие ее нелегальные религиозные структуры.
Новая ситуация и старые проблемы
Можно предположить, что для большевистского руководства, прежде всего
для Сталина, вопрос о постепенном отходе от прежней схемы решения
"религиозного вопроса" первой половины 1930-х годов в СССР стал
актуальным уже после всесоюзной переписи населения 1937 г. Тогда,
проверяя тезис об отмирании в стране победившего социализма веры в Бога,
в опросные листы был включен и пункт о религии. Из 97,5 млн. ответивших
более 55 млн. (56,7%) заявили о своей вере в Бога! Учитывая, что тогда
"классовая борьба" была в разгаре, что богоборчество официально
поддерживалось мощью не только идеологической, но и репрессивной машины,
подобное обстоятельство выглядело для властей удручающе.
Накануне крупной войны организационный разгром крупнейшей религиозной
конфессии СССР мог оказаться политически невыгодным и привести к самым
неприятным последствиям. Конечно, результаты переписи можно было
пересмотреть (что достаточно быстро и осуществили), но заставить десятки
миллионов людей пересмотреть свои мировоззренческие позиции - едва ли. К
тому же осенью 1939 г. и летом 1940 г. в результате расширения
территории Советского Союза его гражданами стали 7,5 млн. православных,
не знавших советского варианта свободы совести. Быстро провести чистки и
уничтожить религиозные святыни новых граждан было бы политически
ошибочно и технически трудно.
Таким образом, в СССР накануне Великой Отечественной войны оказалось 64
православных монастыря и 3350 храмов. Организационно они оказались в
подчинении митрополита Сергия - лояльного гражданина социалистической
Родины. За весь период руководства легальной Православной Церковью с
1927 г. митрополит Сергий практически ни разу не пошел против интересов
безбожных властей, отвергая (когда большевикам было нужно) сам факт
гонений на веру. Без преувеличения можно сказать, что к началу 1940-х
гг. он сумел сохранить лишь подобие церковной организации, ибо принципы,
на которых власти в 1920-е гг. допустили официальное существование
Православной Церкви "тихоновского направления" (как тогда говорили), в
дальнейшем оказались самими же властями попраны.
Советская власть отказывала Церкви во взаимности и не отвечала на
верноподданнические заверения ее священноначалия. Да и православных
иерархов в СССР накануне войны осталось всего четверо: митрополит
Московский и Коломенский Сергий (Страгородский), митрополит
Ленинградский Алексий (Симанский), управляющий делами Патриархии
архиепископ Дмитровский Сергий (Воскресенский) и управляющий
Новгородской и Псковской епархиями архиепископ Николай (Ярушевич). После
присоединения новых территорий Сергий (Воскресенский) был отправлен в
Прибалтику, а в марте 1941 г. возведен в сан митрополита. Так же
изменились полномочия архиепископа Николая: в 1940 г. его назначили
экзархом Западной Украины и Белоруссии, а в марте 1941 г. он стал
митрополитом.
Экзарх Латвии и Эстонии митрополит Сергий (1897-1944) вскоре после
начала Великой Отечественной войны остался на занятой немцами
территории, заявил о своей лояльности оккупационным властям и,
разумеется, в дальнейших церковно-политических "комбинациях" сталинского
руководства участия не принимал. Оставшиеся же в СССР митрополиты Сергий
(Страгородский), Алексий (Симанский) и Николай (Ярушевич), напротив,
стали главными действующими лицами разворачивавшихся тогда событий.
Особенно значима была роль Сергия (Страгородского) (1867-1944 гг.),
человека несомненных дарований и большого честолюбия. Судьба этого
иерарха поистине удивительна: он был председателем
Религиозно-философских собраний в Санкт-Петербурге (1901-1903 гг.); был
знаком с Григорием Распутиным; с 1905 г. регулярно вызывался для участия
в заседаниях Святейшего Синода. После Февральской революции 1917 г. он
оказался единственным "царским синодалом", вошедшим в "обновленный"
революционным обер-прокурором В.Н. Львовым Синод. После появления в 1922
г. обновленческого движения Сергий одним из первых архиереев поддержал
церковных самозванцев, но через несколько месяцев принес Патриарху
Тихону покаяние и был принят в Церковь с сохранением сана.
Церковь и Отечественная война
22 июня 1941 г., узнав о немецком вторжении, митрополит Сергий сразу же
пишет послание "Пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви", в
котором безоговорочно заявляет о поддержке властей в предстоящей борьбе,
напоминая православным о вождях русского народа - святых Александре
Невском и Димитрии Донском. В любое другое время несанкционированное
обращение к верующим могло стоить митрополиту головы. Однако в условиях
разгоравшейся войны все прошло без последствий.
Сталин в своих первых военных выступлениях повторил пассажи сергиевского
послания. 3 июля 1941 г. прозвучало необычное для коммунистического
лидера обращение "братья и сестры" (наравне с "товарищами" и
"гражданами"). Выступая на традиционном параде Красной Армии 7 ноября
1941 г., Сталин впервые упомянул героев прошлого: "Пусть вдохновляет вас
в этой войне, - говорил вождь, обращаясь к армии, - мужественный образ
наших великих предков - Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы
Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!".
Трудно сказать, использовал ли Сталин сергиевскую "подсказку", но
очевидные совпадения митрополичьего послания и сталинской речи налицо.
Как бы то ни было, факт остается фактом: в 1941 г. вождь не был
заинтересован в атеистической пропаганде. Единство народа перед лицом
серьезной внешней угрозы не пустой звук. В подобных условиях не принять
протянутую Сергием руку являлось верхом политической близорукости. А
Сталин был прежде всего прагматик. Он прекрасно знал, что на захваченной
территории немцы не препятствовали возрождению церковной жизни, что
религиозный фактор учитывался гитлеровским руководством, и не хотел
отдавать своим врагам такой козырь.
"Внешний фактор"
Сталин, как известно, активно добивался открытия Второго фронта, надеясь
на военную помощь США и Англии. 1942 год стал временем, когда эти
надежды стали постепенно оформляться в дипломатические акты. Советский
диктатор знал о том, что Рузвельт интересовался состоянием "религиозного
вопроса в России" и что положение Русской Православной Церкви весьма
интересует английских союзников СССР.
Книга "Правда о религии в России", таким образом, должна была стать
первым шагом на пути конструирования "правильных" (для общественного
мнения Запада) церковно-государственных отношений в СССР. Однако
остановиться лишь на пропагандистском моменте Сталин не мог: Запад
должен был не только прочитать, но и услышать о положении верующих в
России непосредственно от иерархов крупнейшей в стране Церкви.
Подготовка такой встречи была делом непростым, но игра очевидно стоила
свеч.
В начале осени 1943 г. руководители стран антигитлеровской коалиции
(США, Англии и СССР) готовились к первой встрече в Тегеране. На эту
встречу Сталин возлагал большие надежды, связанные с открытием Второго
фронта. Стремясь воздействовать на союзников, советский диктатор
использовал общественные движения Англии и США, в том числе и английский
Объединенный комитет помощи Советскому Союзу. Во главе этого комитета
тогда находился "красный настоятель" Кентерберийского собора Хьюлетт
Джонсон, давний друг СССР и один из наиболее влиятельных клириков
Англиканской Церкви. Джонсон рассматривался Сталиным в качестве важного
партнера, который мог повлиять на процесс сближения позиций союзников.
Руководство Англиканской Церкви еще летом 1943 г. выразило желание
посетить Москву. Накануне Тегеранской конференции подобный визит
оказывался как раз кстати. Но для того, чтобы он прошел на высшем
уровне, предпочтительнее было бы организовать встречу англиканской
делегации не с местоблюстителем, а с Патриархом. Избрание Предстоятеля
РПЦ после 18-летнего перерыва сразу показало бы союзникам, что в СССР
православие пользуется всеми атрибутами самостоятельной конфессии, не
испытывая государственного прессинга.
Зная, что конференция намечена на конец ноября, надо было торопиться,
дабы успеть не только "продемонстрировать" Патриарха, но и получить
политические дивиденды от этого "просмотра". Так сентябрь 1943 г. стал
новой вехой церковно-государственных отношений в СССР.
Встреча в Кремле и избрание Патриарха
Для проведения новой политики в отношении Церкви нужно было определить,
какой государственный орган будет претворять ее в жизнь. Сталин пришел к
вполне логичному заключению, что эффективнее всего этим сможет заняться
Наркомат государственной безопасности, созданный в апреле 1943-го.
С августа 1943 г. переговоры между представителями НКГБ и Московской
Патриархии велись достаточно интенсивно. Тогда же Сергию
(Страгородскому) разрешили вернуться в Москву из Ульяновска, где
митрополит находился в эвакуации с конца 1941 г.
4 сентября в столице находились также и митрополиты Алексий (Симанский)
и Николай (Ярушевич), еще в 1942 г. введенный в Чрезвычайную
государственную комиссию по выявлению и расследованию немецких
преступлений.
В тот день Сталин находился на своей даче в Кунцево, где обсуждал
церковные вопросы с Георгием Маленковым и Лаврентием Берией, а также с
полковником госбезопасности Георгием Карповым, с 1940 г. возглавлявшим
3-й отдел 5-го управления НКВД. Этот отдел занимался церковными делами в
центральном аппарате наркомата. Вождь интересовался нуждами Русской
Православной Церкви, бытом иерархов, расспрашивал о Патриархе Тихоне.
Однако больше всего Сталина волновали внешнеполитические связи РПЦ.
Сегодня среди исследователей практически нет сомнений в том, что Сталин
хотел превратить Русскую Церковь в своеобразный центр международного пра
вославия, который устраивал бы Кремль и отвечал его внешнеполитическим
амбициям. Собственно, в Кунцеве и были принципиально решены основные
вопросы церковной жизни.
Сразу же после встречи со Сталиным Карпов созвонился с митрополитом
Сергием и сообщил ему, что правительство готово принять иерархов, когда
они захотят: сегодня, завтра или в любой другой день. Разумеется,
митрополит ответил, что они согласны приехать немедленно. Поздно вечером
в Кремле митрополиты Сергий, Алексий и Николай встретились с тем, кто
всего за несколько лет до этого совершенно сознательно позволял
уничтожать Церковь. Сталин поблагодарил иерархов за патриотическую
деятельность и поинтересовался проблемами Церкви. Митрополит Сергий
поднял вопрос об избрании Патриарха, для чего, по его мнению, необходимо
было созвать Поместный Собор. Сталин, естественно, проявил полное
понимание, указав только, что в данных условиях лучше всего созвать не
Поместный, а Архиерейский Собор. Власти спешили и даже предложили Сергию
"проявить большевистские темпы" в деле организации этого Собора, обещая
всемерную помощь и поддержку. В итоге было принято совместное решение об
открытии Собора 8 сентября.
Сталин считал необходимым воссоздать духовные академии и семинарии, но
местоблюститель был вынужден отказаться, полагая, что на тот момент у
Церкви хватит сил лишь на богословские курсы. Легко был решен и вопрос
об издании Журнала Московской Патриархии: власть, давно сломившая даже
намек на сопротивление, могла не опасаться, что в церковном журнале
появятся материалы, в которых она не заинтересована. Сталин не возражал
даже против того, чтобы советские власти рассмотрели список
репрессированных клириков на предмет возможной реабилитации. Не забыл он
и "квартирный вопрос", выделив Патриархии здание в Чистом переулке,
которое ранее занимал германский посол Шуленбург. Тогда же митрополиты
были проинформированы о создании Совета по делам РПЦ во главе с Георгием
Карповым.
8 сентября 1943 г. 19 иерархов, некоторые из которых были недавно
освобождены из мест заключения, избрали нового Патриарха. Им стал
митрополит Сергий (Страгородский). Через шесть дней было принято
постановление об организации Совета по делам РПЦ. После многих лет
репрессий подобные изменения в религиозной жизни воспринимались как
начало новой эры. Ныне покойный архиепископ Михаил (Мудьюгин) вспоминал,
что после сообщения в "Известиях" о встрече в Кремле некоторые партийные
чиновники пребывали в шоке, спрашивая: "Что же, нас теперь заставят в
церкви молиться?". Никто их молиться не заставил, и вскоре это стало
ясно даже самым наивным.
Проблема заключалась в ином. Власть, когда ей потребовалось, призвала
Православную Церковь себе на помощь, и Церковь сразу же откликнулась,
самостоятельно озаботившись моральным прикрытием этого странного, на
первый взгляд, призыва бывших гонителей. "Пусть Церковь была отделена от
государства, - писали церковные биографы Патриарха Сергия вскоре после
окончания Великой Отечественной войны, - но в этом отделении она обрела
духовную свободу, не стесняемую никакой государственной опекой. Пусть
государство считает религию частным делом, но для православных русских
людей интересы веры неразрывно связаны с развитием, силой и славой
Родины. Так наметились в сознании верующих основы взаимных отношений
между Церковью и государством. Историческим выражением этого сознания и
явился прием трех митрополитов главой советского государства И. В.
Сталиным 4 сентября 1943 года".
Зачем государству вспоминать свои прошлые ошибки и преступления, если их
не просто прощают, но и оправдывают, если сам новоизбранный Патриарх
Сергий в своем послании 1943 г. заявил, что "явил нам Господь Свою
благодеющую Десницу в истекающем государственном (!) году и тем, что
"возглаголал в сердце правителей наших благое и о Церкви Своей Святой",
что и привело к восстановлению у нас патриаршества". Откровеннее не
скажешь. От "симфонии", как видим, отказываться трудно, хотя
большевистская "симфония" не только изначально порочна, но и
кощунственна: ведь от своих стратегических целей - построить безбожное
государство - коммунисты никогда не отказывались.
Между прошлым и будущим
Спаянность с политической системой всегда дорого обходилась Православной
Церкви в России. Не будем забывать, что в том же 1943-м
"государственном" году было репрессировано более тысячи
священнослужителей, из которых 500 человек казнили. Советское
государство не стало и не могло по своей природе стать "истинным другом"
Церкви, хотя иногда помогало ей восстановить "единство", как это было,
например, в 1946 г. при ликвидации унии в Западной Украине.
Впрочем, после 1943 г. существование Русской Православной Церкви
осложнялось не только тем, что она стала заложницей советских
внешнеполитических планов, но и необходимостью публично оправдывать
враждебный ей строй. Советскую систему было необходимо не только
принимать, но и оправдывать. Отсутствие четкой грани между патриотизмом
и верностью церковным принципам скорее не вина, а беда тех, кто шел
вслед за Патриархом Сергием, часто вынужденно помогая созиданию
"королевства кривых зеркал". Его крах в 1991 г. вполне естественно стал
началом высвобождения Церкви от государственной опеки и приобретения ею
опыта "не-симфонического" существования.
Слишком тесные государственные "объятия", даже если это объятия друга,
неизбежно станут для Церкви политическим обручем. Это, думается, и есть
главный вывод, который стоит сделать, вспоминая кремлевскую встречу 1943
г.