От Георгий
К Георгий
Дата 17.07.2004 20:34:32
Рубрики Тексты;

Путиловский завод и др. предприятия Нарвской заставы в нач. 19 в. Первая забастовка. Жилье и быт рабочих. (+)

(при "рождении" завод назывался не Путиловским, конечно. Об этом - ниже...)

=========
(Г. Зуев. Нарвская застава. М.: 2004. Стр. 231)
(продолжение)


21 марта (2 апреля по новому стилю) 1801 года счи-тается днем рождения нынешнего объединения <Ки-ровский завод>.
До 1803 года завод представлял собой несколько наскоро построенных деревянных зданий, где масте-ровые занимались изготовлением
мелких артилле-рийских снарядов. С 1803 года производство начали приспосабливать для выполнения различных чугун-ных, медных и
железных изделий не только для каз-ны, но и для частных учреждений и лиц. Кроме ар-тиллерийских снарядов здесь начали делать
мостовые фермы, перила, фонари для маяков, архитектурные украшения, весы, гири, части пушечных лафетов, конскую сбрую с
металлическими бляхами, ремни с медной чешуей для киверов, пуговицы и т. д.
Это был не завод, а чугунно-литейная мастерская, размещенная в нескольких деревянных зданиях. Не-большое литейно-плавильное
производство начала XIX столетия стало родоначальником промышлен-ности Нарвской заставы, будущим российским ин-дустриальным
гигантом -- производственным объ-единением <Кировский завод>.
Переведенный из Кронштадта завод был наглухо отгорожен от города. Окруженные высоким забором, как раньше -- водой, проводили
мастеровые здесь дни, месяцы и годы. Словно мрачный черный замок, возвышалось промышленное предприятие среди зе-леного океана
парков, садов и оранжерей Нарвской заставы.
Рабочий день на предприятии предусматривал односменную работу с пяти утра до семи часов вече-ра. Однако мастеровые трудились
значительно доль-ше - по 16-18 часов в сутки, находясь в задымлен-ных, грязных и холодных мастерских. Остальное время они проводили
в бараках-казармах, полно-стью лишенных даже минимального бытового ком-форта. Их заработок состоял из двух частей - твер-дого
казенного жалованья и <наградных>, которые часто зависели от произвола начальства. Большин-ство мастеровых получали 31 рубль в год -
2 рубля 58 с четвертью копейки в месяц. Некоторым плати-ли еще меньше - 2 рубля 29 копеек и 2 рубля 5 ко-пеек в месяц.
Нередко жалованье выдавали мукой - по 1 пуду 39 фунтов в месяц. Мука часто была затхлой, горь-кой и рассчитывалась по завышенной
цене. Наградные, полагавшиеся <за усердную работу>, составляли от трех до пяти рублей в месяц. Всего мас-теровой мог заработать до
6-7 рублей в месяц. Часто этому мешали штрафы - <за угар металла, за нера-дивость на работе, за порчу инструмента и т. д. >.

За провинности - неповиновение начальству, от-лучку и т. п. - рабочих наказывали палками, секли розгами или приговаривали к самому
страшному на-казанию - <битью кнутом>.
Вместе с отцами на чугунолитейном заводе ра-ботали их сыновья - дети в возрасте 8-12 лет. Они с рождения приписывались к заводу и
назывались <малолетами>. Условия их труда были особенно тя-желыми. В одной из жалоб на непосильные условия труда <малолетов> рабочие
писали: <С оными посту-пают не по-детски, употребляя наравне с большими на работу и не щадя слабых еще сил их и не имея
ни-какого снисхождения, когда такой малолеток каким ни есть получасом опоздает притти на сборное мес-то, жестоко, по приказанию
мастера Купера, быва-ли наказываемы розгами>.
По воскресеньям и праздникам всю заводскую команду гоняли строем за несколько верст в церковь на Ульянку.
Судьбой и жизнью мастеровых завода распоря-жались начальники, надсмотрщики-офицеры и анг-лийские мастера. Рабочие вначале безропотно
сно-сили эту вечную каторгу, но на масляной неделе 1809 года осмелились попросить три дня отдыха. Про-шение подали рабочие фурмового
цеха на имя анг-личанина Адама Армстронга, нового начальника ка-зенных Олонецких и Петербургских чугунолитейных заводов, преемника
Чарльза Гаскойна. Армстронг удовлетворил просьбу мастеровых. Однако смотритель завода Купер, оскорбившись таким обращением рабочих
через его голову, под видом срочного госу-дарственного заказа лишил передышки весь фурмовый цех.
Рабочие этого цеха, проработав два дня, на тре-тий все, как один, ушли с работы, <оказав неповино-вение> начальству. 6 февраля 1809
года произошла первая в истории стачка - неслыханное для тех лет дело. С рабочими жестоко расправились: пятерых за-чинщиков избили
палками на глазах у всей завод-ской команды, а остальных силой заставили рабо-тать в праздники.
Этот первый рабочий протест сплотил мастеро-вых и научил сопротивлению бесправным действи-ям начальства. Рабочие завода получили
славу бун-тарей.
После перевода за Нарвскую заставу Кронштадт-ского чугунолитейного завода вдоль Петергофской дороги как грибы стали вырастать
многочисленные низкие фабричные и заводские корпуса. В некогда заповедном аристократическом районе столицы, на территории блестящего
парадного въезда в город начал постепенно формироваться пояс фабрично-за-водской застройки.
Расширение промышленных предприятий на Пе-тергофской дороге, естественно, потребовало новых земельных площадей. Заводчики и купцы
скупали земли не только у хозяев усадеб и дач, но и у сель-ских общин. Крестьяне деревни Тентелево продали свои земельные угодья
строителям Балтийской же-лезной дороги, а сельский сход деревни Волынкиной - владельцу лесной биржи купцу Григорьеву.
Деревня Тентелево существовала задолго до пет-ровских времен. Финские историки считают, что самое старое из ее названий - Тентелица,
а последним финноязычным ее именем было Тентёля.
В период основания Петербурга поселение на Нарвском тракте переименовали в Тентелево. Де-ревня находилась за Нарвской заставой, в
непосред-ственной близости от места, где впоследствии возве-ли Нарвские триумфальные ворота.
В середине XIX века петербургские газеты опуб-ликовали статью журналиста Бахтиярова, где гово-рилось: <Идя по Петергофской
дороге, налево видим деревню Тентелеву. Перед нею - столб, на котором прибита доска с надписью: домов 27, душ 54>.
Деревенские постройки стояли довольно скучен-но, улицы были узкими и немощеными. В самом цен-тре селения находилась деревенская
кузница, ее тру-ба являлась постоянным источником едкого дыма и копоти.
С давних пор Тентелевка делилась на несколько частей. С юго-восточной стороны нынешнего назем-ного павильона станции метро
<Нарвская> в старые времена располагалась Большая Тентелица, а к югу от сегодняшней Кировской площади находилась Малая Тентелица.
Деревня состояла всего из двух улиц - Правой и Левой, причем одна из них прохо-дила правее, другая левее старинного Тентелевского
кладбища, где издавна хоронили жителей неправо-славного вероисповедания, в основном лютеран и католиков. В середине XX века старый
погост снес-ли и на его месте возвели промышленные корпуса.
Тентелевка всегда оставалась типичной деревней. По воспоминаниям старожилов, в ней рано утром совершался старинный обряд отправления
коров на пастбище. На улицу выходил старый пастух с сажен-ной трубой и подавал первый сигнал хозяйкам подворий. Они спешно
заканчивали дойку животных, открывали настежь ворота и выгоняли коров на ули-цу, по которой уже медленно шествовало разномаст-ное
стадо местных буренок. Перед Петергофской до-рогой пастух трубил во второй раз и сворачивал ста-до на пастбище, находившееся в
районе окружной железной дороги.
Начиная с конца XIX века в деревне стали охот-но селиться мелкие служащие промышленных пред-приятий Нарвской заставы.
В июле 1872 года товарищество Екатерингофской мануфактуры купило у сахарозаводчика барона Штиглица участок в 13 десятин земли и
заводские постройки в деревне Волынкиной. На этом месте возникла большая бумагопрядильная фабрика Екатерингофская мануфактура (после
революции - фабрика <Равенство>). Она находилась во владении иностранного промышленника Кнопа, которому при-надлежало в России
несколько текстильных фабрик. Неподалеку от предприятия Кнопа, на набережной реки Екатерингофки, в 1874 году открылся
костеобжигательный завод (ныне клеевой завод, наб. р. Ека-терингофки, 23/31).
В 1875 году в деревне Тентелево начал работать Тентелевский химический завод (ныне завод <Крас-ный химик>, Химический пер., 1). По
фамилии хозя-ина предприятия в народе его чаще называли <завод Сан-Галли>. Предприятие вырабатывало кислоты, соли, красители и
химикаты. В 90-х годах XIX столе-тия завод получил всемирную известность. Здесь впервые был применен контактный способ произ-водства
серной кислоты. Патент этого изобретения приобрели многие страны мира. До 1914 года Тенте-левский химический завод оставался
единственным российским предприятием - производителем хими-чески чистых кислот. Но одновременно он относился и к наиболее опасным и
<вредным> производствам Нарвской заставы. Сюда обычно нанимали рабочих из самых глухих и бедных деревень Виленской гу-бернии. (Между
прочим, в 1910 году чернорабочим Тентелевского химического завода был будущий мэтр отечественного самолетостроения знаменитый
авиаконструктор, академик АН СССР, генерал-пол-ковник, трижды Герой Социалистического Труда Сергей Владимирович Ильюшин. Под его
руковод-ством в разные годы создавались лучшие типы бомбардировщиков, грозных штурмовиков и пассажир-ских самолетов.)
Особого расцвета Тентелевский химический за-вод достиг в конце 70-80-х годов XIX столетия. К это-му времени на предприятии резко
увеличился ассор-тимент выпускаемой продукции. Завод стал выра-батывать более сорока наименований химических продуктов. Жюри многих
престижных зарубежных и отечественных выставок высоко оценивали промыш-ленные достижения и выпускаемую продукцию пред-приятия. В
1878 году на Всемирной выставке в Па-риже разработки и изделия Тентелевского химиче-ского завода удостоились Большой золотой медали.
В 1882 году на Всероссийской выставке в Москве предприятию вручили высокую награду - Почет-ный государственный герб <За отличное
качество продуктов>. В 1900 году на Всемирной выставке в Париже Тентелевский химический завод получил самую высокую и престижную
награду - Гран-при.
Создатель Тентелевского химического завода док-тор химии В. В. Шнейдер стал одним из пяти первых кавалеров, награжденных почетным
званием <Инженер-технолог>, учрежденным в 1887 году для наибо-лее выдающихся инженеров и организаторов отече-ственной
промышленности.
Однако, являясь передовым и широко известным промышленным предприятием Российской импе-рии, химическое предприятие и его
администрация полностью игнорировали возложенные на него обя-занности по благоустройству территории завода и прилегающей к нему
местности - деревни Тентелевки. После грандиозного пожара на заводе муници-пальные власти категорически запретили эксплуата-цию
химического завода до тех пор, пока его админи-страция не произведет благоустройство территории и не проложит новую улицу в деревне
Тентелевке.
Администрации пришлось выполнить предписа-ние властей. Но что это была за улица! Над ней поте-шались все газеты Петербурга, ибо ее
проложили на месте непролазного болота. Территорию не осушили, не предусмотрели дренажные сооружения. В итоге получилось безобразное
зрелище: дорога напомина-ла непроходимое зловонное болото, заполненное грязной стоячей жижей.
В 1878 году за Нарвской заставой задымили тру-бы литейных мастерских, принадлежавших завод-чику Лангзиппену (ныне - завод <Знамя
Октября>), а в 1879 году на Резвом острове была построена ткац-кая фабрика купца Воронина (ныне Резвоостровская фабрика).
В районе Нарвских ворот заработали шоколадно-конфетная фабрика и текстильное предприятие Шау (с 1882 года - <Триумфальная
мануфактура>). В кон-це XIX столетия на Петергофской дороге появились вывески еще двух промышленных предприятий: <Завод
Сестрорецкого товарищества> и <Северно-технический и котельный завод Тильманса>. Вслед за этими промышленными объектами Нарвской
за-ставы стали во множестве появляться и более мелкие предприятия: ситценабивные, красильные, ткацкие, шерстепрядильные,
деревоотделочные, шляпные и другие заводики. На Гутуевском и Резвом островах обосновались <дурно пахнущие> предприятия:
косте-варные, клееварные, салотопные, мыловаренные, стеариновые, нашатырные заводы.
Над барскими усадьбами, аристократическими особняками и дворцами теперь постоянно стелились клубы едкого черного дыма. Промышленные
отходы загрязняли прозрачные речки и водоемы Нарвской заставы. Ядовитая копоть и промышленная пыль осе-дали на когда-то пышных
садах, заповедных рощах и оранжереях Петергофской першпективы, <съедая> зеленые насаждения и цветы, коими всегда так гор-дились
жители загородных приморских дач. Про-мышленный бум XIX века стал основной причиной запустения былой аристократической окраины
горо-да. Во времена Петра Великого здесь пуще глаза бе-регли зеленые насаждения - дубы, корабельные со-сны, березы, липы и клены.
Специальный <комиссар> лесных дел следил за их благополучием и ростом. Не только порубка, но и самовольная пересадка де-ревьев
категорически запрещались. Хозяева примор-ских усадеб недовольно перешептывались между со-бой: <Около города и розги не срезать!
Нечем детей воспитывать...> Царский указ гласил: <За порубку дуба смертная казнь!>
В холодную зиму воевода Иван Феофилатьев тай-но разрешил своим слугам вырубить несколько бе-рез на дрова. Петр I, проезжая по
Петергофской першпективе, сразу заметил, как поредела некогда красивая рощица. За порубку заповедной рощи воеводу на площади, при
всем народе, наказали кнутом, ото-брали все имущество и сослали в Сибирь на 10 лет!
Теперь дворянские усадьбы постепенно перехо-дили в руки алчных и предприимчивых купцов, без-жалостно, <под корень>, вырубавших
столетние ду-бовые рощи, заповедные лесные массивы.
Редели рощи, все дальше отодвигались огороды, засыпались речки и пруды, славившиеся раньше оби-лием рыбы. Исчезли сенокосные угодья
в соседству-ющих с заводами деревнях Тентелево, Волынкино, Емельяновка, Автово. Еще в начале XIX столетия здесь держали в хозяйствах
коров и лошадей. По ут-рам из соседних улиц выгоняли в стадо коров и овец, пастух гнал их на пастбище, находившееся у Бал-тийской
железной дороги.
Постепенно исчезали черты загородной дачной местности, свойственной когда-то окрестностям Петергофской першпективы, ныне уже
именовавшей-ся Петергофским шоссе. Нарвская застава все гуще заселялась рабочим людом. Здесь имели место все присущие петербургской
рабочей окраине особенно-сти: необычайная скученность населения, отврати-тельные жилищные условия, немощеные пыльные улицы с ухабами
и зловонными лужами, дворы без водопроводов и выгребных ям, загнившие зловон-ные речушки, задымленный воздух и вечная грязь. На
улицах Нарвской рабочей заставы до 1918 года не существовало канализации - нечистоты вылива-лись прямо в канавы. Питьевую воду брали
в колод-цах, покупали у водовозов и в водоразборной будке.
Вместо роскошных приморских дач по обе сторо-ны Петергофского шоссе во множестве выросли но-вые <архитектурные шедевры> - деревянные
двухэтажные дома-бараки казарменного вида, сдавае-мые внаем рабочим, приехавшим на заработки в Пе-тербург.

(Жилой дом для путиловских рабочих. Фото 1914 г.)

Такие же ряды домов образовали узкие попереч-ные улицы и переулки. Эти <дома> строились под-рядчиками по одному типу и с одним
расчетом - по-строить как можно больше комнат-клетушек, чтобы обеспечить домовладельцам максимальные доходы. Дома-близнецы стояли
здесь так близко друг к дру-гу, что в некоторых дворах из окна в окно можно бы-ло здороваться за руку. В первых этажах этих домов
обычно размещались пивные, рюмочные, кипяточ-ные, кислощейки, винные погреба, ларьки, лавки и распивочные заведения.

(Трактиры на Петергофском шоссе. Фото 1914 г. )

По фамилиям владельцев домов и участков, раз-богатевших в период промышленного бума, были на-званы улицы и переулки рабочей заставы.
Так возни-кли улицы Богомоловская (ныне ул. Возрождения), Новосивковская (ныне ул. Ивана Черных), Григорь-евская (ныне ул.
Гладкова), Ушаковская (ныне ул. Зои Космодемьянской), Поварухина (ныне Оборонная ул.), переулки Болдырев (ныне Промышленная ул.),
Крылов (ныне Тракторная ул.), Арсеньевский (от пр. Стачек до трамвайной линии в Автове), Елинский (от Левой Тентелевки до ул.
Швецова) и др.
Приезжая за Нарвскую заставу <на заработки>, люди стремились устроиться на жительство там, где обычно селились родственные по
профессиям масте-ровые. Как правило, Левая Тентелевка заселялась рабочими Тентелевского химического завода, а Бол-дырев переулок и
Волынкина деревня - текстиль-щиками. Токари, слесари, литейщики и другие высо-коквалифицированные рабочие чаще всего прожива-ли в
домах на Петергофском шоссе, Богомоловской и Ушаковской улицах.
По данным санитарной комиссии 1898 года, ра-бочий Нарвской заставы <располагал немногим бо-лее двух с половиной квадратных метров
жилой площади>. В 655 домах-бараках было 1420 квартир, заселенных <угловыми жильцами> и квартирантами <артельных квартир>, в которых
арендуемая койка занималась одновременно двумя рабочими: пока один работал, другой отсыпался.
Ничто больше не напоминало о былом великоле-пии Петергофской першпективы и парадном въезде в столицу. Величественные триумфальные
ворота на Нарвской площади по-прежнему открывали въезд в заставу, но теперь они стояли на берегу загрязнен-ной промышленными
отходами речки Таракановки, окрещенной народом попросту <Воняловкой>.
По краям запущенной, неухоженной площади, покрытой ямами и лужами, стояли теперь не при-морские дачи столичных аристократов, а
немного-численные деревянные домишки, среди которых выделился своей крикливой вывеской трактир <Лю-бим> - кабак с крепкими
напитками.
Окрестности рабочей окраины были довольно мрачными. Улицы, грохочущие от ломовиков, пол-ные суетливого, бедно одетого люда. Особенно
тоск-ливой и безысходной была Нарвская застава в осен-нюю распутицу, в непролазную липкую грязь и сля-коть. Старинный верстовой
столб в виде небольшого мраморного обелиска еще придавал некоторую зна-чимость этому неприглядному городскому пейзажу и слабо
напоминал обывателям Нарвской заставы о прошлых, более счастливых и светлых, периодах существования этой старинной части города.
До заставы от центра ходила конка, а после гра-ницы Нарвских ворот по территории рабочей окра-ины до основных промышленных
предприятий кур-сировали так называемые <таратайки>. Их было все-го семь, в каждой насчитывалось шесть посадочных мест для
пассажиров.
В 30-е годы XIX столетия обыватели Нарвской заставы стали свидетелями новой пассажирской ли-нии Санкт-Петербург-Ораниенбаум. По
старой Пе-тергофской першпективе стал тогда регулярно кур-сировать сухопутный пароход, тянувший за собой закрытую карету и открытый
экипаж, имевший во-семь комфортных мест для пассажиров. Новый пас-сажирский поезд выглядел необычно. Состав при-влекал внимание
огромными металлическими ко-лесами, паровозом с тендером и высокой дымящей трубой. Машинист сухопутного парохода всегда да-вал
пронзительный гудок при проезде Нарвских триумфальных ворот.

(Сухопутный пароход (Санкт-Петербург -Ораниенбаум) на Петергофской дороге. Литография И. И. Селезнева с рисунка И. А. Иванова.
1830-е гг.)

Позже, в конце XIX столетия, по Петергофскому шоссе от Нарвских ворот до Путиловского завода проложили конно-железнодорожную линию.
Рабочие неохотно пользовались ею - надо было платить пятак, а на <империале> (крыше) проезд тогда стоил 3 копейки. В 1917 году на
Петергофском шоссе кон-ку заменил трамвай Ораниенбаумской электриче-ской железной дороги. Но проезд в нем также стоил очень дорого,
поэтому основная масса рабочих по-прежнему продолжала ходить на заводы и фабрики пешком по грязи заставских улиц и переулков.
От Нарвских ворот, как и встарь, уходила основ-ная магистраль района. С редкими керосиновыми фонарями, мощенное булыжником, с
грязными сточ-ными канавами по обеим сторонам, Петергофское шоссе теперь уныло тянулось на многие километры мимо домов и домишек,
пустырей и свалок, заводов и фабрик, а позади домов начиналось царство бурь-яна, заросшее камышом и осокой болот.
Каждое утро Нарвская застава оглашалась гром-кими разноголосыми заводскими гудками. Под их звуки пробуждался рабочий люд.
Распахивались две-ри, хлопали калитки. Люди медленно брели по ули-цам и переулкам, с трудом вытаскивая ноги из лип-кой грязи.
Начинался новый трудовой день.
Переведенный из Кронштадта чугуноплавиль-ный завод в 1810 году насчитывал 379 рабочих и служащих. Предприятие выпускало продукцию на
245 000 рублей в год. Примерно тогда же началась ре-конструкция завода, закончившаяся лишь к 1824 го-ду. Были построены новые
каменные корпуса, уста-новлены паровая машина мощностью в 20 лошадиных сил, цилиндрические мехи, плющильные, токарные и сверлильные
станки, слесарные тиски, печи для плавки чугуна и меди.

(продолжение следует)