Информационно-энергетическая модель человека (новая редакция).
В предыдущей главе предлагаемой вашему вниманию теории ( http://slm9.narod.ru/a41.htm), в едином эволюционном процессе человеческого вида были выделены две составляющие – «биологическая» и «социальная». Они тесно связаны между собой и реализуются параллельно – будучи усреднёнными, в длительной исторической перспективе. Индивидуальные физические и умственные способности бесспорно влияют на образуемые особями социальные структуры, которые, в свою очередь, корректируют биологию вида. Следовательно, решение нашей исходной задачи (построение модели развитой человеческой среды через моделирование эволюции массива примитивных «биопрототипов») должно достаточно подробно описывать/воспроизводить оба связных процесса: биологическую эволюцию собственно организмов и социальную эволюцию сообществ, создаваемых первыми - на всех этапах развития вида хомо-сапиенсов.
Что бы упростить процесс моделирования, будем рассматривать две вышеописанные эволюционные составляющие как два разнесённых по времени процесса (два последовательных эволюционных этапа): «биологический» и «социальный». Достаточным основанием подобного деления представляется известный факт отсутствия существенных генетических изменений в человеческом организме за последние несколько десятков тысячелетий – в краткий период бурного общественного строительства, представляющего основной интерес в разрезе нашего социального настоящего и будущего. Таким образом, к началу известного нам цивилизованного периода, организм хомо-сапиенса будет уже полностью сформированным, пройдя полный цикл эволюции биологической и поднявшись на её вершину (исчерпав, в «индивидуальном зачёте», все резервы биоматерии земного типа). Какие общественные структуры человеческие пращуры создавали в ходе этого восхождения и как они повлияли на «становление личностей» - не столь важно, поскольку любым задаткам есть свой биологический предел, он был хомо-сапиенсом благополучно достигнут и может быть смоделирован из одних биоинформационных предпосылок. На этом пределе этап биологических изменений хомо-сапиенса завершается и далее, уже социальную эволюцию, творит «человек предельный», с постоянными биологическими качествами, не зависящими от форм создаваемых им общественных конфигураций и от уровня быстро растущей биоэнергетики (наращиваемой, на социальном этапе, уже, исключительно, коллективным и внешним инструментарием).
По логике настоящей теории, модель «предельного человека» должна включать две составляющие – персональную «физическую» и персональную «информационную». Следовательно, в подробном варианте моделирования должно воспроизводиться параллельное и взаимосвязанное эволюционное развитие обоих компонент (через накопление простейшим «биопрототипом» двух внутренних ресурсов). Произведём ещё одно логичное упрощение эволюционной задачи исключив из неё процесс развития физресурса и ограничившись эволюционным ростом одного только персонального информресурса. Раз уж хомо-сапиенс стал информационным «венцом творения», то логично предположить, что на всех стадиях совершенствования его «физические» кондиции были именно такими, какими им и следовало быть для оптимального развития разумности. Поэтому, не будет большой ошибки, если воспроизвести эволюционное развитие только одной информационной составляющей человека, происходящее при максимально стимулирующих/благоприятных параметрах личной физиологии. Соответственно, вместе с физресурсом можно вынести за скобки и обслуживающую его физиологическую часть информресурса человека (направляющую деятельность образующих хомо-сапиенса одноклеточных и их колоний-органов), оставив в эволюционирующей биомодели только алгоритмы/данные, отвечающие за действия живого существа в целом. Этот «сухой остаток» во многом совпадает с понятием человеческой психики в её классической трактовке, как … свойство высокоорганизованной живой материи, заключающееся в активном отражении субъектом объективного мира, в построении субъектом неотчуждаемой от него картины этого мира и регуляции на этой основе поведения и деятельности.(70)*
На первый взгляд, вышеописанная цепь упрощений выглядит непоследовательным шараханием из одной крайности в другую – от крайнего физиологического редукционизма (объединяющего душу и тело в один неразрывный механизм) к психофизиологическому параллелизму (рассматривающего психику совершенно независимым от организма феноменом). На самом же деле происходит вполне корректное и естественное перемещение «фокуса анализа» с одних процессов на другие, производимое для оптимизации процедуры решения сложной, многоуровневой задачи.
Выше уже говорилось об условности границы между «телами» и «системами», положение которой целиком и полностью зависит от диапазона исследуемых процессов. Если системность модели начинается с уровня атомов (что, для отдельных задач, вполне справедливо), то уже человек становится бесконечно сложной системой, не говоря о человеческих сообществах, цивилизации и т.д. Поэтому, что бы обеспечить решаемость масштабных задач, в которых фигурируют сложные «мегаобъекты», водораздел «тела-системы» должен располагаться как можно ближе к области исследуемого процесса, с подробным учётом специфики последнего. (Хотя подобное упрощение и приводит к некоторому снижению точности решения).
Когда в первой главе исследовалось зарождение жизни вообще и самые обобщённые свойства органической/неорганической материи - телами выступали все объекты с «естественно-энергетической» стратегией поведения, а системой становился любой массив тел, в котором эта стратегия нарушалась. (В подобном разрезе, многокилометровый астероид является телом, а микроскопический вирус – системой.) Далее, при выводе биоэнергетических закономерностей, живые организмы уже фигурировали как тела, обладающие свойствами накопления двух ресурсов – физического и информационного, а системой была условная среда (биосфера), в которой эти тела конкурировали и размножались. После того как факторы победы в личном и командном зачёте были выявлены, системность снова возвращается на уровень отдельного организма, дабы через механизм развития главных составляющих индивидуума, ведущих к предельному информационному ресурсу (моделирующих человека как предельно-биологический объект), определить основные свойства хомо-сапиенса. Который, далее, снова становится телом, а – системами – социальные конфигурации массивов «человеческих тел». И т.д.
Возвращаясь к психике живых существ. Её анализ неизбежно выводит нас на разработанную область многочисленных направлений психологической науки, так или иначе, затрагивающих тему информации, хранящейся в живых организмах. Например, вузовский учебник общей психологии* (продукт несколько усовершенствованной «советской научной школы»), утверждает, что «... высокоорганизованная живая материя, обладающая психикой, обладает способностью получения информации об окружающем мире. В то же время получение информации связано с созданием этой высокоорганизованной материей определённого психологического, т.е. субъективного по своей природе и идеалистического (нематериального) по своей сути образа, который с определённой мерой точности является копией материальных объектов реального мира…» (71)*
Подход настоящей теории отличается тем, что не делает «философских» различий между информацией об окружающей среде, хранящейся в ДНК одноклеточных, и - «психологическими образами объектов реального мира» в человеческом сознании. Несомненно, формы хранения информации, в первом и втором случае, существенно различаются, равно как и технологии её получения/накопления, но это не даёт веских оснований создавать дополнительную информационную категорию «нематериальных идеальных образов» для уникальной идентификации информационных продуктов деятельности человеческого мозга.
Равноправие информационного ресурса живых существ различных уровней развития превращает психику (неотъемлемую часть этого ресурса) в универсальное свойство любой живой материи, а не только «высокоорганизованной», эволюционирующее вместе «физической» составляющей. «Универсальная» психика является эволюционирующим поведенческим механизмом – последовательно совершенствующимся информационным преобразователем, получающим на вход сигналы из окружающей среды и от всех систем организма (включая и параметры/продукты работы самого мозга), и создающим на выходе команды к действиям (включая и мыслительные процессы). Чем выше информационный ресурс организма (чем подробнее и достовернее информация, используемая в работе этого преобразователя, и чем совершеннее алгоритмы обработки), тем будет выше «квалификация» команд, положительно отражающаяся на текущем биоэнергетическом балансе и численности выжившего потомства, в конкретной среды обитания.
Ликвидация человеческой монополии на психику/сознание лишает смысла особое выделение человеческого труда как, с одной стороны, продукта некой особой «высшей формы психики», а с другой - уникального средства формирования человеческого сознания. Тем самым настоящая теория уходит от марксистско-советского, «идеологически грамотного» утверждения: «труд сделал из обезьяны человека» (по научному - сделавший из обезьяньего «поведения» - человеческое «сознание/психику»), к аполитичному и антимарксистскому - «человека из обезьяны сделало то же самое, что ранее сделало обезьяну из теплокровного яйценосца, а того, в свою очередь, - из рептилии, и т.д., вплоть до сине-зелёных». Соответственно, все живые существа (не только люди) теперь трудятся в поте лица - куют свою биоэнергетику и размножаются. Ударников поощряет естественный отбор, сохраняя их генетические линии, а все уровни животной «психики» оказываются связанными друг с другом естественными эволюционными преобразованиями. Поэтому поведенческая модель человека (ударника из ударников) может быть выведена из модели простейшего организма (такого же «трудящегося», как и человек, только на низших стадиях развития) через последовательность наилучших эволюционных решений.
…В чём состоят функции психики? Кажется, что ответ на данный вопрос очень прост. Однако ни в одном учебнике психологии вы не найдете на него прямого ответа, потому что на самом деле это один из самых сложных вопросов среди изучаемых современной психологией…(74)* По «биоэнергетической» логике настоящей теории, основная функция психики любого уровня развития (включая и человеческую) вполне прозрачна и стандартна. Она состоит в инициировании таких действий организма-носителя, которые с наибольшей вероятностью обеспечивают выполнение двух стратегических задач - максимального накопления/сохранения биоэнергии и максимально эффективного размножения, из чего и должны, по логике настоящей теории, непротиворечиво выводится любые частные проявления психических процессов.
Поскольку психика человека не только формирует реакции на обширный комплекс внешних/внутренних сигналов, но и постоянно видоизменяется в ходе этого реагирования, то для каждой отдельной особи, в конкретный момент времени, психическая функция будет реализовываться в совокупность конкретных действий достаточно уникально (субъективно) - под влиянием массы индивидуальных обстоятельств, начиная с собственных физ/информ параметров и - вплоть до условий занимаемой экологической/социальной ниши. Вероятно, именно поэтому широко практикуемое в традиционной психологии строительство моделей человеческой психики «снизу», базирующееся на анализе большой массы её частных, внешних проявлений (поведенческих феноменов), испытывает значительные трудности и до сих пор представлено несколькими конкурирующими направлениями. Настоящая теория практикует другой подход - построение модели человеческой психики «сверху» - отталкиваясь от самых общих биоэнергетических закономерностей (что, возможно, даёт некоторую потерю точности в отдельных нюансах, зато гарантирует безальтернативный результат моделирования).
1. ПЕРВЫЙ ЭТАП ЭВОЛЮЦИИ ПСИХИКИ - АВТОМАТИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ.
Отправной точкой эволюции поведенческих механизмов служит «мышление» примитивных «биоавтоматов», представляющее собой набор самых простых и жёстких автоматических связей между сигналами и соответствующими им биофизическими реакциями (выработкой определённых гормонов, активацией групп мышц и пр.). Эти связи (биохимические реакции и безусловные рефлексы) жёстко «зашиты» в конструкцию организма и остаются неизменными в течении всей его жизни, передаваясь по наследству и случайно изменясь лишь в ходе мутаций.
Чистый биоавтомат - несколько утрированное представление, справедливое только для простейших - уровня вирусов и одноклеточных. Начиная с чуть более сложных организмов, обзаводящихся специальными органами для передачи и обработки сигналов, появляется функция изменения коэффициента (порога) передачи возбуждения и направления передачи – в зависимости от результатов обработки других сигналов/реакций (изначально заложенная в клеточном механизме передачи/обработки нервных импульсов – в системе нейронной сети). Что создаёт возможность создания на постоянной «элементной базе» (нейроны всех животных примерно одинаковы) широкого спектра нервных систем самой различной степени сложности – через наращивание клеточной массы мозга.
(Логика образования сложно взаимодействующих нервных структур близка к вышеописанному феномену «неэнергетического» поведения сложных неорганических систем, когда через сочетание свойств энергии, связанности и неоднородности случайно возникают самые причудливые схемы взаимодействия элементов системы. Интересующиеся подробностями легко найдут их в соответствующей литературе. С представительным обзором по работе мозга можно познакомиться, например, здесь - http://scorcher.ru/neuro/source.php Наука уже выявила и, с большим или меньшим успехом, объяснила большинство частных феноменов/процессов/механизмов мышления, поэтому настоящее моделирование модели человеческого поведения больших открытий не содержит, основываясь на достаточно известных фактах/выводах. Его основная цель – отследить и внятно/сжато сформулировать биоэнергетическую эволюционную тенденцию, которая бы инерционно аппроксимировалась в социальную область – на уровень моделей человеческих сообществ.)
2. ВТОРОЙ ЭТАП - ОБУЧАЕМЫЕ НЕРАЗУМНЫЕ.
Быстрые и глубокие изменения окружающей среды (например, колебания плотности других организмов - хищников или корма, существенное изменение их поведения) могут резко ухудшать биоэнергетику контактирующего с ней организма, уменьшая истинность данных его информационного ресурса и тем самым нанося существенный ущерб его жизнедеятельности, вплоть до вымирания. Восстановление биоэнергетики, эквивалентное восстановлению истинности, в варианте «автоматической психики», происходит только в процессе эволюционного отбора наиболее удачных мутаций биоструктур по критерию качества выполняемых ими поведенческих программ (обеспечивающих лучший биоэнергетический баланс и наиболее эффективное воспроизводство).
От чего скорость, с которой биологический вид, управляемый генетически заданными, «автоматическими» алгоритмами поведения, способен реагировать на изменения окружающей среды, однозначно определяется скоростью его размножения. Но с ростом массы организма скорость размножения падает, создавая закономерную коллизию между стремлением к большей биоэнергии, реализуемым самым очевидным способом - через «утяжеление» организма, и - растущими энергетическими потерями «тяжеловесов» от замедляющейся приспособляемости.
Таким образом, в достаточно изменчивой природной среде (вроде биосферы Земли, куда регулярно падают астероиды, где чередуются оледенения, наводнения и засухи, а безудержно доминирующие виды вызывают кризисы экосистем) либо должны выживать только самые «лёгкие», быстро воспроизводящиеся биоавтоматы, либо у организмов-тяжеловесов должен возникнуть механизм прижизненной поведенческой коррекции информресурса (единственное существенное биоэнергетическое, что можно изменить в уже вылупившемся на свет божий организме). Естественно, эволюция нащупала последний очевидный ход, развивая у крупных видов способность к перенастройке поведенческого механизма. В их информационном ресурсе начала расти доля изменяемых алгоритмов преобразования сигнал-действие (условных рефлексов), а в их жизнь вошёл процесс обучения, эмпирически заполняющий и постоянно корректирующий таблицы соответствия сигналов и реакций. Благодаря чему, стало возможным в нестабильной природной среде поддерживать высокий уровень истинности данных информресурса без изменений в генах, а следовательно - сохранять биоэнергетику «тяжёлых», медленно размножающихся организмов.
Необходимым компонентом процесса обучения «условно-рефлекторного» организма является способность последнего оперативно оценивать своё текущее состояние и результаты произведённых действий, выбираемых из возможных альтернатив. Иначе, он не сможет заполнять «таблицу соответствия» - оперативно делать выводы о том, какая реакция на сигнал извне/изнутри является биоэнергетически правильной (подлежащей запоминанию), а какая - ошибочной (фиксируемой как недопустимая). Практикуемая на уровне «автоматов» методика отбора удачных поведенческих решений здесь не пригодна, поскольку поощряет удачные текущие действия только «интегрально» - через выживание особи как таковое или через более многочисленное потомство - подводящие лишь общий итог деятельности «за отчётный период», в то время как «обучаемым» требуется оценивать каждое отдельное «мгновенное» действие.
Эволюционное решение задачи оценки - создание оперативной «экспертной системы», включающей центры положительных и отрицательных ощущений (удовольствий и неудовольствий), датчики параметров организма и окружающей среды, и систему связей между центрами и датчиками. Эта система обеспечивает быструю подсознательную обработку получаемых сигналов и их типичных комбинаций, результаты которой передаются организму в наиболее доходчивой форме. Приятные ощущения, генерируемые центром удовольствия, стимулируют поиск и запоминание действий (в центре принятия решений), создающих «положительные» ситуации/сигналы, а - неприятные - учат всячески избегать дурное, находя и запоминая «уводящие» действия. То, какими конкретными усилиями организм будет успешнее искать удовольствия и избегать неудовольствий – уже зависит от прилежности его обучения в конкретной среде обитания. «…С целью сохранить поведение, способствующее выживаемости, мозг должен иметь то, что называют механизмами подкрепления, чтобы гарантировать получение вознаграждения, когда организм ведет себя необходимым образом. Эти центры подкрепления расположены в той части мозга, которую называют медиальным переднемозговым пучком (medial forebrain bundle), и в другом центре мозга - прилежащем ядре (nucleus accumbens). Нейроны этих областей используют нейротрансмиттер, называемый допамином. Когда организм выполняет действие, которое способствует его выживанию, например принимает пищу, будучи голоден, или пьет воду, испытывая жажду, эти допаминовые цепочки в центрах подкрепления активизируются и организм испытывает чувство удовольствия или удовлетворения. Без этих центров подкрепления и их активности ничто бы не обеспечивало регулярного возобновления поведения, которое помогает выживанию…».**
Таким образом, на втором, после «биоавтоматов», эволюционном уровне, населённом «неразумными обучаемыми», происходит разделение психики на два характерных состояния – врождённое (младенческое) и взрослое. Психика новорожденных включает:
1. Набор безусловных рефлексов (единственное, чем обладают биоавтоматы, в любом их возрасте), характерных прямыми связями между датчиками и исполнительными органами, без участия центров удовольствия/неудовольствия и принятия решений. Прежде всего это – программы физиологических процессов.
2. «Условные» поведенческие алгоритмы, состоящие из массива генетически заданных удовольствий/неудовольствий, связанных с минимальным набором сигналов/образов, и простейших реакций/действий на эти ощущения.
3. Объём свободной памяти (существенно возрастающий по мере созревания) для записи новых образов и ассоциаций.
По мере взросления, обучаемый организм, руководствуясь массивом ощущений, методом проб и ошибок последовательно обучается - корректирует унаследованные условные рефлексы и создаёт новые, сохраняя их в памяти, чем и поддерживает/наращивает свой информационный ресурс, последовательно преобразуя его во взрослое состояние. Последнее характерно существенно большей информационной базой воспринимаемых сигналов и развитой системой взаимосвязей сигналов-ощущений. Используемые в процессе такого обучения «неразумных» животных сигналы соответствуют известной «первой сигнальной системе» Павлова.
(К разряду ощущений можно отнести и эмоции, которые, по Анохину, возникают в ответ на ключевые для удовлетворения определенной потребности особенности предметов. Отдельные биологически значимые свойства предметов и ситуаций вызывают эмоциональный тон ощущений. Они сигнализируют о встрече организма с искомым или опасным свойством предметов. Эмоции и чувства это субъективное отношение к предметам и явлениям, возникающее в результате отражения их непосредственной связи с актуализированными потребностями.)
3. ПОСЛЕДНИЙ ЭТАП - ПСИХИКА ХОМО-САПИЕНСА (РАЗУМ).
Последующую эволюционную модернизацию поведенческого механизма можно представить тремя взаимосвязанными составляющими, условно именуемыми: «абстрагированием», «проецированием» и «обменом». Реализуясь в своей предельной форме они поднимают адаптационные возможности живой материи на следующую, качественно новую ступень, давая наиболее успешно развивающему их виду весомое биоэнергетическое преимущество перед предшественниками - «неразумными обучаемыми». Каждая из трёх составляющих логично вытекает из тенденции к наращиванию биоэнергии через её информационную компоненту, закономерно возникая (в зачаточной форме) на ранних эволюционных ступенях и планомерно развиваясь в ходе дарвиновского естественного отбора.
Первая технология – «абстрагирование» - состоит в массированном использование «абстракций» - сильно усечённых отражений элементов реальности, входящих в информресурс в форме условных сигналов/кодов. Последние присутствуют в любой, даже самой примитивной психике, поэтому любую реакцию живого существа, включающую промежуточным этапом кодирование/передачу/декодирование сигнала в нервной системе, можно трактовать как использование «абстрактных понятий». Мало того, любое отражение/восприятие реальности, неизбежно, в чём-то является частичным и, следовательно, всегда будет «абстрактным».
Разница между разумной и неразумной тварью состоит лишь в том, что запас абстракций последней минимален, они крайне просты и практически не используются в отрыве от своих материальных прототипов - не образуют логических моделей и функциональны только как элемент реальной «физической» практики. Человеческий же массив абстракций гиперторфирован, распространяется на самые сложные и опосредованные свойства/объекты реальности, и в значительной части вполне самостоятелен - функционален в чисто логических (чисто информационных) операциях. Следовательно, популярный термин - «абстрактное мышление» - не совсем корректен, поскольку иного мышления просто не бывает, а разум хомо-сапиенса - лишь предельно мощное «абстрактное мышление», оперирующее рекордным количеством и качеством отвлечённых понятий. (То есть, граница между первой и второй - павловскими сигнальными системами – между непосредственными ощущениями элементов реальности и их словесными обозначениями - достаточно условна и «количественна».)
Абстрактное моделирование реальности позволяет человеческой психике проводить максимально эффективный анализ и прогнозирование состояний/сигналов окружающей среды, благодаря чему человек поддерживает в своём информресурсе наивысшую истинность огромной базы данных, при минимальном времени задержки между новым состоянием среды и её достоверным информационным отражением (т.е. имеет самый мощный в животном мире информресурс).
Но рост абстрактности мышления (использования всё более сложных, информационно-ёмких и отвлечённых понятий) не возможен без параллельного развития способности мозга оперативно и надёжно связывать продукты этого мышления (новые, всё более сложные абстракции) с ощущениями, инициирующими действия живого существа. Только через подобную способность (кстати, крайне важную для последующего анализа) абстрактные понятия смогут войти полноценными элементами в устойчиво работающий и последовательно развивающийся поведенческий механизм. Логично назвать её «проецированием», поскольку главная особенность сего таланта - проекция ещё только планируемых удовольствий (от умозрительных плодов планируемой работы) на самые предварительные действия а так же - на усилия новые (экспериментальные), никогда ещё результатов не приносившие. Тем самым, удачные подготовительные шаги, «планово» ведущие к определённому конечному результату, человек, после некоторой удачной практики, эмоционально начинает воспринимать как уже существующую часть этого результата, с частичным опережающим переживанием результирующего удовлетворения (то есть, воспитывает в себе трудолюбие).
Благодаря проецированию становятся возможными самые сложные «технологические» цепочки действий, с самого начала совершаемые с достаточным энтузиазмом и удовлетворением, несмотря на длительный отрицательный энергобаланс (в разрезе конечного результата). Мало того, «развитой проекционист» становится способен действовать ради чисто иллюзорной цели - плода умственной манипуляции отвлечёнными понятиями, вызывающими, тем не менее, достаточный чувственный отклик, мотивирующий соответствующие усилия. Известные примеры «ультрапроекционистов» - романтики, пассионарии и «маниловы» (последние, правда, ограничивают свои усилия областью чистого разума). У неразумных существ способность к проецированию тоже имеет место, но лишь при самых коротких и очевидных причинно-следственных связях между удачным действием и осязаемым конечным результатом, не выходящих из области условных рефлексов, пусть даже и самых сложных.
Логично, что именно человек, с его предельно развитой способностью к абстрагированию, более других животных развил и навык проецирования, включая и глубокую модификацию персонального комплекса удовольствий/эмоций путём стирания/подавления неоптимальных (с точки зрения текущей деятельности) реакций на одни сигналы и создания необходимых реакций - на другие. (Например, монтажники-высотники, устраняющие свой страх высоты - крайне полезное врождённое ощущение для большинства людей и животных. Или - йоги и другие «медитаторы», способные извлекать удовольствия из пустоты (из нулевой биоэнергетической «дельты») - из одних лишь внутренних ощущений своего, соответствующим образом «настроенного» организма, подчиняя сознанию самые глубокие процессы физиологии.)
Последняя, третья технология наращивания «разумности» – информационный обмен, также имеет самое непосредственное, «техническое» отношение к гипертрофированному абстрагированию. Абстракции, будучи облечённые в стандартную словесную форму, на порядки повышают эффективность обмена данными что, в свою очередь, превращает массив общающихся индивидуумов в информационную сеть, формирующую распределённую коллективную память (куда более ёмкую и надёжную, нежели индивидуальная, и позволяющую её «узлам» на порядки быстрее усваивать положительный жизненный опыт). Последнее открывает путь к многократному росту коллективного информационного ресурса общающихся индивидуумов (далеко за пределы интеллектуальных возможностей отдельной персоны) и делает совершенствование обмена актуальнейшей эволюционной задачей (несомненные физиологические достижения хомо-сапиенса в область голосовой связи – тому бесспорное доказательство).
Хорошо видно, что между способностью к общению и уровнем абстрагирования существует очевидная положительная обратная связь. Качество абстракций повышает эффективность обмена информацией, который, в свою очередь, способствует отбору оптимальных понятий и их сохранности в коллективной памяти (созданию лексики). В пределе этой тенденции лежит ситуация высокоразвитого человеческого общества, в котором подавляющее большинство индивидуумов пользуется, исключительно, ранее созданными понятиями, наполняя персональную языковую базу данных из общественного информационного фонда.
Если сравнивать по трём вышеописанным составляющим «мышление» человека и компьютера, то единственное различие будет состоять в отсутствии у машины процесса проецирования. Абстрагирования в компьютере более чем достаточно, информационный обмен также на высоте (установка программ на пустую машину – безусловный акт обмена, не говоря уже об их взаимодействии в сети). Но машина не имеет центров удовольствия/неудовольствия, а также не имеет возможности неавтоматического исполнения команд (обработки сигналов) – когда решение о последующем действии выбирается из набора альтернатив, с учётом текущего ощущения, а не в соответствии с жёстким постоянным алгоритмом. Для машины все, обрабатываемые ею абстракции, одинаково безразличны. Косвенным подтверждением вышеизложенного может служить развивающееся в последнее время направление совершенствования компьютеров (в попытке создания искусственного интеллекта) – создание в них аналога ощущений.
5. МОДЕЛЬ «ЧЕЛОВЕКА АСОЦИАЛЬНОГО».
Итог вышеописанного условного трёхшагового «биологического» этапа можно представить в виде следующей модели человека разумного (призванной послужить «сырьём» для следующего процесса - «социальной» эволюции). Она образована соединением двух частей – «сознания» и «тела». Последнее, в наиболее общих его проявлениях (на уровне масштабных социальных процессов) представляет собой достаточно понятный и стандартный объект, поэтому, вместе с физиологической частью человеческого информресурса, «тело» можно принять за очевидную константу (Базовую и неизменную часть всех «социальных квантов». Единственное различие между «телами», которое имеет смысл учитывать в отдельных частных макросоциальных решениях – половое, также достаточно очевидно в своих макросоциальных моментах.).
Вторая часть модели – сознание/психика человека («психическая» часть его информресурса). Как и у «неразумных обучаемых», психика новорожденного человека существенно от сознания взрослого. Она, так же, представляет собой набор безусловных рефлексов в сочетании с минимальным, стартовым массивом ощущений, привязанным к простейшим внешним/внутренним сигналам и их комбинациям. (Далее, для краткости, говоря об разнообразных ощущениях, будет использоваться только один термин - «удовольствия», охватывающий и несостоявшиеся неприятности, и вообще всё чувственное, способное инициировать/направлять человеческую деятельность. В классической психологии, близким смысловым эквивалентом введённых «удовольствий» служат «потребности».)
Врождённая человеческая психика типична (не страдает особой индивидуальностью), поскольку шлифовалась на протяжении сотен поколений биоэнергетического отбора и «прошита» в генах. Нормальный средний ребенок, от рождения: жаден, прожорлив, подвижен, любопытен, общителен, жесток. То есть, он стремится любыми доступными средствами как можно быстрее – без лишних церемоний - увеличить свой физический и информационный ресурс, игнорируя проблемы других. Что вполне соответствует логике универсального биоэнергетического «квазизвериного» поведения. Так же, младенец вполне адекватно реагирует на условия среды и своё физическое состояние - голод, холод, незащищённость, болезнь и т.д.
Далее, в процессе взросления, через вышеописанные – абстрагирование, проецирование и обмен, на считанные базовые удовольствия проецируется всё более обширный и изменчивый массив сигналов (начиная с простейших зрительных образов и заканчивая сложными абстрактными понятиями и действиями) получаемый в процессе жизнедеятельности (пресловутое воспитание средой - «семьёй, улицей и школой» - включая и нормы общественного поведения, характерные для конкретного социума). По достижению репродуктивного возраста, в дополнение к «детским удовольствиям», в созревшем человеке включаются новые, генетически заданные влечения, связанные с продолжением рода.
Таким образом, всю жизнь человек параллельно действует в двух направлениях - бессознательно/сознательно выбирает наилучшую стратегию поведения, обеспечивающую как можно больше удовольствий, и меньше - неудовольствий (в том виде, в котором он привык их воспринимать), одновременно, в меру возможности, трансформируя сам комплекс ощущений (что бы иметь максимум приятности и минимум неприятностей от статичной текущей жизнедеятельности – в которой он уже мало что может изменить и вынужден довольствоваться тем что есть, по принципу «стерпится - слюбится».). Параллельно с коррекцией системы удовольствий человек заполняет информационную базу своего индивидуального сознания навыками и знаниями (главным образом – из базы общественной), которая составляет основу взрослой человеческой биоэнергетики. Лишённый доступа к общественной базе данных, человек вырастает в Маугли, экспериментально доказывая «звериный» характер врождённого сознания, содержащего лишь талант к разумности – к накоплению аномально большого информресурса, а вовсе не сам ресурс.
В пользу «проекционной» трактовки поведенческого механизма человека (следование в текущей деятельности заложенным/трансформируемым удовольствиям) говорит и явная корреляция главных человеческих «чувственных наклонностей» с особенностями полового поведения. Например, хорошо известно сильное удовольствие от лидерства (доходящее до страсти "опьянение властью", в частности, пресловутый ельцинский «звериный инстинкт власти»). Данное удовольствие логично фиксируется строго по мужской линии, поскольку доминирующий самец покрывает куда больше самок, нежели его рядовые соплеменники, чем и создаёт преимущество генам склонности к мужскому властолюбию. Самка-лидер, напротив, вряд ли захочет/сможет ставить рекорды деторождения. Следовательно, соотношение между носителями самоотверженной «слепой родительской любви» и «бонопартизма», у мужчин и женщин, должно кардинально различаться - что мы и наблюдаем в реальности. По той же причине - как следствие половой специализации - формируется мужская склонность к логике и точному расчёту (врождённые способности плюс удовольствия от соответствующих упражнений), помогающие в борьбе за лидерство в социуме и его удержание, в то время как типичная "женская логика" всячески помогает не отвлекаться от мирных семейных забот и чаще беременеть.
6. ЗАКОН ПРЕДЕЛЬНОГО КОМФОРТА.
Из логики вышеописанного «проецирования удовольствий» следует, что саморегуляция (адаптация) человеческого сознания, направленная на всемерное наращивание индивидуальной биоэнергетики (на формирование биоэнергетически здоровой поведенческой модели) требует одновременного исполнения двух условий – ощутимого и устойчивого биоэнергетического дефицита, и поля доступных действий, этот дефицит уменьшающих (при успешности выполнения). Только тогда человек вкушает «базовые» биоэнергетические удовольствия лишь достаточно потрудившись в деле их достижения и преуспев, от чего, через механизм «проецирования», получаемые им положительные эмоции автоматически закрепляются за соответствующими действиями. Последние получают способность приносить удовлетворение сами по себе (фиксируется в человеческом сознании как источники удовольствий), создавая «трудолюбивую» поведенческую модель. Параллельно дефицит биоэнергии обеспечивает и эффективный естественный отбор врождённых комплексов ощущений по критерию их «биоэнергетического качества» - через прерывание поведенчески-ущербных генетических линий – аутичных и ленивых.
Если перестаёт исполняться первое условие (когда человек, наконец, достигает желанной цели - изобилия биоэнергии), биоэнергетический отбор поведенческих стереотипов логичным образом выключается. Жизнь сверхкомфортная (доступность любых мыслимых благ - индустриально производимых или положенных по элитному статусу) обеспечивает гарантированное удовлетворение базовых потребностей и даже - их навязывание (ребёнка принудительно потчуют пищей телесной и духовной, а его статус изначально «божественный»).
От чего, врождённые «инстинктивные» удовольствия так и остаются ассоциированными, исключительно, с непосредственно вызывающими их потребительскими благами и не распространяются на действия по созданию этих благ. Что бы получать удовольствие от жизни в иное время, нежели приёмы пищи и некоторые другие элементарные операции, перекормленным тунеядцам-потребителям надо придумывать искусственные, игровые удовольствия, причём - всё новые и новые, по мере вхождения уже существующих в «обязательную социальную корзину». Поток изощрённых суррогатных удовольствий закономерно заглушает положительные эмоции и от процесса воспроизводства, воспитания потомства, место которых занимают абсурдные (относительно нормальных спартанских условий) тупиковые поведенческие модели (гомосексуальные, ультраэгоистичные бездетные, сверхпотребительские, декадентские, пьянство/наркотики и пр.).
К сходному результату приводит и ситуация неисполнения второго условия – наличия поля деятельности по созданию дефицитной биоэнергии. Когда доступны лишь некоторые удовольствия, связанные с тощим набором результатов возможных действий, в то время как значительная масса действий/удовольствий относятся к категории недоступных. В следствии чего, человек, по сумме получаемой биоэнергии оказывается неудовлетворён, но сделать ничего дополнительного «биоэнергетического» больше не может и потому вынужденно улучшает свой «чувственный баланс» подручными суррогатами. Характерный пример – люмпены вообще, и спивающиеся советские труженики, в частности.
В силу важности данной закономерности определим её как закон настоящей теории - «Закон предельного комфорта»: Зависимость функциональной ориентации человеческой психики от уровня фоновой биоэнергетики имеет ступенчатый характер. Ниже уровня «предельного комфорта» психика формируется, под наращивание биоэнергетики индивидуума, а выше этого уровня, её ориентация становится случайной.
Где «порог комфорта» - уровень биоэнергетического насыщения по доступным видам деятельности. Случайность поведенческой ориентации «перекормленного» человека подразумевает повышенную чувствительность к различным влияющим факторам что, в частности, логично объясняет феномен пассионарности (по Гумилёву), подробно рассматриваемый чуть ниже.
Человеческая поведенческая модель складывалась сотни тысячелетий жестокого полуголодного выживания и во всех своих элементах ориентирована на стремление к возможно большей обеспеченности, а не на жизнь в изобилии. Следовательно, с точки зрения настоящей теории, абсолютно закономерны глубокие сдвиги в поведении, которые уже несколько тысячелетий демонстрируют элитные общественные слои - чьи «…дети сходят с ума от того что им нечего больше хотеть…», а последние десятилетия этот процесс затронул и средние социальные слои стран «золотого миллиарда». Налицо действие известного принципа диалектического материализма - «отрицание отрицания» - развитие и успешная реализация поведенческой схемы хомо-сапиенса (рекордные достижения человеческой цивилизации) - закономерно приводят её к глубокому системному противоречию с новыми, ею же созданными условиями жизнедеятельности.
Биоэнергетический подход к человеческой психике и сделанные на его основании выводы довольно близки к точке зрения эволюционной психологии, рассматривающей «…психику как набор обрабатывающих информацию механизмов, которые возникли в процессе естественного отбора для решения задач адаптации, стоявших перед нашими предками - охотниками и собирателями…. "Наш вид существовал в виде охотников и собирателей в 1000 раз дольше, чем в любом другом состоянии. Мир, который кажется нам таким привычным, мир с дорогами, школами, бакалеями, заводами, фермами и национальными государствами, существует буквально мгновение по сравнению со всей историей эволюции. Компьютерная эра лишь чуть старше среднестатистического студента колледжа, а промышленной революции исполнилось всего 200 лет. Сельское хозяйство впервые появилось на Земле 10 000 лет назад, и только 5000 лет назад половина человечества предпочла сельское хозяйство охоте и собирательству. Естественный отбор - это медленный процесс, и еще сменилось недостаточное число поколений, чтобы он выработал схемы, хорошо приспособленные для нашей постиндустриальной жизни. Другими словами, в наших современных черепных коробках находится психика каменного века... Говоря так, мы не подразумеваем, что наша психика примитивна. Как раз наоборот: это весьма сложно устроенный компьютер, чьи схемы изящно разработаны для решения ряда проблем, с которыми повседневно сталкивались наши предки (Cosmides & Tooby, 1997, p. 11)».**
7. ЯПОНСКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ.
В первой, философско-методической главе настоящего труда, был задекларирован главный критерий истинности - успешный натурный эксперимент - который предполагается использовать для проверки разрабатываемого обществоведения (как - в целом, так и - для отдельных законченных выводов). Сейчас появилась возможность провести первую экспериментальную проверку.
По логике биоэнергетической трактовки механизма человеческого поведения, изменения уровня комфортности общества должны отражаться на комплексе мотивирующих удовольствий взрослого индивидуума. Причём, чем резче и сильнее будут скачки благоустроенности, тем глубже и нагляднее должны быть вызванные ими деформации поведенческих стереотипов. Сейчас, в Японии, жизнь ставит именно такой эксперимент - там произошёл быстрый (в течение одного поколения) переход от крайне напряжённого биоэнергетического состояния к изобилию. Наглядность эффект данного перехода (описанный здесь - http://www.ng.ru/style/2004-11-29/16_japan.html) усугубляется сильной общественной традицией «японского трудоголизма», сработавшей на дополнительное «сжатие пружины», начинающей в последнее время распрямляться.
То есть, сегодня мы наблюдаем в Японии абсолютно закономерную (с точки зрения настоящей теории) деформацию комплекса удовольствий, особенно контрастную в силу местных социально-исторических особенностей. В Европе и США происходят аналогичные процессы, но здесь они более растянуты по времени и, от части, компенсируются вливанием «здоровой крови» - притоком поведенчески-здоровых (голодных и трудолюбивых) эмигрантов, а так же соответствующей контрпропагандой – чего пока нет у японцев. Кстати, с той же проблемой должны были бы неизбежно столкнуться и члены гипотетического общества победившего коммунизма, в котором всё распределяется «по потребностям», вне зависимости от личного трудового вклада.
Действием закона предельного комфорта можно, например, объяснить и такие социальные феномены сверхкомфортного общества США как массированная пропаганда лидерства-успеха, соседствующая с эпидемией ожирения. Только одно врождённое удовольствие – от доминирования в социуме - не зависит от уровня биоэнергетики, будучи опирающееся на относительные микросоциальные параметры индивидуума (в то время как все остальные «базовые» удовольствия абсолютны - наелся, набегался, выспался, обложился барахлом и слился с сексуальным партнёром - получаешь максимум удовлетворения вне зависимости от того, что происходит с окружающим миром). Хотя порог индивидуального потребительского пресыщения (после которого новые усилия уже никак не оправдываются большими удовольствиям) стараниями рекламщиков поднимается всё выше и выше, он всё равно существует. В то время как первенство в конкурирующей массе, даже достигнутое, постоянно стимулирует трудовую активность. Следовательно, для буржуазной элиты вариант всемерного внедрения моды на первенство (в чём бы то ни было) остаётся единственно возможным ходом по поддержанию тонуса общества, вплотную подошедшего к границе массового насыщения.
Но в моде на первенство (как единственно верной жизненной модели) имеется и существенный изъян, поскольку предусматривается значительный процент проигравших (в отличие от других «базовых» удовольствий, равнодоступных по своей природе). Сей факт никакой пропагандой не скроешь, что толкает многие просто выходить из гонки, предпочитая пассивность (тоже известное удовольствие) и еду - как самое очевидное, легкодоступное и законное. Стремление же получить максимальное гастрономическое удовольствие, в условиях доступности еды, логично реализуется в обжорстве, приводя к массовому клиническому ожирению.
Подводя «системный» итог второй главы. В настоящий момент модель ноосферы представляет собой массив независимых (пока) человеческих индивидуумов – «тел», обладающих определённым поведенческим механизмом. Вся прочая биосфера, относительно этих «предельных хомо-сапиенсов», находится в состоянии «вещей» (используемых в деятельности человека, или - потенциальных). Каждый из индивидуумов обладает запасом биоэнергии, определяющим энергетику его индивидуального действия. Направление и вероятность действия определяются «удовольствиями» индивидуума (входящими во взрослую поведенческую моделью). Стремление в их наращивании удовлетворения подталкивает этих «асоциальных людей», в частности, к объединению в группы – в социальные системы (к социальной эволюции), чему и будет посвящена следующая глава. (ДАЛЬШЕ - http://slm9.narod.ru/a41.htm – пока ещё в старой редакции)
