От IGA Ответить на сообщение
К IGA Ответить по почте
Дата 28.03.2005 11:41:39 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Россия-СССР; Версия для печати

О кризисе...

http://www.livejournal.com/users/kenigtiger/540668.html

Как все мы теперь знаем, планы “удвоения ВВП” признаны нереальными, правительством пересмотрены прогнозы на инфляцию в сторону увеличения, на экономический рост – в сторону уменьшения. Это констатируют все экономисты, это признает наше правительство. Но ни “независимые” экономисты, ни правительство, не делают из этого никаких существенных выводов, ограничиваясь туманными фразами типа “временное замедление экономического роста”. Насколько временное? Насколько сильно замедлится рост? Никто об этом не говорит, как и о том, насколько сильно все финансовые инструменты современной России, поглощающие огромную массу средств, завязаны именно на цифры экономического роста. Во сколько обойдется стране “заговор молчания” экономистов и политиков?
Между тем чувствительнее всего к рублевой инфляции тот самый долгожданный рост собственного товарного производства, которого так хотелось добиться нашему правительству. Любой продукт, даже частично сделанный в России получил в долю стоимости элемент инфляции. Чтобы не потерять квалифицированных рабочих, работодатель вынужден индексировать зарплату, снижая конкурентоспособность товара или норму прибыли. Если же в данной отрасли есть профицит рабочей силы, то рабочий не получает индексации и работает больше за меньшее вознаграждение, так как часть его зарплаты съедает инфляция. Со временем такой работник допускает больше брака, снижается качество. Проигрыш происходит на другой стороне этого “тришкиного кафтана”.
Поводом для такого укрепления рубля к доллару послужил, как известно, приток нефтедолларов в страну, причем приток тех нефтедолларов, которые не могут быть вложены в производство, развитие которого сковано стратегической линией нашего правительства, строящего в России “свободную экономику”. При этом рост цен на нефть и приток дополнительной валюты неизбежно приводили к тому, что любое производство по выгодности вложений забивалось торговлей, и сама торговля рано или поздно переходила на импортные товары. И чем позже, тем больше становилась доля полностью импортных товаров, которые даже частично не собираются в России. Если кризис 1998-го года был обусловлен падением цен на нефть, то грядущий кризис будет обусловлен их повышением. Для нашей “свободной рыночной экономики”, всецело завязанной на сырьевые доходы, и то, и другое одинаково плохо. Первое лишает нас средств к какому-либо развитию, второе – сковывает это развитие, какие бы средства в него не вкладывались.
Не случайно правительство заговорило о том, что в России избыточное количество выпускников ВУЗов. Куда им идти работать, если в стране осталось две основные категории работников – менеджеры и продавцы-консультанты? Ну еще рекламщики. Плюс обслуживающий персонал - дворники, грузчики, водители, уборщицы. Российское правительство, набитое выходцами из “бизнес-элиты”, научилось лишь одному – сидя по шею в навозе изображать оптимизм и соответствующее выражение лица. Ему не под силу изменить своими действиями экономическую структуру общества так, чтобы в нем нашлось место для технических специалистов, выпускаемых ВУЗами. Все пущено на самотек, все концентрируют силы то на борьбе с олигархами, то на внутренних усобицах.
Борьба власти и капитала в современной России - борьба конкурентная, но не конструктивная. Она бесконечна. Если борьба власти с капиталом приводит к победе одной из сторон, то по факту победы победившая сторона снова тут же разделяется – те, кому досталась власть, начинают новую борьбу против тех, у кого остался капитал. Власть и “свободный капитал” в России находятся в неизменном противоречии, так как капитал стремится сбежать из страны, получив при этом максимум прибыли, чем подрывает власть, обездоливая большинство электората, лишая его карманы живительных денежных ручейков. Капитал отлично знает, что для него самая выгодная и доходная Россия – сырьевой придаток, власть в свою очередь понимает, что экономика сырьевого придатка не прокормит население бывшей супердержавы. Быстрое “свертывание” экономики до выгодных сырьевому капиталу размеров повлечет в качестве реакции массовые волнения и усиление влияния “маргинальной” оппозиции, не контролируемой ни властью, ни капиталом.
В этой борьбе власть номинально борется на стороне народа, но, увы, номинально. Цель борьбы – не изменить в корне экономическую систему страны, создав принципиально новую систему производства и оборота капитала в нем, цель – захватить существующий капитал в свои руки, и после этого… после этого помимо воли власти происходит очередное ее деление и конфликт. Если учесть, что постоянное уменьшение работоспособного населения увеличивает бремя социальных расходов, которое очередной кризис помогает власти сбрасывать, что обуславливает вымирание и неработоспособного населения тоже, то окажется, что борьба “власть против капитала” в итоге приведет к тому, что Россия все-таки станет сырьевым придатком с весьма скромным населением, и капитал, захватив власть в таком государстве, будет доволен и борьба закончится. Иными словами, страна, государство в целом, как власть, как организующая сила, а не люди, на какое-то время занявшие место в его структуре, в этой борьбе медленно сдает свои позиции. И изменить ситуацию может только третья сила – народ. Вернее, народ, который, обретя собственную силу, волю, надавит и на власть, и на капитал, заставив их считаться с собой. И если борьба русского народа за свои права будет надлежащим образом организована, то достаточно скоро возобладает доктрина русского национал-социализма, ставящая основной целью экономического развития страны не максимизацию прибылей частного капитала, а гармоничное развитие всего общества, расширение его жизненного пространства, и только как следствие этого – некоторое увеличение прибылей частного капитала. (Расширение жизненного пространства, естественно, не за счет территориальной экспансии, в наши дни это не главное, а за счет перестройки экономической структуры из сырьевой в производящую.)
И если для того, чтобы большая часть страны поняла, что так как сейчас жить нельзя, нужен кризис, этот кризис будет. Причем чем дольше и активнее мы будем не понимать то, что живем, уничтожая почву под ногами друг друга, тем мощнее и долговременнее будет кризис, тем сильнее он выжмет страну, тем большее число людей переступит черту бедности, а, может быть, и вообще сойдет в могилу. Этого кризиса избежать нельзя, можно только признать всю тяжесть ситуации и начать немедленную перестройку экономики из потребительской и сырьевой в производительную.
Промедление в данном случае не подобно смерти. Оно ей равняется. Причем это уже дошло даже до Лужкова, мэра нашей бесящейся с жиру столицы, славного города воинов, ученых и мыслителей, превращенного за последнее десятилетие в помесь базара с борделем и балаганом. Лужков вышел на трибуну со словами о том, о чем лично мне уже не только надоело говорить и писать, но даже надоело думать – настолько долго висит над страной тяжелеющий день ото дня дамоклов меч финансового коллапса. И все телеканалы это показали. И тут же замолчали снова.
В то же время в Москве произошли два события, которым наша свободная пресса, пекущаяся о народе и потому считающая своим долгом и обязанностью постоянное и отчаянное фрондерство, тем не менее, умолчала. А между тем эти два события знаковые и совершенно однозначно показывают, в каком тупике находится сегодня российская экономика. Оба события – забастовки, причем не где-нибудь в провинции, там бастовать особо некому, работать негде, не то что бастовать, а именно в столице.
Первая забастовка началась 28 февраля. Не вышли на работу рабочие строительной компании “Дон-строй”, славной своими циклопическими элитными жилыми комплексами, возведенными в разных районах Москвы.( http://www.regnum.ru/allnews/413539.html) Полгода их вроде бы не самая бедная компания не платит им зарплату. После долгих и эмоциональных препирательств начались переговоры, которые после апогея напряженности второго марта, закончились подписанием “мира” – “Дон-строй” обязался до 8 марта выплатить всю задолженность. ( http://www.regnum.ru/news/415158.html) Судя по всему, возможность договориться с рабочими у “Дон-сторя” появилась с получением кредита под строительство очередного “объекта”. То есть компания благополучно залезла в очередной долг, еще раз перекредитовавшись в счет светлого будущего.
Топ-менеджеры компании, видимо, полагают, что или успеют уволиться до начала краха, или каким-то чудодейственным образом резко повысят продажи элитной недвижимости, для вселения в которую у нас на самом интересном месте закончилась элита.
Вторая забастовка произошла на “Автолайне” ( http://www.pravda.info/news/2347.html). Водители маршруток на северо-западе Москвы пошли на такой шаг в четверг 3 марта, после того как руководство компании подняло нормы дневной выручки. Ситуация такова, что заработной платы водителю-москвичу на жизнь уже не хватает – нет смысла работать, так как в отрасли явное перепроизводство. И если поднимать цену проезда следом за инфляцией, чтобы платить водителям, то пассажиры предпочтут автобус или частного водителя. В результате места москвичей за рулем маршруток постепенно занимают выходцы с национальных окраин, которым не надо кормить свои семьи по московским ценам. Их манера вождения вкупе с плачевным состоянием матчасти, эксплуатируемой “на износ”, серьезно обостряет и без того не самую радужную ситуацию на дорогах Москвы. (Будущий кризис разрубит гордиев узел столичного транспорта, который сейчас никому не хочется развязывать. Масса людей пересядет в маршрутки, на автобусы и на метро из своих собственных автомобилей, в которых сейчас добросовестно простаивает пробках. Масса людей, ныне пользующихся маршрутками и общественным транспортом, вообще покинет город, так как в нем не останется нынешних возможностей для заработка.)
Обе забастовки наглядно показывают тенденцию к усилению эксплуатации наемных рабочих при снижении нормы прибыли у строителей и транспортников. С наемными менеджерами все несколько иначе. Многие получают часть зарплаты в виде процента от сделок, поэтому ситуация давит на них не опосредованно через работодателя, а прямо, а это они могут терпеть, списывая недостачу на себя или на неудачные дни-недели-месяцы-годы, которые “должны когда-нибудь закончиться”. Остальные, как только чувствуют нажим ситуации, бросают работу, потом долго ищут новую, питаясь радужными надеждами, и в результате в большинстве случаев приходят к тому, что ничего лучше прежнего места найти уже нельзя. В общем, то самое, о чем сказал мэр – деньги у всех вроде бы есть, а счастья ни у кого совершенно точно нет. “И все дорожает”.
Назревающий кризис перепроизводства в сфере транспорта, торговли, строительства, в сфере услуг и рекламы давит на всех и будет давить до тех пор, пока не произойдет обвала ожиданий, в котором роль “последней капли” может сыграть какая-нибудь вполне невинная госпроверка, которая вскроет одну из пустот, финансовых мыльных пузырей, образованных за время усугубления кризиса. Именно поэтому банкиры осторожно намекают власти на то, что очередные перепроверки и “черные/белые списки” могут спровоцировать новый банковский кризис.
Кстати, коррупция является одной из форм оттяжки кризиса, и в предыдущие годы она дала поистине колоссальный источник прочности для сложившейся у нас экономики финансовых афер и махинаций. (Именно поэтому, кстати, многие аналитики указывали неверные сроки кризиса. Чисто математические экономические расчеты без учета коррупционного фактора давали им более ранние даты.) Ведь, по сути, чиновник, получая взятку, откат, просто обязуется чего-либо не замечать. Вот он и не замечает (до проверки) того, что нарушены правила банковской деятельности и так далее, и тому подобное.
Интересно было бы проследить рост “коррупционных расходов”, проще говоря, рост объемов взяток, раздаваемых в нашей экономике. Логика подсказывает, что ежегодный рост этих сумм все разительнее превосходит рост ВВП. В один прекрасный момент экономика уже не сможет выделять достаточную сумму денег на незамечание ее кризиса власть придержащими, и они его заметят. Придет та самая “страшная госпроверка” и устроит “черные/белые списки”.
Интересно, что ситуация породила и другую форму оттяжки кризиса - забавный способ перераспределения финансовой ответственности. Привлекая простых людей жилищным кредитованием (ипотекой) и кредитованием потребительским, продавцы сбывают им нелеквид, перекладывая ответственность за этот нелеквид на покупателей, надеющихся на то, что они со временем сохранят свое благосостояние и расплатятся.
Условный пример: если за телевизор, лежащий на складе и никак не продающийся, отвечает перед кредитующим его, условно говоря, банком, продавец, то за этот же телевизор, за который покупатель заплатил 10% его стоимости, купив его в кредит, после покупки отвечает уже покупатель.
Точно так же за стоимость квартиры, проданной застройщиком или посредником через ипотеку, после покупки отвечает уже купивший. Банку, в случае чего, будет должен уже он, а не продавец.
Поэтому если наивные столичные менеджеры в 1998-м году имели хоть что-то, что они могли продать, то в момент нового кризиса они все это отдадут даром, а потом будут думать, на что и где им теперь жить.
Кстати, наивные московские офисные клерки больше других радуются возможному понижению цен на недвижимость. Они полагают, что в этом случае они сохранят свои заработки и смогут, наконец-то, приобрести столь долгожданное жилье. Придется их разочаровать – в случае падения цен на недвижимость, они будут получать ровно столько же, сколько и раньше, если брать в пересчете на квадратные метры. И хорошо если вообще будут получать…
Впрочем, довольно об экономических и бытовых сторонах грядущего кризиса, озаботимся его политической стороной. Итак, грядущий кризис по форме будет кризисом перепроизводства, моментом, в который выяснится, что ожидания доходности обмануты сразу в невообразимом количестве мест. Естественно, уже сейчас капитал чувствует, что его вложения или не окупаются или оказываются под угрозой захвата государством, отчаянно дерущимся за свое самосохранение в условиях душащей себя собственными руками экономики.
Подумаем, куда двигаются деньги, когда становится совершенно очевидным, что они не могут принести пользу в экономике ни одной из противоборствующих сторон – ни бизнесу, ни государству. Естественно, деньги ломятся в политику. Каждая из сторон надеется нарекрутировать на свои деньги политических солдат, которые помогут в обостряющемся противоборстве, которое из судебных палат и офисных кабинетов неизбежно выльется на площади. Отсюда и активизация оппозиции, отсюда и активизация борцов с этой оппозицией - проводя очередной раунд борьбы, и правительство, и олигархи, призывают на баррикады своих политических солдат.
Уже очевидно, что экономический кризис выльется в глобальный политический кризис, который, в случае успеха оппозиции, может привести, как бы это фантастически не звучало на фоне волевого лица Путина по телевизору, к распаду России. У фюрера в апреле 1945 года тоже было очень волевое лицо. И пламенные речи его транслировались на всю страну, от которой советские танковые армии откусывали кусок за куском…
При этом опасения революции по образцу 1917-го года беспочвенны. Революция приносит с собой новые идеи организации общества, которые меняют его структуру, модернизируют, пусть и проливая кровь, иногда много крови, очищают от паразитов, отнимающих у нации силу и мешающих движению вперед. То, что мы видели на Украине и в других “бывших республиках”, это не революции. Это деволюции. Это не создание нового общества на месте старого, а просто очередной виток загнивания. В какой-то степени аналогом этих деволюций могут быть события 1905-1917 годов в Российской империи. Номинально массам была выдана та самая долгожданная “Швабода!”, однако на деле оказалось, что плеть погонщика, загонявшую в “мировую экономику”, выпавшую из рук абсолютной монархии, подняли отечественные капиталисты, эмиссары и должники западного капитала. Царские казаки стали обрабатывать нагайками спины рабочих более по заданию заводчика, чем по заданию царя, только и всего.
На Украине и в других “апельсиновых республиках” происходит очередная фаза развала экономической структуры, оставшейся после СССР. Каждый такой виток начинается с того, что у руля становится очередной западник и антисоветчик (часто – бывший комсомольский вожак, но это уже детали), настроенный максимально антироссийски. Однако со временем выясняется, что за возможность хоть сколько-нибудь прозападной ориентации, которая подтачивает реальную экономику в стране и гонит из нее людей на заработки, приходится платить некоторой степенью интеграции с Россией, которая дает хоть сколько-то средств противостоять этому развалу. Когда же развал медленно, но все-таки доходит до очередной критической отметки, власть в стране, с митингами флагами и частушками, получает очередной крайне прозападный политик. Который, также как его предшественник, вскоре бежит налаживать хоть какие-то отношения с Москвой, чтобы его не смел еще больший радикал, откровенно стоящий за погромы как способ реструктуризации экономики. Оказывается, что западная “помощь развивающейся демократии” может прокормить только самого апельсинового президента и его свиту, а для того, чтобы хоть как-то кормить все остальное население, надо иметь хорошие отношения с Россией.
В случае с Россией такая деволюция проходит по известному сценарию 1991-го года. Приходя к власти Ельцин был настроен куда более западнически и демократически, нежели потом, когда он столкнулся с тем что западничество и демократия подрывают его власть. Начав с “полной свободы” во внутренней политике и экономике и лозунга “а берите что хотите, для друзей ничего не жалко” во внешней, Ельцин, в конце концов, вынужден был ради сохранения своей власти уходить от этого. Естественно, получалось плохо, но властолюбие Бориса Николаевича и нежелание расставаться с троном хоть как-то замедляло развал страны. Путин как “наследник” пошел тем же путем, однако медленный развал – тоже развал, и к настоящему моменту страна находится в преддверии деволюции, которая констатирует полную неспособность властей организовывать жизнь в стране и, таким образом, даст регионам моральное право на отделение. Путинская стабильность, на деле уже обратившаяся в стагнацию, кончится крахом, окончательно подорвав доверие к центральной власти. После политического банкротства, после деволюции, на место Путина имеет все шансы придти ура-демократ, которому достанется в управление сильно пощипанная по краям страна и который, дабы не терять власть слишком быстро, обратится к весьма жестким формам правления, еще более жестким, нежели путинские. Развал, даже не полный, единой страны приведет к потере очередного сектора жизненного пространства и вытеснению из нормальной жизни многих миллионов наших сограждан – в более жесткой и очевидной форме повторится геноцид начала 90-х.
Единственной силой, которая сможет преодолеть такое развитие событий или вообще его не допустить, является, как бы пафосно это не звучало русский народ. Конечно, над народом как третьей силой, да и вообще над любой третьей силой в России у “серьезных людей” принято смеяться – мол, третья сила как пятое колесо – лишняя. (Хотя пятое-то колесо как раз не лишнее, оно запасное) Придет время - одна из первых двух сил подгребет третью под себя и вновь продолжится борьба двух главных сил - власти и капитала. Любых центристов, любых независимых демократов или коммунистов, любых нацболов рано или поздно прикупят те или другие, надавив на больные мозоли – кому на пустой карман, кому на неудовлетворенное честолюбие. Но в том-то и дело, что на народ, четко осознающий перспективу скорой гибели, вымирания и уничтожения, надавить таким образом нельзя. Ни власть, ни капитал не смогут попирать интересы народа, сплоченного идеей возрождения, спасения от гибели.
Требуется организация, которая сможет сплотить народ в такой степени, чтобы он смог стать политической силой, и эта организация неизбежно выкристаллизуется в ближайшее время из множества партий и движений, заполнивших сейчас политическую палитру.
Беда большей части политиков и их партий заключается в том, что все они имеют московскую прописку и, создавая отделения в регионах, рассчитывают их только лишь на работу в одну сторону – на агитацию во время выборов. Обычно, получая деньги от той или иной экономической структуры, партия, сформированная вокруг ядра из известных публичных политиков и “свадебных генералов”, стремится создать свою агитационную структуру на местах, после чего, добившись некоторых результатов на выборах, полностью посвящает себя политическим дрязгам в парламенте и лоббированию интересов своих хозяев. Ни одна из таких партий в принципе не способна взять власть в стране в свои руки, хоть конституционным путем, хоть неконституционным. На выборах президента такие партии проигрывали и будут проигрывать тем, кто в данный момент представляет существующую власть – власть постепенно деградирующую, но упорно цепляющуюся за трон.
Единственный выход из этого тупика – создание своего рода “малобюджетной партии”, партии людей, готовых работать более за идею, чем за деньги, партии людей, понимающих, что это не бесплатная работа, а работа по спасению гибнущей Родины, с гибелью которой погибнут и они, с возрождением которой возродятся и возможности роста, которых большая часть населения России сегодня лишена. При всей своей номинальной малобюджетности такая народная партия должна стать куда более эффективной в политической борьбе за счет своей близости к народу, за счет того, что ее действия и манифестации находят поддержку масс. Типичный пример партии подобного рода – нацболы, которым удалось зацепиться за массы на местах, наладить не только спуск лозунгов сверху вниз, но и приток людей в партию снизу вверх. Естественно, что эту партию как полезный расходный материал постарались вовлечь в свое противостояние “серьезные” политические игроки. Однако истинная роль подобной партии, роль ради которой такая партия должна создаваться – независимая политическая борьба, опирающаяся, прежде всего, в первую очередь на поддержку масс как в центре, так и на местах, а не на чьи-то богатые фонды или пожертвования олигархов. Лучшим вознаграждением для вождей такой партии будет счастье их народа, лучшим удовлетворением амбиций – победа над врагами этого народа.
Русский народ – вод единственная сила, на которую мы можем наверняка полагаться в восстановлении нашей страны из руин нашего поражения в Холодной войне. На него следует опираться, его интересы для патриота превыше всего.