От Георгий Ответить на сообщение
К Георгий Ответить по почте
Дата 13.08.2004 22:36:55 Найти в дереве
Рубрики Тексты; Версия для печати

"Людей создали запреты" (*+)

http://www.lgz.ru/1164

ДИСКУССИЯ

Даёшь идеократию!

Нужен ли нам <запас воодушевляющего вранья>?

В ОМУТЕ ДЕПРЕССИИ

Тот, кто призывает нас не верить красивым сказкам и не творить себе мифов, а жить только по правде, неявным образом приписывает себе
божественные способности знать будущее и точно представлять себе, что именно окажется правдой, а что нет. На деле каждый просто
выдёргивает из истории те грани правды, которые ему по душе.
Грубо говоря, высокодуховны, бескорыстны и храбры ли русские? Конечно! А ленивы ли они? Да разумеется! Национальный характер -
сложнейший сплав качеств, в котором недостатки есть лишь порождения достоинств, а достоинства - порождения недостатков; подчёркиваю:
даже не продолжения, а именно порождения.
Однако для выживания нации отнюдь не всё равно, на чём делает акценты господствующий миф.
Если развить полемически заострённую мысль Мелихова, можно сказать, что <любой народ уничтожается, если начинает верить достаточно
большому количеству деморализующего вранья>. А как иначе? Если уж мы предположили, например, что кислород необходим для жизни, нам
ничего не остаётся, как с той же степенью вероятности предположить, что отсутствие кислорода достаточно для смерти.
Если народ начинает заниматься исступлённым самобичеванием и повторять изо дня в день: я плохой, я гнусный, я жестокий, то,
во-первых, со стороны окружающих он отнюдь не добьётся ни уважения, ни сострадания; напротив, как оно обычно бывает и среди
отдельных человеков, окружающие с удовольствием потрут ладошки и ответят: ну конечно, плохой, мы всегда это подозревали! Хочешь
исправиться? Раздевайся!
А во-вторых, опять-таки, как оно бывает среди отдельных людей, тот, кто вдруг в минуту тяжёлой депрессии или страшной неудачи
уверился, что всё он делал в жизни не так и никакой пользы окружающим от него не было и быть не может и перед всеми-то он виноват, -
никогда из депрессии не выберется, никогда неудач не превозможет, и будет впредь идти на поводу у других.
Полагать же, как это сейчас частенько бывает, будто веру в то, что твой народ благороден и мужествен, а твоя страна достойна
будущего, которое сама изберёт и сама построит, можно заменить просто хорошей зарплатой, - либо крайняя наивность, либо хорошо
замаскированная подлость.

ЛЮДЕЙ СОЗДАЛИ ЗАПРЕТЫ

Что же до того, будто в многонациональной стране не может быть национальной идеи, и применительно к таковой в лучшем случае можно
говорить о некой МНОГОнациональной идее (с подобным взглядом тоже приходится встречаться), - это просто пустая и, возможно, не
вполне честная игра словами.
Граждане того или иного государства являются политической нацией и в качестве таковой - одним-единственным субъектом международного
права вне зависимости от сложности своего этнического состава. Национальная идея призвана обеспечивать выживание ВСЕЙ данной
политической нации как единого целого.
Требование сформулировать некую многонациональную идею как раз и приведёт к тому, что те или иные этносы будут оставаться за бортом
процесса подобного формулирования, то есть к тому, против чего ратуем на словах: к ущемлению прав национальностей.
Всё это достаточно просто. Есть проблемы куда более сложные, действительно сложные, и что с ними делать - не вполне ясно. Они только
ждут своего решения.
Ну, например.
Человек культурный возник с началом отрицания инстинктов религиями. Человеку нельзя было оставаться животным, потому что он оказался
бы тогда хуже всякого животного; животные, не размышляя, повинуются хотя бы инстинктам стаи или материнства-отцовства. А мозг сделал
человека чудовищным эгоистом. Высшая нервная деятельность форсировала все индивидуалистические инстинкты и подавляла все
коллективистские.
Человек возмечтал о лучшем себе - и принялся творить себя лучшего, запрещая себе быть животным. Сначала примитивные табу, потом, с
возникновением этических религий, система усложнялась, но суть её оставалась одной и той же.
Цивилизация начинается тогда, когда то, что физически, физиологически вполне можно сделать: убить, изнасиловать, бросить одного
умирать, без спросу забрать себе, не выполнить то, что тебе велел отец, громко испортить воздух, сидя за обеденным столом, -
становится совершенно нельзя по каким-то выдуманным, чисто духовным, искусственно, казалось бы, сконструированным причинам. И, с
другой стороны, она кончается, когда всё это становится снова можно.
Людей не труд создал. Трудятся и пчёлы, и бобры. Людей создали запреты.
Но ведь страх перед идеократией (властью идей) возник не на пустом месте. Всякое духовное единство, понимаемое как обязательное,
требует более или менее силового подавления инакомыслящих. А их не может не быть, потому что, сколь бы ни была богатой и
прогрессивной некая идея, неизбежно найдутся люди, которым она не по нраву.
Люди одинаковы лишь как животные, и лишь животное их единство не требует насилия для своего поддержания - поэтому ставшая неким
фетишем современности духовная свобода неизбежно выводит взаимодействие между людьми из духовных областей (где каждый сам по себе
уникален, неповторим и не похож на других) в физиологические (где все одним миром мазаны).
На стриптиз именно в свободных обществах ходят массовей, чем в филармонию. И не только потому, что в закрытых обществах стриптиза
просто нет. Если бы в СССР 60-х годов вдруг пооткрывали бы стриптиз-клубы, некоторое время они бы пустовали, потому что очень
значительный процент населения СТЕСНЯЛСЯ бы туда пойти. Но стесняться - это же внутренняя несвобода, рабство души, а раба нам надо
выдавливать!

НЕИЗБЕЖНОЕ ИНАКОМЫСЛИЕ

Вслед за этим выдавливанием и индустриальное обслуживание человека всё более сводится к производству обслуживающих как раз его
физиологическую составляющую товаров. А поскольку всякое производство стремится к расширению, идеологическое давление якобы
безыдейного, чисто технологического прогресса направлено на то, чтобы эту физиологическую составляющую усилить и сделать единственно
престижной.
В пределе этот процесс утверждения истинной свободы должен привести к повальному превращению людей в скотов. Очень ухоженных скотов,
очень занятых своей высокооплачиваемой работой и потому очень квалифицированных в профессиональной сфере. Блистательно познавших
науку потребления, матёрых академиков бодибилдинга, кикбоксинга, петтинга, шопинга и пирсинга - но понятия не имеющих, где река Лена
и где река Лимпопо, кто такие Фома Аквинский, Лермонтов или, прости господи, генерал Григоренко. Более того, даже не понимающих,
зачем им надо это знать. Ведь для жизни это совершенно не нужно! Для жизни свободному от идеократических заморочек человеку
действительно нужно знать только разве что каким маслом лучше умасливать свой БМВ и как пользоваться тампаксом!
Это изменение человека - объективный и не лишённый положительных элементов процесс. Повторяю: объективный.
Ну на кой нам эти Аквинский и Лимпопо! Если люди сыты, если им весело: да провались пропадом вся эта эрудиция!
Увы. Человек с таким кругозором способен думать лишь о своём личном будущем и лишь не далее нынешнего вечера: с кем он пойдёт в паб
и с кем переспит. А общество так жить не может.
Любое мало-мальски стратегическое целеполагание требует: Нет, даже не знать, кто такие эти перечисленные персоны и где они маячат.
Для этого есть референты. Самое главное - иметь систему ценностей, иметь идеологию, будь она неладна, с помощью которой лидер, если
ему вдруг расскажут про Лену или Григоренко, сразу оценил бы: нужна нам Лена или нет? Хорош Григоренко или плох?
Разные люди будут отвечать на эти вопросы по-разному, это факт. У них разные системы ценностей. Но по крайней мере, люди хоть как-то
способны на них ответить. Животное такую оценку произвести принципиально не в состоянии, а следовательно, решать, что должно делать
общество через неделю, через месяц, через год, а в особенности - как ему реагировать на некие новые факторы, так называемый
незашоренный человек не может. Просто не может, как не может слепой различать цвета светофора.
С другой стороны, по тому же самому закону, по какому в любом идеократическом обществе всегда возникнут инакомыслящие, то есть люди,
исповедующие иную идеологию - так в обществе людей без предрассудков обязательно возникнут люди, которым скотское существование
окажется не по нутру. Скучно оно им будет, тупо, серо: Общество обязательно начнёт относиться к ним как к придуркам, - в ответ они
ещё более начнут презирать и ненавидеть это общество.
Их идеология станет куда более жесткой, правила общения - куда более конспиративными. В итоге неизбежно, объективно будут возникать
тоталитарные секты, по сравнению с которыми вялотекущие старцы из Политбюро или бравый Буш со своей Кондолизой, однажды краем уха
услыхавшие, что в Ираке не хватает демократии, покажутся просто-таки правозащитниками.
Парадокс, однако, в том, что только они будут обладать потенциалом социального творчества. А стать из изгоев кумирами так легко!
Будущее свободных обществ будет отдано тоталитарным сектам на откуп. Кроме них, станет просто некому управлять.

:Я И САМ БОЮСЬ!

Что делать с этой диалектикой - я пока и сам не знаю, и вычитать ещё ни у кого не смог. Пока ответа нет. Разве что процесс лишения
человека его полной предрассудков души будет как-то приторможен или повернут вспять. Но альтернатива-то, ёлки зелёные, опять
идеократия, которой я и сам боюсь!
Во всяком случае, уже теперь можно сказать вот что. Национальная идея - это всего лишь две вещи.
Сохранение традиции: говоря попросту, нам надо научиться не стесняться быть самими собой. Не гордиться, не бить себя в грудь, не
доказывать, что у нас то-то и то-то лучше и правильней, но просто спокойно и где-то даже смиренно (прими свою судьбу) не стесняться
быть самими собой.
Перестать стыдиться своей истории и по первому же слову понуро верить тем, кто нам внушает, что она самая кровавая, самая
бесчеловечная и самая бестолковая.
Принять, что у нас, как и у всех, есть свои положительные и отрицательные особенности и свои интересы - кого-то устраивающие (и это
наши союзники), а кого-то не устраивающие (и это наши конкуренты). Принять, что совсем не обязательно, когда кто-то от нас чего-то
хочет, - это он нам добра желает бескорыстно, а когда мы чего-то от кого-то хотим, то это мы такие жутко агрессивные.
Создание мира, соответствующего нашим представлениям о хорошем и плохом, то есть обращённость в будущее. Объединение усилий
невозможно без некой масштабной общей цели, принятой, как достойная усилий, достаточно большой частью населения.
Да, никакая масштабная задача для России сейчас объективно не может быть сформулирована. Пресловутый рост ВВП вдвое - это не
эмоционально, нельзя выкладываться ради каких-то цифр и абстракций, люди так не умеют. Задача должна быть вещественной, образной, и
даже, не побоюсь этого слова, поэтичной. Для таких задач у нас покамест кишка тонка. Любой великий прожект будет встречен
истерическим хохотом.
И это хорошо. Надо очухаться, если это вообще ещё возможно. И использовать время для того, чтобы избавиться от идиосинкразии на
великие прожекты.
Вторая составляющая национальной идеи на данном этапе - это готовность к принятию масштабных задач, это изживание уверенности
(отчасти - выстраданной, отчасти - возникшей благодаря гипнозу пропаганды) в том, что любая великая, даже любая просто
неиндивидуальная цель - это обязательно доносы, лагеря и вертухаи. Надо бороться за то, чтобы хотя бы какой-нибудь идеал не выглядел
отрыжкой бесправия. Чтобы слово <идеалист> снова стало престижным, а не синонимом слова <лох>.
И тогда, глядишь, наши предрассудки, наша вполне идеократическая способность говорить <это хорошо, а это плохо>, не глядя на ценник,
спасут нас от воцарения тех, кто будет говорить нам <вот это плохо, а вот это хорошо>, не глядя на нас.

Вячеслав РЫБАКОВ, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ