Сергей Кара-Мурза
Зачем нужны партии?
С недавними выборами мы вступили в новый политический этап. Одним из важных изменений было то, что на этих выборах сникли, «просели» те партии, которые мы унаследовали от перестройки. Это прежде всего партии, в которых действительно возникла искра классового сознания – партии нашей новой «буржуазии», СПС и «Яблоко». КПРФ, наследница русской соборной компартии, была и остается носителем «советского» мышления, и ее поддержка сократилась из-за того, что появилась «Единая Россия», еще больше напоминающая КПСС. ЛДПР тоже не в счет, это партия внеклассовая, в ней дает себе выход душа такого же соборного российского забулдыги, это отщепенец КПСС.
В целом, можно сказать, что иссяк импульс к становлению гражданского общества и присущей ему многопартийной системы. Эта большая утопия наших либералов захлебнулась, как и остальные их утопии. Они еще хорохорятся, но вяло – неудача фундаментальна. О ней надо говорить без злорадства, а с сожалением.
В чем же ее глубинные причины? В том, что короста либерализма на наших западниках очень уж тонка и еле держится – поскреби ее, и увидишь «совка» в его неприглядном варианте. Эта наша либеральная интеллигенция менее всех совместима с гражданским обществом и рыночной экономикой, она как рыба-прилипала не может без защиты акулы или хотя бы городового. Ради этой проклятой многопартийности еще недавно готовы были полстраны уморить, а теперь спросишь такого энтузиаста: «Что же ты, гад, ни в какую партию не вступаешь? Какого черта воду мутил?» – сопит, стесняется.
В общем, из одного болота нас выдернули, а в другое никак не переползем – сами же эти баламуты брыкаются. Сломали все рычаги воздействия на ситуацию, какие были в советской системе – и не дают освоить другие, демократические. Глупее не придумаешь, остались мы без языка и без рук.
Да, не по душе большинству всякие партии, ибо они – разделение. Привыкли мы быть народом, не конкуренцией друг с другом заниматься, а договариваться. Так и жили – и при царе, и при КПСС. Иногда соединялись так плотно, что вообще чувствовали себя одним целым, а кучка диссидентов воспринималась как нечто чужое – враги народа. Но ведь сейчас мы не в таком состоянии!
На какое-то время народ оказался расколот, между его частями возникли конфликты интересов, некоторые дозрели до красной черты непримиримости. Олигархи, шахтеры, бюджетники, ларечники, рекетиры, вынужденные переселенцы… У всех свои страхи, надежды, болезни. На эти шевелящиеся внутренности страны наложена текучая краска духовных пристрастий и утопий – коммунисты и либералы, западники и почвенники, православные и неоязычники. Много лет мы ворочаемся в таком хаосе, что редко кто может связно описать хотя бы свой собственный профиль интересов и идеалов. 80% считают, что стали хуже жить, но большинство из них раз за разом голосует за тот режим, что вогнал их в нужду.
Мы так и будем пребывать в таком трансе, пока не вольем этот хаос в рамки минимального порядка. Для этого культура такого «разделенного в себе» общества, каковым стал когда-то Запад, и выработала особый механизм, который называется партии. Партия (от слова «часть») есть представительство не целого, а его части. Она – приказчик этой части в ее борьбе с другими частями за свой особый интерес. Противно нам это? Очень противно, но придется этим пользоваться, раз дошли до жизни такой, а там видно будет.
Так что надо честно признать: в нашем положении нам нужны партии и многопартийность. Заострю для ясности. Я, например, противник СПС, мне противны их замыслы и мародерские повадки. Но мне нужно, чтобы эта партия выздоровела, довела до совершенства свою программу и лозунги, ясно и верно выразила то, что на уме у представляемой ею прослойки «новых собственников». И дело не в том, что сейчас, уйдя в тень, правые все равно будут делать свое вредоносное дело, только скрытно. Важнее, что они не будут делать того, что не может не делать легальная партия – оставлять на всеобщее обозрение продуктов своей жизнедеятельности в виде программ, текстов, демонстраций и действий.
Конечно, наличие партии углубляет раскол общества, ибо она дает стоящей за ней социальной группе язык и самосознание. Но теперь уж поздно жалеть о потерянном рае советской солидарности, нам придется пройти через холод размежевания. Новая сборка общества начнется только тогда, когда разделенные части народа поймут себя и других, когда они смогут выложить на стол свои интересы, претензии и средства торга или давления. И все это за каждую общность и должна сделать ее партия. Хорошо работающая партия сделает это с максимальной достоверностью, она покажет истинное лицо группы, а не будет напяливать на нее маску и кричать, что она выражает «интересы народа».
Чтобы срывать эти маски, как раз и нужна многопартийность. Кроме того, чтобы быть инструментом самовыражения группы, партии должны понять своих врагов и союзников – и по возможности верно отразить их в своих документах. Каждая партия служит «зеркалом» других партий, ее функция – верно сообщить «своим» о рельефе политического пространства. Умная партия не станет делать свое «зеркало» кривым, ибо сама в него смотрит и обман превращается в самообман. Таким образом, изучая видение всех главных партий, их представление о себе и друг о друге, мы и получаем образ нашего общества. Тогда туман начинает рассеиваться, в хаосе проступают черты порядка – и мы можем действовать разумно.
Пока что наши партии слабы и эту функцию выполняют плохо. От них исходит больше ругани, чем информации, их описание противников карикатурно, в их программах приходится копаться, как археологу. Но все же и сейчас это копание дает полезные сведения. В скором времени, когда потрепанные выборами партии пройдут переформирование, от них можно будет ждать более связных документов.
Когда страна переживает тяжелый кризис, как у нас сегодня, то всех свербит мысль о том, что угрожает благополучию и самой жизни их самих и их семей, их кругу, их народу и государству. Дать связное представление о главных угрозах – одна из обязанностей каждой честной партии. Это не только сплачивает каждую часть общества, но и выявляет главные противоречия, основу для союзов и размежеваний. Становится понятно, кто есть кто.
Для меня, например, сама мысль, что на нашу землю могут прийти и разместиться иностранные войска, нестерпима, эта угроза мне видится как катастрофа. А Сергей Адамович Ковалев с Новодворской требуют разместить в Чечне вооруженные силы ООН – они были бы этому рады. Для одних вымирание русских – страшная угроза, а другие утверждают, что ничего страшного в этом нет, что это даже лучше, так как они планируют завезти более покладистую рабочую силу из Кореи. Когда накапливаются такие оценки от разных политиков, мы мысленно расставляем на нашей политической карте флажки, и линия фронта становится отчетливой.
Люди сейчас совсем не читают партийные программы. Говорят даже, что они все одинаковы. Это неправда, они очень разные, только читать их трудно, смысл прикрыт многими слоями словесной ваты и пыли. Это слабость наших партий, лучше бы они ее изживали. Если по делу, то программа должна была бы представить людям три образа, данных пусть грубыми мазками, но внятно.
Первый – это образ «светлого будущего». Это кредо, идеалы партии, ее понимание благой жизни. Какое жизнеустройство считает для России лучшим эта партия? Даже явная утопия много говорит о том пути, по которому она нас повела бы, будь ее власть. Но еще лучше, конечно, если утопия снижена до потолка реально возможного. Пока что большинство партий по этому поводу молчит, набрав в рот воды. Более или менее понятный образ возникает только из программ правого и левого края. СПС лелеет утопию «американского образа жизни», но честно признает, что наш потолок при их власти был бы где-то на уровне Зимбабве (хотя, если разобраться, и это утопия – климат у нас не тот). КПРФ рисует более для нас знакомый образ – улучшенного советского строя. А попробуйте понять, что за строй жизни нам обещают «единороссы» или «Родина» Рогозина. Понять нельзя, это гибриды несовместимых животных, кентавры и василиски.
Второй образ – в чем-то родственный первому, но очень отличный от него. Это образ наилучшего устройства нашей жизни в условиях кризиса. Ведь в момент кризиса приходится делать то, что неприемлемо в стабильный период. Мы уже 15 лет живем в состоянии жуткой социальной аномалии – как говорят, «выживаем», а не живем. Аномалией является и само наше терпение, полное равнодушие к тому, чтобы обдумать и обсудить способы жизни при кризисе. Даже своего отечественного опыта не хотим вспомнить. Не странно ли, в условиях тотальной катастрофы войны население было гораздо здоровее, а преступность несравненно меньше, чем сегодня. В стране кризис, но государственные институты и службы действуют так, будто мы переживаем период благоденствия. Посмотрите хотя бы, как справляли 300 лет Петербурга или какие гусары гарцевали на презентации Президента. Это вещи ненормальные и даже неприличные.
С этим образом в партийных программах в основном провал. Не любят наши политики говорить о неприятном, лучше помечтать. «Виват, Россия!» Ветхие дома рушатся? Ипотека! На хлеб не хватает? Ешьте печенье!
Наконец, третий образ – тот мостик, который партия предлагает построить через пропасть, отделяющую наше трудное кризисное время от светлого будущего. Ведь переход через пропасть («переходный период») – это тоже целый кусок жизни. Нам все время поминают Моисея, который 40 лет водил евреев по пустыне. Мол, и у нас будет так же. Ничего себе! Так давайте, опишите эту пустыню и этот мостик, как и из чего его будем строить, кого будут сбрасывать в пропасть. Тут полный мрак. Взять хотя бы последнее Послание Президента. Там хорошо описана точка А и счастливая точка С. А вот куда делась промежуточная точка В, непонятно. Первая задача – жилье. Надо сделать, чтобы оно всем было по карману, чтобы все запросто зашли в банк и взяли кредит «под будущие доходы». Да, оба края пропасти очерчены живо, но откуда возьмутся эти самые «будущие доходы», под которые добрые банки отвалят каждому желающему по сотне тысяч долларов (как Жириновский по мужу каждой женщине), Послание умалчивает. А что уж говорить о партиях!
Кроме всего этого раньше, во времена марксизма-ленинизма, считалось, что партия должна быть интеллектуальной лабораторией, она должна вырабатывать для своей части общества идеологию – целостную картину мира и человека, власти и государства, собственности и хозяйства, в соответствии с господствующими в этой части общества представлениями о добре и зле. Пока что большинство партий освоить эту функцию не может. «Единороссы» честно от нее отказались, заявив, что вся их идеология – поддерживать Президента. Правые «самоназвались» либералами, стараясь не вникать в смысл этого незнакомого слова, а левые пока что следуют привычной идеологии социальной справедливости. Скорее всего, на крайних флангах эта необходимая работа оживится раньше – они друг друга подталкивают. Но провал центристов, которые стали у нас монопольными обладателями парламента, создает патовую ситуацию. Госдума утратила сам корень парламентаризма, смысл которого в том, чтобы за каждым фракционным выступлением была видна именно идеология, вектор, путь. Следя за их столкновениями в дебатах, общество и нащупывает Большой проект. А штамповать законы, даже самые дурацкие, и царь мог бы, без всякого парламентаризма.
Если бы наши партии действительно стали многопартийной системой и выполняли все эти функции, мы бы именно нащупали этот проект и не застряли бы в небывалом кризисе на двадцать лет. Мы бы смогли «проиграть» программы всех партий – и на практике, и в воображении. А сейчас правители взмахивают руками, как фокусники – то Чубайс, то Греф, но понять смысл их манипуляций люди могут слишком поздно, когда «поезд уже ушел». Если бы возникла система партий, то она бы и стала коллективным автором спасительного проекта – во взаимной борьбе их частных программ.
Так что, как ни парадоксально, партийное строительство сегодня – наше общее дело.
