Террор большого новодела (*+)
http://www.politjournal.ru/index.php?action=Articles&dirid=57&tek=1182&issue=32
Террор большого новодела
ЕСТЬ ЛИ В СТОЛИЦЕ ГОРОДСКАЯ ПОЛИТИКА?
Леонид КОГАН, доктор архитектуры
Еще не успел выгореть Манеж, как у нас начали задавать два традиционно российских вопроса: <Кто виноват?> и <Что делать?>. Но есть
и другие: <Как это могло случиться, как это произошло, что этому предшествовало и какие выводы из этого следуют?>.
У нас часто любят порассуждать о гражданском обществе, о том, что оно необходимо и что без него никакие реформы не состоятся. Но
ведь гражданское общество - это общество городское, общество горожан, причем не обязательно даже по месту проживания, но по
психологии, по привычкам, по общему восприятию окружающего мира. Однако если в нашей столице, в Москве, сгорел один из ее
исторических символов и горожане практически, не считая отдельных всплесков в СМИ, никак на это не отреагировали, то возникает
вопрос: <А существует ли сообщество москвичей как граждан своего города, граждан своей страны, наконец?>. Ведь на латыни слово
civitas означает одновременно и <граждане>, и <горожане>. А еще оно означает цивилизованных людей.
В августе 1991 г., во время попытки путча, ситуация была понятна. Уходивший с политической сцены авторитарный партийный режим хотел
<сверху> восстановить свою власть, продолжением <верхушечной> борьбы были и события осени 1993 г. Но вот 9 июня 2002 г. в Москве
обнаружили себя погромные настроения <снизу>, и это для властей оказалось новым, неожиданным, эти настроения в тот момент
практически не были проанализированы. А ведь то, что можно было наблюдать в Охотном Ряду и на Тверской после проигранного нашей
сборной футбольного матча (я видел этих погромщиков на станции метро <Арбатская>), могло иметь гораздо более далеко идущие
последствия.
Потом были <Норд-Ост>, взрыв в метро на перегоне <Автозаводская>-<Павелецкая>, трагедия аквапарка, и опять громко звучали эти
сакраментальные вопросы: <Кто виноват?> и <Что делать?>. Но до диагноза кризисных ситуаций, которые стали привычными, дело так и не
дошло.
Очевидно, пришло время задаться вопросом: <Что происходит с Москвой?>. Насколько наш город отражает общую ситуацию в стране, а
насколько он ее порождает, продуцирует? Более того, можно поставить вопрос и по-другому: <Что Москва как сообщество граждан, как 10
млн жителей, привыкших к определенному стилю жизни, культуры, носителей московских традиций, атмосферы человеческого поведения, что
она выиграла и что проиграла в процессе реформ?>. В общем, поддерживается ли тот относительно более высокий уровень, который всегда
отличал Москву от других городов? Я имею в виду, конечно, не <колбасные> маршруты автобусов и поездов, которые, слава богу,
перестали существовать, а уровень городской среды, духа столичного города, столичного интеллекта, который отличал Москву даже в
самые застойные времена.
Еще в 1993-1994 гг. отдел социально-градостроительных исследований НИиПИ генплана Москвы, которым я руководил, проводил изучение
того, какие социальные приоритеты москвичей должны учитываться городской политикой. Были опрошены по специальным анкетам около 6500
жителей центральных, срединных и периферийных районов города, более 200 представителей малого и среднего бизнеса и 50 представителей
руководства административных округов. И важнейшим в ответах москвичей было беспокойство по поводу потери того, что уже накоплено
городом, что составляет его добрые традиции. Около 70% опрошенных считают приоритетным <заботиться о сохранении и поддержании того,
что есть>. Что же касается центра Москвы, то примерно 50% высказались за то, что <центр должен стать заповедной зоной Москвы>, и
только 5-10% отметили другую позицию анкеты - <центру нужно больше новой застройки>.
Кстати, уже тогда, 10 лет назад, в среднем около 40% опрошенных отметили, что Москва теряет свою <столичность>, что это город,
<сдающий свои позиции>, при этом примерно 50% подчеркнули, что это <город, где забота о жителях отошла на второй план>, 75% и 60%
соответственно отметили как острые проблемы <безопасность жителей> и <экология города>. Прозвучала тревога относительно излишнего
наплыва мигрантов, деформирующих привычный облик московской среды.
Но тогда все эти данные остались в научных отчетах и публикациях, не находя выхода в городскую политику. Да и политики такой
практически не существовало, как не существует ее и сейчас. Поэтому неизвестно, что приобрело московское городское сообщество в
результате крупных градостроительных акций, а что потеряло, какова будет социальная картина города, в каком направлении она
меняется.
Потом, в 1999 г., в связи с полным прекращением финансирования работ и отсутствием тем в плане института, как сказано в приказе,
решено было <ликвидировать отдел социально-градостроительных программ> НИиПИ генплана Москвы, а недавно, как сообщила пресса, было
ликвидировано аналитическое управление мэра. Именно под эгидой этого управления мы проводили в 1998 г. опрос 125 глав управ Москвы,
чтобы выяснить, как складываются отношения администраций районов, специалистов-градостроителей, жителей и инвесторов, какие проблемы
здесь возникают и что нужно сделать, чтобы конфликтов с населением стало меньше. Именно под эгидой аналитического управления (тогда
оно называлось управлением мэра) был подготовлен и проведен в 1997 г. международный российско-французский семинар <Взаимодействие
участников формирования городской среды (на примерах Москвы и Парижа)>, в котором участвовали специалисты, ученые, представители
бизнеса и администраций двух городов. Но и это начинание сошло на нет.
Я думаю, нужно напомнить московским властям, что Москва является сложнейшим социально-пространственным организмом, многомиллионным
сообществом людей с разными устремлениями и интересами, которые надо знать и уважать, ими нельзя пренебрегать во имя утилитарно
понимаемых хозяйственных или коммерческих интересов. Нельзя относиться к территории Москвы, ее инфраструктуре, застройке как к
чему-то, что нужно выгоднее купить и продать. Ведь сегодня инвестор владеет городом. Городские чиновники ему в этом содействуют, а
специалисты (градостроители, архитекторы) вынуждены обслуживать этот произвол.
Мы уже привыкли в Москве и других городах выдвигать в качестве версии поджогов и взрывов версию терроризма. К сожалению, сегодня это
вполне реально. Но есть одна форма террора, о которой почему-то не говорят, но которая охватывает все сферы жизни, не оставляя
пустот. Речь идет о <терроре бескультурья>. И то, что это не вооруженный, внешне не кровавый террор, совсем не означает, что он
менее опасен. Он разрыхляет социальную среду городов, исторически сложившееся окружение горожан, саму городскую атмосферу. Этот вид
террора по своим последствиям, пусть и отдаленным, сродни Большому террору, о котором писал Роберт Конквест, поскольку ведет к
изменениям генофонда нации.
Частью <террора бескультурья> является <террор большого новодела>, замешенный на коммерциализации градостроительно-проектной
деятельности, разрушающий преемственность московского городского пространства и подающий плохой пример другим российским городам.
Вот если сказанное не только принять во внимание, но и серьезно к нему отнестись, то тогда, может быть, для московских властей
станет понятно, что разработка стратегии, целей и приоритетов развития Москвы, Московского региона (а они ведь ориентиры для всех
городских сообществ России) ничуть не менее важна и политически необходима и большой политики в этом ничуть не меньше, чем в защите
прав русскоязычного населения в Латвии, российских интересов в Крыму или улаживании отношений между центральной властью Грузии и
автономной Аджарией.
То, что происходит в самом центре Москвы на Манежной площади, рядом с Кремлем, в самом Манеже, для москвичей - да и не только,
надеюсь, для них - ничуть не менее важно, чем то, что может быть на Дворцовой площади в Санкт-Петербурге или в самом Зимнем дворце.
И тем огорчительнее выглядит отсутствие адекватной реакции со стороны федеральной власти, президента страны. Я убежден, что не
только моральный, но и политический ущерб происшедшего, его последствия еще только предстоит осмыслить и оценить.
Когда такое осознание наконец придет, тогда, наверное, и можно будет ответить на вопрос: <Почему сгорел Манеж?>.
