От Георгий
К Георгий
Дата 05.02.2003 20:07:15
Рубрики Прочее; Крах СССР; Манипуляция; Хозяйство;

Анти-Кожинов-8 (*+)

> http://usoff.narod.ru/ANTIKOZH.htm

4. Папист Мамай

Смысл и значение Куликовской битвы - кажется главная тема книги Кожинова, хотя выделить что либо главное в этой книге, представляющей из себя сборник статей и рассуждений "о том и о сем", весьма проблематично. Как бы там ни было, в соответствующей 7 главе псевдологика и псевдоученость Кожинова расцветают особенно пышно.
Прежде всего, поскольку Куликовская битва - событие слишком хорошо известное и оценка его напрашивается сама собой - после 150 летнего рабства русские впервые одержали крупномасштабную победу над монгольским войском - что тут может быть непонятного? - постольку, дабы расчистить поле для собственных открытий в этом вопросе, Кожинов принимает глубокомысленно-загадочный вид: дескать, не все так просто, смысл Куликовской битвы еще только предстоит разгадать. В подтверждение этого своего мнения он, по своему обыкновению, цитирует... о, нет, конечно не Соловьева, не Ключевского и др. Он цитирует Блока, который причислял Куликовскую битву к событиям, "разгадка" которых "еще впереди". Затем он обращается к "Советской энциклопедии":

"В одной из статей, "Куликовская битва", утверждается, что битва эта "имела большое историческое значение в борьбе русского и других народов с монгольско-татарским гнетом... на Куликовом поле был нанесен сильный удар по господству Золотой Орды, ускоривший ее последующий распад" (т. 13, с. 587). Однако в другой статье, "Золотая Орд", констатируется, что сам хан Золотой Орды Тохтамыш "в 1380 (в конце года, то есть уже после Куликовской битвы - В. К.) разгромил войско Мамая", и именно потому "при хане Тохтамыше (1380-1395) прекратились смуты и центральная власть стала контролировать основную территорию Золотой Орды". Что же касается "распада", то здесь сообщается: "В начале 20-х гг. XV века образовалось Сибирское ханство... затем возникли Казанское ханство (1438) и Крымское ханство (1443)" (т. 9, с. 561, 562),- т. е. Золотая Орда действительно начала распадаться только спустя почти полстолетия после Куликовской битвы.
Словом, положение о том, что эта битва способствовала распаду Золотой Орды, едва ли основательно. Как раз напротив, обеспечив (или хотя бы всемерно облегчив) победу Тохтамыша над Мамаем, который ранее сумел отторгнуть от Золотой Орды весьма значительную часть ее территории, Куликовская битва способствовала преодолению распада, и, если уж на то пошло, именно прежние победы Мамая (а вовсе не его поражение в 1380 году) привели к временному распаду Золотой Орды! Итак, две статьи БСЭ с очевидностью противоречат друг другу: в одной утверждается, что разгром Мамая ускоряет распад Золотой Орды, а другой - что он как раз замедляет этот распад. И, пожалуй, особенно удивительно, что обе статьи принадлежат перу одного историка - В. И. Буганова. Подобное противоречие, естественно, требует "разгадки". (гл.7)

Что, собственно говоря, не понравилось Кожинову? Мамай, ордынский военачальник попытался узурпировать ханскую власть - явный признак разложения монгольской империи. То, что он потом потерпел поражение от русских, разумеется, облегчило победу Тохтамышу и в этом смысле затормозило разложение Орды. Но с другой стороны сам факт, что русские выказали способность с успехом противостоять монголам, показал, что власть Орды более не является исключительной; Мамай был побит, но Россия фактически стала самостоятельной политической силой и продолжала оставаться частью Орды только номинально - сам этот факт не мог не содействовать дальнейшему разложению Орды. Так что все имеет две стороны: поражение Мамая с одной стороны, тормозило разложение Орды, с другой - ускоряло; трудно решить какая сторона здесь перевешивает, да и вряд ли так уж нужно решать - это явно не тот вопрос, на который возможен категорический ответ. И уж конечно это затруднение не может быть поводом, чтоб пересматривать общепринятую точку зрения на Куликовскую битву. Кожинов ищет на пустом месте... ничего не находит, но продолжает свои изыскания.
Между прочим, он с важностью выясняет что мало, мол, написано о битве и немедленно делает из этого вывод в свою пользу:

"И сам тот факт... опять-таки являет собой "загадку"... "загадки" подстерегают нас буквально на каждом шагу."

Да где же они, эти загадки, указал бы хотя б на одну!.. Ага, вот:

"Обратимся к самой, пожалуй, существенной из "загадок" Куликовской битвы. Монгольская армада окончательно покорила Русь в 1240 году, и выходит, что почти полтора столетия, до 1380-го, Русь не предпринимала попыток начать войну за освобождение." (гл.7)

Это не "загадка", это проблема, которую невозможно решить, не выясняя общего характера русского общества. Поэтому и ее решение следует искать в философии русской истории, а не в самой истории, т.е. не в тех или иных отдельных фактах, как это пытается делать Кожинов. Впрочем, забудем пока о Кожинове.
Почему не была предпринята попытка освобождения Руси? Да потому что никакой РУСИ и не СУЩЕСТВОВАЛО. Какой бы Русь ни была ВЕЛИКОЙ, это величие кончилось в 1054г., т.е. со смертью Ярослава Мудрого. Не важны масштабы последовавших за тем княжеских усобиц, их динамика и последствия, важно то, что все они без исключения демонстрировали внутреннюю разобщенность земли русской, отсутствие общественного
самосознания. Князья дрались из-за каких-то своих родовых счетов, в которых сами не могли разобраться, но ни в одном городе население не попыталось сбросить эту недееспособную власть. Глубина этого общественного небытия очевидна и бесспорна: даже сам факт смертельной опасности в начале монгольского нашествия не сплотил русскую землю. Ни разу не видим, чтоб один город приходил на защиту другому...
ЧТО вообще народ делает единым? Первый фактор: территория. На Западе с его ограниченным пространством как бы сама природа говорила человеку: либо ты будешь жить на ЭТОЙ земле, либо вообще не будешь жить. С территорией связывалась сама возможность существования. Поэтому там и возникло понятие родины - самого дорогого что есть у человека - именно это сознание наполняло римский дух и делало его непобедимым... Территориальная теснота сплачивала, пробуждала общественное самосознание, которое потом становилось основой государственности. Но это - на Западе, в России территориальный фактор явно не работал. Собственно территории как таковой, с ясными политическими границами не существовало, вернее более или менее определенные границы существовали только на западном направлении. В остальных направлениях границы были размыты, а это значит, что не существовало внешних ограничений, которые вводили бы общество в определенные рамки и тем самым стимулировали бы пробуждение общественного самосознания. Вспомним, как русский народ отвечал на все общественные проблемы и противоречия: он УХОДИЛ от них на юг и на восток. Во время войн Изяслава с братьями киевляне угрожают князьям сжечь Киев и уйти в Византию. На протяжении средних веков народ бежал от татарских погромов, от московских князей-собирателей, так что из этих беглых сложилась целая народность - казачество. Территориальная неопределенность, таким образом, не сплачивала народ, но разобщала, "размывала" его. Общество уходило от самого себя и этим делало невозможной эволюцию общественного сознания. Общество расширялось географически и именно это количественное расширение парализовывало качественный рост.
Поэтому неверно пожалуй даже говорить о раздробленности Древней Руси. Дробиться может лишь то, что некогда было целым, единым. Но Русь никогда, даже при Ярославе Мудром не была таковой. Все было: князья, народ, одна вера, один язык, но ОБЩЕЙ ЖИЗНИ не было, ОБЩЕСТВЕННОГО БЫТИЯ не было...
Другим фактором, сплачивающим народ была вера. Вспомним, что в средние века не только в России, но во всем мире, включая и Запад, главным стержнем общества была религия. Ни один общественный вопрос не мог получить должного значения, обратить на себя общественное внимание пока не получал религиозную окраску. Голландская и английская революции происходили под религиозными знаменами. Русская Смута 17 века показала, что только религия могла быть и действительно стала консолидирующим русское общество фактором. Если так было в 17 веке, то ясно, что только так могло быть и в 13-14 веках, т.е. национально освободительная борьба могла начаться только под знаком религиозным.
И вот православную веру татары-то как раз и не задевали! Тем самым главный общественный нерв был если не парализован, то нейтрализован. Именно религиозная нетерпимость католического Запада породила отторжение России от Запада, татары, наоборот, взяли православные церкви под свое покровительство, таким образом, единственная опора общественного самосознания оказалась не во враждебном отношении, но под опекой татар! Тем самым общественное бытие оказалось вторично невозможным, но на этот раз под давлением фактора уже не природного, но политического.
Поэтому против татар возникали только отдельные местные бунты. "Они не меняют картины," - говорит Кожинов. Не меняют, а ВЫЯСНЯЮТ эту картину. Они показывают, что татарская власть воспринималась на Руси как враждебная сила, которую могли терпеть, но никогда ни принимали ее за свою, как будет силится доказывать нам Кожинов. Но поскольку не было ни общественного самосознания, ни знамени, ни лозунга с которым оно могло бы пробудиться, то все эти бунты оставались явлением локальным.
Таков в двух словах ответ на поставленный Кожиновым вопрос. Но ответ этот Кожинова конечно устроить никак не может. Ведь он явно вознамерился произвести некое открытие, простая истина ему - словно бельмо в глазу. То есть это не цель, которой он стремится, но помеха, от которой следует избавиться.
Однако и с открытиями пока у него что-то не клеится. Он все топчется вокруг общих мест и общеизвестных истин.
Известно, например, что Мамай был не хан, а взбунтовавшийся ханский военачальник. Это было хорошо известно и летописцам, и историкам, и кончено, современникам. Невозможно допустить, чтоб Донской, окружавшие его бояре не знали кто был Мамай и не понимали разницу между "природным царем" и "взбунтовавшимся рабом" - никем иным не мог быть Мамай ни в глазах Тохтамыша - "настоящего" хана, ни в глазах Донского. Отсюда Кожинов делает странное заключение: на Куликовом поле, говорит он, Русь сражалась не с Золотой Ордой. Разумеется, если Мамай не был "настоящим" ханом, если в Орде происходили смуты и она фактически раскололась, то рассуждая формально, нельзя конечно говорить, что Русь на Куликовом поле победила Золотую Орду. Она победила ВСЕГО ЛИШЬ и ТОЛЬКО Мамая. Даже более того, именно раскол в самой Орде, тот факт, что Мамай оказался врагом Тохтамыша, гарантировал Русь от удара в спину со стороны Тохтамыша и, соответственно, подвигнул русских на битву с Мамаем. Тохтамыш и Донской оказались на время объективно союзниками и хотя никаких формальных договоренностей между ними, насколько известно, не было, в высшей степени вероятно, что подобный политический расчет существовал в стане Донского и его там имели в виду, когда решались на битву с Мамаем.
Но с другой стороны, если отбросить все политические хитросплетения, в которые тогда вникали, очевидно, далеко не многие, Мамай все же был не турок и не немец, он был татарин и войско его было татарское и представлял он хотя и не всю Орду, но ее ЧАСТЬ. Распри между ним и Тохтамышом были безусловно важны для Донского, но для простых русских войнов Мамай и Тохтамыш были представителями одного ненавистного татарского царства. И потому легко понять, что победа над Мамаем для большинства русских стала победой над Ордой и нельзя считать это результатом заблуждения. В конце концов важен простой факт: на Куликовом поле русские впервые одержали над ТАТАРСКИМ войском крупную победу и этот факт нисколько не умаляется политическими обстоятельствами этой битвы, сколь бы они ни были двусмысленны и противоречивы. Вот собственно и все, ни один серьезный историк никогда не утверждал относительно Куликовской победы ничего большего.
Но Кожинов вовсе и не пытается выяснить смысл или значение тех или иных обстоятельств Куликовской битвы. Куликовская битва для него - это только повод сделать широковещательное заявление, что Русь была "органической частью" Золотой орды, что между русскими и татарами всегда была любовь и приязнь, что русские были, так сказать, более татарами, чем сами татары и что им поэтому ни при каких обстоятельствах и в голову не могло прийти воевать с Золотой Ордой, и что даже выступая против Мамая они защищали никак не русскую землю, а именно Золотую Орду. Ничего этого, т.е. такими именно словами, Кожинов, правда, не говорит, у него не хватает духу сказать что-либо подобное, но именно к таким выводам он нас старательно подводит. Причем подводит бездарно и бестолково.
Он цитирует летописное известие о том, что после Куликовской битвы Донской послал к Тохтамышу послов и какие-то подарки - обычное по тем временам дело в отношениях между ханами и московскими правителями. Но Кожинову видится в этом посольстве некое знамение и он нас наставляет:

"... следует вдуматься в процитированные - запечатлевшие происходившее по горячим следам - летописные сообщения, которые историки, пишущие о Куликовской битве, почти никогда не приводят, ибо из них недвусмысленно явствует, что и великий князь Дмитрий Иванович, и хан... Тохтамыш отнюдь не полагали, что на Куликовом поле Русь сражалась против Золотой Орды." (гл.7)

Конечно, Тохтамыш был уверен, что на Куликовом поле Русь сражалась с Мамаем, а не с Тохтамышом, и Донской наверняка думал то же самое! - Уж не из этого ли поразительного единомыслия Кожинов делает вывод о единстве Руси и Орды?
Что за наивность, в конце концов: из обычной по тем временам дипломатической процедуры делать какие-то далеко идущие политические и исторические выводы? Разве Кожинову неизвестно, что дипломатические любезности весьма часто - только прикрытие смертельной вражды. Если ему это неизвестно, то вот сама история ему преподносит урок: в 1382 г. после всех описанных Кожиновым изъявлений любви и дружбы между ханом и Донским, Тохтамыш делает набег на Москву и сжигает ее. Это уже факт, а не какие-то фразы из летописи. Но Кожинова не так-то легко смутить:

"Но об этом - достаточно сложном по своему смыслу - событии речь пойдет ниже." (гл.7)
................
От Георгий
К Георгий (05.02.2003 20:07:15)
Дата 05.02.2003 20:07:56

Анти-Кожинов-9 (*+)

> http://usoff.narod.ru/ANTIKOZH.htm
>

Посмотрим что ниже обо всем этом скажет нам Кожинов, а пока уместно спросить: что тут сложного-то? Разве не к этим периодическим набегам и сводились отношения монгол к Руси? С этого они начались - ибо первый разгром Руси и был ничем иным как широкомасштабным набегом, - этим они продолжались вплоть до самого конца Крымского ханства. Набег Тохтамыша был заурядным, "нормальным" явлением, которое иллюстрирует ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЕ отношения между Русью и Ордой.

"Русь действительно самоотверженно сражалась с уже покорившими полмира монгольскими войсками почти на полтора века ранее, в 1237- 1240 годах, непосредственно во время нашествия. Но затем она так или иначе вошла в состав Золотой Орды и никогда не преследовала цель выйти из нее посредством войны."

Что это за фразы такие: "так или иначе вошла", "никогда не преследовала"? Где филолог Кожинов учился русскому языку? Разве можно говорить "так или иначе вошла", когда ХОРОШО ИЗВЕСТНО как именно вошла Русь в состав Золотой Орды? Не "так или иначе", а после полного разгрома и уже один этот "способ вхождения" предопределяет будущие отношения. И откуда у Кожинова столь точные сведения, что русский народ НИКОГДА не стремился отделаться от ханской власти? Или Кожинов полагает, что русским нравилось платить дань? Или такая уж была взаимная симпатия между русскими и татаро-монголами, как в свое время между греками и римлянами? Или князьям по нраву были поездки в Орду, всегда накладные и смертельно опасные? Если народ обирают и избивают, то что он должен думать о тех, от кого ему приходится все это терпеть? Разве это такое уж произвольное и беспочвенное предположение, что народ хотел освободиться от гнета? Зачем отсутствие возможности, способности или воли к сопротивлению выдавать за ПОЛОЖИТЕЛЬНУЮ связь Руси с Ордой? Если у меня нет сил сопротивляться грабителю и я вынужден выполнять все его требования, то разве это значит, что я с ним заодно и мы с ним - одна компания? Что за упрямое желание простейшие понятия выворотить наизнанку?!
С кем вообще спорит Кожинов, откуда он берет своих оппонентов? Оттуда же, откуда он и сам: все они вышли из исторического материализма. Это они разорили российскую историческую науку и свели научную борьбу к мышиной возне, что и наблюдаем в данном случае: одни сочиняют басни о какой-то непрестанной борьбе русских с поработителями, Кожинов торжественно их опровергает: дескать, русские сжились с монголами, как с родными. Одну нелепость побивает другой, клин - клином, так сказать.
У Кожинова только один шанс доказать свою правоту - показать, что действительно существовала глубокая ПОЛОЖИТЕЛЬНАЯ связь между Золотой Ордой и Русью. В чем могла бы заключаться эта связь? Да в чем угодно: в религии, политическом порядке, языке, культуре, традициях и т.д. и т.п. - что угодно, но должно быть что-то, что ДЕЙСТВИТЕЛЬНО объединяло бы монгол и русских. И вот достаточно школьных сведений о русской истории, чтоб понять сколь несостоятельна надежда отыскать эту связь. Монголы разгромили Русь и отхлынули на восток к своим кочевьям и продолжали там свой кочевой образ жизни. В дальнейшем Русь интересовала их только как объект поборов, набегов и грабежей. Вот и все - такова ВСЯ связь между Русью и Ордой.
Но Кожинов и не пытается более или менее рационально поставить вопрос и решить его. Наоборот, он готов вывернуть наизнанку уже сам русский язык, только бы выскрести что-нибудь из очередной цитаты в свою пользу:

"Русские князья, говорит он, "отнюдь не ставили перед собой цель путем войны освободиться от власти золотоордынских "царей", хотя и не считали, что власть эта будет неизменной. В "духовной грамоте" ...Дмитрия Донского, составленной накануне его смерти... содержится уверенное предвидение: "А переменит (то есть... "лишит мощи".- В.К.) Бог Орду, дети мои не имут давати выхода (дани.- В. К.) в Орду"... Итак, только Бог может освободить Русь от власти "царей". (гл.)

Смысл приведенной Кожиновым цитаты очевиден: "лишит мощи" Бог Орду, то дети мои не должны будут платить ей дань, - вот что примерно говорит Донской. Но Кожинов фразы "Бог даст", "с Божьей помощь", "Бог знает" и т.п. понимает БУКВАЛЬНО, исходя из этого превратного своего понимания он сооружает целую политическую программу ("только Бог может освободить Русь", т.е. власть Орды есть власть от Бога) и приписывает ее русским князьям!
Затем он, ничтоже сумняшеся, перекладывает с больной головы на здоровую. Так и не попытавшись выяснить отношения между Русью и Ордой, он ДЕЛАЕТ ВИД, что положительное отношение русских к монгольской власти - нечто само собой разумеющееся и не требующее доказательств и что "лишь в XVIII и, особенно, XIX столетии, в России сложилось крайне негативное мнение о Монгольской империи."

И он немедленно указывает на корень зла:

"Нетрудно показать, что мнение это было по сути дела внушено западноевропейской идеологией, которая в послепетровскую эпоху оказывала огромное воздействие на большинство идеологов России..."

Итак, все эти погромы, набеги, убийства и т.д. - все это, конечно, ничего не стоило русским и не способно было замутить в их сознании светлую память о татарском нашествии. И лишь когда западные лже-мудрецы возвели хулу на Золотую Орду, а русские идеологи им поверили - тогда только и началось настоящее зло.
Впрочем, какие империи "лучше" - "наши" или "ихние" - это мы уже обсудили выше. Перейдем к другому и, к счастью, последнему вопросу.

Так с кем все-таки, если не с Золотой Ордой, билась Русь на Куликовом поле?

"Противником Московского войска на притоке Дона реке Непрядве была - о чем уже сказано - не Золотая, а как называет ее летопись - Мамаева Орда, которая в целом ряде отношений кардинально отличалась от первой, и великий князь Дмитрий Иванович, вошедший в историю под именем Дмитрий Донской, как мы еще увидим, достаточно ясно осознавал это глубочайшее отличие."

Затем опять:

"Как уже сказано, это начавшееся в 1374 году противостояние Руси и Мамая вовсе не являлось борьбой великого князя Дмитрия Ивановича с Золотой Ордой. И не только потому, что Мамай не был ханом Золотой Орды. Сама Мамаева Орда - по крайней мере ко времени ее "розмирия" с Русью - представляла собой совершенно особенное явление, о чем достаточно ясно сообщают известные всем источники. Но историки, как правило, игнорируют эту "информацию", поскольку они не усматривают и словно бы даже не желают усмотреть существенное различие между Мамаем и ханами Золотой Орды..."

Историки игнорировали то, что Мамай не был ханом! Что это за историки, которые способны игнорировать разницу между царем и его слугой? Наверняка это опять какие-нибудь сподвижники Кожинова по историческому материализму... Однако Кожинов говорит, что Мамаева Орда - "совершенно особенное явление" НЕ ТОЛЬКО потому, что Мамай не был ханом. Почему же еще? Вот почему:

"В "Сказании о Мамаевом побоище" изложена следующая "программа" собравшегося в поход на Москву Мамая - программа, которую у нас нет никаких оснований считать произвольным вымыслом автора "Сказания": "Мамай... нача глаголати ко своим упатом (правителям) и князем и уланом (члены княжеских семей): "Аз тако не хощю творити, како Батый; како изждену князи (изгоню князей - имеется в виду русских) и которые городы красны довлеют (пригодны) нам, и ту(т) сядем, тихо и безмятежно поживем... И многи Орды присовокупив к себе и рати ины понаимова, Бесермены и Армены, Фрязы, Черкасы, Ясы и Буртасы... И поиде на Русь... и заповеда улусом (здесь: селеньям) своим: "Ни един вас не пашите хлеба, да будете готовы на Русские хлебы"... То есть Мамай, в отличие от создателя Золотой Орды Батыя (и, конечно, от его преемников), намеревался не просто подчинить себе Русь, а непосредственно поселиться со своим окружением в ее лучших городах, к чему золотоордынские правители никогда не стремились; столь же несовместимы с образом жизни Золотой Орды наемные иноплеменные войска, на которых, очевидно, возлагал большие или даже основные свои надежды Мамай. Словом, Мамаева Орда была принципиально другим явлением, нежели Золотая Орда, и ставила перед собой иные цели..." (гл.7)

Поразительно это простодушие Кожинова, с которым он пытается произвести революцию в историографии, опираясь на какие-то третьестепенные факты и свидетельства. У нас нет оснований считать, говорит он, что слова Мамая - вымысел автора "Сказания". Совершенно недостаточно, что "у вас" нет оснований считать эти слова вымыслом. Вы должны привести ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ основания, что Мамай их действительно произносил, что это не риторика русского летописца. Это во-первых. Во-вторых, даже если Мамай их и произносил, то что это было: речь перед соратниками или действительно политическая программа Мамая? - здесь ведь есть очень существенная разница. В-третьих, 14 век - начало политического разложения Орды - был одновременно началом перехода татаро-монгол от чисто кочевого к оседлому или полуоседлому образу жизни - этим и обуславливалось с экономической стороны политическое разложение Орды. Так что даже если Мамай и действительно имел серьезное намерение прогнать русских князей и усесться в русских городах, то этим он наметил, "озвучил" общую тенденцию разложения Орды, и в этом смысле явился классическим ее представителем времен упадка, а не неким отщепенцем, вздумавшим разрушать исконные ордынские устои. Мамаева Орда была принципиально иной, нежели Золотая Орда, уверяет нас Кожинов. Вполне возможно. Но ведь и Золотая Орда стала, а лучше сказать
СТАНОВИЛАСЬ, уже совсем иной, нежели была при Батые, и этот процесс происходил настолько быстро, что уже через несколько десятилетий Орда вообще перестала существовать, - этого-то Кожинов почему не заметил? Стоит только "заметить" это и все недоразумения Кожинова испаряются сами собой: Мамай становится ЗАУРЯДНЫМ татарским вождем, Куликовской битве возвращается ее классическое истолкование и революция в русской историографии становится немного неуместной... если только Кожинов не приведет для нее еще каких-либо оснований... ... Не привел ни одного. Вместо этого он вдруг обращается к началу вопроса:

"Для понимания истинного смысла и значения Куликовской битвы необходимо, прежде всего, более или менее конкретное представление о "своеобразии" Мамаевой Орды, которую, как уже говорилось, совершенно безосновательно отождествляют с Золотой Ордой (или же говорят об Орде "вообще").
Начнем с того (оказывается, он только начал!), что Мамаева Орда занимала совсем иное географическое и, в более глубоком смысле, геополитическое положение: ее центром, ее средоточием являлось не Нижнее Поволжье, а Крым, отделенный от золотоордынского центра в Поволжье тысячекилометровым пространством."

Допустим, что же дальше? А дальше начинается Бог знает что. В Крыму, утверждает Кожинов, было много армян (это говорится по поводу того, что в войске Мамая были и армяне), а какой-то историк Егоров об этом ничего не знает - "поистине печальна неосведомленность" Егорова, сокрушается по этому поводу Кожинов. - Действительно, катастрофическое невежество.

"И это всего лишь один яркий "пример" тех ошибочных представлений о Мамае, к которым неизбежно приводит недостаточное (или вообще отсутствующее) внимание к тому факту, что этот исторический деятель был нераздельно связан с Крымом; без глубокого и тщательного изучения "крымской" проблемы вообще невозможно понять феномен Мамаевой Орды."

А в Крыму, оказывается, в то время всем заправляли итальянцы. (И об этом опять ничего не знают "профессиональные историки" - знает один Кожинов.)

"Правда, в целом ряде исследований, обращающихся к теме этого "присутствия" (итальянцев), содержится и верное освещение тех или иных фактов, и истинное истолкование их смысла (примеры, еще будут приведены). Но чрезвычайно редки случаи, когда понимание отдельных сторон проблемы, так сказать, вписано в общую картину мировой истории XIV века."

По-моему напряжение нарастает: раз уж Кожинов заговорил об "общей картине мировой истории", значит... он уже держит в руках свою малярную кисть...
Далее читаем с удвоенным вниманием. Так... Цитата из Тойнби... столкновение католицизма и православия... Литва... крестовые походы... Тевтонский орден... Скандинавы... Эстония... Финляндия... итальянцы... Константинополь... (я старательно слежу за движениями кисти, но пока еще не понимаю о чем идет речь) щупальца папства... генуэзский
капитал... (кажется, я начинаю догадываться что он пытается изобразить)... генуэзская пехота... Куликовская битва...
Стоп! Вот ключевая фраза: генуэзская пехота участвовала в Куликовской битве. Соответственно, Русь билась в лице Мамая не с татаро-монголами, не с Золотой Ордой и даже не с одним из ее осколков, но с Западом!, с папством!, с католичеством! Наконец-то открытие произведено: вывернул-таки историю наизнанку!
...........
От Георгий
К Георгий (05.02.2003 20:07:56)
Дата 05.02.2003 20:08:45

Анти-Кожинов-10 (*+)

> http://usoff.narod.ru/ANTIKOZH.htm

В этой очередной мазне Кожинова, которую он величает "общей картиной мировой истории" не хватает одной маленькой детали.
Не подлежит никакому сомнению экспансионистская сущность католицизма. Бесспорно стремление папства распространить свое влияние на Русь. Общеизвестны так же масштабы той борьбы, которая неизбежно возникала на этой почве между православием и папством. Однако не о католицизме ВООБЩЕ и не о борьбе России с Западом ВООБЩЕ должна в данном случае идти речь. НЕ ОБ ЭТОМ должен был говорить Кожинов. Речь идет о конкретном периоде в истории папизма - 14 веке, о конкретных лицах - Мамае прежде всего и, наконец, о конкретном событии - Куликовской битве. НЕЛЬЗЯ, НЕДОПУСТИМО делать вид, будто нет разницы между Миндовгом и Мамаем, между Тевтонским орденом и Мамаевой Ордой, между состоянием папства во времена крестовых походов и в 14 веке, между Ледовым побоищем и Куликовской битвой, наконец. Если уж Кожинов взялся поведать нам что делали паписты в Литве или в Крыму, то ЭЛЕМНТАРНАЯ ДОБРОСОВЕСТНОСТЬ требовала от него, чтоб он прежде описал нам что делали САМИ ПАПЫ в это время в Европе. Восполним этот пробел. Для начала - общая характеристика состояния папизма в 14 веке, которую дает историк (настоящий!) Н.Кареев:

"Католическая церковь в 14 и 15 веках вступила в период одного из наиболее острых кризисов, какие ей когда-либо приходилось переживать: с одной стороны, против нее поднималось все то, что стояло вне церкви, понимаемой в смысле иерархии, с другой стороны, сама церковь находилась в состоянии разложения, в состоянии деморализации и дезорганизации." (Н.Кареев. История Европы. 3 том)

А теперь несколько фактов. Начало века было ознаменовано событиями в высшей степени характерными для всего последующего времени. Французский король Филипп Красивый вступил в решительную борьбу с римским папой. Конфликт зашел так далеко, что сторонники короля захватили папу в Италии, а один из них даже ударил его по лицу железной перчаткой. Папа умер, не вынесши такого оскорбления. После этого Филипп возвел на папский престол своего ставленника и перенес резиденцию пап из Рима во французский Авиньон, где папы и пребывали с 1308 по 1378 г. Этот период вошел в историю под названием вавилонского пленения пап. После того, как папа в 1378 г. вновь поселился в Риме, уже в среде самого высшего католического духовенства произошел раскол: враждебные папе кардиналы избрали другого папу и удалились с ним обратно в Авиньон. Этот конфликт так же зашел столь далеко, что в начале следующего века вместо двух стало уже три папы. "Этот раскол подрывал уважение к церкви вообще, авторитет папства в Европе стал падать", - говорит другой русский историк Д.И.Иловайский.
В Англии в это же время так же рождаются антипапистские настроения. Английский король Эдуард 3 отказывает папе принести ленную присягу и заплатить дань. От имени короля, парламента и английского духовенства составлен был торжественный акт, которым объявлялось, что римские папы не имеют права подчинять королевство иностранной зависимости без согласия нации. Больше того, однажды общины просили короля помочь им изгнать силою папскую власть из королевства.
В Германии, Италии так же происходил упадок папства. При этом помимо чисто политической борьбы поднималось недовольство против "порчи церкви". "Повсюду, среди ученых и неученых, в народе и знати, возникает новое решительно антиклерикальное и антипапистское направление", - говорит немецкий историк О.Егер.
Вспомним еще, что 14 век - это было время Столетней войны между Францией и Англией, окончательного раздробления Германии. Кроме того это было, как говорит тот же Кареев, "печальное столетие - заколдованный круг голода и эпидемий." Все это значит, что и материальные силы Запада в это время были подорваны, а стало быть, и экспансия на Восток - невозможной. На Русь со стороны Запада наступала прежде всего Литва, но не Запад и католичество как таковые. То, что Кожинов по простоте душевной путает одно с другим и воображает, что во многовековом противоборстве Польши и Литвы с Россией так же повинно папство, является типичным примером его "историософии".
Итак, вывод очевиден. Если власть пап явно рушилась в 14 веке в самой Европе, если они не были свободны даже в выборе собственного местопребывания, то у них НЕ МОГЛО БЫТЬ сил и средств, чтоб проводить сколько-нибудь энергичную политику где-то далеко на Востоке. Папы могли строить относительно России какие-то планы, рассылать буллы, обращаться с призывами к правителям, плести интриги и т.д. и т.п., но они ЗАВЕДОМО НЕ МОГЛИ ворочать армиями, завоевывать народы, вершить судьбы государств, как это было в эпоху крестовых походов. Кожинов нагнетает страсти, переходит на устрашающий тон, перечисляя сколько католических соборов было воздвигнуто в Крыму, сколько "антирусских" булл было составлено папами; говорит о миссионерской деятельности папистов и т.д. и т.п., собирает целый ворох всевозможных сведений оттуда и отсюда, но
этим он лишь выдувает очередной мыльный пузырь. Все это лишь иллюстрирует и без того общеизвестную тенденцию к распространению и укреплению папской власти, характерную для католицизма. Но если эта тенденция в 14 веке встречала резкий отпор уже на самом Западе, то необходимы тем более весомые доказательства, что эта тенденция
порождала какие-то РЕАЛЬНЫЕ результаты на Востоке. И конечно такими доказательствами не могут являться ни отношения между Александром Невским и ордынскими ханами, ни политика генуэзцев в отношении Византии, ни толщина стен какого-то католического монастыря, ни другие "факты" подобного же рода, которыми Кожинов буквально заваливает читателя. Из ста ослов не составить одной лошади, сотня косвенных и третьестепенных фактов не могут служить доказательством утверждения заведомо сомнительного и спорного.
МОГУТ! - убежден Кожинов. Заморочив читателя бесконечными цитатами, обличающими агрессивную политику папства, он заключает:

"В свете всего вышеизложенного становится возможным действительно понять сущность Мамаевой Орды и ее похода на Москву."

Впрочем, Кожинов и сам, кажется чувствует, что на том болоте, каковым являются все его предыдущие многословные рассуждения никаких выводов не построишь. Поэтому он начинает как бы заново и выискивает факты, которые должны более прямо свидетельствовать о "папизме" Мамая... Но прежде фактов, конечно, очередные цитаты и перечисление имен историков, которые толковали Куликовскую битву так же, как пытается это сделать Кожинов. Ему видимо тяжело оставаться в одиночестве: пустота его теорий давит и его самого и вот он спешит поддержать себя авторитетными мнениями... Все соответствующее отступление я оставляю без внимания, как не относящееся к делу.
Итак, факты.
1. Имели место переговоры Мамая с крымскими итальянцами. Что за переговоры, о чем переговоры, каков их результат? - неизвестно.
2. Узнав о движении Мамая к Москве, Донской посылает ему навстречу какого-то юношу в качестве дипломата и разведчика. Почему именно юношу, а не зрелого человека, спрашивает Кожинов? Он видит в этом загадку и спешит ее разгадать: оказывается, этот юноша был сын какого-то итальянца, поселившегося в Москве и, вероятно, владел итальянским
языком.
3. Отправляясь в поход, Донской взял с собой десяток каких-то сурожан, которые, по предположению Кожинова, имели связи с крымскими итальянцами. Ради этих-то связей, полагает Кожинов, Донской и взял их с собой.
4. После поражения, нанесенного Тохтамышем, Мамай бежал в Кафу и там был убит итальянцами.
Таковы факты и все они, как может видеть каждый, писаны вилами на воде, причем таковыми они предстают уже в изложении самого Кожинова. О переговорах Мамая с итальянцами неизвестно ничего, сверх того, что они были - маловато. Посланник Донского к Мамаю мог и не знать итальянского языка и вообще мог быть не юношей, а "пожилым и сметливым боярином", как о нем говорится в другом источнике. А если он и был юношей и знал язык, то и это, собственно говоря, ничего не значит и он мог быть послан к Мамаю по каким-то другим причинам. Сурожане, о которых говорит Кожинов, могли быть вовсе не теми, за кого он их выдает (см.гл.7). Наконец, из того, что Мамая убили итальянцы никак не следует, что Мамай был папистом. Вот вам и "факты".
И тем не менее все эти гадания на кофейной гуще Кожинов, не моргнув глазом, называет "цепью исторических фактов", которая: "свидетельствует о ведущей, определяющей роли итальянцев в походе Мамая на Москву"

Итак, очередная "историческая картина" готова: итальянцы чуть ли не захватили Крым, Мамай подпал под их влияние, сделался их марионеткой. Итальянцы направили его на Москву, они же придумали для него политическую программу - усесться в Московском государстве, о чем прежние ордынские ханы не помышляли... Одним словом во всей этой истории с походом Мамая на Москву татары и даже сам Мамай ни при чем, это все... итальянец гадил! Даром, что Италия далеко, такие мудрецы, как Кожинов того, на ус мотают... (Гоголь. "Ревизор")
В заключение 7 гл. Кожинов лишний раз лягнул Соловьева, растолковал нам смысл одной русской пословицы, приплел к чему-то Крымскую войну, стихотворение Тютчева, Петрарку, Гитлера, Вторую мировую войну... опять Тойнби, Александр Невский, Карл Маркс и цитаты, цитаты, цитаты...
Однако пора ставить точку. Но прежде закончим все же с Мамаем. В конце концов, что доказал нам Кожинов? Он привел лишь несколько фактов, которые, в общем, и до него были известны. Первое: пребывание папистов в Крыму; второе: их связь с Мамаем. Но это только отдельные факты, только отдельные штрихи, необходимо еще выяснить действительный "удельный вес" этих фактов в истории с Мамаем. Кожинов НИЧЕГО не выясняет. Он, не мудрствуя лукаво, соединяет эти штрихи жирной линией: пунктир превращается в причинно-следственную связь между папой и Мамаем. Мамай становится папистом и марионеткой Запада. Между тем достаточно взять в руки любой учебник по истории, чтоб выяснить, что папы в 14 веке мало способны были руководить даже и самими собой, а не то что событиями на пространстве между Крымом, Москвой и Ордой. Но это - лишь один конец "цепи". Обратимся к другому - к Мамаю.
Допустим, что попытка папистов оказать на него влияние - факт, в высшей степени вероятно, что они могли поддерживать его деньгами и что кое-кто из них входил в состав его войска. Но САМ ТО Мамай - это факт или нет? Может у него были все же какие-то СВОИ планы и намерения? Может быть в событиях с ним связанных и ОН САМ играл какую-то роль? Он неоднократно пытался подмять ханскую власть в Золотой Орде, воевал со своими соплеменниками, строил какие-то далеко идущие планы, имел все шансы захватить и Русь - разве похож он на марионетку? Разве мог он в тот момент, когда рушились его планы в Орде и намечался поход на Русь, т.е. когда решалась все его будущее, вдруг забыть о себе самом и проникнуться какими-то побуждениями, для него БЕЗУСЛОВНО чуждыми, ибо что может быть общего между папством и им помимо СЛУЧАЙНОГО совпадения интересов. Разве он нуждался в том, чтобы кто-то направлял его на Русь? С кем ему еще и было воевать на этом пространстве между Ордою и Крымом? За счет чего еще могло жить его войско, как не за счет грабежа и что еще оно могло грабить как не русские города? Зачем придумывать какие-то особые причины для похода Мамая на Русь, если к подобным войнам сводится ВСЯ история отношений кочевников и Руси и эта история продолжалась столетиями до и после Мамая?
С другой стороны, если Мамай явился на стадии распада Орды, как элемент и фактор этого распада, то разве мы должны делать вывод, что он утратил с ней органическую связь, что он перестал быть плоть от плоти ее? Что он стал явлением западным, порождением Запада или хотя бы только МОГ им стать? Неужели на него столь решающее воздействие могли оказать какие-то итальянские купцы и католические попы? Неужели поверим Кожинову, что если бы не эти купцы да попы, то ни поход Мамая на Москву, ни Куликовская битва не состоялись бы?
Мамай мог, конечно, завязывать какие-то отношения с папистами в той мере, в какой это было выгодно ему самому, мог становиться проводником западного влияния, в той мере, в какой это совпадало с его интересами - такого рода союзами временными, случайными, нередко противоестественными полна история международных отношений и ничего нет в этом удивительного. Но не мог Мамай перестать быть самим собой, не мог забыть о собственных жизненно важных интересах, не мог перестать быть осколком того мира, которым он был. Была Орда, захватившая Русь, потом эта Орда стала распадаться и в результате произошло столкновение одного из ее осколков с Русью. - Вот ВСЯ СУТЬ события, во всей ее простоте. Столкновения этого не могло не произойти. Его неизбежность предопределялась не какими-то сиюминутными политическими комбинациями, но самим КАЧЕСТВОМ обществ - русского, оседлого, с одной стороны, и татаро-монгольского, кочевого - с другой. Поэтому безразлично кто в это время главенствовал в Крыму, какому Богу кто молился, какие интриги плели папы на Западе и т.п. Неважно даже насколько далеко заходили отношения Мамая с папистами, пусть бы даже они зашли чрезвычайно далеко. Не этими отношениями и вообще не ИМ, не Мамаем определялась его роль в отношении к Руси. Роль эта стара как мир - это вечный конфликт между кочевниками и оседлым обществом. В этом конфликте и этим конфликтом Русь жила большую часть своей истории. Его характер ясен и прозрачен - это вечное состояние полувойны, полумира, состояние, которое может тянуться веками, но никогда не приводит ни к какой
прочности и определенности, вообще ни к чему положительному, ибо слишком разнородны и несовместимы эти два типа общества, причем одно из них по определению ОБРЕЧЕНО было жить ЗА СЧЕТ другого, - это и порождало болезненное состояние несовместимости, сколь бы близко эти общества между собою временами не соприкасались. И состояние это продолжалось до тех пор, пока оседлое общество не поглощало наконец общество кочевое. В России этот процесс окончательно завершился лишь в конце 18 века с присоединением Крыма. И на всем этом историческом промежутке от начала Руси до времен Екатерины 2 отношения между Русью и кочевниками одни и те же: набеги, грабежи, совместные пиры, свадьбы, клятвы в дружбе и верности, вымогательства, шантаж, опять набеги, войны, интриги и т.д. и т.п. И нет ни малейшей разницы имеем ли дело с половцами, печенегами, татаро-монголами, крымскими татарами или с кем-то еще. Вернее разница только количественная: до монгольского ига Русь преобладала над кочевниками, затем, с приходом монгол, ситуация резко опрокинулась, затем постепенно вновь стала изменяться в пользу Руси. Куликовская битва, кстати, и явилась этим очевидным для всех переломным моментом. Однако КАЧЕСТВО этих отношений было неизменным на всем этом историческом пути. И конечно не Мамаю и вообще никому не по силам было изменить это качество. В этой борьбе противостояли друг другу не лица и даже не народы, но мировые силы истории - Запад и Восток. Единственное, что возможно, так это спустя 200 лет задним числом извратить и переврать суть этой борьбы.

(окончание следует)
От Георгий
К Георгий (05.02.2003 20:08:45)
Дата 05.02.2003 20:09:23

Анти-Кожинов-11 (*+)

> http://usoff.narod.ru/ANTIKOZH.htm
>
5. Выводы

"Избави меня Бог от друзей, а с врагами я и сам управлюсь", - афоризм этот сам собой должен приходить на ум истинному "другу отечества" после знакомства с книгой Кожинова. Слабая, неуклюжая защита провоцирует и оправдывает нападение, липовая мудрость - хуже, чем наглая ложь. Мало того, что Кожинов не достигает в своей борьбе с западничеством НИКАКОГО успеха, мало того, что он профанирует саму идею евразийства, он отрекается, предает забвению лучшие образцы дореволюционной историографии и ее авторов и тем самым затрудняет действительную борьбу с западничеством, подсовывая для борьбы с последним заведомо негодное оружие - бог весть какие "открытия" "современной науки". И если верно, что самосознание нации начинается с познания ее истории, то на примере работы Кожинова можно видеть как это самосознание может, еще не начавшись, вырождаться в поток пустых враз, легковесных выводов, а в конечном итоге - в самое мелкое самодовольство.
Кожинов относится к числу тех добрых людей, которые, не мудрствуя лукаво, берутся за дело, которое явно им не по силам. Однако в этом еще нет ничего страшного. Все мы люди, все мы можем в любой момент в большом или в малом допустить ту же ошибку. Не важно много ты сделал или мало, важно, чтобы ты сделал ВСЕ, ЧТО МОГ. Вот тогда совесть твоя будет чиста и будь уверен, что труды твои, пусть скромные, не пропадут даром и даже ошибки твои кому-нибудь да пойдут на пользу. Но Кожинов не из тех, кто утруждает себя излишним напряжением, кто старается сделать все, что возможно, наоборот, удручает именно эта его органическая неспособность сделать хоть что-нибудь. С "легкостью необыкновенной" ротозея праздного он опрокидывает все теории, выносит приговор историкам прошлого, царям и королям, народам и эпохам, восстает против элементарного здравомыслия. Вообще-то он нисколько не похож на Хлестакова от науки; человек он солидный, "ученый", интеллигентный, деликатный, пожалуй даже слишком деликатный: позволив себе невинное сравнение, он спешит извиниться перед читателем за "резкость". Однако его интеллигентность и деликатность не мешают ему похоронить всю дореволюционную историографию, не разобрав ни одной разработанной в то время теории, не выдвинув ни одного аргумента против, не предоставив слова ни одному из ее представителей. Он поступает как судья, который мягким размеренным тоном с самым гуманным выражением лица выносит подсудимому СМЕРТНЫЙ приговор, даже не выслушав того, даже не выяснив в чем, собственно, его обвиняют.
Нигилизм в отношении дореволюционной историографии - пожалуй последнее родимое пятно, которое досталось нашим "академикам", ученой публике от проклятого коммунистического прошлого, которое они никак не могут соскоблить. От всего они отреклись: от идеалов марксизма-ленинизма, верности партии, от своих собственных монографий и лекций, но вот от презрительно снисходительного отношения к Соловьеву, Костомарову, Ключевскому и др. они освободиться не могут. Они рассуждают так, будто историческая наука с них только и началась. Словно безусый юнец, который убежден, что все, что было сказано и сделано вчера (не говоря о более давних временах) безнадежно устарело, и что настоящая жизнь началась только сегодня, Кожинов со скучным видом пожимает плечами при упоминании работ того же Соловьева: дескать, в свете новых фактов, достижений "наших ученых" (его коллег - "академиков") "История" Соловьева устарела настолько, что и упоминать-то ее можно разве что во введении, а уж цитировать воспроизводить идеи Соловьева - это уж и вовсе недопустимо. Поэтому Кожинов цитирует Тютчева, Пушкина, Ахматову, Блока, Рылеева, Чаадаева, Гегеля, Гердера, Маркса, Ленина, бог знает кого еще, но только не историка Соловьева, Ключевского и др. не тех, кто писал русскую историю, кто СОЗДАЛ эту науку. Но зачем черпать философию истории у Тютчева или Пушкина? Почему не обратиться к Соловьеву, который специально изучал русскую историю ВСЮ ЖИЗНЬ. Положим, ты с ним не согласен, так и покажи его ошибки и заблуждения, научи нас как надо понимать и мыслить правильно - это и будет прогресс. Но что за абсурд опровергать Соловьева цитатой из Толстого?! Научную концепцию - случайным мнением человека, хотя бы гениального? Теорию - "вещим чутьем" поэта, хотя бы и великого? Философию - фейерверком цитат, отовсюду надерганных?
Отрекшись от дореволюционной историографии, Кожинов не только не делает ни шагу вперед, не только топчется на месте, но по существу отбрасывается далеко назад, - ко временам Татищева и Ломоносова, к младенческим попыткам истолкования и понимания России. На этот уровень он и скатывается, не обладая при этом талантами Ломоносова или Татищева. Но и это не предел: временами он катится еще дальше - к уровню придворных мудрецов Ивана 3, которые, дабы набить цену своим хозяевам, выводили их родословную от "Пруса - брата императора Августа". Но и докатившись до этого уровня, он не может стать с ним вровень, не может достойно завершить свою философию, иначе в противовес теории "Москва - третий Рим" он непременно выставил бы тезис "Москва - вторая Золотая Орда".
Неудивительно после этого, что Кожинов не воспринимает не только чуждые ему идеи и теории "западников", но и идейно близкие и родственные ему теории прямых своих предшественников - славянофилов и евразийцев. С точки зрения философии истории вся его книга - это неуклюжий детский пересказ работ Данилевского и Трубецкого. Но даже и этих мыслителей он игнорирует, а похоже и просто не знает (иначе непременно ввернул бы дюжину соответствующих цитат!). То есть он "своим умом" доходит до некоторых мыслей, которые были исчерпывающим образом развиты за 100 лет до него - откуда, при столь пылкой любви к истории России, такое тупое равнодушие к главным истолкователям этой истории, к какому бы лагерю они не относились? "Оттуда", что ему вообще чуждо всякое рациональное истолкование истории. Кожинов не понимает не только той или иной теории, он не понимает вещей куда более элементарных, например, того, что дореволюционная историография дала не только историю России, но ТЕОРИЮ российской цивилизации, теорию, которая, как и всякое философское осмысление действительности, достаточно далеко отстоит от фактов, относительно свободна от фактов, и которую поэтому уже не легко доказать или опровергнуть каким-нибудь "новейшим открытием". История и философия истории - это как два космических тела - могут сближаться в своем движении, могут соприкасаться, двигаться параллельно, но в целом, движутся по разным траекториям. В дореволюционной науке определенно существовала философия русской истории, существовало и нечто большее - культура мышления, при наличии которой только и возможна какая бы то ни было философии. Революция уничтожила то и другое, а в дальнейшем руководящая роль партии сделала невозможным как то, так и другое. Кожинов - печальное порождение этого печального времени. Все его антизападничество - это просто сиюминутная реакция на пустопорожнее "новое мышление" перестроечных времен. Пустота марксизма-ленинизма оказалась на деле пустотой собственного мышления наших ученых - историков и вообще гуманитариев, поэтому от нее оказалось не так то легко отделаться, как предполагали: марксистско-ленинские фразы выбросили, но пустота осталась! Вот эта-то пустота и является сегодня некой черной анти-дырой, которая непрерывно извергает из себя новые-старые... не идеи, но фразы, не теории, но штампы, не идеологии, но лозунги, не мысли, но безмыслие - словом, всю ту интеллектуальную сивуху, которой давится ныне наше общественное
сознание.