Форум С.Кара-Мурзы: Ветка : Уродина без родины

От	Юлия Иванова
К	И.Т.
Дата	16.04.2016 15:03:43
Рубрики	Прочее; Россия-СССР; Ссылки; Тексты;

Уродина без родины

[37K]

http://proza.ru/2016/03/18/1429

Уродина без родины

Юлия Иоаннова

Американская внучка Отца Народов,
дочь Светланы Аллилуевой.

* * *

Какова Светка -
Такова и детка,..

Вожди, предохраняйтесь.
И...
НЕ РАЗМНОЖАЙТЕСЬ!

http://izania.narod.ru Форум: http://izania.forumy.eu/
http://stihi.ru/avtor/piyavka http://proza.ru/avtor/pjavka

От	Юлия Иванова
К	Юлия Иванова (16.04.2016 15:03:43)
Дата	16.04.2016 15:21:13

И.Сталин. Что с вами будет без меня?

http://proza.ru/2011/02/07/1569

Что с вами будет без меня?

Юлия Иоаннова
(Подборка из мистерии "Дремучие Двери")

* * *

ИОСИФ СТАЛИН:

"Завершив освобождение родной земли от гитлеровской нечисти, Красная Армия помогает теперь народам Польши, Югославии, Чехословакии разорвать цепи фашистского рабства и восстановить их свободу и независимость".

"Теперь, когда Отечественная война идёт к победоносному концу, во всем величии встаёт историческая роль советского народа.
Ныне все признают, что советский народ своей самоотверженной борьбой спас цивилизацию Европы от фашистских погромщиков.
В этом великая заслуга Советского народа перед историей человечества".

"Народы СССР уважают права и независимость народов зарубежных стран и всегда проявляли готовность жить в мире и дружбе с соседними государствами.
В этом надо видеть основу растущих и крепнущих связей нашего государства со свободолюбивыми народами".

* * *

МОЛОТОВ -ЧУЕВ:

- Голос Америки передал, что умер убийца Троцкого.
Отсидел двадцать лет, получил Героя Советского Союза, пожил у нас недолго, а умер на Кубе.
Это было по вашему указанию?

- Конечно. Троцкий перед смертью сказал о Сталине:

"Он и здесь меня нашёл".

* * *

Сталин спросил у метеорологов, какой у них процент точности прогнозов.
- Сорок процентов, товарищ Сталин.
- А вы говорите наоборот, и тогда у вас будет шестьдесят процентов.

* * *

В.БЕРЕЖКОВ, ЛИЧНЫЙ ПЕРЕВОДЧИК И.СТАЛИНА:

- Надо признать, что при всех своих отвратительных качествах Сталин обладал способностью очаровывать собеседников. Он, несомненно, был большой актёр и мог создать образ обаятельного, скромного, даже простенького человека.

В первые недели войны, когда казалось, что Советский Союз вот-вот рухнет, все высокопоставленные иностранные посетители, начиная с Гарри Гопкинса, были настроены весьма пессимистически. А уезжали из Москвы в полной уверенности, что Россия будет сражаться и в конечном итоге победит.

А ведь положение у нас было действительно катастрофическое.
Враг неотвратимо двигался на Восток. Чуть ли не каждую ночь приходилось прятаться в бомбоубежищах.
Что же побуждало Гопкинса, Гарримана, Бивербрука и других опытных и скептически настроенных политиканов менять свою точку зрения?
Только беседы со Сталиным.

Несмотря на казавшуюся безнадёжной ситуацию, он умел создать атмосферу непринуждённости, спокойствия.
В кабинет, где царила тишина, едва доносился перезвон кремлёвских курантов. Сам "хозяин" излучал благожелательность, неторопливую обстоятельность, уверенность.
Казалось, ничего драматического не происходит за стенами этой комнаты, ничто его не тревожит.
У него масса времени, он готов вести беседу хоть всю ночь. И это подкупало.

Его собеседники не подозревали, что уже принимаются меры к эвакуации Москвы, минируются мосты и правительственные здания. Что создан подпольный обком столицы, а его будущим работникам выданы паспорта на вымышленные имена.
Что казавшийся им таким беззаботным хозяин кремлёвского кабинета прикидывает различные варианты на случай спешного выезда правительства в надёжное место.

После войны он в минуту откровения сам признался, что положение было отчаянным. Но сейчас умело скрывает это за любезной улыбкой и внешней невозмутимостью.

Говоря о нуждах Красной Армии и промышленности, Сталин называет не только конкретную военную продукцию, оружие, но и запрашивает оборудование для предприятий, целые заводы.

Поначалу собеседники недоумевают: их военные эксперты утверждают, что советское сопротивление рухнет в ближайшие четыре-пять недель. О каком же строительстве новых заводов может идти речь?
Даже оружие посылать русским рискованно - как бы оно не попало в руки немцев.

Но если Сталин просит заводы, значит, он что-то знает, о чём не ведают ни эксперты, ни сами политики.
И как понимать олимпийское спокойствие Сталина и его заявление Гопкинсу, что если американцы пришлют алюминий, СССР будет воевать хоть четыре года?
Несомненно, Сталину виднее, как обстоят тут дела!

И вот Гопкинс, Бивербрук, Гарриман заверяют Рузвельта и Черчилля, что Советский Союз выстоит и что есть смысл приступить к организации военных поставок стойкому союзнику.

Сталин блефовал, но по счастью, оказался прав.
Так же как и тогда, когда после посещения британским министром иностранных дел Энтони Иденом подмосковного фронта во второй половине декабря 1941 года, заявил:

- Русские были два раза в Берлине, будут в третий раз...

* * *

"... Сталин на протяжении нескольких военных лет время от времени донимал маршала вопросом: почему его не арестовали в 1937 году?
Не успевал тот раскрыть рот, как Сталин строго приказывал:
- Можете идти!
И так повторялось до конца войны.

Жена маршала после каждого подобного случая готовила ему узелок с тёплыми вещами и сухарями, ожидая, что её супруг вот-вот угодит в Сибирь.
Настал день Победы.
Сталин, окружённый военачальниками, произносит речь...

- Были у нас и тяжёлые времена, и радостные победы, но мы всегда умели пошутить. Неправда ли, маршал...

И он обращается к злополучному объекту своих "шуток".

* * *

"... внутри его виделось что-то чёрное..." (Гоголь). Страница Истории.
"Пятно у него"...
Кто же он, предатель-генсек?
И собутыльники-шутники всех времён и народов, что дерзнут "раздавить на троих" великую тысячелетнюю страну, собранную самоотверженным трудом и кровью многих поколений, благословенную Небом?...

"Не страну, а вселенную"...

И агрессивно послушное большинство - промолчавшее, отсидевшееся?

"Мы ответственны не только за то, что делаем, но и за то, что не делаем"!
/ Мольер/.

* * *

"Нам кажется чудом, что из необъятных советских степей встают все новые массы людей и техники. Как будто какой-то великий волшебник лепит из уральской глины в любом количестве большевистских людей и технику".

/"Дас шварце копф", 1943г/

* * *

"Когда-нибудь спросят:
- А что вы, собственно, можете предъявить?
И никакие связи не помогут сделать ножку маленькой, душу - большой и сердце справедливым"...
/из фильма "Золушка"/
* * *

"Кто стреляет в своё прошлое из пистолета, тот стреляет в своё будущее из пушки". /Премудрость/.

* * *

МОЛОТОВ-ЧУЕВ:

- Выдержал наш строй, партия, народы наши и, прежде всего, русский народ, который Сталин назвал наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.
И в этом не было проявления великодержавного шовинизма, а была историческая правда.

Кто-кто, а Сталин разбирался в национальном вопросе.
И правильно назвал русский народ той решающей силой, которая сломала хребет фашизму. Сталин, как никто, понимал великое историческое предназначение и тяжёлую миссию русского народа.
То, о чём писал Достоевский, - что ко всемирному всечеловеческому объединению народов сердце русское может быть более других предназначено...

- Маршал Голованов мне говорил, что не встречал человека, который бы больше болел за русский народ, чем Сталин...

- Мне наши полководцы рассказывали, что Сталин перед сражением, напутствуя, обычно говорил: "Ну, дай Бог!" или "Ну, помогай Господь!"

А писатель Владимир Солоухин, служивший во время войны в Кремле, рассказывал: "Выходит на крыльцо Иосиф Виссарионович. По левую руку - патриарх Алексий, по правую - ... "
- Наверное, Молотов?- спросил я.
- Митрополит Крутицкий и Коломенский, - не моргнув, ответил Владимир Алексеевич, - А что ты смеёшься? 0н попов уважал. Сказывалось семинарское образование..."

* * *

Убежав от Вампирии - отделившись, оградившись и укрепившись, Иосиф начал расшатывать остатки её изнутри, лишая фундамента, притягательности.

О, если бы "инженеры человеческих душ" по-настоящему помогали ему в этом великом Божьем деле конструирования новой действительности, умножения жатвы Господней!
А не мечтали в абсолютном своём большинстве с "кукишем в кармане" о "загнивающем Западе".

Но так или иначе, удалось извлечь у народа колоссальный внутренний резерв сил духовных и творческих, освободив его из-под власти дурной материи, служения Маммоне.
Пусть они не славили вслух Творца, но зато на каждом шагу ниспровергали и развенчивали Вампирию, тем самым ослабляя царство тьмы и косвенно работая Творцу на Замысел.

Даже сейчас культурный пласт того времени продолжает работать на Дело Божие - восстановление Богочеловечества, ослабление "демократической" Вампирии.

Иосиф очень быстро разочаровался в классовом подходе и понял, что раб, пролетарий - всего лишь вывернутый наизнанку господин. И время от времени в эпохи революций они просто меняются местами.
Он внутренне вернулся к религиозным истокам бытия, а может, и не уходил от них.
Просто по разным причинам не мог сразу об этом объявить во всеуслышание.

Он стал действовать, опираясь не на классовые, национальные или "общечеловеческие" ценности, даже не на марксистские /хоть и умело использовал при случае любые догмы/,а на духовные.

Он развивал в народе чувство ДОЛГА, предусмотренное ЗАМЫСЛОМ.
ДОЛГ - то, что взято у Отца и что должно вернуть безвозмездно через служение Делу умножения жатвы Господней.
Служение людям в высоком смысле слова - освобождение человечества от власти дурной количественной бесконечности Маммоны.

* * *

МОЛОТОВ:

- Что с вами будет без меня, если война? - спрашивал он уже после войны, - Вы не интересуетесь военным делом. Никто не интересуется, не знает военного дела.
Что с вами будет? Империалисты вас передушат".

* * *

ИЗ БЕСЕДЫ К.СИМОНОВА С МАРШАЛОМ ВАСИЛЕВСКИМ:

- Вольский писал Сталину примерно следующее:
"Дорогой товарищ Сталин, считаю своим долгом сообщить вам, что я не верю в успех предстоящего наступления. У нас недостаточно сил и средств для него.

Я убеждён, что мы не сумеем прорвать немецкую оборону и выполнить поставленную перед нами задачу.
Что вся эта операция может закончиться катастрофой. Что такая катастрофа вызовет неисчислимые последствия, принесёт нам потери, вредно отразится на всём положении страны.
И немцы после этого смогут оказаться не только на Волге, но и за Волгой"...

- Сталин закончил обсуждение вопроса, которым они занимались, поднял на меня глаза и спросил:

- Ну, что вы скажете об этом письме, товарищ Василевский?

Я сказал, что поражён этим письмом.

- А что вы думаете насчёт предстоящих действий после того, как прочли это письмо?

Я ответил, что... наступление надо начинать в установленные сроки, по моему глубокому убеждению, оно увенчается успехом.

- А как вы объясняете это письмо?

- Я сказал, что не могу объяснить это письмо.

- Как вы оцениваете автора этого письма?

Я ответил, что считаю Вольского отличным командиром корпуса, способным выполнить возложенное на него задание.

- А теперь, после этого письма? - спросил Сталин, - Можно ли его оставить на корпусе, по вашему мнению?

Я несколько секунд думал над этим. Потом сказал, что я лично считаю невозможным снимать командира корпуса накануне наступления и считаю правильным оставить Вольского на его должности.
Но, конечно, с ним необходимо говорить.

Через некоторое время Вольского нашли.

Сталин взял трубку.

- Здравствуйте, Вольский. Я прочёл ваше письмо. Я никому его не показывал, о нём никто не знает.
Я думаю, что вы неправильно оцениваете наши и свои возможности. Я уверен, что вы справитесь с возложенными на вас задачами и сделаете всё, чтобы ваш корпус выполнил всё и добился успеха.
Готовы ли вы сделать всё, от вас зависящее, чтобы выполнить поставленную перед вами задачу?

Очевидно, последовал ответ, что готов.

Тогда Сталин сказал:

- Я верю в то, что вы выполните вашу задачу, товарищ Вольский. Желаю вам успеха.

Он говорил всё это абсолютно спокойно, с полной выдержкой.
Я бы сказал даже, что говорил он с Вольским мягко.

Надо сказать, что я видел Сталина в разных видах и, не преувеличивая, могу сказать, что знаю его вдоль и поперёк. И если говорить о людях, которые натерпелись от него, то я натерпелся от него как никто.
Но надо сказать правду, что бывал и таким, каким был в этом случае.

После того, как он кончил разговор, он сказал, что я могу отправиться на фронт.

Вольский действовал решительно и удачно, полностью выполнил свою задачу. Когда оба фронта соединились в районе Калача, через день или два после соединения я впервые вновь увидел Вольского.

Я был ещё на Юго-Западном фронте и докладывал Сталину о соединении фронтов и об организации внутреннего и внешнего фронта окружения. При этом докладе он спросил меня, как действовал Вольский и его корпус. Я сказал так, как оно было, что корпус Вольского и его командир действовали отлично.

- Вот что, товарищ Василевский, - сказал Сталин, - раз так, то я прошу вас найти там, на фронте, хоть что-нибудь пока, чтобы немедленно от моего имени наградить Вольского. Передайте ему мою благодарность, наградите его от моего имени и дайте понять, что другие награды ему и другим - впереди.

После этого звонка я подумал: чем же наградить Вольского?

У меня был трофейный немецкий "вальтер", и я приказал там же, на месте, прикрепить к нему дощечку с соответствующей надписью. И когда мы встретились с Вольским, я поздравил его с успехом, поблагодарил за хорошие действия, передал ему слова Сталина и от его имени этот пистолет.
Мы стояли с Вольским, смотрели друг на друга, и с ним было такое потрясение, что этот человек в моём присутствии зарыдал, как ребёнок".

* * *

М.ЛОБАНОВ:

"25 февраля 1943 года из Ульяновска в Кремль Сталину патриарший местоблюститель митрополит Сергий написал:
"Верующие в желании помочь Красной Армии охотно откликнулись на мой призыв: собрать средства на постройку танковой колонны имени Дмитрия Донского. Всего собрано около 6000000 рублей и, кроме того, большое количество золотых и серебряных вещей.
Примите эти средства как дар от духовенства и верующих русской православной церкви в день юбилея Красной Армии".

Ответ Сталина Сергию был направлен в тот же день:
"Прошу передать православному духовенству и верующим, собравшим 6000000 рублей, золотые и серебряные вещи на строительство танковой колонны имени Дмитрия Донского, мой искренний привет и благодарность Красной Армии".

Прямо с дачи Карпов связался по телефону с митрополитом Сергием и сообщил, что правительство СССР готово принять его вместе с митрополитами Алексием и Николаем.

Через два часа Сталин принял их в Кремле. На беседе, кроме Карпова, присутствовал
В.М. Молотов.
Сталин начал беседу с того, что высоко отозвался о патриотической деятельности православной церкви, отметил и тот факт, что с фронта поступает немало писем с одобрением такой позиции духовенства и верующих.
Затем поинтересовался проблемами церкви.

Митрополит Сергий отметил, что главная проблема - это вопрос о патриархе, подчеркнув ненормальность ситуации, когда 18 лет не занимается этот высший пост, а также длительное время отсутствует Синод.
Всё это, заключил Сергий, ставит как первоочередную задачу скорейшее проведение Поместного Собора.

Сталин одобрительно отозвался о проведении Собора.
Спросил, как будет называться патриарх, когда может быть созван Собор, нужна ли помощь правительства с транспортом, доставкой участников, размещением.
Предложил финансовую поддержку.

Сергий высказался, чтобы патриарх назывался Московский и всея Руси, а не всей Руси, как было при Тихоне.
Сталин согласился с этим.

Затем Сергий сказал, что для подготовки Собора потребуется никак не менее месяца: время военное, а собрать необходимо всех епископов, существуют трудности в передвижении по стране и т. д.
Финансовую помощь Сергий отклонил.

Когда Сергий затронул вопрос о сроках, необходимых для подготовки Собора, Сталин спросил:

- Нельзя ли проявить большевистские темпы?

Обратившись к Карпову, попросил помочь руководству церкви с быстрейшим приездом епископов на Собор, привлечь для этого авиацию, другой транспорт.
Карпов заверил Сталина, что вся необходимая работа будет проведена и Собор можно открыть через три-четыре дня. Тут же Сталин и митрополиты договорились назначить открытие Собора на 8 сентября.

Следующий вопрос, который поднял Сергий, был о кадрах священнослужителей.
Поделившись трудностями их подготовки, когда перестали существовать духовные школы, семинарии, академии, он сказал, что было бы неплохо открыть несколько епархиальных библейских курсов.
Сталин согласился с этим и предложил открыть не курсы, а духовные академии и училища.
На это Сергий и митрополит Алексий ответили, что на открытие академий и училищ пока у церкви денег нет.
Выслушав, Сталин сказал:
- Как хотите, но правительство не будет возражать и против открытия семинарий и академий.

Затем Сергий обратился к Сталину по поводу необходимости издания ежемесячного церковного журнала. А также дополнительного открытия приходов в епархиях, отметив, что их осталось недостаточно для удовлетворения нужд верующих.
В этой связи он сказал, что желательно наделить властью по решению этих вопросов местные Советы и епархиальные управления.
Сталин заявил, что препятствий не будет.

Патриарший местоблюститель коснулся и такой проблемы, как освобождение архиереев, духовенства, находящихся в ссылках, лагерях, тюрьмах. А также о возможности нести службу, свободно передвигаться по стране тем священникам, которые отбыли наказания в местах лишения свободы.

Сталин предложил Карпову изучить этот вопрос, а Сергию подготовить список священников, находившихся в заключении.
Сергий особо остановился на важности открытия в епархиях свечных заводов, мастерских по изготовлению церковной утвари.

Сталин не возражал.
Он заверил, что церковь вполне может рассчитывать на помощь СНК СССР.
Митрополит Сергий выразил просьбу о передаче церкви игуменского корпуса в Новодевичьем монастыре в Москве для размещения патриархии. Была высказана и просьба помочь с транспортом.
Что же касается продуктов, то они просят не беспокоиться: всё необходимое можно купить на рынке.

Сталин ответил, что... старый игуменский корпус мало подходит под размещение патриархии: в нём сыро, холодно, темновато.
Поэтому правительство, обдумав всё это, пришло к выводу предоставить церкви другое помещение, в которое можно въезжать хоть завтра.

Это резиденция бывшего германского посла Шулленбурга в Чистом переулке со всей мебелью.

- Здание наше, советское, - специально оговорил Сталин".

http://izania.narod.ru Форум: http://izania.forumy.eu/
http://stihi.ru/avtor/piyavka http://proza.ru/avtor/pjavka

От	Юлия Иванова
К	Юлия Иванова (16.04.2016 15:03:43)
Дата	16.04.2016 15:14:41

Пастернак и Сталин. Подборка от Бориса Ключникова

http://proza.ru/2016/03/29/2319

Пастернак и Сталин. Спасибо предтечам

Юлия Иоаннова

Подборка от Бориса Ключникова

* * *

"Об особых взаимоотношениях вождя и поэта написано довольно много, но далеко не всё строго документировано. В пастернаковедении кочуют легенды, основанные якобы на устных рассказах Бориса Леонидовича. Например, сюжет о том, что Сталину было интересно знать мнение маститого поэта о собственных пробах поэтического пера, и он якобы посылал свои ранние стихи на экспертизу мастеру. Или сообщают о том, что в 1925 году Маяковский, Есенин и Пастернак были приглашены на беседу к тогда ещё не слишком «укоренённому» в Кремле генсеку. Никакими архивными свидетельствами эти сообщения не подкреплены. Да они противоречат и логике. Зачем Сталину нужно было одобрение его первых поэтических опытов, которые сам он давно прекратил? Что добавляли эти грехи юности к его облику? Кремлёвский вождь даже булгаковскому «Батуму» не дал ходу, потому что «все молодые люди похожи друг на друга. Не нужно ставить пьесу о молодом Сталине», — написал он резолюцию на рукописи М. А. Булгакова.
Также маловероятен вызов в Кремль трёх прославленных поэтов потому, что в то время генсек не был ещё столь могуществен. Он вёл острую борьбу за власть, ему было не до поэзии.
Но реальные, подкреплённые документами взаимоотношения вождя и поэта в 1930 годы представляют большой интерес для характеристики обоих. Прежде всего, почему суровый диктатор не позволил своим подручным расправиться с независимым художником, явно не вписывающимся в рамки сконструированной двумя вождями эпохи? На этот счёт предположений множество: от боязни Сталина нежелательной для него реакции мирового общественного мнения до обычной человеческой слабости, которую проявил несостоявшийся поэт к состоявшемуся.
Может быть, в голове вождя мелькали подобные мысли и чувства. Ничто человеческое не было ему чуждо. Но дело не в Сталине и не в особой везучести Пастернака или его врождённом беззлобии, под обаяние которого подпал даже жестокий коммунистический самодержец. Мне думается, сам Сталин инстинктивно чувствовал границы своей власти, а также хорошо понимал, что управа есть на всех.
Он умел, как, может быть, никто из предшественников-самодержцев, вовремя остановиться. Именно поэтому он, несмотря на подстрекательства своего репрессивного аппарата, не трогал тех деятелей искусства и культуры, которые идеологически явно не вписывались в контекст сурового времени, но которые, с его точки зрения, обладали большим талантом и мастерством (вот почему он в первую очередь спросил Пастернака, просившего за Мандельштама, когда тот угодил в ссылку: «Он мастер?»).

Это свойство Сталина, напряжённо слушавшего зовы времени и умевшего предвидеть образы будущего, в полной мере проявилось в большой политике. Оттого споры вокруг советского диктатора разгораются с каждым годом. В 1944-м он не последовал призывам своих генералов повернуть фронт на лояльную к Германии Турцию, хотя, с точки зрения военной стратегии, был близок к тому, чтобы осуществить вековую мечту российских самодержцев и вернуть Царьград, ставший Стамбулом. Советский вождь хорошо понимал, что при таком обороте событий многочисленные недруги СССР очень скоро превратят СССР из жертвы в агрессора.
Взяв Берлин в сорок пятом, Сталин имел все шансы продолжить победный марш до Лондона и Лиссабона, на что толкали генералиссимуса некоторые горячие головы. Появление атомной бомбы поставило крест и на войнах, и на культе тоталитарной эпохи. Это понял кремлёвский диктатор, заговоривший о необходимости «поднять знамя демократии, затоптанное империалистами» и форсировавший одновременно создание ядерного противовеса США.

Свои границы, таким образом, в пределах Божественного соизволения остро чувствовали оба: и недоучившийся семинарист, вознесённый на вершину земной власти, и образованный христианин-художник, попавший волей судьбы под суровую руку харизматичного семинариста.
Слово «харизма» сегодня вошло в моду. Чуть ли не каждому удачливому политику, предпринимателю, даже поп-звезде навешивают ярлык харизматика, как некую милость, якобы дарованную «высшими силами» непонятно зачем и за что. Возвращаются времена вульгарного язычества. Все теперь знают, что инобытие есть, что оно влияет на земную жизнь хорошо или дурно.
Со Сталиным современные СМИ разобрались быстро: он действовал по наущению дьявола. Тем более что сам Пастернак называл кремлёвского вождя «дохристианским титаном». Ну, а истинный христианин строго ведом если не Иисусом Христом, то, по меньшей мере, его ангелами.
Между тем, подлинное христианство предполагает не только ведомость человека внешним Богом в виде соблюдения заповедей, обрядов, церковных праздников, канонов и т. д., но и пробуждение в нём Христа собственного. Чем всю жизнь занимался Пастернак.
Человек есть подобие Божье, говорит Ветхий Завет, и Новый подтверждает эту истину устами Иисуса Христа: «Вы — боги». Боги потенциальные, пока этого не знаете, пребывая в дремлющем религиозном состоянии, и реальные — когда не спите. В этом разница между религиозным ортодоксом-христианином, повинующимся лишь внешним предписаниям, и, скажем, язычником Сократом. Сократ прислушивался к своему внутреннему «гению-даймонию», следовал его указаниям, тогда как рьяный ортодокс часто не прислушивается к голосу Бога в себе.
Внутренний бог каждого человека есть совесть, понимаемая не только как привычка поступать хорошо или дурно, но в точном этимологическом смысле слова, как со-весть, то есть со-знание. Рядовой человек начиняет сознание информацией, полученной извне, из книг или от других людей. Для него Голос Бога — мистика, интуиция, нечто завлекательное, но не вписанное в обиход. Для гения Знание и Бог одно и то же, собственное причастие к Богу, со-Знание или со-Божие, являющееся главной частью жизненного обихода.
Сталин на глазах Пастернака тридцать лет успешно правил страной, совершал невиданные в истории опыты, и всё ему сходило с рук. В том числе справился с высоколобой, изощрённой оппозицией руками самих оппозиционеров. Откуда такая удачливость? Помощь дьявола? Но кто тогда помогал Гитлеру? Или же дьявол безнадёжный идиот, веками занимающийся самоедством. Но, может быть, Господь Бог вовсе не милосердный правитель мира, как его трактует обиходная традиция, но мир и меч одновременно? Разве может Хозяин Вселенной иметь равноценную оппозицию в лице другого Хозяина? Как вверху, так и внизу.
Подобные мысли невольно приходят в голову, когда оцениваешь некоторые творческие и житейские поступки Пастернака в сталинское время. 20 июня 1949 года Пастернак пишет руководителю СП СССР А. А. Фадееву: «Страх быть слопанным никогда не заменял мне логики и не управлял моими мозгами. Народу слопано так неисчислимо много, что готовность быть слопанным, как допущение, никогда меня не оставляет». Виртуальной, как теперь принято говорить, готовности Пастернака пойти на смерть было для пространства достаточно, чтобы не превращать её в действительную. Пастернак был первым кто, воспел советского вождя в стихах. 1 января 1936 года в газете «Известия» на первой полосе красной краской было напечатано знаменитое обращение вождя: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее», а на пятой полосе опубликованы два стихотворения Бориса Пастернака «Я понял: всё живо...» и «Мне по душе строптивый норов...» В них замысловато, но искренне «гений слова» выражает свою признательность «гению поступка».
А в те же дни на расстояньи
За древней каменной стеной
Живёт не человек — деянье:
Поступок ростом с шар земной...
В собраньи сказок и реликвий,
Кремлём плывущих над Москвой
Столетья так к нему привыкли,
Как к бою башни часовой.
И этим гением поступка
Так поглощён другой, поэт,
Что тяжелеет, словно губка,
Любою из его примет.
Как в этой двухголосной фуге
Он сам ни бесконечно мал,
Он верит в знанье друг о друге
Предельно крайних двух начал.

Впрочем у Мандельштама, как у многих поэтов того времени апология Сталина порой была еще сильнее:
Он свесился с трибуны как с горы,
В бугры голов. Должник сильнее иска.
Могучие глаза решительно добры,
Густая бровь кому-то светит близко...
Глазами Сталина раздвинута гора,
И вдаль прищурилась равнина.
Как море без морщин, как завтра из вчера
До солнца борозды от плуга исполина.

Нет никакого сомнения, что Пастернак относился к Сталину, как Божьему помазаннику, благоговейно. Он был, конечно, очень осторожен, часто шёл на компромиссы, но никогда не терял при этом достоинства и не переходил черту, отделяющую осторожность от приспособленчества. Приписывать писателю политическую мимикрию, как это делают некоторые литературоведы, может свидетельствовать лишь об одном — об их желании подогнать великого писателя «под себя».
Сказанное, мне кажется, объясняет поведение Пастернака во время известного телефонного разговора с кремлёвским диктатором. Поведение, за которое поэт не однажды себя потом казнил. Разговор в своё время не был никем застенографирован, поэтому известны его различные варианты, вольно транслируемые и опять же « под себя» комментируемые литературоведами. Но ключевые моменты краткой телефонной беседы повторяют все исследователи. Напомню эти моменты.
Как известно, Пастернак вступился в 1934 году за арестованного Осипа Мандельштама, написал ходатайство в Кремль Бухарину. Тот попросил о снисхождении к поэту Сталина, присоединив к своей просьбе ходатайство Пастернака. Мандельштама же репрессировали за резко критические стихи о вожде. Вот они.
Мы живём, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, дарит за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина,
И широкая грудь осетина.
Мандельштам за свой стихотворный памфлет поплатился ссылкой в небольшой городок на севере Урала. Там запаниковал, покушался на самоубийство. Ходатайство Бухарина-Пастернака о помиловании пришло вовремя. Сталин позвонил Пастернаку, сообщил, что судьба Мандельштама будет смягчена, а затем неожиданно спросил: «Кто он вам, личный друг?».
Пастернак пробормотал нечто вроде: нет, не друг. «Мастер?» — снова спросил Сталин. Пастернак снова уклонился в сторону: «Дело не в мастерстве». В ответ последовало решительное недоумение: «Почему же просите за него, если не мастер и не друг? Мы своих друзей защищаем до конца». Почувствовав, что дал промашку, Б. Л. решил исправить положение: «По телефону всего не скажешь, я бы хотел встретиться с вами лично и поговорить». Последовал вопрос: «О чём?». И тут Пастернак допустил вторую оплошность, сказав: «О жизни и смерти». Сталин, не имевший времени для философских бесед, естественно, положил трубку.
Б. Л. пробовал возобновить прерванный телефонный разговор, вновь звонил в Кремль, но дважды нарывался на холодный ответ Поскрёбышева: «Товарищ Сталин занят». Вокруг этого разговора в исследованиях о Пастернаке существует множество пересудов от похвал за мужество до упрёков в малодушии. Не было ни того, ни другого. Пастернак вёл себя в разговоре со Сталиным вполне искренне, чистосердечно полагая, что проблемы жизни и смерти, которые так занимали его самого, могут быть интересны генсеку, и не лгал, говоря, что Мандельштам не принадлежит к числу его друзей. Слишком уж разными были они и как поэты и как люди.
Пастернак тяготел к семье, к социуму, к налаженному быту, к тому, что Пушкин определил строками: «Мой идеал теперь хозяйка, мои желания покой, да щей горшок, да сам большой». Вечно бунтующего, хаотичного, вздорного Мандельштама влекли то «Гомер» с «тугими парусами», то на худой конец «шерри-бренди» — этот непонятный вишнёвый суррогат коньяка. Он мог публично влепить пощёчину преуспевающему Алексею Толстому, который и за границей попивал коньяки натуральные, и в СССР — лучшие. Пастернак упрямо шёл от «Марбурга» к России, от хаоса к гармонии, от сложности к «неслыханной простоте», добавим к простоте евангельской.

Пастернака выручала безоговорочная преданность России и внутренняя твердыня его христианства. Мандельштам же в жестокие сталинские времена завис на полной безрелигиозности, он не мог опереться даже на иудаизм.
Переведённый по распоряжению Сталина из уральской Чердыни на поселение в Воронеж, опальный поэт стал писать восторженные оды вождю и даже упрекал Пастернака в недостаточной любви к Сталину. Хозяин Кремля, по одним сведениям, потерял интерес к автору од, по другим — ознакомившись ними, усмотрел в новых поэтических опытах Мандельштама заурядное лицедейство, презрительно усмехнулся:
— Ничего не понял, отправьте его дальше.

Весь воронежский период Мандельштама, с редкими островками чудесной гармонии, — именно логическое продолжение спуска в себя, к атому, к последней недробимой частице, мучительный провал в хаос, в зыбь». И далее: «Пастернаковский вектор противоположен. Если у Мандельштама под классической ясностью шевелится хаос, то у Пастернака даже и в самой бурной лирике, в отчаянии... слышится редкостная гармония и абсолютной здоровье».
Как большой художник, Мандельштам был по-детски искренен, даже когда писал благодарственные стихи Сталину. В поэте не было лицедейства. Все мучения его именно в безрелигиозности, а также от задержки в инфантильном эгоизме, в претензиях на избранность, чего совершенно лишён Пастернак.
Оба они, и Пастернак, и Мандельштам, гениально чуяли первозданную основу жизни — хаос. Это свойство всех гениев. Но для Мандельштама такое зрение — полёт ласточки, «забывшей слова», по его собственному выражению, — мучительно. Хаос довлел над поэтом, безрелигиозность загоняла в тупик. Для Пастернака хаос — материал для художника — сотрудника и сотворца Бога. Отсюда радостное ощущение жизни у одного поэта и крайне болезненное у другого. При общем понимании её трагизма обоими.
Приходится так подробно останавливаться на сопоставлении двух поэтов, потому что без этого не вполне понятны искренняя заинтересованность Пастернака в судьбе Мандельштама и его призывы к еврейской ассимиляции.
Пастернака травили не меньше, чем Мандельштама, Булгакова или Шолохова. Судьба больших художников очень редко складывается благополучно, даже если они вполне лояльны к существующему режиму, а режим мягок. Пастернак жил и творил в беспрецедентно жестокую эпоху, эксцессы которой, как правило, относят лишь на счёт Сталина.
Прозорливость художника не позволила Пастернаку вписаться в хор критиков кремлёвского вождя после его смерти, он слишком хорошо понимал особенности времени и не присоединился к крикунам. Феномен Сталина возник на волне обуздания нашей революции, как явления Кромвеля и Наполеона вынырнули на волнах английской и французской. Русская революция оказалась по масштабам несравнимой с европейскими, отсюда численная несопоставимость наших жертв с теми, что принесли на революционный алтарь западные диктаторы. Энергию взбунтовавшейся черни французский император направил на внешние завоевания, где она заплатила за развязанный террор миллионом голов.
Сталин сводил кармические счёты нашей революции расстрелами и трудом узников концлагерей на грандиозных советских стройках.
«И какою мерою мерите, такою и вам будут мерить». Эти евангельские слова вполне можно отнести к организаторам русского революционного террора, в том числе казачьего холокоста. В 1937 году у нас и в гитлеровской Германии они сами попали под каток исторического возмездия.
Конечно, в сталинских мясорубках 1930-х годов погибло много невинных людей. Земной суд не столь точен, как Божеский.
Но ощущение, что Сталин был орудием Бога, не вызывало у Пастернака сомнения. Поэт называл это чувство «тайной». В одном из своих писем вождю он писал: «Пишу Вам, повинуясь чему-то тайному, что помимо всем понятного и всеми разделяемого, привязывает меня к Вам... Именем этой таинственности горячо Вас любящий и преданный Вам Б. Пастернак».
Комментируя письмо, Д. Быков замечает: «Письмо даёт наглядное представление не только о состоянии Пастернака, но и о тяжелейшем психическом мороке, овладевшем страной. Если Булгаков в предсмертном бреду беседовал со Сталиным, стоящим среди каких-то "белых камней", если сотни репрессированных или замерших в ожидании ареста писателей и неписателей отправляли в Кремль слёзные, умоляющие влюблённые письма, — чего было ждать от Пастернака, человека с выдающимися способностями чувствовать воздух эпохи?».
Ну ладно, Пастернак писал под давлением «воздуха эпохи», а под каким давлением давал Черчилль свою характеристику советскому вождю в Лондоне на заседании английского парламента, посвящённого(!) восьмидесятилетию со дня рождения И. В. Сталина?
Почему весьма далёкий от симпатий к советской власти Владимир Набоков пропел настоящий гимн кремлёвскому диктатору, разделив панегирик английского премьера. «Не зря старая лиса Черчилль, кремень-бритт, вознамерившийся встретить императора (Сталина) сидя, вскочил и вытянулся, словно юный кадет, под воздействием "неведомой силы", ударившей из жёлтых тигриных глаз» (цит. по: А. Бушков «Россия, которой не было». Красноярск, 1999, с. 451-453).

Вот ещё одна малоизвестная оценка Сталина, принадлежащая отнюдь не поклоннику СССР и человеку несопоставимому по калибру ни с Черчиллем, ни тем более со Сталиным. Речь идёт об А. Ф. Керенском, жившем после революции в Соединённых Штатах:
«Великий человек. Двое таких было: Пётр Первый и он. Оба сделали Россию державою. Только деспотизм способен из хаоса и нищеты сделать нечто великое. Добром в политике ничего не добьешься. Я слишком поздно это понял. Насилие, железная дисциплина, но ради высокой цели можно и пострадать.
Россия пребывала в спячке, он пробудил её... Индустриальный гигант, военный колосс. Это его заслуга. Провёл народ сквозь ад и вернул ему чувство собственного достоинства. Ныне каждый вынужден считаться с Россией».

Пастернак, как человек не просто верующий, но глубоко религиозный, солидарен в оценке Сталина также и с выдающимися деятелями православия. Оказывается, и наша церковь в лице её лучших представителей имеет о советском вожде представление, отличное от «либерального». Вот одно из них: «Теперь я хочу припомнить, что наши Патриархи, особенно Сергий и Алексий, называли Сталина богоданным вождем. К ним присоединялись и другие, к примеру, такие, как крупный учёный и богослов архиепископ Лука Войно-Ясенецкий. Кстати, сидевший при Сталине, но это не помешало ему назвать Сталина богоданным.

Да, Сталин нам был дан Богом, он создал такую державу, которую сколько ни разваливают, а не могут до конца развалить по сию пору. И поверженной её боятся хвалёные капиталистические страны. И то, над чем смеялись постоянно: мол, царь Пётр прорубил окно в Европу, а Сталин закрыл его. Значит, правильно делал (мы далеки от мысли — чтоб не сообщаться с Западом), при нём мы не видели такого морального разложения, такой преступности, которую видим сейчас, когда сняли эту решетку».
Это слова священника Дмитрия Дудко, прошедшего в своё время через сталинские репрессии.
Если бы Пастернак был из числа тех, кто реагировал на эпоху в соответствии с очередным «мороком», он вряд ли посвятил теме смерти диктатора, когда «морок» прошёл, такие строки:
«Это тело в гробу с такими исполненными мысли и впервые отдыхающими руками вдруг покинуло рамки отдельного явления и заняло место какого-то как бы олицетворённого начала, широчайшей общности, рядом с могуществом смерти и музыки, могуществом подытожившего себя века и могуществом пришедшего ко гробу народа».
Потом, когда Хрущёв в известном докладе грубо развенчал покойного вождя, Пастернак не поддался соблазну прогнуться вместе с новым колебанием «генеральной линии», сумел сохранить благородство по отношению к тому, кто вооружил его «охранной грамотой» против атак чекистов, сделал великим поэтом и выразителем эпохи.
Примерно также вёл себя в это время Шолохов. И верующий, и атеист — две выдающиеся личности своего беспрецедентного времени — поклонились предтече ещё более невиданной эпохи, которую нам только предстоит пережить.
«Спасибо предтечам, спасибо вождям, не тем же, так нечем отплачивать нам». Смысл этих строк Бориса Леонидовича, обычно цитируемых с иронией, нам ещё предстоит оценить".

http://izania.narod.ru Форум: http://izania.forumy.eu/
http://stihi.ru/avtor/piyavka http://proza.ru/avtor/pjavka

От	Юлия Иванова
К	Юлия Иванова (16.04.2016 15:03:43)
Дата	16.04.2016 15:13:03

Русская идея не национальна, а универсальна. Это Сталин понял

Давайте дружить умами!

Июльская Беседка
(Из архива Форума ИвановойЮлии)

Юлия Иоаннова
http://proza.ru/2009/12/15/689

B БЕСЕДКЕ С: Алексеем, У.Черчиллем, А.Зиновьевым,
Эльмирой Мустафаевой и Игорем Игнатовым

Кто дал вам право?

Алексей: "Почему противостояние сегодняшней нечисти должно обращаться в переосмысление роли того, чьё имя и память да будут стёрты".

Юлия:
- Пусть на это вам ответит У.Черчилль своей речью в палате общин 21 декабря 1959 года (уже после “разоблачений” Хрущёва) – в день 80-летия Иосифа Сталина:

“Большим счастьем было для России, что в годы тяжелейших испытаний страну возглавил гений и непоколебимый полководец Сталин.
Он был самой выдающейся личностью, импонирующей нашему жестокому и изменчивому времени того периода, в котором проходила вся его жизнь.

Сталин был человеком необычайной энергии и несгибаемой воли, резким, жестоким, беспощадным в беседе. Которому даже я, воспитанный здесь, в Британском парламенте, не мог ничего противопоставить.
Статьи и речи писал только сам, и в произведениях его звучала исполинская сила.
Эта сила была настолько велика в Сталине, что он казался неповторимым среди государственных деятелей всех времён и народов.

Сталин производил на нас величайшее впечатление.
Когда он входил в зал на Ялтинской конференции, мы все вставали и, странное дело, держали руки по швам.
Он обладал глубокой, лишённой всякой паники, логически осмысленной мудростью.
Он был непобедимым мастером находить в трудные моменты пути выхода из самого безвыходного положения.
Кроме того, Сталин в самые критические моменты, а также в моменты торжества был одинаково сдержан и никогда не поддавался иллюзиям.

Он был необычайно сложной личностью. Он создал и подчинил себе огромную империю.
Это был человек, который своего врага уничтожал своим же врагом.
Сталин был величайшим, не имеющим себе равного в мире, диктатором, который принял Россию с сохой и оставил её с атомным оружием.
Что ж, история, народ таких людей не забывают”.

А вы говорите “Имя и память да будут стёрты”!

Теперь о связи между сегодняшней “нечистью” и переосмыслением роли Сталина.

Будучи человеком духовным (даже много пострадавший Михаил Булгаков назвал свою пьесу о нём “Пастырь”), Сталин угадывал обратную сторону революции - (Озлобленный пролетарий, получив власть, сам становится “вампиром”).
И троцкистским бредням о мировой революции противопоставил Советский Союз - государство-крепость. Своего рода заповедник по формированию нового человека.

Опереться “пастырю” оказалось практически не на кого.
“Николаев Островских” были единицы. Большинство интеллигенции, облизываясь на западные блага, держало кукиш в кармане, подтверждая известное: “Нельзя вливать молодое вино в старые мехи”.
Оказавшись неспособным развить и укрепить новую идеологию, это “послушное большинство” готово было при первой возможности продаться и предать. Что в дальнейшем убедительно продемонстрировало, едва ослаб поводок.
Не лучше были и номенклатура – “каста проклятая”. И беспринципная чиновничья “дрянь” (по определению Маяковского). И мещанин-обыватель, которому, как таракану, тепло при любой власти.
А тут ещё “дрянь адмиральская, пан и барон”, что “шли от шестнадцати разных сторон” на новорождённое государство.

Вот и пришлось “пастырю” за неимением иного выхода стравливать между собой кланы волков. Которые, уничтожая друг друга, калечили в общей грызне всех попавших под руку.
Таков жестокий закон войны.
А была, повторяю, смертельная схватка за попытку впервые в истории установить в отдельно взятой стране жизнь без кровососов и преступной власти “его величества капитала”.

“Волки в овечьих шкурах” умело маскировались. Их приходилось порой отстреливать наугад.
Но, в противном случае, катастрофа с нашей страной – разодранной на части, заживо пожираемой, опозоренной и изнасилованной “в особо извращённой форме”, случившаяся в девяностых, произошла бы в 18-м, в 25-м, в 37-м или в 41-м.

И вместо страны “героев, мечтателей и учёных”, вместо стахановцев и комсомолок-спортсменок “с веслом” мы бы уже тогда имели ополоумевших от крови и денег оборотней всех мастей.
Воров и бандитов, террористов, взрывающих дома с десятками жителей, вольных и невольных девочек на панели, наркоманов, всевозможных извращенцев, замерзающих пенсионеров, роющихся в помойках, и т.д.
Как только железный занавес “чудовища” рухнул – в окна, в двери, в наши души хлынули, как в гоголевском “Вие”, сонмы этой самой “нечисти”.

Алексей: "Кто дал вам право"?

Юлия:
- Наверное, всё, сказанное выше.
Страдания, кровь и беспредел, которые я вижу вокруг. И возможность сравнивать две эпохи (я из поколения “шестидесятников”).
Эпоху сталинскую , пусть со всеми жестокостями, просчётами и прямыми глупостями – и её вчистую обанкротившихся (несмотря на миллиардные счета) “наследников”.
Я и мои родственники не были в числе репрессированных, поэтому не имею права касаться этой темы.
Хотя многие пострадавшие при Сталине и даже собиравшиеся его “убить” - теперь признали беспощадную правоту его эпохи.

Писатель и учёный Александр Зиновьев:
“Я был антисталинистом, и это было главным делом моей жизни до 1953 года.
Потом были годы учения, изучения. И вот в конце жизни – мне скоро 77 лет, это мнение человека, прожившего жизнь, - я утверждаю, что действительно советская система была наиболее адекватна российским условиям.

Нужно вменять ей в вину не то, что она рухнула.
Нужно удивляться тому, как она выстояла 70 лет истории, и какой истории!
Никакая другая система бы не выстояла. Никакая!

Я войну видел с самого начала. Матросовы были, но на одного Матросова приходилось десять тысяч трусов. В начале войны несколько миллионов сдались в плен.

Благодаря чему же мы выстояли?
Благодаря советской системе и благодаря Сталину.
Не было бы Сталина, нас бы уже не было в сорок первом году.
Не было бы советской системы – нас не было бы уже в тридцатые годы, до Гитлера...”

Как видите, я не одинока – защитников вождя на историческом Суде соберётся не так уж мало.
Особенно если вспомнить о целых народах, избавленных им от печей крематория и полного уничтожения:

“Для твоей личной славы ты должен убить ровно сто русских...
Уничтожив в себе жалость и сострадание, убивай всякого русского. Не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девушка или мальчик...
Мы поставим на колени весь мир.
Ты будешь решать судьбы Англии, России, Америки. Ты германец!
Как подобает германцу, уничтожай всё живое, сопротивляющееся на твоём пути!”
(Памятка германскому солдату).

Гитлер о захвате Москвы:
“Город должен быть окружён так, чтобы ни один русский солдат, ни один житель – будь то мужчина, женщина или ребёнок – не мог его покинуть. Всякую попытку выхода подавлять силой.
Произвести необходимые приготовления, чтобы Москва и её окрестности с помощью огромных сооружений были затоплены водой”.

И в заключение.
Действительно, моя книга вполне могла бы существовать и без сталинской линии, и вызвала бы гораздо меньше нареканий. Но я не сочла себя вправе отмолчаться.
Прошу вас и других оппонентов – попытайтесь отнестись непредвзято к изложенным в мистерии фактам и связанным с ними авторским размышлениям. Подумать вместе, поспорить, но не становиться в позицию:
“Не знаю и знать не хочу”.

В упомянутом выше интервью корреспондент спросил А.Зиновьева:
- Вы сказали, что прежде были антисталинистом, а теперь считаете Сталина величайшим государственным деятелем в истории человечества.
Что заставило Вас изменить свою позицию? Как Вы пришли к такому выводу?
- Наверное, с годами поумнел, помудрел. Большое видится на расстоянии.

Дай Бог и нам это мудрое “видение на расстоянии”.
2001-06-14

* * *

Эльмира Мустафаева (Баку):
“Уважаемая Юлия Львовна!
Являясь поклонником Вашего творчества, хочу пожелать Вам много новых успехов на этом поприще, а также здоровья и счастья! Не могли бы Вы сообщить, где я могу получить “Последний эксперимент” и как? Заранее благодарю.
2001-06-17

* * *
Игорь Игнатов (перевод с английского):
" Всё, что я хочу сказать, это то, что проект должен опираться на основу цивилизации. Как-то вы заметили, что “они” (полагаю, американцы) точно такие же, как “мы”.
Юлия:
- Лишь бы не противоречила эта “основа цивилизации” Закону Неба (или Закону Жизни), являя собой “дом, построенный на песке”.

Конечно, вы правы, что советский фундамент гораздо к этому Закону ближе по сравнению с западными “громкими правами” и свободами.
Однако у нас по-прежнему нет новой идеологии.
Которую я вижу в сплаве Закона Неба плюс лучшее из мирового наследия, духовного опыта Руси и Союза.
Сталин искал “инженеров человеческих душ”, а нашёл лишь холодных ремесленников - конформистов.
Советская цивилизация была величайшим потрясением для “дряхлеющего мира”.
Но она нуждалась в качественных кирпичах. В “камне, положенном во главу угла” и во вдохновенных строителях.
А у неё ничего не было, кроме великого лидера и народного энтузиазма, который выдохся с новыми мертворождёнными вождями.

Боюсь, что невозможно построить что-то путное “для всех” – не только в “Советско-Евроазиатских” или Американских кругах, но даже в маленькой деревне.
Здесь не вопрос территорий, стран или народов – а диалога Создателя с конкретной личностью.
Наша задача – отыскать эту “идущую на Голос” личность в любой стране.
Сказано: “Мои мать и братья – те, кто идут Моим путём”.
Однако нам всё же велено молиться “Отче наш”, а не “мой”.

Может, я скажу нечто шокирующее, но даже обращение Создателя к “избранному народу” порой смущает.
Скорее всего, подразумевается “народ, избравший Мой Путь”.
То есть призываться может и вся нация, но отбираются – верные.
Изания должна стать союзом личностей, а не стран или государств, иначе получится Вавилонская башня.

Игорь: "Когда вы обнимаете всё, вы не удерживаете ничего".

Юлия:
- Вы правы.
Но я как раз и не хочу “объять всё”. Только единомышленников, но повсюду.
И, думаю, это лучше, чем “территориальные округа”.
Конечно, мы попытаемся организовать Изанию на каждой улице, в деревне или городе нашего “русского города”, если обнаружим там “наших” и потенциальных лидеров.
Но это не значит, что Изания невозможна в другой стране, потому что это “не наш район”.

Она возможна везде!

Короче, наш Изанский “глобализм” против ихнего.

Мне нравится ваша “система кругов” – один в другом (в своей книге я называю это “матрёшка”). Но всё в своё время, когда у нас будет что-то реальное.

Прежде всего, мы должны собрать “базу данных”. Однако, в первую очередь, не “учёных, художников и писателей”, а мастеров, профессионалов и производителей. Земледельцев, животноводов, шофёров, строителей различных профилей. Учителей, врачей, поваров и т.д.
А также всяких “полезных” собственников.

Знаете, Игорь, Изания – универсальный проект. Она реальна между двумя или тремя лицами, жильцами отдельного дома, улицы или региона.
Сейчас элементы Изании есть в некоторых организациях Подмосковья. У меня просили разрешения использовать изанские идеи, и я согласилась, потому что устала от бездеятельной болтовни, как и вы.
Но это не Изания, только её мизинец.
Изания – это когда вы, Игорь Игнатов, имея изанскую смарт-карту, можете с её помощью в любой точке мира и в любой момент получить всё необходимое безо всяких там накрутчиков и вампиров.
Есть серьёзная опасность дискредитировать идею, Игорь, поэтому лучше не строить снова дом на песке, а собрать наши мозги, силы и резервы, чтобы попытаться реально повернуть колесо истории.
И благословит Бог наши усилия.

Между прочим, реально ли донести до американцев изанские идеи?
Надеюсь со временем найти не слишком дорогого переводчика и перевести на английский главы романа, касающиеся Изании.
2001-06-14

Игорь Игнатов:
- Я не против идеи универсализма с использованием полезных ветвей из разных культур. Дело в том, что, при всём моём отвращении к универсализму, я уже стал куда “универсальнее” вас.
Годами я жил в универсализированном мире. Стал свидетелем культуры, которая постепенно растеряла даже собственный тонкий слой американского наследия.
Исходя из этого опыта, я должен откровенно сказать, что все надежды на появление какого-то универсального носителя Закона Неба, опирающегося на любую цивилизацию – бесполезная утопия.

Здесь есть много порядочных людей, которые могли бы быть потенциально заинтересованы в отдельных аспектах Изании. Здесь много говорят об общинной жизни и т.д.

Но когда вы знакомитесь с этими людьми, вы понимаете, что у них в головах эти самые проклятые американские винтики.
Это чисто по-американски – поверхностность и отчасти идиотизм.
Кто-то ратует за социальную справедливость, экологию и “грин пис”, но скептически относится к религии.
Их идеи и чувства по поводу сексуальной свободы также что-то для меня неадекватное.

Другие говорят (и возможно чувствуют) много о Боге и чужды “сексуальной материи”.
Но когда они начинают говорить о капитализме и демократии, мне хочется всё бросить, и я теряю к этим людям всякое уважение.
То же самое, с некоторыми нюансами, в Европе.

Поэтому, когда вы распространяете свою задачу на весь мир, будет много: “О да! Да-да!”, “Правильным путём идёте, товарищи!” и подобные крики поддержки.

Но когда пыль уляжется, вы окажетесь на том же месте, откуда стартовали. Одна, и с чисто русским проектом.

Очевидно, каждая культура заботится сама о себе.
Только русская интеллигенция (здесь я очень прошу вас простить меня, потому что я принадлежу к ней, как и вы, - но это должно быть сказано, чтобы избежать многих ошибок в будущем) помешана на универсализме.
Ирония состоит в том, что этот её цивилизационный фундамент едва ли разделяет кто-либо другой.
Итак, моя позиция такова: общество, группа людей, проект, игнорирующий цивилизационный фундамент – это миф, и достаточно опасный.
Противостоя нашему собственному цивилизационному фундаменту, мы лишь сами себя взвинчиваем.
Я бы ещё как-то понял ситуацию, если бы нация была на пике своей силы и испытывала усталость от собственной силы.
Но это определённо не в случае ельципутии.

Каждая культура, раса и цивилизация должны выработать и представить своё собственное послание миру. Пусть это будет Закон Неба. Отличие вместо культурного вырождения.

Я не вижу ничего неправильного в обсуждении Изании как русского проекта.
Я сказал бы, что Русь должна генерировать новую породу людей. В которой будут сочетаться две тенденции: полезных универсальных характеристик и их расширение и жажда глубоких культурных и метафизических корней.
Изания может охватить весь мир, если получится. Ничего неправильного в этом нет.
Это скорее вопрос, где ядро Изании, где “столица”.
Ответ очевиден: Россия – метрополия, Запад – периферия.

Универсальный размер вашего проекта может иметь совершенно другую интерпретацию Изании.
Я вижу Изанию как параллельную цивилизацию, противостоящую правящей Вампирии.
В этом случае мы можем обсуждать Изанию как углублённую версию “Светлого коммунистического будущего” в глобальном масштабе.
Но даже в этом случае это будет союз дружественных объединённых культур (или их частей). И даже в этом случае будет метрополия и периферия.
Без восстановления силы Русско-Советской части не может быть глобальной Изании.

Юлия:
- Прежде всего давайте определим мою концепцию Закона Неба в связи с построением Изании. Это очень важно, чтобы не запутаться.
Простите, но начну с самого начала.
Закон Неба вписан Создателем в человеческие сердца после падения, когда наши прародители, получив свободу, предпочли непослушание и нарушили этот Закон (Единство мира, Закон Жизни).
Вне этого Закона – хаос и смерть.
Исторический процесс – это результат нашей дурной свободы и милости к нам Творца.
Смена поколений даёт шанс каждому выбрать между жизнью “с Богом и Его Законом” и снова примкнуть к Источнику жизни.
Не только после нашей телесной смерти, но и уже здесь, на земле (“Царство Божье внутри нас”).
Для меня эти слова означают определённую личную сверхзадачу занять своё место в “Древе богочеловечества”, растущего в Вечность. Это также воскрешение из нашего падшего состояния.
Но мы должны понять, что жизнь – взаимный процесс, когда каждая часть единой сложной системы выполняет сверхзадачу ДЛЯ других (на своём месте и в своё историческое время), получая недостающее ОТ других.
И также помогая друг другу стать “по образу и подобию” Создателя.
Мы должны "любить" друг друга (вторая Заповедь), потому что мы нужны друг другу.
Потому что голова не может существовать отдельно от тела, даже если это голова Ньютона.

Это не просто моральная проблема, но Закон Жизни (Неба).
Даже Творец добровольно подчиняется этому Закону (здесь тайна Святой Троицы).

Конечно, падшее человечество ничему такому не повинуется.
Мы ещё живы только по милости Бога – единственного источника Жизни. Вот откуда первая Заповедь Творца.
Нынешняя цивилизация при всех нюансах - мертворождённая и ветхая.
Она запрограммирована на самоуничтожение, чтобы продемонстрировать нам, что так жить нельзя.
Можем ли мы говорить о существовании в истории какой-то “другой цивилизации”, базирующейся на Законе Неба? Боюсь, что нет.
Были лишь святые “избранники” и короткие светлые промежутки в жизни разных государств. В том числе и “Святая Русь”.

Конечно, вы правы, говоря, что Русская Идея и наша великая культура гораздо ближе к Закону Неба, чем идеология общества потребления.
И я, как и вы, полагаю, что в основу Изании, кроме Божественного Откровения, необходимо вложить также ценное духовное наследие нашей и мировой культуры. (Я уже об этом писала).

Но одно дело – русская Идея, а другое – реальная русская история.
Кроме отдельных монастырских общин и верующих “добрых царей” - “отцов и защитников” своих граждан, мы имеем и позорную двустороннюю медаль - “барство и рабство”.
Даже корни этих слов состоят из одних и тех же букв!

Часто официально-социальная церковная проповедь искажена: князья должны служить своим гражданам, а не наоборот.
Вот почему Русская культура, также как и Русская Идея – зачастую в оппозиции не только к нашей реальности и власти, но даже социальной церкви.
Христианство, по-моему, исповедует подлинную Свободу, а не рабство.
(“Сын является наследником, но не раб”).

Почему такое длинный пассаж?
Потому что вы действительно уверены, что Изания не столкнётся с сопротивлением не только наших вампиров и властей, но и большинства народа?

Я полагаю, что сейчас у нас другой народ, чем сталинский “Хомо советикус”. И мы рискуем (цитирую вас) услышать и здесь: “Правильной дорогой идёте, товарищи”.
Но “Когда пыль уляжется…вы окажетесь на том же месте, одна, и с чисто русской миссией” (Ваши слова).

Это не значит, дорогой Игорь, что мы не должны стартовать с России.
Конечно, мы начнём отсюда, потому что любим нашу страну и хотим её спасти.
Но Русская идея не национальна, а универсальна.
Это Сталин интуитивно понял, когда писал о роли нации в истории.
Уникальная роль во взаимном служении.

2001-06-27

http://izania.narod.ru Форум: http://izania.forumy.eu/
http://stihi.ru/avtor/piyavka http://proza.ru/avtor/pjavka