От Георгий
К Георгий
Дата 12.11.2005 20:43:49
Рубрики Прочее;

Ответ Майклу Макфолу на статью о России ("Johnson's Russia List", США) (*+)

Версия для печати. Опубликовано на сайте ИноСМИ.Ru
http://www.inosmi.ru/translation/223615.html



Ответ Майклу Макфолу на статью о России ("Johnson's Russia List", США)
Недостатки нынешнего положения дел можно анализировать только на фоне
желаемого конечного состояния


Письмо в редакцию, 11 ноября 2005
11 ноября 2005 года. Статья Майкла Макфола (Michael McFaul) о России
("Россия и Запад: опасная пассивность") дает хороший обзор эволюции подходов
к взаимоотношениям как в России, так и на Западе в последние 15 лет. Однако
я бы сказал, что, прежде чем критиковать нынешнее российское руководство за
неудачи в отношениях с Западом, автор поступил бы достаточно справедливо,
если бы коротко обрисовал свое видение идеального состояния этих отношений.
Недостатки нынешнего положения дел можно анализировать только на фоне
желаемого конечного состояния.

Насколько я мог понять, ключевым понятием, которое использует автор для
характеристики этого идеального конечного состояния, является интеграция
России с Западом (в Запад). Однако он не показывает, какой вид может принять
эта интеграция, и каковы условия для ее осуществления. Начав с его
аргумента, я попытаюсь ниже уточнить эти моменты и затем прокомментировать
их.

Можно утверждать (и профессор Макфол, кажется, разделяет эту точку зрения),
что непременным условием (sine qua non) успешного взаимодействия России с
Западом вообще и с Соединенными Штатами, в частности, является развитое
состояние российской демократии и завершение рыночных реформ. Пока Россия не
создаст хорошо функционирующие демократические институты и здоровую рыночную
экономику, не может быть никакого конструктивного взаимодействия. Это станет
возможным только после того, как Россия начнет полностью придерживаться
западных стандартов в области уважения прав человека и принуждения к их
соблюдению.

Представляется, однако, что этот аргумент равнозначен утверждению, что
никакая интеграция России с Западом (в Запад) не будет возможна в
предстоящие десятилетия. Совершенно ясно, что в ближайшем будущем Россия не
сумеет подняться до западных стандартов демократии и рыночной экономики. С
учетом этого, пессимист отвергнет любые возможности для взаимодействия
России с Западом. Но оптимист отметил бы некоторый прогресс, достигнутый на
сегодняшний день, и указал на тенденции, которые обеспечат России позитивную
динамику на этом пути.

Политическая культура российских граждан демонстрирует признаки постепенного
взросления. Можно утверждать также, что качество руководства в России с
переходом власти от Ельцина к Путину повысилось. Российские политические
институты являются стабильными, а Конституция в последние 12 лет остается
неизменной, и никто на нее не покушается. Несмотря на чрезмерно раздутый
бюрократический аппарат и определенные авторитарные наклонности Кремля,
способность официальных лиц логично объяснять общественности ключевые
решения и действия, кажется, превосходит способность их предшественников.
Безответственное и иногда исключительно эгоистичное поведение некоторых
российских политиков и чиновников становится возможным именно благодаря
отсутствию обратной связи с гражданами в том, что касается этих действий и
решений. Для здоровой рыночной экономики и ответственной политической
системы необходим сильный средний класс, который хорошо осознает свои
экономические интересы и формулирует их в форме политических требований.
Такого класса по-прежнему нет в России. Однако можно ожидать, что он
появится в обозримом будущем на волне потребительской культуры, которая
сегодня идет на подъем в России благодаря массивному притоку в российскую
экономику нефтедолларов (см., например, недавний брифинг Дмитрия Тренина из
Фонда Карнеги ( http://carnegieendowment.org/files/pb42.trenin.FINAL.pdf ). В
любом случае, любой реалистичный западный наблюдатель не станет дожидаться
появления возможностей для конструктивного взаимодействия с Россией, когда
восторжествуют российский рынок и демократические реформы.

Соединенные Штаты, быть может, также считают, что конец жестокой войны в
Чечне является непременным условием для взаимодействия России с Западом.
Однако, когда Россию критикуют за проведение антисепаратистской кампании в
Чечне, нужно помнить, что война была вызвана не глубоко ошибочной и
коррумпированной политикой окружения Ельцина, а в значительно большей
степени этническими конфликтами, которые медленно кипели в Советском Союзе и
не могли не выплеснуться на поверхность в посткоммунистической России.
Возгорание на Северном Кавказе после краха советской системы было
неизбежным. Для того чтобы прекратить военные действия в середине 2000-х
годов, потребуется значительное время, ибо нет надежды на недостаточность
внутренней и внешней материальной поддержки дела сепаратистов, тогда как
любой квази-независимый статус для Чечни является неприемлемым для
российского руководства. Но подобный сценарий также опасен с точки зрения
западных интересов на Кавказе, даже если интерпретировать их как максимально
антироссийские.

Много сказано об отсутствии взаимодействия России с институтами, в которых
Запад играет главенствующую роль. Однако можно было бы призадуматься, а в
каких именно институтах можно при определенных условиях повысить участие
России. Россия в настоящее время является членом Совета Безопасности
Организации Объединенных Наций и Большой Восьмерки. Она имеет хорошо
отлаженные механизмы взаимодействия с НАТО (Совет НАТО-Россия) и с
Европейским Союзом (рамочное соглашение о партнерстве и взаимодействии).
Россия также участвует в работе Парижского клуба стран-кредиторов. Она не
входит в состав Организации экономического сотрудничества и развития, однако
на этот факт очень редко ссылаются как на свидетельство отсутствия
взаимодействия России с Западом. Между тем, Запад, возможно, даже
признателен России за ее неучастие в Организации стран - экспортеров нефти.

Давайте спросим себя, в каких институтах Россия могла бы участвовать, если
бы в одночасье она стала полностью демократической страной с развитой
рыночной экономикой? Делает ли Россию немедленное удовлетворение этим
условиям неотразимым кандидатом в члены НАТО или Европейского Союза? С моей
точки зрения, удовлетворение всем демократическим стандартам не пододвигает
Россию существенно ближе к членству в этих двух главных возглавляемых
Западом институтах, учитывая их нынешние форму и цели. Сам автор статьи это
признает.

Сегодняшняя политика НАТО в отношении соседей России и российская реакция на
нее заставляют считать, что, какая бы система правления ни существовала в
России, США и европейских странах, их интересы в этих географических
регионах в любом случае будут вести к столкновению. Представители НАТО
однозначно дают понять, что любые направленные на дистанцирование от России
шаги таких государств, как Украина, Грузия, Армения, Азербайджан или
Казахстан, будут приветствоваться в Брюсселе (чтобы в этом убедиться,
достаточно почитать, например, недавние интервью специального представителя
НАТО на Южном Кавказе и в Средней Азии армянским средствам массовой
информации). Хотя можно найти области, в которых сотрудничество НАТО и
России в последние несколько лет развивается успешно, в общем случае
взаимодействие между Россией и НАТО ограничивается техническими вопросами
(например, планирование совместных поисково-спасательных операций или
проведение ограниченных оборонительных учений), тогда как основные
руководящие принципы возглавляемых НАТО и Россией организаций безопасности
остаются заметно антагонистичными друг другу.

Разумеется, вступление России в сегодняшний Европейский Союз остается
немыслимым даже как цель. Отсюда и продолжающиеся дискуссии относительно
того, должна ли Россия идти к принятию европейских законодательных норм и
стремиться к сближению своего законодательства с накопленными на данный
момент законодательными актами (acquis communautaires), которые всего лишь
обещают Москве навязанные законы без какого-либо представительства.

Можно далее утверждать, что кое-кто в Соединенных Штатах понимает интеграцию
России с Западом просто как молчаливое согласие России и поддержку
американской политики по самым спорным вопросам нынешних отношений России с
Западом. На данный момент в эту повестку входят Иран и демократия в
противовес дилемме стабильности на постсоветском пространстве. Но перечень
этих вопросов со временем расширится, и как только Россия выразит свое
несогласие, оно всегда может быть отвергнуто как пример недостаточной
интеграции России с Западом. Мне по-прежнему не ясно, сможет ли прогресс
России на пути демократии сделать подобные суждения менее широко
распространенными и влиятельными на Западе.

Немедленные следствия событий 11 сентября, кажется, подтверждают эту
гипотезу. Вне зависимости от внутренней политики России в то время, Москву
большинство называло союзницей Соединенных Штатов в войне с террором. В
течение нескольких недель зимой 2001-2002 года членство России в НАТО
являлось предметом серьезного рассмотрения. Однако как только позднее в 2002
году начали появляться разногласия в отношении будущих целей этой войны, все
разговоры о России как союзнике США были в Вашингтоне прекращены, а
внутренняя политика Кремля снова стала служить объяснением для отсутствия
российского прогресса на пути вхождения в Запад.

В то же время сомнительно, сможет ли прогресс демократизации существенно
изменить внешнеполитический курс России. Например, если бы российская
трубопроводная система транспортировки нефти и природного газа была
приватизирована и оказалась в руках транснациональных частных нефтяных
компаний, все соглашения об особых тарифах и условиях транзита для западных
соседей России были бы немедленно аннулированы. Как результат этого,
некоторые из этих соседей могли бы оказаться в затруднительном положении в
вопросе сохранения поступательного движения политических реформ, которые
столь милы сердцам и умам многих в Европейском Союзе и в Соединенных Штатах.

Помимо формальных институционарных связей, взаимодействие России с Западом
едва ли будет возможным без значительного участия западного капитала в
российской экономике. Хотя в 2005 году отмечается резкий рост иностранных
инвестиций в России, большая часть инвестиций направляется либо в
исключительно прибыльные отрасли (такие, как нефтяная и газовая), либо
делается самыми смелыми из лидеров бизнеса, которые имеют опыт работы в
непрозрачной деловой среде (как, например, компания IKEA). Как нравится
повторять официальным представителям США, инвестиционный климат в каждой
стране находится в руках ее собственного правительства. Это, безусловно,
так. Однако когда компании принимают решения относительно целей их заморских
инвестиций, в этот процесс вовлекаются и некоторые иррациональные факторы.
Чисто рациональные факторы, как свидетельствуют многочисленные исследования,
не могут полностью объяснять нынешнее распределение американских и
европейских инвестиций на земном шаре. Если правительство США стремится
обеспечить взаимодействие России с Западом, то может, по крайней мере,
рассмотреть возможность более активной политики информирования американских
предпринимателей в отношении возможностей ведения бизнеса в России. Это
может быть особенно важным в свете заинтересованности Китая в приобретении
акций целого ряда ключевых проектов развития инфраструктуры в России -
начиная с добычи и транспортировки нефти и природного газа и вплоть до
строительства китайских кварталов (China-towns) вдоль линий коммуникаций,
связывающих Москву и Санкт-Петербург.

Даже если Майкл Макфол не до конца разъясняет, как выглядит его идеал
взаимодействия России с Западом, его политические рекомендации, как
представляется, вполне адекватны и заслуживают пристального внимания
архитекторов политики США. Он вполне правильно отмечает, что Соединенным
Штатам следует активизировать программы обменов и информации общественности
в России. Ознакомление с Соединенными Штатами и американским народом может
быть очень эффективным в деле снижения антиамериканских настроений среди
рядовых российских граждан. Даже несколько проведенных в Соединенных Штатах
месяцев могут помочь российскому ученому или профессионалу лучше понять
закостеневшие причины предрассудков против России в Америке и узнать, как
можно им противодействовать в конструктивной и неконфронтационной манере.
Комиссии, которые руководят отбором кандидатов на участие в программах
обмена с Россией, могли бы обращать больше внимания на стремящихся
познакомиться с внешним миром молодых россиян, которые увязывают свое
будущее с будущим своей страны и стремятся внести свой скромный вклад в
российские реформы. Это именно те люди, которые чувствуют, что нужно делать
ставку на Россию, но не хотят некритично отбрасывать любые советы или
альтернативный опыт. Растущее число работающих в России профессионалов с
иностранными дипломами и учеными степенями может также повысить
конкурентоспособность российской экономики и увеличить ее открытость к
иностранным инвестициям, чего нынешнее правительство, быть может, опасается
просто из страха перед конкуренцией с лучше образованными и более знающими
западными менеджерами.

Подпись: Михаил Троицкий (Mikhail Troitskiy), приходящий преподаватель
Программы международных обменов в области образования, начатой в 1946 по
инициативе американского сенатора У.Фулбрайта (W. Fullbright), Институт
Кеннана (The Kennan Institute) при Международном центре для ученых имени
Вудро Вильсона (The Woodrow Wilson International Center for Scholars), 1300,
Пенсильвания-авеню, северо-западная часть Вашингтона, Федеральный округ
Колумбия, 200004




: Виктор Федотов, ИноСМИ.Ru
Опубликовано на сайте inosmi.ru: 11 ноября 2005, 16:47
Оригинал публикации: Reply to Michael McFaul's "Russia and the West: A
Dangerous Drift"


© ИноСМИ.Ru 2000-2005. Все права защищены и охраняются законом. При полном
или частичном использовании материалов ссылка на ИноСМИ.Ru обязательна (в
интернете - гиперссылка). Адрес электронной почты редакции: info@inosmi.ru.
Информация о рекламе на сайте adv@rian.ru