"РОДНАЯ ГАЗЕТА" ? 39, 30 января 2004 г., полоса 13
<Да, мы начали с туалетов>
Карен Шахназаров - знаменитый режиссер и очень деятельный человек. Он генеральный директор <Мосфильма>. Страна в эти дни отмечает
восьмидесятилетие знаменитой студии. А еще несколько лет назад в коридорах главной киностудии страны стояла мертвая тишина и
обшарпанные стены вызывали уныние.
С приходом Шахназарова здесь все стало по высшему классу. Зарубежные гости Московского международного кинофестиваля каждый год
приходят сюда на экскурсию, как в русский Голливуд. Всего за пять лет Шахназарову удалось сделать действительно крупнейшую
киностудию страны настоящей фабрикой грез. Венчал этот пятилетний труд приезд на студию Владимира Владимировича Путина. Событие для
<Мосфильма> историческое. С него мы и начали беседу.
Ф.И.О.: Карен Георгиевич Шахназаров
Дата рождения: 8 июля 1952 года
Место рождения: г. Краснодар
Образование: ВГИК, режиссерский факультет
Место работы: <Мосфильм>
Должность: генеральный директор
- Президент действительно до этого никогда не был на <Мосфильме>?
- Никогда. Вообще такого ранга визита никогда за всю историю киностудии не было. Глава государства никогда не приезжал на
<Мосфильм>, ни в какие времена. Гришин, первый секретарь МГК, в свое время приезжал, Ельцин, когда был на том же посту, но такого,
чтобы глава государства, - не было.
- Как это организовывалось чисто технически? Лично ему надо было позвонить, <обработать> его окружение или сперва на свою дачу
позвать?
- Лично я никого не обрабатывал. С Владимиром Владимировичем встречался дважды - коротко и совсем по другому поводу: когда мне
присуждали народного и позже, когда он мне Государственную премию вручал. Естественно, я говорил по долгу вежливости: <Приезжайте к
нам на <Мосфильм>. Он вежливо кивал. Так что я никому не звонил. Он решил приехать и приехал.
- И никогда он не бывал у вас на даче, дома?
- Я не настолько самонадеян, чтобы приглашать президента на дачу. Я бы не осмелился даже. И на даче не был, и дома тоже.
- Для Путина это была не просто экскурсия. Решались, наверное, какие-то дела?
- Это были экскурсия и знакомство с <Мосфильмом> и одновременно встреча с рядом кинематографистов, круг которых был определен
администрацией президента. Нужно сказать, президент долго у нас был - больше трех часов. Какие-то очень важные для нас вопросы
решил. Самый главный - о статусе <Мосфильма>, за который мы давно сражаемся. Владимир Владимирович высказал мнение, что следует
сохранить государственный статус <Мосфильма>, не спешить с приватизацией и с акционированием.
- <Мосфильм> - все-таки огромная территория в центре Москвы. Многие поглядывают на студию как на лакомый кусочек. Чувствуете, как
дышат в спину?
- Дышат не дышат, а всякие предложения с подмигиванием делают. Моя позиция давно известна. Я считаю, что <Мосфильм> не следует
акционировать. Уж во всяком случае сейчас, пока не станет понятно, как будет происходить акционирование киностудии им. Горького.
Крупнейшая итальянская студия <Чиничита> до сих пор государственная. Страна с рыночной экономикой, а студию оставляют
государственной, потому что она считается частью национальной культуры.
- В чем риск акционирования?
- В бывших соцстранах это привело к катастрофе. Министр культуры Чехии приезжал и говорил мне: <Ни в коем случае этого не делайте,
не повторяйте нашей ошибки>. Они сделали свою знаменитую чешскую киностудию <Баррандов> частной, и в результате студию просто
разрушили. У румын студия стала частной, так они вернули ей государственный статус. Не надо сейчас спешить. <Мосфильм> работает,
развивается, государству он уже много лет не стоит ни копейки. Очень многие недопонимают, что у <Мосфильма> нет бюджетных денег.
Студия живет и модернизируется только за счет тех средств, которые зарабатывает сама.
- И как вам это удается?
- Очень просто. То, что зарабатываем, вкладываем в производство. Производство начинает приносить новые средства. Если не строить
домов где-нибудь на побережье Испании для правления предприятия, такое будет удаваться и другим. Я думаю, это главная причина,
почему удается.
- А что приносит основную прибыль?
- Производство. На <Мосфильме> высокое качество технологических услуг. В России практически невозможно снять современную картину,
миновав <Мосфильм>. Мы внедрили здесь за последние пять лет самые последние технологии. Сегодня сделать современный фильм так же
сложно, как сделать современный автомобиль или самолет. Это очень сложный технологический процесс. Современные кинотеатры,
телевидение требуют от нас определенного уровня качества. Западное телевидение вообще не берет нецифрованные картины. Там работают
уже только со стереозвуком. У вас может быть гениальная картина, но там просто не возьмут ее, если она не соответствует последним
технологиям. Поэтому мы внедрили технологию, которая позволяет делать самую современную продукцию. Хочешь не хочешь, а надо делать
здесь.
- Я знаю, вы сами выращиваете на студии кадры.
- Да, запустили серию курсов. Учим сами, потому что поняли, что никто, кроме нас, этого не сделает. Обучаем, кстати, бесплатно.
Сейчас у нас действуют курсы пиротехников, осветителей, ассистентов по реквизиту и вторых режиссеров. Это не значит, что мы готовим
их только для себя. Мы их выращиваем и выпускаем на рынок. Мы насыщаем специалистами российское кино. Мы вырастили осветителя, он
может дальше работать у нас, может на студии им. Горького. На рынке таких специалистов очень мало. У нас уже третий курс
пиротехников, а пиротехников вообще никто не готовит. Когда мы начинали, на студии было три пиротехника, а сейчас их уже более
сорока. И все работают, все при деле - настолько это дефицитная профессия.
- Карен Георгиевич, внешне вы не производите впечатления особо энергичного человека и тем не менее за сравнительно короткий срок
подняли такое хозяйство. Что должно было двигать в первую очередь человеком, чтобы это сделать?
- Я прежде всего профессиональный режиссер. Когда стал руководителем студии, естественно, захотел привести ее в такое состояние,
чтобы мне как режиссеру было удобно работать. Я всю жизнь проработал на <Мосфильме>, и мне всегда чего-нибудь тут не хватало. Вот и
захотел сделать студию, на которой было бы действительно удобно. И не только мне, а и моим коллегам. Я знаю, как это сделать, что
надо приобрести, чего не хватает. Словом, отношусь к этой работе все равно как к съемкам. Когда снимаешь кино, то, естественно,
хочешь сделать все как можно лучше. Когда пришел на студию генеральным директором, я сразу сказал: <Эта студия будет лучшей в мире>.
Не второй, не третьей, не четвертой, не пятой, не одной из лучших, а лучшей в мире. Иначе не имеет никакого смысла этим заниматься.
- Так она действительно лучшая в мире?
- Лучшая в Европе однозначно. Берусь доказать кому угодно, потому что работал на европейских студиях. Она лучшая по комплексу
достоинств. Та же <Чиничита> в Италии - очень хорошая студия. У нее, кстати, больше павильонов, чем у нас. Больше павильонной
площади. Они хорошо строят декорации. Мы тоже хорошо строим. Но у них еще и много натурных площадок - климат другой. У нас на натуре
особенно не поработаешь. Так что <Чиничита> - очень хорошая студия, с очень хорошей репутацией, но у них вообще нельзя записать
музыку - нет звукоателье. А у нас музыкальная студия - одна из лучших в Европе. У нас <Аиду> писал Барселонский оперный театр.
- Ничего себе!
- Да, именно к нам приезжают записывать. У итальянцев гораздо слабее перезапись. Потому что у них закон, по которому если есть
итальянская техника, то вы не можете закупать иностранную. Поэтому у них вся перезапись оснащена только итальянскими пультами, а у
нас английскими, которые наголову выше по качеству. У них нет автотранспортного цеха, нет костюмов, реквизита, а у нас это есть.
Если вы сложите все компоненты, то увидите, что <Мосфильм>, уступая в двух пунктах, превосходит в десяти других. Значит, он лучше. В
Европе нет студии, которая имела бы такой полный комплекс услуг, как <Мосфильм>.
- А в мире?
- Сегодня <Мосфильм> в целом не уступает Америке, но и не превосходит ее. Американские студии обладают тем, чего нам не хватает:
они - часть шоу-бизнеса. У них есть киногородки, куда приходят сотни тысяч туристов. Вот и мы начали проводить экскурсии, но еще
далеки от идеала.
- Люди теперь могут запросто прийти на <Мосфильм>?
- И очень много желающих. По шесть-семь экскурсий в день. Детям особенно интересно. У нас музей костюмов, машин, оружия, уникальные
декорации.
- Про вас говорят: <Карен - хозяин>. Откуда это в вас? От родителей или просто вдруг проснулось?
- Наверное, какое-то врожденное качество. Я же не хозяин формально. Я управляющий, государственный служащий. Но внутренне у меня
ощущение хозяина есть. Вообще-то я неплохой организатор, и всегда был таким. Чтобы снять фильм, надо обладать организаторскими
способностями, потому что режиссура - очень сложный процесс. Тут надо обладать определенными данными менеджера. У меня нет никакой
системы. Я не читаю книжек <Как быть менеджером> и не знаю, как это делают другие, подчиняюсь исключительно интуиции. Пока она не
подводила. Делаю так же, как снимаю кино. Принимаю те или иные решения, потому что чувствую: надо так, а не иначе. Руководить
студией - все равно что снимать фильм. Вот и сделали <Мосфильм> рентабельным предприятием.
- Запуск таких гигантских проектов, как <Звезда>, и фильм, который вы сейчас снимаете, - <Конь бледный>, видимо, возвращение к
традициям <Мосфильма>, всегда умевшего действовать масштабно? Сегодня, кажется, это тоже становится возможным?
- <Мосфильм> всегда был студией, которая могла осуществлять большие проекты. Потом мы этой возможности лишились. Теперь снова
способны. <Мосфильм> и должен снимать большие проекты. И сейчас их много. <Богатство> по Пикулю - масштабный проект, там очень
большие декорации. Его снимает Эльдор Уразбаев. <Дети Арбата> по Рыбакову, исторический сериал, - режиссер Андрей Эшпай. Говорухин
закончил фильм <Благословите женщину>.
- На вашей картине <Конь бледный> какие-то немыслимые для нашей страны декорации. Вы построили сорок домов, улицы, церковь, дворец и
даже булыжную мостовую. Это было так необходимо?
- Этого потребовала экранизация повести Бориса Савинкова. Был такой знаменитый русский революционер-террорист:
- Ну да, надо объяснять непросвещенной публике, кто есть кто...
- Молодежь вообще не знает, кто он такой. Он ведь в начале XX века был, наверное, то же самое, что сегодня бен Ладен: считался
террористом номер один, но обладал при этом еще литературным даром и смог написать автобиографическую повесть, где изложил свои
истории. Повесть <Конь бледный> я снял по нашему с Александром Бородянским сценарию, а в прокате будет называться <Всадник по имени
смерть>.
- Не боитесь такого названия?
- А чего бояться?
- Ну, людей надо беречь от отрицательных эмоций.
- Если включить телевизор, то я не понимаю, кто их бережет... Потом, картина о терроре, и тут из песни слова не выкинешь. Название,
собственно, из Апокалипсиса: <Конь бледный, на нем всадник, которому имя смерть>. Мы взяли вторую часть этой фразы. Для работы
построили действительно огромную декорацию старой Москвы, замечательно получилось. Владимиру Владимировичу мы, кстати, ее
показывали. Это художественный образ Москвы начала века. На натуре такое не снимешь, по Москве теперь и проехать-то сложно. Эту
декорацию создала замечательный наш художник Людмила Кусакова. В главной роли Андрей Панин, в остальных в основном молодые артисты.
- Почему вас заинтересовал именно Савинков?
- Савинков - одна из интереснейших личностей в истории России, знаменитый революционер, знаменитый террорист, один из руководителей
Боевой организации эсеров в конце XIX - начале XX века, непримиримый враг большевиков. Он участвовал во Временном правительстве,
принимал активное участие в Гражданской войне. Савинков - любопытная фигура: в нем сочетались качества авантюриста экстра-класса и
человека незаурядного, с драматической судьбой. Для меня он типичный персонаж начала XX века. Мощная и противоречивая фигура. О нем,
например, восторженно отзывался Черчилль. Муссолини считал его чуть ли не одним из идеологов национал-социализма, что, конечно, не
совсем так. У современников он имел разную репутацию. Его судьба необыкновенно увлекательна для человека, который занимается
творчеством. Впрочем, картина <Всадник по имени смерть> не про Савинкова - это все-таки экранизация его прозы, которая во многом
автобиографична.
- Как сложилась судьба Бориса Савинкова?
- Он был схвачен большевиками, написал знаменитое письмо, в котором отказался от борьбы с советской властью, что было важно -
получить такое признание от одного из лидеров эмиграции. Во время одного из допросов на Лубянке он выбросился из окна следователя.
Раньше бытовало мнение, что сотрудники ЧК помогли Савинкову расстаться с жизнью. Сегодня большинство историков склоняются к тому,
что это было самоубийство. И я так думаю. Не было смысла лишать его жизни насильно, Савинков нужен был живым.
- Делая героем фильма террориста, вы наверняка думали о психологии человека, который сознательно встал на путь убийства других. Что
это за психология?
- Для этого фильм надо посмотреть. Надеюсь, нам удалось ответить на этот вопрос.
- Может быть, человек вполне искренне чувствовал себя патриотом, убирал с пути тех, кто, по его мнению, мешал процветанию родины?
- О своем патриотизме, о любви к России Савинков писал и говорил много. У него была своя идея, то, что называется <своя правда>: он
полагал, что Россия нуждается в изменении существующего тогда порядка. И не только один он так думал. Ведь террористы пользовались
негласной поддержкой общества - действовали согласно своей логике. Они боролись прежде всего против монархии: монархия в тот момент
тормозила развитие России, это подтвердили итоги и Русско-японской войны, и Первой мировой. Они не были маньяками, бросая бомбы. Они
не накачивались психотропными средствами. Нет. За этим стояла своя идея. А то, что Савинков любил Россию, - это однозначно.
- Как вообще, на ваш взгляд, должны складываться отношения сильной личности с государством? Его надо любить или ненавидеть? Есть ли
золотая середина?
- Хорошо, когда государство создает такие условия, в которых сильная личность чувствует себя комфортно и раскрывается, находит себя.
В противном случае возникает конфликт, а сильная личность на то и сильная, чтобы действовать против. Попросту говоря, когда сильных
личностей, недовольных государством, становится много, происходят революции, перевороты. То, что произошло в России в 1917 году,
случилось потому, что в России сконцентрировались сильные фигуры и личности, которые не могли реализовать себя в рамках того
государства. Отсюда конфликт. В такой ситуации либо государство выигрывает, либо личность. Если государство сильное, оно может
сломать личность при условии, что в нем количество личностей, удовлетворенных строем, гораздо больше, нежели тех, которые
неудовлетворены. Государству желательно быть таким, в котором сильная личность чувствует себя востребованной, потому что ей дают
возможность развернуться, реализоваться. Сильную личность не интересуют материальные блага. Если государство хорошо их использует и
дает им такую возможность, тогда есть гармония - и государство растет, и сильная личность.
Вот, скажем, государство Петра Первого - оно было ориентировано на сильные личности. И не случайно в тот период в России взошло
целое созвездие ярких фигур, и лет сто - сто пятьдесят потом эта инерции продолжалась: сильные люди и яркие личности были
востребованы. Петр Первый и сам был яркой личностью.
Государство, которое боится сильной личности, конечно же, не даст ей возможности реализоваться, развернуться в полную мощь. А
фигуры, как тот же Ленин, должны иметь возможность. Если этого не происходит, сильные личности терпеть не хотят. Вот Ленин и создал
свое государство.
- У вас сложилась своя творческая команда: сценарист Бородянский, оператор Климов, композитор Кролл:
- Сценарист - да, но я работал и с другими операторами - Владимиром Шевциком, Николаем Немоляевым. С Кроллом тоже не всегда работал.
Мне писали музыку Алексей Артемьев и Марк Минков.
- Но все остаются вашими друзьями. Вы что, вообще не ссоритесь ни с кем?
- С теми, с кем я работаю, пока ни с кем не ссорился. У меня не было так, чтобы я разошелся. Поссориться могу. Я три раза женат был!
Само по себе показатель того, что могу поссориться и разойтись.
- Человеку свойственно волноваться о своих близких. Вы о ком волнуетесь?
- Ну конечно, я волнуюсь о маме, о детях. О знакомых, друзьях.
- Сыновьям сейчас сколько?
- Ивану десять, Василию семь. Я стараюсь заниматься ими. Мама у меня замечательная, Анна Григорьевна, я очень ее люблю.
- У нас человеку традиционно желают успехов на работе и счастья в личной жизни. В чем вам больше всего повезло?
- Считаю, что и в том и в другом. Хотя моя личная жизнь, может, и не сложилась, но, с другой стороны, у меня трое детей, и я считаю,
это очень важно. Это и есть личная жизнь. Не каждому дано. У многих одного ребенка нет, а у меня трое. Это уже говорит о том, что
моя личная жизнь не зря прошла.
- А вы на ней крест поставили?
- Не поставил, но я реально смотрю на вещи. Жизнь моя по-разному складывалась и складывается, но существование детей оправдывает
все.
- Третий ребенок - это ваша <американская дочь>?
- Она все равно дочь, хотя мы не виделись много лет, но ее никто из моей жизни не выкинул.
- Вы выработали в себе правило, как не вляпываться в дрязги?
- Я думаю, у человека должны быть принципы, которые надо соблюдать. О них не надо говорить. Они должны быть, и все. Принципы - это
взгляды на жизнь. Надо просто им следовать и не изменять себе. Тогда и не будешь вляпываться, как вы выразились.
- Вы помните, как первый раз пришли на <Мосфильм>?
- Еще бы! Я устраивался сюда на работу ассистентом по актерам к режиссеру Игорю Таланкину на его картину <Выбор цели>. Года полтора
проработал. Помню, Смоктуновский шел по коридору, мимо меня проходил, а я стоял у отдела кадров. На меня это произвело впечатление.
Подумал: <У, какая работа! Актеры ходят>.
- Когда стали генеральным директором, <Мосфильм> был практически в разрушенном состоянии. Это не байка, что вы начали с ремонта
туалетов?
- Да, мы начали с туалетов. Мне кажется, это связано, я бы даже сказал, с уровнем кинематографа. Люди, которые пользуются хорошими
туалетами, сами становятся лучше, и кино в результате получается не совсем безнадежное. Поэтому в том, что сейчас стало меньше
чернухи на наших экранах, может, и мы сыграли какую-то роль.
- А почему вас назвали Карен?
- Никакой романтической истории, к сожалению, нет. У меня папа армянин. Папина идея. Неплохое имя, я к нему уже привык, оно мне
нравится. Потом, альтернативы у меня все равно нет. Нелепо жить с мыслью, что тебе не нравится собственное имя. Никому не советую.
