От Pout Ответить на сообщение
К Pout Ответить по почте
Дата 04.05.2003 20:16:29 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Версия для печати

П-модель. Активистский Анархоспинозизм . Делез-- Негри

1. Вводная из программной книги новой "французской" философии 1970х,
Делез - Гваттари "Что такое философия"

Суть философии,одним словом - в "производстве концептов". Книга
написана на специфическом для "французов пост-структуралистов" языке, в
активистском духе,и напоминает по стилю бурную устную речь. Построения
подобные Делеловским послужили отправным пунктом для ветви
"активистского"направления, в котором затем появились не только
теоретики( "продвинулся"еще один француз Балибар), но и "чистые
прикладники" .

2. Из первых имен и самых что ни на есть "деятелей" крупняка -
знаменитый анарх Антонио Негри, гуру антиглобалистов. Он еще в 80е
написал забойную книгу "Savage Anomaly" , интерепретировав
"политические" категории Спинозы в актвистском духе. Ими же он
продолдает оперировать и в последннем своем нашумевшем боевике- книжище
"Empire"(книга вроде недавно переведена на русский). Это целая история
(некоторые подробности постараюсь выложить),начавшаяся с очереднрй
"востребованности" Спинозы, и именно его, для применения к "динамической
взрывной реальности". Динамическая сущность его концепции
соответственно"социальному заказу" времени прорывается в разных сферах
и "отраслях" тогда,когда они подходят к точке "кипения". И из нее
"выныривает" очередная "голова",за ней -другая, и пошло.... Делез, Негри
и так далее. Внимание к политическим работам и катеориям Спинозы(и в
пару с ним - Маккиавелли) в 80е-90 е захватило и некоторые академические
круги,"теоретики" продолжают"рыть" . В целом -еще один пример
ренессанса спинозизма


(комментарий с семинара по Делезу)
...
Делез показал, как эта идея пробивала себе дорогу в истории философии.
Дунс Скот обосновал нейтральность однозначного бытия, которое содержало
в себе различения, соотносящие однозначное бытие с различием в себе
(См.: С.59). Спиноза превратил однозначное бытие в субстанцию как
"объект чистого утверждения" (Там же). Он придал однозначному бытию
выразительность, введя различение субстанции, атрибутов и модусов. После
Спинозы "не осталось ни одной иллюзии трансцендентности"

Дав критику предшествующей философии в ее понимании различия, Делез
стремится "реабилитировать" различие. Но эта реабилитация может быть
успешной, если будет выстроена такая онтология, где различие займет
место тождества. И Делез строит эту онтологию. Надо отметить, что он
находит себе философских предшественников. Это и стоики с их пониманием
напряжения бытия, это и Дунс Скот с его этостью, это и Спиноза с его
субстанцией, проявляющей себя только в различных атрибутах и модусах,
это и Лейбниц с его монадологией, и Бергсон с elan vital, и Ницше с его
вечным возвращением.

Что же это за онтология? Это онтология свершающегося опыта, который, как
свершающийся, может быть только порождением произведения. Делеза
интересует чистый опыт свершения, т.е. такой опыт, который не имеет
своего образца (поэтому это не возможный опыт), который в каждый момент
своего свершения всегда имеет дело с различным (своим, непохожим,
особенным, сингулярным, а не регулярным).
В данном случае можно также повторить сказанное Франсуа Жюльеном о
китайской мысли: трансцендентность в ней относительна и представляет
собой не более чем <абсолютизацию имманентности>, говорит Делез.

Говоря языком Ж. Делеза, намеченные им в качестве "линии" философы
стремились расширить "область территориализации", чтобы усилить надежду
на лучший онтологический исход, территориализировать пространство
свободы, к чему Делез пришел значительно позже уже в период расцвета
деконструктивизма при написании в соавторстве с Гваттари.

=====


http://lib.novgorod.net/FILOSOF/DELEZGVATTARI/filosof.txt
(отрывки о концептах)
2. План имманенции

Философские концепты - это фрагментарные единства, не пригнанные друг к
другу, так как их края не сходятся. Они скорее возникают из бросаемых
костей, чем складываются в мозаику. Тем не менее они перекликаются, и
творящая их философия всегда представляет собой могучее Единство -
нефрагментированное, хотя и открытое; это беспредельная Всецелость,
Omnitudo, вбирающая их все в одном и том же плане. Это как бы стол,
поднос, чаша. Это и есть план консистенции или, точнее, план имманенции
концептов, планомен. Концепты и план строго соответствуют друг другу, но
их тем более точно следует различать. План имманенции - это не концепт,
даже не концепт всех концептов. Если смешивать их между собой, то ничто
не сможет помешать всем концептам слиться в один или же стать
универсалиями, когда они теряют свою единичность, а план имманенции -
свою открытость. Философия - это конструирование, а конструирование
включает два взаимодополнительных и разноприродных аспекта - создание
концептов и начертание плана. Концепты - это как множество волн, которые
вздымаются и падают, тогда как план имманенции - это та единственная
волна, которая их свертывает и развертывает. План облекает собой
бесконечные движения, пробегающие его вперед и назад, а концепты - это
бесконечные скорости конечных движений, которые всякий раз пробегают
лишь свои собственные составляющие. От Эпикура до Спинозы (великолепная
книга "Трактат об усоершенствовании Интеллекта".), от Спинозы до Мишо
проблемой мысли является бесконечная скорость, но для такой скорости
нужна среда, которая сама в себе бесконечно подвижна, - план, пустота,
горизонт. Требуется эластичность концепта, но вместе с ней и текучесть
среды. Требуется и то и другое вместе, чтобы образовались <медленные
существа>, то есть мы.

Концепты напоминают архипелаг островов или же костяк - скорее
позвоночный столб, чем черепную коробку, - тогда как план подобен
дыханию, овевающему эти изолированные островки. Концепты - это
абсолютные поверхности или объемы, неправильные по форме и фрагментарные
по структуре, тогда как план представляет собой абсолютную
беспредельность и бесформенность, которая не есть ни поверхность ни
объем, но всегда фрактальна. Концепты - это конкретные конструкции,
подобные узлам машины, а план - та абстрактная машина, деталями которой
являются эти конструкции. Концепты суть события, а план - горизонт
событий, резервуар.
...


Эмпиризм знает одни лишь события и Других, поэтому он великий творец
концептов. Его сила начинается с того момента, когда он дает определение
субъекту, - субъект как габитус, привычка, не более чем привычка в поле
имманентности, привычка говорить <Я>...

Что имманентность бывает имманентна лишь себе самой, то есть
представляет собой план, пробегаемый движениями бесконечности и
наполненный интенсивными ординатами, - это в полной мере сознавал
Спиноза. Оттого он был настоящим королем философов - возможно,
единственным, кто не шел ни на малейший компромисс с трансцендентностью,
кто преследовал ее повсюду. Он создал движение бесконечности, а в
последней книге <Этики>, говоря о третьем роде познания, придал мысли
бесконечные скорости. Здесь он сам достигает неслыханных скоростей,
такой молниеносной лаконичности, что волей-неволей приходится говорить о
музыке, вихрях, ветре и струнах. Он открыл, что свобода - в одной лишь
имманентности. Он дал завершение философии, осуществив ее префилософское
предположение. У Спинозы не имманентность относится к субстанции и
модусам, а сами спинозовские концепты субстанции и модусов относятся к
плану имманенции как к своей пресуппозиции. Этот план обращен к нам
двумя своими сторонами - протяженностью и мышлением, а точнее, двумя
потенциями - потенцией бытия potentia agendi и потенцией мысли potentia
cognitiva. Спиноза - это та головокружительная имманентность, от которой
столь многие философы тщетно пытаются избавиться. Созреем ли мы
когда-нибудь для вдохновения Спинозы? Однажды такое случилось с
Бергсоном - в начале его <Материи и памяти> начертан план как срез
хаоса; это одновременно бесконечное движение непрерывно
распространяющейся материи и образ постоянно и по праву роящейся чистым
сознанием мысли (не имманентность имманентна сознанию, а наоборот).

......

Философия, со своей стороны, тоже борется с хаосом как с
недифференцированной бездной или же океаном несходства. Отсюда, однако,
не следует, что философия стоит на стороне мнения и может быть им
заменена. Концепт - это не комплекс ассоциированных идей наподобие
мнения. Это также и не строй аргументов, не цепь упорядоченных доводов,
из которых могла бы образоваться, самое большее, некая
рационализированная Urdoxа. Чтобы получить концепт, недостаточно даже,
чтобы явления подчинялись принципам, аналогичным тем, по которым
ассоциируются идеи или вещи, - принципам, по которым упорядочиваются
доводы. По словам Мишо, то, что достаточно для <обычных идей>,
недостаточно для <жизненных идей> - тех, которые должно творить. Идеи
поддаются ассоциированию лишь как образы, а упорядочению - лишь как
абстракции; чтобы достичь концепта, мы должны преодолеть и те и другие и
как можно скорее добраться до ментальных объектов, характеризуемых как
реальные существа. Это уже показали в свое время Спиноза и Фихте: нам
приходится пользоваться фикциями и абстракциями, но лишь поскольку это
необходимо, чтобы выйти в иной план, где мы уже будем двигаться от
одного реального существа к другому и заниматься конструированием
концептов{[9]}. Как мы видели, такой результат может быть достигнут в
той мере, в какой вариации становятся неразделимыми согласно зонам
соседства или неразличимости; при этом они уже более не поддаются
ассоциированию по капризу воображения или же различению и упорядочению
по требованиям разума, - то есть образуют настоящие концептуальные
блоки.



...
============
2. Антонио Негри

http://www.generation-online.org/
http://www.generation-online.org/p/pnegri.htm


http://www.archipelag.ru/text/289.htm
негри реферат "Империи"
http://www.archipelag.ru/text/287.htm

A. Negri, M. Hardt, Empire (Harvard University Press, 2000)
рецензия

В ушедшем году одной из самых обсуждаемых на Западе книг по политической
философии стала книга Антонио Негри и Майкла Хардта <Империя>. Авторы,
знаменитый итальянский философ и политический активист Негри и молодой
американский литературовед Хардт, написали и выпустили этот толстый том
на редкость своевременно. <Империя>, книга, посвященная критическому
анализу глобализации и призывающая к свержению существующего мирового
<строя>, лежала в витринах книжных магазинов как во время июльского
бунта антиглобалистов в Генуе, так и после 11 сентября. Неудивительно,
что она обратила на себя внимание средств массовой информации и была
представлена ими (не вполне корректно) как теоретическая программа
антиглобалистского движения.

Книга не только описывает новую <Империю>, но сама вполне
<империалистически> претендует на синтез всех основных течений
современной западной левой мысли (здесь и Фуко, и Делез, и Грамши, и
теоретики постколониализма, и многие другие). Идеи всех этих авторов не
критикуются, а сочувственно цитируются в качестве авторитетов и
вписываются в масштабную мозаику <Империи>. Задача авторов состоит в
том, чтобы показать совместимость всех этих идей и дать их сочетаниям
новые имена. Негри и Хардт, кажется, привержены не столько разработке
новых понятий, сколько неожиданному именованию старых, смещению смысла
имен и терминов. Метод книги можно лучше всего обозначить как
номинативный, а основную риторическую фигуру ее текста - как катахрезу
(неоправданную, резкую метафору).

Основной тезис книги заключается в следующем. Современная ситуация
венчает собой имманентную тенденцию Модерна к интериоризации. Мир достиг
такого состояния, при котором больше невозможно провести различие между
внутренним и внешним. Мировое господство современного капитализма уже
нельзя мыслить по модели империализма - борьбы национальных
капиталистических государств за территориальный контроль. Нынешние
государства, даже самые могущественные, стремительно теряют суверенитет
над своей территорией в пользу международных экономических и
политических образований. Отсюда, по мнению Негри и Хардта,
необходимость нового термина - <Империя>. Разговор об <Империи> имеет
под собой историческую основу: авторы сравнивают современную систему
мирового капитализма с Римом (в описании Полибия, жившего, правда,
вопреки Негри и Хардту, до появления Римской Империи - эта ошибка
появляется на с 163): тот же универсализм, тот же принцип постоянной
экспансии, те же внутренние кризис и коррупция, требующие
многополярного, <смешанного> политического режима. По подобной же модели
была создана в свое время конституция Соединенных Штатов Америки (не
случайно ставших сегодня во главе глобализации).

Власть мировой Империи (здесь авторы используют известные конструкции
М.Фуко и Ж.Делеза) не имеет центра: она вездесуща и текуча, пронизывает
контролем все уровни общественной жизни, вплоть до клеточного и
молекулярного строения тел. Ее субъектом является сеть региональных или
всемирных межправительственных организаций.
....

The Savage Anomaly
The Power of Spinoza's Metaphysics and Politics


Antonio Negri
Translated by Michael Hardt

A re-reading of Spinoza's philosophical and political writings within
the historical context of the development of the modern state and its
attendant political economy.

Spinoza is the anomaly. In the century that saw the birth of bourgeois
ideology and the bourgeois State, Spinoza discovered an alternative mode
of thought and practice, a nondialectical path to social organization
and liberation. Spinoza's work illuminates an alternative to the
bourgeois arc of Modern thought that extends from Hobbes to Rousseau and
Hegel. Spinozian ontology presents an absolutely positive and univocal
conception of being, founded on the material power of its own
constitutive force. It is a "savage" conception in that it rejects any
preformed model of order, any external organization, any hierarchy, and
insists instead on being continually remade through a constitutive
process on the immanent field of forces. This "savage" metaphysics
prepares the terrain for a radically democratic vision in which social
order is constituted exclusively by the collective practices and desires
of the multitude. Negri brings this Spinozian anomaly alive in the
context of some of the most lively contemporary debates: on the desire
at the heart of power, on the imagination central to rationality, on the
formation of democracy. In the seventeenth century Spinoza was indeed a
savage anomaly; today Negri shows us that history has caught up with his
untimely, democratic vision.

After living in exile in France for nearly fourteen years, Antonio Negri
is currently serving a jail sentence in Italy, his home country, for his
political activism in the 1970s. His conviction, which was based on the
substance of his writings, led Michel Foucault to ask, "Isn't he in
prison simply for being an intellectual?" Negri's works in English
include Insurgencies (1999) and, with Michael Hardt, Labor of Dionysus
(1994), both published by Minnesota.

"Negri's book on Spinoza, written in prison, is a great book that renews
our understanding of Spinoza in many regards. Negri is authentically and
profoundly Spinozian."
Gilles Deleuze

ISBN: 0-8166-3670-2 Paper $19.95
280 Pages
1991