Полковник-ликвидатор последствий аварии в Чернобыле Андрей Кулиш:
Людей тупо и бессмысленно бросали в радиационное пекло. Не предупредив, не спросив, не проинформировав.
Генерал Тараканов, заканчивающий свою вонючую никчемную жизнь в Москве, самый настоящий военный преступник, у которого руки по локти в крови вверенных ему тогда солдат. Типажный чел - таких были тысячи.
----------------------------------------
Полковник-ликвидатор последствий аварии в Чернобыле Андрей Кулиш: «Большинство человеческих потерь можно было избежать»
27.04.2013, 11:53 портал «Четвертая власть» Просмотров: 3781
Июнь 1986, солдаты 132-го мотострелкового полка ставят ограждение из колючей проволоки вокруг Припяти. Фото из личного архива Андрея Кулиша
Авария произошла 26 апреля, а уже через неделю, в первые дни мая 1986 старший лейтенант Андрей Кулиш сквозь пулеметный прицел бронетранспортера с жуткой интересом рассматривал величественно страшную разруху реактора. Сегодня он - уже полковник в запасе, PR-специалист, журналист. Организовал деятельность национальной сети пресс-клубов. Ровенский пресс-клуб также обязан своим появлением Андрею Кулишу. Позже из Ровенского пресс-клуба выросло Ровенский агентство журналистских расследований, а с ним - и портал "Четвертая власть".
Общалась с Андреем Кулишем Оксана Романенчук, vikna.if.ua.
- Какая упоминание первой приходит Вам на ум при слове "Чернобыль"?
- Первый день, въезд нашего 132 мотострелкового полка в Зону. Две тысячи военнослужащих полка - это 200 грузовиков и бронемашин-БТРов. Сразу за шлагбаумом бросилось в глаза, что все вокруг - милиционеры, военные, гражданские - сплошь не снимают "намордников", то есть респираторов. Мы надели их тоже. Было жарко, поэтому массивный поролоновый респиратор с полиэтиленовым внутренним покрытием сразу прилип к лицу. С непривычки, чтобы хапнуть-вдохнуть воздух полной грудью, ежеминутно оттягивает респиратор от рта, а из него ручьем лиеться жидкость - это твой пот с конденсатом. Позже все привыкли и респираторы одевали очень редко - разве что на территории самой атомной станции. Радиации же глазами не увидишь, поэтому и не было страшно, все не так уж и верили в опасность. Только полковые медики сказали: "Надевайте, не снимайте! .."
Самой приметой какой-либо угрозы были вертолеты. Их было много, они постоянно проносились низко над головами: многоцелевые Ми-6, огромные транспортные Ми-26 и боевые Ми-24. Именно боевые вертолеты уже в первый день дали к пониманию, что вокруг - "война". В зоне именно так все и высказывались: война, к войне ...
- Чем занимался полк, в котором Вы служили?
- Уже со второго дня в зоне батальоны разъехались на различные объекты. Один батальон мощными струями воды из спецмашин отмывал неизвестно от чего крестьянские усадьбы в Корогод (село за 9 км от ЧАЭС). Абсолютно бессмысленный приказ, как и сама идея: лиемо воду на дом - но для чего? - Чтобы радиоактивные вещества вместе с водой текли с крыши на землю вокруг дома?!. Стронций и цезий распадаются в течение десятков лет - это скажет вам любой грамотный школьник ...
Старший лейтенант Андрей Кулиш, Чернобыль, май 1986
Другой батальон - поехал непосредственно на станцию, на ЧАЭС. Помню, как там было сначала: либо моем стены и пол производственных помещений, или ... неизвестно для чего часами ждем в подвалах административно-бытового корпуса АЭС. Там, в подвалах, тоже хватало радиации, и солдаты ворчали: "Нас привезли сюда и держат в подвале в течение целого дня. Зачем мы здесь нужны? »- Но на следующий день уже был другой приказ, скажем, готовить ХОЯТ (хранилище отходов ядерного топлива) для складирования остатков. И тогда тяжело работали в темной зловещей бетонной духоте, без выходных ...
Под стенами разразилась реактора непрерывно двигались бронированные бульдозеры и экскаваторы. Они сгребали и загружали для самосвалов обломки урановых ТВЭЛов - "тепло-выделяющих элементов". Те обломки были в прямом смысле "приветом из Ада". Это было самое страшное, что смогла выработать человек за всю историю Человечества ... И было много узких или недоступных для техники мест, откуда бульдозер не мог выгрести разбросаны остатки ядерного горючего - тогда это делали наши солдаты, руками. Хотя и в брезентовых рукавицах, но - руками и обычными лопатами. Уровень радиации на территории станции достигал от десятков до сотен рентген в час. Двести или триста рентгено-часов - это как в эпицентре ядерного взрыва сразу после того, как упала бомба. А в том месте, откуда виднелись обнаженные "внутренности" реактора, был так называемый "прострел" - прямой поток открытого радиационного излучения мощностью в несколько тысяч рентген. Это открытый участок все пересекали быстрее, бегом - и одной только этой "стометровки" уже было достаточно, чтобы получить за одну-две минуты общевойсковую месячную "норму" облучения - 25 рентген. Представьте себе сорокалетнего солдата, который бежит через мощный открытый поток радиации на солнечной жаре в глухом "наморднике" и в плотно-застегнутом жарком спецобмундирование ...
- Минутку, но почему солдат - сорокалетний ?! И почему в специальном обмундировании было слишком жарко?
- Молодых солдат срочной службы (18-20 лет) привлекли к "ликвидации последствий" только в первые несколько дней, а уже с 29 апреля военкоматы Украины подняли по тревоге тысячи военнослужащих запаса - мужчин в возрасте от 22 до 45 лет, обычных людей любого мирного специальности. Их поднимали среди ночи с постели и под наблюдением милиционера сажали к автобусам, не давая даже времени на сборы. Уже утром новоявленные "партизаны" одевали военную форму и их быстренько отправляли в 30-километровой зоны отчуждения. Сначала брали тех, кто когда-то служил в химпидроздилах, но через несколько дней эти несколько десятков тысяч человек быстро получили свои "допустимые дозы" радиации, и людей в зоне хватило. Тогда, кроме частей радиохимического защиты, в Зону направили обычные линейные части: нашу мотострелковую дивизию, автомобильные батальоны, саперов ... Эти части комплектовали кем и любой откуда. Помню, там были "прибалтийские" подразделения, "ленинградские", но абсолютное большинство в Зоне составляли солдаты из Украины. Ведь их не надо было издалека возить, их было достаточно в радиусе 500 км от Чернобыля ...
А по обмундирование, это была униформа из старых запасов "холодной войны". Солдатская куртка, штаны и кепи - все это было пропитано специальной химической жидкостью, имевшей отталкивать радиационная пыль и биологическое оружие. Не знаю, насколько это действовало на самом деле, но если надеть эту форму на голое тело, то кожа моментально покрывалась красными болезненными волдырями; вот почему принадлежало надевать спецобмундирование только сверху нижнего белья (рубашка с длинными рукавами и кальсоны). А в мае того года жара была уже июльской, 30 градусов ...
Разрушенный 4-й реактор ЧАЭС. Саркофага еще нет, май 1986
- Как Вы узнавали о своих ежедневные дозы полученного радиационного облучения?
- Очень неточно, по принципу "мало" или "много". В конце концов, когда мне досталось изрядно радиации, то я узнал об этом очень просто: меня стошнило и я потерял сознание. И вернулся в сознание уже под капельницей. Поэтому дозиметр мне уже был не нужен. А по показателям и доз вообще, то это выглядело так. В начале мая всем военнослужащим в зоне выдавали индивидуальные дозиметры. Ежедневно их вечером собирали и где проверяли показатели; впрочем никогда никому их не сообщали - только утром следующего дня снова выдавали дозиметры, как правило - другие, чужие. Чуть позже, в июне дозиметры выдавали уже только командирам подразделений: мол, сколько радиации получил командир, столько же - ту же дозу облучения - запишут и его подчиненным. Но и командирам служба дозконтроля сообщала лишь "осторожны" дозы облучения. Предполагаю, что их каждый раз определяли на глаз.
... К середине лета дозиметр на кармане куртки или на воротнике носили уже только как своеобразную украшение. В редких выездах за пределы Зоны дозиметр на куртке был неким опознавательным знаком "ликвидатора" для мирного окружения. В киевских магазинах военным с дозиметрами люди уважительно уступали свои места в длинных очередях горбачевской эпохи ...
- Вы рассказываете очень интересные малоизвестные детали, а было что-то такое, о чем до сих пор "не принято" говорить? Имею в виду так называемые «неудобные» или даже запрещены когда темы.
- Прежде всего, хочу напомнить имя генерала Николая Тараканова. Историография чернобыльской эпопеи называет его героем, ведь он "Руководил операцией по удалению высокорадиоактивных элементов из особо опасных зон" (из Википедии). Не возьмусь оценивать его героизм или заслуги, говорю это искренне. Расскажу о другом. На крыше, в нескольких метрах от кратера разрушенного реактора, лежали разбросанные взрывами радиоактивные обломки ТВЭЛов и графитовых стержней из реактора. Все то подбирали дистанционно-управляемые роботы и сбрасывали с крыши на землю. Уровень радиации зашкаливал в буквальном смысле слова, поэтому работы по очереди выходили из строя: сначала японский, затем американский, за ним - советский "луноход" ... И встал вопрос: как теперь очистить крышу от смертельно опасного мусора? Генерал-майор Тараканов сказал: "На крышу пойдут солдаты!" Некоторые члены Правительственной Комиссии запротестовали, но он стоял на своем: "Советский солдат пройдет везде!"
... Когда я привел туда свою роту солдат, то прежде чем повести их на крышу, поднялся туда сам и попытался измерить уровень радиации. Стандартный армейский устройство было рассчитано на целый такие высокие уровни, поэтому мне кто-то ткнул в руки пристрий- "тысячник" с японскими дозиметрическими платами. Пока я поднимался по лестнице, устройство быстро менял показатели: 400 рентген в час, 600, уже 900 ... А когда выставил измерительный зонд наружу через пролом в стене, то устройство моргнул раз, "обнулился" и его табло погасло. Я сбежал назад и застал среди своих солдат генерала Тараканова. Доложил ему, что уровень радиации является очевидно выше, чем 1000 рентген в час, потому что устройство не выдержал и испортился. "Ну и что?". Говорю ему: "Может, на крышу пойдут только старшие по возрасту солдаты - те, кто уже имеет детей? Потому младшим - бездетным - туда идти не стоит ... "В ответ услышал о" храбрых советского солдата "и" долг и честь офицера ". И мы все пошли туда, на крышу. Приказ есть приказ. Или Вы видели те кадры хроники, где солдаты бегут у подножия высокой трубы ... Вот были мы, я знаю это точно, потому что именно нас тогда снимали - чтобы показывать следующим изменениям маршрут и объект работы.
Солдаты 132 мсп корчуют Рыжий лес в окрестностях ЧАЭС, июль 1986
... А потом был декабрь 1986 года, когда Москва направила в полку награды "ликвидаторам". Офицеры полка разъехались по областям - награждать своих бывших солдат. Я ездил Полтавщине, виськкоматы собирали награждаемых, я вручал награды, а потом ехал к следующему райцентра. Многих своих солдат-героев я тогда так и не увидел, потому что вместо них пришли их жены. От первого награждения я уже научился различать: если мужа медаль принимает из моих рук женщина в цветной косынке, то это означает, что ее муж-"ликвидатор" находится в больнице. А если солдатская жена в черном платке и плачет, то мужчины уже нет ... В Хороле молоденькая вдова рвала на мне мундир и кричала питала: "Это ты его туда послал ?! Так почему же ты до сих пор жив ?! "А что я мог ей сказать? - Что я сам недавно выписался из госпиталя и чуть ли не ежедневно теряю сознание посреди улицы? Она рыдала, я стоял и молчал. А мне же только надо было честно сказать ей фамилию того, кто послал ее мужа на смерть: Тараканов, Николай Дмитриевич. И теперь говорю всем вдовам "ликвидаторов" Полтавщины и Житомирской, Киевской и Львовской - вдовам по всей Украине: ваших мужчин послал на смерть генерал-майор Тараканов. По больницам Украины до сих пор среди "ликвидаторов" песенка ходит: "Генерал Таракан нас на смерть посылали" ...
- Ваш рассказ - это достаточно неожиданную трактовку официальной героики той эпопеи. А был какой-то иной выход, альтернативный вариант развития событий? Можно было что-то сделать, не подвергая риску здоровье и жизнь людей?
- Уже позже, позже, я четко понял, что большинству человеческих потерь можно было избежать. Почти всех можно было сохранить. Попробую объяснить в форме логических вопросов и ответов.
Куда делась смертельно опасна "начинка" реактора? Она так и осталась в зоне в хранилище возле ЧАЭС и в "могильниках Зоны".
Нужно было убирать территорию станции? Нет. Все радиоактивные вещества до сих пор находятся в закрытой надолго зоне. Поэтому территорию станции можно было просто залить сверхпрочным бетоном - с бронированных свинцом самосвалов. Это могли бы сделать несколько водителей-добровольцев.
А если бы и ураново-Стронциевый "начинка" осталась на крыше и вокруг станции, то изменило бы это ситуацию к худшему? Нет. Потому что люди в конце концов так и не вернулись в Зону, и не вернутся никогда; атомную станцию и так закрыли окончательно, в 2000 году. Какая разница - насколько опасно сейчас на крыше станции? - Ведь там все равно построили саркофаг. Вот именно его надо было свести в любом случае - с радиоактивным "дерьмом" на крыше или без него! И его возвели. Правда, "слепили" как попало, как местечковый лавочник свой кабак-хибарку в Бердичеве ...
Итак, сохранить десятки тысяч людей можно было просто: по моему мнению, не надо было вообще ничего делать, кроме крепкого саркофага. Для этого хватило бы труда несколько высокооплачиваемых добровольцев-Бетонувальникы. В конце концов, в Японии сейчас в зоне отчуждения работают именно несколько добровольцев с высокой зарплатой.
- Вы сказали о добровольцах. Были такие в 1986-м в зоне отчуждения ЧАЭС?
- Может и были, но я лично не видел таких людей. Личный состав нашего полка быстро получал высокие дозы радиации, поэтому регулярно происходили массовые замены. В течение лета-86 полк сменил свой рядовой и сержантский состав не менее 5 раз, через наши три батальона прошло несколько тысяч солдат, призванных из запаса. И я не помню, чтобы кто-то из солдат назвал себя добровольцем. В те дни о добровольцах широко писали газеты, и если бы в полку оказался такой добровольный солдат, то замполиты водили бы его под руки в парадном мундире и с лавровым венком на голове, а вокруг роились бы столичные журналисты. Вообще, лично я видел и знаю только одного человека, который несколько раз ездила в Зону добровольно. Это была киевская журналистка Ирина Ящембська. Как профессионал и замечательный человек, она хотела донести до людей правду о Чернобыле и ликвидации, а редакторы сокращали ее честные репортажи в нескольких коротких пустых строк ...
- В ее репортажах, видимо, было что-то запрещенного?
- По Чернобылю всегда было больше запрещенного и замалчиваемого, чем открытого и честного. В 86-м тоже параллельно существовали две правды: жестокая правда Зоны и "Правда" - компартийная газета. Вот, скажем, как и каждый год в чернобыльскую годовщину, Украинский снова покажут хронику-86 - длинные колонны с эвакуированными жителями чернобыльского Полесья и города Припять. А я все жду, когда кто-то скажет правду о той "эвакуацию". Впрочем, больше не буду ждать, потому скажу эту правду вслух здесь и сейчас. Это было так: перед тем, как эвакуировать всех жителей Припяти, милиция полутора суток после взрыва не выпускала никого из города. Это были первые страшные полтора суток, когда раскаленная до тысячи градусов разрушение реактора выбрасывала в воздух буквально тонны смертельно опасной пыли - и все это оседало на городских улицах, где под весенним солнышком играли дети. А их родители - работники атомной станции - с ужасом смотрели на станционные дозиметры, и мчались к детям; они хватали малых и старшеньких, бежали на автостанцию, а там ... милиция никого не выпускала из города! Автобусное движение было отменено, так же отменили для припятчан пригородную электричку - она просто не ходила, а на автодорогах везде стояли милиционеры. Милиция и сама ничего не знала и не понимала, гаишники дали только один короткий приказ: "В город никого не впускать, а из города никого не выпускать!"
О том "эвакуацию" я много раз слышал в зоне летом 86-го от всех друзей-припятчан - работников ЧАЭС. Один мой знакомый специалист-атомщик бросил 27 апреля двух своих детей и соседского мальчика к своему авто, и повез из города. Но на всех путях его заворачивали милиционеры. Тогда он поехал лесными просеками. В окрестностях станции в радиаторе "жигули" закипела вода, двигатель "застукал" и замолчал навсегда. Ничего не поделаешь, и этот человек повел детей за руки пешком. Дети шла лесом и наивно удивлялась: почему это хвоя и листья деревьев не зеленые, а какие-то рыжие? Дети еще не знали страшной причины ... Первая облако смертельных радиационных испарений, перевернула 2000 тонну верхнюю плиту реактора, вырвалась на свободу и медленно опустилась на землю возле станции - на тот же лес, которым отец с детьми бежали пешком из Припяти. Хвоя и листья леса от радиации сразу набрали красновато-рыжего цвета.
Я не знаю о дальнейшей судьбе тех троих детей. И честно говоря, не ищу того знакомого. Я боюсь услышать правду. Знаю взамен другое: когда в июле солдаты нашего 132 МСП корчевали и навеки хоронили в могильниках страшный Рыжий лес, то рабочая смена составляла 2-3 часа и ни в коем случае не больше ...
- Это был таки героизм или не было ни одного героизма? Как Вы лично считаете?
- Я очень категорически разграничивает два явления. С одной стороны, были бессмысленны и преступные приказы таких, как Тараканов. Тысячи людей шли на смерть, поэтому сейчас спрашиваю себя и всех: для чего, зачем?
