>Л.Толстой писал, что в России голод наступает не когда хлеб не уродился, а когда не уродилась лебеда. Вот, объехал Толстой четыре черноземных уезда Тульской губернии, обошел почти все дворы:
>«Употребляемый почти всеми хлеб с лебедой, — с 1/3 и у некоторых с 1/2 лебеды, — хлеб черный, чернильной черноты, тяжелый и горький; хлеб этот едят все, — и дети, и беременные, и кормящие женщины, и больные... Чем дальше в глубь Богородицкого уезда и ближе к Ефремовскому, тем положение хуже и хуже... Хлеб почти у всех с лебедой. Лебеда здесь невызревшая, зеленая. Того белого ядрышка, которое обыкновенно бывает в ней, нет совсем, и потому она несъедобна. Хлеб с лебедой нельзя есть один. Если наесться натощак одного хлеба, то вырвет. От кваса же, сделанного на муке с лебедой, люди шалеют. Здесь бедные дворы доедали уже последнее в сентябре. Но и это не худшие деревни. Вот большая деревня Ефремовского уезда. Из 70-ти дворов есть 10, которые кормятся еще своим».
>По-моему, смерти от голода были вызваны целой системой факторов, которых не могли просчитать, тем более при их кооперативном эффекте, при одновременной ряде изменений. Обо всех факторов понемногу писали, но оценить их как систему пока никто не сделал.
>Надо, например, добавить такой фактор. Зимой 1932/33 г. поставки зерна государству не были чрезвычайно высокими, так что в распоряжении крестьян (в общем) оставалось столько же зерна, как и в 1934 г. и намного больше, чем в 1936 г., однако голода в эти годы не возникало. Причина голода 1932/33 г., видимо, и в том, что тогда был впервые введен порядок изымать зерно у колхозов и хранить его на элеваторах. Вероятно, при этом считалось, что, как и при продразверстке, на селе останется количество зерна, обеспечивающее безопасность жителей. Однако колхозы — это не миллионы автономных дворов, и зерно было вывезено полностью. Когда появились признаки голода, бюрократическая машина не смогла быстро отреагировать на необычную проблему, а состояние транспорта не позволило быстро спасти положение. Технократическая социальная инженерия дала сбой.
Безусловно, и факторов было много, и не исследованы они. Да и само понятие голод и голодовка даже четко не определены, а ведь есть еще и градации и особенности комплекса потребляемых традиционно суррогатов.
Более того, наши преставления о жизни крестьян РИ настолько романтические, хотя бы по отношению к толстовскому описанию лебеды, что дискуссии о голоде превращаются в демонстрацию инливидуальных представлений о тогдашней жизни или отношению "к советской власти".
Для многих было бы открытием узнать, что голод до двадцатого века был явлением привычным именно там, где выращивали то, чем все питались, в том числе и постоянно сытые. Это в голове укладывается на самом деле с трудом, если открыть глаза.
