>Сергей Кара-Мурза
>Малые города и национальный проект
>Малые города России… Как много чувства будят простые три слова. Какое ощущение счастья на момент посещает изношенную душу, как воспоминание детства.
На данном этапе они производят в большей степени тягостное впечатление, и Вы правильно это отметили в статье.
>Но вернемся на землю. Малые города – особая социальная и культурная ниша, особый хозяйственный уклад, особый тип жизненных планов, особый тип преступности. Особая сложная система, часть страны, живущей в трех пространствах – пространстве деревни, малых городов, больших городов. Как опирается Россия на малые города и что с ними происходит сегодня, когда мы мечемся в поисках пути, по которому должны же куда-то прийти в конце нашего «переходного периода»?
В целом это наверно будет верно для любой системы (цивилизации) т.к. ее основную высокую морально-духовную сторону несут именно малые поселении (города, села, хутора), что на мой взгляд объясняется, в частности, именно более близким контактом между людьми, что в принципе не возможно в огромном современном многомиллионном мегаполисе.
>В городах с числом жителей от 10 до 100 тысяч проживают в РФ 32 млн. человек, в городах с населением от 100 до 500 тысяч – 29 миллионов. Это около 42% населения РФ. Количественная сторона важна - многие общественные процессы, определяющие судьбу страны, протекают в «молекулярной» форме, большими массами людей. Но мы, имея в виду эту количественную сторону, будем говорить о качестве, о той особой роли, которую играют малые города в нашей народной судьбе.
Тут следует выделить среди городов с населением до 500 тысяч – областные центры, у этих городов особый статус. Эти города -- сосредоточение основных финансово-экономических механизмов и рычагов в данном регионе, это и сосредоточение культурных и образовательных центров данного региона. В целом эти города являются как целью по поднятию своего статуса так и «трамплином для прыжка» в другие регионы, где ситуация с уровнем жизни лучше чем в данном регионе.
>Вспомним близкие, знакомые малые города России. Каждый согласится, что очевидной чертой их «ландшафта» является близость к деревне и тесная связь с сельским образом жизни. И в то же время это город, так что вся организация жизни людей следует нормам не деревни, а города. Вспомним облик типичного малого города, как он сложился за последние два века. Река, монастырь на высоком берегу, утопающие в садах дома, площадь с государственными зданиями и памятником павшим землякам, вокзал, на окраинах заводы с рабочими поселками, огороды, а дальше поля и леса.
Здесь все таки следует еще отметить что в Советские времена у жителей малых городов сформировался некий снобизм по отношению к жителя окрестных деревень.
Еще тут следует заметить что многие малые города (если быть точнее поселки городского типа) возникли в Советские времена именно благодаря размещению на данной территории промышленного предприятия или его крупного филиала. Таких поселений по стране возникло не мало и жители этих малых городов в основной массе изначально оторванные от деревенского уклада жизни. Вопрос в том сколько таких малых городов по стране в целом, я к сожалению не владею такими данными, но думаю что учет этой составляющей тоже не маловажен при анализе современного состояния жизни в этих городах.
>Отсюда, на мой взгляд, и вытекает главный смысл малых городов. Он в том, что в их культурном пространстве соединяются крестьянское и городское мироощущение. Возникает уникальный мировоззренческий сплав – космическое чувство крестьянина тесно переплетено с присущими горожанину рациональностью и расчетливостью. И дело не в количественных пропорциях этих духовных свойств. Их взаимодействие в душе жителей малых городов достигает гармонии, при которой сами эти свойства меняются. Жители малых городов – особый культурный тип.
Действительно малые города и их жители это особая субкультура, при чем по утверждению моих знакомых не однократно бывавших в длительных командировках в США, и там разительный контраст между огромными мегаполисами и провинциальными городками-селами (это у Вас тоже вскользь отражено в Ваше статье, и так как это не является основной темой разговора, то просто достаточно об этом упомянуть).
Тут другой вопрос соответствует ли представление о малых городах как о субкультуре близкой к крестьянской по своему мироощущению, или все же это города с некоторыми внешними признаками деревенского уклада (существующими в настоящее время именно благодаря скудности жизни, например, если вы не засолите огурцы то зимой есть будет нечего, т.к. сезонные скачки цен, отсутствие магазинов (рынков) ведет к тому, что надо заниматься вопросами пропитания самому). Очень яркий обратный пример, если такой город очень близок к областному центру, то там люди давно устроились на работу в мегаполисе и соответственно забросили свои огороды и картофельные поля (просто физически нет времени этим заниматься), закупая все необходимое в большом городе.
>Конечно, большая культура и большая страна устойчивы, когда соединяют множество разных культурных типов, структурирующих общество по социальным группам, поколениям, национальностям и регионам. Но принадлежность к культуре малых городов – особый срез всей этой системы. Речь идет о культурном типе, который стал одним из главных устоев нашей цивилизации, ключевой частью того культурного ядра, которое соединяет всех нас в народ. Если представить себе катастрофу, при которой эта часть была бы выдернута из нашего культурного ядра, то видно, что все оно рассыпалось бы. Это была бы катастрофа распада культуры. Мы говорим прежде всего о русском народе, но в ХХ веке этот культурный тип приобрел более широкие черты, потому что значительная часть и других народов России перешла к городскому образу жизни и прежде всего в малых городах.
Здесь следует заметить, что 40 % жителей страны это чуть больше 1/3, и у них отсутствуют реальные рычаги и возможности изменения современной действительности. С этой точки зрения они получаются обреченными в нынешних реалиях, т.к. с одной стороны они не являются сельхозпроизводителями, обеспечивающими как какую то долю рынка сельхозпродуктов (а следовательно имеют призрачные надежды на свою востребованность), с другой стороны они и не являются промышленными производителями какой либо уникальной продукции, которую проще и дешевле произвести в России (на данный момент, но есть наивные надежды на то что это будет и в будущем), чем в Европе.
Естественно осознание этой обреченности приведет к взрыву, но далеко идущих последствий из этого факта сделать нельзя, они возможны только при поддержке этих людей со стороны других (в особенности жителями мегаполисов), что представляется весьма призрачным.
> России выпала счастливая и трагическая судьба. Находясь, по словам Менделеева, «между молотом Запада и наковальней Востока», мы периодически вынуждены были предпринимать усилия по форсированному развитию – чтобы отвести смертельные угрозы. Счастлива наша судьба потому, что всякий раз нам удавались такие рывки без пресечения нашего культурного корня. Даже в моменты тяжелых потрясений мы не отказывались от самих себя, не теряли своего языка и веры, не становились ничьей духовной колонией. Эту гибкость и устойчивость нам и придавал массовый культурный тип малых городов. Тотальное преобладание крестьянского видения мира не дало бы нам достаточных человеческих ресурсов для быстрой модернизации. Полный отрыв города от земли привел бы к утрате космического чувства и господству свойственного мегаполису духа космополитизма – и мы бы не устояли против культурного империализма Запада. Малый город соединял деревню и мегаполис, держал их в лоне быстро развивающейся российской цивилизации.
Современное состояние скорее свидетельствует о закате Российской (Советской) цивилизации, на мой взгляд все же произошло качественное изменение сознания большинства населения России ориентированной, замечу с Советских времен, в большинстве своем именно на Западный стиль: это и впитывание западной культуры, философии, образования. Такие факторы не могло не привести к изменению как сознания отдельной личности, так «коллективного» самосознания. Естественно наивно было бы полагать что мы стали западными людьми, нет конечно, но и крестьянское мироощущение мы в процессе нашего приобщения к «западным ценностям» утратили.
Один такой очень яркий пример, люди воспитанные в духе атеизма, очень хорошо «клюнули» на Западных проповедников, а не пошли в православный храм, как только стала реальностью «свобода совести».
>Зачем для модернизации и развития космическое чувство крестьянина? Ведь поднялась могучая цивилизация Запада именно через раскрестьянивание, через превращение крестьянина в фермера-буржуа и сельского пролетария, а Матери-земли в обычное средство производства, предмет купли-продажи. Запад лишил мироздание святости, заменил Космос холодным ньютоновским пространством, а человека низвел до положения атома (т.е. индивидуума). И ничего – все умеет подсчитать, взвесить, разделить.
Неплохо было бы опереться на крестьянское мироощущение Бытия и Духа, но где его взять если оно отсутствует. Скорее сейчас сформировался тип ментальности, отвечающий духу шовинизма, люди стараются видеть свои беды в удаче соседа, а не кризисном положении всей системы жизни современного россиянина в целом.
>Да, многим нравится западный тип жизни, где, по словам западного же философа, «знают цену всего, но не знают ценности ничего». Это дело вкуса. Хотя, думаю, большинству нравится это по незнанию. Думают, Запад – та же Россия, только поудобнее. Все говорят на иностранных языках и ездят исключительно на иномарках. Но даже если так, судьба наша была определена тысячу лет назад, и уже в ХVI веке мы стали для Запада «хуже Турции». Пришлось идти своей дорогой, а она такая, что нам надо было за десять лет решать те задачи, на которые Западу история дала сто лет. По деньгам, отпущенным для решения одинаковых задач, разница была уже в сотни раз. А уж это никак было бы не осилить, если бы утратили космическое чувство и «естественный религиозный орган» - способность ощущать святость Общего дела.
Тут как раз и кроется главное отличие в понимании свобод между нами и западом (о котором неоднократно говорилось и писалось). Но суть не в этом, суть в том, что по большому счету население не противится понятиям свободы и прав человека, вкладывая в эти понятия немного другой смысл, если бы было отрицание этого комплекса свобод и прав человека в силу их не применимости в наших жизненных условиях.
Упор надо сделать именно на широкое просвещение общества в этих вопросах, надо объяснить, доказать ущербность западного понятия свобод и прав человека и не применимость этого подхода к нашей действительности.
К сожалению, мы все время ориентировались на Запад, решая схожие с ним задачи и отказываясь от своих традиций, да решать эти проблемы нужно было, но вот делать ориентировку на Западную мысль надо было делать осторожно и продумано.
Только не многое число людей относящихся к элите общества было способно это осознать. В.И. Ленин это осознал, но вот работу по разработке нового философского учения адекватного мировоззрению Российского и Советского общества никто не провел, ни он ни его последователи.
Результат впитывания Западной мысли мы ощутили в 1991 году.
>Запад, усевшись на шею колоний и «третьего мира», мог позволить себе стать безрелигиозным, а у нас каждое серьезное дело было не бизнесом, а почти подвижничеством. Весь труд русского пахаря – подвиг. Как говорят богословы, его труд имел литургическое значение - крестьянин, ведя свою борозду, был в прямом общении с Богом. Иначе ему было не справиться. Огромная масса людей в нашей истории вошла в современные виды труда и службы через культурное пространство малых городов, и это пространство не задушило ни их «естественного религиозного органа», ни космического чувства.
Да и сейчас многие кто выполняет наемный труд в мегаполисах – выходцы из малых городов, во многом это объясняется, тем что пройдя через систему образования (средне специального или высшего), такой человек вырванный из привычной душевной с одной стороны, но деприсивной среды с другой (в силу бесперспективности жизни в данном городке) своего городка, усилено борется за свой социальный статус именно с точки зрения овладения в совершенстве своей будущей профессии, которая позволит ему быть успешным, они в большей степени мотивированы на серьезную учебу.
>А попади сразу в мегаполис, и такое могло бы произойти.
Фраза не оконченная, недосказанная и смысл ее не ясен.
>Конечно, это не привилегия России. И в других странах известно это свойство малых городов – давать молодым людям особую духовную силу и особый взгляд на мир. Вот США – самый-самый Запад. А оказалось, что две трети ученых США (не считая, конечно, иммигрантов) – выходцы из малых городов. Здесь ставился их разум, острота взгляда и спокойное упорство. Этому помогала и близость Природы, и образ жизни. У нас такой переписи ученых не было, но из личного опыта видно, что та же история. Малые города – воспитанники тружеников науки. Другая похожая на науку служба, которая питается из малых городов – воинская. Отсюда черпало свое пополнение русское офицерство во времена дворянства, а во многом и в советское время.
Пройдя через «ад мегаполиса» такой человек становится более гибким и мобильным, чем сам житель мегаполиса, первому приходится всего добиваться во враждебной ему среде, второму это среда дана изначально.
В настоящее время львиная доля контрактников в армии это выходцы из малых городов и сел. Это тоже способ борьбы за свой социальный статус, ведь уволившись со службы, пройдя «горячую точку» такой профи будет ценится как в службе безопасности бизнесмена, так и в криминальном мире.
>Но мы знаем и как хрупок мир малого города для людей, которые именно здесь начинают свой путь в современные сферы деятельности. Многие начинают страдать от узости возможностей, задыхаются в полукрестьянском укладе. «В Москву! В Москву!» - стонали чеховские три сестры. Москва для них была образом Европы, и их сформированная европейским образованием душа не находила себе пищи в провинциальном городке.
У меня давно возникла такая мысль: если Россия в целом зона периферийного капитализма для Запада, то Москва это такой же Запад для всех остальных регионов России, если рассмотреть сами эти регионы то в них такими центрами колонизирующими остальной регион являются региональные центры и некоторые крупные города (например столица Самарской области Самара, но есть еще миллионный Тольятти с ВАЗом между этими двумя городами и распределены областные ресурсы).
В провинции Москву мягко скажем не любят, но в Москву же стремятся не от стремления в Запад, а от того что в столице сосредоточено больше возможностей чем в регионе (например в Самаре «потолок» зарплаты наемного специалиста в области информационных технологий, программирования а также средств коммуникации: 12-15 тыс. рубле – грубо 400-500 долларов, а в среднем 6-7 тыс. рублей – 200 долларов, для начинающих 4-5 тыс. рублей – 150 долларов, а в Москве 300-500 долларов это зарплата начинающего. Мне лично предлагали 1500 долларов, но с переездом в Москву, по семейным обстоятельствам я этим не воспользовался и сижу на Самарском «потолке». Есть в Самаре, пара-тройка иностранных фирм, но они погоды не делаю в принципе, да и оплата в них не отличается от средней для высококлассного специалиста по Самаре.).
В этом смысле процесс перехода высококлассных специалистов на работу в Москву, это процесс выкачивания ресурсов из регионов, за счет другого качественного и количественного уровня жизни, а не задыхание от несоответствия между полу крестьянским бытом и стремлением к Западу.
>Форсированная индустриализация СССР поневоле опиралась на крупные города. При острой нехватке ресурсов только здесь можно было создать необходимую плотность и структурную полноту кадров, культурных и трудовых ресурсов. «Одноэтажный» СССР отставал в развитии и модернизации. Война и перегрузки послевоенного восстановления отодвинули назревающий кризис малых городов, а с середины 60-х годы уже велась целевая программа по предотвращению этого кризиса. В малых городах создавалась сеть современных предприятий – отделений и цехов крупных заводов и комбинатов. Молодежь получила доступ к рабочим местам с высокой технологией, увеличилась и подвижность работников – стали много ездить к смежникам, на обучение, для наладки и ремонта у пользователей. Эти десятилетия были и временем бурного развития научно-технической системы страны, строительства больших сооружений, освоения Севера, так что много молодых людей уезжали на учебу, стройки, в экспедиции. Проблема оторванности малых город от большого мира была смягчена.
Смягчить проблему не значит ее разрешить, это только лишь отсрочка. Неразрешенность этой проблемы и сделала жителей малых городов заложниками нынешней ситуации.
>Все эти каналы социальной мобильности были моментально, катастрофическим образом перерезаны рыночной реформой 90-х годов. Именно малые города оказались самой незащищенной против такого удара частью страны. Внешне кажется, что деревня обеднела в ходе реформы гораздо сильнее, но формальные показатели обманчивы. Деревенский двор стоит на земле, его главное средство производства и предмет труда – вот они. Да, тип труда изменился, когда реформа придушила крупные сельские предприятия. Как говорят, «село отступило на подворья». Регресс налицо, но нет здесь той безысходности, как в малом городе, где останавливается единственное современное предприятие или цех парализованного реформой большого комбината. Отсутствие заработка и перспектив здесь оказывается тотальным, и ощущение безнадежности давит на людей невыносимо. Они начинают метаться, ездить за тридевять земель выполнять любую работу в большом городе, бродить по стране. Молодые люди сбиваются в стаи, стоят кучками в сквере. В руке бутылка пива, в глазах тревога. Работодателем становится криминальный мир.
«Золотые времена» когда криминальный мир был основным работодателем для малых городов уже прошли, нынче криминал берет только тех кто профпригоден к данному виду деятельности. С другой стороны если малый город стоит возле филиала развалившегося завода и ничего более из себя не представляет, то и криминалу он не интересен в принципе.
>Давит и демонстрационный эффект большого города. Он всплыл, как будто оттолкнувшись ногами от тонущих малых городов и села, растлевает и одновременно обозляет заехавших поглядеть на «настоящую жизнь» молодых людей. Ведь ножницы в возможностях, которые предоставляют столицы и райцентры, раздвинулись до размера пропасти. Как будто у больших городов образовался свой «третий мир». Он еще не свалился до уровня фавелы, но во многих регионах к этому дело идет. Да и между самими малыми городами возникли разрывы. У одних заработало предприятие или возникли модные дачные места на водохранилище – тут жизнь задышала. Через тридцать километров другой такой же городок – погружается в трясину. Распадается ткань всей сети малых городов, которая скрепляла страну.
Каждый выживает, как может в «конкурентной борьбе», в том то и дело, что эти города не в равных условиях изначально, те из них что стоят вдоль больших трасс, становятся перевалочными пунктами для дальнобойщиков, другие связаны с крупными узловыми станциями, третьи удобны как дачные или загородные дома, с одной удалены от основных трасс, но в тоже время находятся вблизи большого города и имеют систему коммуникаций, четвертые становятся объектом для размещения производства, а вот пятые не представляют ни какого интереса.
>Пока что среду обитания десятков миллионов жителей этих городов поддерживает инерция старых систем – какое-то производство, школы, больницы, воинская часть. Стоят еще дома, хотя уже валится с потолка штукатурка, работает котельная, хотя и с перебоями. Но не видно никакого импульса к возрождению, в брошенных цехах уже и стекла из окон разворовали. Будет ли это скольжение в никуда равномерным и спокойным?
Взрыв будет и даже резонанс этого взрыва скорее всего ощутим, но не в той степени в которой нужно было бы, дифференциация между малыми городами тоже не малая, да и не однородны они по своему составу.
>Нет, не будет! Эта безысходность чревата потрясениями, и они зреют, как нарыв. Какое-то время люди надеялись, что эта напасть временная и жизнь наладится. Сейчас видно, что положение стабилизируется и даже золотой дождь нефтедолларов не дает ни капли для оживления малых городов как системы. При нынешнем рынке они действительно превращаются в «третий мир» с его порочными кругами. В то же время телевидение с его идеологизированной рекламой и наглядный образ жирующей столицы разбудили в молодежи малых городов болезненные и несбыточные притязания. Отброшены свойственные малым городам непритязательность и спокойствие жизненных планов, кризис заставляет хватать наслаждения здесь и сейчас. Возник «культ иномарки», молодые люди убивают время и скудные деньги, покупая, ремонтируя и продавая поношенные «тойоты» и «фольксвагены». Но этот суррогат деятельности не успокаивает. Закупоренные наглухо каналы социальной мобильности создают у молодых людей ощущение, что они навсегда заперты в каком-то гетто, что их город как будто выброшен из страны на обочину жизни. И никаких форм борьбы против этой наползающей серой мглы нет. Даже политика, какая-никакая, - там, в Москве, этом «сияющем городе на холме». Уж это действительно «зияющие высоты».
Насчет третьего мира, с этим я абсолютно согласен. Уровень притязаний жителей этих городов действительно несбыточен если они конечно не способны (по тем или иным причинам) выбиться в мегаполис. Да и путей у них к этому не так уж и много: профессиональное образование (среднетехническое или высшее), сезонное мотание на заработки в мегаполисы или в коттеджно - дачные поселки, Север, .
Культ иномарки есть и в мегаполисах (не Москве), так как считается не безосновательно, замечу, что даже подержанная иномарка лучше новой ВАЗовской машины (последнее это точно, сосед взял новую «десятку» с завода, а у нее стояли ржавые шаровые, выяснилось это через две недели в автосервисе, ремонт по гарантии бесплатно проводить отказались кивнули в сторону завода).
Не успокаивает этих молодых людей нестабильность их положения, уровень оплаты их труда и нагрузки которые они испытываю (как физические так и психологические), у меня друг помотался на Север, на нефтяные вышки, через полгода устроился в Самаре на меньшую зарплату.
>Инерция старых норм и старой культуры иссякает, и ее тормоза скоро откажут. Тогда и прорвется нарыв. Как прорвется, мы не знаем. Никто не мог предугадать, что подростки в гетто малых городов, спутников блестящего Парижа, станут для своей психологической разгрузки жечь автомобили. Кто-то им посоветовал такой сравнительно безобидный, но зрелищный способ. Что придумают авторитеты для наших подростков, пока не известно. Автомобили, видимо, жечь не будут, это у нас пока что культовый предмет. Но у нас еще много чего есть поджечь или взорвать. Может оказаться более зрелищно.
У наших подростков гетто то не сытое никто им не платит по 400 евро в качестве пособия, а потом выход просто на площадь с лозунгами ничего не даст кроме «обсасывания» этого события в СМИ в нужном ракурсе.
А вот шовинисты и сепаратисты различных мастей могут сыграть на этой карте, могут жечь и машины и коттеджные поселки, причем ни как крестьяне в 1905-07 г.г., нет для это данная среда стала слишком цинична.
>Некоторых успокаивает тот факт, что в городках Франции машины жгут темнокожие подростки, а у нас таких нет (или они-то как раз мобильны и запертыми себя не чувствуют). Но это ложное успокоение. «Новые гунны» в предместьях Парижа вовсе не движимы оскорбленными чувствами араба или мусульманина. Нет у них ни национальной, ни религиозной, ни классовой мотивации.
Полностью согласен с последним высказываением.
>Городки, превратившиеся для них в гетто, из которого нет нормального выхода в большой мир, сформировали из этих юношей и подростков что-то вроде особого племени, не имеющего ни национальной, ни классовой принадлежности. Это племя враждебно окружающей их цивилизации и презирает своих отцов, которые трудятся на эту цивилизацию и пытаются в нее встроиться. У этого племени нет ни программы, ни конкретного противника, ни даже связных требований. То, что они делают, на Западе уже десять лет назад предсказали как «молекулярную гражданскую войну» - войну без фронта и без цели, войну как месть обществу, отбросившему часть населения как обузу.
А может это всего лишь выход подростковой агрессии, никакого отношения к идеи «молекулярной войны» не имеющей?
Другой вопрос кто и как может воспользоваться данным обстоятельством для реализации своих целей.
>Разве не идет в наших малых городах формирования подобного племени? Разве мы не переняли у Запада этой его болезни, отягощенной у нас разрухой хозяйства? И племя «гуннов» формируется, и нарыв зреет. И ни увеличением штата МВД, ни песенкой о «равных возможностях» этого процесса не остановить. Равные возможности надо реально создавать – это и должно стать нашим срочным «национальным проектом».
Скорее будет идти процесс вымирания малых городов и увеличения мегаполисов и их пригородов.
В том то и дело, что процесс идет в несколько другом русле, среди малых городов будут выживать только те, кто будет представлять хоть какое либо значение в условиях рыночной экономики, но в этих городах и нет такой депрессивной среды, там люди в принципе пристроены и нашли свою нишу, другой вопрос как это нынешнее состояние соотносится с тем, что было в СССР в 80-х, когда реальный уровень потребления был выше нынешнего. Но ведь многие из нынешних молодых людей этого или не помнят или даже не знают.
