По мере приближения 60-летия Великой Победы обострились споры о причинах начала Второй
Мировой и Великой Отечественной войны. Эта тема выходит на первый план в политической игре
различных сторон, а <козырными картами> антироссийских сил в последние годы стали
многочисленные и многотиражные книги В.Резуна (печатается под псевдонимом Виктор Суворов).
Российский президент Владимир Путин также не остался в стороне от этой дискуссии с
политическим подтекстом. В недавнем интервью, обратившись к предыстории подписания пакта
<Молотова-Риббентропа> и напомнив о <Мюнхенском сговоре> сентября 1938 года, когда <на
растерзание нацистской Германии была отдана Чехословакия, и западные партнеры как бы
показали Гитлеру, куда надо идти для того, чтобы реализовать его растущие амбиции - на
Восток>, Путин резюмировал: <Вот если в этом контексте мы будем смотреть на проблему,
которая сегодня выпячивается, то она смотрится совсем по-другому>. И порекомендовал
желающим переписать историю, <прежде чем писать книжки, научиться их читать>.
Замечание Путина прямо относится к наводнившим книжный рынок околонаучным и
псевдоисторическим поделкам и их модным авторам, готовым на всё ради тиражей. Критическое
переосмысление политики СССР у них подменяется огульным отрицанием и очернением всего
советского прошлого, вопреки доказанным фактам истории. И сегодня это уже многим
становится понятно.
Внимательный читатель того же Суворова начинает понимать, что его просто водят за нос. Не
срастаются концы у сбежавшего на Запад бывшего сотрудника ГРУ В.Резуна, который, в числе
прочего, выдвинул версию, что Сталин якобы готовил нападение на Европу и ему, мол, помешал
гитлеровский <превентивный удар>. У россиян к Сталину и без того, как говорится, немало
вопросов. Но утверждать, что Сталин привел к власти Гитлера, а затем спровоцировал его на
войну против России, - значит, в угоду явному политическому заказу, не считаться с
известными и не раз подтвержденными историческими фактами.
Пролить свет на ставшие спорными страницы Второй Мировой могли бы материалы Нюрнбергского
процесса, которые просто невозможно оспорить. Но, к сожалению, большая их часть до сих пор
почти неизвестна и недоступна широкой публике. Однако, книга французского публициста
Раймонда Картье <Тайны войны> содержит как раз те самые крайне любопытные документы,
которые развеивают туман, искусственно сгущенный псевдоисториком Суворовым. Эта книга,
выпущенная в послевоенной Германии и переведенная на русский язык еще в 1948 году
эмигрантским издательством <Посев>, давно попала в разряд раритетов и лишь недавно была
переиздана мизерным тиражом в России (<Тайны войны>. Саратов. ISBN 5-8180-0028-1).
Между тем, эта малоизвестная даже специалистам и всеми забытая работа, всего в двести
страниц, достойна включения в списки школьной литературы и переиздания миллионными
тиражами. Потому что <Тайны войны> - не бред фантазии честолюбца, но, по сути, изложение
архивных документов Нюрнбергского процесса, которые то ли забыли, то ли просто кому-то
выгодно стало их <забыть>.
В книге, изданной на заре <холодной войны>, когда новейшая история еще не была переписана
в угоду большой политике, на относительно скромном исследовательском пространстве автор
смог показать суть разных этапов Второй Мировой войны, а также обнажить замыслы
немецко-фашистских агрессоров.
Вот что писал Раймонд Картье в предисловии к своей книге:
<Если бы Германия выиграла войну или даже если бы конец этой войны не был таким
стремительным и сокрушительным, то все бы эти документы были бы навсегда скрыты от мира
или, в крайнем случае, появились бы лишь много лет спустя. Таковы, например, архивы
верховного командования вооруженных сил, захваченных во Фленсбурге. Непостижимо, каким
образом, даже в обстановке разгрома, в апреле 1945 года, в Германии не нашлось офицера с
зажигалкой, чтобы предать их огню. Но, к счастью, немцы благоговеют перед бумажкой и перед
архивами. И благодаря этому, судьи в Нюрнберге имели в своем распоряжении директивы
Гитлера, протоколы его секретных совещаний и главных заседаний военных советов, планы
верховного командования и так далее. Иначе говоря, самую суть истории и в то же время
неоспоримые доказательства замыслов и преступлений <нацистов>...
Целью процесса было покарать виновных, а не писать историю. Поэтому масса разоблачений,
содержавшихся в документах и в показаниях свидетелей, были оглашены на суде лишь частично
или совсем не были оглашены, оставаясь следственным материалом... Таким образом,
разоблачения, сделанные в Нюрнберге, остались для широкой публики тайной. Пытливые умы до
сих пор еще бьются над загадками, на которые уже давно дан ответ>...
Показания главных обвиняемых Нюрнбергского процесса (Геринга, Кейтеля, Йодля, Редера,
Денитца, а также других маршалов и генералов Третьего Рейха), прочие документы, в деталях
восстанавливая картину войны, наперекор псевдонаучным литературным <бестселлерам>
свидетельствуют: кто, почему и при каких обстоятельствах готовил смертельный поход на
Восток. Приведенные в книге германские документы свидетельствуют, что ни Сталин, ни
руководство СССР не могли ни избежать, ни даже задержать хорошо подготовленное вторжение
немецких войск.
Например, еще в последний день 1939 года Главный Штаб германской армии завершает свое
заключение о состоянии Красной Армии многозначительной фразой: <Боеспособность войск в
серьезной битве сомнительна. Русская армия не является равноценным противником армии,
располагающей современным вооружением и хорошо управляемой>.
А в конце лета 1940 года Гитлер собирает в Райхенгальте генералов Кейтеля, Йодля и
Варлимонта. <Он просил нас, - рассказали они в Нюрнберге, - подумать над войной с Россией.
Но он приказал нам держать это в абсолютном секрете. Было запрещено писать что-либо по
этому вопросу>.
Эти и многие другие свидетельства подтверждают, что вектор агрессии нацистской Германии
был четко направлен на Восток задолго до 22 июня 1941 года.
Любопытно, что в документах этого периода содержатся ссылки на Гитлера, который считал,
что <СССР испытывает серьезный страх перед Германией>... Факт, что СССР не выразил
протеста, даже раздражения по поводу заключения пакта Германии, Италии и Японии
подтверждает, что эта оценка была близка к объективной.
Вскоре после известного визита наркома иностранных дел СССР Молотова в Берлин, Гитлер
составляет директиву N21 - т.н. <план Барбаросса> - фигурировавшую в Нюрнберге под N446
P.S. Документ начинается так:
<Необходимо, чтобы вооруженные силы Германии были в состоянии сокрушить Россию в течение
короткой кампании...
Главная масса русской армии должна быть раздавлена ударом наших танков; путь к отступлению
остальной части армии в глубь России должен быть отрезан.
Быстрое преследование отступающей армии позволит нам достигнуть той черты, откуда русский
воздушный флот уже не сможет угрожать территории Великой Германии>.
А в феврале 1941 года Гитлер на заседании военного совета (Протокол N872) в присутствии
офицеров Генерального Штаба настаивает на необходимости полного окружения главных сил
Красной Армии в будущей войне: <Важно уничтожить большую часть неприятельской армии, а не
обратить ее в бегство>. Однако официальные отношения Германии с Советским Союзом внешне
становились более благоприятными: Гитлер маскировал свои планы и готовил Москве <сюрприз>.
Между тем, одновременно Германия вступила в Болгарию, бывшую зоной влияния СССР, затем
Гитлер решился на войну на Балканах. Москва, несмотря на пакт дружбы, подписанный с новым
югославским правительством, и памятуя об истории начала Первой Мировой войны, вынуждена
была промолчать. Это лишь ободрило фюрера, убедив его в том, что Россия боится Германии,
не готова к войне, всеми силами избегает ее. Документ (N А 20.99) из немецких архивов
гласит: <Страх перед Германией является доминирующим фактором советской политики>.
Сложность положения для СССР была в том, что любое действие, направленное на подготовку к
отражению нападения, воспринималось Германией как вызов, а покорное ожидание приготовлений
противника лишь поощряло его к началу войны. Однако СССР продолжает всеми силами избегать
конфликта с Германией, и гитлеровский штаб хорошо знает об этом: <Приказы Сталина и
Тимошенко к дню 1 мая, - говорится в германском рапорте N А 21.1, - показывают, что СССР
пытается всеми имеющимися средствами избежать войны>.
Весной 1941-го Москва предпринимает дипломатические шаги, чтобы сохранить хрупкий мир:
Бельгия, Норвегия, Югославия извещаются о том, что СССР их больше не признаёт...
Германский посол из Москвы также сообщает в Берлин, что приготовления России носят
исключительно оборонительный характер, что <Россия будет воевать только в случае нападения
на нее>. 7 июня посол подтверждает, что <Сталин и Молотов - единственно ответственные за
иностранную политику СССР - делают всё, что могут, для избежания конфликта с Германией>. А
сообщение от 15 июня гласит: <Сталин готов на крайние уступки>.
Но Гитлеру уже было мало уступок - он принял решение о начале войны. 14 июня фюрер собрал
у своего стола высший генералитет Германии. Он говорил перед ними полтора часа. Как
свидетельствовали позже подсудимые в Нюрнберге, Гитлер заявил: <Война неизбежна, поэтому
мы должны избрать войну превентивную и наступательную, чтобы не дать возможности
Советскому Союзу начать ее в тот момент, когда он будет лучше подготовлен, а мы, наоборот,
будем заняты в других секторах>.
Не в этой ли фразе Гитлера <разоблачитель> Суворов продолжает черпать вдохновение для
своих очередных антироссийских <исторических> опусов?
Жестокая правда открывается в главе <Что Гитлер хотел сделать из России> - о точных
деталях и циничных расчетах до сих пор знают и помнят не все. По свидетельству людей из
его окружения, Гитлер считал, что <война с Россией не может вестись с соблюдением законов
чести, она является одновременно борьбой идеологий и борьбой рас; она должна вестись с
небывалой до сих пор беспощадностью>. И от этого своего убеждения, как известно, фюрер не
отступил ни на шаг.
Раймонд Картье с опорой на факты высказывает очень верную и справедливую мысль: <Ни одна
победа не была так хорошо продумана, как та, которую Гитлеру не удалось одержать: его
победа над Россией>. Примечательно, что даже планы эксплуатации завоеванной территории
были выработаны еще задолго до начала военной кампании.
По Меморандуму от 2 апреля 1941 года (документ 1017 P.S.) Россию ожидало расчленение на
семь государств. <Великороссию> (с центром в Москве) намечалось максимально ослабить
<полным упразднением еврейско-большевистского управления>, экономическим ослаблением,
конфискацией наличных запасов, промышленных предприятий и средств передвижения,
<отторжением значительных территорий и присоединением их к соседним политическим
образованиям>.
Украина же, при успехе этого плана, получала широкую национальную автономию, <почетную
обязанность кормить Рейх> и стать постоянной угрозой Москве.
Жителям Балтии, в свете нынешнего распространенного там отрицания Великой Победы, стоит
помнить о том, что значительную часть населения Литвы, Латвии и Эстонии предполагалось
переместить в центральные районы России, а вместо них заселить Балтийские провинции
народами германской расы, <очищенными от нежелательных элементов> - например, поволжскими
немцами, а также... <датчанами, норвежцами, голландцами и - после победоносного исхода
войны - англичанами>.
Для характеристики германских амбиций автор книги <Тайны войны> приводит самый
убедительный документ - речь Гитлера на совещании по вопросам реорганизации Восточных
областей 16 июля 1941 года. Немецкие танки тогда приближались к Москве, русские отступали,
Гитлер говорил как триумфатор:
<Мы не должны опубликовывать действительные наши цели, но мы должны точно знать, чего мы
хотим. Надо действовать так, как мы действовали в Норвегии, Дании, Бельгии и в Голландии.
Мы объявим, что мы вынуждены оккупировать, управлять и умиротворять, что это делается для
блага населения; что мы обеспечиваем порядок, сообщение, питание. Мы должны изображать
себя освободителями.
Никто не должен догадываться, что мы подготавливаем окончательное устройство, но это не
помешает нам принимать необходимые меры - высылать, расстреливать - и эти меры мы будем
принимать.
Мы будем действовать так, как будто мы здесь только временно. Но мы-то хорошо будем знать,
что мы никогда не покинем этой страны...
Никогда в будущем не должно быть допущено образования военного могущества к западу от
Урала, даже если бы нам пришлось бороться 100 лет, чтобы помешать этому... Наш железный
принцип отныне навсегда будет заключаться в том, что никто другой, кроме немцев, не должен
носить оружие>.
Никто уже не осмеливался возражать фюреру. Молчал даже Геринг, который ранее обращал
внимание Гитлера на то, что долгая оккупация столь обширной страны, как Россия, может
стать непосильным бременем для Германии.
В этой речи фюрер также дал ясно понять, что не собирается делиться завоеванными
территориями со своими союзниками: румынами, финнами, словаками, венграми, турками. Как
пишет Картье, <ему не хотелось что-либо уступать. Ему казалось, у него это крадут... <.
Вот характерный фрагмент гитлеровской речи:
<Финны хотят Восточную Карелию, но они не получат Кольского полуострова, который мы
оставляем себе. Они также требуют район Ленинграда: я снесу до основания Ленинград и отдам
им территорию>.
Летом 41-го, когда немецкие танки шли на Москву, Гитлер уже видел Россию побежденной и
расчлененной страной. Фюрер внушал эту мысль всем остальным, и ни с кем не хотел делиться
плодами скорой победы над Россией. Между тем, с первых дней войны, истекая кровью и
отступая, Россия тоже верила, что, в конце концов, разгромит фашистскую Германию и ее
союзников. Но итогами своей Победы и спасительной для человечества жертвы она поделилась
со всеми, на долгие десятилетия восстановив мир на Земле.
