Форум С.Кара-Мурзы

	От	Георгий
	К	Георгий
	Дата	03.11.2005 22:15:20
	Рубрики	Прочее;

В. Гурвич. Будем мы или будут нас? Экономический суверенитет и как с ним не бороться (*+)

http://www.politjournal.ru/preview.php?action=Articles&dirid=36&tek=4413&iss
ue=126

Владимир ГУРВИЧ

Будем мы или будут нас?
Экономический суверенитет и как с ним не бороться

Как сохранить экономический суверенитет в условиях глобализации?
Актуальность проблемы возрастает с каждым годом. Не случайно, что на эту
тему высказывался и президент России. По мнению Владимира Путина, входить в
глобальную экономику необходимо, сохраняя российский экономический
суверенитет. Но что это такое и как обеспечить его на практике?

Точки опоры

Сегодня вопрос о том, должна ли Россия становиться частью мирового
экономического порядка, уже не стоит - все понимают, что это неизбежно.
Вопрос в том, как входить в глобальную экономику и чего ожидать от этого.
Будем ли мы в этой новой системе в роли объекта или в роли субъекта? Иными
словами, будут ли нас использовать другие для своих нужд или мы будем сами
использовать других для собственного развития.
За термином <экономический суверенитет> реально стоит следующее: будет ли
российская власть обладать решающим голосом в принятии основополагающих
решений, касающихся судеб национальной экономики, ее основных приоритетов
развития, или они будут приниматься где-то в других местах, а Россия
превратится в некое транснациональное экономическое пространство,
поставляющее ресурсы для всего мира. Возникает проблема: где те точки опоры,
которые позволят стране сохранить экономический суверенитет? К сожалению,
вряд ли можно говорить о том, что государство выработало какие-то твердые
позиции на сей счет. Но времени на раскачку крайне мало, так как в случае
вступления в ВТО прессинг на Россию резко возрастет.
Ключевой сферой в выработке этой позиции является финансовая система как
кровеносная система всего экономического организма, считает доктор
экономических наук, автор недавно вышедшей книги <Экономический суверенитет
России в глобальной экономике> Михаил Ершов. Те, кто контролирует финансовые
потоки и финансовые механизмы, способны реально влиять не только на
экономические, но и на политические процессы. Возникает весьма любопытная
картина. С одной стороны, наши западные партнеры внушают нам мысль, что
банковская система России их не интересует, она слишком мала, неэффективна,
непрозрачна. А с другой стороны, на всех переговорах о присоединении к ВТО
именно по финансовым вопросам мы испытываем самое сильное давление -
иностранные переговорщики жестко настаивают на либерализации доступа на
рынок финансовых услуг.
С мнением Михаила Ершова солидарен и руководитель ФСФР Олег Вьюгин.
Экономический суверенитет означает способность проводить самостоятельную
финансовую политику и иметь возможность эффективно регулировать рынки,
полагает он. Пока же Россия почти ничего не сделала для отстаивания своего
экономического суверенитета. Изоляционизм непродуктивен, но и безоглядное
открытие всех рынков, принятие правил, которые устанавливают несколько
мировых экономических центров, - это способ не взять от глобализации ее
достижения, а отдать свои возможности. Поэтому многие страны выстраивают
такую политику, чтобы получить от глобализации все, что полезно для своего
экономического прогресса.

Глобализация против глобализации

Известно, что половина российских ценных бумаг торгуется на зарубежных
площадках. Это плохо или хорошо? - спрашивает Михаил Ершов. Если исходить из
интересов эмитентов, то они получают дешевые ресурсы. Значит, это выгодно
России? Да и зарубежные банки, страховые компании, работающие в России, тоже
приносят пользу. Они дают рабочие места, исправно в отличие от многих наших
компаний платят налоги. С другой стороны, они выполняют задачи, поставленные
перед ними их зарубежными акционерами. И насколько эти решения будут
соответствовать российским интересам, предсказать невозможно.
Как известно, в экономике для анализа ситуации выстраивают балансы. Но можно
ли составить баланс <за> и <против>, анализируя последствия включения России
в глобальную хозяйственную систему? Можно попробовать проследить, как ведут
себя другие страны в аналогичных обстоятельствах, ведь эта проблема касается
не только России, но и буквально всех. Например, недавно не удалось
объединить <Дойче банк> и <Сити-групп>. Совет директоров немецкого банка
выступил против перехода крупнейшего финансового института страны под
контроль иностранцев. В Швейцарии один из банков не захотел войти в
иностранную финансовую группу по причине нежелания попасть под действие
регулятора другого государства. В Италии ЦБ использовал свой политический
ресурс, дабы не допустить продажу банка <Националь дель Лаворо> зарубежному
покупателю. Парадокс: страны, которые сами являются центрами мировой
глобализации, сопротивляются процессам, которые они и породили.
Понятно, что все эти риски находятся в прямой зависимости от экономической
мощи страны, эффективности экономической политики, силы национального
бизнеса. Какую роль должен играть ЦБ как кредитор последней инстанции,
какова должна быть денежно-кредитная и валютная политика, как должно
развиваться государственно-частное партнерство? Пока мы лишь на
первоначальной стадии выработки подходов к этой многопрофильной
проблематике.

Можно ли управлять естественным отбором?

Между тем нам не просто надо скорее определяться с этими задачами, мы во
многом уже опоздали. Как замечает первый заместитель председателя Банка
России Андрей Козлов, последствием глобализации является усиление
конкуренции. А конкуренция, если в нее не вмешиваться, путем естественного
отбора ведет к специализации. Неспециализированные компании, территории и
страны рано или поздно оказываются на обочине мирового прогресса. Это
становится все более очевидным, и перед Россией встает вопрос: будем ли мы
подчиняться естественному ходу событий или попытаемся управлять процессом
собственной специализации? Яркий пример такого управления - Индия. 20 лет
назад страна решила специализироваться на разработке программных продуктов.
Тогда никто не мог представить, что она станет лидером этого рынка.
Другой пример - Сингапур, превратившийся в мировой финансовый центр, хотя
страна занимает всего два островка. Однако перед огромной Россией стоят те
же вызовы, что и перед крошечным островным государством: можем ли мы
определить сферы, которые станут визитной карточкой России, или все отдадим
во власть естественных процессов? Пока мы идем по второму пути, так как
сегодня Россией управляют хаотические процессы специализации, которые ведут
нас лишь в одном направлении - сырьевом. И сегодня власть в основном
занимается тем, что подстраивается под эту естественную специализацию, почти
не пытаясь изменить вектор движения страны. Только сейчас делаются какие-то
попытки переломить ситуацию - появляется инвестиционный фонд, внедряется
трехгодичное бюджетное планирование. Но упущено главное - время. Другие
страны ушли вперед, в итоге спектр выбора крайне ограничен, все хорошие
места на рынке разобраны.

Банки как полигон борьбы

Один из вопросов, решение которого разворачивается в рамках естественной
специализации и где проблема экономического суверенитета просматривается
наиболее рельефно, - это судьба российской банковской системы. Пока неясно,
по какому пути мы пойдем, говорит Михаил Ершов. По пути стран Восточной
Европы, банковские сектора которых буквально за 3-4 года превратились в
придаток иностранных банковских систем? Или будем стараться ограничивать
проникновение зарубежного банковского капитала на свой рынок - так, как это
делают США, Япония, где доля зарубежных активов 5-6%, Швеция, где 2%, Южная
Корея и Индия, куда вообще не допускаются иностранцы?
А нужно ли России специализироваться на банковском секторе, учитывая его
слабость? Ведь есть гораздо более продвинутые в этой сфере государства, и их
банки вполне потенциально способны удовлетворить потребности и нашей
экономики, и граждан в банковских услугах. Ответ на вопрос не должен лежать
в сфере национальных амбиций, а рассматриваться только в прагматичном плане,
замечает Андрей Козлов. Спрос на банковские услуги есть всегда, без них
невозможно. Но что мы имеем в свете переговоров по финансовым вопросам,
связанным со вступлением в ВТО? Сегодня разрешено оказание трансграничных
банковских услуг. 42% долгов предприятий нефинансового сектора - это долги
банкам, находящимся вне пределов РФ. Сейчас общий объем заимствования
нефинансового сектора у зарубежных кредиторов составляет 90 млрд долл., а 10
лет назад 100% долгов были долгами перед российскими финансовыми
институтами. С одной стороны, экономика получила приток капитала, с другой -
российские банки проигрывают, теряют этот сегмент рынка.
Сегодня идет битва за среднего и малого российского потребителя, так как
из-за границы до этого контингента дотянуться сложно, уточняет Андрей
Козлов. Именно поэтому мы должны регулировать уровень присутствия
иностранных банков. Сегодня им разрешается открывать дочерние банки и не
разрешается - филиалы. Почему так? Для открытия дочернего банка нужен
капитал, а в филиал банк вкладывает ровно столько денег, сколько нужно для
содержания офиса - кредитовать можно исходя из возможностей материнской
конторы. Если пустим филиалы, то часть сегмента обслуживания этих клиентов
уйдет к иностранцам.
Сегодня удалось договориться с большинством стран о том, что филиалов
иностранных банков на российской земле не будет. Но США упорно продолжают
настаивать на этом пункте. Америка сейчас занимает седьмое место по размерам
инвестиций в российскую банковскую систему, но не хочет идти на компромиссы,
чтобы усилить свое здесь присутствие, когда сложится благоприятная ситуация,
и настаивает на этом просто из принципа: от всех вступающих в ВТО стран США
требовали создания такого режима. Им удалось добиться этого от китайцев,
девять лет ушло, чтобы уломать Саудовскую Аравию. И лишь Россия
сопротивляется.
Открытие финансовых рынков может привести к тому, что за короткий срок
страна может потерять банковскую систему. Рассуждения о том, что иностранный
банковский капитал к нам особенно не идет, некорректны. На самом деле там
ждут, когда Россия подпишет протокол о присоединении к ВТО, а потом, как
показывает международный опыт, захват банковского сектора может свершиться с
молниеносной быстротой.
Банковскую систему мы сдать не можем, потому что это инструмент влияния на
финансовую ситуацию в стране, считает Андрей Козлов. А значит, нам нужно
иметь национальную банковскую систему. Американцы управляют инфляцией за
счет изменения ставки рефинансирования. Мы пока этого делать не можем, но
если лишимся национальной банковской системы, то у государства будут и вовсе
отсутствовать важнейшие рычаги управления экономикой.

Барьеры на пути роста

Тема специализации практически в той же степени актуальна и для других
финансовых рынков. По мнению Олега Вьюгина, сегодня в России не существует
самостоятельной финансовой политики, так как количество денег в экономике,
обменные курсы определяются ставкой рефинансирования ФРС. Если доллар
дешевый, то и рубль дешевый, и наоборот. Уйти от этого возможно при
плавающем курсе валюты. Но такую политику способны выдержать лишь экономики,
конкурентоспособные по широкому спектру отраслей. А без развитой финансовой
системы такую экономику создать нереально. Наличие же финансовой системы
означает, что в стране существуют механизмы, способные обеспечить
трансформацию накоплений в инвестиции. Поэтому важнейшим становится вопрос
доверия к национальной финансовой системе. Но для этого требуется время.
Сейчас многие российские компании хотят выйти на рынки капитала, стать
публичными. И большинство из них предпочитают это делать в Лондоне, говорит
Олег Вьюгин. Считается, что там много денег. Однако в России сейчас тоже
есть инвесторы, хотя их возможности пока скромнее. Но если мы разрешаем
отечественным эмитентам беспрепятственно выходить на Запад, то
дискриминируем свой капитал, лишаем его активов, куда он может эффективно
инвестировать. И тем самым ставим барьеры для его роста. Возможности
изменить ситуацию есть. Сейчас в ФСФР разрабатывается проект постановления,
согласно которому любая российская компания, которая желает разместить свои
акции на западной бирже, должна прежде сделать это предложение на российском
рынке. Все, что не найдет спроса у нас, можно предложить там. Если разумно
выстраивать регулирование, то можно и привлекать международный капитал, и
защищать отечественную финансовую систему от неравноправной конкуренции.

Каким курсом вести валютный курс

Один из гибких инструментов проведения суверенной экономической политики
связан с регулированием валютного курса. Как считает академик Олег
Богомолов, в основании его лежит паритет покупательной способности валют. И
в длительной тенденции курсы идут за его изменениями. Вычислить паритет
покупательной способности валют сложно (все зависит от выбора корзины
товаров), но в любом случае сегодня курс рубля занижен в 2-2,5 раза.
Это имеет серьезные последствия для экономики. Заниженный курс выгоден
экспортерам. Помимо природной ренты они имеют и курсовую ренту. Но это душит
промышленность, работающую на внутренний рынок. А ведь большие страны в
первую очередь должны развиваться за счет освоения внутреннего рынка.
Заниженный курс способствует росту издержек, что разгоняет инфляцию. А это,
в свою очередь, сокращает внутренний спрос. И предприятиям приходится
свертывать производство. Поэтому нужно стимулировать внутренний рынок.
Если же мы и дальше пойдем по пути реального укрепления рубля, то это сильно
стимулирует увеличение импорта. А импорт способен погубить немало российских
предприятий. Поэтому к данному вопросу следует подходить очень осторожно,
так как вместо более быстрых темпов роста мы получим их падение,
предупреждает Михаил Копейкин, заместитель руководителя аппарата
правительства.

Не отсиживаться в окопах

Экономический суверенитет основан на конкурентоспособности экономики, на
зрелых государственных институтах, на высоком качестве человеческого
капитала. Россия всеми этими элементами потенциально обладает. В то же время
нынешняя экономическая ситуация весьма интересна. С одной стороны, появились
условия для экономического роста, с другой стороны, при использовании этих
возможностей должны быть выстроены четкие макроэкономические ориентиры, дабы
обеспечить сбалансированность развития экономики, говорит Михаил Копейкин.
Мы должны рассматривать понятие <экономический суверенитет> с точки зрения
наличия системы рефинансирования, существования крупных национальных
финансовых институтов, без которых экономика не только не может считаться
суверенной, но и не имеет потенциала к развитию. Сегодня три четверти наших
валютных активов находится за рубежом. У нас на 1 рубль денежной базы
приходится 4 рубля валютных резервов - не считая стабилизационного фонда.
Большинство стран старается денежно-кредитную политику использовать для
стимулирования экономического развития, у нас денежные власти выводят из
экономики большую часть финансовых ресурсов, сокращая тем самым потенциал
роста. Государство может формально считаться суверенным, но если основной
его капитал хранится за рубежом, если там же совершается большинство
транзакций, если вместо того, чтобы рефинансировать свою финансовую систему,
мы помогаем закрывать бюджетный дефицит других стран, то вряд ли такой курс
способствует укреплению экономического суверенитета.
Мы должны определить свою модель развития. Если выбираем модель догоняющего
развития, то курс национальной валюты нужен низкий, так как мы ориентируемся
на внешний спрос и для успешной конкуренции должны сокращать внутренние
издержки. Но если мы прокладываем путь развития экономики на базе
внутреннего спроса, то курсовая политика должна быть другой. И правительство
должно определиться с выбором. При этом нужно использовать инструменты,
которые бы ограничили приток импорта в те сегменты рынка, где мы можем
производить продукцию сами.
Сейчас в России уровень монополизации примерно такой же, какой был в США в
ХIХ в., - 24 компании производят 30% ВВП. Нет достаточного уровня
конкуренции. И государство должно ее стимулировать.
В науке управления есть основополагающий принцип: самое главное - четко
сформулировать цель и выбрать один из наиболее эффективных путей движения к
ней, а не заниматься выбором целей бесконечно. Иначе проигрыш обеспечен.
Проблема нашего государственного управления заключается в том, что мы не
можем сформулировать стратегическую экономическую доктрину и наметить четкий
маршрут продвижения к ней. При вхождении России в ВТО такой важнейшей
задачей должно стать формирование рынка. Если мы создадим цивилизованные
рынки, тогда нам ничего не страшно.

Главное звено

Вопрос об экономическом суверенитете настолько обширен, что дробить его
можно бесконечно, пытаясь выстраивать политику в отношении каждого сегмента
рынка, каждой отрасли и даже каждого предприятия. И есть ситуации, когда это
делать просто необходимо. Мировой опыт свидетельствует, что государства
нередко встают на защиту отдельных компаний, которые они считают жизненно
важными для экономики.
И все же нам никогда не удастся отстоять свой экономический суверенитет без
наличия базового элемента - эффективных государственно-частно-общественных
институтов. У нас ничего не получится, какие бы усилия мы ни прилагали, если
не будем обладать качественными системами государственного управления:
правоохранительной, налоговой, судебной, таможенной, если правительство не
научится проводить адекватную экономическую политику. Но и этого совершенно
недостаточно. Если у нас не будет национально ориентированного и морального
бизнеса, то все разговоры об экономическом суверенитете будут лишь благими
пожеланиями. И если не будет налажен действенный общественный контроль за
государством и бизнесом, то положительного результата также не стоит ждать.
Экономический суверенитет не может возникнуть на пустом месте, он вырастает
из множества факторов. Пока же ни нынешнее государство, ни нынешний бизнес
не дают оснований для надежды на то, что нам удастся сохранить российскую
экономику как самостоятельную и одновременно глубоко интегрированную в
мировое хозяйство.