Текс статьи
Обратите только внимание на год - 2004!
Фрагменты из неопубликованной книги живущего в Париже писателя Анатолия Гладилина. Главы
из нее печтались год назад в "Российской газете".
Книга сейчас актуальна, как никогда.
"Горячие" пригороды Парижа
В газетах не прекращаются дискуссии по поводу того, как наладить быт "горячих" пригородов.
Заседают министерские комиссии. Устраиваются специальные конференции, с участием
политиков, ученых-исследователей, муниципальных чиновников. О бедных ребятах из "горячих"
пригородов пишутся книги, снимаются фильмы, модные певцы посвящают им песни... Каюсь, я
тут неудачно выразился, написав "так они благодарят Францию за гостеприимство". Помилуйте,
о какой благодарности может быть речь? Общий тон дискуссии таков: это несчастные дети,
жертвы расизма, безработицы, классового неравенства, недостатков школьного образования,
отсутствия развлечений, слабой интеграции французских семей во французскую жизнь. И т.д.,
и т.п.
Между прочим, здесь у каждой семьи - отдельная квартира, с цветным телевизоров,
холодильником, стиральной машиной, ванной./.../ Во Франции обязательное восьмиклассное
образование, и пока ребенок учится (до 20 лет), семья получает на него денежное пособие.
Молодежь "горячих" пригородов вся, как в униформе, щеголяет в фирменных кожаных куртках.
Что же касается развлечений: до Парижа двадцать минут езды на общественном транспорте. Мне
возразят: проезд стоит денег - однако платить в общественном транспорте нынешние
"униженные и оскорбленные" считают буржуазным предрассудком. Если шофер в автобусе об этом
заикнется - получит по роже. А контролера в электричке изобьют. В знак протеста водители
автобусов и железнодорожники устроят забастовку. В ответ молодежь "горячих" пригородов
забросает автобусы и электрички камнями. Полиция арестует хулиганов? Как бы не так!
Полиции давалось негласное указание: без особой нужды не входить в "горячие" пригороды, не
провоцировать несчастных и обездоленных детей.
Лишь когда социалистов прогнали из власти, новый министр внутренних дел Саркози попытался
изменить ситуацию. Что из этого вышло, я уже рассказывал. Вдохновленные победой на
выборах, правые провели через парламент закон, запрещающий в подъездах домов "сборища
молодежи, мешающие свободной циркуляции движения". Переводится эта юридическая абракадабра
так: если в вашем подъезде беснуются подростки, курят гашиш, распивают спиртное, задирают
жильцов, которые возвращаются с работы домой или просто отважились высунуться на
лестницу, - так вот, отныне жильцы имеют право вызывать полицию. С момента принятия закона
прошло два года. За это время по этой статье во Франции осудили одного человека, на один
месяц тюрьмы, причем его адвокат, показанный по всем каналам телевидения, пообещал подать
на апелляцию. Какая была реакция прессы? Вы еще не догадались? Единодушный вопль:
полицейский произвол!
Пропустим банальную фразу, что, дескать, не все в "горячих" пригородах такие: отсюда вышли
известные футболисты, актеры, музыканты и даже Бернар Тапи, бывший министр и миллионер.
Постараемся лучше понять психологию подростка.
"Итак, меня зовут Мухамед Али. Я трижды оставался на второй год. Я плохо читаю и не люблю
этого, и вообще всю науку в гробу видал. В квартире у нас тесно - видимо, маму под дулом
пистолета заставили родить 12 детей (или принять своих родственников из Африки, которые
приехали во Францию нелегально и поэтому живут у нас). Отец меня лупит и говорит, что если
я не буду ходить в опротивевший мне колледж, то нам уменьшат денежное пособие... В ответ я
луплю своих хилых одноклассников-французов, которые слишком высоко о себе думают, мол, они
хорошо учатся, но драться не умеют. И белые девки нам дают, ибо каждая знает: если она с
крутым парнем, черным или арабом, ее никто не тронет. И пусть французы не скулят, они сами
виноваты, что не могли мне обеспечить нормальную жизнь. Что такое нормальная жизнь? Я ее
видел в кино. Нет, не в кино, честно говоря, мне кино смотреть скучно, а в телевизионной
рекламе: вилла на берегу моря, загорелая блондинка, спортивный "Мерседес", часы "Ролекс",
путешествие в каюте первого класса на океанском лайнере. Конечно, я могу пойти работать,
всюду требуются грузчики и строительные рабочие. Но что мне будут платить? СМИГ? (СМИГ-
официальный минимальный заработок. - А.Г.). За СМИГ пусть французы уродуются. На СМИГе на
ту жизнь, о которой я мечтаю, денег не накопишь. Я и сейчас в школе на продаже наркотиков
зарабатываю в два раза больше. У крутых ребят, как я, другая дорога, и правильно поют
ребята из НТМ: "Настоящий парень должен убить полицейского!" (Для справки: NТМ - название
популярнейшей музыкальной группы. Аббревиатура. Полное название переводится "Ё... твою
мать"). Однако я не дурак и понимаю, что тюрьмы надо избежать, просто все надо делать
по-умному. Район, где мы живем, мне не нравится, и я из него выберусь. У меня будет и
вилла, и яхта, и "Мерседес", и загорелая блондинка! Один раз грамотно взять банк - и этого
надолго хватит. А еще мне предлагают поехать на Ближний Восток, пройти боевую школу
исламистов. Большие деньги предлагают. Но это надо обмозговать, это я еще не решил..."
Вполне допускаю, что в рассказе о трудных подростках в "горячих" пригородах я несколько
утрирую, схематизирую и упрощаю. Себе в оправдание приведу такой факт: три или четыре года
назад мэрия одного из пригородов постановила: "Всех родителей тех подростков, которые
хулиганят на улицах, лишить денежных пособий". (Специально разъясняю: лишить не заработка,
а денег, которые выдаются родителям на воспитание детей). В результате в этом пригороде
воцарилась тишина, спокойствие и порядок, как в Монте-Карло. Увы, ненадолго. По всей
стране прокатилась волна возмущения: "Это не гуманно, антидемократично, это расизм!"
Постановление отменили.
Вполне допускаю, что я не очень объективен к французской прессе. Да, конечно, телевидение
как коллективный агитатор и организатор диктует правила политкорректности. Однако вот я
прочел в "Либерасьон" серьезную статью, где утверждается, что все бесчинства молодежи в
"горячих" пригородах происходят по приказу наркодилеров. Это они, наркодилеры, управляют
пригородами, и, естественно, они не хотят, чтоб к ним совалась полиция. И, дескать,
раньше, до Саркози, в некоторых районах существовало негласное соглашение между полицией и
наркодилерами: вы нас не трогайте, а мы сами следим за порядком. Не знаю, отважилась бы
правая "Фигаро" забыть про социальную несправедливость и валить все на наркодилеров, но у
"Либерасьон" прочная репутация газеты левой и бунтарской. "Либерасьон" может себе
позволить выпасть из общего хора.
Но вот когда выясняется, что кто-то из пригородных "шалунов" воюет в Чечне, в Афганистане,
в Ираке на стороне исламских экстремистов, то это каждый раз для французской
общественности - как гром с ясного неба. Между тем ни для кого не секрет, что во
французских пригородах появились новоявленные мусульманские имамы, которые, мягко говоря,
не испытывают недостатка в материальных средствах. А меня удивляет политическая
грамотность французских наркодилеров. Когда в городе обыкновенная демонстрация, скажем,
против повышения цен, то "кассёры" (от глагола кассе - ломать, т.е., погромщики А.П.), тут
как тут, бесчинствуют на улицах. А вот на манифестациях против американской оккупации
Ирака "кассёры" блистательно отсутствуют. Видимо, наркодилеры дают указания: "Ребятишки,
сидите дома и смотрите мультфильмы по телевизору". Неужели для наркодилеров организовали
специальные курсы по политкорректности?
Я подозреваю, что Франция давно стала запасным аэродромом исламских экстремистов, просто
пока они стараются не высовываться. Пока. И то не всегда, например, участились случаи
нападения на специальные бронированные пикапы, перевозящие деньги. Правда, на пикапы с
деньгами нападали и раньше, но теперь грабители действуют, как профессиональные отряды
спецназа. Интересно, где и в каких военных лагерях их тренировали?
...Сами понимаете, что мне со своими опасениями и подозрениями надо сидеть тихо во Франции
и молчать в тряпочку. А то ведь осудят за разжигание расовой и религиозной вражды. Или
засмеют - мол, это все возрастные страхи, у нас много таких пенсионеров. А мне, между
прочим, жалко их, французских пенсионеров. Именно они, бедняки и пенсионеры, больше всех
страдают от иммигрантов. Они всю жизнь вкалывали, строили благосостояние Франции, с
трудом, в кредит, купили себе маленькую квартирку в пригороде, и вдруг патриархальный
пригород превращается в "горячий" район, и им, старикам и беднякам, некуда деваться. Ведь
как только пригород "почернел", цены на жилье резко упали, продать квартиру, конечно,
можно, но что взамен купишь? Становиться в очередь в "ашелем" (государственные дома с
дешевыми квартирами)? Так там будет соответствующая публика: все иммигранты, узаконив свое
пребывание во Франции, сразу пишут заявления на жилье в "ашелеме". Но интересы французских
стариков и бедняков вступают в противоречие с государственной политикой. Ведь Франция
защищает права человека вообще, а принимать во внимание какие-то досадные мелочи стыдно и
некорректно. Политика Франции диктуется только благими намерениями. Теми самыми, какими
вымощена дорога в ад.
Как работает французская полиция?
Политкорректность - главный закон, который надо соблюдать
Не будем отвлекаться от полицейской темы. Победив на последних президентских и
парламентских выборах, правые, выполняя свои предвыборные обещания, решили сразу покончить
с горячими пригородами Парижа - этими зонами беззакония. И вот в один прекрасный день
новый министр внутренних дел Николя Саркози ввел в один из таких кварталов два батальона
полиции. Ничего, все прошло благополучно. В полицию не стреляли из окон, не швыряли
камнями, не поджигали полицейские машины.
Полицейское начальство, воодушевленное успехом (дескать, запугали хулиганье), повелело
осуществлять патрулирование ранее недоступных зон. Первый патруль был, как и при
социалистах, политкорректен, то есть двое мужчин и женщина. Кто так распорядился, не знаю,
но думаю, руководствовались соображениями политического порядка. Заменить привычный
элегантный патруль дюжиной здоровенных бугаев означало бы прослыть реакционерами. А это во
французской политике смерти подобно. Значит, патруль вошел в жилой квартал, но буквально
через несколько метров на него набросилась группа молодежи. Мужчин здорово поколотили, а
девушку-полицейскую просто изуродовали - сломали нос и челюсть.
Выручил бедолаг особый наряд полиции, который благоразумно держали поблизости в боевой
готовности. На следующий день в этом квартале арестовали нескольких подростков. Адвокаты
подростков утверждают, что их подопечные в избиении полиции не участвовали, а просто
случайно проходили мимо. Чем это дело кончится и вообще, дойдет ли оно до суда, не берусь
гадать.
В тот же злополучный день другой патруль, менее политкорректный, то есть состоящий из
одних мужчин, был остановлен молодежной бандой. Полицейские под градом камней выскочили из
машины и спрятались за грузовик. В полицейских продолжали швырять камнями, гнилыми
овощами, пустыми бутылками, а полицейскую машину изрядно раскурочили, то есть вытащили
оттуда рацию, спецоборудование, незаполненные бланки, а саму машину подожгли.
Вопрос: почему в обоих случаях полицейские не могли сами себя защитить, у них что, не было
оружия? Поясняю: в отличие от английских "бобби" французская полиция вооружена и даже
женщины-полицейские имеют при себе пистолет, заряженный боевыми патронами. Может,
французская полиция не умеет стрелять? Ответить на этот вопрос затрудняюсь, но по
телевизору постоянно показывают, как полицейские, в том числе женщины, отрабатывают
учебные выстрелы в тире.
Кстати, о телевидении. Естественно, эти инциденты оказались в центре вечерних новостей.
Дикторша, рассказывая о покалеченной сотруднице полиции, смахнула слезу. Были интервью с
избитыми полицейскими и обоих патрулей. Полицейские жаловались на падение нравов, на
отсутствие уважения к полиции, на варварство некоторой части молодежи, но, что характерно,
все с гордостью заявили: "Тем не менее мы не стреляли!"
Французский парадокс. Полиция имеет оружие, но не стреляет. И главной доблестью
полицейского является не то, что он защищает граждан, или задерживает преступника, или
хотя бы защищает самого себя, нет - основное достоинство полицейского заключается в том,
что он, полицейский, в преступника не стреляет. Стрелять в преступника во Франции - это
нарушение прав человека, а Франция - родина этих прав.
В принципе согласно инструкции полицейский имеет право стрелять, но только в том случае,
если его жизни угрожает опасность. Причем последнее надо доказывать, а это не всегда
просто. Например, полицейскому бьют морду - это не угроза жизни, это угроза здоровью,
значит, стрелять нельзя. Вот когда поверженного полицейского начинают давить трактором,
тогда в принципе можно применить оружие, однако желательно заранее запастись свидетелями,
чтобы те подтвердили: да, действительно была опасность для жизни.
Вот типичная для Франции ситуация. Я уже рассказывал, как хулиганье из горячих пригородов
устраивает родео, то есть гоняет со страшной скоростью по ночным улицам на ворованных
машинах. Полицейскому ночному патрулю легко засечь такую машину - едет через красные
светофоры, по встречной полосе, музыка включена на полную катушку. Допустим, засекли и
начали преследование. Но хулиганье, как правило, выбирает машины с сильными моторами, их
на старых полицейских драндулетах не догнать. Стрелять вслед? Никак нельзя, ведь они
непосредственно не угрожают жизни полицейских. Под угрозой находится жизнь поздних
пешеходов или водителей машин, которые имели несчастье проезжать перекресток на зеленый
свет в момент, когда... Словом, понятно. Что делать? Патруль по рации вызывает
подкрепление. Полиция пытается угадать маршрут угонщиков и перекрыть движение. Перекрывают
как? Ставят полицейскую машину с мигалкой поперек улицы, а сами полицейские
предусмотрительно жмутся к тротуару. Если полицейских машин много и они перекрыли улицу
наглухо, тогда угонщикам некуда деваться. Их арестовывают, держат ночь в участке, а утром
отпускают под расписку о невыезде. То есть угонщики обязаны явиться в полицию по первому
требованию, но почему-то они не являются. Бывает, что полиция заводит на них дело и
передает его в суд. Но в суде так много таких дел, что они пылятся там годами, пока не
подоспеет очередная амнистия. На этом инцидент закончен.
Инцидент не закончен, если не удалось перекрыть улицу наглухо и у угонщиков есть
возможность проскочить хотя бы по тротуару. Что они и делают, причем не сбавляя скорости и
стараясь сбить стоящего на тротуаре полицейского. Тут два варианта. Или они сбили
полицейского, причем на такой скорости это всегда насмерть, с гиком укатали, а дальше -
ищи ветра в поле. Или у полицейского не выдержали нервы, он успел выстрелить (ведь
теоретически имеет право, прямо на него несется машина), а сам отскочил в сторону, и
машина, потеряв управление, во что-то врезалась. В первом варианте в газетах напечатают
три строчки: дескать, такого-то числа при таких-то обстоятельствах погиб офицер полиции,
отец троих детей, а телевидение покажет на 10 секунд скорбное рыло очередного министра
внутренних дел, который вручает вдове какую-то медную побрякушку с орденской ленточкой.
Все. Больше о погибшем никто не вспомнит. Во втором варианте, если пострадал кто-то из
угонщиков, да еще негр или араб, то во всех газетах появятся огромные статьи, пышущие
негодованием: мол, опять произвол полиции. Банда, к которой принадлежали хулиганы, устроит
в своем квартале демонстрацию протеста и будет несколько ночей подряд громить соседние
магазины, лавки и поджигать машины ни в чем не повинных местных жителей. Все программы
телевидения охотно предоставят слово друзьям пострадавших, которые, закутав лицо шарфами,
станут талдычить с экрана о расизме и социальной несправедливости. Чудом уцелевшего
полицейского тут же отстранят от работы и устроят долгое служебное расследование. Исход
расследования часто зависит от накала страстей в прессе. Тем более что друзья
пострадавшего будут утверждать, что никаких правил уличного движения они не нарушали.
Подумаешь, решили лихо покататься: разве за это стреляют? Свидетельства коллеги
полицейского в расчет не принимаются - мол, разве когда-нибудь полиция скажет правду... В
общем, инцидент может кончиться так, что беднягу полицейского, проявившего усердие,
выгонят со службы.
А теперь поставьте себя на место полицейского, попробуйте понять его психологию. Да,
конечно, служба в полиции нелегкая, связанная с риском и совсем не престижная: в любом
уличном инциденте толпа обычно настроена против полиции и поливает ее площадной бранью. И
зарплата у французского полицейского не ахти какая, не сравнить с заработком американского
копа. Все так, но у полицейского статус государственного служащего, а это имеет огромное
значение. Многочисленные опросы общественного мнения неоднократно подтверждали, что у так
называемого рядового француза есть множество фобий, но над ними превалирует страх
оказаться безработным. А вот это государственному служащему не грозит. Получив статус
госслужащего, француз может спать на рабочем месте до самой пенсии. У полицейского,
особенно в начале служебной карьеры, зарплата совсем небольшая, но постепенно к ней что-то
приплюсовывается, какие-то премии, прибавки и в конечном итоге пенсию полицейскому выводят
весьма приличную. И главное: для получения полной пенсии французам надо иметь сорокалетний
стаж работы, а полицейским достаточно двадцати пяти. То есть не служба, а золотая жила.
Кто же от нее откажется, кто же добровольно уйдет из полиции?
Не было случая, чтобы из французской полиции кого-то уволили за то, что тот упустил
бандита, или за плохую работу, дескать, совсем мышей не ловит. Нерадивых сотрудников,
конечно, наказывают: не дают повышения, задвигают на второстепенные должности, но до
пенсии они все благополучно дотягивают. Из полиции могут уволить лишь в трех случаях: за
глупость, по обвинению в расизме и за излишнее усердие. Если второй пункт - обвинение в
расизме - комментариев не требует, то первый и третий нужно пояснить.
За глупость (жаргонное выражение) увольняют полицейского, когда он вообразил себя слишком
умным, то есть, ежедневно наблюдая, как грабят банки и ювелирные магазины, причем почти
безнаказанно, подумал: "А почему бы мне этого не сделать? Что я, хуже других? И потом, мне
известны методы и техника ограблений". Или решил округлить себе конец месяца (жаргонное
выражение), получая взятки от людей, живущих не в ладах с законом. Коррупция! Вот тут
полицейского прищучивают (если прищучивают) и не только увольняют, но и предают суду. А
его коллеги говорят: "Дурак, не мог дождаться пенсии!"
Третий пункт - за излишнее усердие - мы уже частично рассматривали, но необходимо
повторить. Значит, когда полицейский видит, что кого-то избивают, грабят, насилуют,
убивают, он, естественно, обязан вмешаться, однако строго соблюдая права человека.
Например, если мужик гоняется за женщиной с ножом и уже несколько раз ее пырнул, то
остановить его желательно, не применяя силу (громко читать ему текст конституции). Ведь
если скрутить буяна, он потом по совету адвоката потребует медицинского
освидетельствования. Медики перечислят царапины и синяки, а адвокат завопит, что его
клиента избили в полиции. Сразу заинтересуется пресса, неприятностей не оберешься. И
абсолютно недопустимо угрожать мужику с ножом пистолетом. Вдруг рука у полицейского
дрогнет и пистолет выстрелит? Если бабу разрежут на мелкие кусочки, полицейскому потом,
может, премию дадут за пережитый ужас. Если же пистолет выстрелит, да еще так неловко, что
пуля заденет убийцу, то накрылась пенсия и бедолаге придется записываться на пособие по
безработице.
Какой-нибудь дока-юрист, хитро прищурясь, меня спросит: "А не вводите ли вы в заблуждение
почтенную публику? Конечно, все, что вы рассказали о французской полиции, верно, но вы
несколько передергиваете карты. Ведь существуют спецподразделения, где полицейские не
только умеют стрелять, но и имеют на это право".
Да, действительно, такие подразделения существуют. Опять же немного истории. Был во
французской полиции спецотряд мотоциклистов, в задачу которого входило - нет, не стрелять,
а ловить воров и зачинщиков уличных беспорядков. Дело в том, что парижские хулиганы очень
организованны и натренированны. Разбивают витрину магазина, хватают, что под руку
попадется, и моментально разбегаются в разные стороны. Или поджигают машину,
переворачивают ее и скрываются в толпе. Нерасторопным полицейским-тихоходам их никак не
поймать. А в этом отряде все как на подбор были мастера мотоциклетного спорта, на скорости
маневрировали в узких парижских переулках - и ловили! Спецотряд мотоциклистов хулиганы и
грабители боялись как огня. Но однажды случилась трагическая накладка: гнались за
хулиганами, увидели арабского парня, прятавшегося в подъезде, и огрели его несколько раз
дубинкой. А парень оказался ни при чем, к тому же больным. И, пока его везли в госпиталь,
он умер по дороге. В прессе поднялся жуткий вой, полицейских всех скопом обвинили в
расизме, и отряд расформировали. Теперь каждая демонстрация в Париже, по какому поводу она
бы ни была организована, заканчивается разбитыми витринами, ограбленными магазинами,
сожженными автомашинами. Все знают, что это дело рук "кассеров" (от французского глагола
"ломать, крушить"), специально затесавшихся в ряды демонстрантов, но их никто и не
пытается поймать.
Характерный штрих. Когда в первом туре президентских выборов на второе место, опередив
социалиста Жоспена, вышел Ле Пен, вся прогрессивная Франция жутко возмутилась. Во всех
крупных городах прошли демонстрации протеста. Действительно, в программе Ле Пена было
много вздорного, но был и такой пункт: высылать хулиганов и "кассеров" из Франции в
страны, откуда прибыли их семьи. Так вот, несмотря на спонтанность и массовость
демонстраций, ни одно стекло не было разбито и ни один стеллаж не опрокинули. "Кассеры" и
хулиганы проявили удивительное политическое чутье и решили не возникать...
Тут в глазах прогрессивного общественного мнения я совершаю смертный грех. Уважаемые герры
преступники, запомните, французы могут многое простить: убийство, воровство,
изнасилование, французы не прощают одного - нарушения политкорректности.
Анатолий Гладилин,
"Российская газета",
октябрь 2004 г.
