Хоть я и не отношу себя к «трибунам» и не знаю, чтобы кто-то меня к ним причислял, но всё-таки вставить слово считаю нужным.
Потому как в ходе прочтения ветки у меня возникли некоторые вопросы, а, познакомившись со статьёй, они переросли в возражения. Касаются они частью содержимого статьи, частью «марксистской» позиции (не форумных «марксистов», а марксизма «вообще»), а частью их (марксистов и марксизма) противников.
Возражение первое, касающееся определения государства. В первую очередь оно касается ленинской точки зрения по этому вопросу, но позиция советских «марксистов» прямо зиждется на ней, так что возражение касается и их тоже. Лениным рассмотрен исторический процесс с позиций марксизма, основанный на классовом подходе. Предположим, что так всё и обстоит на самом деле. А, значит, во времена образования государства это положение также должно было действовать. Что же мы видим. Исторический процесс рассмотрен марксизмом на основе имеющихся данных, и из них была выбрана некоторая «характерная» для теории часть этих фактов. В статье Ленина это начинается словами:
>«Чтобы правильно подойти к этому вопросу, как и ко всякому вопросу, например, к вопросу о возникновении капитализма, эксплуатации между людьми, к социализму, к тому, как появился социализм, какие условия его породили, — ко всякому такому вопросу можно солидно, с уверенностью подойти, лишь бросив исторический взгляд на все развитие его в целом. По этому вопросу прежде всего надо обратить внимание на то, что государство не всегда существовало. Было время, когда государства не было. Оно появляется там и тогда, где и когда появляется деление общества на классы, когда появляются эксплуататоры и эксплуатируемые».
Прекрасно. Дальше, собственно, рассматриваются сами исторические общественные формации, как их видят марксисты.
>И это деление общества на классы в истории должно стоять перед нами ясно всегда, как основной факт. Развитие всех человеческих обществ в течение тысячелетий во всех без изъятия странах показывает нам общую закономерность, правильность, последовательность этого развития таким образом, что вначале мы имеем общество без классов — первоначальное патриархальное, первобытное общество, в котором не было аристократов; затем — общество, основанное на рабстве, общество рабовладельческое. Через это прошла вся современная цивилизованная Европа — рабство было вполне господствующим 2 тысячи лет тому назад. Через это прошло громадное большинство народов остальных частей света. У наименее развитых народов следы рабства остались еще и теперь, и учреждения рабства, например, в Африке, вы найдете и сейчас. Рабовладельцы и рабы — первое крупное деление на классы. Первая группа владела не только всеми средствами производства — землей, орудиями, как бы слабы, примитивны они тогда ни были, — она также владела и людьми. Эта группа называлась рабовладельцами, а те, кто трудился и доставлял труд другим, назывались рабами.
>За этой формой последовала в истории другая форма — крепостное право». И т. д.
Главный постулат, на котором построена вся марксистская точка зрения о государстве, звучит достаточно кратко и вполне понятно:
>«Государство — это есть машина для поддержания господства одного класса над другим».
Каковы же возражения? Рассмотренные марксистами и повторённые Лениным исторические факты развития государства подчинены очень жёсткому отбору, характерному для европейской науки конца XIX века. Согласно европейским представлениям, цивилизация зародилась где-то в Египте и была исключительно рабовладельческой, потом она плавно переместилась (видимо со всеми пожитками) в Грецию и Рим, ещё позже «цивилизованными» стали европейские страны. И всё историческое время «цивилизованные» народы отбивались от сонма богопротивных злодейских варварских народов, всеми силами стремившихся сокрушить славные «цивилизованные». Временами им это удавалось, временами эти страны сами приходили в упадок и исчезали с исторической арены, оставив нам в наследство большее или меньшее количество своих исторических памятников, представляющих «несомненную историческую ценность». О ценности памятников других, не столь «цивилизованных» народов стали говорить гораздо позже, а до того их безжалостно истребляли вместе с самими «нецивилизованными» народами. Иногда же страны оставались на исторической арене — трансформируясь со временем, но всё равно — образуя непрерывную историческую последовательность своего существования.
Заметьте, с одной стороны — рассматривается довольно ограниченное количество «цивилизованных» стран, согласно которым и сформирована «историческая последовательность» существования «нашей» цивилизации. А с другой — понятия «страна» и «государство» слиты в нечто одно неразделимое и неизменное, а между тем границы стран очень непродолжительное время бывали неизменны, а их государственное устройство подвергалось всевозможным трансформациям, которые очень редко начинались с первобытного коммунизма и очень немногие просуществовали до «развитого социализма», зато частенько вперемешку становились то монархией, то республикой, то ещё Бог знает чем. Иными словами: марксизм даёт определение государства, абстрагированного от какой-либо конкретной страны и народа — это всего лишь вектор развития «нашей цивилизации», как её хотят видеть и понимать марксисты. Такие мелочи, как индивидуальное развитие какой-либо конкретной известной рам страны (например, России) или пятитысячелетняя история такой конкретной страны как Индия, существующая всё это время на принципах, весьма далёких от марксистских (скажем, в Индии никогда не было рабства, хотя должно было быть согласно теории), или там — Китая, марксизмом во внимание не принимаются. Тем более его не интересует такое явление как существование страны в качестве колонии. Колония и государством-то (по определению марксизма) не является, потому как является всего лишь придатком страны-метрополии, которая и осуществляет функцию государства на территории своей колонии. Ещё пример: Ленин неспроста достаточно подробно рассматривает развитие стран и народов от матриархата, через рабовладение и приходит к… крепостному праву. Не к феодализму, а к крепостному праву. Он не говорит — следующим этапом стал феодальный строй с его классами — феодалами-землевладельцами и крестьянством, он говорит о характерном для России крепостничестве. Почему, спрашивается? Очевидно, что такое определение должно было быть близко российским читателям и слушателям гораздо больше абстрактного и общего феодализма. Но тогда почему в остальных случаях применяются стандартные обозначения общественных формаций? Также достаточно очевидно — они не были характерны для России и не имели своих, российских, специфических определений и стоящего за ними опыта, характерного именно для России.
Достаточно вспомнить, что образовалась Россия как феодальное государство, а если на её территории и существовали раньше какие-либо государственные образования, которые можно было бы назвать рабовладельческими — например — скифское царство, или там — хазарский каганат, то они к России не имеют никакого отношения, кроме нахождения в разные времена на одной территории. Россия образовывалась на каких-то своих собственных принципах, не имеющих отношения ни к странам (и государствам) находившимся до этого на её территории, ни к «цивилизованным» странам (и государствам), развивающимся в русле марксистской теории (хотя они тогда об этом ещё не подозревали). Россию можно, конечно, описать в терминах классического марксизма, но делать это следовало бы только в рамках СРАВНИТЕЛЬНОГО описания со странами, классически принадлежащими к «цивилизационному» вектору развития, предварительно дав характеристику, которая действительно соответствует России.
Второе возражение. «Государство — это есть машина для поддержания господства одного класса над другим», — пишет (или/и говорит Ленин). Предположим, что так оно и есть. Но любое государство выполняет две сходных, но совершенно при этом различных задачи — кроме наведения порядка внутри страны государство должно заботиться о защите от внешних врагов. И это также его наипервейшая обязанность помимо поддержания господства внутри страны. Стало быть, наличие классовых интересов и вооружённое противодействие внешним врагам характеризуют общество и народ так, что они уже обладают государственностью. Иными словами, славянские племена до образования России (Руси) уже можно рассматривать как государственные образования, выполняющие эти функции. Всевозможные скифские царства и хазарские каганаты также вполне могут претендовать на роль предшественников российской государственности. И с марксистской точки зрения в этом НЕ МОЖЕТ БЫТЬ никакого противоречия — идёт «цивилизационный» процесс становления государственности на территории современной России, а то, что к самой России эти образования имеют очень отдалённое отношение — дело десятое. Или не десятое? Тогда мы исходим из каких-то иных признаков, только косвенно имеющих отношение к марксизму и его методологии. Это следует хорошо осознавать и не пытаться смешивать бездумно.
К этому можно было бы добавить упоминавшихся где-то бабуинов, самцы которых выполняли характерную для государственных образований функцию защиты от внешних врагов, которых они «рвут в клочья». И распределение обязанностей внутри группы бабуинов также очень похоже на «машину для поддержания господства одного класса над другим» — более сильный бабуин всегда контролирует жёсткий порядок внутри стаи. Что как-то не очень согласуется с марксистским понятием о первобытном коммунизме в обществах, которые ещё даже не успели стать человеческими, а уже обладают классами и классовыми интересами.
Ещё один пример. Помимо вооружённых отрядов государства на территории России стали активно действовать вооружённые отряды организованной преступности, иначе называемой мафией. Согласно исследований, считается что мафия образовалась в Сицилии по образу вооружённых отрядов сицилийских латифундистов-землевладельцев. Иными словами, мафия организована по феодальному догосударственному принципу. Имеется землевладелец, у него есть вооружённый отряд, при помощи которого он выполняет функции, считающиеся «государственными», то есть поддерживает нужный ему порядок внутри своих земель и защищает эти свои земли от внешних посягательств. Государств, в привычном нам понятии — как стран, имеющих одно правительство и чётко очерченную границу с соседями — на некотором этапе ещё не существовало и эти землевладения выполняли функции государства — по крайней мере принято считать, что феодальная разобщённость не являлась помехой в причислении неких территорий к «единому» феодальному государству. Это путаница, характерная для смешения понятий государства, государственное устройство, страна, народ и пр. — нас сейчас не интересует. Мы сейчас рассматриваем ситуацию, когда на территории одной страны одновременно действуют вооружённые отряды, характерные для разных типов государственного устройства. И не важно, что правительство, находящееся у власти, причисляет другое «организованное» сообщество к преступным, действующим вне закона. А как ещё может действовать эта «организованная группа», когда законы в стране написаны не ею? Существует, пусть и чисто гипотетически, возможность, что эта «организованная группа» каким-то образом сможет просочиться в правительство и переписать законы таким образом, чтобы они легализовали её деятельность и сделали незаконной деятельность «альтернативного» государства. Таким образом, мы имеем не одной территории несколько «государств», действующих по своим, совершенно различным законам, но обладающих всеми присущими марксистскому понятию государства признаками.
Так что классическое марксистское понятие государства способно адекватно описать только узкую полосу действительности, игнорируя при этом очень большое количество значительных сторон, жизненно важных для деятельности государства в стране.
Возражение третье. «Государство — это есть машина для поддержания господства одного класса над другим», — пишет (или/и говорит Ленин). А в заключение говорит так: «Какими бы формами ни прикрывалась республика, пусть то будет самая демократическая республика, но если она буржуазная, если в ней осталась частная собственность на землю, на заводы и фабрики, и частный капитал держит в наемном рабстве все общество, т. е., если в ней не выполняется то, о чем заявляет программа нашей партии и Советская конституция, то это государство — машина, чтобы угнетать одних другими. И эту машину мы возьмем в руки того класса, который должен свергнуть власть капитала. Мы отбросим все старые предрассудки, что государство есть всеобщее равенство, — это обман: пока есть эксплуатация, не может быть равенства. Помещик не может быть равен рабочему, голодный — сытому. Ту машину, которая называлась государством, перед которой люди останавливаются с суеверным почтением и верят старым сказкам, что это есть общенародная власть, — пролетариат эту машину отбрасывает и говорит: это буржуазная ложь. Мы эту машину отняли у капиталистов, взяли ее себе. Этой машиной или дубиной мы разгромим всякую эксплуатацию, и, когда на свете не останется возможности эксплуатировать, не останется владельцев земли, владельцев фабрик, не будет так, что одни пресыщаются, а другие голодают, — лишь тогда, когда возможностей к этому не останется, мы эту машину отдадим на слом. Тогда не будет государства, не будет эксплуатации. Вот точка зрения нашей коммунистической партии…». Предположим и в этом случае, что всё сказанное и/или написанное также верно. Но легко предположить также, что помимо написанного в данном конкретном случае Ленин руководствовался и какими-то другими соображениями, частью описанными им в других работах, а частью вовсе нам неизвестных. Вдобавок, каждый человек, включая и Ленина, с течением времени растёт, открывая для себя всё новые, неизвестные ему до того факты, подробности и закономерности. Причём эти факты и закономерности бывают двух видов: они открываются человеком впервые в человеческой истории и они открываются человеком впервые для него лично. К прогрессу и прогрессизму тяга человека к познанию нового не имеет никакого отношения (или, если хотите — имеет только косвенное отношение). Вдобавок, новизна может оказаться таковой не только для отдельного человека, но и для целых обществ, не являясь при этом абсолютно новым явлением для всего человечества — достаточно ничего не знать об этом знании у других народов — или не хотеть знать об этом, или не мочь знать этого, или не иметь возможности узнать об этом. Как бы то ни было, новизна явлений бывает таковой для отдельного человека, отдельного общества (или группы сообществ людей) и для всего человечества в целом. Наличие некоего знания существами, не являющимися людьми, не будем касаться, хотя помнить о такой возможности следует.
Рассмотрение этих вопросов оставлю на закуску — для этого будет ещё одно возражение, а сейчас вернусь к марксистской теории государства и классовой борьбы.
– Итак, государство — это есть машина для поддержания господства одного класса над другим, — говорит нам Ленин. И добавляет, — И эту машину мы возьмем в руки того класса, который должен свергнуть власть капитала… Мы эту машину отняли у капиталистов, взяли ее себе. Этой машиной или дубиной мы разгромим всякую эксплуатацию, и, когда на свете не останется возможности эксплуатировать… — лишь тогда, когда возможностей к этому не останется, мы эту машину отдадим на слом.
Таким образом, советская власть является ни чем иным, как ещё одним «классическим» классовым обществом, действующим строго в рамках марксистской классовой теории, в том числе и в вопросе государства. Или нет? Типичное представление о стране Советов основано на власти класса, именуемого пролетариатом. Кого же он эксплуатирует? Он эксплуатирует эксплуататоров. Это официальная точка зрения. Если я ошибаюсь — поправьте меня. Была ли эта точка зрения неизменной на всём историческом отрезке существования советской власти? И да, и нет. По большому счёту она не изменялась, но всё время предпринимались попытки более точно охарактеризовать это противостояние классов. Но… всякий раз эти попытки оканчивались неудачно — очередное описание антагонистических пар оказывалось неадекватно действительности. Но почему? В чём, собственно говоря, сложность?
Чтобы попытаться обнаружить эту причину, вернёмся к истокам. И в этой работе Ленина мы обнаруживаем возможный ответ. Он находится в процитированном абзаце. Просто пока мы его не видим. Что же, поищем.
Исходя из поставленных перед собой большевиками задач, были возможны два варианта решения: первый — воспользовавшись поддержкой пролетариата и молчаливым одобрением крестьянства, они могли попытаться создать полностью бесклассовое общество. Но в этом случае им пришлось бы отказаться и от присущего классовому обществу государства, как орудия классового господства. Они этого не сделали. В таком случае, рассмотрим второй вариант — они могли создать новые классы, характерные для государства социалистического типа (какие, кстати?) в соответствии с марксистской теорией и с их помощью уже пытаться решить поставленные марксизмом задачи. Этого они тоже не сделали. Вместо этого они создали государство, в котором должен был угнетаться господствующий класс, а точнее — господствовать угнетённый класс. Господствующие в досоветских обществах классы были довольно быстро истреблены или бежали из страны. Что же получилось? Государство осталось, а, стало быть, мы не должны обольщаться, что классов не стало, ведь сам Ленин предупреждает нас: «Мы отбросим все старые предрассудки, что государство есть всеобщее равенство, — это обман: пока есть эксплуатация, не может быть равенства». Но правящим классом был определён класс, которому следовало быть эксплуатируемым. Если бы всё вышло в строгом соответствии с марксистской теорией, то результат должен был получиться совсем другим — класс трудящихся должен был бы стать эксплуатируемым. Но кто его должен был бы эксплуатировать? Что нам говорит об этом марксистская наука? В данной работе Ленина об этом ничего не говорится, что по этому поводу говорят Маркс, Энгельс и Ленин — следует искать специально среди их трудов.
Я не знаю, что по этому поводу говорит марксизм, но у меня самого некие соображения на сей счёт имеются. Я уже касался раньше возможности наличия этой пары антагонистических классов, но тогда мне даже в голову не приходило, каковы могут быть последствия такого противопоставления. Выше я уже сказал, что эксплуатируемым в этой паре должен был стать класс трудящихся. Я не оговорился, его не следовало называть пролетариатом — пролетариат эксплуатируют капиталисты. Трудящихся же эксплуатируют… потребители. Общество потребления, выражение, уже оскомину набившее. Но раньше его никогда не ставили в противовес трудящимся. И неудивительно. В Советском Союзе общество потребления было… эксплуатируемым, если так можно выразиться, потому что советская революция поставила всё с ног на голову — марксистская теория в советской России перестала работать адекватно. Но в остальных странах ничего не изменилось. И многочисленные социалистические и коммунистические партии продолжали следовать курсом марксистской теории. Многие социалистические партии приходили к власти во многих странах. И чего они добивались? Облегчения положения трудящихся и увеличения социальных программ своих стран. Но ради чего всё это делалось? Был ли озвучен класс, который должен был прийти к власти, в случае победы социалистов? Не знаю, но возможно, что и был. В любом случае, мы на это не обратили никакого внимания, потому что не воспринимаем до сих пор так, как это следовало бы делать — марксизм не собирался отдавать власть в руки эксплуатируемым. Он только прикрывался революционной риторикой, стремясь осуществить передел мира в пользу нового класса эксплуататоров, уже зародившегося к тому времени в головах тогдашнего европейского общества.
В этом свете совсем иначе выглядит французская революция 1968 года и культурная революция, прокатившаяся по миру вслед за ней. Именно в результате этих событий свершилась мировая социалистическая революция, совершенно новым образом расставившая в головах людей все привычные для них понятия. Единственным, а точнее — главным препятствием на её пути был несоциалистический и антимарксистский Советский Союз. Правда, он сам не знал об этом и продолжал называть себя и социалистическим, и марксистско-ленинским. Нетрудно представить, чем это должно было кончиться.
Я понимаю, что предложенная мной модель может оказаться… не понравиться, короче. Я и не претендую на многое. Я ставил перед собой совершенно иную цель — я хотел показать, что имеющаяся на данный момент теория совершенно не описывает реальность. Даже близко. А между тем в мире продолжают происходить события, которые все, как и прежде могут и должны вписываться в некоторые понятные и общедоступные рамки. Если таких теорий нет — их надо… придумать. И это также возможно, чему свидетельством предложенный пример. Кто может знать — соответствует он действительности или нет? Это может сказать тот, кто знает, как обстоят дела на самом деле. Или хотя бы думает, что знает, и ему удаётся убедить в этом остальных. Но сейчас нет сколько-нибудь значительных теорий, равных по своему значению марксистской в конце XIX века. Даже идей, на основе которых можно было бы строить какие бы то ни было теории — и то нет. И их нет не только в стане марксистском. Их нет ни в современной России, ни в какой-либо другой стране мира. По крайней мере — мы о них ничего не знаем, не хотим знать или не можем узнать. И это вызвало ещё одно возражение.
Возражение четвёртое. Предположим, что предложенные классы существуют. Имеется класс эксплуататоров, называемый потребителями и класс эксплуатируемых, именуемый трудящимися. Это строго в соответствии с классической классовой марксистской теорией. Следовательно, социалистические страны никоим образом и не должны стремиться к господству трудящихся, как это было в Советском Союзе, а следовать совершенно иным ценностям. Что они на самом деле и делают. Но это всего лишь одна, пусть и достаточно универсальная и всеобъемлющая теория. Неужели в мире и взаправду больше нет ничего, что могло бы сравниться с ней по уровню и значимости?
Да как же — а Советский Союз? Раз он существовал (и неплохо — заметим от себя) не в соответствии с марксистской теорией, а как-то иначе, этой теорией только прикрываясь по необходимости, потому как никакой другой на замену не существовало, то логично сделать вывод о возможности существования государства (что бы это не значило), где правят классические эксплуатируемые, хоть это и противоречит теории. Значит это только одно — возможны теории, в соответствии с которыми возможно существование государств, благополучно существующих вопреки классическим «цивилизационным» теориям. Достаточно только более пристально присмотреться вокруг и хорошенько поискать, проявив хоть мало-мальскую любознательность. Я уже упоминал Индию, хочу напомнить о ней ещё раз именно сейчас. Эта страна требует весьма пристального внимания — хотя бы благодаря своему возрасту — как-никак пять тысяч лет прожила в нашем непростом мире. Китай тоже непрост и тоже может оказаться неплохим источником альтернативы. Я уверен, что имеется ещё достаточно много стран, у которых есть что почерпнуть в поисках возможного ответа — как нам жить дальше. Но окончательное решение всё равно не за ними и даже не за теми, кто создаёт и пытается воплотить в жизнь какие-либо теории. Главный судья на Земле — народ, который в конечном итоге решает — годны ли на что-нибудь наши теории или нет, а для нас таким судьёй является народ русский, а ещё можно сказать, что — советский, ведь русский, как и советский — это не национальность — это государственная принадлежность.
