От Георгий Ответить на сообщение
К Георгий Ответить по почте
Дата 23.07.2005 17:26:57 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Тексты; Версия для печати

Б. Мельц. "У русского языка нет будущего" (*+)

http://www.livejournal.com/users/farroukh/5630.html

Мельц о русском языке
Я, как интересующийся языками, был несколько удивлён, прочитав это:

У РУССКОГО ЯЗЫКА НЕТ БУДУЩЕГО
Борис Мельц

Сейчас много говорят о будущем русского языка, предлагают разные реформы, от
орфографической до грамматической, вводят всякие улучшения, придумывают
новые слова и т.д. Увы, никто еще не посмел сказать, что король голый. Как
его ни наряжай...
Русский язык - попросту незадавшийся язык. Со своими дремучими корнями он
неспособен освоить современную технику, выражаться кратко и точно. Забавно
следить за его потугами, как он наворачивает на себя один суффикс, другой,
лезет вон из кожи - а сказать, того что нужно, не может. Там, где
английскому достаточно сказать "user", русский беспомощно барахтается.
Лучшее, что он может изречь - "пользователь" (12 букв!), но такого и
слова-то нет, и звучит оно как будто речь идет о быке-осеменителе. Потому
так мало в России людей практичных, способных к делу. Users в России не
водятся. Да и слово "использовать" (12 букв!) - такое длинное и тяжелое, что
пока его выговоришь, уже не останется времени на использование чего-либо.
А слово "здравствуйте" (12 букв!), которое по идее должно быть легким,
коротким, с него начинается всякая речь... Ни один из иностранцев не может
это вымолвить, да и мы сами скрипим зубами, пока произносим, и выбрасываем
труднопроизносимые "д, в, вуй": остается "зрасте" (с бессмысленнo усеченным
корнем). Попробуйте выразить по-русски такие элементарные понятия, как
"site", "server", "office". Язык онемеет, потому что у него просто нет в
запасе таких слов. Вот и приходится заимствовать "сайт", "сервер", "офис".
Практически все слова в научном, интеллектуальном, политическом,
экономическом, деловом, культурном языке - заимствованные. Посмотрите на
газетный текст - там русскими остаются только слова бытового обихода,
физических действий, эмоций, а почти все, относящееся к культуре, технике,
интеллекту, взято из других языков.
В романо-германских языках тоже много латинских корней, но они для них
родные, а для нас чужие. И торчат эти непроглоченные слова, как кости в
горле. "Коммунизм", "социализм", "партия", "капитализм", "менеджмент",
"ваучер", "приватизация"... Слова эти неродные, и мы ими пользуемся, как
заклинаниями, не вникая в смысл. Оттого возникают у нас дурацкие идеологии -
системы слов, которыми мы не знаем, как пользоваться. Они нас куда-то ведут,
что-то приказывают, и мы, как дураки, строим неведомый коммунизм или
капитализм, не понимая, что и зачем.
В английском огромное количество слов, и у каждого слова - огромное
количество значений. По всем этим параметрам русский на порядок уступает
английскому. Там, где в русском имеется одно слово, в английском -
несколько, и поэтому процесс мышления гораздо более точный. Вот хотя бы
взять слово "точный": оно у нас одно. А в английском "exact", "precise",
"accurate", "punctual". И у каждого - свой оттенок точности. Мы кое-каких
слов поднахватали - "аккуратный", "пунктуальный", но на них в английском
есть свои слова, более точно выражающие, например, понятие аккуратности:
thorough, tidy, neat. Если производить взаимный зачет слов между русским и
английским, то русский запнется на втором слове. Эта как два решета с разным
размером ячеек. В русском - широкие, и через них тонкие вещи проваливаются,
не находят выражения в языке. А английский - мелкое сито, оно все на себе
держит, тончайшие оттенки. Вот еще слово "оттенок": по-английски это и
shade, и tint, и hue, и touch.
Русский язык был хорош для средневекового, феодального общества, когда
разговор шел о каких-то конкретных вещах: о растениях, животных, домашней
утвари, семейной жизни, простых ремеслах. Но для выражения идей русский
плохо приспособлен, тяжело ворочает отвлеченными понятиями. По науке или
искусству мне гораздо легче понимать английские тексты, чем русские. Хотя и
приходится смотреть в словарь, но ясно, что хочет сказать автор. А по-русски
все слова, вроде, знаешь, но соединяются они с трудом, и в результате смысл
по дороге теряешь. Чтобы соединить два слова в русском, какие нужны усилия!
Тут и согласование по роду, числу и падежу, и глагольное управление. Весь
труд уходит на синтаксис и морфологию, а на семантику уже не остается
времени. Русский рад, когда ему удается как-то слова вместе составить по
правилам, а что они значат - это уже дело второе.
Отсюда страшное словоблудие, извержение звуков без смыслу и толку. На
английском были бы невозможны такие "ораторы", как Брежнев или Горбачев,
которые ухитрялись говорить часами, ничего не сказав. А народ их слушал,
потому что вроде речь идет по правилам, слова склоняются, спрягаются,
согласуются - уже хорошо. Это, собственно, были не речи, а такие
своеобразные песни, где повторялись одни и те же припевы, с маленькими
различиями. По-английски нельзя так тянуть, переливать из пустого в
порожнее. Каждое слово имеет свой собственный вес, и если нет мыслей, то и
говорить нечего. А русский сотрясает воздух перекличками окончаний. 90%
того, что пишется по-русски, просто нельзя перевести на английский, это
повисает в воздухе, как бессмыслица или повтор. Английский язык весь
направлен на смысл, у него нет лишний жировых отложений, он работает каждым
мускулом, каждой буквой. А русский рас-тяг-ива-ет-ся безразмерно, как
резина. Все эти суффиксы и падежные окончания по десять раз выражают одно и
то же, а для понимания смысла они вовсе не нужны. Зачем эти "а", "я", "ая"
на конце четырех слов подряд? - "широкА странА моЯ роднАЯ". Может быть, это
и хорошо, чтобы протяжно петь, но для скупого, точного выражения смысла
такой тянущийся способ звучания имеет мало проку.
Я допускаю, что у русского языка есть своя красота, которая выражается в
поэзии и в песнях, там, где звучание опережает, а порой и заменяет смысл.
Русскому языку выпала удача иметь таких поэтов, как Пушкин, Блок,
Пастернак - наверно, и им повезло, что они родились в русском языке (хотя не
думаю, что Шекспиру или Байрону меньше повезло оттого, что они родились в
английском). Но для ученого, технолога, бизнесмена, организатора,
интеллектуала родиться в русском языке - значит повесить на свою мысль
тяжелые вериги. То, что просто выразить на английском, выражается по-русски
с огромным трудом, коряво и часто невразумительно. Это язык песни, а не
мысли. В нем есть какое-то отталкивание от (и даже враждебность к) мира
понятий, идей, технических приборов, орудий, знаков.
Вот и в предыдущем предложении я допустил неловкий "англицизм", потому что
по-русски нельзя к одному и тому же слову подвести два разных предлога,
требующие разных падежей, - а в английском нет падежей и, значит, нет
проблемы управления ими. Простейшее логическое действие: отнести к одному
предмету два разных понятия (отталкивание от/враждебность к) - по-русски не
поддается выражению.
Недаром вся компютерная техника - техника вычисления, информации - говорит
по-английски. Да и в философии вряд ли можно достичь каких-то
профессиональных результатов, пользуясь языком, неспособным к логическому
расчленению понятий. Русская философия - это прекрасные мечтания и горькие
раздумья, охи да вздохи - и ничего предметного, точного, ясного. На Западе
русской философией считается творчество Достоевского, а те, кого мы считаем
философами, типа Соловьева, Розанова, Шестова, здесь вообще неизвестны их
просто нет в мире профессиональной философии.
Конечно, в России были великие ученые: Лобачевский, Менделеев, Павлов,
Вернадский, Колмогоров... Большой ум сумеет выразить себя на любом языке. Но
все-таки результат гораздо скромнее, если приходится плыть против течения,
если ум изощряется, чтобы преодолеть сопротивление языка, совладать с его
логической неточностью и синтаксической громоздкостью.
Нобелевские премии в 20 в. выдаются не только ученым, но и английскому
языку - за его заслуги перед разумом и наукой.
Пока в культуре господствовали религия, идеология, литература (песни,
лозунги, проповеди, анекдоты), русский язык справлялся со своей задачей быть
языком великой культуры. Русский язык хорошо умеет возвеличить, подольстить,
задеть, обругать, обидеть. У него большое сердце, хотя вряд ли доброе. Но в
мире техники, информации, искусственного разума у него нет шансов на
выживание. У русского языка - прекрасное прошлое, грустное настоящее...
Возможно, как мертвый язык, через два или три века он будет вызывать интерес
филологов и историков, - как язык Достоевского и Толстого, Ленина и Сталина,
русской литературы 19 века и русской революции 20 века.
Я не хочу выразить высокомерного презрения к русскому языку: я сам в нем
нахожусь. У меня нет лучшего способа выражения своих мыслей. Но даже и
частичное усвоение английского привело меня к мысли об ограниченности
русского языка, его неприспособленности к задачам технического и научного
прогресса. Мне кажется, в большой перспективе этот язык вообще не имеет
будущего. Уже сейчас, за десять лет свободного развития (без железного
занавеса), он наводнился тысячами, если не десятками тысяч английских слов.
По своему количеству и удельному весу они уже едва ли не превышают исконно
русские слова. Общение компьютерщиков, бизнесменов, ученых-естественников
происходит практически на английском, хотя к английским корням и добавляются
морфологические признаки русских слов. Можно предвидеть, что за два-три
поколения совершится необратимая эволюция, которая приведет к поглощению
русского английским. Русский, может быть, сохранится как язык поэзии,
бабушкиных сказок и песен, но использовать его в коммуникативных системах 22
или 23 века будет просто нерационально, и постепенно он начнет забываться.
Английский станет в России тем, чем он стал в Индии, - и безо всякой
политической колонизации. Техническая, культурная, языковая колонизация
действует более эффективно.
Я сознаю странность и даже щекотливость своего положения. Жалуюсь на русский
язык - и кому? Тому же русскому языку и его носителям. Жалуюсь на своего
начальника тому же начальнику - а кому еще жаловаться? Мне кажется, в такой
трагикомической ситуации находятся сегодня многие: они не могут перешагнуть
границ своего родного языка, но и не могут не чувствовать, как им тесно
внутри этих границ.
=========
(via farroukh)

Особенно умиляет это описание трудов по согласованию, прямо-таки физических,
мускульных усилий: "Чтобы соединить два слова в русском, какие нужны усилия!
Тут и согласование по роду, числу и падежу, и глагольное управление. Весь
труд уходит на синтаксис и морфологию, а на семантику уже не остается
времени". Чувствуется личная нота: это мне, Мельцу, тяжело "спрягать".
Тяжело, собственно, "ду-у-у-умать". "Это же ду-у-умать надо". Ну и, конечно,
это - "английский немножко выучил и всю суть мировую поял". Экий шлимазл,
извините за мой французский.

Про русофобию я уж не говорю. Разве что - именно потому, что про русских
"такое печатают", потом русских ножиками режут. Потому что именно такие вот
"интеллектуальные упражнения" подрывают дух. В прямом смысле слова.

Но я, собственно, не о том - тут и без того всё ясно. А о самом ходе мысли.

Ибо, читаючи это поносное - - -, я для себя сформулировал, что такое
прогрессизм.

Так вот. "Прогрессизм" - это такая радостная готовность принести высшие
достижения традиции в жертву технике, точнее - удобству этой техники, причём
техника всегда имеется в виду примитивная, "ранних моделей". "Надо сделать
так, чтобы железке было удобно". И ради этого - выбросить что-нибудь высокое
и хорошее и заменить низким и гадким. Причём, повторяю, даже самой железке
это не нужно - железку сделают получше, она будет нормально
взаимодействовать с высоким и хорошим, нужно только подождать. Но нет же.

Примеры. Вот, допустим, появился телеграф. Тут же откуда-то выныривает
прогрессист и курлычет: "Вот в телеграммах точки не ставят и запятые. Надо и
в литературе от них отказаться. И лаконичнее писать, телеграфным стилем." -
Ибо современно. Телеграф же! Какие уж тут психологизмы и пейзажная лирика.
Телеграф же... Меж тем телеграф благополучно вымирает, и весь пафос "писания
по-телеграфному" начинает выглядеть дико и дремуче.

Или вот трамвай. Он по рельсам ездит. Давайте снесём нахрен все мостовые,
что ещё при римлянах мостили, чтобы рельсу трамвайную покласть. Ну и что,
что красота. Рельса-то она вона какая! Прогресс! Трамвай, однако!
Ломай-круши все эти плиточки, рельса идёт! Меж тем, трамвай тихонько
уступает место моторам с шуршащими шинами, а прогрессивные рельсы начинают
заметно мешать движению.

Тогда начинается другая байда. "Вот компьютер умные люди удумали. Прогресс,
наука... Вот в компьютере букв-от маловато, всего на латинский алфавит
хватает. Надо, чтобы компьютеру удобно было. Так давайте скорее все алфавиты
отменим, кроме английского! Неча тут всякую кириллицу разводить, иероглифы
какие-то, от них грязь одна. Ибо Компьютер! Компьютер же! Будущее за ним!"
Пока прогрессисты строят планы поголовного перевода на латинский алфавит,
тихо-спокойно появляется какой-нибудь юникод...

И так всегда.

Но гадам неймётся. Им дай волю, они будут руки-ноги людям отрывать, чтобы
половчее запихивать тела в "прогрессивный трамвай, надежду человечества".
"Ибо трамвай".

То есть главный признак "прогрессизма" - поспешность. Появилось что новое -
"ложитесь все под него". Хотя даже само "новое" в этом совершенно не
нуждается. Ему бы доразвиться до уровня старого. Но нет же, обязательно
найдётся дурак, который - - -.

Какое это имеет отношение к русскому языку? Да та же песенка - "в мире
техники, информатики". "Эникею божественному помолимся". В то время как весь
этот "мир техники, информатики" - всё те же "трамвай" и "рельса". Которух
нужно просто пережить - то есть подождать, пока они разовьются до
человекоудобного состояния.

)(