Производства Старого Света оказываются неконкурентоспособными перед лицом «азиатской угрозы»
Компания Electrolux AB (бренды Electrolux, AEG, Zanussi и т. д.) будет сворачивать производство посудомоечных и стиральных машин на своем головном европейском предприятии в Нюрнберге (Германия). В официальном пресс-релизе по этому поводу отмечается невозможность противостоять «ценовому давлению» в условиях, когда потребитель не желает покупать продукцию по большой цене из «определенной страны происхождения». В опубликованном в апреле отчете компании за 2004 год тот же тезис представал более развернуто: в условиях глобализации Electrolux вслед за конкурентами будет вынужден сокращать издержки за счет переноса производства продукции в регионы с меньшей стоимостью рабочей силы – Китай и страны Восточной Европы. Будет – поскольку до сих пор шведский гигант несколько отставал от других компаний по части, как иногда говорят, «пожелтения сборки».
Основные производства компании и в 2004 году находились в развитых странах: в США (почти 20 тыс. сотрудников), Италии (9 тыс.), Швеции, Германии, Австралии и т. д. (единственное серьезное исключение – Бразилия). Как следствие – и это косвенно признается в упомянутом отчете, – возросли издержки и ухудшились финансовые показатели (чистая прибыль на акцию сократилась почти в полтора раза по сравнению с 2003 г.). И это несмотря на уже проведенное сокращение нерентабельных производств и числа работников (с 77,1 до 72,4 тыс.).
Практически одновременно Siemens AG объявила о продаже своего подразделения по производству мобильных телефонов тайваньской компании BenQ, и эта новость тоже из разряда «последствий глобализации». Как и Electrolux, немецкая компания до последнего придерживалась имиджа «белой кости»: в то время как конкуренты усиленно шагали в Азию (Motorola, например, давно сделала акцент на Китае, а с прошлого года полностью перенесла туда – в том числе из Германии – производство телефонов), Siemens цеплялся за заводы в Германии. Как результат – издержки и убытки в размере до 500 млн евро в 2004 г. Повторился путь французской компании Alcatel, которая, пытаясь удешевить производство мобильников, сначала создала СП с китайцами, а затем и продала им свою долю.
Консервативные немецкие компании пострадали от глобализации едва ли не больше других европейцев. В прошлом году, например, была объявлена банкротом компания Grundig AG, некогда знаменитый производитель электротехники. Причина та же – европейская производственная база со всеми ее высокими издержками. Между тем автомобильные компании (Volkswagen, DaimlerChrysler) активно выносят производство в такие страны, как Мексика, ЮАР или, как минимум, Чехия (это не говоря уже о Китае – но тамошние предприятия пока работают исключительно на внутренний рынок КНР). В Германии, жалуются автопроизводители, приходится сталкиваться со слишком суровыми нормами социального законодательства. 35-часовая рабочая неделя при средней зарплате рабочего у конвейера до 3 тыс. евро в месяц, плюс всякого рода пакеты и т. д. В «восточных землях», то есть бывшей ГДР, зарплаты вроде как поменьше, но (как раз из-за разницы зарплат с «западниками») другая беда – частые забастовки на автопредприятиях.
Поэтому, пока призывы крупного бизнеса «заставить немцев работать побольше» (а заодно свернуть так называемую систему «соопределения», то есть соучастия профсоюзов в руководстве предприятиями) не достигают цели, этот самый бизнес все активнее вкладывает деньги в страны, где расходы и на работника на порядок ниже, и на экологию и прочие цели, кстати, тоже. Как результат всего этого – безработица, в последние месяцы колеблющаяся около отметки 5 млн человек (более 12% трудоспособного населения Германии) и ничтожный – по сравнению с той же Азией – экономический рост. Во Франции аналогичные проблемы были одной из главных причин отклонения проекта евроконституции (неизвестно, что было бы, если бы и в Германии ратификация этого документа проходила через народ, а не через бундестаг). С одной стороны, жители «старых» стран ЕС боятся прилива дешевой рабочей силы из «новых» стран (или усиления оттока капитала в эти страны), ряды которых к тому же постоянно пополняются – в кандидаты пытаются пролезть даже никак не европейские Марокко и Грузия. К тому же ЕС сам по себе оказывается все менее эффективным перед наступлением «извне»: его таможенная защита – в соответствии с договоренностями по линии ВТО – слабеет, и вот уже «девятый вал» китайского текстиля в Старый Свет стал причиной чуть ли не дипломатического скандала. Робкие попытки отменить договоренности с КНР по поводу ослабления ограничений на импорт халатов и брюк вызвали жесткий ответ китайцев, и, похоже, облегчения участи европейских текстильщиков ждать не приходится. А ведь за халатами последует – или уже следует – куда более «технологичная» продукция. Через несколько лет, вероятно, на европейский рынок хлынут и китайские легковые автомобили, благо VW и прочие мировые гиганты вложили в автопроизводства КНР миллиарды евро и они становятся все более современными и конкурентоспособными.
В этой связи неудивительно настороженное отношение к ЕС внутри самого союза: единая Европа не стала защитой от негативных последствий глобализации, наоборот, ЕС скорее воспринимается как уменьшенная в размерах модель этой самой глобализации. Пока неясно, к чему такие «реакционные» настроения (проявившиеся в итогах двух последних еврореферендумов и разговорах о восстановлении в еврозоне национальных валют как более эффективного рычага экономического регулирования). Понятно лишь, что дальнейший прогресс «глобальной экономики» отнюдь не означает глобального прогресса и процветания. Кто-то выиграет, а кто-то, может быть, и очень сильно проиграет. России (с ее структурой экономики и нетто-оттоком капитала) это тоже, между прочим, следовало бы учитывать.
