Форум С.Кара-Мурзы

	От	Георгий
	К	Георгий
	Дата	25.07.2004 17:32:36
	Рубрики	Тексты;

Путиловский завод и др. предприятия Нарвской заставы в нач. 19 в. Первая забастовка. Жилье и быт рабочих. (+)

(при "рождении" завод назывался не Путиловским, конечно. Об этом - ниже...)

=========
(Г. Зуев. Нарвская застава. М.: 2004. Стр. 231)
(продолжение)

21 марта (2 апреля по новому стилю) 1801 года считается днем рождения нынешнего объединения <Кировский завод>.
До 1803 года завод представлял собой несколько наскоро построенных деревянных зданий, где мастеровые занимались изготовлением мелких
артиллерийских снарядов. С 1803 года производство начали приспосабливать для выполнения различных чугунных, медных и железных
изделий не только для казны, но и для частных учреждений и лиц. Кроме артиллерийских снарядов здесь начали делать мостовые фермы,
перила, фонари для маяков, архитектурные украшения, весы, гири, части пушечных лафетов, конскую сбрую с
металлическими бляхами, ремни с медной чешуей для киверов, пуговицы и т. д.
Это был не завод, а чугунно-литейная мастерская, размещенная в нескольких деревянных зданиях. Небольшое литейно-плавильное
производство начала XIX столетия стало родоначальником промышленности Нарвской заставы, будущим российским индустриальным
гигантом -- производственным объединением <Кировский завод>.
Переведенный из Кронштадта завод был наглухо отгорожен от города. Окруженные высоким забором, как раньше -- водой, проводили
мастеровые здесь дни, месяцы и годы. Словно мрачный черный замок, возвышалось промышленное предприятие среди зеленого океана
парков, садов и оранжерей Нарвской заставы.
Рабочий день на предприятии предусматривал односменную работу с пяти утра до семи часов вечера. Однако мастеровые трудились
значительно дольше - по 16-18 часов в сутки, находясь в задымленных, грязных и холодных мастерских. Остальное время они проводили в
бараках-казармах, полностью лишенных даже минимального бытового комфорта. Их заработок состоял из двух частей - твердого казенного
жалованья и <наградных>, которые часто зависели от произвола начальства. Большинство мастеровых получали 31 рубль в год - 2 рубля 58
с четвертью копейки в месяц. Некоторым платили еще меньше - 2 рубля 29 копеек и 2 рубля 5 копеек в месяц.
Нередко жалованье выдавали мукой - по 1 пуду 39 фунтов в месяц. Мука часто была затхлой, горькой и рассчитывалась по завышенной
цене. Наградные, полагавшиеся <за усердную работу>, составляли от трех до пяти рублей в месяц. Всего мастеровой мог заработать до
6-7 рублей в месяц. Часто этому мешали штрафы - <за угар металла, за нерадивость на работе, за порчу инструмента и т. д. >.
За провинности - неповиновение начальству, от-лучку и т. п. - рабочих наказывали палками, секли розгами или приговаривали к самому
страшному наказанию - <битью кнутом>.
Вместе с отцами на чугунолитейном заводе работали их сыновья - дети в возрасте 8-12 лет. Они с рождения приписывались к заводу и
назывались <малолетами>. Условия их труда были особенно тяжелыми. В одной из жалоб на непосильные условия труда <малолетов> рабочие
писали: <С оными поступают не по-детски, употребляя наравне с большими на работу и не щадя слабых еще сил их и не имея никакого
снисхождения, когда такой малолеток каким ни есть получасом опоздает притти на сборное место, жестоко, по приказанию
мастера Купера, бывали наказываемы розгами>.
По воскресеньям и праздникам всю заводскую команду гоняли строем за несколько верст в церковь на Ульянку.
Судьбой и жизнью мастеровых завода распоряжались начальники, надсмотрщики-офицеры и английские мастера. Рабочие вначале безропотно
сносили эту вечную каторгу, но на масляной неделе 1809 года осмелились попросить три дня отдыха. Прошение подали рабочие фурмового
цеха на имя англичанина Адама Армстронга, нового начальника казенных Олонецких и Петербургских чугунолитейных заводов, преемника
Чарльза Гаскойна. Армстронг удовлетворил просьбу мастеровых. Однако смотритель завода Купер, оскорбившись таким обращением рабочих
через его голову, под видом срочного государственного заказа лишил передышки весь фурмовый цех.
Рабочие этого цеха, проработав два дня, на третий все, как один, ушли с работы, <оказав неповиновение> начальству. 6 февраля 1809
года произошла первая в истории стачка - неслыханное для тех лет дело. С рабочими жестоко расправились: пятерых зачинщиков избили
палками на глазах у всей заводской команды, а остальных силой заставили работать в праздники.
Этот первый рабочий протест сплотил мастеровых и научил сопротивлению бесправным действиям начальства. Рабочие завода получили славу
бунтарей.
После перевода за Нарвскую заставу Кронштадтского чугунолитейного завода вдоль Петергофской дороги как грибы стали вырастать
многочисленные низкие фабричные и заводские корпуса. В некогда заповедном аристократическом районе столицы, на территории блестящего
парадного въезда в город начал постепенно формироваться пояс фабрично-заводской застройки.
Расширение промышленных предприятий на Петергофской дороге, естественно, потребовало новых земельных площадей. Заводчики и купцы
скупали земли не только у хозяев усадеб и дач, но и у сельских общин. Крестьяне деревни Тентелево продали свои земельные угодья
строителям Балтийской железной дороги, а сельский сход деревни Волынкиной - владельцу лесной биржи купцу Григорьеву.
Деревня Тентелево существовала задолго до петровских времен. Финские историки считают, что самое старое из ее названий - Тентелица,
а последним финноязычным ее именем было Тентёля.
В период основания Петербурга поселение на Нарвском тракте переименовали в Тентелево. Деревня находилась за Нарвской заставой, в
непосредственной близости от места, где впоследствии возвели Нарвские триумфальные ворота.
В середине XIX века петербургские газеты опуб-ликовали статью журналиста Бахтиярова, где говорилось: <Идя по Петергофской дороге,
налево видим деревню Тентелеву. Перед нею - столб, на котором прибита доска с надписью: домов 27, душ 54>.
Деревенские постройки стояли довольно скученно, улицы были узкими и немощеными. В самом центре селения находилась деревенская
кузница, ее труба являлась постоянным источником едкого дыма и копоти.
С давних пор Тентелевка делилась на несколько частей. С юго-восточной стороны нынешнего наземного павильона станции метро <Нарвская>
в старые времена располагалась Большая Тентелица, а к югу от сегодняшней Кировской площади находилась Малая Тентелица.
Деревня состояла всего из двух улиц - Правой и Левой, причем одна из них проходила правее, другая левее старинного Тентелевского
кладбища, где издавна хоронили жителей неправославного вероисповедания, в основном лютеран и католиков. В середине XX века старый
погост снесли и на его месте возвели промышленные корпуса.
Тентелевка всегда оставалась типичной деревней. По воспоминаниям старожилов, в ней рано утром совершался старинный обряд отправления
коров на пастбище. На улицу выходил старый пастух с саженной трубой и подавал первый сигнал хозяйкам подворий. Они спешно
заканчивали дойку животных, открывали настежь ворота и выгоняли коров на улицу, по которой уже медленно шествовало разномастное
стадо местных буренок. Перед Петергофской дорогой пастух трубил во второй раз и сворачивал стадо на пастбище, находившееся в районе
окружной железной дороги.
Начиная с конца XIX века в деревне стали охотно селиться мелкие служащие промышленных предприятий Нарвской заставы.
В июле 1872 года товарищество Екатерингофской мануфактуры купило у сахарозаводчика барона Штиглица участок в 13 десятин земли и
заводские постройки в деревне Волынкиной. На этом месте возникла большая бумагопрядильная фабрика Екатерингофская мануфактура (после
революции - фабрика <Равенство>). Она находилась во владении иностранного промышленника Кнопа, которому принадлежало в России
несколько текстильных фабрик. Неподалеку от предприятия Кнопа, на набережной реки Екатерингофки, в 1874 году открылся
костеобжигательный завод (ныне клеевой завод, наб. р. Екатерингофки, 23/31).
В 1875 году в деревне Тентелево начал работать Тентелевский химический завод (ныне завод <Красный химик>, Химический пер., 1). По
фамилии хозяина предприятия в народе его чаще называли <завод Сан-Галли>. Предприятие вырабатывало кислоты, соли, красители и
химикаты. В 90-х годах XIX столетия завод получил всемирную известность. Здесь впервые был применен контактный способ произ-водства
серной кислоты. Патент этого изобретения приобрели многие страны мира. До 1914 года Тентелевский химический завод оставался
единственным российским предприятием - производителем химически чистых кислот. Но одновременно он относился и к наиболее опасным и
<вредным> производствам Нарвской заставы. Сюда обычно нанимали рабочих из самых глухих и бедных деревень Виленской губернии. (Между
прочим, в 1910 году чернорабочим Тентелевского химического завода был будущий мэтр отечественного самолетостроения знаменитый
авиаконструктор, академик АН СССР, генерал-полковник, трижды Герой Социалистического Труда Сергей Владимирович Ильюшин. Под его
руководством в разные годы создавались лучшие типы бомбардировщиков, грозных штурмовиков и пассажирских самолетов.)
Особого расцвета Тентелевский химический завод достиг в конце 70-80-х годов XIX столетия. К этому времени на предприятии резко
увеличился ассортимент выпускаемой продукции. Завод стал вырабатывать более сорока наименований химических продуктов. Жюри многих
престижных зарубежных и отечественных выставок высоко оценивали промышленные достижения и выпускаемую продукцию предприятия. В
1878 году на Всемирной выставке в Париже разработки и изделия Тентелевского химического завода удостоились Большой золотой медали. В
1882 году на Всероссийской выставке в Москве предприятию вручили высокую награду - Почетный государственный герб <За отличное
качество продуктов>. В 1900 году на Всемирной выставке в Париже Тентелевский химический завод получил самую высокую и престижную
награду - Гран-при.
Создатель Тентелевского химического завода доктор химии В. В. Шнейдер стал одним из пяти первых кавалеров, награжденных почетным
званием <Инженер-технолог>, учрежденным в 1887 году для наиболее выдающихся инженеров и организаторов отечественной промышленности.
Однако, являясь передовым и широко известным промышленным предприятием Российской империи, химическое предприятие и его
администрация полностью игнорировали возложенные на него обязанности по благоустройству территории завода и прилегающей к нему
местности - деревни Тентелевки. После грандиозного пожара на заводе муниципальные власти категорически запретили эксплуатацию
химического завода до тех пор, пока его администрация не произведет благоустройство территории и не проложит новую улицу в деревне
Тентелевке.
Администрации пришлось выполнить предписание властей. Но что это была за улица! Над ней потешались все газеты Петербурга, ибо ее
проложили на месте непролазного болота. Территорию не осушили, не предусмотрели дренажные сооружения. В итоге получилось безобразное
зрелище: дорога напоминала непроходимое зловонное болото, заполненное грязной стоячей жижей.
В 1878 году за Нарвской заставой задымили трубы литейных мастерских, принадлежавших заводчику Лангзиппену (ныне - завод <Знамя
Октября>), а в 1879 году на Резвом острове была построена ткацкая фабрика купца Воронина (ныне Резвоостровская фабрика).
В районе Нарвских ворот заработали шоколадно-конфетная фабрика и текстильное предприятие Шау (с 1882 года - <Триумфальная
мануфактура>). В конце XIX столетия на Петергофской дороге появились вывески еще двух промышленных предприятий: <Завод Сестрорецкого
товарищества> и <Северно-технический и котельный завод Тильманса>. Вслед за этими промышленными объектами Нарвской заставы стали во
множестве появляться и более мелкие предприятия: ситценабивные, красильные, ткацкие, шерстепрядильные, деревоотделочные, шляпные и
другие заводики. На Гутуевском и Резвом островах обосновались <дурно пахнущие> предприятия: костеварные, клееварные, салотопные,
мыловаренные, стеариновые, нашатырные заводы.
Над барскими усадьбами, аристократическими особняками и дворцами теперь постоянно стелились клубы едкого черного дыма. Промышленные
отходы загрязняли прозрачные речки и водоемы Нарвской заставы. Ядовитая копоть и промышленная пыль оседали на когда-то пышных садах,
заповедных рощах и оранжереях Петергофской першпективы, <съедая> зеленые насаждения и цветы, коими всегда так гордились
жители загородных приморских дач. Промышленный бум XIX века стал основной причиной запустения былой аристократической окраины
города. Во времена Петра Великого здесь пуще глаза берегли зеленые насаждения - дубы, корабельные сосны, березы, липы и клены.
Специальный <комиссар> лесных дел следил за их благополучием и ростом. Не только порубка, но и самовольная пересадка деревьев
категорически запрещались. Хозяева приморских усадеб недовольно перешептывались между собой: <Около города и розги не срезать! Нечем
детей воспитывать...> Царский указ гласил: <За порубку дуба смертная казнь!>
В холодную зиму воевода Иван Феофилатьев тайно разрешил своим слугам вырубить несколько берез на дрова. Петр I, проезжая по
Петергофской першпективе, сразу заметил, как поредела некогда красивая рощица. За порубку заповедной рощи воеводу на площади, при
всем народе, наказали кнутом, отобрали все имущество и сослали в Сибирь на 10 лет!
Теперь дворянские усадьбы постепенно переходили в руки алчных и предприимчивых купцов, безжалостно, <под корень>, вырубавших
столетние дубовые рощи, заповедные лесные массивы.
Редели рощи, все дальше отодвигались огороды, засыпались речки и пруды, славившиеся раньше обилием рыбы. Исчезли сенокосные угодья в
соседствующих с заводами деревнях Тентелево, Волынкино, Емельяновка, Автово. Еще в начале XIX столетия здесь держали в хозяйствах
коров и лошадей. По утрам из соседних улиц выгоняли в стадо коров и овец, пастух гнал их на пастбище, находившееся у Балтийской
железной дороги.
Постепенно исчезали черты загородной дачной местности, свойственной когда-то окрестностям Петергофской першпективы, ныне уже
именовавшейся Петергофским шоссе. Нарвская застава все гуще заселялась рабочим людом. Здесь имели место все присущие петербургской
рабочей окраине особенности: необычайная скученность населения, отвратительные жилищные условия, немощеные пыльные улицы с ухабами и
зловонными лужами, дворы без водопроводов и выгребных ям, загнившие зловонные речушки, задымленный воздух и вечная грязь. На улицах
Нарвской рабочей заставы до 1918 года не существовало канализации - нечистоты выливались прямо в канавы. Питьевую воду брали в
колодцах, покупали у водовозов и в водоразборной будке.
Вместо роскошных приморских дач по обе стороны Петергофского шоссе во множестве выросли новые <архитектурные шедевры> - деревянные
двухэтажные дома-бараки казарменного вида, сдаваемые внаем рабочим, приехавшим на заработки в Петербург.

(Жилой дом для путиловских рабочих. Фото 1914 г.)

Такие же ряды домов образовали узкие попереч-ные улицы и переулки. Эти <дома> строились подрядчиками по одному типу и с одним
расчетом - построить как можно больше комнат-клетушек, чтобы обеспечить домовладельцам максимальные доходы. Дома-близнецы стояли
здесь так близко друг к другу, что в некоторых дворах из окна в окно можно было здороваться за руку. В первых этажах этих домов
обычно размещались пивные, рюмочные, кипяточные, кислощейки, винные погреба, ларьки, лавки и распивочные заведения.

(Трактиры на Петергофском шоссе. Фото 1914 г. )

По фамилиям владельцев домов и участков, разбогатевших в период промышленного бума, были названы улицы и переулки рабочей заставы.
Так возникли улицы Богомоловская (ныне ул. Возрождения), Новосивковская (ныне ул. Ивана Черных), Григорьевская (ныне ул. Гладкова),
Ушаковская (ныне ул. Зои Космодемьянской), Поварухина (ныне Оборонная ул.), переулки Болдырев (ныне Промышленная ул.),
Крылов (ныне Тракторная ул.), Арсеньевский (от пр. Стачек до трамвайной линии в Автове), Елинский (от Левой Тентелевки до ул.
Швецова) и др.
Приезжая за Нарвскую заставу <на заработки>, люди стремились устроиться на жительство там, где обычно селились родственные по
профессиям мастеровые. Как правило, Левая Тентелевка заселялась рабочими Тентелевского химического завода, а Болдырев переулок и
Волынкина деревня - текстильщиками. Токари, слесари, литейщики и другие высококвалифицированные рабочие чаще всего проживали в
домах на Петергофском шоссе, Богомоловской и Ушаковской улицах.
По данным санитарной комиссии 1898 года, рабочий Нарвской заставы <располагал немногим более двух с половиной квадратных метров
жилой площади>. В 655 домах-бараках было 1420 квартир, заселенных <угловыми жильцами> и квартирантами <артельных квартир>, в которых
арендуемая койка занималась одновременно двумя рабочими: пока один работал, другой отсыпался.
Ничто больше не напоминало о былом великолепии Петергофской першпективы и парадном въезде в столицу. Величественные триумфальные
ворота на Нарвской площади по-прежнему открывали въезд в заставу, но теперь они стояли на берегу загрязненной промышленными отходами
речки Таракановки, окрещенной народом попросту <Воняловкой>.
По краям запущенной, неухоженной площади, покрытой ямами и лужами, стояли теперь не приморские дачи столичных аристократов, а
немногочисленные деревянные домишки, среди которых выделился своей крикливой вывеской трактир <Любим> - кабак с крепкими напитками.
Окрестности рабочей окраины были довольно мрачными. Улицы, грохочущие от ломовиков, полные суетливого, бедно одетого люда. Особенно
тоскливой и безысходной была Нарвская застава в осеннюю распутицу, в непролазную липкую грязь и слякоть. Старинный верстовой столб в
виде небольшого мраморного обелиска еще придавал некоторую значимость этому неприглядному городскому пейзажу и слабо напоминал
обывателям Нарвской заставы о прошлых, более счастливых и светлых, периодах существования этой старинной части города.
До заставы от центра ходила конка, а после границы Нарвских ворот по территории рабочей окраины до основных промышленных предприятий
курсировали так называемые <таратайки>. Их было всего семь, в каждой насчитывалось шесть посадочных мест для пассажиров.
В 30-е годы XIX столетия обыватели Нарвской заставы стали свидетелями новой пассажирской линии Санкт-Петербург-Ораниенбаум. По
старой Петергофской першпективе стал тогда регулярно курсировать сухопутный пароход, тянувший за собой закрытую карету и открытый
экипаж, имевший восемь комфортных мест для пассажиров. Новый пассажирский поезд выглядел необычно. Состав привлекал внимание
огромными металлическими колесами, паровозом с тендером и высокой дымящей трубой. Машинист сухопутного парохода всегда давал
пронзительный гудок при проезде Нарвских триумфальных ворот.

(Сухопутный пароход (Санкт-Петербург -Ораниенбаум) на Петергофской дороге. Литография И. И. Селезнева с рисунка И. А. Иванова.
1830-е гг.)

Позже, в конце XIX столетия, по Петергофскому шоссе от Нарвских ворот до Путиловского завода проложили конно-железнодорожную линию.
Рабочие неохотно пользовались ею - надо было платить пятак, а на <империале> (крыше) проезд тогда стоил 3 копейки. В 1917 году на
Петергофском шоссе конку заменил трамвай Ораниенбаумской электриче-ской железной дороги. Но проезд в нем также стоил очень дорого,
поэтому основная масса рабочих по-прежнему продолжала ходить на заводы и фабрики пешком по грязи заставских улиц и переулков.
От Нарвских ворот, как и встарь, уходила основная магистраль района. С редкими керосиновыми фонарями, мощенное булыжником, с
грязными сточными канавами по обеим сторонам, Петергофское шоссе теперь уныло тянулось на многие километры мимо домов и домишек,
пустырей и свалок, заводов и фабрик, а позади домов начиналось царство бурьяна, заросшее камышом и осокой болот.
Каждое утро Нарвская застава оглашалась громкими разноголосыми заводскими гудками. Под их звуки пробуждался рабочий люд.
Распахивались двери, хлопали калитки. Люди медленно брели по улицам и переулкам, с трудом вытаскивая ноги из липкой грязи. Начинался
новый трудовой день.
Переведенный из Кронштадта чугуноплавильный завод в 1810 году насчитывал 379 рабочих и служащих. Предприятие выпускало продукцию на
245 000 рублей в год. Примерно тогда же началась реконструкция завода, закончившаяся лишь к 1824 году. Были построены новые каменные
корпуса, установлены паровая машина мощностью в 20 лошадиных сил, цилиндрические мехи, плющильные, токарные и сверлильные
станки, слесарные тиски, печи для плавки чугуна и меди.

(продолжение следует)