Когда группа лиц вынуждена долго находиться в замкнутом помещении с закрытой форточкой, она рано или поздно начинает замечать, что неоднородна и делится на курящих и некурящих. При этом каждая из сторон уверена, что сам факт существования другой нарушает ее права, ведь в любом случае какой-то одной из них приходится терпеть.
Из наблюдений дилетанта
Еще несколько сот лет назад табак считался эффективным средством от большинства болезней, и врачи рекомендовали его применение при лечении многих недугов, начиная от головной боли и заканчивая сифилисом. Но времена меняются, и сегодня подавляющее большинство представителей официальной медицинской науки, а вслед за ними курильщики и некурящие убеждены, что курение вредно для здоровья. Не отрицают этого факта и компании, производящие сигареты, во всяком случаи они исправно помещают на пачках написанное мелкими буквами сообщение об опасности употребления своей продукции.
Однако всеобщая честность и завидное единодушие в оценке курения не радуют не одну из сторон. Курильщики, не взирая на пугающие цифры статистики и ролики о вреде курения, с удовольствием продолжают курить, обычно признавая себя при этом безнадежно больными, а некурящие громче сокрушаются о своих испорченных легких, вынужденных вбирать в себя чужой дым, и искалеченных судьбах будущих поколений. Спор периодически обостряется, выливаясь в шумную компанию по ограничению курения в общественных местах, а, затихнув, просачивается в виде язвительных высказываний вроде такого: «Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким умрет». Каждая из группировок выдвигает как медицинские, так и юридические аргументы в защиту своей позиции, которые дружно повисают в воздухе, словно едкие клубы дума в замкнутом прокуренном помещении. Наконец, изрядно устав, они сливаются в экстазе бешенства от осознания собственного бессилия. Круг замыкается, но все недовольны.
Так почему же большинство курильщиков, прекрасно осознавая губительность своей привычки, не собираются от нее отказываться? И главное, почему многие некурящие, даже обезопасив свои личные легкие от влияния никотина, проявляют невиданное «человеколюбие» и во имя здоровья еще не рожденных детей готовы заставить любыми средствами бросить курить их будущих родителей?
Начнем с извергателей дыма. Неужели так сильна их зависимость? По мнению специалистов, если и да, то не физическая, а психологическая. Обычно выделяют несколько факторов курения: беспокойство, привычка, подорожание, способ самовозбуждения, социальная прерогатива, удовольствие от вкуса, обычай. Поспорить здесь не с чем. Но ведь бороться с беспокойством можно и другим способом, например, разрывая лист бумаги на мелкие кусочки или выкладывая фигуры из спичек, как делают сумасшедшие в голливудских фильмах. Многие возбуждают себя, выпивая крепкий кофе или наедаясь до одури шоколада. Подражать же можно кому угодно, хоть обезьяне. Иными словами, почему курильщик выбирает именно такую форму поведения? Кроме того, подобное объяснение делает слишком большой упор на индивидуальном поведении человека, как будто тот сам вдруг решил начать курить, увидев в этом способ решения той или иной своей проблемы. Да, и как утверждает статистика, первую сигарету обычно закуривают, не закрывшись в одиночестве в темной комнате, а в компании.
Поскольку каждый из нас в силу роковой случайности в развитии человеческого вида вынужден жить в обществе, да еще имеет несчастье принадлежать к той или иной культуре, то рассматривать курение следует, прежде всего, как культурное и социальное явление. Чтобы понять, почему человек делает выбор в пользу никотина, необходимо выяснить, как воспринимается сам процесс курения, точнее, какой смысл вкладывают окружающие в этот акт.
Заглянем в юность (детство) – время, когда обычно происходит приобщение к табачному дыму. Для пробующего курить ребенка курение – это, прежде всего, признак взрослого поведения и вообще абстрактной взрослости. Оно должно доказать ему самому и окружающим его половую и возрастную дееспособность, включить его в ряды взрослых. В своем роде это своеобразный обряд инициации (посвящения), знаменующий превращение мальчика в мужчину. Каждый, кто вспомнить свое «первое курение», подтвердит, что этот опыт не принес ему тогда никакого физического удовольствия, даже наоборот, сопровождался неприятными, часто болезненными ощущениями. Но в этом то все и дело. Дискомфорт первого курения в совокупности с осуждением его родителями, является для юного курильщика важнейшим элементом ритуала - физическим и моральным испытанием, которое он должен выдержать, чтобы превратиться в настоящего мужчину. При этом жесткость позиции «предков» только увеличивает в его глазах значимость курения как инициационного акта. Понятно, что любые указания на вредность табачного дыма для здоровья здесь просто не действуют, так как в контексте рассматриваемого ритуала именно этот вред и является самостоятельной, высшей ценностью. Он свидетельствует о силе воли, а значит, праве занять сове место в когорте взрослых.
С другой стороны, курение традиционно служит для изображения антиобщественного поведения. Образ хулигана (бунтаря, уголовника) курильщика, который может позволить себе все, тиражируется современной культурой и укореняется в головах уже в детском возрасте. Согласитесь, весьма привлекательная картинка для человека, который хочет освободиться от контроля над собой со стороны родителей и довлеющих над ним общественных норм. Медицинские аргументы здесь так же не работают, а сопротивление лишь усиливает желание, так как указывает на значимость для противостоящей стороны данного запрета.
Однако все сказанное выше хорошо только для объяснения того, почему начинают курить дети. Но почему же в курении упорствуют взрослые?
Проблема последовательности появления яйца и курицы до сих пор еще озадачивает многих. А вот ответ на вопрос о том, кто был вначале курящие или некурящие, почему-то не вызывает сомнения ни у тех, ни у других. Мне скажут: «Вначале все не курили». Согласен. Но позвольте, как же некурящие могли понять, что они не курят, пока не появились группа лиц, которая начала активно коптить воздух в их присутствии? Значит вначале возникли курильщики, а затем образовалась партия некурящих. К чему я все это?
Дело в том, что курение является признаком общности той или иной группы, объединяющей силой, указывающей на различие между «своими» и «чужими».
Для начала давайте выйдем на крыльцо, зайдем в общественный туалет или любое другое место, предназначенное для курения или просто используемое для этого. Что мы там увидим? Группу курильщиков, занятую общением. При этом подобное общение может проходить и вовсе без слов. Курение действительно позволяет молчать, даже узаконивает такую возможность. Но само по себе это ведь уже акт коммуникации. И вот наши курильщики ведут размеренный молчаливый диалог, выпуская клубы дыма, заменяющие собой звуки. Никотиновая дымка окутывает их, вырывая из обыденного мира, погружая в особую реальность спокойствия и неспешных основательных мыслей, чуждую постороннему «шуму» и суете внешних событий, создавая ощущение групповой сплоченности и мистического единства. Хотя о степени «основательности» возникающих у них мыслей я судить и не берусь, а является ли кажущаяся размеренность бытия и единство результатом наркотического опьянения или самовнушения, пусть объясняют психологи.
Поместим в нашу группу кого-нибудь некурящего или хотя бы не желающего сейчас это делать. Его ощущения? Кроме едкого дыма, он почувствует здесь себя некомфортно. Ведь ему абсолютно нечего сказать, точнее, болтать то он как раз будет, просто потому, что не может общаться на языке безмолвия, потому, что выпадает из молчаливого коммуникативного акта. У него есть три выхода: постоянно рассказывать что-либо, уйти или закурить, но два первых исключат его из групповой общности.
Итак, курение как групповой процесс дает ощущение мистического единства, исключая на время саму возможность взаимонепонимания и вражды курящих. Вспомним здесь знаменитую «трубку мира». Надо ли объяснять, что в современном обществе, где найти близкого человека невероятно трудно, возможность на пару минут по пять раз на дню, а то и более преодолевать ощущение одиночества и изолированности, выглядит огромной привилегией. Лишить ее курильщика, не предложив ничего взамен, будет, по меньшей мере, жестоко. Но хватит лирики. Вернемся к серьезным вещам. В конце концов, регулярно напоминать некурящим об их одиночестве, впадая в коллективный экстаз, тоже, извините, не только бестактно, но и бесчеловечно.
Курение есть признак общности, но последняя возникает вовсе не на основе маниакальной любви к втягиванию в себя яда. Курение, как и отказ от него является формой выражения приверженности тем или иным ценностям и жизненным принципам. Особенно характерно это для России.
Заглянем в историю. В России табак начал активно распространяться с конца XVI века. Он был завезен иностранцами и поэтому прочно ассоциировался со всем иностранным, что и определило его дальнейшую судьбу. Враждебное отношение к иноземцам в Московском государстве конца XVI - начала XVII вв, переходящее в ксенофобию, сделало свое дело и употребление табака под угрозой суровых наказаний было строго запрещено. Любители срывать запретные плоды жизни сразу же сочли своим долгом покупать его втридорога.
Петр I не только легализовал табак, но и сделал его курение, чуть ли не долгом. Трубка и табак стали символом преобразований, и каждый, кто лояльно относился к ним, хотел он того или нет, вынужден был курить. Как следствие все поборники старины по независящим от них обстоятельствам объявили себя принципиальными противниками курения. Православная церковь заняла в этом вопросе непримиримую позицию, назвав табак порождением дьявола. Но поскольку курение постепенно проникало в крестьянские массы, долго стоять на своем было невозможно. В XIX веке церковь смягчилась, и, сохранив запрет на употребление табака для священников, уже принципиально не возражала против шалостей паствы, хотя и не приветствовала их. Паства, долгое время неоднозначно относившаяся к табаку, теперь прониклась убеждением, что быть «русским» - это значит не только непременно периодически ходить в церковь и пить водку, но еще и курить. В таких условиях религиозным сектантам, чтобы хоть как-то подчеркнуть свое отличие от остальных ничего не оставалось, как ввести запрет на употребление табака.
В огне пролетарской революции 1917 года табачный дым стал ощущаться еще сильнее. Церковь, поняв, что большинство атеистов курят, объявила курение непозволительным для православного поведением. Неожиданно оказалось, что настоящий пролетарий тоже курит в противовес «очкастому и некурящему интеллигенту». Интеллигенты не растерялись и тут же стали носить очки, перестали курить, а некоторые даже позволяли себя отказываться от спиртных напитков. Все остались бы довольными, но со временем обнаружилось, что подлинный «строитель нового мира» - комсомолец и коммунист не употребляет табак.
К переменам можно было бы даже привыкнуть, если бы в начале 1990-х знаменитый ковбой Мальборо в безмолвном дымном монологе не объяснил советским гражданам, что стать свободным, построить у себя демократию, правовое государство и рыночную экономику можно только одним способом - начав курить. Все бросились «освобождаться», хотя некоторые сумели при этом построить рыночную экономику, в смысле обогатились за счет продажи сигарет. Особым шиком считалось «освободиться» как можно раньше, переплюнув по стажу потребления табака старших товарищей. Но все явно поспешили.
В конце 1990-х выяснилось, что на Западе уже давно не курят, более того подлинные ценности цивилизованного человека заключаются в отсутствие табачного дыма в общественных местах и легких потребителей. Оказалось, что тамошние специалисты выяснили, что вернуть моральную чистоту и избавить мир от всех напастей, можно лишь начав борьбу с курением. Испытав легкий шок, «продвинутая» часть публика срочно начала бросать курить, закупив антиникотиновые пластыри. Менее «продвинутые», признали себя больными, но расписались в своем бессилии преодолеть пагубное пристрастие. Однако так поступили не все.
Движение «упертых» появилось на том же Западе. На часть курильщиков словно снизошло озарение: они неожиданно осознали, что борьба с курением – это признак тоталитаризма, а отравление своих легких есть ничто иное, как единственная и подлинная форма выражения их свободы и борьбы с принуждением.
Так несчастная трава уже несколько веков является заложником политических и идейных споров. При этом невозможно понять, кто использует ее более цинично любители табака или его противники. Курение и не курение было и остается способом выражения определенных ценностей и символом их принятия. Однако в действиях сторонников курения и их противников есть нечто общее. Утверждая право курить или не курить, и те и другие пытаются отстоять свою свободу, точнее почувствовать себя свободнее, чем они есть на самом деле. Но, понимая свободу так, никто не сможет ее обрести, ведь всегда останутся недовольные, готовые вновь включиться в борьбу за свое нарушенное право – право курить или не курить. Круг замкнется и вызовет к жизни еще много каламбуров, о которых я смогу написать. Выйти из него можно только одним способом. Необходимо понять, что подлинная свобода не связана с «правом курить» или «не курить», и начать бороться за нее всем вместе. А сегодня все, что я могу ответить на вопрос: «Вы курите?», это сказать короткое «нет».
