ВЫБОРЫ: ДО И ПОСЛЕ
"Круглый стол" в редакции "Завтра"
----------------------------------------------------------------------------
----
Александр НАГОРНЫЙ, политолог:
Наш "круглый стол", на котором собрались видные аналитики и ученые, не
ангажированные нынешней "партией власти", призван не столько дать
непосредственную оценку ходу и результатам выборов "по горячим следам"
события, сколько представить определенный спектр различных, порой не
совпадающих и даже противоречащих друг другу мнений, способный определить
многомерные перспективы текущего политического процесса.
Леонтий БЫЗОВ, социолог, ВЦИОМ:
В предвыборной кампании мы видели огромные усилия администрации
президента, других властных институтов, направленные на то, чтобы обеспечить
отрыв "Единой России". Поэтому в Кремле изначально планировали утопить всю
"мелочевку", бесчисленно плодя разные партии и союзы приблизительно одной
ориентации, обреченные на провал, - с тем, чтобы на поверхности остались
только "Единая Россия" и КПРФ, а затем изо всех стволов ударить по КПРФ,
обеспечив себе конституционное большинство в 301 голос, которое решит
проблемы "третьего срока" и так далее. Тут всё очевидно и прозрачно.
Но за высоким результатом "Единой России" существует и определенная
реальность. В стране за последние 4-5 лет сформировался реальный средний
класс, в крупных городах он составляет до 25-30%. Это люди, которые считают,
что жить в нынешних условиях можно, оценивают свой уровень жизни как
удовлетворительный, видят определенные перспективы для себя. Именно они и
являются оплотом нынешнего режима. Этот слой самый активный, он реально
обеспечивает экономическую жизнь страны. Поэтому называть данный режим
"антинародным", как мы привыкли в 90-е годы, уже нельзя. Любая политическая
сила, рассчитывающая на успех, должна предложить этому среднему классу
что-нибудь реальное. Прежняя концепция народно-патриотического блока
сталкивается с совершенно новой границей между народом и властью,
пролегающей именно по "среднему классу". И падение рейтинга КПРФ - результат
не только внешнего давления, но и серьезного внутреннего кризиса. К
сожалению, действуя по старой парадигме 90-х годов, когда КПРФ реально была
ядром сохранения национальной идентичности против космополитичных
"реформаторов", серьезных успехов уже не добиться.
Национальная озабоченность очень сильна при исследовании на малых
выборках, когда идет откровенный разговор: мол, русских дискриминируют,
"чернота" заела. Но как только политик идентифицирует себя как русского
националиста и под этим знаменем идет на трибуну, он сразу же оказывается в
положении маргинала. Вопрос: почему? Я разрешил этот парадокс для себя так:
национальные ценности - это ценности, так сказать, "второго эшелона". Они
выступают на первый план на кухне и уходят на третий план на публичной
трибуне. Национальные гарантии как бы встроены в социальные, это то, что
входит в "пакет" ценностей социальной справедливости. А над синтезом
социальных и национальных идей никто всерьез не работал.
Самым худшим из возможных результатов был бы тот, если бы в Думу прошли
всего две партии: "Единая Россия" и КПРФ. В этом случае весь потенциал
нынешнего политического запроса был бы сведен к простейшему конфликту между
"партией власти" и коммунистической оппозицией. Компартия заперла себя в
позиции "электорального гетто", за пределами которого пребывает уже около
2/3 взрослого населения страны, для которых коммунистическая альтернатива
неприемлема в принципе, как бы они ни были не удовлетворены своей жизнью, и
шансов вырваться оттуда в оперативное поле реальной политики всё меньше. И в
своем нынешнем виде лишь подчеркивает безальтернативность "партии власти".
Что делается на этих 2/3, какой реальный политический запрос там
сформировался? Средний класс в принципе заинтересован в сохранении
стабильности режима. Но на прямой вопрос социологов: "Нравится ли вам такая
стабильность, являетесь ли вы сторонниками того режима, который
сформировался сегодня в нашей стране?" - утвердительный ответ дают всего
10-12%. Остальные, видимо, рассчитывают на реализацию каких-то своих
социальных ожиданий в рамках эволюции данного режима - не более и не менее
того. Тот резерв ожиданий, который связывался с Путиным на контрасте с
Ельциным, на сегодня практически исчерпан.
За возврат к советским порядкам в той или иной форме высказывается
20-25% населения. Это много, но тоже меньшинство. Что же все остальные, чего
они хотят? Они хотят того, чего нет и никогда не было: это некая форма
совмещения капитализма с социализмом при сильной национальной идеологии,
сильном государстве, гарантирующем социальную справедливость. Как можно
назвать этот строй, не похожий ни на "дикий" рынок 90-х, ни на советский
социализм? Как угодно: хоть русским социализмом, хоть русским
капитализмом, - но здесь важен синтез социальных гарантий и национальной
идеи, который до сих пор никому в нашей истории не удавался. Материально эти
слои обеспечены, но их экзистенциальные потребности никак не удовлетворены,
жизнь этих людей лишена некоей сверхзадачи, некоего высшего смысла. Без
национального государства как бы все расползается - доминируют частные
интересы отдельных кланов и корпораций, включая государственные ведомства.
Нынешние протестные настроения во многом являются следствием не социального,
а экзистенциального голода. Поэтому актуальной становится некая
универсалистская национал-социалистическая модель, которая способна дать
людям смысл, создать некий "новый порядок" на базе нового "среднего класса".
И от этого запроса никуда не деться, при всей двусмысленности термина
"национал-социализм". На этих выборах данная тема практически не прозвучала,
но она так или иначе прозвучит в дальнейшем, и на выборах 2008 или 2007 года
может стать центральной. Проблема состоит в том, что в России сегодня нет
единого социального субъекта, общество расколото, нация отсутствует, ее надо
строить заново. Если посадить этот запрос на нынешний политический спектр,
то он будет носить четко выраженный левоцентристский характер, и он на
сегодня практически никем не занят. За все десять лет нынешней конституции в
этой части спектра не появилось ни одной значимой политической структуры. В
какой-то мере этим запросам отвечал блок "Родина", выступавший в роли "КПРФ
для лево-патриотической интеллигенции". При том, что этот проект не во всем
удался, но оказался, тем не менее, в центре самого перспективного
общественного запроса.
Александр САВИН, философ:
Я не соглашусь с уважаемым господином Бызовым в той части его
выступления, где он говорит об отсутствии единого национально
идентифицированного субъекта в современной российской политике. Я полагаю,
что такой субъект, напротив, существует и имеет ярко выраженные черты,
направленные на дискриминацию русского народа. Достаточно сказать, что всего
шесть лет назад, в 1997 году, доля русского населения в Российской Федерации
составляла 83%, а по данным переписи 2002 года, она снизилась до 80%, то
есть государствообразующий народ вымирает со скоростью 0,5% в год, причем
перелома этой тенденции не предвидится. А значит, уже через 10 лет может
произойти качественное изменение государственно-правовой ситуации, ибо так
называемые национально-территориальные субъекты Федерации, число которых уже
сегодня составляет 32 из 89, или 36% от их общего числа, в принципе могут
пойти по пути союзных республик СССР с провозглашением собственного
суверенитета.
Какой демос или какие демосы мы должны иметь в виду, говоря о
современной российской демократии? Или демократия возможна без демоса? И
какой демос может заниматься самоуничтожением? Я специально задаю эти
риторические вопросы, чтобы показать: термин "россияне" является, по сути,
такой же маской, как термин "советский народ". Под ними на деле скрывается
фактическая дискриминация русского народа, который согласно Конституции 1993
года не имеет собственной территории и вообще не упоминается как юридический
субъект. Разумеется, что "русский национализм", обходящий эту
конституционную проблему, сводящий проблему к анекдотическому "бей-спасай",
может быть только второсортным, политически маргинальным, что мы и наблюдаем
в действительности. Поэтому запрос на национал-социалистическую или
социал-национальную идею в России я считаю в значительной мере фикцией.
На деле в России существует запрос на русскую демократическую идею, в
рамках которой только и возможно межклассовое и межнациональное
взаимодействие, способное вернуть нашей стране и нашему государству
необходимое и достаточное место в настоящем и будущем. Из партий только
"Единая Россия", следуя по стопам "Единства" образца 1999 года, негласно
обозначила для общества некое подобие данной идеи, с чем я и связываю успех
данной партии на выборах. В этом смысле победили не "медведи", а хамелеоны,
они воспроизводят только некоторые внешние признаки русской демократии, а на
деле их партия продолжала и будет продолжать политику дискриминации русского
населения.
Поэтому уже через год-другой Путин встанет перед необходимостью либо
дистанцироваться от нынешней "партии власти", либо отказаться даже от
видимости "управляемой демократии", перейдя на тоталитарные формы управления
страной с опорой на вооруженные формирования и другие силовые структуры,
состоящие по преимуществу из иностранцев и нынешних нацменьшинств. Ясно, что
в таких условиях ни о каком развитии страны не может быть и речи, а дело
рано или поздно закончится русской народно-демократической или, если угодно,
национально-демократической революцией. Я понимаю, что данный сценарий
развития событий сегодня выглядит еще экзотично, однако он, хотя и не
является обязательным, весьма вероятен.
Максим КАЛАШНИКОВ, писатель:
По личным ощущениям - эти выборы не изменят ситуации кардинально. Мы
живем в тот момент, когда прежняя схема "управления реальностью" из Кремля
еще действует, и покуда манипуляции "электоральным стадом" по привычным
шаблонам еще удаются.
А вот что будет дальше - намного интереснее. Я не имею в виду исход
выборов президента-2004. Он предрешен. Дело в ином: в разрушении привычной
реальности. Он ускорится из-за очень неприятных факторов, которые никак не
управляются кремлевскими политтехнологами и мастерами по производству
"пиар-миражей" - из-за разрушения изношенной техносферы, унаследованной от
СССР, катастроф, падения конкурентоспособности экономики страны и, скорее
всего, мирового экономического кризиса. Перед правящей "россиянской элитой"
сквозь обильную лакировку действительности всё четче проступает вопрос: "А
что делать дальше?". Страна ведь начинает физически разрушаться, ее
экономика примитивизируется. Что касается общества - его у нас и так уже
нет. А там, того и гляди, Запад сочетет эту "элиту" полностью
недееспособной, поставив вопрос о более рациональном использовании
наворованных ею денег.
Поэтому начнутся напряженные поиски возможных путей прорыва из
нынешнего болота. Метания Кремля из стороны в сторону усилятся. Очень быстро
выяснится, что привычных путей для этого нет, ни у других стран, ни у иных
исторических эпох опыт заимствовать нельзя. И что в жизнь вступает и вовсе
непредсказуемая молодежь 1985-1989 годов рождения, которой непонятен ни язык
власти, ни язык КПРФ. Придется изобретать нечто свое, и тут у русских
оппозиционеров появится шанс.
И тут всё будет зависеть от очень умных и нетривиальных действий
русских патриотов, которые должны построить свою сетевую структуру вместо
отжившей свое пирамидально-бюрократической КПРФ. Партии вообще умрут, как
"биологический вид" (видимости и муляжи - не в счет). Порожденные реалиями
фабрично-заводской эпохи, партии уходят вместе с этой эпохой. Они уже не
работают, у них нет массовой поддержки, в них больше не верят. Будущее в
нашей борьбе - за совершенно новыми образованиями вроде православных братств
или мусульманских джамаатов (сетевых, не "демократически-централистских"
структур), которые совмещают бизнес, финансы, взаимопомощь, политические и
боевые функции. Только теперь - на неизмеримо более
высокотехнологично-интеллектуальной основе.
Они должны найти новых союзников и новые формы взаимодействия с ними,
привлекая к делу создания новой империи даже тех энергичных людей, которые
сегодня поддерживают, скажем, СПС. Например, очень активных промышленников
новой волны в регионах, которые нынче, сами того не подозревая, строят
оплоты СССР-2 и "острова будущего" - технополисы, новые модернизированные
производства, разворачивая в глубинке изгнанные из Прибалтики русские заводы
и нетрадиционные социальные программы. При этом они наталкиваются на тупой
саботаж и пещерную коррупцию "россиянского" чиновничества. Я это наблюдаю
сам на примере "Камского технополиса" в Набережных Челнах.
Как строить новые формы борьбы за Будущее? Это - отдельный и очень
большой разговор.
Михаил ХАЗИН, экономист:
Мне кажется, что основная проблема состоявшихся выборов заключается в
том, что они на самом деле не играют никакой роли. Нынешняя структура
политических партий - и об этом говорил Леонтий Бызов - весьма условно
отражает реальные политические процессы в российском обществе. А значит,
необходимо и неизбежно переформирование всего политического поля. Пока же
наши партии - все, без исключения - занимаются тем, что Владимир Ильич
называл "хвостизмом": они пытаются удовлетворить некие запросы общества, но
даже не пытаются их переформировать. То, что в такого рода "забеге"
выигрывают структуры, наиболее близкие к исполнительной власти, - совершенно
естественно.
Кроме того, последние четыре года мы жили в рамках достаточно
устоявшейся системы. Теперь эта устойчивость, эта стабильность будут
полностью разрушены. И произойдет это как в связи с внешними
обстоятельствами, поскольку мировой экономический кризис продолжается, и это
не может не отразиться на доходах нашего сырьевого госбюджета, так и в связи
с невосполняемой деградацией того экономического потенциала, который
достался России в наследство от Советского Союза. Наиболее ярким проявлением
этого станет рост цены хлеба к апрелю 2004 года где-то раза в три по
сравнению с июлем года нынешнего. Сегодня она выросла процентов на сорок и д
ержится только из политических предвыборных соображений. Тут объективная
ситуация, связанная с неурожаем во всем мире и в России, наложилась на
невероятную некомпетентность и вороватость наших правительственных структур,
особенно в аграрной сфере, которая спроецировалась на тех, кто занимается
торговлей зерном. Если бы сегодня наши зернотрейдеры закупились в Австралии
и Аргентине, можно было бы ограничиться всего лишь полуторакратным ростом
цены на хлеб. Однако вместо этого идет экспорт отечественного зерна,
достигший уже 4 млн. тонн. А после Нового года делать закупки на внешнем
рынке будет уже поздно. Причем любая попытка поднять эту тему заканчивается
плохо. Самый яркий пример - история с известным публицистом Отто Лацисом,
которому проломили голову сразу после того, как он опубликовал свою статью с
развернутым анализом происходящего в аграрной сфере.
В результате выборов мы получили парламент, в котором представлена
левая часть политического спектра, но неадекватно, якобы левая, которая не в
состоянии влиять ни на трудовое законодательство, ни на налоговое, ни на
один вопрос вообще. Ситуация с правыми еще хуже. Утверждения о том, что
правые более чем серьезно представлены в структурах исполнительной власти,
абсолютно некорректны. Потому что как только человек с праволиберальным
мышлением попадает в структуры исполнительной власти, он немедленно начинает
заниматься бизнесом и перестает представлять чьи бы то ни было интересы.
Что это реально означает? Это означает, что разрыв между обществом и
его представительскими органами будет всё время расти. Вместе с тем реальные
проблемы, которые станут очевидны уже между парламентскими и президентскими
выборами, сформируют некоторые требования. Специфика первой легислатуры
Путина заключалась в том, что все эти проблемы тоже существовали, но они
были видны только специалистам, смягчены благоприятной экономической
конъюнктурой и не оказывали никакого реального влияния. Сейчас ситуация
изменилась - проблемы выросли настолько, что они стали видны всем и требуют
принятия некоторых решений, в то время как вся структура власти не способна
к решению никаких проблем в принципе. Поскольку от неадекватных политических
партий нельзя ожидать появления адекватных лидеров общероссийского уровня, я
предсказываю усиление влияния региональных элит, где решение этих проблем
станет вопросом жизни и смерти. А раз эти решения будут приняты, сам Бог
велел двигать их в Москву. В результате нынешняя кремлевская номенклатура,
психотипически удивительно похожая на номенклатуру времен брежневского
застоя, начнет совершать некие действия, которые будут в большинстве своем
бессмысленными, глупыми, а потому провокационными. Это делает неизбежным
мощную ротацию властных элит, и я склонен думать, что президент Путин такую
ротацию поддержит - хотя бы в силу того, что нынешнее его окружение попросту
недееспособно. Приплюсуйте сюда мировой экономический кризис, резко
усиливающий внешнее давление на Россию со стороны США, Китая, исламского
мира, Европы - и вы получите ситуацию, почти идентичную второй половине
80-х-началу 90-х годов. Только если тогда все силы были направлены на
растаскивание страны, теперь они будут направлены на ее объединение и
унификацию. В силу того, что результаты уничтожения СССР налицо. Выходить из
России никто не захочет. Более того, возможно присоединение к РФ новых
субъектов: таких, как Абхазия, Аджария, Южная Осетия, Приднестровье. И их
возьмут. Но не в плане изменения конституционного строя, а прежде всего
экономически. Тем более, что в ряде стран Восточной Европы вскоре может
начаться натуральный голод. Я разговаривал с представителями балтийских
республик, и они открыто говорили: через год после того, как мы войдем в ЕС,
у нас не будет своего сельского хозяйства. А если что-то произойдет на
мировых рынках, мы начнем умирать с голоду, потому что Европа не будет
кормить Прибалтику.
Михаил ДЕЛЯГИН, директор Института проблем глобализации:
Главный урок выборов дан для КПРФ. И дело не в разложении ее верхушки,
на чем настаивает кремлевская пропаганда, и не в перехвате у нее лозунгов
"партией власти".
Рост социального протеста пугает элиту. "Партия справедливости" может
собрать 40% избирателей! - и тут КПРФ, как по заказу, погружается во
внутренние свары. Если руководство партии не переосмыслит свои цели, партия
может расколоться после президентских выборов, на которых ее при сегодняшних
тенденциях ждет не поражение, но фиаско.
Со стратегической точки зрения ситуация еще хуже. Заслуга Путина в
том, что при нем Россия стала осознавать себя не обломком СССР, но чем-то
самостоятельным и самоценным.
Национальная катастрофа, именуемая реформами, продолжается, но Россия
начинает создавать свою идентичность. На повестке дня создание нового
общества на основе принципа справедливости, то есть на коммунистической
основе, - но с дополнением либеральными принципами эффективности и прав
личности. Власть упадет в руки той группе, которая сможет осуществить
вербализацию их синтеза, уже давно идущего в обществе, и выстроит
"контрэлиту", противостоящую торжествующим коррупции и убожеству.
И вот в этом процессе Лимонов с его кучкой неформалов делает больше,
чем вся партийная махина!
Отсутствие стратегической цели не просто не позволяет решать
тактические проблемы, - оно обессмысливает само существование партии.
С другой стороны, цель реального оппонента "партии справедливости" -
Путина - конституционное большинство. С учетом ЛДПР и управляемых
одномандатников она достигнута. Теперь главный вопрос - "чистота" и
убедительность победы на президентских выборах. Уровень явки и голосования
"против всех" станут критичными для легитимности власти и решимости
преобразований; победа же во втором туре равнозначна поражению Ельцина от
Зюганова в 1996 году.
Результат сезона выборов - окончательное оформление однопартийной
системы, завершение концентрации всей полноты власти в руках Путина. Само по
себе это не страшно: в кризисы эффективно именно единоличное управление, и
власть даже в самых развитых демократиях на время передается лидеру. Но
лидер и его команда должны соответствовать занимаемым должностям. Нынешняя
однопартийная система заведомо неэффективна из-за подбора кадров по
земляческому и корпоративному принципам, а также неприятия самой идеи
ответственности перед обществом. Слабость "силовой олигархии" объективна:
при переходе к рынку возможности самореализации силовиков были
максимальными, и спецслужбы покинули лучшие сотрудники. Если олигархи прошли
жесткий позитивный отбор, то силовики - столь же жесткий отрицательный.
Поэтому они не справляются с управлением в благоприятных условиях и тем
более не справятся с ним в неблагоприятных. Однопартийная система,
копирующая худшее, что было в СССР, и не замечающая лучшего, ввергнет Россию
в кризис. Он будет форсирован и приближен той самой "путинской революцией",
на которую президент обречен всем кипучим бездействием первого срока.
Как всякий неэффективный руководитель, Путин, вероятнее всего, не
справится с силами, которые вынужден будет вызвать к жизни. И нам нужно
учиться и готовиться, чтобы обеспечить выживание страны в кризисе и
воспользоваться возможностями, которые будут открыты.
Станислав БЕЛКОВСКИЙ, генеральный директор Совета по национальной
стратегии:
Я во многом согласен с тем, что здесь прозвучало. Действительно,
значимость нынешних думских выборов близка к нулю. Хотя бы в силу того, что
Госдума себя дискредитировала, поле публичной политики вытоптано, и если бы
не посадка Ходорковского, то эти выборы, которые на самом деле затрагивают
очень узкое политическое пространство, были бы чрезвычайно скучны и вообще
никому не интересны. Расклад фракций внутри Государственной думы еще не раз
поменяется в силу того, что "Единая Россия" уже официально является
путинской партией и должна реагировать на неизбежные изменения его
политической философии. С другой стороны, она состоит из многочисленных
представителей регионов и не менее многочисленных представителей крупного
капитала, а потому подвержена эрозии. Более существенным представляется иной
системообразующий конфликт, который будет определять российский политический
ландшафт на ближайшие годы - это конфликт между президентом и элитой 90-х
годов. Я не считаю, что Путин готов к смене парадигмы в силу своего
чекистского менталитета, сориентированного прежде всего на недопущение
чего-то, а не на созидание. Хотя он, безусловно, понимает угрозу, которая
исходит для его власти от элиты ельцинской эпохи. Кстати, посадка
Ходорковского была как раз реакцией на попытку ограничения власти, а не на
смену идеологии. Медведев и Козак ничем с точки зрения идеологии не
отличаются от Волошина - кроме того, что преданы лично Путину и никому
больше. Смены парадигмы нет - есть попытка замены кадров внутри существующей
парадигмы власти. А поскольку лично преданные кадры - большая редкость,
единственным выходом для президента является открытие шлюзов вертикальной
социальной мобильности, "путинский призыв". К этому Путин явно не готов, в
отличие от Ельцина, который сформировал после августа 1991-го "правительство
эмэнэсов" и создал предпосылки для стремительного формирования новой элиты,
той самой элиты 90-х годов, которая спасла режим Бориса Николаевича, хотя
неоднократно готова была готова сдать его лично. Ельцин не зря расплатился с
нею собственностью, средствами массовой информации и возможностью
сформировать картину современного российского мира. Путин далек от такого
понимания - значит, ему придется сразиться с элитой 90-х практически один на
один. Причем это сражение неизбежно и не зависит от того, какова
действительная позиция Путина. Эта война уже объявлена, подконтрольные элите
средства массовой информации мочат Путина каждый день, о чем раньше даже
думать нельзя было. Лично Путин ей уже не нужен, а ресурсы таковы, что
замена нынешнего президента на какую-то другую фигуру не представляется
чем-то нереальным. Снятие Путина по тбилисскому сценарию с Шеварднадзе элита
вполне может себе позволить. Но устраивать бессрочный 50-тысячный митинг на
Красной площади совершенно не обязательно. Если на президентские выборы в
марте будет выставлен либеральный кандидат, способный отобрать у Путина
около 10% голосов, то контуры второго тура становятся реальностью. А второй
тур - это решающий шаг к поражению Путина в конфликте с элитой 90-х. В свою
очередь, это повлечет за собой политический распад России - не потому что
Путин так хорош, а потому что такова логика процесса. Поэтому единственное,
что может Путина спасти - это переформирование элиты с опорой на
левоцентристские силы и на региональные элиты. Сценариев для России всего
два, и какой из них реализуется - зависит от того, как будет развиваться
описанный мною конфликт.
Александр АГЕЕВ, директор Института экономических стратегий РАН:
Я бы оспорил ключевую посылку о том, что эти выборы не играют никакой
роли. Они исключительно интересны, если попытаться увидеть за отдельными
эпизодами весь ландшафт переменных. Нынешние предвыборные перипетии - важное
звено не только в сиюминутных, но и в более "длинных" волнообразных
процессах.
Для начала следует понять, с каким периодом прошлого коррелирует
нынешняя ситуация. Путинское четырехлетие ассоциируют с "застоем" 70-х
годов, но эта аналогия хромает на обе ноги. Прежде всего потому, что в
России, по результатам проведенного нами многофакторного исследования, на
протяжении всей нашей более чем 1000-летней истории наблюдаются, с
некоторыми отклонениями, 80-летние циклы. Зная матрицу российских
стратегических проблем, можно выявить подлинные аналоги текущего периода
истории. Ему, между прочим, соответствуют 20-е годы прошлого века, 40-е -
ХIХ, 60-е - века ХVIII, преддверие эпохи Петра I, смутные времена после
Бориса Годунова и т.п..
Всё это - отнюдь не 70-е годы "роста благосостояния советских людей", с
которыми нас роднит лишь конъюнктура нефтяных рынков. Наше время -
предстартовое для нового модернизационного сверхусилия, которое наши предки
регулярно совершали с неизбежностью восхода солнца. Иногда запаздывали, не
всегда делали это элегантно, но всегда эти усилия сопровождались жесткой
борьбой элит и обновлением "локомотивов роста".
На данном фоне думские выборы весьма симптоматичны. Отмечу два момента.
Во-первых, в них отразилась борьба за направленность стратегического курса
эволюции страны. По сути, это борьба за первый шаг нового курса. О едва ли
не шекспировском накале этой "схватки бульдогов под ковром" можно судить по
масштабу первых жертв: на кон, хотя и не всегда с отчетливым осознанием,
игроками поставлена стабильность финансовых рынков, административная
структура, внутренняя и внешняя безопасность. А социальный фон схватки
таков: 7% населения вполне удовлетворены произошедшими переменами, 40%
худо-бедно приспособились к ним, снизив уровень потребления, а половина их
вообще не приемлет. И никакой медийной психотерапией этот диагноз не
улучшить. Требуются мощные, стратегически выверенные решения.
Стране, граждане которой ощущают, как выразился Леонтий Бызов,
"экзистенциальный голод", интересны не гладиаторские ТВ-зрелища и не пестрый
коктейль иллюзий, а ответы на простые, но критически важные и извечные для
нации вопросы: кто мы такие, ради чего и как мы живем, что и как делать.
Выборы затронули центральный нерв современной российской политики и
экономики - распределение национального дохода. Подавляющее большинство
населения не рассматривает возникшие в последнее десятилетие крупные
состояния как легитимные и социально справедливые. Характерно, что поначалу
академическая постановка вопроса о природной ренте стала программной
платформой блока "Родина", стремительно набравшего политический вес.
Введение в политический оборот "рентного вопроса" повлекло за собой шлейф
логически связанных с нею сюжетов: от налогообложения, бюджета, структурной
и региональной политики, занятости вплоть до демографии, справедливости
социального устройства и, в конце концов, исторической судьбы страны.
Попытки же замолчать или ошельмовать тему ренты и, подспудно - тот самый
шлейф стратегически важных вопросов, провалились, напомнив известное: "я из
повиновения вышел. За флажки - жажда жизни сильней:"
Владимир ВИННИКОВ, культуролог:
Касаясь прошедших выборов, хочу прежде всего напомнить присутствующим
известный афоризм Козьмы Пруткова: "Бросая камушки в воду, гляди на круги,
ими образуемые, иначе бросание сие будет пустою забавою". Выборы,
собственно, и есть бросание камушков, а мы здесь занимаемся тем, что смотрим
на круги, ими образуемые. Следует учесть, что не социологические опросы, не
замеры рейтинга, а именно парламентские выборы являются прощупыванием
настроений общества со стороны власти, подобно тому, как лоцманы замеряют
глубины по обе стороны корабля, чтобы точнее провести его через опасные
места. В этом, собственно, и заключается суть так называемой
"демократической избирательной процедуры". Ибо народ является не
субъектом-носителем власти, а объектом управления со стороны власти, тем
"морем народным", которое несет на себе корабль государственности. Оно может
донести его к нужной пристани, а может и потопить. Поэтому в интересах
ответственной власти - как можно более точный "замер глубин". Если же мы
видим картину, аналогичную той, которая была явлена нам перед выборами и по
итогам выборов 7 декабря, то сомнений в том, что государственный корабль
налетит на скалы или на какой-нибудь айсберг, фактически не остается.
Наша страна как система балансирует сегодня на грани между общецелым и
единоцелым, о чем свидетельствует, между прочим, и название победившей на
выборах партии. Однако в современных условиях единство - это принципиально
недостаточная степень целостности, программирующая зависимость России от
других, самоцелых, субъектных государственных и надгосударственных систем,
что мы и видим в действительности. В этой связи достаточно сказать, что наша
элита сориентирована на Запад и привыкла хранить свои деньги в чужих
карманах. Не буду детально расшифровывать последнее положение, скажу лишь,
что нынешний вывоз капитала из России - лишь слабый и бледный отголосок той
вакханалии, которая творилась "за кадром" в Советском Союзе 80-х годов.
Гарантом сохранности сделанных тогда и позднее вкладов было не честное слово
западных банкиров и политиков, а государственный суверенитет СССР и -
позже - Российской Федерации, обеспеченный прежде всего стратегическим
ядерным потенциалом. Но ситуация складывается таким образом, что этот
потенциал уже через 5-10 лет будет практически сведен к нулю, хранить деньги
за рубежом становится опасно, а вдвойне опаснее - в условиях нарастающего
мирового валютно-финансового кризиса. Поэтому проблему сохранности
"отечественных" вкладов на Западе, совокупно определяемых "на глаз" в 2-3
триллиона долларов, необходимо решать уже сегодня. "Точка невозврата"
приближается настолько стремительно, что через полгода-год дергаться будет
поздно - нашу элиту постигнет судьба миллиардных состояний семей Саддама
Хусейна, Милошевича или Маркоса. Путин и "Единая Россия" вроде бы предлагают
взлетно-посадочную полосу, но она размечена на таком болоте, что садиться на
нее будет запрограммированным самоубийством.
Поэтому не позднее осени 2004 года можно прогнозировать начало главной
политической битвы, которая окажется предельно жесткой и скоротечной - или,
если капиталам советско-российского происхождения будут предоставлены
гарантиям старушки-Европы, ныне объединенной, эта битва не состоится вообще.
Но не состоится и возвращение в страну и "больших денег", выведенных из нее
за 35 последних лет, что по факту означает внедрение в Россию крупного
иностранного капитала и воспроизведение - в глобалистской аранжировке -
предреволюционной ситуации конца XIX-начала ХХ века, в чем я вполне
солидарен с Александром Савиным и Александром Агеевым.
Александр НАГОРНЫЙ, политолог:
Безотносительно к результатам, прошедшие выборы обозначили несколько
важных политических тенденций. Прежде всего, это падение интереса к
публичной политике как таковой. Во-первых, процент участия населения в
выборах был гораздо ниже, чем раньше, усилились настроения политической
апатии. Во-вторых, нынешняя "партия власти" создала такое законодательное
обрамление выборов, которое не позволяет вести реальную избирательную
кампанию вообще. За месяц ни о каком сравнении позиций, платформ, ни о каком
политическом воздействии на электорат не может идти и речи. Речь идет только
о тотальном воздействии на подсознание населения через весь спектр
информационных каналов: от Интернета до устных слухов, но прежде всего
телевидение. Раскладка субъективных политических предпочтений избирателей,
которую дал Леонтий Бызов, вполне соответствует действительности. Однако
управляемость общества через ТВ-сети достигла чрезвычайно высокого уровня.
Наконец, в-третьих, партийное руководство КПРФ оказалось ни организационно,
ни технологически не готово ответить на эти изменения политической ситуации
в стране. Если смотреть на позицию КПРФ безотносительно к партийной марке,
то окажется, что ее требования по основным позициям готовы были поддержать
вовсе не 12%, 25% или даже 40% избирателей, а 85-90%. Иными словами,
социально-политическая платформа КПРФ и ее "брэнд" по-прежнему разведены в
сознании избирателей, здесь поставлен мощный блок, который, по сути, и
победил на выборах.
В данном отношении весьма интересно голосование Владивостока, который
оставлен фактически без тепла и воды в условиях открытого нежелания властей
хоть что-нибудь сделать. Это не часть нынешних выборов, а праймериз
следующих. Путин сегодня впервые стоит перед необходимостью изменения ядра
той системы, которая сложилась в 90-е годы. Ядро - это Минфин и Центробанк,
которые реально контролируют ситуацию в стране. До сих пор этих священных
коров "новой России" трогать никому позволено не было. А в союзе с
коммунистами не было и не будет позволено вообще никому. Отсюда -
необходимость максимального ужатия КПРФ на политическом поле России. И по
тому, как эта задача будет выполнена, мы можем судить о новой степени
свободы президента.