|
|
От
|
IGA
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
25.08.2003 19:38:33
|
|
|
Рубрики
|
Прочее;
|
|
Что_нам_делать_с_марксизмом?
http://nashsovr.aihs.net/p.php?y=2003&n=7&id=5
<<<
ДМИТРИЙ ИЛЬИН
ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ С МАРКСИЗМОМ?
(Размышление по поводу книги С. Кара-Мурзы
"Истмат и проблема Восток -- Запад")
Творчество С. Кара-Мурзы -- яркое явление в современной публицистике:
неординарный строй идей, жажда диалога, откровения, что будоражат мысль
оппонента, постоянно держат ее упругой и напряженной. И дело здесь не в
банальной полемике, хотя и она органично дополняет остро-ритмический
рисунок творчества С. Кара-Мурзы. Тут не спор важен сам по себе, а
движение мысли, им заданное. С. Кара-Мурза подвигает нас к собору
мнений, через спор к со-творчеству.
Разговор об истмате как о тактической задаче оппозиции может пока?заться
просто абсурдным: да кто ж его, "бедолагу", знает сегодня? Пять с
половиной ученых? Будем справедливы, основной массой людей он забыт
напрочь (да и был-то в свое время для студентов "нагрузкой", как
неходовой товар в предпраздничном продовольственном наборе). Во всяком
случае, истмат (а шире -- марксизм) не является сегодня политической
идеей, которая бы "овладела массами".
Но С. Кара-Мурза не политик. Он ученый, а шире -- крупный мыслитель. Из
тех, кто исследует, активно воздействует и движет вперед дремотное
сознание русской нации. Поэтому он мыслит объемно, стратегически,
опережая политическое время. Сегодня, как никогда, важно именно ДВИЖЕНИЕ
мысли, чтобы в будущем она могла "выйти" на конкретные политические
идеи, которые "овладеют массами". И, конечно, только тогда (на это
впервые указал марксизм) мы сможем рассчитывать на успех.
Русский народ ждет этих спасительных идей. Он ждет их, страдая. А
страдания эти -- от Величайшей Смуты. От нее же -- очищение и воскрешение.
Все смуты на Руси от одной беды -- это плата за самоотречение от своего
самобытного пути как при монархии, так и при социализме. Уроки смут не
идут на Руси впрок. Значит, Высшей Судьбе была угодна другая, более
действенная школа, более жестокий урок. И история подарила его! Быть
может, и впрямь клин клином вышибают.
Это бесконечное терпение Иова в сознании русского народа, очевидно,
можно "выбить" клином самых жесточайших испытаний. Чтобы навсегда отбить
ТОТАЛЬНУЮ охоту к либеральной заразе.
Да, судя по всему, это Божий промысл. Великое переустройство русского
ума началось! Господи, благослови. Воскреси память народа.
Ведь в том и состоит величайшая и судьбоносная роль советской истории,
что она доказала историческую НЕОБХОДИМОСТЬ и BOЗМОЖНОСТЬ социализма на
Руси. Есть много веских объективных причин крушения социализма, но это
был воистину ИСТОРИЧЕСКИЙ УРОК -- из тех, что не исчезают никогда, но
повторяются на новом витке диалектической спирали в обновленной и более
жизнестойкой форме. Ибо социализм явил СУЩНОСТЬ русского бытия в
государственной практике России -- единство в братстве и справедливости,
-- точно так же, как Запад в социальной жизни утвердил свою сущность --
капитализм.
Вот почему заслуга С. Кара-Мурзы поистине неоценима. Он, по сути дела,
ставит вопрос ребром: без решения коренной проблемы -- определения места
и роли истмата в русском социализме -- плодотворное развитие идей
социализма невозможно.
"Истмат, -- напоминает С. Кара-Мурза, -- основан на системе постулатов,
которые вместе создают целостную и УБЕДИТЕЛЬНУЮ (выделено мною. -- Д. И.)
картину развития общества -- наподобие евклидовой геометрии".
Кратко это выглядит так: смена общественных формаций -- первобытный
строй, рабовладельческий строй, феодализм, капитализм -- закономерна. А
сам закон формулируется следующим образом: уровню производительных сил
(человек плюс техника) должен соответствовать характер производст?венных
отношений (экономические отношения между людьми и способ распределения
общественного продукта).
Обнаружив закономерность в смене общественных формаций, Маркс пришел к
выводу, что на смену капитализму придет более прогрессивный строй --
коммунистический.
Капитализм "подвел" Маркса. Он оказался более гибким и более сложным
явлением, он "неоправданно" затянулся. Будем, правда, иметь в виду, что
история не вчера началась и не завтра кончится.
С. Кара-Мурза ревизует истмат достаточно широко и основательно. Однако
основной вектор критики направлен не в сторону классиков, а в сторону
советской идеологии, которая всецело опиралась на истмат.
"Не так прочитали", "исказили", "не на том сделали акцент" -- это
классическая терминология в компании разномыслящих интерпретаторов. Не
составляет в этом смысле исключения и полемика С. Кара-Мурзы с советским
истматом.
Мы не касаемся теоретических аспектов полемики и рассматриваем только те
важные пассажи его критики, которые затрагивали практическую сторону
советской жизни и которые дают еще один повод для осмысления недавнего
прошлого.
Тезис первый.
По мнению автора, вина советской власти в "беззащитности сознания людей"
в большей степени "в том, что в головы нескольких поколений внед?ряли
искажающий реальность способ понимать общество в его развитии -- так
называемый "вульгарный исторический материализм".
Что же такое "вульгарный" истмат? Это тот, оказывается, который "с
классиками марксизма, а тем более с Лениным... имеет мало общего".
Вот такой убийственный приговор. Мало того, что "вульгарный", так этот
истмат еще всех советских людей идейно разоружил и сделал беззащитными.
Вольный тезис. Он вызывает мгновенную недоуменную реакцию: а если бы
изначально советский истмат "сделали" "правильным", то прошлая жизнь,
надо полагать, была бы слаще и державу сберегли. Так? Вопрос, как мне
кажется, позволяет создать первичное ощущение от заявленной в книге темы
-- ощущение какой-то упрощенности, обманчивой простоты.
Однако все по порядку. "Вульгарный"... Когда выше излагались постулаты
истмата, я, цитируя С. Кара-Мурзу, выделил прописными буквами слово
"убедительную". Этим словом автор предвосхитил описание постулатов
истмата, повторюсь, как "убедительную картину развития общества". Так
вот, такой (и никакой другой!) "убедительный" истмат изучал я сорок лет
назад (а значит, и все мое поколение). Я помню эти постулаты, как "Отче
наш".
Свой искренний и оправданный гнев С. Кара-Мурза обрушивает на авторов
учебника 80-х годов по истмату В. Келле и М. Ковальзона, которые не
только вольно и бездарно преломляли постулаты истмата на советскую
действительность, но и в "перестройку" оболгали советский строй. Ну и
что? Таких холуев, особенно из бывших идеологов, -- тьма.
Мне кажется, С.Кара-Мурза как-то уж очень "заоблачно", излишне
рафинированно судит о восприятии истмата студентами, в основе своей
людьми молодыми, малоискушенными в премудростях науки, оторванной от жизни.
Самое важное: любые "брехуны" по типу "келлековальзонов" не могли
отменить или исказить тот "убедительный истмат", который кратко описал
сам С. Кара-Мурза. Ведь в этом и суть этой придуманной проблемы,-- все,
кто изучал истмат, в полной мере были ознакомлены с его каноническими
постулатами, которые "убедительны".
Так они, эти постулаты, и воспринимались, они единственно и помнятся,
поскольку значительны по смыслу. А все остальное -- "творчество"
"келлеко?валь?зонов" -- сдавалось на экзамене, как в утильсырье:
"вываливалось" из памяти и ...забывалось напрочь.
И потому "вульгарный истмат", вопреки мнению С. Кара-Мурзы, на сознание
людей никакого влияния не оказывал. Не "вооружал" сознание, не "разоружал".
Тезис второй.
В идеологическом истмате с самого начала был, по мнению С. Кара-Мурзы,
сделан "фатальный шаг": в своем учебнике "Теория исторического
материализма..." автор Н. Бухарин разделил философию марксизма "на два
почти не связанных раздела" (С. Кара-Мурза) -- истмат (исторический
материализм) и диамат (диалектический материализм).
И вновь сознание "сверлит" недоумение: вот не раздели Бухарин марксизм в
учебнике, и все наши советские проблемы, надо думать, разрешились бы без
развала СССР. Так?.. Курьез.
Ай да Бухарин! Ну, шельма! То-то его имя так обхаживают нынче либералы!
Знать, ему было ведомо, какую мину он подложил аж в 21-м году под
советскую власть, доведя в конце концов до беззащитности наше советское
сознание.
Суть содеянного проста: из истмата как бы "изымается" диалектика, и он
превращается в застывшую догму. Beдь не случайно С. Кара-Мурза как бы
мимоходом бросает: истмат и диамат "почти не связаны". (Очень забавно
здесь выглядит слово "почти".) Но автор не только констатирует, он еще и
язвит в адрес Бухарина: "... советский истмат был слеплен в партийных
"лабораториях"... на потребу дня... для оправдания практики".
Пафос автора понятен: Бухарин -- русофоб, гонитель Есенина. В
патриотических кругах это хорошо известно. Но вот незадача! Идею
Бухарина о "разделении" подхватил Сталин, который в 38-м году даже
опубликовал работу "О диалектическом и историческом материализме". Что
же получается? Неужели сам Иосиф Виссарионович -- вольный участник
развала СССР, изначально и последовательно формировавший "беззащитность"
советских людей?
Из чего исходит автор книги, настаивая на "несвязанности" истмата и
диамата? Где эта "несвязанность" декларируется, аргументируется,
реализуется, наконец? (Давайте условимся, -- речь пока идет только о
декларациях, о практике разговор впереди.) Не могу взять в толк, откуда
такие сведения, этот "фатальный" взгляд, это беспочвенное пророчество? Я
мог бы понять озабоченность уважаемого ученого, если бы "изъятая"
диалектика объявлялась "вне закона", как, скажем, в свое время
"генетика" и "кибернетика". Напротив! Слово "диалектика" -- дежурное в
советской идеологии. Читаем в "Философском энциклопедическом словаре":
"Научный диалектический метод познания (в рамках диамата. -- Д. И.)
является революционным, ибо признание того, что все изменяется,
развивается, ведет к выводам о необходимости уничтожения всего
отжившего, мешающего историческому прогрессу".
Ведь это тоже нам "вбивалось" в голову, как и, по мнению С. Кара-Мурзы,
"вульгарный истмат". "Все течет, все изменяется" -- под этот рефрен мы
изучали марксизм, и в частности истмат. И не было недостатка в
декла?рациях на всех уровнях о диалектике, о трудной, но всепобеждающей
борьбе новаторов с консерваторами. А уж как осуждали, высмеивали, язвили
по поводу замшелого консерватизма и догматизма! Разве это не прививало
сознанию понимание диалектики? Больше того, разве смена общественных
формаций, по истмату, -- это не высший "пилотаж" диалектики?
Мне кажется, Бухарин разделил истмат и диамат просто с методоло?гической
точки зрения, как разные предметы по содержанию, которые в таком виде
проще изучать. Истмат -- наука об изменении общественных формаций, а
диамат -- диалектический метод познания мира. И нигде -- ни звуком, ни
словом о том, что истмат должен изучаться вне рамок диалектики. И вполне
вероятно, что сам Маркс дал повод к такому "разделению", когда объявил о
"своем диалектическом методе": "Мой диалектический метод по своей основе
не только отличен от гегелевского, но является его прямой
противоположностью". (Еще раз повторюсь: речь пока идет только о
декларациях.)
Тезис третий.
Как мне представляется, самый важный, базисный тезис книги.
Начинается он неожиданно и даже странно: вдруг выясняется, что
постулатов-законов в истмате вовсе и нет. Можете себе представить: их,
оказывается, просто в природе не существует. Такие "законы", утверждает
С. Кара-Мурза, -- это "вера, никаких доказательств их существования нет",
Прочитав это, я, признаюсь, опешил. Вот так "удар" по истмату! Да такой,
что мгновенно вышиб из памяти ставшее для меня клише-утверждение С.
Кара-Мурзы об "убедительности" постулатов-законов.
"Так что же есть?" -- вконец теряюсь я.
А есть, оказывается, "метод". Классики, как известно, от "законов" не
отказывались, но в нескольких своих оговорках обмолвились о "методе".
Что, дескать, их истматом нельзя пользоваться "как шаблоном", а именно
как "методом", как "руководящей нитью при исторических исследованиях"
(Маркс). Энгельс: "Весь подход Маркса к рассмотрению вещей есть не
доктрина, а метод. Он не дает готовых догм, а только лишь отправные
точки для исследования и метод для такого исследования".
И все же. Маркс открыл законы истмата. Вдумаемся -- ЗАКОНЫ истори?ческого
развития! То есть развития, происходящего с необходимостью по правилам,
описанным законом. В этом ведь и смысл самого понятия "закон". И вдруг
на тебе -- не закон, а метод: если годится для анализа конкретного
исторического развития -- применяй, не годится -- не применяй. Братцы,
помилосердствуйте: ведь это две абсолютно противоположные по смыслу идеи
истмата!
Противоречие. С. Кара-Мурза разрешает его изобретательно.
Он и принимает "законы" как "простую и убедительную модель истории" для
пролетарской революции (правильней сказать, принимает по умолчанию -- не
протестует и не оценивает упрощение истории, сделанное Марксом "под"
законы), и одновременно автор отказывается от "законов": это "вера,
никаких доказательств их существования нет".
Итак, нам предлагается к рассмотрению "метод".
Если "законами" Маркса мы худо-бедно сможем объяснить смену общественных
формаций, то что можно объяснить "методом"? Кто объяснил хоть что-то с
помощью "метода"? Кто "видел" хоть раз эту шаманскую "руково?дящую
нить"? Что? Где? Когда? Применялся "метод"? Как им пользоваться? Где те
разящие примеры, в которых "метод" практически и убедительно явил
торжество гибкой диалектики в укор прямолинейному догматизму "законов"?
(Здесь необходимо заметить, что С. Кара-Мурза во многих своих работах и
в книге тоже очень часто ссылается на идеи итальянского коммуниста
Антонио Грамши. Причем частота обращений и ссылок так велика, что впору
говорить о том, что главный интерпретатор марксизма в текстах С.
Кара-Мурзы, видимо, и есть Грамши, а автор книги обрамляет его идеи
смысловой каймой и, безусловно, добавляет, развивает их.)
Молчит С. Кара-Мурза, безмолвствует Грамши.
И в этой красноречивой тишине что-то вдруг проясняется. "Метод"! Ведь
это же есть не что иное, как TBOРЧЕСKOE исследование исторической
конкретики. Иначе говоря, творческое применение марксизма в практике.
Так, по сути дела, "метод" трактуют классики.
О, эта песнь! Знакомая до слез, до "припухлых желез". Уж мы напелись и
наслушались их всласть! Ведь все постановления всех пленумов ЦК, все
решения съездов партии, все речи вождей всегда считались и
деклари?ровались как "творческое применение и развитие
марксизма-ленинизма". Дело в этом направлении доходило до курьезов, до
абсурда, до дикости неописуемой.
Весьма выразительно иллюстрируют эту тему давние роковые события нашей
истории, непосредственными участниками которых были мои близкие друзья
(из первых рук!). О них почти ничего не известно широкой публике.
(Допускаю весьма незначительные неточности в хронологии.)
В 1962 году разразился "Карибский кризис". Американцы разведали об
установке на Кубе советских баллистических ракет средней дальности с
атомными боеголовками. Смертельно напуганные, они вдруг встрепенулись с
такой агрессивной истерией, какой никогда не выказывали. Шутка ли:
впервые за всю историю США пред ними предстала реальная угроза.
А этому кризису предшествовали обстоятельства прелюбопытнейшие.
В 1960 (или 61-м) году состоялось заседание Совета Государственного
Комитета Обороны под председательством Хрущева. Проходило оно в
Конструкторском бюро В. Н. Челомея. А устроил эту показуху сыночек
Хрущева -- Сергей, в то время заведующий отделом в КБ Челомея, а нынче
обосновавшийся в США для того, надо полагать, чтобы воплотить в жизнь
отцовскую страсть, пронизывавшую всю внешнюю политику СССР при Хрущеве:
показать империализму "кузькину мать".
Челомей был фигурой яркой. Выдающийся талант. Выдающийся интриган.
Выдающийся артист-игрок (говорю это со знанием дела, ибо с 1966 года
служил военным представителем в КБ Челомея).
Челомей понял сразу, какой перед ним профан. А он умел (о, как он умел!)
подать матерьялец. Он живописно, водя указкой по эффектнейшим плакатам,
поведал о планах (Челомей болезненно жаждал быть монопо?листом, особенно
после смерти Королева) создания ракетного комплекса шахтного типа (на то
время практически неуязвимого). Эти комплексы начали ставиться
значительно позже, а уж настоящим "щитом Родины" они стали только через
несколько лет после "Карибского кризиса".
Но Челомей так виртуозно и зримо создал эффект виртуальной реаль?ности,
что Хрущев -- тип истерический по складу -- аж взвился от сошедшего на
него откровения. Казалось, от возбуждения он вдруг увидел наяву фантом
"кузькиной матери". Ракеты! Ракеты! На земле! В воздухе! На воде! Везде!
А остальное?.. Остальное -- резать, резать, резать!
Так начали резать боевой флот и боевую авиацию. Здесь важно во избежание
споров иметь в виду главное. Утилизация устаревшей техники -- процесс
неизбежный, проводится он в установленном порядке, выборочно и с
авторитетнейшим заключением комиссии. Тогда же уничтожали чохом, включая
еще боеспособную технику. Шла полным ходом политическая кампания. А с
каким "административным восторгом" (Достоевский) они у нас проводятся,
излишне говорить.
По оценкам военных специалистов (в то время, разумеется, оценкам устным)
мы около двух лет находились в "разоруженном" состоянии: боеспособных
флота и авиации УЖЕ не было, а ракет всех видов базирования в
достаточном количестве ЕЩЕ не было. Как американцы упустили такой шанс --
выиграть приличную сумму политических очков -- остается только гадать.
Скорей всего, спас "железный занавес": американцы просто не знали об этом.
В 1961 году я, лейтенант ракетных войск (рекрутированный туда из ВМФ),
проводил политзанятия с солдатами в Нерчинском гарнизоне Забайкальского
ВО. Я любил философию, проштудировал классиков марксизма-ленинизма, с
нескрываемым удовольствием их цитировал, вызывая восхищение солдат. Но
вот поднимается рука, я киваю одобрительно, встает солдатик, и я слышу:
"Мы попали сюда из авиации. Перед отправкой поступил приказ в наш
авиационный полк уничтожить все самолеты и запчасти. А
самолеты-бомбардировщики ИЛ-28 (гражданский вариант ИЛ-18) -- недавно
поступили с завода. Самолет ставили на крыло, и на него наезжал танк. А
мы, солдаты, по приказу уничтожали запчасти, прямо ящиками разбивали
новые электронные лампы. Как это все понимать, товарищ инженер-лейтенант?".
Я обомлел. Сник. Растерялся. Наступило убийственное молчание. Я
лихорадочно вспоминал подходящую к этому случаю цитату из классиков
марксизма-ленинизма... И никак не мог вспомнить. Солдаты не
злорадст?вовали, говорили с болью, и моя вытянутая молчаливая физиономия
была им лучшим ответом.
"Карибский кризис" пришелся на пик нашей небоеспособности. Хрущев, узнав
об этом (подумать только, этот авантюрист не мог узнать об этом раньше,
ДО авантюры на Кубе), был перепуган смертельно.
Говорят, что "кризис" спас Кубу от вторжения американских войск. Это
неправда. Для обороны Кубы на остров были доставлены в достаточном
количестве из СССР и оборонительная техника, и войска.
А еще говорят: американцы в результате кризиса убрали из Турции ракеты
средней дальности, направленные на СССР. Это правда. Но рассматривать ее
как нашу, пусть даже частичную, победу -- значит подменять понятия. Мы
посягнули на ракеты в Турции ценой жесточайшего балансирования на грани
войны, к которой не были готовы. Ну, а если бы президент США Джон
Кеннеди не проявил завидного благоразумия и воли? Нас утешило бы
сознание того, что "им" тоже кое-что перепало бы? А нам? Ведь это же
главное! Да еще будем помнить, что война, судя по всему, должна была
быть атомной. Одно утешение -- Бог пронес.
Не обеспеченная стратегической мощью установка на Кубе наступа?тельного
оружия была чистейшей авантюрой. Да что там говорить, авантюра --
фирменный стиль хрущевской политики.
Тот позор помнят еще многие участники событий. Под злорадное улюлюканье
западных вояк, гнувших в свое время спину перед фашизмом, мы спешно
демонтировали ракеты на Кубе, вывозили на сухогрузах без сопровождения
(чтобы не "огорчать" вконец распоясавшихся янки). Амери?канские боевые
корабли, как шакалы, "ловили" в открытом океане наши сухогрузы и
прика?зывали (!) показать все ракеты на борту (они контролировали
полноту вы?воза). И великая держава -- истинная победительница в самой
кровавой войне -- безропотно открывала грузовые люки и показывала (после
запроса Москвы, конечно).
Так о чем бишь я? А вот о чем. Когда пыль "Карибского кризиса" улеглась,
мы в сети марксистско-ленинской подготовки по указанию из ЦК штудировали
работу Ленина "О компромиссах". А время тогда было "игривое": после XXII
съезда партии откуда-то "выполз" короткий период импровизации для всех
"вольтерьянцев". И мы -- в атаку: какой же это "компромисс", если это был
несмываемый для государства позор? А наши "политрабочие" (плюй в
глаза...) рубили жестко (вот так бы там -- в океане) в соответствии с
самым высоким указанием: "Творческое применение марксизма-ленинизма на
практике!". Мы, тогда молодые лейтенанты, уже стали догадываться, как
можно, оказывается, искусно применять положение классиков не как догму
("законы"), а как "руководящую нить при историческом исследовании", или,
проще сказать, по-нашему, по-армейски, -- напяливать одно гуттаперчевое
изделие на все, что объясняет и оправдывает.
Но тогда мы были молоды и наивны. Мы полагали, что даже у
гуттапер?чевости есть предел. А жизнь шлифовала, делая невероятное --
очевидным. Уже позже, когда в той же сети политпросвещения нас
заставляли конспекти?ровать (!) книги "Малая земля" и "Целина", мы тоже
недоумевали, но тише и глуше: "Так это же мемуары! Мы конспектируем
классиков марксизма-ленинизма, важные речи на съездах и пленумах партии.
Это понятно (странно, но тогда многое, включая абсурдное, было понятно).
Но зачем же конспекти?ровать мемуары?".
И нам те же холуи, что сначала пели осанну, а затем источали проклятия
Сталину, затем Хрущеву, затем Брежневу, ответствовали все той же, от
инстан?ции идущей, установкой: "Эти книги являют собой творческое
применение марксизма-ленинизма на практике, творческое развитие этого
всепобеждающего учения".
Так работал "метод" (Маркса, Грамши, С. Кара-Мурзы) в той нашей реальной
жизни.
(Я далек от мысли, что такими политработниками и идеологами были ВСЕ на
"фронте" идеологии. Нет, конечно! Были и другие -- потомки "рыцарей без
страха и упрека". Но на рубеже 70--80-х они были уже в значительном
меньшинстве. А по мере приближения к краху их ряды все таяли и таяли...
Я уже слышу резкие возражения Сергея Георгиевича -- грубое искажение
"метода", не то и не так применяли (спрашивается: а как? мы всегда умны
задним числом), ну, и так далее в том же духе. Опережая гнев и автора, и
читателей, изначально соглашаюсь с возражениями подобного рода. Ибо сути
дела они не меняют.
Замена "вульгарного истмата" на "метод" в нашей жизни неизбежно привела
бы к "вульгарному методу", потому что в тоталитарном обществе и МЕТОД, и
ДОГМАТ применяют живые и бесконтрольные люди -- вожди на всех уровнях. А
им все одно -- что "метод", что "вульгарный истмат".
Сам С. Кара-Мурза, между прочим, приводит хороший пример "твор?ческого
применения марксизма": "Сталин при коллективизации шел напролом и не
смотрел ни на какой марксизм". Что ж, действия вождя и понятны, и
оправданы историей: государственные интересы тогда были определяю?щими.
А далее автор как бы вскользь замечает: "...потом академик Ойзерман
докажет, что именно это решение и вытекало из объективных законов
общественного развития". Это потому, надо полагать, что в теории
господст?вовал "вульгарный истмат"? А если бы в теории господствовали
"метод" и "руководящая нить"? Сталин бы поступил иначе? Разумеется, нет
(он тогда "не смотрел ни на какой марксизм"). А что бы написал позже
Ойзерман? Догадаться несложно: что именно в этом решении вождя особенно
наглядно проявила себя "руководящая нить" марксизма при историческом
исследо?вании. Или нечто в этом роде.
Критический пафос первой же главки об истмате в книге С. Кара-Мурзы под
названием "Исторический материализм: превращение научного метода в
идеологическую доктрину" кажется мне ошибочным. Ибо, как я пытался
показать, ни во что иное, кроме как в "догмат", исторический
материа?лизм в том советском обществе превратиться не мог.
Подводя таким образом черту под полемикой с третьим, базисным тезисом С.
Кара-мурзы -- "модель-догмат", я имею все основания сказать о коренной
ошибке автора в оценке советского истмата.
В книге С. Кара-Мурзы есть еще двенадцать (!) главок-обвинений
"вульгарному истмату": "Устранение дисциплины истмата и деградация
логики"; "Истмат: отход от норм научности"; "Внеисторичность вульгарного
истмата" и так далее. Читать их интересно, оценивать бессмысленно,
поскольку все они -- прямое следствие главной, коренной ошибки: это
нежелание автора видеть в догмате естественный продукт любой "модели" в
тоталитарном обществе.
Ведь догмат, коль скоро он не является религиозным, то есть
метафизическим, каноном и не претендует на строгость "точных" наук,
сохраняет все признаки догматизма. А это значит, что такой догмат в
конечном счете совершенно естественно "отходит" и от логики, и от норм
научности, становится внеисторичным и так далее, и тому подобное.
Но если истмат в советское время неизбежно становился догматом, иначе
говоря, не объяснял движение противоречивой жизни, не отвечал, как нынче
принято выражаться, "на вызов времени", то возникает вполне резонный
вопрос: а какова же тогда была его роль в общественном развитии?
Попробуем разобраться.
"Революция, -- резонно замечает С. Кара-Мурза, -- происходила не по
истмату". Этот ответственный тезис автор аргументирует весомо и
пространно в своем двухтомнике "Советская цивилизация", выпущенном
практически одновременно с книгой "Истмат и проблема Восток -- Запад".
В другом месте книги автор не менее справедливо подчеркивает: "в
послевоенный период мы скорее отходили от марксизма". Получается, стало
быть, что по истмату мы жили от постреволюционного времени до военного.
Так? Прикинем...
Нэп -- это по истмату? Ничего близкого. Ввели со скрипом, чтобы,
простите, "не сдохнуть с голоду". Индустриализация -- это истмат? Ничего
общего. Исключительно государственная и архинасущная задача ("иначе нас
сомнут". -- И. Сталин). Коллективизация? О ней уже речь шла: Сталин при
коллективизации "шел напролом и не смотрел ни на какой марксизм". 37-й
год. Вадим Кожинов весьма обстоятельно и доказательно убедил нас в том,
что это был год "переломный" -- государство "побеждало" партийную
идеологию. И, наконец, война, к истмату отношения не имеющая.
И что мы имеем в "сухом остатке"?
А то, что по сути, а не по декларациям, мы 70 лет жили и развивались
сами по себе, а рядом, подогреваемый армией дармоедов (еще раз прошу
прощения -- такое "звание" носили не все), жил своей самодостаточной
жизнью истмат в виде студенческих, аспирантских и профессорских штудий,
ничего не дающих ни для жизни, ни для профессии.
Так что же получается в итоге? Выходит, что классики
марксизма-ленинизма, великий Сталин сочиняли какие-то пылкие фантазии,
придумы?вали мифологемы, вели миллионы на "последний и решительный" вот
так, ЗАЗРЯ, ни за понюх табаку?
Нет, не зря! История великого созидания есть великое оправдание истории.
Попробуем задуматься, почему же Маркс, "обкладывая" "законы" различными
оговорками, сочинив малоизвестный "Formen" об альтернативных путях
общественного развития, написав три (четыре?) письма Вере Засулич об
особом пути России к коммунизму через крестьянскую общину, почему же
все-таки Маркс, как великий ученый, видимо, понимая всю зыбкость
"законов", упорно от них не отказывался и, более того, возлагал на них
большие надежды?
В обилии слов о Марксе-ученом С. Кара-Мурза в одном только месте с
видимой неохотой, словно извиняясь за "промашку" классика, пишет:
"...создавая идеологию пролетарской революции, марксизм пошел по пути
создания простой и убедительной модели истории".
Маркс, без сомнения, был великим ученым, он гордился (порой с избытком
тщеславия) своими открытиями. Но он напрочь отрицал философию как "науку
наук" и все свои открытия делал во имя одной, но пламенной страсти --
пролетарской революции. И он был революционером, возможно, не меньше,
чем ученым и, видимо, не без основания полагал, что для рево?люции
важнее "законы", а не научные изыски. И в этом был свой величайший резон
-- "законы" творят ИДЕАЛ. Не будем всуе поминать сакральное слово
"религия", но скажем со всей определенностью: без ИДЕАЛА не совершается
ни одна революция, а уж тем более не побеждает.
Именно такого Маркса и восприняли большевики. Такой его револю?ционный
истмат и заложили они в советскую идеологию. И, право же, зачем
усложнять в сущности простую истину: абсолютное большинство советских
людей либо не имели понятия, либо весьма поверхностно представляли себе,
что такое "истмат", но всем своим отзывчивым сердцем вобрали в себя его
духовный завет -- ИДЕАЛ (ВЕРУ В КОММУНИЗМ).
Этот идеал разбудил невиданную доселе энергию всего народа и вознес
СССР на вершину мировой цивилизации, дал силы одолеть самого страшного и
сильного врага за всю историю человечества.
Одним из важнейших свидетельств истории, как известно, является
искусство, способное с неповторимой убедительностью запечатлеть в
художественной форме общественное сознание.
Три уникальных феномена советской цивилизации -- литература, кино и песня
-- займут в мировом пантеоне искусства свое особое место, именно как
творения великой жизнеподобной мечты (идеала), духовно окормляющей
высокие человеческие устремления и смягчающей реальную жизнь особой
человечностью, опрятностью чувств и красотой поступков. Обратим внимание
на нынешние "стремления" и на то, кто и как их "окормляет", чтобы понять
великий смысл жизни с ИДЕАЛОМ, порожденный у нас, между прочим, тем
истматом, который С. Кара-Мурза называет "вульгарным".
Строго говоря, "вера в коммунизм" -- не изобретение Маркса. Но он придал
этой вековечной мечте угнетенных идею НЕОБХОДИМОСТИ -- НЕИЗБЕЖНОСТИ (и
даже сегодня это долженствование невозможно оспо?рить; можно ли его
доказать -- это другой вопрос).
Вот почему, как справедливо замечает С. Кара-Мурза, в России, где
революция совершилась не по истмату, "именно в понятиях марксизма
воспри?няла наша культура мечту о коммунизме".
Больше того. Ощущение, что "вера в коммунизм" напрямую вытекает именно
из марксизма, такое ощущение у людей в СССР было всегда... Покуда верили.
Но как бы там ни было, "вера в коммунизм", если говорить о сущности
явления "советская цивилизация", раскрыла в советских людях "русскую
тайну", предмет восторженного удивления и желчной зависти Запада,
рождающей у них комплекс неполноценности, -- они ненавидят и страшно
боятся России. Тайна эта -- феномен "мобилизационного сознания" -- русский
уникальный прыжок в НЕВОЗМОЖНОЕ.
Я думаю, что главная причина победы в Отечественной войне ( в условиях,
теоретически полностью исключающих победу) заключается в том, что
советские люди сумели выдержать СВЕРХПРЕДЕЛЬНОЕ НАПРЯЖЕНИЕ, какое не
проявил и не может проявить ни один народ в мире. Три главных фактора
помогли держать напряжение: русский архетип, советская тоталитарная
цивилизация и ее вождь Сталин -- неповторимый гений мобилизационной системы.
Умением держать сверхнапряжение объясняется, по-видимому, и терпение
народа последние десять катастрофических лет. Трудно поверить, но, судя
по всему, предел терпения, рождающий, как утверждают историки, пугачевых
и разиных, еще не наступил. Но пружина сжимается...
Чувство мобилизации-рывка -- вектор русского этнического сознания. В
период его зарождения это чувство самым естественным образом
формиро?валось под влиянием особой географии России: короткий период
посева, короткое лето для вызревания зерновых, короткое время жатвы.
Чтобы выжить в таких условиях, как отмечает Ключевский, природа
требовала от русских невиданного в мире напряжения человеческих сил в
короткий период вре?мени.
Но мобилизация не может длиться долго. Это ведь надрыв, пассионар?ность,
полное исчерпание психических и физических ресурсов, даже тех,
избыточных, заложенных в человеке природой.
Расслабление (демобилизация) объективно неизбежно. И тогда же неизбежно
возникает вопрос о социальных мотивациях (индустриализация прошла, война
выиграна) -- как теперь стимулировать энтузиазм? Ведь "мобилизационное
сознание" -- это добровольная и счастливая жертвенность, которая не
только напрягает сверх меры, но и подвигает мириться с материальными
лишениями, постоянно ощущать их временность, опираясь на устойчивую
психологию "светлого будущего". Что предложить народу, когда
"временность" истекает и возникает опасность девальвации самой идеи
"светлого будущего" (более чем скромный достаток, коммуналки,
постепен?ное расслоение людей по уровню жизни -- все это не могло длить
жертвенность беспредельно). Выбор был небогат, а если быть точнее --
материальный стимул неизбежно выходил на социальную "авансцену"
советской системы.
А это, в свою очередь, потребовало от системы очень ответственного шага,
который, как показала история, должен был испытать русский социализм на
жизнеспособность. Было жизненно необходимо, не ревизуя "законы" ("вера в
коммунизм" должна быть незыблемой, это самая главная несущая опора
цивилизации; когда она начинает колебаться, открывается путь к
катастрофе; так и случилось), осуществить плавное и плодотворное
реформирование мобилизационной системы приблизительно так, как это
сделал Китай. (Речь идет не о конверсии, ее мы провели блестяще после
войны; разговор о реформировании системы.) Но такой шаг требует гения
реформ. Увы, во всей истории России -- это самый большой дефицит.
А в советское время дело усугублялось еще и тем, что гений мобилизации
не мог по определению взрастить гения реформации. Как появился в Китае
Дэн Сяопин, для нас, русских, загадка. Видимо, это связано с
особенностью китайского менталитета.
И еще. Будем откровенны: культ Сталина, как и любой культ (а его создают
не вожди, а их окружение и народ; уж как старались холуи создать культ и
Хрущева, и Брежнева, но народ отверг его), не мог породить не то что
гения, а просто истинного руководителя, чей разум был бы сопоставим хотя
бы с номинальными запросами такой державы.
Вот почему мобилизационная система (а с нею и символ истмата -- "вера в
коммунизм") с ее бесценной духовной энергией была бездарно пущена в
распыл всеми безликими генсеками после Сталина.
Мне уже приходилось писать о том, что все постсталинские "вожди" --
"плоть от плоти" номенклатуры. А номенклатура воплощала очень
специфи?ческий тип политиков. Они рождались в условиях "подковерной
борьбы", на которую уходила большая часть ИХ энергии и которая делала их
всего лишь "гениями" подковерной борьбы. И потому от полной слепоты и
безграмотности они -- прав С. Кара-Мурза -- воспринимали государство как
машину: ее можно собирать, разбирать, изменять, дополнять и, наконец,
ломать, если сборка-разборка показалась неудачной.
Всем было ясно и в 1953-м, и в 1985 годах -- "так жить нельзя", надо жить
ПО-ДРУГОМУ. Но что такое ДРУГОЕ -- никто не знал.
Мобилизация-демобилизация -- вот один из самых "проклятых" вопросов всей
нашей истории. Мы -- ГЕНИИ рывка, но НЕУМЕЛЫЕ в стабильности и
реформации. Отсюда и это известное выражение -- "приходите володеть нами,
земля наша обильная, а порядка в ней нет". Вот и пришли в 17-м евреи,
кавказцы, латыши и прочие. Спрашивается: на что же мы сетуем? Те хоть,
разрушая, созидали, а уж про нынешнее время говорить просто больно.
В этой связи чувство недоумения вызывают пассажи Грамши в интер?претации
С. Кара-Мурзы. Оказывается, после Октябрьской революции, в период
строительства социализма, когда руководители берут "на себя
ответ?ст?венность за массовую экономическую деятельность", следует
отказаться от "фатализма истмата", то есть от "законов" Маркса.
Помилуйте, это как же возможно -- после революции сразу же отказаться от
ее главной движущей идеи (ну, пусть одной из главных)? А что же делать с
идеологией, отказавшись от "законов"? Каким мировоззрением заменить их?
Куда и как пропагандистски вести массы? Каким "методом"? Какой
"руководящей нитью"? И все это "заменить" в одночасье в условиях полной
разрухи после гражданской войны! (Без комментариев.) А далее нэп,
индустриализация, коллективизация, война. Какие могут быть "замены" в
период самой жесточайшей "мобилизации"? Вот чуть стабилизировали жизнь,
Хрущев и сделал первый шаг в этом направлении. Горбачев подхватил. В
итоге -- заменили...
Все-таки нам необходимо извлекать хоть какие-то уроки из нашей непростой
истории: изменять существующую государственную идеологию в России
можно... но ЧЕРЕЗ СМУТУ. Увы, это стало практически законом.
Февраль 17-го года. "Перестройка" 80-х. Очень схожие события: по образу
действия (власть, теряющая контроль над ситуацией), по результату
(СМУТА), и даже первые лица действа, как близнецы-братья (какая злая и
поучительная ирония истории!), -- зависимые от Запада юристы,
полити?ческие импотенты и безмерные болтуны. Все повторяемо в России:
изменяете государственную идеологию -- получаете СМУТУ.
Изменять (реформировать) идеологию в СССР (уже в 76-х годах) было крайне
необходимо. Это слишком очевидно! Но в то же время... изменять идеологию
нельзя (СМУТА!). Вот еще одна формула нашего "проклятого" вопроса:
ИЗМЕНЯТЬ НУЖНО, НО ИЗМЕНЯТЬ НЕЛЬЗЯ. Как преодолеть этот порочный
заколдованный круг в России? Ответа покуда нет -- открытая смысловая
перспектива...
Другое дело понять, почему ТАК происходит в России. Ответ можно найти у
Достоевского: "широк русский человек, его бы сузить надо". Стало быть,
такова наша ментальность. А она, это тоже не секрет, -- от тоталитарности
нашей этнической культуры (либералы сделали из тоталитарности образ
монстра, на самом деле -- это особенность русского архетипа, а либералы
не понимают этого, потому что они нерусские по духу люди).
Такую (как, впрочем, и все другие) нашу особенность надо, видимо, как-то
учитывать при исследовании прошлого и в раздумье о будущем. В частности,
можно вспомнить опыт удачного проведения реформ под жестким контролем
государства (Петр I). Правда, тогда тип реформ был иной -- усиливалась
роль государства. А вот современные Китай и Вьетнам при том же контроле
государства успешно проводят иной тип реформ -- с поощрением личной
инициативы.
Под контролем государства... То есть не меняя в корне государственную
идеологию. Как это говорится, "информация к размышлению"?..
Как бы в развитие этой темы мне хотелось бы предложить то направление
мысли, в котором, по-моему, возможны поиски, быть может, многих ответов
на многие наши вопросы.
"Кто виноват?" -- клише, без которого не обходится в России ни один
разговор на подобную тему. Но стереотип этот "сделан" в России, автор
его, если не ошибаюсь, Герцен. Мне такое упрощение истории кажется
пустыми хлопотами, уводящими от истины. В Большой Истории нет ничьей
вины, а есть причины. Субъективная вина в крахе СССР, конечно же,
существует -- есть виновные, а есть и преступники. Но по большому счету
все, что случилось, должно было рано или поздно случиться, как
неизбежное событие Большой Истории (а не 70 лет) России. Иными словами,
причина краха СССР не в пороках советской цивилизации (именно как
СОВЕТСКОЙ), а уж тем более не в истмате. Ее надо искать в Большой
Истории России.
Советская цивилизация была самым естественным развитием Большой Истории
Русской цивилизации. (Наши патриоты-антикоммунисты или не желают, или
неспособны понять этого.) Поэтому крах СССР, повторюсь, не в пороках
Советской цивилизации, которая не высказалась полностью, сраженная на
взлете. Развал великого государства явил собою глубокий и системный
КРИЗИС Русской цивилизации. Если говорить общо и контурно, мне видятся
причины кризиса в следующем.
Запад искусственно взвинчивает прогресс (адекватно потребительскому типу
сознания) и соответственно меняется несоизмеримо быстрее и мас?штабнее
нас. И здесь мы опять возвращаемся на круги своя -- ИЗМЕНЕНИЕ (нации,
архетипа, идеологии, религии и тому подобное). Неуемное изме?нение
Запада с неизбежностью ведет к деградации и полному распаду личности
(нации, религии, государства). Значит, для выживания в условиях
жесточайшей конкуренции цивилизаций нам крайне необходимо ИЗМЕНЯТЬСЯ, но
в МЕРУ, в рамках своих коренных ценностей. В этом спасение России и,
быть может, мира.
Но какой монарх (после Петра I), какой вождь (после Сталина) и какой
президент России способны на такую эпохальную и, что особенно важно,
перманентную работу? А подъемна ли вообще такая работа без политической
силы с русско-советской ориентацией и качественно новым (а не
модернизи?рованно-"совковым" или подражательно-либерально-"совковым")
взглядом на реальность XXI века? Пока такой силы нет, но есть ее родовые
признаки. Они станут реальной силой тогда, когда русская общественная
мысль создаст НОВЫЙ идейный фундамент. А его конструкция в свою очередь
может быть возведена только мыслью, охватывающей всю Большую Историю России.
Именно тогда русский мир открывается как единая траектория русского
бытия, из которого неопровержимо следует: крах СССР -- это навсегда, а
кризис Русской цивилизации, как и любой кризис, в принципе преодолим.
Это позволит, наконец, найти точный баланс между ИЗМЕНЕНИЕМ русской
ментальности (она -- продукт Большой Истории) и МЕРОЙ этого изменения в
рамках базовых ценностей (и они -- продукт Большой Истории). А в итоге мы
можем получить реальный шанс для возрождения первичных форм
русско-советской жизни -- православия и социализма (но уже обновленного,
включающего в себя продуктивные старые и новые социальные институты; как
хорошо сказал С. Кара-Мурза в другой своей работе -- новый социализм,
"хлебнувший глоток капитализма").
(А между тем при МГУ существует солидный кворум ученых, который уже не
один год идет по одному и тому же исследовательскому кругу "старый
социализм -- новый социализм". Мне кажется, что такое исследовательское
пространство чрезвычайно узкое и тупиковое.)
Легко, однако, сказать -- изменить ментальность. Процесс этот в России
крайне болезненный и неадекватен замыслу (вспомним раскол; худшее в
реформах Петра; командный атеизм в СССР; нынешняя катастрофа -- реакция
на диктатуру либерализма). Да и в Европе Реформация проходила в череде
кровавых войн. И тем не менее выбор для нас жестокий, но необходимый:
испытывать периодические потрясения с непредсказуемыми последствиями или
проявить гибкость по принципу: "Богу богово, кесарю кесарево". Я
предлагаю только пристально вглядеться в некоторые черты нашей
менталь?ности: приоритет государства над личностью; сам принцип
тоталитарной культуры в динамике XXI векa: следствие двух первых черт --
неразвитость гражданской ответственности (одно из самых уязвимых наших
качеств, допускающее при малейшей "слабине" власти взлет на социальную
вершину авантюристов и манипуляторов сознанием); существенно ослабленное
этническое сознание у русских, которое мы "поменяли" (я уже писал об
этом) на державно-соборное пpи собирании земель (а в итоге -- геноцид
русских в империи, нами созданной! Где и когда было что-нибудь подобное
в мировой истории? А дело в том, что "малые народы" России, СССР
по-своему мудро пользовались державным сознанием русских для
собственного выживания и становления. Но, окрепнув, при любом удобном
случае они взрываются своим этногенезом, взрывая целостность державы и
"обнуляя" этническое сознание русских. Обвинять их мы не можем:
этногенез -- объективный процесс. Остается только удивляться, почему наш
менталитет упорно "не учитывает" этого и мы с наивной обреченностью
постоянно склоняем голову на эшафоте "дружбы народов"), ну, и так далее.
Но вернемся, однако, к нашей теме. Так что же нам делать с марксизмом,
учитывая опыт применения истмата именно в России?
Ну, прежде всего нужно воздать должное этому великому учению при всех
его противоречиях и непоследовательности. Марксизм помог реали?зовать
русскую мечтy, открыв тем самым полноценное богатство жизни, именуемое
"социализмом". Есть много, слишком много, причин того, почему мы
упустили свой шанс. Но одно мы доказали неопровержимо: в XXI веке при
такой жесткой корпоративности и одновременно такой жестокой
диффе?ренциации мира (каких не было никогда) былую мощь и духовную силу
России может воскресить только НОВЫЙ СОЦИАЛИЗМ. (Но, разумеется, в
рамках преодоления кризиса Русской цивилизации.)
Но история, как известно, не повторяется... И потому прямолинейный
вторичный поход по маршруту истмата нам заказан.
Из этого с необходимостью следует, что марксизм должен быть выве?ден из
сферы русского мировоззрения, чтобы занять им другую, очень важную
духовную нишу -- СФЕРУ ЗНАНИЯ -- и изучать его именно там наравне с
другими подобного рода идеями.
Поразительно, но "Заключение" книги (это полторы страницы), видимо,
стоит всей книги. Здесь лапидарно и чеканно, с удивительным, характерным
только для С. Кара-Мурзы свойством убедительной аргументации автор
наметил некоторые программные установки.
Он совершенно прав, нам нужен новый тип революции -- не "по Ленину", а
"по Грамши", то есть с опорой на "здравый смысл". Нет, это не тот
затре?панный у нас сленг образца 1991--1992 гг. -- периода идеологического
вакуума. "Здравый смысл" по Грамши -- это на уровне мировоззрения
интеллектуальное и волевое движение разума. Скажем прямо, нам такой
способ становления жизненно необходим, чтобы слегка "сузить" (мыслью, а
не директивой!) безбрежные чувства русского человека.
Нам понадобятся, замечает С. Кара-Мурза, и "мощный метод Маркса", и
новые идеи Грамши, и, добавлю от себя, вообще все, что заставляет
мыслить в этом направлении.
И здесь, полагаю, самое время сказать два слова о работе С. Кара-Мурзы
"Советская цивилизация". Это не только гимн (гимны пели все, половина
"либералов" во всяком случае) советскому духу и гению, но прежде всего
исследование, полное открытий такого уровня, какое дает право
использовать их наравне с Марксом и Грамши для будущих идей и действий.
И последнее. Я старался внимательно следить за публикациями С.
Кара-Мурзы. Они не безупречны, но такую мощь интеллекта, высокий
литературный стиль и тонкий пронзительный лиризм я встречаю в нашей
публицистике впервые. Но вот что всегда меня удивляло. С. Кара-Мурза
неподражаем в "высоком штиле", когда речь идет о достоинствах советской
цивилизации. Когда же его мысль неизбежно "докатывается" до причин краха
СССР, вдруг сталкиваешься с какими-то надуманными схемами, безжизненными
абстрак?циями, избыточно эмоциональными и с необходимостью
дидактическими постулатами. Я все никак не мог взять в толк, как
совместить эти "провалы" с его природным здравым смыслом.
Выскажу свое понимание кажущегося противоречия.
Подобно тому, как ярко и пронзительно спел Есенин "Русь уходящую", так и
С. Кара-Мурза спел "Советскую цивилизацию". Выражающий чувство любви и
жизни, прожитой с Родиной, может быть только певцом. Такой тип сознания.
Оно в той же мере неспособно на критику. С. Кара-Мурза о своей работе
"Советская цивилизация": "Я писал эту книгу с любовью к советскому строю
и советскому народу".
<<<