Радости и страхи новых русских богачей (*+)
http://www.inosmi.ru/stories/02/07/18/3106/188936.html
Радости и страхи новых русских богачей ("The New York Times", США)
Сабрина Тавернайз / SABRINA TAVERNISE, 31 июля 2003
Сюжет: ИноСМИ.Ru представляет:
Суббота. Вечер. Загорелые молодые люди в одежде от дизайнеров развалились на
дорогих диванах в шикарном ночном клубе <Шоколад>. Перед клубом припаркованы
<Бентли> и <Феррари>. Француз ди-джей крутит легкую музыку.
Это дети новых русских. Первое посткоммунистическое поколение
совершеннолетних молодых людей. Их родители заработали свои состояния во
время передела собственности, длившегося всего несколько лет. После долгих
лет советского дефицита они алчут роскоши. Им нравятся курорты южной Франции
и Мерседесы, в которых они разъезжают по московским улицам.
У шальных состояний, сколоченных в годы экономического хаоса, есть и
обратная сторона. Большая часть среднестатистических россиян не считает их
легитимными. Что еще хуже, российское правительство время от времени
угрожает прибрать эти состояния к рукам. Как в случае с недавним наездом на
самого богатого человека России Михаила Ходорковского.
<Не покидает ощущение, что завтра можешь распрощаться со всем, - говорит
21-летняя Ксения Собчак, состоятельная дочка Анатолия Собчака, известного
демократа-реформатора конца 80-х годов. - Сегодня у наших отцов есть деньги,
а завтра они оказываются в тюрьме>.
После поражения на мэрских выборах в 1996 году Собчак, тогда шеф нынешнего
российского президента Владимира Путина, стал жертвой бесконечного
преследования по обвинению в коррупции. Спустя несколько лет он умер.
Молодые люди не помнят ничего или практически ничего о лишениях советских
времен. У многих из них есть прислуга. Свое образование они получали в
привилегированных школах Швейцарии и Великобритании. По Москве они ездят в
машинах с личными водителями, а не на метро.
<Это местная знать, - говорит иностранец, преподающий в сразу нескольких
богатейших семьях России. - Они выше закона. Их охраняет милиция. Они растут
с сознанием того, что родились на свет, чтобы править>.
В отличие от большинства новых русских, опасающихся за свою безопасность и
предпочитающих укрываться за стенами своих особняков, напоминающих тюрьмы,
Ксения Собчак любит быть в центре внимания. Благодаря незаурядной внешности,
Ксения частенько попадает на обложки журналов. Она - желанная гостья на
светских вечеринках и презентациях шикарных бутиков. Хитросплетения ее
личной жизни обсуждаются на страницах желтой прессы, которая расцвела пышным
цветом в посткоммунистической России.
Собчак, предпочитающая посещать ночные клубы по субботам, скользит на
четвертый этаж по стеклянному эскалатору. Затем заказывает зеленый чай и
порцию вишни. Она болтает со своими друзьями, которым рассказывает о том,
как в Екатеринбурге местные жители встречали ее как Мадонну. Из ее слов
следует, что она существует в <небольших оазисах нормальной западной жизни>,
это замечание подчеркивает бездну, которая лежит между богатыми и бедными в
России.
<Дом, автомобиль, фитнес-клуб, развлечения, - поясняет она свою мысль за
ужином в московском суши-баре. - Стоит выйти на улицу, а там грязь. Там
люди, которые мне завидуют. Они излучают массу негативной энергии>.
В стране, в которой еще 12 лет назад говорили о социальном равенстве, где
коммунистическая партия вплоть до сегодняшнего дня регулярно умудряется
набирать треть голосов избирателей, ее слова нельзя назвать миролюбивыми.
Эти слова вряд ли оставили бы равнодушными тех россиян, которые получают в
среднем $167 в месяц. Собчак признает, что <верхушка - это сливки общества,
в котором большинство россиян бедствует>.
<Здесь нельзя обойти стороной вопрос об ответственности>, - говорит она.
Пропастью от большинства россиян отделен и престижный московский вуз МГИМО,
в котором учится Ксения. В прежние времена поступление в это высшее учебное
заведение, которое и по сию пору готовит дипломатов, зависело от связей в
партаппарате и личных способностей абитуриента. Теперь этот вуз облюбовала
золотая молодежь.
По словам Андрея Мельвилля, проректора МГИМО по научной работе, серьезная
перемена произошла в начале 90-х годов. Мельвилль называет своих студентов:
яппи (от young urban professional - молодой человек [или дама], чаще
горожанин, амбициозный и успешный; профессионал, способный к быстрому
карьерному росту, не безразличный к своему здоровью и внешнему виду - прим.
пер.).
Перемены способствовали разделению студенческого сообщества за пределами
института. <Отпрыски из самых состоятельных семей не поддерживают отношений
с обычными студентами. Во время занятий они не стремятся выделиться из общей
среды. Но по окончании учебы многие из них садятся в Мерседесы и едут в
ночные клубы, где за ночь тратят больше, чем могут позволить себе студенты
из обычных семей>.
Большинство российских нуворишей болезненно относятся к огласке своих имен:
слишком много вопросов вызывает происхождение их состояний. Как результат,
желание тратить деньги, поскольку, принимая во внимание прихотливость
российской истории, завтра их уже может не быть.
По мнению Собчак, хорошим примером в данном случае могут служить дети Бориса
Березовского, российского олигарха, в настоящее время скрывающегося в
Лондоне. Березовские <привыкли к мысли о том, что им принадлежит Москва,
однако теперь они в Лондоне и не могут вернуться>.
Ольга Слуцкер, основавшая в Москве сеть элитных фитнес-центров, призналась,
что, когда СССР приоткрыл железный занавес, многие россияне стали вести себя
<как дети в кондитерской>. <Мы хотели попробовать и съесть все, что было на
витрине>.
По мнению Слуцкер, молодежи придется поискать взрослых, которые позаботятся
о новой России и неразберихе царящей в ней.
<Мы пренебрегли коммунистической идеологией, но не нашли ничего взамен, -
говорит Слуцкер. - У нас не осталось ни символики, ни героев. Дети знают о
мафии, коррупции, порнографии. Они понимают, что с помощью ложи и грязи
можно достичь всего, что пожелаешь>.
Постепенно ситуация меняется. Молодые люди могут стать надеждой новой
России. Они учились за рубежом, многие из них возвращаются в Россию. Они
говорят на нескольких языках.
Екатерина Гомиашвили, богатая 25-летняя москвичка, последние восемь лет
своей жизни проведшая в закрытых пансионах Швейцарии и Лондона, открыла
дизайнерскую студию в самом центре Москвы напротив ресторана своего отца. На
нее работают 12 человек, и она говорит, что предприятие вполне окупает
затраты.
<Я была вполне избалованным ребенком; Сан-Тропе и все такое, - вспоминает
она. - Жизнь напоминала сплошную вечеринку. А потом пришло разочарование>.
Слишком рано говорить о том, что из них выйдет.
<Если все будут хранить свои деньги в Швейцарии, нас ждет печальное
будущее, - считает Ирма Игнатова, ведущая шоу о жизни богатых и
знаменитых. - Надеюсь, что дети понимают это>.
