17 апреля у подъезда собственного дома был убит и 20 числа того же месяца похоронен на Ваганьковском кладбище независимый депутат Государственной Думы, один из организаторов “Выбора России”, один из отцов-основателей партии “Либеральная Россия” и проч. и проч. и проч. Сергей Юшенков.
Пресса называет случившееся “трагедией”. Мы категорически не согласны с этим определением, поскольку трагедия — по Аристотелю и de facto — представляет собой нечто иное; погибающему герою, чтобы стать героем подлинно трагическим, необходимо обладать определенными качествами, а у зрителей само зрелище должно вызывать “страх и сострадание”, что приводит к “катарсису”. В данном случае, — думаю, не у меня одного — шевелится чувство иного порядка, некоторое злорадство даже, что ли, гениальную формулировку для которого Мольер нашел в драматическом произведении несколько иного жанра: “Ты сам этого хотел, Жорж Данден!”. Безусловно, если мы не сочувствуем Божьей твари, чья жизнь пресеклась от насильственного действия, не предусмотренного ни Божьими, ни человеческими законами, это вступает в прямое противоречие с евангельским требованием личного совершенства, и нам еще придется дать ответ за свою скудость в добре; но нам будет что сказать и в свое оправдание — невозможно найти нравственные силы на достойное сочувствие тысячам и десяткам тысяч наших сограждан, покинувших этот мир раньше срока — кто от пули, кто от голода, кто из-за отсутствия лекарств — из-за торжества в нашем Отечестве того политического строя, который насильственно и небезуспешно продвигал покойный; таким образом, никто не может снять с него долю ответственности (не самую большую среди наших современников, но и не настлько малую, чтобы ей можно было пренебречь) за все произошедшее и происходящее, в том числе и за собственную насильственную смерть. В очереди за нашим сочувствием покойный стоит в самом хвосте. Авторы и исполнители преступления (мы не претендуем на лавры Сивиллы Кумской, предполагая, что они останутся неизвестны широкой общественности) в данном случае глубоко неинтересны. Версии относительно заказчиков убийства — занятие досужее и праздное.
Есть, однако, еще одно обстоятельство, которое необходимо отметить в связи с событием, происшедшим на улице с роковым для покойного названием. Юшенков, по многочисленным свидетельствам, которым у нас нет оснований не доверять, был человеком лично честным. Честным демократом. По своим интеллектуальным задаткам он был политическим доктринером, то есть человеком, подходящим ко всем явлениям окружающей действительности с лекалом, скроенным по чертежам Прокруста. Честность была фактом (впрочем, вызывающим уважение) его личной биографии; доктринерство было тем, что определяет его заслуги/вину по отношению к “этой стране”.
Когда-то светлейший князь Меншиков, командующий Крымской армией, узнав, что где-то обнаружился честный интендант, просил прислать оного скорее в его распоряжение. Словосочетание “честный демократ” — такой же оксюморон, как “честный интендант” (и даже в еще большей степени). Единственный честный демократ остался в нашу эпоху невостребованным государственной службой. Нечестные доктринеры (имя им легион) востребованы массово; но, при всем очевидном нравственном регрессе сравнительно с николаевской эпохой, мы не думаем, что смысл существования этого единственного “оксюморона” заключался в том, чтобы светом своей личности облагородить доктринерские потемки государственного управления.
Его задача была в другом. Пока он был жив, он был тем исключением, которое подтверждает правило, гласящее о невозможности для политика российской авансцены совмещения в одном лице личной честности и демократических взглядов. Теперь исключений нет. Сказав “демократ”, говоришь и Б, и В, и далее, не рискуя ошибиться. В этом и заключается смысл выстрелов, прозвучавших в прошлый четверг на улице Свободы, — правило не может быть нарушено, и природа строго следит за исполнением своих законов.
