От	Овсов
К	Мак
Дата	10.11.2006 02:18:51
Рубрики	Россия-СССР; Образы будущего; Идеология;

Клуб Кургиняна 19.10.2006. Полный текст доклада. Игра с огнем.

---

Наконец-то у Кургиняна на сайте вывесили его предыдущий доклад. Это, конечно, обширнее, чем те 2 статьи, что я посылал раньше (они в эту часть доклада вошли полностью). А в "Завтра" статья того же автора о гнилости верхушки КПРФ, предавшей всех, кто остался верен коммунистическим идеям, и превратившей эту идею в "бренд" своего "торгового дома". Этим автоматически предали и Россию. Статью можно взять и с сайта Завтра www.zavtra.ru

Сергей Кургинян
ИГРА С ОГНЕМ
Системная аналитика событий, произошедших в мире и стране с середины сентября 2006 года
Доклад на заседании клуба «Содержательное единство» 19.10.2006 года (дополнен 20 октября 2006 года)
Часть первая. Грузинский эксцесс и его макрополитический смысл
Что я называю грузинским эксцессом? Множественные реакции на арест российских офицеров грузинскими правоохранительными органами. Эти множественные реакции оказались очевидным образом «асимметричны» по отношению к поводу, который их породил. Почему я говорю об асимметричности? Зачем использую это сложное слово, если гораздо легче сказать о несоразмерности?
Но в том-то и дело, что в данном вопросе простота может быть хуже воровства. Если считать захват российских офицеров не рутиной, а особым событием, то этот захват является вызовом российскому государству. И государство имеет полное право ответить на вызов. Масштаб ответа определяется, исходя из стратегической целесообразности. Ответ может быть формально несоразмерен вызову, но одновременно адекватен ему. Ибо направлен на решение той стратегической задачи, актуализацию которой породил вызов. Соразмерен ли вызов, именуемый в истории «выстрелом в Сараево», мировой войне, унесшей десятки миллионов жизней? Конечно, несоразмерен. Но, в каком-то смысле, адекватен. Потому что выстрел в Сараево взорвал всю систему накопившихся на тот момент европейских и общемировых противоречий. Потому что этот выстрел породил определенную цепную реакцию. Причем по строго определенному закону. Потому, наконец, что вцепившиеся друг другу в горло европейские державы не могли так вцепиться без недопустимого, с их точки зрения, ущерба достижению их стратегических целей. Достижению каких стратегических целей России нанес ущерб арест четырех российских офицеров? Если этот арест мешает достижению наших серьезных целей, то российская реакция может быть сколь угодно масштабной. Но в любом случае, она должна предполагать нечто для того, чтобы называться симметричной и адекватной. Что же именно? На самом деле, только одно – устранение препятствий, поставленных данным вызовом на пути достижения наших целей. Препятствий, поставленных напрямую. Или же косвенно вытекающих из возникшего вызова. Если этого нет, реакцию надо называть асимметричной. Именно асимметричной, а не несоразмерной. Тут есть нюанс. И этот нюанс весьма существен.
Но прежде, чем перейти к обсуждению нюансов, хотелось бы сказать пару слов о том контексте, в который эти нюансы вписаны.
Если говорить о мировой политике, творимой в пределах так называемого СНГ, то придется признать, что главное происходит сейчас вовсе не в Грузии. Что сегодняшняя ось глобального напряжения – это, как ни странно, Средняя Азия. А главный узел этого напряжения – Казахстан. При этом там все происходит тихо.
Что же именно происходит? Идет смертельная борьба за энергетический ресурс. В регионе разворачивается крупномасштабное китайское наступление. Я имею в виду укрепление китайских позиций во всем, что касается политического и экономического влияния. И в этом реальный смысл того, что именуется ШОС (Шанхайская организация сотрудничества).
Пойдут ли потоки энергосырья на Восток или на Запад? От этого зависит судьба глобальной власти. Если потоки пойдут на Восток, китайский рост станет реально неудержимым. Если на Запад – у Великого Дракона возникнут очень серьезные проблемы. Так что схватка идет смертельная. И, повторяю, тихая. Любая подлинно смертельная схватка любит эту особую тишину. Эта тишина находится в резком контрасте с публичной скандальностью грузинского сюжета. На деле сюжеты прочно связаны. Потому что если совокупный энергоресурс развернется на Восток и Юго-Восток, то Грузия (да и весь Кавказ в целом) теряют роль ключевой карты в «великой энергетической войне».
Однако, во-первых, эта роль пока еще не потеряна. Хотя и сильно проблематизирована, о чем, в частности, говорят последние американские решения по Грузии, решения ООН и многое другое. Во-вторых, «великая энергетическая война», конечно же, имеет огромное значение. Но этой войной никак не будут исчерпаны фундаментальные конфликты XXI века. Кроме того, все войны XXI века (энергетические, в том числе) будут носить, так сказать, «атипичный» характер. В них может использоваться самое разное оружие. В том числе, и такое, которое придаст кавказской теме совершенно новую (и очень жгучую для нас) «военную значимость».
И, в-третьих... мы, конечно, можем полностью погрузиться в глобальные игры, но... как бы это поделикатнее выразиться... Мы, увы, не СССР... И в этом смысле являемся не столько субъектом этих игр, сколько объектом. А, точнее, даже полем, на котором эти игры разыгрываются. Возможно, XXI век потребует от нас возвращения к глобальной субъектности. Но будем откровенны – это далеко не бесплатное удовольствие. А для нынешней России – почти непосильный груз. Если Россия и возьмет его вновь на свои плечи, то это будет уже совсем другая Россия. Полностью ответственная, так сказать, за советское наследство.
Пока всего этого нет и в помине. А что есть? Есть пресловутые национальные интересы. И это, между прочим, совсем немало. С позиций же этих интересов грузинский эксцесс значит намного больше, чем некоторые глобальные маневры и судороги.
Часть вторая. Тактика и стратегия
Приструнить зарвавшихся грузинских русофобов – это благородная цель. Но, увы, сугубо тактическая.
Стратегическая цель может и должна быть связана с другим. С присутствием России на определенной территории. С масштабом этого присутствия и его качеством.
Под этим углом зрения постараемся посмотреть на интересующие нас события в Грузии. А для этого, в свою очередь, необходимо правильно подойти к оценке события как такового. Любого события вообще.
Что такое «событие»? Это нечто самодостаточное? Или знак чего-то гораздо большего? Например, пресловутых происков «мировой закулисы»? Мне кажется, что оба эти подхода уже себя полностью дискредитировали. Рассматривать, например, события в Грузии как исполнение господином Саакашвили задания, полученного от господина Буша, – значит существенно мистифицировать произошедшее. Но столь же нелепо рассматривать эти события как свидетельство прямолинейности неких тбилисских высоких администраторов, отреагировавших на «происки российских военных».
Что же тогда на самом деле произошло?
И что выявилось в результате произошедшего? Начнем с последнего. Вхождение Грузии в НАТО, конечно, проблематично. У американцев есть сейчас чем еще заниматься. И они не могут не понимать, что их поспешные действия повлекут за собой издержки, несопоставимые с приобретениями. Не то чтобы Россия начнет войну с Грузией и поддержавшими ее силами НАТО. Не в этом дело. И не в том, что поддержка Грузии со стороны США каким-то кошмарным образом трансформирует российско-американские (в последнее время, как все мы понимаем, далеко не безоблачные) отношения.
Просто принятие Грузии в НАТО потребует от США практически невыполнимых вещей. Чего-то наподобие показательного перехода Грузии от нищеты к процветанию, от хаоса внутренних противоборств – к реальной стабильности. Количество денег, которое нужно на это затратить, превышает реальные возможности перенапряженного американского бюджета. А помимо денег, понадобится еще и политическая воля, система прямых административных американских воздействий на амбициозную грузинскую элиту. Если этих воздействий (они же – массовые «посадки») не осуществлять, то грузинская элита, взятая как данность, спокойно, обаятельно и весело разворует не только скромные американские дары. Весь американский бюджет туда вложите – и все будет разворовано. А страна останется такой же нищей и нестабильной. Значит, нужна другая грузинская элита. Ее еще попробуй сооруди... А с этой что прикажете делать? Да и вообще – не в американских правилах переутруждать свой бюджет, создавая очаги процветания на каких-то «банановых» территориях.
Если же принять Грузию в НАТО, войти в Грузию, а ее процветанием и стабильностью не заниматься самым серьезным образом, то результат будет сугубо отрицательным. Пришедшие на такую территорию войска будут поглощены расширяющейся воронкой грузинской нестабильности. Недаром даже вопрос о НАТО на Украине – и то является открытым. А после нового витка украинской нестабильности – не просто открытым, а уже почти закрытым. Хотя, конечно, американцы будут рваться на Украину гораздо больше, чем в Грузию – потому, что они не могут позволить немцам разместиться на Украине, так сказать, со всеми удобствами.
Что же, повторяю, произошло? И кто они, эти фигуранты, про которых можно сказать: «По делам их узнаете вы их»? И в чем дела-то? Мы что, приостановили вывод своих войск из Грузии? Мы, наоборот, ускоряем вывод оставшихся скудных клочков нашей военной силы.
Представьте себе, что Грузию приняли бы в НАТО за считанные дни, и через месяц туда были бы введены войска. Мы реально (не в галлюцинативных ультрапатриотических снах) никакой войны в этом случае не могли и не должны бы были затеять. Это, как говорится, ежу понятно.
Так что мы должны были бы сделать? Утереться? Ответить очередным поджатием хвоста на демарш ненавистной суперсилы?
Отнюдь. Со стратегической точки зрения, нам надо ответить себе на один-единственный вопрос: в какой мере мы хотим присутствовать на Кавказе, и где именно. А этот вопрос есть часть другого вопроса – о нашем присутствии в мире. Хотим ли мы это присутствие повсеместно расширять? Хотим ли мы его уменьшать? Хотим ли мы его где-то уменьшать, а где-то увеличивать, и тогда где именно?
Предлагаю рассмотреть все возможности. И начать с возможностей расширения российского присутствия. Как в мире, так и в каждом его отдельном регионе. Потому что российское присутствие в мире – это не абстракция. Это сумма российских присутствий на сопредельных России территориях (пресловутое «ближнее зарубежье»). А также в других частях мира (дальнее зарубежье).
Присутствие на сопредельных территориях – особо существенно. Потому что только через эти частные территории Россия может расширять свое общее присутствие и свою общую роль. Кроме того, эти территории входили в состав царской России и СССР. Они исторически воспринимаются как свои. Их потеря – как ампутация частей российского единого целого. Без восполнения этих потерь российское государство все равно оказывается инвалидом, калекой. И ведет себя соответственно, и другими воспринимается в этом, так сказать, весьма печальном контексте.
Как расширить присутствие? Это обсуждалось неоднократно.
Сценарий #1 – возбудить центростремительную тягу к России у народов, находящихся на отсеченных территориях. И через это восстанавливать свое присутствие без деструкции самих территорий. То есть, возвращать в российскую орбиту – культурную, экономическую, политическую – всю Грузию, а не Южную Осетию и Абхазию. Всю Украину, а не Новороссию и Крым. Всю Молдавию, а не Приднестровье. Весь Казахстан, а не его северную часть. И так далее.
Для того, чтобы решить такую расширительную задачу (назовем ее «расширительной задачей-максимум»), нужно особо мощно нарастить тяготение к России даже у «некомплиментарных» к ней народов ближнего зарубежья. Вряд ли это можно сделать с помощью угроз депортации представителей этих народов, отнесения их к категории так называемых «чурок», и через прочие аналогичные фокусы. Это очевидно даже последнему дегенерату.
Но есть влиятельная точка зрения, согласно которой возбудить центростремительную страсть у «некомплиментарных» к России народов уже нельзя, да и не нужно. Последнее продиктовано соображениями, так сказать, нерационального характера, укладывающимися в знаменитое новорусское «западло» (а также в его более классические, но по сути аналогичные, словесные определения).
Можно ли этим руководствоваться в геополитике – вопрос отдельный. Легче всего сказать, что нельзя. И это будет совершенно правильно. Но недоучитывать роль эмоций – по сути, тоже неграмотно. Вам скажут, что если нельзя, но очень хочется, то можно. И что все время утираться – это тоже плохая геополитика. Но главное, вам скажут, что «поезд ушел». Что повернуть общественное мнение на некомплиментарных сегментах потерянной территории невозможно. Что они – «отрезанный ломоть».
В чем-то это, возможно, и так. Я не собираюсь категорически оппонировать этой точке зрения. Только скажу, что «никто не пробовал», никто по-настоящему, на уровне большой государственной политики не проводил ни глубокого исследования источников некомплиментарности, ни методов их трансформации во что-то другое. О чем это говорит? Отвечаю: об отсутствии большой сосредоточенной политической воли, направленной на решение этой задачи.
В любом случае, кроме такого сценария, в рамках которого должна решаться расширительная задача-максимум (возможно, и не решаемая в полной мере), есть и другой сценарий. В рамках которого можно решать расширительную задачу-минимум. С одной стороны, минимум... Это кому-то не нравится. Но, с другой стороны, – тоже ведь расширительную!
Этот сценарий #2 – общеизвестен. Принцип, на котором он основан, – присоединять не территории целиком, а те их части, где население однозначно комплиментарно к России. Не Грузию, а Абхазию и Южную Осетию. Не Молдавию, а Приднестровье. И так далее.
Издержки этого сценария тоже общеизвестны. Мы портим отношения с сопредельными государствами, на целостность которых, что греха таить, посягаем. А также создаем обоюдоострые прецеденты. А ну как не только Абхазию и Южную Осетию присоединим, но и что-нибудь из «своего» потеряем! Даже не хочется говорить, что именно. Сторонники данного сценария имеют свой взгляд на рассматриваемые издержки. Так, например, по поводу Южной Осетии и Абхазии они говорят, что по-настоящему эти территории в состав независимой Грузии никогда не входили. Если, конечно, не упиваться историческими прецедентами эпохи царя Давида и царицы Тамар. Абхазия и Южная Осетия вошли в Россию вместе с Грузией. А затем в СССР вместе с Грузией.
Кто там как кроил административные границы – это отдельный вопрос. Но когда вместо административных границ встал вопрос о границах политических, то единственный «экзистенциально достойный» выход из сложившейся ситуации состоял в том, чтобы вернуть всем территориям право на самоопределение по отношению к России. Поскольку Россия собирала вокруг себя эти территории. И они именно с ней (а также с СССР, как с ее исторической ипостасью) строили свои специальные отношения. Жители этих территорий не крепостные, которых можно произвольным образом передавать от одного барина к другому. У них есть право на то, чтобы в новых условиях решать свою историческую судьбу, соотносясь со своими представлениями о собственном благе.
Если добавить к этому, что ни Абхазия, ни Приднестровье, ни другие субъекты, пережившие гражданские войны, назад в лоно тех «сущностей», которые вели с ними кровавые разборки, никогда не вернутся, то ситуация представляется достаточно однозначной.
Оставим в стороне плюсы и минусы, связанные с максимальной и минимальной расширительностью. Укажем только, что это расширительность. И что других сценариев расширительности нет. Но есть сценарий #3 – охранительный. В рамках этого сценария мы применительно к РФ вспоминаем песню советской эпохи: «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим». Почему это мы не хотим этой земли (Кавказа, Крыма, Приднестровья), и с какого это бодуна она стала чужой – отдельный вопрос. Сторонники этого сценария скажут вам, что так вот получилось. Что Кавказ, Крым и Приднестровье – это теперь территории чужих государств. И с этим надо смириться. А вот Чечня, например, – часть России по Конституции РФ. И потому этот «вершок» мы никому не отдадим.
Почему надо так сражаться за Чечню, если потеряны гораздо более «исторически манкие» для России Крым и Новороссия – объяснить трудно. Но этот сценарий хорош хотя бы тем, что не отдается ни вершка своей земли. Он хорош тем, что не является уменьшительным.
Итак, мы назвали все возможные сценарии (рис.1).
Назвав сценарии, сразу скажем, что наиболее негативными являются уменьшительные сценарии. Но даже в их рамках ТЕОРЕТИЧЕСКИ МОЖНО ДОПУСТИТЬ МОДИФИКАЦИИ, СОЧЕТАЕМЫЕ ХОТЬ С КАКОЙ-ТО ЖИЗНЬЮ РУССКОГО НАРОДА. И эти модификации, если они имеются, являются меньшим злом, нежели те, которые подводят черту под историческим (а значит, и физическим) бытием этого народа. Вот и все градации. А какие еще вы хотите предложить к обсуждению?
К сожалению, уменьшительные сценарии, совместимые с жизнью русского народа, не просматриваются. Теоретически их можно допустить. А на практике их нет. Пусть мне кто-то докажет, что это не так. Я самым внимательным образом отнесусь к любым аргументам в рамках такого оппонирования.
Но никто и не обсуждает эту тему открыто и внятно! Более того, последние несколько лет казалось, что эта тема снята с повестки дня. Что «путинская повестка дня» с этой темой несовместима. Что, может быть, мы и не вернем драгоценные «пяди», но своих «вершков» больше отдавать не будем. Как иначе понять жертвы, принесенные на алтарь чеченского замирения? Как иначе определить подлинный государственнический смысл той политики, которая в 1999 году во мгновение ока превратила Владимира Путина из начинающего администратора в национального лидера?
Однако у меня возникают самые серьезные опасения, что новая ревизия российской государственной целостности начата. Что она, как всегда, инициирована отнюдь не с российской территории, но подхвачена территории весьма серьезными российскими элитными группами. И что эти группы ориентируются не на заморские приказы, а на собственные интересы в их весьма специфическом понимании.
Часть третья. Русская уменьшительность – субъекты, цели, возможности
Я высказался по этому поводу до грузинских эксцессов. Сразу же по горячим следам событий в Кондопоге. Тогда же я выбрал формат высказывания. И не желаю его менять. Потому что без ответов на общие вопросы, которые я затронул тогда и считаю необходимым вновь поставить сейчас, – обсуждать грузинский эксцесс так же бессмысленно, как и эксцесс карельский. А также будущие эксцессы, которые неминуемы. Итак, давайте один раз обсудим «русскую уменьшительность» под стратегическим углом зрения. Может быть, тогда каждый очередной эксцесс, происходящий в рамках этой уменьшительной линии, не будет нам казаться столь необъяснимым и диким.
Так что же такое уменьшительная стратегия, все настойчивее утверждающая, что именно она выражает подлинный русский интерес, а все остальное – это «выдумки космополитов и инородцев»? Что такое она сама по себе? И каков ее субъект – та социальная сущность, которая стремится ее воплотить в реальность? В советскую эпоху много говорилось о коллективном разуме партии. Эти фразы набили такую оскомину, что даже теперь, через 15 лет после распада СССР, трудно обсуждать такие, вполне научно-респектабельные, вопросы, как надиндивидуальные формы мышления и поведения. Между тем, и для Маркса (который абсолютно не снят с мировой повестки дня), и для тех, кого наши либералы выбрали в качестве своих антимарксистских кумиров, такие надиндивидуальные формы мышления и поведения – это социальная аксиома. Что такое рынок? Это надиндивидуальный ум. Индивидуумы-дураки в совокупности ведут себя так, что их дурацкий индивидуализм превращается в коллективный разум рынка. Не партии и не класса, а рынка. На самом деле, несводимость поведения больших социальных систем к воле каждого из слагаемых, входящих в эту систему, – действительно, аксиома. И только у нас, где столь долго провозглашали, а потом растаптывали тезис о несводимости социально-классового к индивидуальному, так трудно говорить о классовом (социально-групповом) инстинкте, поведении, разуме, воле и т.д.
Между тем, класс как большая социальная система – это не выдумка. В Советском Союзе действительно существовал политический класс. Я имею в виду не рабочий класс, который, увы, очень быстро омещанился и в СССР, и во всем мире. Я имею в виду то, что обычно называют номенклатурой. На самом деле, речь идет о бюрократии разного рода, – партийной, спецслужбистской, хозяйственной. По роду работы и деятельности (сознательно отделяю одно от другого) я тесно соприкасался со многими представителями данного класса. Это были очень разные люди. Чаще всего порядочные и неглупые. Не знаю, может быть, мне так везло, но для меня это несомненный бытовой факт. Я не могу также сказать, что представители этого класса были наделены сосредоточенной надклассовой волей. Что их разум имел классовую детерминанту. Обычные приличные люди.
Но ведь в том-то и дело, что классовая воля, классовое мышление, классовая нравственность существуют во многом отдельно от людей, слагающих данный класс. И когда я сейчас буду описывать характеристики некоего советского властного класса (кому-то будет удобнее название «большая властная социальная группа»), то я буду описывать именно характеристики целого. Разные молекулы этого целого не захотят себя узнавать в данном обобщенном социальном портрете. И это их право. Однако наблюдения за происходящим позволяют мне нарисовать этот горький, но, как мне кажется, правдивый СОВОКУПНЫЙ, ВНЕ- И НАДИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ПОРТРЕТ. И предложить некие оценки и прогнозы с опорой на данный портрет. В чем я вижу свой, так сказать, неблагодарный научный долг.
Итак, властный политический класс Советского Союза – это «субстанция», не лишенная многих важнейших политических добродетелей. А именно – цепкости. Жестокости. Властной страстности. Безупречности политических рефлексов. И многого другого. Единственное качество, которого эта субстанция была лишена, – интеллектуальность. Специально не говорю «интеллигентность». Интеллектуальности не было! Напротив, она агрессивно отвергалась. Умники ходили в изгоях:
«Подумаешь, еврей при губернаторе!» Политические лидеры, обращаясь к своему классу, говорили:
«Подумаешь, программа, программа... Не я писал, ученые писали». Ученых терпели, но не более. Те, кто начинал с ними особо тесно взаимодействовать (Берия как куратор атомного проекта – лишь один из примеров), сразу попадали под подозрение. Между тем, незаметно подкралась эпоха, когда без этой интеллектуальности «хошь стой, хошь падай». Эпоха называлась постиндустриальной. В каком смысле это слово используется, и правильно ли оно используется, – опять-таки, отдельный вопрос. Мне здесь не хочется его детально обсуждать, потому что это уведет нас от сути дела.
СССР и мировая коммунистическая система могли взять постиндустриальный барьер быстрее, чем США и мировая капиталистическая система. Об этом много писали. И совсем не в газете «Правда». Об этом писал Бернхайм, говоря о революции менеджеров. Об этом писали все теоретики так называемой меритократии, шире –
«посткапитализма».
Для новых посткапиталистических элит бременем капитализма было семейное наследование денег и собственности. А значит, и наследование власти. Новые, более гибкие, общества вообще отрицали семью как канал вертикальной социальной мобильности. Поскольку гиря капитала не висела на шее у СССР и мировой коммунистической системы, «взлететь» в постиндустриализм нам было гораздо легче. И для этого совершенно не надо было отказываться от коммунизма. О чем я и написал в своей книге «Постперестройка» в 1990 году. После чего как раз и стал «врагом рынка и демократии».
Но дело не в отдельной книге и не в курьезах рыночных метаморфоз. Несвобода была тяжелым препятствием на пути советского постиндустриализма. Но, как ни странно, менее тяжелым, чем наследование капитала. И те, кто говорит, что несвобода не может сочетаться с постиндустриальным успехом, просто не хотят видеть щелей в том, что они выдают за монолитную бетонную стену. Есть, есть стена, есть проблема, и тяжелейшая. Но тяжелейшая, а не нерешаемая... Так вот. Для того, чтобы взять барьер постиндустриализма, советскому политическому классу надо было просто умнеть. Интеллектуализироваться. Избавляться от антиинтеллектуальной фанаберии. Выполнять завет вождя: «Учиться, учиться и учиться». Но класс агрессивно не хотел выполнять это условие. С чем это можно сравнить? Для наглядности приведу пример из моего раннего детства. Я поздно научился говорить и рано научился читать. Но между моментом, когда я научился говорить, и моментом, когда я научился читать, прошло сколько-то месяцев. И эти месяцы стали адом для моей (горячо любимой и мною, и всей моей семьей) домработницы Полины Васильевны.
Потому что каждую минуту я требовал от нее:
«Почитай!» А она говорила матери или бабушке:
«Давайте я еще раз пол помою! Давайте я в магазин сбегаю! Давайте я обед сготовлю! Все, что угодно, только не это!»
Советский политический класс – это коллективная «Полина Васильевна». Это качество унаследовал и усугубил постсоветский новорусский политический класс. Иногда кажется, что этому классу – лучше сразу под суд в Гаагу, чем «почитать». Что «почитать» (то есть самому брать свой собственный интеллектуальный барьер) – это и лень, и больно, и унизительно.
И что тогда делать? Вливать во власть новую кровь? Мобилизовать кадровый резерв? Это еще страшнее. Опять для наглядности приведу пример. Однажды во влиятельном властном кругу (вдруг проявившем заинтересованность в своей интеллектуализации) шло следующее обсуждение по поводу очень близких мне интеллектуалов: «Ну, давай, дадим им это, это и это!» – «Нет, нельзя!» – «А почему?» – «А они намного умнее нас. И если мы им дадим хоть что-то, они возьмут всё».
Это конкретное высказывание в точности описывает беспощадную классовую логику. Если хоть небольшую группу интеллектуалов реально ввести во власть, то эта группа «сделает» всех остальных.
Самим интеллектуализироваться нельзя («западло»). Делиться властью с интеллектуалами смертельно опасно. Без интеллектуализации постиндустриальный барьер не возьмешь. А без взятия этого барьера нельзя управлять СССР и мировой коммунистической системой. Что делать? Советский политический класс ответил с поразительной адекватностью. Никакая сверх-ЭВМ не решила бы лучше задачу сохранения собственной власти при условии таких рамочных ограничений. Решение же было следующим: «Если нельзя сохранить власть НАД ИМЕЮЩЕЙСЯ СИСТЕМОЙ без тех самоизменений, на которые мы не согласны, то есть нельзя ПОДНЯТЬ СЕБЯ ДО УРОВНЯ, КОТОРОГО ТРЕБУЕТ СИСТЕМА, то нужно... РЕДУЦИРОВАТЬ СИСТЕМУ ДО СВОЕГО УРОВНЯ. Нужно организовать сброс системы и за счет сброса сохранить власть».
То есть, нужно уничтожить мировую коммунистическую систему, развалить СССР, сбросить свое общество с верхнего индустриального уровня на доиндустриальный этап, передать целеполагание (высшую власть!) американцам и кому угодно еще... НО ОСТАТЬСЯ НАДСМОТРЩИКАМИ. Властью над собственным деградирующим «стадом».
В каком смысле властью?
Прежде, чем к этому перейти, позволю себе еще одно конкретное отступление. Та самая книга «Постперестройка», которую я написал 15 лет назад (коллективность сочинения никоим образом не дезавуирую, но поскольку кое-кто уже отрекся, то предпочитаю говорить не «мы», а «я»), была «предложением к постиндустриальному танцу». То есть, к вовлечению интеллектуализированных групп в существовавшую политическую элиту (политический класс).
Класс же агрессивно не хотел именно этого. И потому воспринимал мои попытки сохранить его потенциал как посягательство на властную самость.
А что он организовал для того, чтобы посягательств не было? Два идеологических потока – западнический (Сахаров) и почвеннический (Солженицын). Оба эти потока имели одну задачу – увести интеллектуальный ресурс нации с поля собственно властной конкуренции. Помешать этому ресурсу стать субъектом и добиваться места во власти.
Пусть лучше «интеллектуальный ресурс» бунтует против власти. Западники на один манер, почвенники на другой. Побунтуют, побунтуют и наденут себе ярмо на шею. Как это говорилось? «Своею собственной рукой»... Так даже еще изящнее.
Те, кто снова спросит меня, «откуда же такие умники, кто конкретно мог такое придумать?» – должны еще раз перечитать вводную часть данных размышлений. Это не кто-то конкретно. Это класс. Это его разум, это его коллективная воля. Чтобы не быть совсем абстрактным, приведу еще одно из множества имеющихся у меня доказательств. Причем такое, которое можно, как говорят, пощупать.
Сразу несколько журналистов обвиняли одного из главных кумиров диссидентского почвенничества в том, что он на раннем этапе своей биографии был завербован советскими органами. Обвинение не было грязно-абстрактным. Публиковалась (что, конечно, профессионально недопустимо) конкретная агентурная карточка. С фотографией. С агентурным псевдонимом.
Говорят, что речь идет о «делах давно минувших дней». То есть, о сталинской эпохе. Но в таких делах не бывает «срока давности». Лицо, которому выдвигались эти обвинения, в ответ молчит или высказывается крайне невнятно. Хотя в таких случаях внятное опровержение является нормой во всех так называемых «цивилизованных обществах». Таким образом, этот факт можно считать «принятым к рассмотрению». Но для чего принятым? Для того, чтобы скомпрометировать данное лицо? Это пошло, мелко и абсолютно недопустимо. По крайней мере, у меня нет никакого желания заниматься чем-то подобным. Меня интересует совершенно другое. Если говорить о войне с коммунизмом и распаде СССР, то данное лицо (и его книги, изданные в Советском Союзе и за границей) сыграло в этих процессах немалую, а в чем-то решающую, роль. И если это лицо находилось под контролем Органов – то чем, в таком случае, занимались Органы? Они разваливали СССР и коммунизм. То есть ту систему, в рамках которой они властвовали. Они что, создали что-то более могучее? Нет! Но они укрепили свою власть над тем, что сформировалось после развала системы. Сформировалось нечто ублюдочное. И уж конечно, никак не сопоставимое по масштабу. Но власть удалось удержать. И даже укрепить. А вот теперь – о том, что такое власть.
Кто-то говорит: «Власть – это деньги». Категорически отрицаю что-либо подобное по отношению к объекту своего рассмотрения. Власть – это власть.
«Все моё», – сказало злато.
«Все моё», – сказал булат.
«Все куплю», – сказало злато.
«ВСЕ ВОЗЬМУ», – СКАЗАЛ БУЛАТ.
Власть – это именно «все возьму». Точнее, возьму все, что хочу.
Березовскому, Гусинскому и кое-кому еще снилось, что все будет обстоять следующим образом. Капитал на свои деньги создаст СМИ. СМИ разагитируют население. Население выберет политиков. Политики будут подконтрольны капиталу через СМИ. Наверху деньги, под деньгами «киселевы и доренко», под ними политики, под политиками народ. Так это виделось в неких красивых снах. Реальность изначально была другой.
Ельцин «положил в снег» Гусинского за два года до выборов 1996 года. И за шесть лет до того, как Путин обеспечил Гусинскому уютные нары на недолгий срок. Березовский никогда не скрывал своего «околокоржаковского» генезиса. Весь хваленый «олигархиат» – чем был по сути? Пробивными мальчиками, которые сидели во властных приемных, добиваясь высоких подписей на бумагах, способных принести миллиардные прибыли. Высокие чиновники решали, получат они эти подписи или нет, и сколько стоит конкретная подпись. Подчиненность положения «псевдоолигархов» была правилом игры. И это никто в реальной власти отменять не хотел. Наверху – властный класс.
Ниже – «жирные свиньи» (они же «псевдоолигархиат»).
Еще ниже – обслуга.
Еще ниже – бедняки, нищие и прочие разные. Вот какой социальный профиль был сочинен и реализован. В рамках этого профиля представители властного класса, отдыхая, обсуждают друг с другом: «Слушай, шашлычка хочется... Какую бы свинку-то зарезать? Может, эту? Смотри, как хвостиком дергает!..».
Так что власть – это не деньги. Это возможность получать деньги в качестве производного от власти. Однако именно в качестве производного. Но что же такое в описанной социальной структуре есть власть?
В рамках все той же глубоко деструктивной классовой (системной, а не личной) логики власть – это возможность сосать кровь «подвластного животного» и справлять ему нужду на голову. И то, и другое доставляет удовольствие, близкое к оргиастическому. В этом смысле деньги – это ничто, потому что удовольствия нет. Поэтому власть данный класс отдавать не намерен. Аргумент по поводу того, что с момента, когда «подвластное животное» умрет, будет бессмысленно сосать его кровь и справлять на него нужду, – отвергается. В ответ говорится: «На наш век хватит».
С позиций такого понимания происходящего я начинаю анализировать собственно государственные проблемы.
СССР был невероятно логичен и эффективен как государственное устройство. Почему? Потому что сверху была наднациональная и надконфессиональная идея. И к ней, как люстры к потолку, «крепились» все народы и конфессии. В сущности, это и есть имперская модель. Но эта империя (в отличие от предыдущей православной), во-первых, уравнивала конфессии (а уже в рамках этого уравнивания можно было «разруливать» нужным образом конфессиональные приоритеты). И, во-вторых, эта модель давала импульс модернизации, потому что коммунистическая идеология «сакрализовала прогресс». Между тем, конфессии никогда этого делать не будут. На что же хотели сменить СССР? На национальное государство. Так говорили «демиурги» этих изменений, прятавшиеся за спинами разных там «выродков-западников». Ну, там, Гайдара какого-нибудь... Али чего и похуже. Говорилось следующее: «Сделаем русскую Францию. Проведем супермодернизацию. Положим под себя отделившиеся окраины. Всех этих среднеазиатских, кавказских чурок и прочих разных. А Кургинян нам мешает. Ему чурок хочется назад в империю возвратить. И нам на шею посадить, как при Сталине». Это типичные разговоры 1990 года. Понимая, что такие «западники» преступно хотят развала СССР, я стал «почвенным» публицистом и аналитиком. Но став им, сразу столкнулся с категорическим нежеланием «почвенников» спасать СССР. Говорилось практически то же самое, что и «западниками»: «А на фига нам это надо? Нам чурок себе опять на шею? Да пусть они бунтуют!». А шепотом добавлялось: «Да наши этих чурок и ведут... Они их организуют!»
Можно было бы считать эти слова шизофреническим бредом. Но я никогда не забуду глаза первых секретарей ЦК союзных республик, которые с ужасом шептали: «Националистов на нас поднимает московский КГБ». А также глаза самих националистов, которые, тонко улыбаясь, спрашивали меня: «А кто Вам сказал, что Москва сама не хочет уйти из Закавказья?» Всего не расскажешь. Рассказанное потребует доказательств. Доказательства – источников. Поэтому ссылаться приходится на общеизвестное. Например, на то, что почвенный русский писатель Валентин Распутин, являясь народным депутатом (и, если мне не изменяет память, членом Президентского Совета СССР), сказал во всеуслышанье: «РСФСР должна выйти из состава СССР».
Почему это было особо опасно? Потому что, опираясь на русский актив (русскую часть политического класса), можно еще было подавить окраины. Но с момента, когда этот русский актив сам стал преступно откалываться от империи, делать уже было нечего. Оказалось, что враги СССР – и западники, и... и почвенники, так называемая «русская партия».
Почему я это называю преступным? Потому что при распаде СССР больше всего пострадал русский народ. Он ничего не получил и все потерял. Он умылся кровью. Им стали помыкать в отделившихся республиках. Русских начали изгонять из мест, где они жили веками.
Что сделала уменьшительная «русская партия» для своего народа? Что она ему дала, кроме унижения? Она погрузила его в кровь. Она ускорила его вымирание. Можно ли ее называть «русской партией»?
Можно – в том смысле, в котором я описал. Если властные намерения исчерпываются желанием сосать кровь и справлять нужду на голову «народному животному» – то этим все объясняется. Эти оргиастические возможности сохранены и укреплены. «Животное» деградирует и гибнет? Оно уже не может стать инструментом не только глобального, но и макрорегионального господства? А зачем? «На наш век хватит!»
Масса лиц и эпизодов проходит перед моими глазами. Уже после распада СССР и расстрела Белого дома сохранялись международные возможности восстанавливать СССР, пусть и в немного усеченном масштабе. Кто воспротивился? «Русская партия» – в ее сугубо властном эквиваленте. Что было сказано? Опять-таки: «На фиг нам чурки! Так долго от них освобождались, теперь опять их назад пускать?»
Между тем, это касалось не только Средней Азии и Кавказа. Сходная логика предъявлялась по отношению к Украине. И даже к Белоруссии. Властный политический класс обладает колоссальными общими накоплениями, как их ни называй – Стабфонд или как-то еще. Он что, говоря грубо (прошу прощения за эту грубость, но так просто яснее и нагляднее), не может «купить на корню» элиту славянских территорий? Да это же не так дорого стоит! И будет, вроде бы, все как надо. Но держаться в седле станет чуть-чуть труднее. И потому: «На фиг нам эта головная боль! На наш век хватит! Все надо продать тем, кто дороже заплатит!»
Многие факты, которыми я располагаю, выходят за рамки общедоступной информации. Однако оперировать я могу только общедоступной информацией. И потому долгое время я вообще не хотел поднимать данную тему. Поднимешь ее – спросят: «Где факты?» Но мне и всем нам на голову свалились два обстоятельства. Начну с первого, хотя оно отнюдь не самое важное.
Некто (не знаю, как сказать, господин или товарищ) по фамилии Байгушев издал книгу под названием «Русский орден внутри КПСС». Байгушев представляется помощником Суслова, главного коммунистического идеолога и «серого кардинала», члена Политбюро ЦК. На самом деле это преувеличение Байгушева, который сразу сам начинает ссылаться на Воронцова (действительно являвшегося помощником Суслова). Как именно Байгушев исповедуется в ненависти к коммунистам (конкретно – к «жидовско-коммунистической» власти) – это отдельная песня. Хотя лично я предпочел бы такую песню в исполнении человека, не представляющегося как «помощник главного коммунистического идеолога». Но не это главное. Байгушев подробно рассказывает о подпольной работе «русской партии» и прямо говорит: «Это мы развалили СССР! Это мы инспирировали расстрел Белого дома, когда поняли, что из него нельзя выкурить чурку Хасбулатова!»
Ряд оппозиционных изданий уже дезавуировал и фигуру Байгушева, и все, что он написал. Я вовсе не хочу воспевать Байгушева и восхвалять точность его оценок и данных. Но, к счастью или к сожалению (а скорее и к счастью, и к сожалению одновременно), я наблюдал за рядом политических сюжетов с крайне близкого расстояния. И потому понимаю, что информация, извлекаемая Байгушевым из некоей «конспирации», – это смесь неадекватности, политической близорукости и... достоверности, как ни прискорбно констатировать последнее. Кроме того, это открытый материал. Это не факты, которыми располагаю только я. Это факты, которыми теперь располагает общественность.
Далеко не случайно Байгушев уже после этой своей книги про «русский орден» предлагает (в статье в газете «Завтра») вместо России строить Хазарию. Политическому классу, о котором я говорю, все равно, что строить. Ему нужно устойчиво удовлетворять два своих (мною уже неоднократно названных) оргиастических побуждения, к которым и сводится для него понятие «власть». Любви к своему народу нет вообще. Нет о нем ни заботы, ни... ни всего того минимального и недостаточного, что связывается с понятием «пасти стадо». Это даже не пастухи. И не волкодавы. Это взбесившиеся овцы, натянувшие на себя волчьи шкуры. Близорукие, неумные – и одновременно поразительно цепкие. Есть волки в овечьей шкуре, а есть овцы в волчьей. Овцы мутировали... Что там произошло – неважно. Молния убила пастуха и собак, а часть овец – того... Ну, смутировала или еще как хотите. Словом, возникла такая вот странная «популяция». И она не рассасывается – она наращивает свою адскую концентрацию во власти. Только пусть никто не думает, что я свожу это к фигуре господина (или товарища) Байгушева. Мне есть о ком и о чем поразмыслить, помимо Байгушева. Тем более, что подоспела Кондопога. И кто бы там во что бы ни играл, суть не в этих мелких, так сказать, «пацанских», псевдополитических играх.
Развалив СССР, этот политический класс, вдобавок, организовал регресс. Организовал он его под собственные шумные заявления о грядущей русской модернизации. Только под модернизацию, кстати, можно было хоть условно поддержать этот политический класс (он же – пресловутая «русская партия»). Почему? Потому что, кроме СССР, на данной территории может реализоваться только одна мало-мальски эффективная конструкция. Это – национальное государство. Без всяких там «россиян»! Русское национальное государство. Русская нация могла сложиться на обломках СССР, причем именно как нация, только в условиях ускоренной модернизации. Со всеми компонентами этой модернизации – прогресс, научно-технический в первую очередь, высочайший приоритет права и равенство граждан перед законом, формирование идентичности на основе культуры и языка. Это – и многое другое.
ВСЕ ЭТО БЫЛО ПРОВАЛЕНО. Россию бросили в регресс. Это сделал все тот же политический класс. Он сделал это в интересах своего господства, понимаемого на свой «овце-волчий» манер. Он превратил «подвластное животное» в доходягу с тем, чтобы безнаказанно отправлять свои оргиастические потребности. Это он сделал! Он, а не те, на кого он переводил и переводит стрелки ответственности.
Кстати, об этих стрелках.
Еще в далекую советскую эпоху (да и в постсоветский период) я не раз обращался к вполне ответственным людям: «Ребята, в стране есть вполне достойные еврейские интеллектуалы. Они любят СССР, они блестяще говорят, они поклоняются русской культуре, у них есть, что сказать по экономике, социологии и прочему. В конце концов, они хорошо смотрятся в телевизоре – правильные лица, правильная речь, правильные мысли... Они известны обществу, у них высокие научные степени... Почему не они выступают по телевизору?»
Мне на это отвечали: «Нам не это нужно. Нам нужно... (дальше описывались антропологические деформации нужных телеперсон) ...И чтоб они побольше дерьма лили на русских. На них все и спишем». Говорившие считали себя гроссмейстерами политических игр.
А то, что под аккомпанемент того, что они называли «игрой», состоялся реальный регресс, реальная демодернизация, реальное одичание всего населения, реальная декультурация, фактическая деструкция социума... Это для них, оказывается, значения не имело.
В одном достаточно высоком собрании, которое я сумел довести своими высказываниями «до точки кипения», мне было сказано: «Да что Вы несете! Какая модернизация! Предполагалась не модернизация страны, а модернизация элиты!» Я спросил: «За счет чего?» Мне холодно и категорично ответили: «За счет всего». Почему криминалитет (а именно он системно заменил собой значительную часть элиты) надо называть модернизированной элитой – я не знаю. А вот в чем мысль, которая мне была презрительно брошена, как перчатка, – я и понимаю, и чувствую. И совершенно не намерен уклоняться от этого вызова на политическую и иную дуэль. Потому что под модернизацию можно было еще что-то стерпеть. В этом было хоть какое-то (пусть очень уменьшительное) благо для русского народа. Он мог в этом сохраниться. Теоретически он еще как-то мог бы сохраниться (но уже совсем не модернизационно) и в православно-цивилизационной модели. То, что это означало столкновение с исламом, – понятно. То, что никакой диалог цивилизаций от этого не спасет, – тоже понятно. То, что нелепая программа с православным «Законом Божиим» (никак не совместимая со свободой совести и отделением церкви от государства – а это азы Модерна) вызовет только радикализацию ислама, – это тоже понятно. Резкая реакция на это в Татарии – это еще цветочки. Ягодки впереди. И ох, какие это будут ядовитые ягодки!
Но хотя бы теоретически – это было возможно. Этакая «православная Саудовская Аравия», контрмодернизационная, но с жесткой властью, теократическая по сути... Нефть есть, оружие где-то купим... Это был, конечно, бред – но хоть насколько-то логичный.
Но то, что происходит в Кондопоге, – не имеет никакого отношения ни к «русской Франции», ни к «православному ренессансу». Это межэтническая разборка. Не межнациональная, как у нас любят говорить (вы еще постройте эти самые нации!), а межэтническая.
Во Франции есть нация. И нет этноса. Что такое французский этнос? А национальное государство о-го-го какое! И может за себя постоять, как мы видим по действиям главы французского МВД Николя Саркози.
Но это и есть Модерн. Во Франции есть власть закона. Во Франции есть авторитет науки и культуры, выражающийся в том, какое место занимают профессиональные научные и культурные кадры в обществе, сколько они зарабатывают, как защищены, как социализованы. Во Франции... я даже продолжать не буду.
«Русская Франция» могла бы быть компенсацией за обрушение СССР. Слабой, но хоть какой-то компенсацией. Но для этого был нужен русский Модерн – ускоренный и безжалостный. Его место занял регресс, демодернизация. А тогда какая нация? Нация – это субъект модернизации, о чем я буду подробно говорить позже.
Если нет СССР, нет «русской Франции», нет «русской Саудовской Аравии», то что начинается в условиях регресса? Вторичный этногенез! Разборка между этносами и племенами – как между звериными стаями. Это и есть Кондопога. Кто там во что играл – отдельная песня. А по сути, происходит именно это.
И не скулите по поводу «русского фашизма»! Что скулить-то! Вы кинули этих мальчишек в социальное невоспроизводство, по сути, в гетто, в социальный тупик! Вы, именно вы превратили их в маленьких зверьков, сражающихся за собственное выживание!
Русский народ, который не ответил массовыми погромами на Буденновск, никто не имеет права соотносить с понятием «фашизм». Устрой Басаев что-нибудь такое в Америке или Европе – чеченские погромы гремели бы по всей стране. Русские тогда сохранили фантастическую выдержку!
Но это была выдержка еще других русских. На подходе новое социально активное поколение – поколение регресса. Это хуже, чем «потерянное поколение». Это – расчеловеченное поколение. Не хочу всех мазать одной краской. Среди новой молодежи есть много других. Но и расчеловеченных – все больше. И они в значительной мере определяют суть происходящего. Что такое межэтническая разборка? Собака пометила территорию, и теперь не хочет пускать туда других собак. Не пустит – значит, ее территория. Так грызлись родовые стаи на ранних фазах развития человечества. Так грызлись племена, прежде чем стать нациями. Исторически этот поезд давно ушел. Практически для всех на Земле.
Но для русских – в первую очередь. Русские – один из самых модернизированных народов Северной Евразии. И самый крупный. Русские держали империю. А этнические самозащиты – формируются при попытках поглощения малого крупным. Если бы русские были поглощены китайцами, они могли бы постараться стать этносом. Или растворились бы. Но они не были поглощены китайцами. Они поглотили других. А этнос, поглощающий другие этносы... Ну, не могу я в одном коротком анализе восполнять интеллектуальные дефициты... Для кого? Для политического класса, которому это все «до лампочки»? Как это там в песне поется? «Давным-давно, давным-давно... до лам-поч-ки»...
Короче – вторичный этногенез не соберет русский этнос, а уничтожит его. Прежде всего, начнется разборка между своими. Самые крутые «русско-фашистские» имена – это псевдонимы. Что хорошо известно. Дальше все это поедет под откос. Этот самый Байгушев – он кто? Он «бай»! А почему он тут вертится рядом с нашими Ивановыми? Потом возьмутся за Ивановых и Петровых... По дороге в распыл будет пущено все, что только можно.
Но раньше начнутся разборки региональных трайбов. Еще в 1990 году оборзевший народный депутат с трибуны цитировал поэта:
«Не упрекай сибиряка,
Что держит он в кармане нож.
Ведь он на русского похож,
Как барс похож на барсука».
Эти «барсы» возьмутся за свое гораздо раньше, чем сформируется русский этнос. А китайцы им помогут. И еще много кто поможет. И, наконец, представим себе, что русский этнос сформировался. Что он с кровью изблевал из себя все «чужое» в объеме этак миллионов в 50-60 человек. Предположим даже, что в ходе таких кровавых самоосвобождений (подобные самоосвобождения – не могут не быть кровавыми) он стал энергичным. Что дальше? Скажу страшную вещь: только русская апатия спасла нашу страну от «балканского сценария» в 1991 году. То, что начнется в России после оформления (еще раз: не пугаю, а просто констатирую – неизбежно суперкровавого) вторичной этнической общности, будет «супербалканским».
И на это все (на такое «оформление» и на «супербалканы») будет спокойно взирать весь мир? А это все в России будет так «разбираться» между собой, сохраняя весь ядерный потенциал сверхдержавы?
МЫ ПОДОШЛИ К ЧЕРТЕ, ЗА КОТОРОЙ ИСЧЕЗНЕТ ЛЮБОЙ, ДАЖЕ САМЫЙ УМЕНЬШИТЕЛЬНЫЙ, РУССКИЙ СМЫСЛ. МЫ ПОДОШЛИ К ЧЕРТЕ, ЗА КОТОРОЙ ДЕЯНИЯ ТАК НАЗЫВАЕМОЙ «РУССКОЙ ПАРТИИ» УЖЕ НИКАК НЕЛЬЗЯ БУДЕТ СОЕДИНИТЬ НИ С КАКИМ РУССКИМ БЛАГОМ. За этой чертой «русскую партию» данного образца необходимо будет однозначно квалифицировать как «партию русской измены». И поступать с ней соответственно.
Этой партии многое прощалось. И в общем-то понятно, почему. Русские – страдающее начало на данном этапе нашей истории. В Чечне без всякого на то права, с поощрения, так сказать, русской власти были согнаны с земли 300 тысяч русских. Схожий процесс набирает обороты в Ингушетии, и не только там. Единственные, кто не получили никаких компенсаций за этот сгон, – это русские.
Русские однажды и сокрушительно, вне всякой их гражданской, человеческой воли, оказались людьми второго сорта на всех просторах бывшего СССР, от Средней Азии до Прибалтики. Приезжающие на их территории банды («этнические преступные группировки») обращаются с русскими, как с рабами. И русские восстания в этих условиях неизбежны. Омерзительно, что слово «фашизм» пущено в большой оборот только в варианте «русский фашизм».
Перечисление вызовов, брошенных русским, можно продолжить. Стойкость, с которой большинство народа, нагло именуемого «фашистским», сносит это, сохраняя всяческую солидарность и толерантность, не может не восхищать. Отсюда – предельная деликатность ко всем движениям, которые в каких-то формах отстаивают идею русского блага. Пусть это видение блага не совпадает с нашим – не в этом дело. В латвийской фашиствующей стае в 1992 году, в пике русского унижения, я во всеуслышание сказал, что я русский националист. Тогда от этого отпрыгивали, как ошпаренные.
Даже сомнительный лозунг «Россия – для русских» еще можно принять к рассмотрению. Но только вместе с объяснением, что такое «русские». Те самые, для которых Россия.
Ниже я это еще разберу. В том числе – вопросы о том, чем нация отличается от этноса и племени. Здесь же сразу скажу, что «племенная разборка» на тему русскости, в частности, резко сузит тот список великих имен, которыми гордится наша история. Мало останется тех, кого можно будет назвать не только в связи с Великой Отечественной войной, но и в связи с Битвой на Бородинском поле.
«У русского царя в чертогах есть палата»... И в этой палате тоже надо будет «перебирать людишек». И забелеют стены от снятых портретов... И усугубится мерзость, которую я когда-то назвал «клиоцид» (война на уничтожение против русской истории).
Итак, есть черта, за которой люди, подымающие флаг уменьшительного русского блага, ОДНОЗНАЧНО И КАТЕГОРИЧНО, ОБЪЕКТИВНО, А НЕ ПО НАШИМ ПРЕДВЗЯТЫМ ОЦЕНКАМ, становятся врагами своего народа.
Перейдена ли эта черта? Вот с чем теперь нам предстоит разобраться.
Часть четвертая. Уменьшительность на Кавказе?
Я назвал четыре возможных сценария политического поведения России – два расширительных, один охранительный и один уменьшительный. Начнем с расширительных. Укладывается ли в них грузинский эксцесс?
Увы, когда мне говорят, что произошедшее в Грузии представляет собой «русское наступление на Кавказ», то я развожу руками. Ничего мне так не хочется, как русского наступления на Кавказ. Жесткого, умелого, эффективного. И не потому, что во мне кипят империалистические страсти. А потому, что вне этого наступления Россия будет терять те позиции, без которых нельзя удержать даже нынешнюю (крайне усеченную) российскую территорию.
НО ТАК НЕ НАСТУПАЮТ!
Наступать можно по-разному. Аннексируя лояльное и отбрасывая нелояльное (сценарий #2)... Добиваясь лояльности там, где это необходимо для достижения твоих целей (сценарий #1). По-разному можно наступать, повторяю. НО ТОЛЬКО НЕ ТАК. А если это не наступление, то что тогда? Охранительность? Ой ли! Если это не наступление, то отступление! Причем очередное кавказское отступление с далеко идущими последствиями. И Кондопога, и грузинский эксцесс – это крупные акции в рамках нового этапа реализации стратегии «деструктивной уменьшительности», которую проводит все тот же преступный псевдо-русский субъект. Нельзя рассматривать Кондопогу и грузинский эксцесс по отдельности. При таком отдельном рассмотрении мы ничего не поймем и, простите, окончательно проморгаем Россию. Прошу рассмотреть вышесказанное как независимую аналитическую гипотезу. И как ученый, и как гражданин я просто обязан ее высказать. Высказать – и обосновать. В противном случае, это не научная гипотеза, а огульное обвинение. Начну с вещей, вроде бы, далеких от основной темы. А именно, с анализа политической лингвистики.
Скажите мне, пожалуйста, чем ксенофобия отличается от шовинизма? Конкретно – русская ксенофобия от русского шовинизма? Почему вдруг слово «шовинизм» заменилось словом «ксенофобия»? В чем политический смысл этого, я бы сказал, «нейролингвистического программирования»? Шовинизм – это попытка всех подмять под себя.
Это, так сказать, геополитическая прожорливость. С желудком все в порядке. И хочется все сожрать – и баранину, и свинину, и пироги. Конкретно – и Кавказ, и Украину, и Среднюю Азию. Ксенофобия – это нечто прямо противоположное. Это несварение геополитического желудка. Это геополитическая рвота, так сказать. Никого не могу сожрать, все создают проблемы. Любая геополитическая пища отторгается. Программируя русских на ксенофобию, их программируют на умаление своей территории. Это не русский национализм – это его фактическая антитеза. Это провокативно-уменьшительный русский племенной синдром. Синдром, отчасти вызванный объективными причинами. А отчасти искусственно созданный для окончательного распада России. В любом случае, синдром абсолютно губительный.
В принципе возможны два типа русского национализма – расширительный и уменьшительный. Я считаю, что расширительный русский национализм (который, по сути, и есть «русский шовинизм») обладает как негативными, так и позитивными чертами. И в каком-то смысле имеет связь с фундаментальными российскими интересами. Но в реальности-то расширительного русского национализма нет!
А уменьшительный русский национализм, проявления которого мы видим сегодня, – это программирование русского суицида. Мы сталкиваемся с уменьшительным русским национализмом не в первый раз. Я уже говорил об этом, когда разбирал действия элитной «русской партии». Но это была, еще раз напомню, «игра в две руки». Ведь Советский Союз разваливали, так сказать, «по матрице НТС». Тем, кто забыл, напомню, что эта аббревиатура означает Народно-Трудовой Союз российских солидаристов. Я не демонизирую НТС в целом. Я просто обращаю внимание на построение этой организации. На то, что она сознательно заложила в свою структуру два как бы несовместимых крыла – либеральное («Демократический союз» Валерии Новодворской) и консервативное (пресловутая «Память» Дмитрия Васильева).
По этой энтээсовской схеме творцы Перестройки и скроили «двукрылую» систему сепаратизма, разрушившую СССР. Деструкция предполагала одновременное задействование двух как бы полярных, но на деле взаимно согласованных сепаратизмов. Один из них, более очевидный – сепаратизм национальных окраин, поддерживаемый в России либеральными партиями. Другой, менее очевидный, но гораздо более опасный – сепаратизм «почвенный», собственно русский, призывающий Россию к выходу из состава СССР. Надо помнить тот горький урок. Еще раз подчеркну, что окончательный распад государства всегда обусловлен отпадением от этого государства его опорного системообразующего начала. В случае России этим началом всегда являются русские. Что касается бунта окраин, то это лишь частный фактор. Пока ядро государства прочно и едино связано, эксцессы на периферии могут быть преодолены. А вот когда эксцессы начинаются в самом ядре, то это... Это уже агония.
Развалить русскую империю того или иного образца (красную – советскую, или белую – православную, или любую другую) можно, только внушив русским, что это «не их государство». Что из этого государства надо выйти. Что из него надо бежать, как от чумы. Одновременно надо внушить ту же мысль и малым народам, входящим в империю. ЧТО, ЕСЛИ ЭТИ ДВЕ МЫСЛИ ВНУШАЛИСЬ И ВНУШАЮТСЯ НАШИМ ГРАЖДАНАМ ИЗ ОДНОГО ШТАБА, ОБЛАДАЮЩЕГО ДВУМЯ КРЫЛЬЯМИ? ЧТО, ЕСЛИ ЭТОТ ШТАБ НАХОДИТСЯ БЛИЖЕ К НАМ, ЧЕМ ПРЕСЛОВУТЫЙ «ВАШИНГТОНСКИЙ ОБКОМ»?
Что, если у происходящего есть иные интересанты, помимо приснопамятных господ Буша, Чейни, а также одной американской леди со столь пугающей наших националистов экзотической внешностью? Что если Саакашвили – марионетка в руках этой самой уменьшительной псевдо-русской партии, которой нужен повод для того, чтобы сначала разогреть антигрузинскую истерию, затем превратить ее в антикавказскую, а затем сосредоточиться на северокавказской теме? Не на чеченской, где страсти и так уже накалены! Это только часть замысленного деструктивного дела. Конечно, и там надо скомпрометировать все прорусское и показать, что любая лояльность русским возвращается в виде русских демаршей по части «чурок» и «черты оседлости». Чечня – и без того наиболее некомплиментарный к России сегмент Северного Кавказа. А Дагестан? А Адыгея? Там ведь пока нет той степени отторжения от России, которая возникла в ходе двух войн в Чечне! Народы Северного Кавказа и, прежде всего, народы Дагестана, поддержали Россию во время этих войн! Без поддержки этих народов война в Чечне превратилась бы в абсолютно неподъемное предприятие. Теперь и им должно быть наглядно показано, что русские способны на любую поддержку ответить только погромной неблагодарностью?
Меня спросят: «А как же происки ЦРУ? Где они в вашей схеме?»
Во-первых, эти происки так же не могут быть решающими сейчас, как и не были решающими в эпоху распада СССР.
Во-вторых, деструктивный сценарий на собственной территории РФ чреват тем, чего американцы боятся пуще огня, – китайской экспансией в Сибири и на Дальнем Востоке.
В-третьих... в-третьих, в данном случае происки американцев вовсе не исключены. Еще раз повторю то, что уже объяснял в начале доклада: грузинский эксцесс в том виде, в котором он состоялся, им невероятно выгоден. Ведь в результате этого эксцесса им удается лишить Россию позиций в Грузии самым дешевым из всех возможных способов. Им уже не нужно ни вводить свои войска на грузинскую территорию, ни обеспечивать дорогостоящий проект по стабилизации Грузии. Ни даже поддерживать происходящее.
Это очень по-американски! Никто не будет затрачивать огромных средств и полностью закладываться политически в неочевидный проект, если есть другие, гораздо более экономные средства решения той же проблемы. Русский уменьшительный национализм выгоден любым силам, стремящимся к умалению российских позиций на территории СНГ и в мире. В этом смысле, такой национализм является инструментом антироссийской политики. Любой антироссийской политики! Американской, в том числе.
Я-то считаю, что такое сращивание интересов уменьшительного русского национализма и интересов иноземных врагов России оформлено организационно. Что есть штаб, есть каналы коммуникаций, есть логика согласования шагов... как это говорится, «сверки часов». Но, помимо общей организационной структуры, есть и общий политический интерес. Грузинские русофобствующие националисты не могут длить свое политическое существование без разжигания антирусской истерии. Русские уменьшительные националисты не могут уйти с Кавказа (всего Кавказа, включая Северный) без разжигания антикавказской истерии.
Последние не могут не отдавать себе отчет в результатах своих действий. Они понимают, что эта истерия зажжет страну с двух сторон. Что она вызовет и реакцию русского ксенофобского отторжения кавказцев, и реакцию кавказского отложения от русских. Они понимают также, что все это не сконцентрируется на одном грузинском пятачке. А значит, возникнут (возможно, не сразу, а постепенно) новые предпосылки для окончательного «кавказского отступления». Я не хочу сказать, что в ответ на грузинскую провокацию Россия должна была «умыться». Россия имела право действовать еще жестче, чем она действовала. Но по-другому.
Нанося точечные удары по антирусской грузинской «акупунктуре», пропагандистская машина не имела права переходить на антигрузинские «ковровые бомбардировки». Потому что такой переход, по сути, и означает уход с Кавказа. Потому что такой переход граничит со сломом всей существующей политической машины, обеспечивающей ту самую минимальную стабильность, которой мы так гордимся. Потому что такой переход обнажает отсутствие стратегических целей. Или же наличие целей, несовместимых с целостностью российского государства.
Если у России есть кавказская политика (грузинская, в том числе), то антирусские грузинские лидеры и элиты являются, так сказать, «точками разнообразного политического давления». Это давление должно иметь своей окончательной целью устранение этих деятелей с грузинской политической сцены. Разумеется, это должно осуществляться «в рамках международного права и конституционной законности». Разве не так действовал в той же Грузии в интересах США Джордж Сорос?
Одновременно с таким давлением на антирусских грузинских лидеров, прорусские грузинские лидеры должны всячески поощряться. А в Москве должны идти вечера грузино-российской дружбы. И чем чаще устраняются (еще раз подчеркну – без идиотских пародий на покушение) антироссийские грузинские лидеры, тем чаще должны проходить вечера грузино-российской дружбы. В результате (естественно и ненавязчиво) должны возникнуть новые возможности на интересующей нас территории. Включая размещение там наших войск. И так далее.
Если вы назовете такую политику «русско-шовинистической», то я даже возражать вам не буду. Я просто скажу, что считаю эту политику жизненно важной и абсолютно необходимой.
Вместо этого наши войска ускоренно выводятся из Грузии. А на уровне «фрейдистского замещения» этот жест слабости восполняется пропагандистской истерией, которая объективно обеспечивает в Грузии интересы наших врагов. И неуклонно сокращает возможности нашего возвращения на Кавказ.
Развернутая ксенофобская пропаганда, соединяемая с реальным умалением русского присутствия, представляет собой ПАТОЛОГИЧЕСКОЕ ИЗВРАЩЕНИЕ ТОГО, ЧТО Я НАЗЫВАЮ «ПОЗИТИВНЫМ, РАСШИРИТЕЛЬНЫМ РУССКИМ НАЦИОНАЛИЗМОМ». Хотите «шовинизмом» – пожалуйста. В этом смысле (повторю еще раз) ксенофобия – это антишовинизм, а не модификация шовинизма. Повторяю это потому, что данная незатейливая мысль с трудом входит в идеологизированное (и спрямленное этой идеологизацией) сознание нашего общества. Нашей интеллигенции. Нашего политического класса. Это осознается медленно и с трудом. Между тем, завтра будет поздно это осознавать. Потому что игра уже будет сделана. Как говорилось по совершенно другому поводу, «будет сделана и делается уже». Игра делается уже! То, как она делается, говорит о многом. Складывается отчетливое впечатление, что речь идет не о штучных игровых комбинациях, осуществляемых по ходу дела, а о вводимых в игру пакетах готовых игровых наработок.
К моему глубокому сожалению, этот поток наработок волочет в нужную деструкторам сторону очень многих из тех, кого я считаю незаменимым для защиты российской государственной целостности. Полемизируя с этими людьми, я вовсе не намерен заявлять, что они находятся по другую сторону баррикад. Я просто предлагаю им свою логику понимания происходящего и надеюсь на то, что она будет учтена при последующих действиях. Ничто другое меня не интересует. Мне нужно, чтобы процесс деструкции не приобрел необратимый характер. И я убежден, что это же нужно тем, кому я адресую свои оппонирующие вопросы.
Часть пятая. Осторожно: этнополитика!
Жизнь взаймы стала нормой для российской постсоветской действительности. Говоря об этом «взаймы», я имею в виду не займы МВФ. Это ушло в далекое прошлое. Я имею в виду совсем другое «взаймы». Постсоветская Россия живет, хищнически эксплуатируя тот основной капитал, который создали советские люди.
Прежде всего, речь идет об эксплуатации материального капитала. Самолетов и поездов, заводов и фабрик, дорог и мостов, всех видов созданного в Советском Союзе ядерного и неядерного оружия.
В отличие от Китая, постсоветская Россия не может продать миру полмиллиарда качественных работников по цене в 10% от западной. Нет этого полумиллиарда работников. Нет этой качественности. Да и те работники, которые есть, вполне привыкли к социальным благам, даваемым современностью. Они не подперты, в отличие от Китая, еще одним миллиардом людей, считающих за благо продавать свою рабочую силу по цене не в 10%, а в 1% от западной.
Ранний советский принцип отсрочки вознаграждения, принцип переноса тяжести с материальной на идеальную мотивацию – тоже не проходит. Варварски растоптаны все источники идеального. И на призыв затянуть пояса ради счастливого завтра нынешние российские граждане ответят в большинстве своем чем-то вроде «подите вы». По крайней мере, если этот призыв будет исходить от лица нынешней власти, нынешнего опорного социального слоя. А скорее всего, и в любом другом случае.
Так откуда сумасшедшие накопления, позволяющие «новым русским» ельцинского и неельцинского розлива в неслыханных масштабах строить и закупать дворцы и виллы во всех уголках земного шара? Откуда эти яхты и самолеты? Откуда, наконец, безумное количество дорогих и сверхдорогих особняков вокруг Москвы и Санкт-Петербурга, Свердловска и Красноярска? Если новый русский капитал не эксплуатирует товар под названием «рабочая сила» (то есть, конечно, эксплуатирует, но не в той степени, в какой это надо для сверхвысокого накопления)... Если этот капитал не удивляет мир инновациями, то откуда эта невероятная прибыль? Цены на энергосырье? Все это происходило и при низких ценах... Кроме того, цены для России и стран Персидского залива одни и те же. А себестоимость в России намного выше. Между тем, уровень сверхприбыли и вытекающей из нее сверхроскоши поражает воображение нефтяных шейхов сопоставляемого с Россией сверхэффективного нефтяного «Клондайка». Откуда это? Вихрь транзитных и нетранзитных наркотиков, протуберанцы отмываемых криминальных денег кое-что объясняют. Но именно кое-что. Основным объектом сверхэксплуатации, дающим сверхприбыль, является советское материально-техническое наследство. Этот самый основной капитал, который 20 лет назад практически лишили главного инвестиционного ресурса – амортизационных отчислений. Если учесть, что норма амортизации большинства основных фондов составляет 5-7% в год, их износ уже превышает 100%. Все это знают. Но время от времени начинают изумляться по поводу того, что у нас рушатся мосты, здания или самолеты. И вправду, с чего бы это? Однако предметом данного анализа является не эта хищническая эксплуатация материальной среды. О ней я говорил неоднократно. И даже интегральные уравнения недовоспроизводства решал, рассматривая критические точки будущего коллапса материальной среды. Сейчас я хочу говорить о другом.
Когда новорусские хищники действуют по отношению к материальному потенциалу страны с позиций «жизнь взаймы», то это страшно. Но все же это – полбеды. Еще страшнее, когда наша интеллигенция и наша власть начинают использовать не материальное, а идеальное советское наследство по той же бесперспективной схеме. Если завтра рухнет очередное здание, мост или даже электростанция, – можно еще попытаться что-то поправить. Но если рухнет система идентификаций, согласно которой люди, проживающие на территории России, считают себя социально-культурной общностью, – мы уже ничего не поправим. А эти люди, в отсутствие общей идентификации, начнут действовать так, что это породит еще и ускоренные множественные катастрофы в дышащей на ладан материальной среде.
Если «жизнь взаймы» во всем, что касается материальной сферы, порождена корыстью и варварски-расчетливым интересом тех, кто делает на этом миллиарды, – что такое «жизнь взаймы» в том, что касается сферы идеального? Сферы идентификации, в том числе? Ведь этой сферой занимается не та властная элита, о которой я говорил выше, а другая, по преимуществу интеллектуальная, элита.
«Жизнь взаймы» в этой сфере – это даже не порождение корысти. Это, прежде всего, порождение психологической подавленности и интеллектуальной усталости.
Оказавшись в новой исторической ситуации, русская интеллектуальная элита не сумела ни творчески развить существовавшую ранее (достаточно противоречивую, кстати сказать) систему идентификаций, ни создать новую. И то, и другое требовало существенного волевого и интеллектуального усилия. Ни на то, ни на другое у этой элиты не хватило пороха.
В результате – идентификационные «взаймы». Старые принципы идентификации извиваются в тисках новой реальности. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Безрефлексивность этих непоследовательных заимствований впечатляет больше всего. К сожалению, она задевает многое из того, что мне и близко, и симпатично. Так, например, мне близок, симпатичен и по-человечески понятен публицистический пафос одного из самых умных российских журналистов, Виталия Третьякова. В данном конкретном случае говорю о пафосе его статьи «Антигрузинская истерия», Анна Политковская и наши перспективы» («Московские новости», 13 октября 2006 года). Но одно дело общий пафос, а другое – эти самые недоопределенные идентификационные матрицы.
Виталий Третьяков пишет:
«Каждый день я слышу постоянно повторяемое и как бы само собой разумеющееся утверждение о необходимости срочно остановить «антигрузинскую истерию в России». Между тем я не вижу не только самой этой истерии, но даже и признаков ее. Тем более исходящих от центральной власти. Напротив, как самые официозные наши телеканалы, так и наиболее державнически настроенные частные СМИ словно соревнуются в политкорректности в отношении Грузии, постоянно и даже навязчиво отделяя власти в Тбилиси от грузинского народа, в симпатиях к которому публично исповедовались, кажется, уже все российские политики и 99 процентов российских журналистов. Зато хамские, причем час от часу все более хамские, слова и поступки официальных лиц Грузии – от президента этого государства до сотрудников грузинского посольства в Москве, – адресованные высшим должностным лицам России, нашей стране в целом, отдельным ее гражданам и в общем-то всем русским, давно уже достигшие предельного градуса параноидальной антироссийской и антирусской истерии, но тем не менее изощренно подымающие каждый день этот градус все выше и выше, нам предлагается то ли не замечать вовсе, то ли отнести на счет кавказского темперамента «маленького, но гордого» народа». В каком-то смысле Третьяков, безусловно, прав. А в каком-то абсолютно неправ. И именно соседство этих смыслов беспокоит меня больше, чем все остальное (рис.2).
Убежден, что источник путаницы – гибридная идентификация. А источник самой этой гибридности в том, что при идентификации, с одной стороны, используются коды, связанные с советской традицией, а с другой – коды, взятые из непроартикулированной новой реальности. Очень специфической реальности! Такой специфической, что дальше некуда. Мы еще будем с этим подробнее разбираться. А пока постараемся понять, как все это работает в совокупности (рис.3).
Отсюда возникает спаренный фантом: «гражданин России грузинской национальности». Мог быть гражданин СССР грузинской национальности. То есть гражданин империи, принадлежащий еще и к входящему в нее народу. Это было логично. А в национальном государстве – если это «инонациональное лицо» имеет паспорт гражданина России, говорит по-русски, самоопределяется в рамках русской культуры, русской истории и т.п. – оно является русским. И каждый, кто заденет вопрос его национальности (комплиментарно или конфронтационно, неважно), – явным или неявным образом посягает на устои национального государства.
Виталий Третьяков излагает в целом верные мысли (в чем они не до конца верные – скажу ниже). Но он излагает их на языке советского элитного (то есть комсомольско-партийного) фрондирующего интеллигента, совмещенном с языком России эпохи Кондопоги. Из языка комсомольско-партийного фрондирующего интеллигента советской эпохи (лично я ничего плохого в этом языке не вижу) исчез интернационализм. А язык национальной государственности – не освоен.
Сначала это было маргинально и ни к чему (и то ведь – национализм, фи, какая гадость). А потом подоспела Кондопога. Все испугались... И власть, и околовластная интеллектуальная среда. Чего испугались? Что не уловят новых тенденций. И не попадут Не уловить новых тенденций. И испугавшись, создали новую «феню». Ее формула:
[СОВЕТСКОЕ] минус [ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМ] плюс [ЭТНИЧЕСКОЕ ТОЛКОВАНИЕ СОВЕТСКОГО «ПЯТОГО ПУНКТА», ОТОРВАННОЕ ОТ ВСЕГО ПРЕЖНЕГО И ПРИПРАВЛЕННОЕ НОВЫМ ИСПУГОМ] Копировали-копировали Запад, и докопировались. Семантический слух уже испорчен, вот что хуже всего.
Сказать «гражданин СССР грузинской национальности» – можно. И то ведь: «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь».
А сказать «гражданин РФ грузинской национальности» – нельзя. Почему нельзя-то? А вот нельзя, и все тут!
Что такое «гражданин США итальянской национальности»? Или «гражданин Индии тамильской национальности»?
Гражданин Индии – это гражданин Индии. Премьер-министр Индии – сикх. Но он не является «гражданином Индии сикхской национальности». Начнете так говорить – вместо Индии будет Африка. И это все понимают.
Гражданин США – это гражданин США. Его итальянская предыстория, корни, принадлежность к определенным комъюнити и даже к какой-нибудь «Коза-Ностре», – это его личное дело. Государство ему это поминать не имеет права.
Потому что для государства это опасно. Отдельный госслужащий может у себя на кухне прошипеть: «итальяшка». Но сейчас он уже и на кухне побоится это прошипеть. А между своими коллегами – тем более. Потому что кто-нибудь обязательно донесет. Из чувства государственной лояльности. И тогда этому коллеге – полная «хана». То есть такая полная, что даже описать трудно.
А почему? Из любви к «итальяшкам»? Отнюдь! Из государственного инстинкта самосохранения. Начнется это – и не будет великой державы. Мне скажут, что США нам не указ. Понятно... И Индия нам не указ. И Китай. И Франция... Кто нам указ? Никто!
И так может быть. Но тогда указ нам – собственная история.
Россия до 1991 года никогда не выходила за рамки имперских принципов идентификации. Шла ли речь о православной империи или об империи коммунистической, суть оставалась той же. Народы (подчеркиваю – не нации, а народы!) соединялись в некий союз на идейных основаниях. Им предлагалось строить вместе либо православную симфонию, либо коммунистический рай на земле. В любом случае, их объединял мегапроект. А в ядре мегапроекта находилась та или иная утопия, тот или иной образ высшего блага, то или иное Идеальное.
Соответственно, для крепости державы нужно было, чтобы это Идеальное, этот Дух доминировали над всем остальным. В противном случае объединяемые народы (а то и племена) перегрызлись бы незамедлительно. И никакая армия, никакая тайная полиция никакой стабильности никогда бы не обеспечили. Стабильность ОБЕСПЕЧИВАЛ – Принцип. А СОХРАНЯЛА эту стабильность – Власть. Власть, опирающаяся на Принцип. А также на многое другое. На штыки, на социальную целесообразность, на политическую интригу, мало ли еще на что...
Как только Власть разрывала с Принципом – все рушилось. В конце 80-х годов ХХ века Власть (при одобрении многих нынешних державников) разорвала с Принципом, именовавшимся коммунизмом. Почему после этого многие ее представители разводили руками, не понимая, как развалилась империя, остается только гадать. Лучшие из тех, кто пытался защитить державу, отменив Принцип, не могли мне этого объяснить. А на Принцип «заточились» почти все наши влиятельные интеллигенты. В том числе журналисты, издатели газет и журналов, ученые, эксперты (прошу не путать с учеными)... О властных фигурах и не говорю.
Советский Союз рухнул. И перед его наследниками встал вопрос о принципах организации жизни на этих руинах. На них нельзя было бомжевать. На них надо было организовывать новую жизнь. Эту жизнь можно было организовывать следующими способами.
Первый способ. Дать победить коммунистам, помочь им победить. Вместе с их победой восстановить Принцип, а вместе с Принципом – империю (СССР). Это было возможно. Но этому воспротивилась все та же интеллигенция. Что было бы полбеды. Самое главное состояло в том, что ни о какой победе и, тем более, ни о каком Принципе уже не думали сами коммунисты. С этих позиций, двусмысленность КПРФ и ее вождя Геннадия Зюганова не знает себе равных в истории.
Как бы то ни было, этот способ организации жизни был отброшен в 1993 и в 1996 годах. Справедливости ради скажу, что его принятие в предполагавшихся формах (в виде власти Верховного Совета или президентства Зюганова) вряд ли привело бы к организации жизни на основе реставрированного (или модифицированного) Принципа.
Второй способ. Восстанавливать предыдущую империю, опираясь на другой исторически заданный Принцип – православие. И на соответствующие институты (монархия, РПЦ). Об этом все еще говорят. Сейчас даже больше, чем раньше. Но, как я уже сказал выше, время настоящих возможностей – позади. То, что сейчас происходит, – это рост формы при девальвации содержания. Такой процесс не создает жизнеспособных структур. А вот где-нибудь между 1992 и 1994 годом – РПЦ могла все что угодно. Потому что тогда институциональное могущество церкви подпиралось накаленными ожиданиями. Эти ожидания были спущены на тормозах. В любом случае – этого не произошло.
Третий способ, о чем я, опять-таки, уже говорил в начале этой работы, был связан с созданием полноценного национального государства. Никакого не российского, не «россиянского», а именно русского. Но именно полноценного и именно национального.
Для прояснения этого понятия важно все-таки внятно определить, что такое нация, и чем она отличается от народа, этноса и племени. Вопрос этот невероятно запутан. Вплоть до того, что совершенно разные определения даются вроде бы солидными энциклопедиями. И это далеко не случайно.
Прежде всего, речь идет об очень сложной научной проблеме. Человеческие общности, которые попадают под данные противоречивые определения, не пребывают в статике. Это подвижные социальные «монады». Они всегда были подвижными. Но в особой степени они стали таковыми в Новое и Новейшее время. Именно тогда возникло нынешнее многообразие государственного, надгосударственного и внутригосударственного существования подобных «монад». В пределах этого многообразия одна и та же «монада» легко может перескакивать с одной классификационной клетки на другую или же размещаться сразу в нескольких классификационных клетках.
Например, очень многие считают необходимым выделить фламандцев и валлонов в разные нации. Ведь серьезные различия есть и по языку, и по культуре. То же самое происходит с Квебеком в Канаде. Многие франкоязычные канадцы настаивают на том, что они не часть канадской нации, а отдельная нация.
И тут научная сложность начинает дополняться, я бы сказал, «объективным субъективизмом». Ведь все рассматриваемые нами «монады» – не объекты, а субъекты. Они не камни и не растения. Они живые человеческие общности со своими взглядами и интересами.
Любой такой «монаде» не безразлично, как ее определяют. Помимо чужих определений, у нее есть свой взгляд на столь существенный для нее вопрос. И этот взгляд не является «профессорским». Повторяю, здесь к научной сложности начинает приплюсовываться игра интересов. Как самой «монады», так и ее противников. Например, если «монада» считает себя нацией, – то извольте не отказывать в «праве нации на самоопределение» и создании собственной отдельной государственности. А дальше на это накладывается, так сказать, «реальность глобализации». Глобализация уже очень внятно поставила вопрос о необходимости все более активного разрушения «национальных» (точнее, национально-государственных) границ, а также о необходимости действий (политических, экономических, социальных, культурных) поверх этих границ. И для идеологов глобализации весьма нужно, чтобы эти национальные границы стали в научном, экспертном, политическом, массовом сознании – как можно более неопределенными и «пластичными».
Тем не менее, несмотря на все эти объективные и субъективные размытости и неопределенности понятийного аппарата, существуют серьезные и научно доказательные несомненности. Ведь проблема разрабатывалась не только идеологами и политиками, но и такими крупными учеными, как Питирим Сорокин, Эрнест Геллнер, Бенедикт Андерсон, Джон Бройи, Эдвард Хобсбаум и т.д. Так вот, с наиболее убедительной научной точки зрения:
Этнос (от греческого ethnos – группа, племя, народ) – межпоколенная группа людей, объединенная как длительным совместным проживанием на определенной территории, так и общими языком, культурой и самосознанием. Нередко к этому перечню признаков добавляют общие расовые и родовые (генетические) корни. При этом чаще всего разделяют стадиальные типы этнических общностей – племена, народности и, в некоторых случаях, нации. И указывают, что этносы могут как разделяться сначала на субэтносы с различным местом проживания, а затем и на отдельные народы, так и сливаться в новые этносы и «суперэтнические общности». Племя (трайб) – общность людей, объединяемых языком, религиозными представлениями и обычаями, а также верой в единое происхождение (от животного-тотема, героя или бога). Племенная организация жизни характерна для догосударственной стадии социальных объединений. Народ (иногда как синоним употребляют понятие «народность») – наиболее размытая и неопределенная категория в системе этнополитических понятий. Чаще всего народ определяют как население страны, государства, территории, местности с конкретной культурной и языковой спецификой. В то же время, со стадиальной точки зрения, народ (народность) обычно считают переходной формой социального объединения. До народа – племя. После него – нация.
Народ от племени отличается формами историко-культурной идентичности. И, как правило, существованием в тех или иных государственных формах. В каком-то смысле, у племени нет истории. Конечно, речь не идет об отсутствии исторической памяти. Но те формы, в которых эта память реализуется у племени, существенно отличаются от форм, в которых это реализуется у народа. У племени есть предание, но нет исторической судьбы. В этом смысле, народ – и дитя истории, и ее создатель. А вот теперь – о нации.
Впервые понятие нация (от латинского natio – племя, народ) в его политическом значении – появилось в ходе Великой Французской революции, когда возникла необходимость сформировать некую общность взамен утраченного «подданства французской короны».
Многие, возражая против этого, приводят в качестве контрпримера «Священную Римскую империю германской нации». Да, было такое название. На Кельнском рейхстаге 1512 года «Священная Римская империя» получила приставку-титулатуру «германской нации» (Sacrum Imperium Romanum Nationis Teutonicae). Следует указать, что пока империя была, титулатуры не было. А когда титулатура возникла... к этому моменту реальная власть императора распространялась только на часть германских и австрийских княжеств, а удостоившийся титулатуры Максимиллиан I уже не был коронован Папой. То есть, в строгом смысле слова, не был императором империи, чьим высшим Принципом был католицизм.
Через пять лет Лютер от квазиимперской «химерической нации», которую попытались сочинить, дабы спасти империю от развала вследствие отложения Принципа, приступает к строительству «нации без дураков». Путь лежит через «Великую крестьянскую войну», поражение от Османов, войны императоров с протестантскими князьями, череду императоров, не имеющих никакого отношения к германцам, унизительную контрибуцию, выплачиваемую туркам, и через «тридцатилетнюю войну», добившую разваливающуюся империю. Вот куда привела империю несвойственная ей титулатура «германской нации», на которую пытаются ссылаться.
Сама же титулатура не имела никакого отношения к нации в ее современном понимании. Речь шла о сумме княжеств, созданных на основе разных, преимущественно германских, племен. Объединяющим субъектом права над этими княжествами был император. То есть речь шла о конгломерате подвластных народов, не более.
Есть авторитетное мнение, согласно которому термин «империя германской нации» на том этапе даже не слишком закрепился. А раскручивать бренд стали тогда, когда самой империи уже не было. Его, так сказать, растиражировали немецкие романтики XIX века, грезя о великих временах прошлого, примеряя на себя новый французский опыт и размышляя о будущем.
Для Карла Великого и его последователей империя не была империей германской нации. Они ее так не мыслили, поскольку имели совсем другие возможности легитимировать опору собственной власти. А вот когда эти возможности покатились в некую корзину вместе с головами печально известных французских монархов – тогда и заговорили о нации.
Все серьезные исследователи сходятся в том, что нация – сознательно «сконструированное» образование. Призванное решить три главные задачи:
· обеспечить заинтересованную лояльность населения государству после того, как прежняя, освященная религией лояльность монарху была обрушена буржуазными революциями;
· дать основания для идентификации населения с данным государством – при противопоставлении своей идентичности другим государствам, включая соседей;
· открыть для населения возможности социальной, экономической, а далее политической и иной активности в рамках единой и универсальной (уравнивающей всех) государственной лояльности. То есть, создать из населения – граждан, а из государства – нацию-государство. Разумеется, на формирование наций-государств оказывали серьезное влияние такие факторы, как общая этничность, религия, язык, обычаи и традиции. И до сих пор существуют и, так сказать, «путаются под ногами» те расово-этнические определения нации, которые давались первыми расистами XIX века (Чемберлен, Гобино и другие), а также нацистскими теоретиками. Прежде всего, Альфредом Розенбергом. Но эти определения не находятся в политическом мейнстриме, не влияют на реальное государственное строительство современной эпохи.

Скажут: «Теория, высоколобые выкладки». Повторяю еще и еще раз: если бы та же Индия, например, опиралась не на базовые понятия индийской нации, а на химеры Розенберга и Чемберлена (или Савитри Деви, которая это все пыталась индийцам «впарить»), то вместо великого государства Индия превратилась бы в бесконечную кровавую свару двух-трех сотен племен, каждое из которых именовало бы себя «нацией», а всех других – «изгоями» и «чужаками». Это понимает Индийский Национальный Конгресс. Но и его оппоненты-националисты понимают это ничуть не хуже. В Индии все знают, что такое «война всех против всех». И не по Гоббсу, а по собственной страшной исторической памяти. По унижениям эпохи британского империализма, «разделявшего, чтобы властвовать». По постколониальным трагедиям, ужаснувшим самих борцов с колониализмом.
То же самое и с Китаем. Память, например, о древних конфликтах хань и цин еще жива. Но любой, кто актуализирует эту «конфликтную память» за рамками культурных воспоминаний (а отчасти, и в этих рамках), будет решительнейшим образом остановлен. Это касается даже крупнейших создателей нового китайского кино. Великий фильм «Император и убийца» находится в черном списке китайской компартии. И не случайно. Китаю нужен Модерн, то есть единая нация. Индии нужен Модерн, то есть единая нация. НАМ ЧТО НУЖНО?
Любой ответственный исторический подход не может игнорировать тот факт, что нация-государство создавалось как антитеза премодернистскому феодальному государству и для обеспечения глобальной конкурентоспособности в противостоянии (экономическом, политическом, военном, культурном) с другими государствами (в том числе, другими нациями-государствами). А главными средствами решения этой задачи оказывались максимальная интеграция всех этнических, социальных, языковых, религиозных и т.д. групп и сословий в поле общей национальной лояльности. И, на этой основе, – форсированная экономическая, социальная, культурная МОДЕРНИЗАЦИЯ. Еще раз повторю: главной задачей нации-государства было обеспечение своей глобальной конкурентоспособности на основе модернизации!
Помимо нации, этноса, племени и народа, существует еще размытое слово «национальность». Его я уже упоминал. Бессмысленная апелляция к этому слову наивна и контрпродуктивна. Поскольку стереотипы въедливы, то повторю еще раз – это слово по преимуществу использовалось в СССР, где империя, не определявшая себя как империю, должна была выработать некий инструмент «учетной отличительности» для обозначения входящих в ее конгломерат народов, этносов – и даже племен. Повторяю, это слово вне компенсатора в виде «пролетарского интернационализма» – бессмысленно. В любом случае, это слово – подрывает Модерн, а значит и концепцию национального государства. Автоматическое использование этого слова надо прекратить – во избежание худшего.
Для нас сейчас важнее всего установить, что современная нация – это субъект модернизации. Она неразрывно связана с Проектом Модерн. Она не может реализоваться вне этого проекта. Она опирается на светский тип власти. Иногда эта власть является авторитарной, иногда демократической. Но, в любом случае, эта власть устанавливает безоговорочный приоритет права (ярчайший пример – Кодекс Наполеона). Она отделяет церковь от государства. Она сохраняет для церкви весь набор культурных возможностей. Она придает светский характер самой культуре. Она создает модернизационные политические институты. И, наконец, она опирается на прогресс и гуманизм. Вне этих опор Модерн невозможен. Наконец, на этой основе государство начинает техническую модернизацию, сопрягая ее с социальной. Конечно, при этом разрушается традиционное общество. Но его место занимает не социальный студень, не этноплеменная каша, а новый тип общества – общество граждан. Это общество сохраняет и взращивает моральный дух, дух патриотизма, своеобразную веру в идеальное, пусть и лишенную высшего духовного пафоса. А также многое другое.
Есть ли еще способы организовывать жизнь? Есть ли еще способы создавать жизнеспособные государства? В принципе, есть еще один способ. Четвертый способ – не национальное, а этническое государство.
В этом смысле часто апеллируют к Израилю. Насколько верна эта апелляция? Обсуждение данного вопроса увело бы нас, опять-таки, далеко от существа дела. Поэтому согласимся с этой апелляцией просто для того, чтобы не отметать огульно четвертый способ. Кто-то приводит в пример Японию (еще более сложный вопрос). Кто-то ссылается на Армению.
В любом случае, речь идет о неких исключительностях. Вновь вынужден повторить –
99% процентов населения земного шара не живет в этнических государствах. Индия и Китай, Бразилия и Аргентина, Франция и Англия, Германия и Иран – не являются этническими государствами. И их элиты восприняли бы призыв к вторичной этнизации как безумную подрывную провокацию. Что касается государств, укладывающихся (с большими или меньшими натяжками) в понятие «этнические», то чаще всего эти государства – небольшие, компактные. Очень часто их существование в этом качестве обусловлено теми или иными эксклюзивами. Глубокой территориальной обособленностью в случае Японии, тысячелетиями выживания в диаспоре в случае Израиля. Существенным для подобной модели является давление чего-то большого на маленький и самовыживающий этнос.
Так способна ли Россия построить не русское национальное (способ #3), а русское этническое государство (способ #4)? В начале этой работы я уже кратко обсуждал такой вариант. И здесь лишь приведу еще ряд доказательств того, что это практически невозможно.
Встав на путь империи, русские осуществили то, что осуществляет каждый имперский народ. Они превратились из этноса в гиперэтнос – держатель империи. Гиперэтнос оказался вовлечен в межэтнический «микс». Он начал смешиваться со всеми остальными этносами в произвольных пропорциях. Стремясь ассимилировать других, он оказался подвержен глубокой обратной ассимиляции. Проделать после этого обратный исторический путь – нельзя. И каждый, кто это предлагает, для меня является сознательным или бессознательным провокатором. Далее, помимо общей этнической имперской ассимиляции, затронувшей почти любую семью, возникла глубочайшая ассимиляция имперской элиты. В православной империи эта ассимиляция была ничуть не меньшей, чем в империи советской. А возможно, даже и большей. Немецкие цари – лишь одно из слагаемых. Завоевывая чужие племена и включая их в империю, русские втягивали в империю элиту этих племен.
Возник полиэтнический имперский сплав. Этот сплав кодифицирует каждую молекулу русской истории. Еще раз подчеркну, что изъять из русской истории иноэтнических русско-имперских героев просто невозможно. Не только история Великой Отечественной войны этого не выдержит. История войны 1812 года в этом случае должна быть подвергнута еще более фундаментальной ревизии.
То есть, пытаясь расщепить свой полиэтнический сплав, русские нарвутся на распад раньше, нежели соберут желанные моноэтнические слагаемые. Потому что этих моноэтнических слагаемых – нет, а вот территориальные трайбы, вроде «сибиряков», «казаков», «поморов» и так далее, – возрождаются. И, как я уже показал выше, обнаруживают вовсе не «центростремительные» политические тенденции.
И еще раз напомню, что мир ни в коем случае не оставит такую распадающуюся Россию, начиненную ядерно-ракетным оружием и современными опасными производствами, «разбираться внутри себя». Он – просто из оправданного чувства самосохранения – будет принимать меры. Любые меры, включая самые решительные и болезненные.
Мог бы привести дальнейшие аргументы. Но это нужно делать либо в другом, более солидном, формате, давая слово оппонентам и рассматривая все «за» и «против». Либо... либо сказанного и так уже более чем достаточно.
Для того, чтобы вся эта теоретизация не оказалась слишком оторвана от действительности, – несколько примеров.
После 1991 года прибалтийские республики (да и большая часть постсоветских суррогатных держав) начали политические сальто-мортале вокруг пресловутой проблемы «мигрантов». А также вокруг закона о языке. Все эти сальто-мортале были призваны грубо ущемить права русских. Тех самых русских, которых Россия бросила на отданных территориях. Свое возмущение этим политическим бесовством я выражал неоднократно. И не сейчас, а в те печальные годы. И вот теперь (вовсе не для того, чтобы что-то из этих фокусов оправдать) прошу взглянуть на указанные фокусы под другим углом зрения.
Эти безобразные сальто-мортале все же осуществлялись вокруг национальной идентификации. И только в скрытом виде они несли в себе, так сказать, «этническое послание». Прибалты не могли осмелиться напрямую говорить об этнических чистках. Они требовали знания языка. То есть говорили о том, что хотят построить мононациональное государство. Они не имели на это никакого морального и экзистенциального права. Но ни на что другое, кроме мононациональности, они открыто не претендовали.
А что такое мононациональное государство?
Русское, например?
Распад СССР оправдывали перспективами создания «русской Франции». Так давайте посмотрим на Францию.
Там есть гражданин Франции. Лицо, обладающее политическим гражданством. Проще – французским паспортом и правом участвовать в голосовании наравне с другими. Для политической нации этого как бы достаточно – и во Франции, и в США. Но нигде, включая США, нет политической нации в чистом виде. Гражданин должен не только обладать гражданством. Он должен, далее, говорить на национальном языке. А дальше начинается самое сложное. Языка и гражданства все равно недостаточно. Нужен какой-то «идентификационный довесок». Если не ошибаюсь, французы называют его «благоговением перед Францией». А американцы – просто патриотизмом.
Иначе говоря, гражданин как-то связывает себя с историей – французской, американской, русской – историей страны, гражданином которой он является. Она обладает для него высшей идеальной ценностью. И эта ценность, помимо языка, гражданства, общего проживания на территории, цементирует общность, именуемую нацией. Есть ли в национальном государстве требование по части этнической идентификации (суррогатом коей является разобранная мною графа «национальность»)? Национальное государство такое требование категорически отвергает. Да оно и невыполнимо. Что такое французский этнос? Нет французского этноса – есть французская нация. Франции хватает головной боли по части определенных конфессий, укрепляющихся на ее территории. Ей что, может прийти в голову отделять этнос галлов от этноса франков, и противопоставлять один другому? Последний раз, если мне не изменяет память, этот делал аббат Сийес лет этак 200 назад. Да и то только с целью политической спекуляции. Ему надо было обвинить правящий монархический дом в том, что он инородный, немецко-франкский. Как только монархию сбросили, никто ни разу не пикнул по поводу галльско-франкских противоречий. Потому что за это поволокли бы на гильотину немедленно. И только с помощью подобных жестоких мер и было обеспечено единство французской нации, подрываемое повсюду – от Вандеи до Прованса и Окситании, от Аквитании до Лотарингии. Гитлер решил очистить немцев от «еврейского засилья» и сделал это с немецкой же кровавой пунктуальностью. Оказались введены омерзительные Нюрнбергские законы. Все закончилось катастрофой, раздавившей Германию. Но разве Гитлер пробовал осуществить этническую чистку? Ничуть! Он очищал нацию, и именно нацию, от некоей «зловредной примеси». Его подлый, но по-немецки пунктуальный рассудок сразу определил, что чистить надо до определенных пределов. На одну восьмую еврей – еще надо чистить. А дальше чистку продолжать нельзя. Иначе окажется, что всех надо вычистить. Очищал ли Гитлер немецкую нацию от французской или славянской примесей? В его сумасшедшую, но в чем-то рациональную голову это не могло прийти по целому ряду причин.
Во-первых, он понимал, что при такой чистке все перебьют всех.
Во-вторых, он столь же отчетливо понимал, что нарвется на крупные неприятности. В той же прусской военной среде, и не только. Что такое фон Бюловы (von Bulow)? И они сами, и весь мир знает, что это «Беловы». То есть, германизированные славяне. А германизированные поляки и французы? А австрияки, к которым относился сам Гитлер?
В-третьих, он отдавал себе отчет в том, что глубокая этническая чистка сразу же столкнется с региональными проблемами. Баварско-прусской, в первую очередь, и не только. А Гитлер хотел присоединять Лотарингию, а не чистить там французскую примесь, разрушая общенемецкое единство.
Итак: либо – либо – либо.
Либо имперская идентификация. Либо национальная в строгом смысле этого слова. Либо этническая. Теперь, когда создана минимальная теоретическая база для анализа неких смысловых спутанностей, я могу перейти к практическим вопросам.
Часть шестая. Так что же произошло?
Виталий Третьяков говорит о том, что антигрузинской истерии не было. И в чем-то он прав.

Проведя подробнейший контент-анализ нашей прессы и телевидения, высказываний официальных лиц и всего остального, я могу утверждать, вослед за Виталием Товиевичем, что прямого разжигания антигрузинской истерии не было. Но – именно прямого!
Тот же, кто начинает играть в этнополитическую игру, должен соблюдать два правила. Во-первых, он не имеет права перешагнуть в этой игре определенную грань. Он не имеет права переходить от темы этнической преступности (вполне респектабельная тема) и нелегальной миграции (тоже респектабельная тема) – к темам, посягающим на скрепы своего национального государства.
Сказать, что таких посягательств не было вообще, я не могу. Сказать, что они превалировали – я тоже не могу. Чтобы не быть голословным, приведу примеры.
Вот фотография на первой странице респектабельной и вполне официозной газеты «Известия». Я имею в виду #185/27226. Это сводный номер за 6-8 октября 2006 года. Повторяю: не где-нибудь, а на первой странице, на самом видном месте напечатано это:
Борьба за чистоту рядов. На рынке Власть наконец-то услышала то, о чем давно говорил народ

Даже абсолютно непрофессиональным людям (а Виталий Товиевич никак к таковым не относится) ясно, что данный рисунок – это незавуалированная цитата из пресловутого телеролика Дмитрия Рогозина, который власть так яростно осудила. Такая цитата означает многое. И то, что власть (ведь читатель до сих пор считает «Известия» официозом и вряд ли станет отделять владеющий газетой холдинг «Газпром-медиа» от нынешней власти), по крайней мере отчасти заимствует роль у отброшенного ею Дмитрия Рогозина. И то, что власть, заимствуя эту роль, наклеивает на себя все те негативные ярлыки, которые ею же были адресованы Рогозину.
То есть, апологетическая фотография вполне двусмысленна. Но она налицо. И нельзя не отнестись к ней, а весь огонь сосредоточить только на Саакашвили (который, по моему мнению, и не такого огня заслуживает). Однако к указанной фотографии все не сводится. Не ахти какая фигура – Виктор Милитарев. Но ведь держит нос по ветру. Уже 28 сентября, на следующий день после ареста российских офицеров (а ведь власть РФ еще никаких санкций в отношении Грузии не вводила!), он на Интернет-сайте АПН пишет: «Наконец, нельзя недооценивать работу с грузинской диаспорой. Хорошо бы объяснить господину Церетели, что если он хочет оставаться президентом Академии художеств и выдающимся скульптором-монументалистом, то он должен понять, что необходимым условием этого высокого статуса является публичное высказывание всей правды о Саакашвили. Вообще лидеры грузинской диаспоры должны понять: двойной лояльности Россия не потерпит».
Господин Церетели – гражданин России. Если бы Россия объявила войну Грузии, а он был лицом призывного возраста, то он должен был бы воевать в нашей армии против Грузии. Но ставить публично в зависимость от осуждения им Саакашвили – его пост президента Академии художеств (а не начальника Генерального штаба!), его роль «выдающегося скульптора-фундаменталиста»... Не люблю творчество Церетели! Но это... Это что за стиль? Это из какой эпохи? Это в какой лингвистике? Это – в пределах каких нравственных и политических норм?
Это не гражданская лексика! Это не лексика ультра-патриота. Не хочется жестких слов, но это криминальная «феня» в устах хама и холуя. Милитарев умный парень. Умевший в определенных ситуациях сохранять чувство собственного достоинства. Что происходит с обществом и его отдельными представителями? Меня это очень беспокоит. Потому что это угрожает устойчивости даже нынешнего суррогатного государства. А Виталий Товиевич? Неужели его беспокоит только господин Саакашвили? И не беспокоит стремительное «оносороживание» коллег по экспертному сообществу? «Оносороживание», невозможное даже в СССР эпохи Брежнева. Откуда берется эта лингвистическая норма? И этот подход, отдающий только криминальной зоной и самыми разухабистыми нормами раннего гитлеризма штурмовиков?..
30 сентября в «Комсомольской правде» телеведущий В.Соловьев говорит: «Великая страна, а как себя ведем? Один раз закрыть границу, выслать к чертовой матери всех обладателей грузинских паспортов...»
8 октября тот же Соловьев заявляет: «Мне позвонила мама моего друга (она преподает в школе) и сказала, что спасла сегодня девочку. В школу пришло распоряжение сообщить о детях с грузинскими фамилиями. Делать этого она не стала. Президент Путин сравнил Саакашвили с Берией. К сожалению, в нашей стране немало его последователей. Генетическая память палачей услужливо подсказывает простые решения. Движение против нелегальной миграции, поддерживаемое некоторыми партиями, призывает доносить о грузинах. И никто не возбуждает уголовного дела против руководителя ДПНИ за разжигание межнациональной розни. Абсолютно правомерные действия президента РФ по защите российских граждан Грузии не должны приводить к этническим чисткам в России. Надеюсь, что страна, потерявшая так много своих граждан в годы кровавого сталинского режима, сумеет найти в себе силы остановиться и не поддаться националистической провокации». 30 сентября – один Соловьев, 8 октября – другой. 30 сентября Соловьев сказал «А», 8 октября он ужасается тому, что другие говорят «Б». Хорошо, что ужасается. Но откуда такая метаморфоза?.. Кстати, по поводу сравнения Саакашвили с Берий. 1 октября президент России Владимир Путин на совещании с постоянными членами Совета Безопасности РФ охарактеризовал арест российских офицеров в Грузии как акт государственного терроризма. Политику Саакашвили он назвал правопреемством «политики Лаврентия Павловича Берии как внутри страны, так и на международной арене».
Полностью соглашаясь с президентом РФ во всем, что касается возмутительного грузинского хулиганства, я, тем не менее, не разделяю проведенной параллели между Саакашвили и Берией. На мой взгляд, Саакашвили хуже Берии. Например, для многих советских атомщиков Берия – неоднозначный, но очень крупный и, безусловно, абсолютно адекватный администратор и до сих пор непререкаемый авторитет. В любом случае, фигуры Берии и Саакашвили несопоставимы. Хотелось бы, чтобы советский пантеон, реабилитированный самим Путиным еще в начале его правления, был избавлен от соседства с господами типа Саакашвили. И что еще печальнее – апелляция к Берии как эталонному негативу реанимировала неугасающие элитные страсти. Атака на грузинский криминалитет приобрела в этом контексте неявно политический характер. Потому что за этим криминалитетом стоят определенные российские группы.
А другие группы? Они что, не используют криминальных инструментов в своей элитной игре? Конечно, используют! Просто это русско-этнические, славянские криминальные инструменты. Глубоко разделяемое мною желание расчистить рынки России для бабушек с капустой и морковкой, выброшенных с этих рынков этно-криминальными сообществами, – считаю в принципе невыполнимым. Рынки перейдут не в руки бабушек, а в руки других этно-криминальных сообществ. Ничуть не менее жестоких по отношению к бабушкам. Это – азбука сегодняшней жизни. Но такой рыночный передел не может не запустить весь механизм элитно-клановых противостояний. На рынках, увы, торгуют не только овощами. Рынки – это низовые микро-звенья в наркотических и иных играх. Опять же, никто, к сожалению, не собирается всерьез подавлять эти игры. Речь лишь о переделе наркотрафиков. Что никоим образом не совместимо с элитным консенсусом и гармонизацией клановых свар. А эти свары делают власть гораздо менее устойчивой.
И вот тут я перехожу к главному. Высылка людей с грузинскими паспортами, о которой говорит Соловьев 30 сентября, не угрожает основам существования российского национального государства. Как не угрожает этому и призыв к борьбе с нелегальными мигрантами. С нелегальной миграцией по определению надо бороться. Как не угрожает этому борьба с грузинскими «ворами в законе», грузинскими преступниками вообще и так далее. Вопрос не в том, что сами эти действия чему-то угрожают. Вопрос в том, чем эти действия являются? (рис.5)
Так вот, о рамке. С 3 октября начинается «борьба с грузинским криминалом». Но семантика этой «антикриминальной борьбы» тут же замещается семантикой иного рода. АПН сообщает, что замдиректора ФМС Михаил Тюркин, отчитываясь о выдворении нелегальных иммигрантов, говорит буквально следующее: «Граждане Грузии находятся в зоне особого риска».
Граждане Грузии не могут находиться в зоне особого риска. Все граждане всех стран, находящиеся на территории России, должны находиться в одной зоне одного единственного риска – известного по советской песне: «Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет». Теперь это уже не только не декларируется, но и опровергается официальными лицами. И это становится очевидно всем. Нет не только ограничителей! Нет и точности в игре на заданном этнополитическом поле. Тот же Третьяков улавливает это. 4 октября по «Маяку» он говорит следующее: «Странно, что наша правоохранительная система используется в данном случае только во время политического кризиса. Недурно, чтобы она вообще всегда этими людьми занималась – не только грузинами, но и любыми другими. Кто контролирует нелегальный бизнес или нелегально контролирует легальный». Третьяков прекрасно понимает, что так быть не может. И вряд ли он не понимает, что правоохранительные органы нынешней России в целом заняты не борьбой с криминалом, а криминальным переделом в пользу тех групп, которые с этими органами связаны. То есть элитной игрой.
Госдума принимает заявление «Об антироссийской и антидемократической политике грузинских властей». А также... о выводе российских войск из Грузии. Вся ситуация сразу же приобретает другой обертон. Если мы наступаем – то какие-то «перегибы» могут быть оправданы. Но если мы отступаем – то что такое перегибы? Пиар-кампания? Компенсаторная реакция? Это очень опасно! Жириновский проводит в Думе вопрос о выводе из Грузии российских войск под девизом «Прощай, Грузия!». Грузия? Или «прощай, Кавказ»? 6 октября «Маяк» сообщает, что 5 октября несколько московских школ получили телефонограммы из районных отделений МВД с требованием предоставить списки грузинских учеников. Лента.ру сообщает, что инициатива со школьниками-грузинами исходит из МВД. Что бы ни объясняло МВД, ситуация становится очевидно «за-рамочной». Особенно на фоне посещения Саакашвили 9 октября русской школы в Тбилиси. Что говорит об этом Третьяков в анализируемой мною статье от 13 октября?
«Несмотря на все глупости (но какие-то странные глупости, я бы сказал – продуманные кем-то, явно провокационные глупости) милицейского начальства Москвы (за каковые его надо наказать) [....], грузинам, живущим легальной и честной жизнью в России, не угрожает ничего».
Виталий Товиевич прекрасно знает нашу политическую действительность. Он понимает, что милицейское начальство Москвы сейчас чихнуть не может без отмашки «немосковского» верха. Что если это милицейское начальство идет на какие-то провокации, да еще кем-то продуманные, то этот «кто-то» должен сидеть не в районном и не в городском отделении, а где-то выше. Что никакая самодеятельность тут в принципе невозможна, а провокационная тем более. Не те, простите, времена, когда можно было что-то списывать на «зловещую инициативу московского мэра».
Одновременно Третьяков в той же статье пишет:
«Кому реально служат и чьи приказы в реальности исполняют многочисленные правоохранительные и силовые, то есть вооруженные, структуры в России? Кремля? Государства? Закона? Министров, возглавляющих эти структуры? Или кого-то другого?»
Так кого же, спросим и мы? Ведь не Березовского же с Невзлиным? И не ЦРУ? В противном случае не было бы сегодняшней власти. Так ведь? Значит, дирижера надо искать поближе? Где же именно?
Оставляя пока этот вопрос открытым, я все же завершу с темой об антигрузинской истерии. Как таковой ее, конечно, все-таки не было. Не было массовых призывов к депортации грузин, к пролитию грузинской крови, к ущемлению прав представителей грузинского народа на территории РФ. Справедливости ради скажем, что и повод для этого был слишком уж ничтожным. Но не это главное. Главное – что-то мутное закопошилось в массовом сознании. Бог с ними, с дирижерами. Об этом позже. Не будет успеха у дирижеров, если нет базы для этого успеха в сознании. В применяемых способах идентификации, в используемых словах.
Третьяков пишет: «Наконец, нелишнее добавить, что Россия и сегодня сберегает (надо думать, до лучших времен) треть грузинского народа и большую часть грузинской интеллигенции и специалистов на своей территории [...]. Ибо русские знают: нет у грузин другой, кроме России, страны, где они могут жить как у себя на родине».
Это хорошие, благородные, красивые слова. Но это снова все та же «гибридная семантика». Что значит – «сберегает треть грузинского народа»? В каком смысле?
Если указанный представитель грузинского народа приехал сюда нелегально, то его надо отсюда выдворить. Равно как и представителя любого другого народа.
Если он въехал легально, то его никто не «сберегает». Он проживает в Москве так же, как мог бы проживать в Париже или Шанхае. Он платит налоги, выполняет законы страны, на территории которой оказался. И при этом является грузинским гражданином. Грузинским гражданином, которому удобнее жить в Москве, чем в Париже или Шанхае. Советское прошлое, русский язык, традиционные связи... И многое другое.
В этом случае у данного гражданина не может быть обсуждаемой Третьяковым «болезненной проблемы двойной лояльности». У него есть лояльность по месту гражданства. То есть грузинская лояльность. А уж как он ее понимает – как лояльность по отношению к господину Саакашвили, или как-то иначе, – это отдельный вопрос. Если же этот грузин не только живет в России, говорит по-русски, имеет российский паспорт, московскую (или иную) прописку, но и идентифицирует себя соответственно в культурном и ином плане, – то почему ему надо поминать грехи Саакашвили и грузинские демарши в отношении России?
С точки зрения имперской или национальной идентификации это абсолютно неверно. И это было невозможно в царской России. Или в СССР. Сквозь отсутствие проартикулированной идентификации, сквозь советскую инерцию и новую регрессивную действительность начинает прорываться семантика не национальная и не имперская, а племенная. Начинается все с семантических сбоев. Потом они превращаются в сбои собственно политические. Сначала – школы. Потом – скандал с Борисом Акуниным (Григорием Чхартишвили), которым неожиданно (вот момент-то выбрали!) заинтересовались налоговые органы. 6 октября В.Третьяков пишет в «Московских новостях»: «Русская политическая власть наконец-то продемонстрировала единство воли, слов и действий. И взялась разом за всех, кто способен (кроме простых граждан Грузии) повлиять на безумства Тбилиси: от официальных лиц и легальных бизнесменов до криминальных авторитетов».
Выведение за скобки простых граждан Грузии делает Виталию Товиевичу честь. Но это – все тот же «свет далекой советской звезды». А что значит – «взялась за всех от официальных лиц и легальных бизнесменов ДО КРИМИНАЛЬНЫХ АВТОРИТЕТОВ»? По факту это дезавуирует стремление власти показать обществу и миру, что она занимается только криминальными авторитетами. По факту – это выход за правовое поле. Что в рассматриваемом этнополитическом случае особенно опасно.
Уже в тот же день появляются статьи о том, что гонения на грузин в России – это аналог «хрустальной ночи» в нацистской Германии. Перебор – очевиден. Но кто дал повод для этого далеко идущего перебора?
7 октября Счетная палата выявила нецелевое расходование средств федерального бюджета господином Церетели. Она что, не могла найти другое время для этого полезного выявления? Тут же начинаются проблемы у грузинских спортсменов, деятелей науки и культуры. Система идет вразнос. Об этом говорят уже на сайте «Грузия-онлайн», а в патриотическом «Постскриптуме» Пушкова: «Все же весьма странное впечатление производит исключительно адресная зачистка только грузинских казино, только грузинских уголовных банд и только грузинского криминала. [...] А почему раньше, до отмашки, никто не находил грузинских киллеров или автоугонщиков...? Это что, такое удивительное совпадение? И почему раньше никто не интересовался санитарным состоянием и качеством продуктов в казино и ресторанах? Мы что, так и ограничимся только проверкой грузинских бизнесменов и поимкой только грузинских преступников? А остальные – гуляй Вася, если ты не грузин? Индульгенция по национальному признаку? Согласитесь, это было бы очень и очень странно. Ведь все эти меры не должны привести к нашей собственной «охоте на ведьм», то есть на лиц грузинской национальности, проживающих в России. Но ведь именно к этому может привести выборочная борьба с преступностью». Все правильно. Не говорится главного – как сделать, чтобы этого не было. А ведь очевидно – как. Соблюдать меры предосторожности при игре на этнополитическом поле. Или вообще обойтись без игры с этим, самым опасным из всех возможных, огнем.
8 октября Сергей Иванов предостерегает от так называемой «охоты на ведьм» (слово сказано!), и тут же говорит: «Меры, которые предпринимает руководство России, не должны быть направлены против простого народа».
Я полностью поддерживаю пафос этих слов. Мне близка и эта лексика Сергея Борисовича, и сходная лексика Виталия Товиевича. Может быть, особо близка потому, что в принципе близка к любимой мною советской. Но нельзя жить реликтовой лексикой.
Меры, предпринимаемые руководством России, не должны быть направлены против любого законопослушного гражданина. Принадлежит он к простому народу или к чему-нибудь еще – неважно. В этом императив Модерна, императив права, императив национального государства. Нет этого императива – вся политическая конструкция сползает в хаос.
Уже 9 октября сообщается, что «под горячую руку власти» в Санкт-Петербурге, Оренбурге, Красноярске, Иваново, Нижнем Новгороде и Калуге попали армяне и азербайджанцы. В Москве милиционеры перестают жеманничать и прямо говорят, что «получили приказ выгонять из города армян и азербайджанцев».
В тот же день начинаются публикации «открытых писем протеста» с громкими подписантами. Ситуация приобретает существенно-международный скандальный характер.
11 октября Иосиф Кобзон, апеллируя к многовековой дружбе двух стран – Грузии и России – говорит о том, что «негативные проявления, которые затрагивают проживающих в России грузин, происходят вследствие несанкционированного самоуправства». И что «российский народ не оправдывает произвол, происходящий по отношению к грузинам». Тем самым Кобзон косвенно признается, что произвол происходит. А в «негативные проявления на основе самоуправства» сегодня мало кто верит.
В тот же день Проханов заявляет, что все эксцессы с грузинами – это просто начало предвыборной кампании Путина. Ситуация становится еще более неуправляемой и взрывоопасной.
12 октября Общественная палата принимает особое заявление по Грузии. Она осуждает действия ряда российских чиновников, которые были направлены против российских граждан и не имели законных оснований. Тем самым «антигрузинская кампания недальновидных чиновников» признана на высшем политическом уровне. Ссылка на чиновников в российском обществе не работает. Все понимают, что если антигрузинская кампания началась, то на нее была «отмашка». Как минимум, санкция одного из кремлевских кланов.
В этот же день Радзиховский начинает обсуждать фразу Путина о «коренных» и «некоренных». Он обсуждает ее очень осторожно. Что же это за фраза?
4 октября, в самом начале антигрузинской кампании, Владимир Путин проконсультировался с лидерами думских фракций по ситуации в Грузии. Президент поблагодарил парламент за поддержку во время последнего кризиса и сказал много правильных точных слов. Наряду с этим было сказано, что мы должны «обеспечить права коренного населения на рынке труда и в розничной торговле. Важно, чтобы у людей не складывалось впечатление о засилии приезжих на рынках, и чтобы не возникало желания, как это принято говорить, наводить порядок незаконными методами».
Видно, что Путин крайне обеспокоен ситуацией в Кондопоге. И что внутренний пафос его слов нацелен только на то, чтобы создать вокруг больной рыночной темы нечто оздоровительное. В таком смысле – я полностью разделяю этот пафос. Смотреть на этническо-криминальный рыночный беспредел и вышвыриваемое, как мусор, местное население, оказавшееся чужим на этом «празднике жизни», – отвратительно. Делать что-то действительно надо.
Но Путин сказал о «коренном населении». И это – лингвистическая бомба. Взорванная посреди этнополитической свары.
Что такое «коренное население»? Откуда появился этот термин? Что он означает? Как он совместим с концепцией современного национального государства?
На бытовом уровне все понятно – есть своя местная бабушка и есть наглый приезжий чужак, демонстрирующий крутой норов. На политическом уровне все уже менее понятно. Нет бабушки – есть бандиты разных этномастей, борющиеся за право «крышевать» рынок. И есть стоящие над ними элитные группы, для которых рынок – это одна из молекул наркотрафика.
На концептуальном уровне все еще сложнее.
Попробуем разобраться, что тут имеют в виду. Термин «коренные народы» широко используется, по крайней мере, с эпохи первых колониальных захватов. Но в каком смысле? В смысле «аборигены»!
Коренное население (народы), аборигены, туземцы, – исконное население территории (туземное меньшинство, автохтоны), сохранившее, в условиях наступления современного общества, свои традиционные (как правило, сравнительно примитивные) системы жизнеобеспечения и особые формы хозяйственной деятельности (охота, рыбная ловля, скотоводство). А также нередко исповедующее древние религии (шаманизм и т.д.). Взгляды на коренное население со стороны пришельцев (аллохтонов) в истории менялись от околонацистских (недочеловеки, которых надо либо цивилизовать, либо уничтожить) – до современного чуть ли не «преклонения» перед их культурным и иным своеобразием.
С 50-х годов ХХ века за права коренных народов начали выступать правозащитные и далее экологические организации.
С середины 70-х годов коренные народы начали самостоятельно отстаивать свои права на национальном и международном уровнях, в том числе, в ООН. Так, в 1994 году Генассамблея ООН провозгласила Международный день коренных народов мира. В настоящее время представители коренных народов регулярно принимают участие в работе ООН и ряда других международных органов. Например, Международного Арктического совета. Инверсия термина «коренное население» и его применение в отношении социального, этнического, национального большинства, – явление сравнительно новое.
Такая инверсия возникла в Европе в крайне правых кругах в последние десятилетия ХХ века в контексте экономического, социального, религиозно-культурного давления мигрантов из слаборазвитых стран.
В частности, на Интернет-сайтах есть ссылки на такие высказывания из кругов Ле Пена во Франции и Йорга Хайдера в Австрии. Хотя сами Ле Пен и Хайдер в публичных выступлениях с этим понятием не играют.
Риторика «прав коренного населения» в данном инверсированном значении резко усилилась у правых в Европе в связи с двумя тенденциями последних лет: этнорелигиозными эксцессами с мигрантами-мусульманами и наплывом «дешевых» квалифицированных рабочих и специалистов из Восточной Европы.
В кругах респектабельных политических деятелей Запада данное понятие используется только применительно к туземцам, реликтовому населению. Инверсия понятия, его проекция на национальное большинство, – категорически не допускается. И считается подрывом основополагающих принципов национального государства.
В России данное инверсированное понятие неоднократно употреблял краснодарский губернатор Александр Ткачев. В частности, на встрече с представителями национальных общин и Консультативного совета общественных объединений Кубани 22 ноября 2005 года Ткачев, указав на серию организованных администрацией мероприятий по «дружбе между народами», одновременно посетовал, что «на кубанских рынках происходит «выдавливание» коренного населения. А попытки власти воспрепятствовать этому некоторые правозащитники умудряются называть этническими чистками».
Жириновский в своих выступлениях также использовал это понятие не раз. Прежде всего, в отношении русских в России, интересы которых надо защищать от мигрантов. Главная его тема, как и у Ткачева – вытеснение русских с рынков и из сферы торговли не только в Москве, но и в других регионах. Кроме того, в интервью с С.Бунтманом на «Эхе Москвы» 17 января 2005 года, говоря о Казахстане, Жириновский заявил: «Там из 17 миллионов – только половина коренное население». То есть «радетель за русских» Жириновский одним этим словцом «коренные» выбросил столетиями живущих в Казахстане русских из категории полноправных граждан Казахстана, где они все еще проживают. Со всеми вытекающими из этого, катастрофическими для их конкретных судеб, последствиями.
У других значимых российских политиков понятие «коренное население» найти не удалось до выступления Путина. В то же время нередко в практически таком же смысле употребляется – как противопоставление мигрантам – понятие «местное население».
Понятен общий пафос слов президента. Понятно то позитивное, чего он хотел добиться с помощью этих слов. Но, к сожалению, в таком опасном деле, как этнополитика, благими словами может быть вымощена дорога к геополитической катастрофе. Так уже было при распаде СССР. И этот опыт, к сожалению, не учтен. При этом особая опасность слова «коренные» в устах российской власти связана с тем, что в том точном смысле слова, к которому сразу начнут апеллировать многие, русские не являются коренными на ключевых собственных территориях. Скажут, что Путин употребил это в другом смысле. Не сомневаюсь! Но в этнополитике неумолимо действует закон мультипликации смыслов. Он же – закон бумеранга. И тут абсолютно понятная забота о бабушках с их морковкой на рынках – может магическим образом превратиться в требования «алмазы для коренных» в Якутии, «нефть и газ для коренных» в Западной Сибири... И прочее, и прочее.
Такая ситуация вокруг рассматриваемого термина – политически крайне взрывоопасна. Она наглядно демонстрирует, насколько нужны выверенность и осторожность при использовании политической лингвистики, сопряженной с этнополитикой. Тут самые понятные, здоровые и правильные чувства могут породить опасные перекосы. Могут породить – и порождают.
С 11 октября в России начинают говорить о закрытии грузинских Интернет-сайтов, отмене грузинских концертов. А также о распоряжении, полученном российскими телеканалами, от которых якобы требуют ограничить доступ к эфиру Валерия Меладзе, Вахтанга Кикабидзе, Сосо Палиашвили, Тамары Гвердцители, Нани Брегвадзе. Сообщается о запрете выставки панорамных снимков Грузии в Москве. Об отключении освещения памятника российско-грузинской дружбы.
10 октября на страницах The Financial Times появляется статья под заголовком «Нетерпимость русских». В которой говорится следующее: «Прямой связи между убийством самой известной и независимой журналистки России, кампанией Москвы против грузин и решением «Газпрома» в одиночку разрабатывать один из самых крупных в мире энергетических проектов, скорее всего, нет. Однако за всеми тремя событиями проглядывает все более нетерпимый российский национализм, что должно заставить серьезно задуматься соседей и партнеров России».
В других публикациях говорится о том, что националистический режим в России еще не оформлен окончательно. Но что антигрузинская кампания – это одно из слагаемых в сильнейшем националистическом давлении на российскую власть.
Но и это еще не все.
13 октября НТВ сообщает, со ссылкой на данные ГУВД Иркутской области, что в Иркутске проведены милицейские акции, призванные выявить (внимание!) выходцев из северокавказского региона, незаконно находящихся на территории РФ. Выходцы из северокавказского региона, незаконно находящиеся на территории РФ, будут оштрафованы. А те из них, кто не сможет подтвердить свою личность, по решению суда будут депортированы. Если кому-то это кажется анекдотом, то это опрометчивое суждение, от которого хотелось бы предостеречь.
НТВ иронически комментирует: «Иркутская милиция вывела весь Северный Кавказ из состава РФ». Ох, уж мне эта телеирония!
Но этим казусом все не исчерпывается. Иногда кажется, что сам казус нужен для того, чтобы запустить реальную машину государственной деструкции. Причем деструкции именно существующего, как бы конституционно защищенного, государства.
В тот же день, 13 октября, тему северокавказских (не путать с закавказскими!) народов, входящих в состав Российской Федерации, поднимает на радио «Эхо Москвы» Сергей Доренко. Он поднимает эту тему, отталкиваясь от иркутского эпизода, который кому-то из наивных людей кажется анекдотическим. Как он отталкивается, куда движется тема? Давайте приглядимся к этому повнимательнее.
Доренко начинает с того, что приводит цитату из уже упомянутого сообщения ГУВД Иркутской области: «Были проверены часто посещаемые места Ленинского района Иркутска для выявления лиц из северокавказского региона, незаконно находящихся на территории России... Задержанные будут оштрафованы и депортированы».
В связи с этим Доренко поднимает тему «черты оседлости».
С.Доренко: «Я должен или плакать, или смеяться? ...Это цитата: «Незаконно находящиеся на территории России выходцы из северокавказского региона»! ...Настоящая черта оседлости! ...людям намекают на черту оседлости. Граждане России с Северного Кавказа не имеют права ездить по России! Они должны быть депортированы в свой Северный Кавказ!»
Если оценивать это высказывание Доренко с формально-логической точки зрения, то оно представляет собой стопроцентное осуждение безобразного поведения иркутских «держиморд». Но логика информационных кампаний не имеет ничего общего с формальной логикой. И Доренко это понимает лучше многих.
Информационно-пропагандистская логика основывается не на осуждаемых и восхваляемых темах, а на темах «замалчиваемых» и «раскручиваемых».
Доренко придает иркутской деструктивной теме новое качество. Конкретно – выносит тему на голосование слушателей.
Табуируемые темы запрещено не только выносить на общенародное обсуждение, но и вообще упоминать всуе. Доренко и упоминает всуе, и выносит на обсуждение. То есть? То есть, раскручивает:
С.Доренко: «Вопрос такой: «Вы бы поддержали введение черты оседлости для кавказцев»?» Радиослушателям предлагаются два номера телефонов, и Доренко попутно заранее комментирует: «Сейчас будут результаты голосования такие, что мы схватимся за голову!» (Это называется «опережающее программирование реакции публики»).
Программирование оказывается успешным. В результате аудитории «Эха Москвы» представляется следующее ее, аудитории, «социологическое зеркало»:
58,1% против введения черты оседлости для народов Северного Кавказа (входящих в состав РФ и защищенных Конституцией Российской Федерации!), 41,9% поддержали бы введение черты оседлости для этих народов. То есть поддержали бы антиконституционные действия, возвращающие России определенную дореволюционную репутацию. Действия, не совместимые ни с какими нормами современности и однозначно провоцирующие народы Северного Кавказа на выход из-под пяты дикого свиноподобного «российского держиморды». Мне скажут: «Неча на социологическое зеркало пенять, коли рожа крива».
Рожа эта – аудитория «Эха Москвы». По оценкам самой радиостанции, ее аудитория – это, по преимуществу, просвещенные российские западники. Те самые, которые благим матом визжали по поводу царских зон оседлости и депортационных преступлений сталинского режима. Так это было лет 10 назад.
Сейчас все по-другому! Мы видим, что обсуждаемая нами рожа искривилась до полной неузнаваемости, приобрела свинский оскал и в этом качестве имеет одно-единственное предназначение. Пугать собою весь мир. В первую очередь, конечно, народы Северного Кавказа. А также любые другие народы, которые пожелают присоединиться к России. Но вернемся к Доренко.
Получив такой результат, Доренко обращается к тем, кто проголосовал «за» введение черты оседлости:
С.Доренко: «41,9%, друзья, товарищи, братья, вы голосуете за развал России. Вы хороните мою страну! Я вам скажу с горечью, что я одну страну потерял, потому что я советский человек. Вы мне хороните вторую. Я вот не знаю, докуда надо отступать». И затем снова повторяет: «Когда они голосуют, так, как они голосуют, они второй раз хоронят страну».
Абсолютно справедливые слова. С одной оговоркой. Когда хотят страну сохранить и знают, что определенные этнополитические реакции ее разрушают, то эти реакции не помещают в фокус общественного внимания. И, тем более, не придают им характер «общенародных» через суррогатные опросы, проводимые в среде одичавшей демократоидной шизы.
Доренко показывает то, что слушателям предлагается принять в качестве «скотской хари» реального российского общества. В этот же день, 13 октября, Будберг говорит в «Московском комсомольце» о перспективах возобновления практики переселения «народов-предателей». О том, что власть не осознала абсолютную гибельность подобных проектов. Что для нее не существует табу. Что государственная машина готова в любой момент провести сепарацию граждан по пресловутой «пятой графе».
14 октября Зюганов, опомнившись, орет о «преступной антигрузинской вакханалии». Где он был эти две недели?
17 октября уже многие говорят о том, что Россия проиграла политическую войну в Грузии. И что итогом стала репутационная катастрофа нашей страны.
А 20 октября Владимир Путин заявил по поводу ситуации в Грузии и ее отношений с Абхазией и Южной Осетией: «Сложились крайне тяжелые взаимоотношения между этими народами, и нужно набраться терпения, нужно аккуратно возвращать доверие друг к другу и строить общее государство. Мы к этому призываем и этого хотим».
Главы Южной Осетии и Абхазии отреагировали сразу же и вполне предсказуемым образом: мы очень уважаем позицию российского президента, но для нас важнее волеизъявление наших народов. Как отнестись к этому сюжету? Конечно, президент Российской Федерации не мог сказать, что он поддерживает дружественные нам силы, сепаратистские по отношению к Грузии. Даже если на деле он их поддерживает, он не вправе говорить об этом публично. И, тем не менее, в контексте всего, что произошло, данное высказывание Путина следует, увы, отнести к разряду «высокоиздержечных».
Спору нет, благоразумно отмежеваться в глазах мира от обвинения в поддержке сепаратизма. И может показаться, что на одной чаше весов этот огромный мир, а на другой – крохотные анклавы. Но в определенной ситуации эти анклавы могут значить больше, чем весь оставшийся мир. Предположим, что осетины и абхазы поймут, что «спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Предположим также, что идиотские антигрузинские истерики будут прочитаны ими как кавказофобия, лишенная какой-либо избирательности. Есть для этого основания? Есть! Мы их уже привели. Для тупого ксенофоба что грузин, что абхаз, – он их даже не разделяет.
Итак, абхазы и осетины решат, что их бросили и отторгают от России, как чуждых ей «чурок». Как они начнут тогда действовать? Понятно, как. С позиций этнической солидарности. Абхазы – ветвь черкесского народа. Этническая солидарность объединит их с адыгами, кабардинцами и собственно черкесами, причем не только в России, но и за рубежом. Одного этого хватит, чтобы взорвать Северный Кавказ. Но и осетины начнут «этнически солидаризоваться». И тут все ясно. Никто не удержит Северную Осетию, уже сильно задетую Бесланом, от солидаризации с Южной. Северный Кавказ в этом случае загорается, как хорошо высушенная солома. Последствия могут носить такой характер, что успехи по части «отмежевания от сепаратизма» будут раздавлены сокрушительными издержками.
Остаться с миром, но без части собственной территории... это уже пройденный урок так называемой «перестройки». И этот урок показывает, что мир, на чей алтарь приносятся подобные жертвы, ведет себя по отношению к принесшим жертвы весьма пренебрежительно. Чтобы не сказать больше.
Я постарался быть доказательным. Я не апеллировал огульно к якобы надуманной антигрузинской истерии. Я приводил факты. И интерпретировал их с позиций этнополитики. И что же такое вся эта палитра фактов? Неужели можно свести ее к ультракомплиментарной схеме, согласно которой все перечисленное есть «наш благородно-адекватный ответ на преступления Саакашвили»?
То, что считал нужным, я сказал о Саакашвили давно. Тогда, когда он воспринимался нашей элитой как «конструктивная замена Шеварднадзе». И вовсе не собираюсь сейчас пересматривать свои оценки. Но я не хочу стать «политическим обозревателем журнала «Огонек» образца 1978 года, горячо и правдиво критикующим ошибки американского руководства». Я знаю, что этот стиль 1978 года обернулся годом 1991-м. И не хочу повторения. А вы?
У нас любят громкие аналогии. С Рузвельтом... Это давняя любовь... И со Сталиным... Это наша новая элитная страсть. С колокольни этих величественных аналогий меня могут облить презрением, напомнив, например, о поведении США в эпоху Второй мировой войны, когда этнических японцев, являющихся гражданами США, подвергли депортации после Перл-Харбора. Кто-то вспомнит и о советском опыте Великой Отечественной по отношению к российским немцам, чеченцам, татарам.
Но, во-первых, это дела давно минувших дней. Да и никто никогда не считал рассматриваемые прецеденты абсолютным примером для подражания. Американцы после 11 сентября 2001 года не подвергли депортации своих граждан, являющихся, например, этническими арабами. Мир быстро меняется. Упрямствовать, отвергая эти изменения, также глупо, как идти у них на поводу. Во-вторых, те прецеденты были обусловлены условиями войны и масштабом национальной катастрофы.
В-третьих, в данном случае – где война? Где грузинские бомбардировки Черноморского флота и наши адекватные действия на грузинской территории? МЫ – УХОДИМ ИЗ ГРУЗИИ УСКОРЕННЫМ ОБРАЗОМ.
И тогда грузинофобская риторика, переходящая в кавказофобскую и ксенофобскую в целом, согласитесь, читается по-другому. А именно – как часть идеологического обеспечения стратегии государственной деструкции России с позиций так называемого уменьшительного национализма. Произошло то, что произошло. Кондопога подкрепилась грузинским эксцессом. И это можно считать доказанным.
Но как быть с другими событиями прошедшего месяца? Встраиваются ли они в ту же логику? Или мы начинаем навязывать им некую общность с позиций так называемого «гипераналитизма»? Разбираться с такими вещами надо осторожно и тщательно. Что я и постараюсь сделать в следующей части данной работы. (Продолжение следует)

---

От	Овсов
К	Овсов (10.11.2006 02:18:51)
Дата	10.11.2006 02:26:03

Клуб Кургиняна 02.11.2006. Полный текст доклада. Игра с огнем. 2 часть

---

Продолжение доклада Кургиняна "Игра с огнем" - о том, как "Русская партия" работает на расчленение РФ по образцу уничтожения СССР, для чего, среди прочего, взращивает "русский фашизм".
В части 7 говорится, какой доклад, обосновывающий "естественность распада РФ", был преподнесен Общественной палате.
В части 8 повторен с комментариями Кургиняна весенний манифест Ракитова, призывающий к тому же самому.
В части 9 - описание развернутой "русской партией" работе по раздуванию сепаратизма в РФ. Сами же эти деятели говорят о своем духовном родстве с украинскими нэзалэжниками и литовскими их коллегами. Родство, среди прочего, еще и в том, что они готовы отдать землю русскую кому угодно, лишь бы при власти остаться, хотя бы бургомистрами или капо.
Часть 10 - разбор книги Байгушева "Русский орден внутри КПСС". Читается с омерзением. Правы были те дворяне, что служили верой и правдой Государству Российскому, когда говорили, что слишком мало голов боярских срубили Иван Грозный и Петр Первый, много змеев подколодных уцелело и Державу подтачивало. И Сталин тоже, получается, безмерно был добр, иначе не уцелело бы столько этой любовно описанной Байгушевым сволочи.
Интересно, что будет в продолжении доклада.
Весной, когда все этой новой фазе войны против РФ был дан старт, Кургинян сказал, что если эти подлецы не остановятся, он публично скажет всю правду об этих "борцах за права русского народа", на деле являющихся его ненавистникам и убийцами. Время пришло...


Игра с огнем (продолжение)
Доклад на заседании клуба «Содержательное единство» 2 ноября 2006 года
Часть седьмая. Теоретическая база, подводимая под программу русской уменьшительности
14 июня 2006 года Общественная палата Российской Федерации рассмотрела доклад Валерия Дмитриевича Соловья на тему «Трансформация русской идентичности и ее стратегические последствия». Доклад был рассмотрен на встрече экспертов подкомиссии «Россия в глобальном миропорядке». Я на этой встрече присутствовал. И очень жестко раскритиковал доклад Соловья. А после окончания встречи спросил его, санкционирует ли он мне презентацию его доклада среди моих единомышленников. Пообещав при этом отнестись к докладу на подобной презентации еще более жестко. В.Д.Соловей согласился. В каком-то смысле я даже обязан после этого осуществить обещанное. Но дело, конечно, не в обещании. Чего не пообещаешь сгоряча. Дело в том, что и тема, затронутая В.Д.Соловьем, и ракурс, под которым она обсуждалась, – сверхактуальны. Потому что доклад был сделан 14 июня 2006 года, а в ночь на 30 августа 2006 года начались события в Кондопоге. И я убежден, что между одним и другим есть определенная связь. Сразу же хочу оговорить, что такое утверждение никоим образом не означает, что я считаю В.Д.Соловья ответственным за кондопожский эксцесс или даже как-то связанным с какими-то деструктивными силами, или обслуживающим эти силы, и так далее. Для меня такой подход к чьим-то интеллектуальным построениям является абсолютно неприемлемым. Позиция В.Д.Соловья – это позиция В.Д.Соловья. Только это и ничто другое.
Во-первых, Соловей, как и каждый, имеет право на позицию. У него есть свое видение блага и зла. И он, излагая это видение, участвует в выработке национальной повестки дня. Мало ли кто и как использует его видение! Тут только начни рассуждать, дескать, «на чью мельницу это льет воду», – и понеслось. Очень быстро окажется, что не льют воду на деструктивные мельницы только те, кто вяло демонстрирует импотентную псевдолояльность. А затыкание ртов тем, кто готов на публичное обсуждение, обернется неконтролируемым шипением в бесчисленных погромных подворотнях. Тех подворотнях, которые сегодняшняя маразматическая действительность расширенно воспроизводит по воле «двух господ» – Десоциализации и Расчеловечивания. Ибо только эти господа чувствуют себя по-настоящему уютно в маразме.
Так что я в чем-то даже благодарен В.Д.Соловью за то, что он придал публичность и высоколобость тому, что, по сути, относится к фольклору совсем другого, так сказать, формата и качества. Озвучив это и «респектабелизировав», Соловей дал мне возможность это критически обсудить. Потому что фольклор-то обсуждать невозможно. Другое дело, что я намерен обсуждать это достаточно жестко. Но это не имеет отношения к личности Соловья. Просто то, что он делает, по сути есть оформление определенной линии, проводимой определенными силами. Я воюю не с Соловьем, а с этими силами. И об оформлении их линии говорю не с позиций «ангажирован», «льет воду на мельницу», а с позиций, исчерпывающе описываемых коротким словом «по сути». Соловей, по сути, оформляет определенную линию. И для того, чтобы воевать с этим, мне совершенно не нужно никаких других оснований. Во-вторых, Соловей отражает в своей работе некие тенденции. Я не могу ему возразить «по страусиному», заявив, что этих тенденций нет, а Соловей клевещет на современное общество. Он не клевещет! Он еще достаточно мягко живописует состоявшийся маразм.
Другое дело, что он объективирует этот маразм, не только не раскрывая, но и скрывая его генезис. Об этом и поговорим. Но для начала признаем, что, в отличие от бойких трубадуров фиктивного благополучия, Соловей говорит какую-то правду. Как он ее препарирует, куда затачивает – это другой разговор. Но он ее хотя бы говорит, и за то спасибо.
Сделав такие абсолютно необходимые оговорки, проанализируем доклад В.Д.Соловья как один из элементов теоретической базы, подводимой под «русскую уменьшительность». Я не хочу огульно обвинять в этом Соловья. Я буду приводить доказательства. А каждый сам решит, насколько они основательны.
В.Д.Соловей постоянно отрекомендовывается как эксперт Горбачев-фонда. Так он был отрекомендован, когда представлял Общественной Палате интересующий меня доклад. Сразу же оговорюсь, что не хочу наклеивать на В.Д.Соловья ярлык Горбачев-фонда. Или любой другой ярлык. Я считаю, что многое из того, что данный интеллектуал заявил, – абсолютно справедливо. И вообще хочу не «бороться с врагами», а искать истину.
Но в таких вопросах, как трансформация русской идентичности, вряд ли можно поставить непроницаемую перегородку между научной истиной и политической борьбой. Мне кажется, что сам В.Д.Соловей такой перегородки не ставит. Хотя все время апеллирует к собственной объективности и идеологической тенденциозности его оппонентов. Правильно ли говорить самому про себя: «Я объективен, тогда как мои оппоненты тенденциозны»? Правильно ли говорить о своей объективности, а не доказывать ее делом (в данном случае – словом)?
Однако, в конце концов, не это главное. Если бы доклад В.Д.Соловья был сугубо научным, то я и не стал бы обращать на него внимание. В своем прочтении этого доклада я исхожу из того, что данный доклад – суть средство идеологической и даже политической войны. Насколько справедлива эта моя посылка – судить не мне. Я же постараюсь ее обосновать. И для этого буду приводить доклад В.Д.Соловья фрагмент за фрагментом, без тенденциозных изъятий и издевательских склеек. Начну с самого начала.
В.Д.Соловей пишет:
«В тематическом отношении мой доклад продолжает и развивает линии, намеченные в предыдущем докладе С.Е.Кургиняна о судьбе национального государства в XXI веке. Однако в фокусе моего изложения находится не внешняя, а внутренняя сторона государственного строительства, которую обобщенно можно определить как «идентичность». Насколько корректно противопоставлять друг другу внешнюю и внутреннюю сторону государственного строительства, как это делает Соловей? Мне кажется, что такое противопоставление само по себе сомнительно. А поскольку оно как-то адресует к моему докладу, то я попытался найти в нем хоть одно место, где я говорю о какой-то там внешней стороне государственного строительства. Но не нашел. Впрочем, В.Д.Соловью виднее. Переходя от сомнительного противопоставления внутреннего и внешнего к более серьезным вопросам, В.Д.Соловей справедливо утверждает:
«Государственные институты и коммуникации, атрибуты и символы наполняются жизнью, облекаются в плоть мыслями, чаяниями, представлениями, действиями людей». В подтверждение этого несомненного утверждения В.Д.Соловей цитирует своего, так сказать, непримиримого антагониста В.А.Тишкова:
«Только широко разделяемые ценности, символы и принимаемый общественный порядок могут обеспечить низовую (базовую) легитимацию и делают государство жизнеспособным». Сославшись на антагониста как на непререкаемый авторитет, В.Д.Соловей добавляет:
«Без устойчивого образа государства и массовой лояльности по отношению к нему (другое название чего – государственная идентичность) его институты, административные структуры и прочее остаются не более чем пустышками, постмодернистскими симулякрами». Сразу должен сказать, что абсолютно согласен и с приведенной цитатой из Тишкова, и с утверждениями Соловья. А то, что такие антагонисты, как Соловей и Тишков, совпадают в этих утверждениях, означает только одно – что утверждаемое банально в том смысле, в каком банальна любая очевидная истина. Ну, скажут вам, что Волга впадает в Каспийское море – вы ведь спорить не будете. Вы о другом спросите: «К чему клиент клонит?» Вот так и я. Не имея пока ответа на этот вопрос, продолжаю читать текст доклада. Слово за словом, строчку за строчкой. «Формирование государства происходит одновременно и взаимоувязанно в двух сферах: внешней – институционально-административной и внутренней – в сознании (и даже подсознании) людей. И если плоть слаба, дух зачахнет». Насчет того, что формирование государства происходит и в институтах, и в сознании людей ОДНОВРЕМЕННО – это для меня достаточно сомнительно. И мне не очень понятно, зачем все надо так подавать. Есть общество. Оно формирует государство и в каком-то смысле контролирует его. Государство, в свою очередь, влияет на общество. Государство – это форма, оболочка, «внешнее», по определению Соловья. Общество – это содержание, наполнение, «внутреннее», по тому же определению. Когда общество перестает верить в государство – государство рушится. Почему в самом государстве, а не в обществе, нужно противопоставлять внешнее и внутреннее – мне непонятно. Что такое внутренняя государственная жизнь вне жизни общественной? Что, у этой жизни есть отдельный субъект? И что это за субъект? Это бюрократия, выведенная за скобки общества?
Я не упражняюсь в «предполемической демагогии». Я просто не понимаю. Но, может быть, это и не так важно. Может быть, важнее финальная фраза предыдущей цитаты: «И если плоть слаба, дух зачахнет».
В принципе, это абсолютно неверно. Есть духовные подвижники, слабые плотью, но сильные духом. Каждый, наверное, когда-то наблюдал, как смелый и волевой человек идет на более сильного противника, и тот бежит в ужасе от него. Есть такое выражение: «В здоровом теле – здоровый дух». Однако я видел много здоровых тел, в которых духа не было вообще – ни здорового, ни больного. В принципе, повторяю, это неверно. Но если продираться сквозь отдельные неверности к основной интенции докладчика, то он абсолютно прав. И я с ним на 100% согласен. Если русский народ (плоть) полностью вымрет, то русская идея (дух) – это музейный экспонат. И не более. Нельзя этого допустить. Нельзя оторвать духовные (шире – культурные) спекуляции от динамики численности твоего населения, от биологических характеристик этого населения, от других социо-популяционных параметров. Согласен-то я согласен, но я не понимаю, к чему все это? К тому, чтобы сложным образом подтвердить тезис Ключевского: «Государство пухло, народ хирел»? «Государство внешнее», «государство внутреннее», «плоть слаба, дух зачахнет»... Это все к чему? А вот к чему. «Так гибель внешне могущественного советского государства была в решающей степени обусловлена прогрессирующей атрофией советской идентичности».
А вот это уже не мелочь! Это политическая оценка, а не научный пассаж. Тут уже нельзя оторвать высказывание от титула автора: «эксперт Горбачев-фонда». Говорится, что гибель советского государства была обусловлена не беспрецедентной деятельностью коммунистической номенклатуры по уничтожению своей страны (опять-таки вопрос – зачем?), а тем, что сама эта советская идентичность, знаете ли, тухла-тухла – и стухла!
Внутреннее государство стухло – или общество? Может быть, для того и нужно понятие «внутреннее государство», то есть бюрократия, чтобы, отделавшись общими фразами во всем, что касается общественного процесса, одновременно отделаться и от ответственности за вполне рукотворную гибель страны?
Державное здание разрушил атомный взрыв невиданной мощности. Общество было взорвано беспрецедентной войной номенклатуры, этого самого «внутреннего государства», со всеми ценностями, на которых ранее стояло это общество. Обладая абсолютной мощью информационного оружия, сосредоточенного монопольно в одних руках, правящая партия и ее руководство,– как идеологическое, так и политическое, – осуществило по отношению к обществу убийственный социокультурный шок. Общество было затерроризировано, с короткого расстояния расстреляно информационными очередями. Были уничтожены все защиты, которые кто-то пытался выставить, сопротивляясь социокультурному шоку. Сам этот шок задел не только конкретные идеологические ценности, но и основания всей социальной жизни. Ибо никогда в истории с такой «бестормозной» мощью не отрицались все абсолютные социальные ценности. Включая мораль, как таковую, совесть, как таковую, солидарность, как таковую. Была применена последовательность беспрецедентных социокультурных манипуляций. Мистификаторы волокли общество от одних позитивных ценностей к другим, дискредитируя последовательно все то, вокруг чего могла мобилизоваться общественная энергия. Тут и противопоставление Ленина Сталину, и экстатические радения вокруг Бухарина как антитезы им обоим, и воспевание шведского социализма как позитивной альтернативы «ленинско-сталинско-бухаринским бредням», и, наконец, апофеоз борьбы за демократию. Все это – позитивные ценности, которыми бесстыдно манипулировали. Ценности последовательно сбрасывались, как дешевые использованные предметы. А те, кто в эти ценности верили, получали убедительные доказательства на тему: «Обманули дурака на четыре кулака».
Ни одна власть в мире никогда так не расправлялась с народом. Ни одна элита так не вела себя с обществом. В результате перманентного социокультурного шока рухнуло не только государство, но и общество. Начался ускоренный и постоянно поддерживаемый социальный регресс.
Вот моя схема. А как выглядит схема Соловья?
Жило-было коммунистическое государство. И внутреннее государство (народ – так, видимо?) слабело. Народ все меньше солидаризировался с коммунистическими ценностями. Он обладал все меньшим идентификационным потенциалом. И, наконец, когда идентификационный потенциал упал до нуля, внутреннее государство рухнуло и поволокло за собой внешнее.
Все это – ложь немыслимая. Банальная, пошлая, вненаучная. И уж в любом случае, конечно, опирающаяся на совсем замшелые аппараты описания социальных процессов. А ведь так хочется покрутиться вокруг какой-нибудь новизны. Ну, симулякров там разных, постмодернизмов. Но – покрутиться на большом расстоянии, чтобы, упаси бог, не разрушить политический заказ. Уши которого торчат из каждой фразы, а не только из лейбла «Горбачев-фонд».
Между тем, зверская идеологическая, психологическая, социокультурная и иная репрессия, осуществленная номенклатурой по отношению к обществу требует новых аппаратов для описания.
Тут мало противопоставления «объективное» – «субъективное». Тут надо говорить о сочетании собственных и вызванных колебаний в сложной социокультурной системе, о социокультурных вирусах и о многом другом. Тут надо обсуждать «проектное на рубеже столетий», потенциал социокультурного моделирования вне исторического процесса.
На рубеже веков появилась новая действующая сила – Игра. И эта Игра решилась противопоставить себя Истории. Игра стала инструментом перерожденной номенклатуры. И инструмент успешно применили для войны с Историей, то есть с народом (не-государством в неявной, но отчетливо прочитываемой классификации Соловья). Тут надо говорить о «превращении» как квинтэссенции игровой стихии. О войне формы со своим содержанием. О социокультурной мутации. И о средствах, позволивших осуществлять все это, так сказать, в промышленных масштабах. Потому что, в каком-то смысле, уже апофеоз телевидения есть одновременно вызов конца истории. Кто и как сумел это все применить? Насколько субъект был внутренним, внешним или гибридным? Кивать здесь только на внешние силы несерьезно. А серьезная адресация к внутренним силам совсем иначе раскрывает того заказчика, который маячит за наукообразными сентенциями Соловья. И это мы вскоре увидим. А пока продолжим разбор доклада. Один еврей из анекдота, сидя у нотариуса, долго мучил того подробностями по поводу своего завещания. А в конце спросил главное: «Скажите, «никогда», «никому» и «ничего» – пишется вместе или раздельно?»
Сказав сквозь зубы по поводу СССР, что «никогда», «никому» и «ничего» пишется именно вместе, и никак иначе, Соловей тут же отпрыгивает в очевидное. Это вообще его манера: что-нибудь такое вдруг учудить – и сразу же начать бубнить, что «дважды два – четыре». Чаще всего это «дважды два» касается любимой Соловьем идентичности:
«Идентичность имеет не меньшее, если не большее значение, чем международное признание, новые институты и элитные пакты, новые символы». Чему равняется дважды два? Правильно! А если кто-то сомневается, то вот вам опять цитата из антагониста Тишкова:
«Верхушечные договоренности, декларации властей и даже международное признание не являются достаточными для создания согражданства, т.е. государства-нации».
А кто спорит-то?
Только вот вы мне скажите – по отношению к чему я идентифицируюсь? По отношению к неким образам, символам, «историческим концентратам»? Вы-то что хотите сказать? Что я идентифицировался-идентифицировался, а потом мне надоело. Это одна модель.
Но есть и другая. Образы были подвергнуты системной декомпозиции... диссоциации... как вы еще хотите? Деконструкции – чтобы было поприторнее, «попостмодернистичнее», так сказать? Символы оказались системно изгажены и осквернены. Наверное, есть постмодернистский аналог этого последнего слова. Но я предпочитаю классическую семантику. Идеалы оказались жертвой омерзительного шабаша, причем такого, по отношению к которому трудной найти какие-либо исторические аналогии.
Все это было сделано. По отношению к происходящему человек был абсолютно беспомощен. Ибо делалось это, повторяю, всей мощью информационного оружия, находящегося под монопольным и непререкаемым контролем правящей партии.
А после того, как все это было сделано, человеку говорят: «Идентифицируйся, пожалуйста, соотносись с обгаженным. Не хочешь? Наверное, у тебя идентификационный потенциал иссякает?» Так вот для чего нужно так обильно встраивать в свои тезисы некую очевидность! Для того, чтобы этот мухлеж потонул в банальностях? А несомненная политическая истина была растворена в наукообразных ссылках на опросы Российского независимого института социальных и национальных проблем, Фонда «Общественное мнение», Института социологического анализа (Т.Кутковец, И.Клямкин), ВЦИОМ, Левада-центра... А когда и этой туфты не хватает, то надо уцепиться за глубинные психологические зондажи Института этнологии и антропологии РАН? И еще вдобавок оговорить, что «при всех различиях в идеологических и культурных позициях»... (У кого различия-то в позициях? У Клямкина и Кутковец? У них у обоих с Ослоном, у Левады со всеми вышеупомянутыми? Кого дурить-то хотите?)... Так вот, «при всех различиях в идеологических и культурных позициях, исследовательских методиках и интерпретациях, опросы различных центров зафиксировали одни и те же тенденции». И что ж то за тенденции, боже ж мой? Не мучайте, не пугайте. Говорите правду в глаза! Честно, научно, внеидеологично.
Они и говорят, как умеют. А Соловей озвучивает:
тенденция в том, что «империя умерла. На этот раз навсегда».
Это, конечно же, не идеологическая и не политическая формулировка. Это чисто академическая наука, объективно описывающая объективное! И опирающаяся на внеидеологические авторитеты Клямкина и Кутковец, Ослона и Левады, а также спецгрупп по антропологическим (видимо, человеко-обезьянним) зондированиям! Вот что пишет Соловей по поводу своего «совершенно объективного» тезиса:
«Практически все наблюдатели (Кутковец, Клямкин, Ослон и пр.) едины в том, что деградация союзной идентичности, включая ее мобилизационную функцию, необратима (как приятно-то, какой кайф!). Важно, однако, понимать, что не гибель СССР привела к умиранию советской/союзной идентичности, а происходившее под покровом советской стабильности разрушение этой идентичности, выхолащивание ее жизненной силы послужило кардинальной предпосылкой гибели СССР. Другими словами, разрушение союзной идентичности было причиной, а не следствием гибели СССР. 25 декабря 1991 года – лишь формальная дата кончины советской империи, которая в умах, в массовом сознании почила в Бозе гораздо раньше. В противном случае в стране нашлись бы люди и структуры, готовые проливать кровь – чужую и собственную – ради сохранения империи как высшей ценности».
А дальше – цитата из совсем большого специалиста по империям Б.Г.Капустина (как же нам без цитат-то?): «Способность или неспособность производить готовность идти на смерть – это в конечном счете последний аргумент в пользу жизнеспособности или нежизнеспособности той или иной политической системы».
Что здесь важно соорудить? Все тот же коктейль из мухлежа и банальности.
Что должен скрыть этот коктейль? Разницу между естественным маразмом и искусственно вызванным параличом. Для того, чтобы идеалы и ценности носили мобилизующий, в том числе, жертвенный характер, должна существовать ценность жертвы, безусловность необходимости того или иного идеального.
Ни один самый жестокий и грязный политик не будет на это посягать, потому что завтра он сам останется ни с чем. Не опираясь на такое или иное идеальное, на ту или иную версию идеального социального магнетизма, на ту или иную систему ценностей и, конечно же, на значимость жертвы, он, сокрушив чужое, не сможет построить своего. Поэтому аксиомой было то, что никакая элита не рубит сук, на котором она сидит.
Эта – позднесоветская – элита решилась нарушить данную аксиому. И в таком смысле является антиэлитой. О чем я впервые сказал лет этак пятнадцать назад.
Яд кураре или укол в мозжечок вызвал паралич, а некая наукообразная личность, смакуя, говорит:
«Смотрите, в каком глубоком маразме находится сей пациент! Уже даже шевельнуться не может!» Наукообразие должно решить две задачи: одну – банальнейшую, а другую – гораздо более сложную. Какова банальнейшая задача? Она в том, чтобы ОПРАВДАТЬ ПОЗДНЕСОВЕТСКУЮ ЭЛИТУ ВООБЩЕ И ГОРБАЧЕВА В ЧАСТНОСТИ. Если идентификационный потенциал был не уничтожен искусственно, а иссяк естественно, то никакой ответственности на них нет: «Михаил Сергеевич трудился-трудился, старался что-то обновить, вернуть притягательность, а народ, знаете ли, уже того... идентификационно иссяк». Соловей хочет быть правовернее Папы Римского... Да что там Папы! Своего шефа! Ведь шеф считал Папу своим сотрудником. Так прямо и говорил:
«Мой сотрудник Папа Римский». А еще он также прямо говорил, что всю жизнь хотел уничтожить коммунизм и, наконец, уничтожил. А Соловей говорит, что идентификационный потенциал, знаете ли, иссяк. И бесстыдно противоречит начальству. На что мы немедленно обращаем внимание, как и полагается носителям советского иерархического сознания. Но кроме этой банальнейшей задачи, Соловей решает другую. И если бы он не решал ее, то не стоило бы стрелять из пушек по соловьям. А что это за вторая задача – становится ясно из следующих фраз рассматриваемого мною доклада:
«Именно в ходе советской истории произошла деактуализация русского мессианского мифа – идеи особого предназначения русских и России в эсхатологической перспективе, которая составляла «красную нить» отечественного бытия на протяжении последних нескольких столетий. В настоящее время этот корневой миф русской мифосимволической системы сохраняется как смыслообразующее ядро русской исторической идентичности (фу-у, я уже начинаю отирать пот со лба; ибо если он не сохраняется, то вообще ничего нет... Однако Соловей продолжает)... Но, дрейфуя в прошлое (это как это?), он не способен составить лейтмотив и стимул актуальной политики (если не способен – тогда какая идентичность?). В рамках христианской цивилизации вообще осталась лишь одна нация, более или менее сохраняющая уверенность в своем мессианском предназначении – американская». Хочется спросить: американская – это какая именно? Понятно, что Соловей имеет в виду Северную Америку. А Южную он в христианскую цивилизацию не включает? Там ведь, вроде, еще как горят свои мировые страсти, основанные на теологии освобождения, на иберийской мировой миссии, на позитивном переосмыслении коммунизма. А кроме христианской цивилизации – других нет вообще? Или в этих других нет мессианской идеи? У исламской цивилизации ее нет? А если у одних нет мессианской идеи, а у других она есть, то каков прогноз результатов межцивилизационного конфликта, который, как мы понимаем, в таком случае ничуть не менее, и даже более, вероятен? Но все это Соловью нужно для другого. А именно, для следующего (цитирую):
«В современной России (что такое эта современная Россия? Вот ведь он, основной вопрос!) трансцендентно мотивированные и предполагающие самопожертвование системы идей не обладают массовыми мобилизационными свойствами». Ну, не обладают, не обладают! А почему? Потому что взяли и беспрецедентно оскотинили? А те, кто не оскотинились, не хотят жертвовать собой за скотов? Соловью это как бы неинтересно. Ну, не обладают, и все.
«Возможности государственного строительства и вообще любого масштабного социального творчества (помилуйте – какое творчество при таком диагнозе?) ограничены исчерпанностью морально-психологических и социокультурных ресурсов, что коррелирует с беспрецедентным биологическим упадком русского народа. Проблема не в дефиците материальных ресурсов, а в биологическом и морально-психологическом, экзистенциальном кризисе. К этому стоит добавить интеллектуальную деградацию: историческое поражение не стало стимулом добиться интеллектуального превосходства над победителем».
Физик, видимо, должен добиваться интеллектуального превосходства без синхрофазотрона, новых компьютеров и с зарплатой 200 долларов в месяц.
Вот оно, постоянное хитрованство. Вроде лепит человек правду-матку, и надо ему спасибо сказать. А все чуть-чуть понарошку. Все – вокруг да около.
Исчерпанность морально-психологических и социокультурных ресурсов – это (как там, бишь, у неуважаемых мною биодетерминистов?) пассионарный надлом? Или это невиданная травма? Биологический упадок русского народа вызван идеологическими, культурными и социальными воздействиями на этот народ? Или он взял вот так и упал на пустом месте? Морально-психологический кризис – он сам по себе взял и образовался? Или... Но главное – для чего это все нужно? Для того, чтобы заявить:
«Каковы актуальные политические проекции столь мизерабельного (ох, как мне нравится это слово – не трагического, а мизерабельного!) состояния дел? Невозможно не только восстановление СССР (вот это проекция так проекция!); стремительно теряют популярность любые масштабные интеграционные проекты: СНГ как некая крайне туманная и расплывчатая перспектива конфедерации уже умерло в массовом сознании. Идея славянского союза (тройственного или российско-белорусского) еще держится, но при этом большинство российских респондентов отчетливо предпочитает союз суверенных государств формированию объединенного государства. В отношении постсоветского пространства лейтмотивом становится (обращаю внимание на незавершенность процесса) формула:
«да» сотрудничеству и интеграции, «нет» – объединению в общее государство. Не имеет поддержки ирредентистская идея объединения всех русских людей и земель в едином государстве. Путь «железа и крови» чужд русским, принявшим статус-кво: отождествление крайне сомнительных и ущербных административных границ РСФСР с государственными границами России. Даже осознавая проблемы русских меньшинств в «ближнем зарубежье» как часть проблем собственно России, «материковые» русские не выходят за пределы моральной солидарности с компатриотами, а зачастую не готовы даже к этому. Тенденция к самостоятельности России и формированию собственного государства превалирует среди русских по крайней мере с середины 1990-х годов. Причем динамика ее поддержки нарастает как вообще, так и особенно среди поколения, социализировавшегося в постсоветскую эпоху. Для последнего безальтернативно существование России в ее постсоветских границах».
Если бы я был Зюгановым или Ампиловым, то я бы просто сказал, что это все американский заказ на дезинтеграцию, транслируемый через Горбачев-фонд и поддерживаемый ангажированными социологами. Но я так говорить не буду. Я понимаю, насколько чудовищны реальные процессы, и в какой степени вышеприведенные констатации отражают правду о происходящем. Я обвиняю констататоров в другом. В том, что внутри этой тактической правды кроется стратегическая ложь, поскольку происходящее не раскрывается, а дискрибируется. А в данном случае эта дискрипция в точности тождественна лжи.
Если я говорю, что с вами происходит то-то и то-то, но не объясняю, почему это происходит, то это не наука, а психообработка, промывание мозгов. Я говорю вам: «Вы худеете, у вас ухудшается кожа, вылезают волосы. Видите – начинают шататься зубы». Это наука? Это экспертная диагностика? Это анекдот по-среднеазиатски: «Верблюд идет, какает. Другой верблюд идет, какает. Третий идет, какает...» – «А где же соль?» – «Соли нет. Одно дерьмо».
Вы объясните, почему шатаются зубы и выпадают волосы! Это цинга? Глисты? Онкология? Вы не рассказывайте мне, что дистрофики не могут самоорганизовываться! Вы объясните источники дистрофии. И методы ее преодоления. В противном случае, мне и без вас все понятно. Но вы-то совсем другого хотите. И из следующего абзаца становится ясно, чего именно:
«Мы имеем дело с историческим сдвигом поистине тектонических масштабов: ценность и идея Империи, русский мессианизм, составляющие доминанту русского сознания и главный нерв национального бытия на протяжении без малого четырехсот лет, сданы в архив. Русские перестали быть имперским народом, народом для других, закрыта героическая, славная и страшная глава нашего прошлого. И это несравненно более кардинальное изменение, чем политические и экономические пертурбации последних полутора десятков лет. Что же написано в новой главе нашей истории?»
Если в этой главе написано это, то следующей главы – не будет. И это понимает любой вменяемый исследователь. Но Соловью мало расправиться с советским сознанием, а также имперским сознанием вообще. У него, повторяю, другие цели. И другой заказ.
Я понимаю, что наговариваю. И, тем не менее, я убежден, что речь идет о заказе – протранслированном или уловленном. В чем же этот заказ? Об этом говорит уже следующий фрагмент доклада:
«Согласно телеологической логике так называемого «посткоммунистического транзита», подданные империи должны превратиться в граждан национального государства, составив политическую (гражданскую) нацию; иное было бы «дурной», «неправильной» современностью или «прерванным транзитом». Эта откровенно идеологическая (то есть спекулятивная) конструкция, которой пытались придать статус научного знания и объективной исторической закономерности...». Здесь, опять-таки, очевидная для любого грамотного человека подмена объекта критики через смешение понятий. Безусловно вненаучный (и потому подударный для критики) идеологический западный фантом под названием «посттоталитарная транзитология» – сваливается в одну кучу с вполне научной идеей национального государства. И это – вместе! – называется «идеологической конструкцией, которой пытались придать статус научного знания». А фантомом при такой подмене оказывается уже нация-государство! Но факт состоит в том, что на протяжении последних пятнадцати лет некая элита (отнюдь не либеральная, а в погонах) легитимировала распад СССР возможностью построения национального государства в строгом смысле этого слова. Возможностью построения «русской Франции», так сказать. И тем, что, только создав «русскую Францию» (нацию в строгом смысле слова), можно начать модернизацию, без которой в условиях стремительного научно-технического прогресса мы не сохранимся вообще, а будем уничтожены странами-конкурентами.
При этом говорилось, что отделенная периферия будет находиться под нашим неявным контролем в узкий переходный период, а затем «прилипнет» к нам окончательно, как только мы преуспеем в модернизации. И станет в чем-то нашей колонией – источником сырья и рабочей силы. Модернизация предполагалась системная – культурная, социальная, интеллектуальная, технологическая. В рамках этой модернизации одновременно с переходом общества на национальные рельсы должны были открываться новые социальные перспективы (каналы вертикальной мобильности), возникнуть новые культурные и нравственные нормы, новые образовательные горизонты. А также строиться, причем лихорадочно, новые и новые заводы, то есть идти нерыночное построение нового структурно-модернизационного комплекса. И реформаторы, которые заявляли эту программу, и их кураторы в погонах объявляли, что они-то и являются ревнителями великой национальной русскости, а их враги, в том числе некие имперско-кавказские элементы, подрывают эту великую идею национального спасения. Фразы Соловья – не частное экспертное суждение. Я в этом убежден. И обращаю внимание на то, как изящно изымается вся система обещаний, под которую разрушался СССР. Вот уж, воистину, по анекдоту: «Смотри, дурачок, как это делается!» Итак, идея нации, оказывается, является «идеологической (то есть спекулятивной) конструкцией, которой пытались придать статус научного знания и объективной исторической закономерности». И которая «легла в основание государственной стратегии идентичности, нацеленной на формирование нации «россиян». Говоря здесь о чужих спекуляциях и называя спекуляцией единственную альтернативу подло взорванной и отнятой у русских империи, Соловей проявляет талант настоящего спекулянта. Потому что он цепляется за слово «россияне» – этот шедевр демократического идиотизма. И начинает танец вокруг идиотизма после того, как задел нечто, к этому идиотизму никакого отношения не имеющего. Вот почему я предлагаю отбросить химеру каких-то там «россиян», взять нормальное слово «русские» и спросить Соловья: возможны ли, по его мнению, русская нация, в полном смысле этого слова, и русское национальное государство? Но Соловью-то надо цепляться за очевидный идиотизм. И танцевать вокруг него свои далеко идущие танцы. Что он и делает:
«Данная стратегия (сама стратегия, а не ее «россиянское» искривление) увенчалась блистательным провалом, а попытки продемонстрировать ее успех – откровенное лукавство или добросовестное заблуждение, вызванное отождествлением двух тесно связанных, но разнородных явлений. Речь идет об отождествлении территориально-страновой идентификации с идентификацией с политической общностью. Считая именно Россию (а не СССР, СНГ или Союз России и Белоруссии) своей страной, жители России не образуют общности, имеющей общую политическую мифологию, общие ценности и символы, то есть политической (гражданской) нации в подлинном смысле этого термина. Территориальная идентификация – необходимое, но недостаточное условие для ее возникновения. То общее (в смысле политической мифологии, ценностей и символов), что у нас имеется, относится к остаткам советского наследства, а не к постсоветскому бытию. В этом смысле «советский народ» и особенно русские как его ядро был ближе к идеалу политической нации, чем современные россияне».
Что такое весь этот пассаж? Это следующий, третий по счету, крик.
Первый – «забудьте о СССР!»
Второй – «забудьте об империи вообще!»
Третий – «забудьте о национальном государстве! Поезд ушел!»
Для того, чтобы этот третий крик услышали, можно задним числом сделать реверанс в сторону советского. Ведь его уже похоронили! А речь-то идет об очень живых вещах. Эта живая вещь – русское национальное государство. Его надо окончательно и бесповоротно у русских изъять. И поскольку напрямую это сделать трудно, то надо как следует поглумиться над термином «россияне», этим и впрямь весьма удобным «мальчиком для битья». Не знаю, как уж там у Соловья с наукой. Для меня это, честно говоря, неважно. А вот в игровой демагогии он вполне преуспел:
«О силе и мобилизационном потенциале «россиянской» идентичности говорить уже вообще не приходится. Если в апогей советской эпохи (еще один реверанс умершему) жертвование (не обязательно жизнью, хотя и жизнью тоже) во имя и для «нашей советской Родины» было распространенным явлением, идеологическим нормативом и общественно поощряемым образцом поведения, то попробуйте найти среди «россиян» хотя бы одного человека, пожертвовавшего хотя бы чем-нибудь, не говоря уже о жизни, ради «суверенной демократической России». А ведь «дело прочно» только тогда, когда «под ним струится кровь».
А тысячи погибших в Чечне? Они списаны в архив вслед за жертвами других эпох? Если с таким жеманно-пренебрежительным скотством относиться к крови, то ее никогда не будет! Дело крепко, когда оно не «наше дело» («Коза Ностра»), а «общее дело». А струится кровь под делом, когда ее на коленях собирают в жертвенную чашу.
Кровь струится, коль над ней
Не глумится Соловей.
Тысячи погибших в Чечне, и не только там,– погибли не за Россию? Скажете, что не за демократическую – и что? Была и есть кровь, которую проливают, чтобы не допустить распада России! Не было бы ее – Басаев был бы уже в Кремле. И пусть все соловьи противоположного – не будят во мне воспоминания минувших дней, когда они чирикали вслед за предателем России Лебедем: «Те, кому не нравятся соглашения в Хасавюрте, пусть берут автомат – и в Чечню». Потому что я помню конкретно, кто, как и что чирикал. И если тогда и вышвырнули Лебедя пинком под зад из Совбеза – то в память об этой крови. Итак, кровь, конечно, проливалась за Россию как единую историческую личность, а не за демократию и «россиян». Но она проливалась. И упражняясь в танцах вокруг «россиян», Соловей на самом деле посягает на другое – на русскую нацию и русскую национальную Россию.
Как же именно он посягает?
Вначале говорит о провале нации-государства вообще. Ибо нация-государство – это дитя Просвещения, дитя Модерна, а Просвещение и Модерн кончились...
Пусть он это индийцам расскажет. Или китайцам. Или бразильцам. Это в кругу себе подобных – можно так безнаказанно упражняться. Кстати, почему это Просвещение и Модерн кончились? Оказывается, произошло «необратимое (ибо необратима эволюция сложных систем) разрушение ценностно-культурного континуума Просвещения и Модерна». Но это – чушь с позиций той самой теории систем, терминологию которой Соловей так опрометчиво использует! Если сложная система необратимо эволюционирует, это никак не говорит о «разрушении ее ценностно-культурного континуума»! Она вполне может эволюционировать и в направлении развития этого самого «континуума» (центральная идея линейной теории Прогресса). То есть, опять мы видим «соловьино-наукообразную» фразу с элиминированным содержанием! Далее начинаются размышления о государстве в условиях постмодерна. О новых идентичностях, необходимых для этих государств. А также о народах исторических и неисторических. Одни народы творят историю, другие – статисты. Конечно, интересно понять, русские-то в каком разряде? Понятно, что они были историческим народом. Но после того, как «порвато и растоптато» все, что их таким народом делало, – к чему клонит многоуважаемый эксперт? Для начала эксперт обсуждает дихотомию политических и этнических наций. И настаивает на том, что все нации, даже «иммиграционные» (читай – американская) имеют этническое и культурное ядро.
Насчет культурного – спорить не приходится. Без культурного ядра нет никакой социальной общности – ни народа, ни нации. А вот насчет этнического ядра – что имеется в виду чисто конкретно? Есть французская нация – у нее какое этническое ядро? В каком смысле этническое ядро? В смысле, что есть племя, на котором эта нация собрана, и это племя продолжает цементировать собой общенациональный конгломерат? Что это за племя? Галлы? Франки? Кто тот эксцентрический мыслитель (не говорю ученый), на которого здесь надо сослаться?
Хантингтона здесь упоминают? В том смысле, что он говорит о неустойчивости американского сплава? Так если хотите знать, именно «иммиграционная» нация особенно нуждается в гиперэтническом цементе. Потому что она не является нацией. А является конгломератом. В этом смысле WASP – белых англосаксонских протестантов – иногда определяют, как нечто типа гиперэтнического цемента США. Но вы там попробуйте, скажите итальянцам, евреям, латиносам или афроамериканцам, что они «второй сорт»! Вы скажите католикам, что они «второй сорт» по отношению к протестантам! И, наконец, речь идет о гиперэтническом цементе – чего? Американской империи. Вот об этом уже говорят почти все! Эти самые WASP выполняют в США ту же функцию, которую русские выполняли – где? В СССР! В строгом смысле слова, речь идет об этническом (но сразу же надо добавить – гиперэтническом) ядре империи. Но и то – с большой натяжкой. Если бы это ядро в США расщепили до этносов, была бы непрерывная склока между голландцами, англосаксами, немцами, скандинавами и бог еще знает кем. Это и доказывает, что ядро было гиперэтническим. Как возникает нация из империи? Гиперэтническое имперское ядро трансформируется в еще более интегративный субстрат. И это единственный путь, в рамках которого оно может как-то сохраниться. Советско-русское гиперэтническое ядро красной империи (СССР) могло и может трансформироваться в более (а не менее) синтезирующий национальный русский субстрат.
Но Соловей-то предлагает другое. Причем предлагает не сразу. Он опять сделал, мягко говоря, эксцентрический вброс, – и отпрыгивает в очевидное, где находит себе удобных партнеров для полемики. Этот прием называется «смягчение вброса».
«Смягчителями» становятся либеральные идиоты, которые атакуют русский национализм. Соловей «дерзко воюет» с ними, заявляя:
«В паре с этим (наличием у нации этнического ядра) теоретическим тезисом находится другой, вообще невыносимый для культурно травмированной отечественной интеллигенции: невозможно строить государство и формировать нацию, не опираясь на национализм. Более того, демократическое преобразование общества возможно лишь в националистических формах, что доказывается историей и актуальной практикой подавляющего большинства современных демократических государств. Так называемый «банальный национализм» составляет имплицитный и неотчуждаемый ментальный фон общественного и элитарного дискурсов, культуры и политики самых «образцовых» демократических политий». Как говорится, «напугал ежа голым задом». И впрямь ведь, как удобно полемизировать с Еленой Боннэр, борющейся с русским национализмом. Но другим-то, и мне, в том числе, так пускать пыль в глаза не надо!
Во-первых, оказывается, «демократическое преобразование общества возможно лишь в националистических формах». Вся политология этих самых «образцовых демократических политий» уже как минимум полвека вопит, что национализм и демократия – «два вещи несовместные», как гений и злодейство. А Соловей, ссылаясь на учебное пособие С.Малахова, поправляет: все в точности наоборот.
Во-вторых, какой все-таки имеется в виду русский национализм? Такой же, как в «образцовых демократических политиях»? Или?.. «Имплицитный и неотчуждаемый ментальный фон»?.. «Психическая, говоришь? Хрен с ней, давай психическую!»
Хочешь, чтобы у меня к этому моменту голова закружилась от терминов и я не увидел следующей фразы: «ДАЖЕ ЕСЛИ ВЫНЕСТИ ЗА СКОБКИ РУССКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ...»
А зачем тебе его надо выносить за скобки, дядя? Тем более, в этом же пассаже заявляя – в скобках! – что «вопрос о причинах такого положения дел не обсуждается». А затем, чтобы сделать вывод: «Невозможно строить российское внеимперское государство, игнорируя и даже элиминируя русскую этничность».
Французское внеимперское государство так можно строить. А российское – нет. Почему?
Дальше начинается главное. Существующее российское государство предъявляется в качестве антисистемы, мерзости, сущности, вызывающей тотальное отторжение. Соловей описывает черты этого государства (вправду дающего предельные основания для самой сокрушительной критики) в репрессивном стиле, знакомом по худшим образцам интеллигентского шельмования советского государства. Скажете, в советском, тем более позднесоветском государстве, не было черт, вызывающих отвращения? Были! Но эти черты тогдашними критиками изымались из контекста и подавались в репрессивной манере. То же самое Соловей делает по отношению к путинской России. Он справедливо критикует официоз, пугающую неэффективность и некомпетентность этого государства. Он сразу же берет быка за рога и заявляет, что «все исходящие от такого государства и такой элиты инициативы воспринимаются с позиций презумпции их враждебности и чуждости обществу». Он заявляет, далее, что «официозная политика государственного патриотизма не ослабила, а усилила противопоставление государства/элиты и общества. Она оказалась патриотическим симулякром: патриотические знаки и символы не были подкреплены соответствующим изменением реальной политики, оказавшейся диаметрально противоположной пропагандируемым ценностям, а призванные задавать обществу образцы и нормы поведения элитные группы демонстрируют крайний эгоизм и своекорыстие. ...предлагающиеся обществу «парадные» ценности противоречат ценностям самой элиты, а «правда жизни» – создаваемые «гнусной российской действительностью» образцы и нормы социального поведения – разрушает любые эталоны и идеальные модели».
Это правда. И что это одновременно? Это репрессивная модель, в которой для полной узнаваемости вместо «российская элита» можно поставить «советская номенклатура». В том-то и был ужас ситуации конца 1980-х годов, что деструкторы били по реальным болевым точкам. И более того, существовал сговор между номенклатурой, по которой били, и ее охвостьем, которому разрешалось наносить соответствующие удары. А удары по охвостью сама же номенклатура и блокировала, причем вполне жестким и волевым образом. Тут цензурный императив продолжал действовать, как часы.
Еще один код этой деструкции – несколько жестких ударов по нужным целям, и одновременно реверанс в сторону хозяина. Соловей пишет:
«Нарастающую враждебность удается снимать благодаря фигуре президента В.В.Путина, играющей типичную для России роль суверена – возвышающегося над государством социального медиатора. Не секрет, что высокое и беспрецедентно устойчивое доверие к президенту не распространяется на основные государственные и политические институты, уровень доверия к которым, несмотря на некоторые флуктуации, остается очень низким».
Понимая, что в голом виде реверанс «а ля 1989 год» не проходит, Соловей пытается приодеть реверанс в одежды наукообразия. И попадает в очень скверный капкан. Почему к президенту такое доверие, когда ни к чему доверия нет? Соловей объясняет:
«Тем самым в современной России воспроизведен исторически устойчивый стереотип (батюшки, все стереотипы рухнули, а какой-то, оказывается, воспроизведен!) отечественного общественного сознания: пиетет по отношению к суверену при одновременном отторжении «средостения» между «царем» и народом».
Все испарилось, по Соловью: мессианский миф, трансцендентальные ценности, потенциалы мобилизации, моральные нормативы... Осталась только любовь к батюшке-царю и ненависть ко всему остальному!
Для кого рисуется эта лубочная карикатура? Понимая ее неубедительность, Соловей, кроме данной реверансной, рисует еще и вторую опору путинского высокого рейтинга. Она еще более упоительна:
«Второй главной опорой выступает негативистский «общественный договор»: люди не выступают против власти, пока она не мешает им жить, не ломает основы приватного бытия и структуры повседневности, не оказывает на них чрезмерного (по скромным русским меркам) давления». Что это за структуры повседневности? Если имеются в виду структуры повседневности по Броделю, то возможны ли они вообще в ситуации краха всех и всяческих идентичностей? Если же имеются в виду криминальные структуры, то описание Соловья строго эквивалентно признанию того, что существует только криминальный общественный договор: в таком-то поселке власть позволяет обществу воровать лес и другие оставшиеся бросовые ресурсы, а общество закрывает глаза на то, что власть ворует местный бюджет и все остальное.
Но Соловью важно добраться до сути. И до конца выполнить политический заказ. Он пишет:
«Эти обстоятельства лишь сглаживают, но не отменяют главного итога последнего пятнадцатилетия – ПРОВАЛА СТРОИТЕЛЬСТВА «НАЦИОНАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА» В ПОНИМАНИИ, ПРИСУЩЕМ МОДЕРНУ; И СООТВЕТСТВУЮЩЕГО ПРОВАЛА В ФОРМИРОВАНИИ РОССИЙСКОЙ «ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАЦИИ». Но и это еще не все. Нужно же запустить машину окончательного отторжения от существующего государства. Тут Соловей прячется за спину А.И.Фурсова и говорит, что данное государство (читай – путинская Россия) – это «принципиально новый в мировой истории тип государства. Корпорация-государство».
Произнеся это, Соловей, вслед за Фурсовым, вступает на очень скользкую терминологическую территорию. Корпорация-государство, или корпоративное государство, в истории известно. Это, прежде всего, Италия Муссолини, а затем, совсем недавно (многие считают, что в реальности по сей день), – Япония, Южная Корея, Сингапур и некоторые другие «тигры» Юго-Восточной Азии. Причем основная историческая функция корпоративного государства – обеспечить аккумулирование ресурсов для выхода из острого кризиса или для совокупного социально-экономического (и политического) «рывка». Но именно итальянский фашистский прецедент оказывается основным «идеологическим» основанием для критики корпоративного государства со стороны сторонников «свободного рынка».
Здесь нужно отметить, что либералы много раз обвиняли в дрейфе к модели «корпоративного государства» и кризисные послевоенные Францию и Великобританию (с их глубоким огосударствлением экономики, повышением роли центральной власти в реализации стратегических хозяйственных проектов и жестким контролем за деятельностью корпораций), и даже США эпохи Франклина Рузвельта.
Что делают Соловей с Фурсовым? Они добавляют в свою версию-расшифровку данного термина обширный список негативных (и вовсе не обязательно присущих корпоративному государству) признаков:
«Такое государство отказывается от аксиологии общественного блага; отказывается от главной цели любого государства – определения, что справедливо, а что нет (Аристотель); минимизирует социальные и антропологические издержки с целью максимизации прибылей, используемых в интересах элиты. По самой своей субстанции это государство враждебно обществу и поэтому не испытывает потребности в лояльности общества по отношению к себе; значит, ему не нужна государственная идентичность». Зачем же понадобилось так «уточнять» вполне научно респектабельный термин? Возможно, именно для того, чтобы сразу перекрыть тотальным «терминологическим» (а на деле – сугубо оценочным) негативом любые шансы на выход из российского кризиса за счет жесткого государственно-корпоративистского управления. Но и не только для этого.
Если путинская Россия действительно такова, как на нарисованной Соловьем картинке, – то все срочно должны от нее отлагаться. Все должны бежать от этого монстра или подымать против него восстание. Но поскольку, как выше сказано тем же Соловьем, сил на восстание нет, то единственная возможность – бежать. Испуганные граждане спрашивают: «Куда бежать?» И Соловей им отвечает: «В форсированное развитие этнической идентичности».
Дойдя до главного и описывая «этническую революцию» русской идентичности, Соловей пишет:
«Надежным индикатором этого процесса выступают масштабы, динамика и направленность этнофобий в отечественном обществе. При этом обращает на себя внимание крайне высокий уровень этнического негативизма, во-первых, среди образованных слоев населения (включая Москву), что указывает на неслучайность этнофобий, их отрефлексированность (указывает это только на то, что эта самая образованная аудитория, так сказать, «аудитория «Эха Москвы», обладает всеми теми погромными свойствами, которые она приписывала русскому народу), во-вторых, среди социализировавшейся в постсоветскую эпоху молодежи, что означает превращение этнофобий в системный самовоспроизводящийся и устойчивый фактор национального бытия».
Понимая, что в сказанном есть «националистический соблазн», Соловей сразу же оговаривает:
«Следует предостеречь от отождествления этнизации сознания и роста ксенофобских настроений с национализмом. Эмпирически это тесно связанные, но теоретически разнородные явления: из этнизации сознания и даже драматического роста ксенофобии не следует с неизбежностью национализм, хотя ксенофобия может составить его питательную почву. Как раз современная Россия представляет классический пример отсутствия линейной зависимости между этнизацией сознания и ксенофобией, с одной стороны, национализмом – с другой». Еще бы! Если признать наличие русского национализма, то как одновременно заявлять, что национальное государство «накрылось медным тазом» вслед за предшествующими? А вот ксенофобия и этнизация есть не жизненная агрессия, а судорога агонии. И эту судорогу программируют.
Соловей далее говорит, что русские потеряли исторический фарт (очень научный термин), что они исторически надорвались, и надорвались витально, и что они являются объектом колониальной эксплуатации со стороны «некоторых элитных групп, идентифицирующих себя как либеральные».
Дальше он пишет:
«Этнизация идентичности неразрывно сопряжена с архаизацией ментальности и общества – их опусканием вглубь коллективного бессознательного, возвращением к примордиальным идентичностям (что еще за дугинский «зверь» в научной «берлоге»?), что неизбежно в контексте трагической социокультурной и антропологической деградации отечественного общества». А в чем источник трагедии? И почему это трагедия? Трагедия – это борьба с роком, а не признание его. Бетховен писал: «Вся жизнь – трагедия. Ура!» Может быть, бетховенские определения не подходят под «примордиальные стандарты» Соловья – Дугина?
В любом случае, либо мы даем оценку мегатенденции и называем ее «искусственно спровоцированный регресс». И, исходя из этой оценки, предлагаем средства перелома данной тенденции. Либо мы смиряемся с тенденцией, к чему и призывает Соловей, и начинаем напяливать на эту тенденцию какую-то «одежку, по которой надо протягивать ножки». Липовую одежку какой-то там «этнической государственности». Этнической государственности в современном мире не бывает. В данном определении этнос – это племя. А племя – это догосударственная фаза развития народной общности. Для племени можно создать резервацию – убогую «Республику Русь». В рамках этой «Республики» русские должны управляемо деградировать. Регресс должен продолжаться. И ему надо искать новые формы управления. А также объяснения и оправдания.
Осуждая на словах нынешнее «государство-корпорацию» как форму уничтожения русских, Соловей его осуждает-то вслед за Фурсовым лишь за то, что в нем некие «чужие» управляют русскими на антисистемных основаниях. Как только не чужие, а сами русские (или тот, кто под них «смолотит») начнут управлять ликвидационной русской антисистемой, – обвинения закончатся.
Либеральные антисистемные элементы осуждаемы русскими этнизаторами и их соловьями только как конкуренты в деле высокоприбыльного уничтожения русского народа. Их пафос один: «Уж этот-то народ мы могли бы уничтожить сами, и с максимальной выгодой в свой карман!» А им в ответ из либеральной берлоги несется: «Фиг вам! Слипнется, не по чину берешь!»
Такова коллизия. А кто еще этого не понял, для тех я доцитирую Соловья:
«В структуре самой этнической идентичности все более важное место занимает биологический принцип (кровь), серьезно потеснивший традиционно влиятельные культурнические и языковые определения идентичности – почву». Гитлер и Розенберг – отдыхают. И отдыхают они не где-нибудь, а в Горбачев-фонде. Соловью надо это как-то смягчить. И он смягчает:
«Это, конечно, не переход от историко-культурной к расовой матрице русской идентичности...» Что такое «расовая матрица русской идентичности»? Соловей сколько и чего «принял» перед тем, как подобное написать? «...но изменение структуры самой идентичности, а также симптом и одновременно фактор разрушения ценностно-культурного континуума модерна». В какую сторону разрушение-то идет, дядя? От модерна – к чему? К религиозному контрмодерну, то есть фундаменталистскому православию? Там этнический код не работает по определению – на то оно и христианство. К язычеству? К какому? Где ты его видишь? И что на этой основе построишь? К просто звериному существованию? К антропологическому прозябанию в пограничной, полузвериной дикости? Ты под чьи мстительные намерения рисуешь этот русский зоопарк? «Наиболее радикальные формы этнизации сознания характерны не для населения «прифронтовых» и пограничных территорий, не для мелкой и средней буржуазии, а, в первую очередь, для молодежи, причем вне зависимости от социального статуса и уровня образования».
Ну, скажи уж прямо, что регресс формирует ощерившегося зверька! Так нет! Сказал – и надо отпрыгнуть, найти удобного оппонента:
«Вопреки расхожим представлениям, современная российская молодежь вряд ли составляет резерв демократии, прогресса и симпатизантов Запада. Скорее, наоборот: ей ближе ценности иерархии и насилия (это что за ценности? «Ценности насилия» – это наука?), а не равенства и свободы... В более широком смысле, на руинах Третьего Рима идет интенсивное и спонтанное складывание качественно новой, неоварварской традиции (а почему «нео»? Звериной – так и скажи!), соединяющей архаичные социальные модели и ценностные ориентации, кажущиеся забытыми культурные формы (шаманские, что ли? Не понимаю!) с новыми технологиями (какие новые технологии – бактериологическое оружие, что ли? Компьютеры? Эти бусы, которые подконтрольным образом тебе, как дикарю, дает их создатель?). Из глубин коллективного бессознательного, разрывая тонкую пленку цивилизации и культуры, всплывают архетипы и большие стереотипы русской истории».
Но, во-первых, у «архаичных социальных моделей» и «забытых культурных форм» была какая-то (причем вполне жесткая и эффективная) нормативность, управлявшая социальным поведением. В частности, так называемое «обычное право». А у нового «зверька», который выпадает из нормативности современной в «неоварварство», – какие и откуда нормы, даже если у него есть компьютер или, не дай Бог, пистолет? И кто и как его в таком случае «этнически» или любым другим способом будет социализировать? Чужой дядя при помощи пулемета?
Во-вторых, ну архетипы – ладно. А откуда берутся «большие стереотипы истории»? Только что было сказано, что история отменена. Как из бессознательного могут выплыть стереотипы истории? Он историю с примордиальной традицией путает, или как?
А вот как – чтоб всяким там «контррегрессорам» неповадно было:
«В то же самое время я бы предостерег от описания этого процесса исключительно в терминах «регресс» и «архаика», его интерпретации в рамках прогрессивистских концепций, которые суть культурные, а не научные конструкции». А что такое научные конструкции? Это ты все на странице 9 загибаешь. Напомним, что у тебя было раньше, на странице 4:
«Необратимое (ибо необратима эволюция сложных социальных систем) разрушение ценностно-культурного континуума Просвещения и Модерна...»
О глупости отождествления эволюции и разрушения мы уже говорили. Но, еще раз, ведь «необратимая эволюция сложных социальных систем» – это из линейной концепции прогресса. Как только мы говорим о самой возможности регресса, мы уже меняем эту линейную концепцию на другие модели, предполагающие более сложную историческую динамику.
То есть, когда Соловью нужно обосновать разрушение Модерна, он применяет его, Модерна, наиболее радикальное «дитя» – линейную теорию прогресса с ее необратимой эволюцией. А когда нужно воззвать к архаике – проклинает эту прогрессивистскую концепцию, как ненаучную конструкцию. Это уже по ту сторону не только научной честности, но и грамотно построенной идеологической спекуляции!
«В действительности мы воочию наблюдаем (а такая возможность интеллектуалам предоставляется редко) подлинно историческое творчество...» Почему историческое? Какая история? Что такое история племен, выпавших из глобального контекста? У них есть история? Во всем описанном историей не пахнет.
«...подлинно историческое творчество – редкое по интенсивности, масштабу и драматизму строительство нового мира на руинах старого. Это творчество корректно определить («корректно» – я балдею!) как «трансгресс», то есть такой глобальный сдвиг, который, включая элементы как прогресса, так и регресса, ведет к возникновению нового социального качества...»
Ну, все-таки, ты определи, какого качества. Какие элементы берутся от прогресса, какие от регресса? И вообще – так бывает? «Глобальное изменение исторического ландшафта происходит во взаимосвязи с кардинальной трансформацией содержания русского Мы. Русские превращаются в иной народ: их новое состояние, безусловно, связано с предшествующими, и, в то же время, характеризуется качественной новизной. В афористичной форме вектор перемен можно определить как превращение народа для других в народ для себя».
Превращение «народа для других» в «народ для себя» – это классическая формула постимперской национальной трансформации. В строгом смысле слова, «нация» – это и есть «народ для себя». «Трансгрессы», о которых повествует Соловей, ставят один принципиальный вопрос: что именно для себя? Этот вопрос никогда так не ставился! Потому что любая элита подразумевала, что в термине «для себя» содержится жизнь народа. Нация – это народ, который может вести жизнь для себя.
То, что Соловей предлагает – это смерть для себя. Это агония для себя. Но это не жизнь. И в этом – главное «ноу-хау» некой политической силы и ее, так сказать, экспертов и идеологов. Меня спросят: «А что Вы так прицепились к Соловью? Кто он такой? Официальный идеолог крупной партии, сверхпопулярный эксперт, олигарх? Может, Вам больше прицепиться не к чему? Может, у Вас маргинально-патриотический конспиративный синдром? И Вы «заводитесь» каждый раз, когда эксперт как-то связывает себя с Горбачевым?»
Совершенно справедливый вопрос! К сожалению, ответ на него в полном объеме вывел бы меня за рамки публичной нормативной дискуссии. Не в том смысле, что я знаю что-то плохое о Соловье и многозначительно намекаю. А в том смысле, что я нечто знаю вовсе не о Соловье. Я знаю, что зашевелилась, задергалась вокруг темы русской уменьшительности совсем другая среда. Никак не сопоставимая по своему значению с Соловьем. Справедливости ради должен сказать, что Соловей давно высказывается в духе данного доклада. И что у меня нет никакого интереса к нащупыванию трансмиссий между шевелением по-настоящему элитной среды – и докладом Соловья. Во-первых, мне это не интересно. Во-вторых, я верю, что трансмиссии может не быть. Интеллектуал чаще всего улавливает тенденции, которые носятся в воздухе. А не проплачивается или дергается за ниточку. А если он даже проплачивается и дергается, это опять ничего не значит. В деятельности интеллектуала важен только продукт – текст. Текст Соловья я уже обсудил. Мои размытые отсылки к чему-то, что, знаете ли, как-то «шевелится», для аналитики абсолютно недостаточны. Хотя знающие меня понимают, что такие отсылки я никогда не делаю зря. Но аналитика адресована не только тем, кто меня знает. И эти «другие» должны получить какие-то доказательные факты? Конечно, должны! Во-первых, эти факты могут быть связаны с процессуальностью. Если процесс – это регресс, то у него будут результаты. Регресс будет накапливать отчаяние и озверение. Они будет во что-то оформляться сообразно своему качеству. И это будет, так сказать, уменьшительная псевдорусская этнизация. Бросьте вызов процессу – или смиритесь с результатом.
Во-вторых, на любой процесс, ведущий к деструкции, соответствующие интересанты слетаются, как мухи на мед. Русская уменьшительная этнизация – это стопроцентная деструкция. Вы хотите сказать, что интересантов нет? Они есть – а значит, они будут задействовать в своих целях некую реальную процессуальность. Может быть, они ненавидят само слово «русские», эти интересанты. Но в отличие от наших маргинал-патриотов, они ведомы не ненавистью, а целью. Надо им привести русских к гибели, они будут в первых рядах, кто орет «русские идут!». Это я еще из политкорректности сказал «будут». На самом деле они уже там. В-третьих, есть и другие интересанты. Идет реальный процесс, являющийся, по сути, очередным социальным сбросом. Но ведь это процесс, в нем есть энергия! Мало ли кому как хочется эту энергию использовать? Энергия всегда в цене. Кто-то хочет запрячь ее в свою выборную телегу. Кто-то – что-то спровоцировать, чтобы потом подавить. Кто-то – иначе использовать для клановой борьбы. Интересанты множатся! Тема мультиплицируется! Так это было и в эпоху распада СССР. Все повторяется с унизительной узнаваемостью.
И вновь мне возразят: «Все так, но на Соловье свет клином сойтись не может».
Согласен, убедили. Вынужден дать вам хоть какие-то (всегда не окончательные) аналитические доказательства, касающиеся открытых дериватов закрытого политического процесса.
Часть восьмая. Ракитов – за год до Кондопоги и доклада В.Д.Соловья
За год до Кондопоги было сказано нечто, привлекшее мое внимание. Я имею в виду статью господина Ракитова под названием «Из России нужно сделать Родину».
Творчество господина Ракитова не первый раз обращает на себя мое внимание. Еще 5 ноября 1992 года в газете «Правда» я опубликовал статью, посвященную теоретизированию, прокладывающему дорогу к определенной практике. Теоретизирующим субъектом был господин Ракитов. Статья его была опубликована в #5 журнала «Вопросы философии» за 1992 год и называлась «Цивилизация, культура, технология и рынок».
Автор статьи – крупный российский интеллектуал, героически преодолевший свой физический недостаток. На момент написания статьи он являлся советником президента Российской Федерации Б.Н.Ельцина и руководителем информационно-аналитического центра Администрации президента. Блестящая статья господина Ракитова имела внутренний, хорошо мне понятный, подтекст. И была прологом к расстрелу Белого дома.
В какой мере автор этой статьи являлся демократом и западником – это отдельный вопрос. С моей точки зрения, его философские корни лежат в другой области. Примерно там же, где и корни великого русского философа Алексея Федоровича Лосева. Но не это побудило меня тогда на аналитическую реакцию и побуждает сейчас. Я просто знаю, что господин Ракитов и тогда (что было абсолютно детерминировано его положением и должностью), и сейчас (это моя недоказуемая, но обоснованная гипотеза) ощутимым образом соотносился с очень крупными российскими элитными группами.
Эти группы никогда не говорили на языке примитивной демократической русофобии. Они, напротив, упрекали других в том, что те не видят подлинного русского интереса в освобождении от советской империи. И утверждали, что альтернативой империи является русская национальная модернизация, поборниками которой они являются.
Русофобствующих радикальных демократов эти элитные группы с пренебрежением третировали, предъявляя (видимо, не без оснований) как свое сугубо инструментальное средство. А вот ракитовские построения расценивались данным элитным субъектом не как служебная трескучая демагогия, а как фундаментальное теоретическое оружие.
Теоретическим оружием была и та статья в «Вопросах философии», которой мне пришлось оппонировать. В ней Ракитов писал, что Россия на протяжении столетий притворяется западной страной, на деле же (цитирую) «она сохраняет свою неизменную традиционную сущность, фундаментальным устоем которой было неуважение к человеку и отрицание всего нового. Прежде всего, в самой своей основе: в сфере технологий, производства, власти и общественной жизни». Обосновывая такую (крайне двусмысленную для высшего официального аналитика России) точку зрения, господин Ракитов предложил свою модель российской культуры. Речь идет о хорошо знакомой системщикам и полностью мною поддерживаемой на уровне «системно-архитектурном» модели из ядра и периферии.
Но суть-то заключается в том, что в трактовке Ракитова (которую я категорически отвергаю) российское социокультурное ядро расценивается как зловредное, сопротивляющееся всяческим инновациям. И только в силу необходимости Россия, как считает Ракитов, принимает инновации на периферию. В доказательство приводится Остерман, цитирующий Петра Великого, якобы сказавшего, что мы должны взять у Запада технику и науку, укрепить военную мощь, а затем повернуться к Западу задницей.
Почему-то Ракитов тут же переходил от Петра Великого к Ленину, который сказал: «Мы пойдем другим путем».
Будучи образованным человеком, Ракитов не мог не понимать, что Ленин имел в виду под другим путем не путь народников, а путь марксистов, то есть западников.
За год до расстрела Белого дома Ракитов определяет цель ельцинских реформ не как рынок и демократию, а как нечто совсем другое. Целью являются трансформации ядра российской цивилизации и культуры, ибо коды этого ядра несовместимы с постиндустриализмом. Для того, чтобы изменить ядро, нужен суперстресс. Вот что говорит Ракитов об этом суперстрессе буквально:
«Россия будет сотрясаться взрывами анархии, мятежами и конфликтами, голодом, эпидемиями, социально-культурным распадом, национально-территориальными конфликтами, общим упадком интеллектуального потенциала и другими негативными разрушительными по своим последствиям процессами. И все же другого выхода, кроме как либерализация цен, финансовая диктатура, жесткая стабилизационная политика, у нас нет. Только эти крутые и жесткие меры могут привести нас, быть может, в некотором отдаленном будущем к современному цивилизованному обществу».
При этом под цивилизованным обществом Ракитов понимал общество постиндустриальное. То есть предполагалось, что этими чудовищными мерами Россия будет модернизирована, русский народ превратится в русскую нацию (субъект подобной модернизации), а Россия, сохранив конкурентоспособность, уцелеет как национальное русское государство.
За год до расстрела Белого дома нам как бы говорилось: «Вы цепляетесь за империю – возможно, со своими корыстными этнополитическими целями. А у нас есть четкий план русского блага».
Мы все понимали тогда, что Ракитов занимается не пустым теоретизированием. Повторяю, это вытекало из его статуса, но и не только. Это вытекало из его места в элитной матрице.
Я ответил тогда Ракитову. И тот ответ воспроизводить не буду. Отвечая, я уже знал, что, при таком теоретическом замахе, субъект, инициирующий этот замах, не может не стрелять по Белому дому. Я понимал также, что этот субъект решился на технологию социокультурного шока. Но говорилось-то о русском благе! Об очередной, пусть и ужасно жестокой, модернизации. О сохранении государственной конкурентоспособности. Прошло 13 лет. И мы вправе спросить – не Ракитова, а субъект – где модернизация? Где постиндустриализм? Где новый интеллектуальный потенциал, новое качество образования? Где новые технологии, в том числе и позволяющие обеспечить государственную конкурентоспособность, то есть новое качество военно-промышленного комплекса? На эти наши настойчивые вопросы ответом вдруг стало очередное теоретизирование Ракитова. Если это только теоретизирование, то не стоит копья ломать. Но для меня это, безусловно, не так. Поэтому я ответил Ракитову 2 марта 2006 года, и часть этого ответа вынужден сейчас повторить. Прежде всего, я должен воспроизвести высказывание господина Ракитова. Иначе это просто нечестно.
Итак, «Новая газета», #059, от 15 августа 2005 года. Интервью с А.Ракитовым «Из России нужно сделать Родину». Подзаголовок: «Анатолий Ракитов: «Требуется идеология чистых сортиров»». Привожу текст интервью полностью. «Доктору философских наук Анатолю Ракитову – 76 лет, он стал профессором, когда ему еще не было сорока. Профессор наполовину глухой, поэтому носит очки, в дужки которых вмонтирована пара мощных слуховых аппаратов. А линз в очках нет:
Ракитов слепой.
Его слепота – следствие удара по голове: в 1938 году, когда чекисты ночью пришли арестовывать отца, девятилетний Толя заплакал. За что незамедлительно получил рукояткой пистолета по темени. Через несколько лет у него начали пропадать зрение и слух. Уже будучи слепым, Ракитов закончил философский факультет МГУ им. Ломоносова, учился на математическом и историческом факультетах. Выучил несколько иностранных языков.
Сейчас Ракитов – главный научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам и руководитель Центра информатизации, социально-технологических исследований и науковедческого анализа. Одна из его последних книг – «Путь России».
· И в чем же состоит путь России, Анатолий Ильич?
· Да уж, конечно, не в том, чтобы возрождать великую державу. История не знает примеров возрождения империй. Тем паче что в современном мире величие определяется не танками и не ракетами. И оно не зависит от площади, не имеет отношения к славной истории страны. Великой является любая страна, если в ней так хорошо живется, что туда все хотят приехать жить и работать. Даже если эта страна крохотная.
· Может быть, нам действительно нужна какая-нибудь национальная идея для развития и благополучия нашей родины?
· Когда в Америке после великого кризиса к власти пришел Рузвельт, им была сформулирована национальная идея: чтобы у каждой семьи в воскресенье была на обед курица. Примитив! Но это сплотило нацию в одном порыве – достичь подобного уровня благополучия!
Могу предложить национальную идею для России: из России наконец нужно сделать Родину. Родина – это страна, где жить удобно и приятно. Комфортно! В этом смысле большинство россиян – люди, у которых нет родины. Они люмпены, а у люмпенов нет отечества. Поэтому многие и уезжают отсюда в другие страны, в те же США. Они уезжают в поисках родины – ни больше, ни меньше. В понятие комфорта входят социальная безопасность, законность, чистые улицы, хорошие дороги, доброжелательная дорожная полиция, улыбающиеся прохожие, отсутствие мусорных баков под окнами, безопасность личной жизни, неприкосновенность собственности... Все остальное вырастает на этой основе. Вот и вся идеология.
А эти разговоры о душевности, духовности, соборности, особом пути России – попытка пить воду из колодца, в котором нет живой воды. Заметьте: русские мыслители в большинстве своем – и славянофилы, и западники – они все были богатые люди. И Чаадаев – миллионер-помещик, и Аксаков, и Киреевский, и Герцен... Они все хорошо жили. И со своих облаков говорили о соборности, народности, свободе, а вокруг была отсталая, грязная, убогая сельскохозяйственная страна с крепостным правом. Кстати, нелишне напомнить, что Ленин тоже был небедным человеком. И без комфорта обходился, пожалуй, только во время недолгого проживания в шалаше, в котором прятался от полиции.
· А я еще слышал рассуждения о том, что нам нужно культуру поднимать какую-то...
· Культура начинается с чистоты. Как у всякого слепого, у меня нюх – как у собаки. Так вот, в России в любом учреждении я сразу могу найти туалет – по запаху. А за границей я по запаху найти туалет не могу! Вот вам вся разница культур и менталитетов.
Почему европейцы все время вам улыбаются, почему они вежливы и культурны? Потому что их мир настроен на то, чтобы сделать человеку удобно. Потому что он совершенно не устремлен на великие цели. Великие цели ушли вместе с Гитлером...
· Как объяснить это нашим посконным патриотам, которые до сих пор, как дети, считают, что нас все кругом хотят завоевать и нам нужно, сцепив зубы, держаться до последнего?
· Неужто, кроме самых тупоголовых, сегодня кто-то всерьез полагает, что американцы спят и видят, как нас завоевать? Чтобы вместо нас построить здесь нормальные сортиры?.. Технологический уровень современной цивилизации таков, что война перестала быть выгодной. Дешевле купить, чем завоевать.
· А как насчет возврата к традициям? Эта тема тоже модна в кругах разных дугиных.
· Тойнби писал: «Общество, ориентированное на верность традициям, своему прошлому, обречено на исчезновение. Общество, ориентированное на свое настоящее, обречено на застой. И только общество, ориентированное на будущее, способно развиваться».
Да и какие у нас традиции? Россия всегда была «страной рабов, страной господ». Посмотрите на историю – традиционно рабское русское крестьянство, которое составляло 95% населения, привыкшее к своему рабскому положению, никогда даже больших успешных восстаний не устраивало, не пробовало изменить свое положение. Пугачев, Разин, Болотников – это все казачья вольница с окраин империи.
Как только «рабская традиция» была отменена сверху, молниеносно Россия стала развиваться по капиталистическому пути. 70% сегодня существующих российских железных дорог построены при царе. А ведь царь Александр II не только традицию рабства сломал, но и традицию «закон – что дышло». Он провел судебную реформу. Была проведена земская реформа, сокращен срок службы в армии. Царь готовился подписать первую русскую Конституцию. И за два дня до этого его убили... Вот еще, кстати, наша русская традиция – традиция интеллигентской борьбы с государством! Русская интеллигенция боролась и с царским государством, и с советским.
А главный смысл жизни не борьба, как утверждал Маркс, а работа, конструктивная, позитивная деятельность. Так что если уж сохранять и поддерживать традиции, то только такие, которые улучшают жизнь людей. Японцы ничего не стали возрождать, просто взяли западные технологии и пересадили на свою почву, оставив из традиций только кимоно для голливудского кино. Теперь эта нация занимает второе место после Америки по числу путешественников и по продолжительности жизни своих граждан.
Нужно проститься с прежней Россией. Нам нужна Россия новая. Нужно осознать, что всему – и советскому, и дореволюционному – конец. И чем дольше мы будем затягивать агонию, тем хуже. Новое поколение – я внимательно наблюдаю – уже это стихийно понимает. Я знаю настроения студенчества. Они – западники. Они хотят жить комфортно сейчас и здесь – хорошо одеваться, свободно ездить по миру, иметь деньги, не зависеть от жуткой государственной машины.
· Но для того, чтобы русский человек имел чистый сортир, нужно полностью поменять его ментальность. Приземлить его парение и небрежение к телесному низу.
· Одна из моих помощниц снимала комнату у старухи. Той было за 75, не очень образованная больная женщина. А посередине комнаты у старухи стояла роскошная, абсолютно новая, с бронзовыми инкрустациями кровать под роскошным же покрывалом, вся завернутая в полиэтилен. При этом сама старуха спала на полу. Секретаршу к своей кровати старуха не подпускала, говорила: я всю жизнь мучилась, всю жизнь копила и специально купила эту кровать, все сбережения на нее потратила, я на ней буду помирать... Вот разница менталитета. Нормальный европейский человек лег бы на кровать и получал удовольствие, а у нашей жизни цель – помереть красиво.
К счастью, уже приходят новые люди, молодежь, которая не хочет прыгать на амбразуры, а хочет жить красиво. Это здорово! Приходит молодежь, не ориентированная на устаревшие традиции. И это вдвойне здорово. Главное, чтобы она была энергичной, образованной, доброжелательной, культурной и профессионально подготовленной и хотела бы жить с максимальным комфортом. Современная цивилизация живет ради комфорта. Комфорт – та национальная идея, которая в состоянии вытащить страну к цивилизации. Потому что цивилизация – это и есть материальный и духовный комфорт.
· Есть ли связь между нравственностью и технологиями?
Конечно. Чем выше уровень технологии цивилизации, тем нравственнее носители этой цивилизации. Человечество гуманно настолько, насколько может себе это позволить. Именно новые политические и социальные технологии вкупе с чисто техническими решениями заставляют человека быть нравственным. Человек становится гуманным и нравственным потому, что это ему выгодно. Потому что его потери от проявления безнравственности будут в сто раз больше выгод. Потеря лица грозит современному западному человеку потерей комфорта – то есть социального положения, денег, будущей пенсии, знакомств, хороших предложений... Несколько лет назад в Баварии жена и дочь одного высокого чиновника сели в личный самолет одного богатого человека – друга семьи – и полетели отдыхать в Рим. Газеты тут же подняли шум, что это коррупция. И хотя ничего за этим не стояло, кроме старой дружбы, на следующий день министр подал в отставку. Неудивительно, что на Западе уровень коррупции на порядок меньше, чем у нас. Другие технологии... Направьте все усилия на освоение новых технологий, на фундаментальную науку, на развитие экономики – и через два поколения у вас вырастут совсем другие люди. Нам нужно позитивное, конструктивное отношение к жизни.
Беседовал Александр НИКОНОВ».
А дальше привожу свое оппонирование Ракитову. Тезисно – поскольку большего это все не заслуживает.
Люблю чистые сортиры не меньше, чем господин Ракитов.
Помимо разных высоких материй, я больше всего, как и любой человек, люблю быть счастливым. Каждый из нас помнит эти редкие моменты счастья. И знает, что они никак не соотносились с чистотой в сортирах.
Комфорт и счастье – это вещи вообще разные. Об этом написано невероятно много. Так много, что мне даже не стыдно за Ракитова, который делает вид, что этого не понимает, а просто смешно. Я был счастлив в геологических палатках, где сортиров вообще не было и приходилось идти под кустик справлять нужду (комары, всякие прочие неудобства – по Ракитову, я должен был бы страдать, как Гамлет, но я был абсолютно счастлив). Я был счастлив в дешевых гостиницах, и не потому, что там плохие сортиры, а потому, что там было нечто, по отношению к чему эти сортиры отходили на второй план. Вообще, есть такое свойство творческой жизни (а любая жизнь человеческая есть жизнь творческая)
· если ты в порыве творчества что-то постигаешь и с чем-то соединяешься, то тебе абсолютно безразлично, что ты ешь и (прошу прощения перед дамами) где ты справляешь нужду. А если в тебе возникает некий «сортироцентризм», – значит, с жизнью что-то не в порядке.
Есть огромная категория людей, которая превратила комфорт в невроз, потому что они глубоко несчастны и хотят компенсаций. Хотят вытеснить это несчастье с помощью материальных инструментов, свидетельствующих о крайней степени благополучия и комфорта. Это бывает с очень пожилыми людьми (знаю твердо, что не со всеми). Это бывает с больными людьми, и тут нельзя проявлять избыточную резкость вплоть до одного-единственного момента. Когда старость и болезнь начинают что-то навязывать молодости и здоровью. Ну, да и хватит об этом. Начинала наша интеллигенция с Дудинцева («Не хлебом единым»), захлебывалась Граниным («Эй вы, люди, знаете ли вы, что вас ждет? А я знаю. Я только что оттуда»). Обливалась слезами над «В поисках радости», где герой борется с мещанским комфортом с помощью отцовской шашки. Цитировала Слуцкого: «И какое нам было дело, Чем нас кормят в конце концов, Если будущее глядело На меня с газетных столбцов».
А кончилось все «сортироцентризмом». Люди могут быть ужасающе несчастны при абсолютном комфорте до тех пор, пока они люди. Когда они автоматически становятся счастливыми по причине комфорта, они уже роботы. Поскольку они все равно люди, то они становятся не роботами-машинами, а гибридами кукол и зверей.
В этом гибриде зверь все равно сожрет куклу.
Господин Ракитов все время адресуется к Тойнби. Пусть он что-то перечтет или вспомнит. И тогда (если есть какая-то честность) ему придется признать, что для Тойнби любая цивилизация, обоготворившая комфорт (а Ракитов делает буквально это) – это умирающая цивилизация. Если уж господину Ракитову нужна авторитеты, то пусть оставит в покое Тойнби. И цитирует апологетов потребительского общества, которые тоже все понимают, но делают вид, что не понимают. Поскольку человек не робот, то он знает, что он смертен. Смерть так или иначе функционирует в культуре.
В «культуре обоготворения комфорта» (ракитовский предельный случай – сортира) смерть становится абсолютной хозяйкой.
Пока есть алтарь или его «иное» в виде светской идеи восхождения рода человеческого – человек и смерть сосуществуют. Когда место алтаря и великой идеи занимает сортир, то смерть абсолютно оседлывает разумного скота, прославляющего сортир как свое высшее. Это и называется «постмодернизм»: жизнь как длящаяся смерть. Еще это называется «ад». Тут можно оперировать светскими категориями, можно религиозными.
Большая часть человечества и очень существенная часть Запада оперирует религиозными категориями. Для религиозного человека цель жизни – не в количестве удовольствий, а в спасении (предельный случай – в обожении). Предлагать им «сортироцентризм» – это круто. Это буквально «отрисовано» под идею, что в этом сортире будут «мочить».
У светского человека другая «высшая» проблематика. Но как только фокусом этой проблематики становится сортир, исчезает все содержание светской фазы развития человечества (она же – Проект Модерн).
Очень нетрудно дать всему изложенному (сортир в виде алтаря для человечества) психоаналитическую трактовку. Известно, к каким символам относится совокупность испражнений и пространство для их концентрированной реализации, то есть сортир. Но я не буду заниматься психоанализом, предоставляя это желающим.
Рузвельт пришел в ситуации кризиса отнюдь не с идеей чистого сортира и курицы на каждый стол для воскресного обеда. Это было в числе бытовых приоритетов. Вообще, когда люди голодные, а им говорят, что надо быть выше сытости, то это отвратительно. Рузвельт – великий человек. Он говорил о том, что было нужно нации. В том числе, и о совсем простом (курица и прочее). Но он никогда не говорил только об этом. Он начал с того, что назвал главного виновника депрессии: «Нечистоплотные действия банкиров и финансистов уже осуждены судом общественного мнения. Они противны сердцу и разуму народа... Пришла пора изгнать менял из храма нашей цивилизации, как это сделал Христос». Это – прямая цитата из инаугурационной речи Рузвельта. Далее Рузвельт призвал к мужеству: «Наша великая нация будет выносить лишения, как выносила их и раньше». Он призвал к отказу от страха:
«Единственное, чего мы должны страшиться, так это самого страха – безымянного, безрассудного страха, который парализует усилия, необходимые для того, чтобы перейти от отступления к наступлению».
Одним из учителей Рузвельта был Томас Манн. Рузвельт, как губка, впитывал слова о новом гуманизме. Апелляция к его «розовости» (то есть, близости к красным) была далеко не случайна. В основе его реформ находилась «воля к улучшению человечества», а не чрево.
Любая иная трактовка Рузвельта просто омерзительна. И может быть основана только на двух вещах.
На твердой вере высокомерного пошляка в то, что кроме него, никто не читал сотен книг о Рузвельте, написанных и на русском, и на других языках мира. А если их кто-то и читал, то забыл. А если и не забыл, то все равно... кого сейчас все это колышет?
На способности воинствующего мещанина (только сейчас понимаем до конца значение фразы Горького: «Мещанство – это ненависть к людям») «фильтровать базар», вылавливая из всего, сказанного великими людьми, две-три сакраментальных пошлости.
Россия – это территория счастья для тех, кто в ней намерен строить жизнь как жизнь человеческую. То есть как предназначение, миссию, судьбу. Не надо говорить, что это удел избранных. Слова о том, что русские – это судьба, относятся ко всей нации. Родина – это не место, где жить удобно и приятно. Комфортно! (цитата из Ракитова). Родина – это не территория комфорта, а территория счастья.
У нас у всех есть эта территория счастья. А у Ракитова ее нет. Поэтому у нас есть Родина, а у него есть сортир.
Сортир может быть где угодно. Родина – только там, где есть счастье. Счастье жить и умереть по-человечески. Еще раз вспомним Бетховена: «Вся жизнь – трагедия. Ура!».
Человек – существо трагическое. Суть трагедии – в катарсисе. Поэтому счастье – это не кайф, а катарсис. Если ты не можешь испытать его нигде, кроме России, значит, ты будешь в ней жить как человек. Иначе ты будешь свиньей. Причем особой. Той самой «русской свиньей», которую так любят описывать немцы. Иначе – хамом. И опять-таки, особенным хамом. Если территория предназначена для высокого, а там вместо этого хрюкают, то там хрюкают особенно омерзительно. Хам и свинья никогда не создадут ничего, в том числе, и чистых сортиров. Достоевский писал:
«Обратитесь в хамство, гвоздя не выдумаете». Великие цели не ушли вместе с Гитлером, как говорит Ракитов. Если они уйдут, то вместе с цивилизацией. Уравнивать великие цели с целями античеловеческими, фашистскими, – это далеко идущий посыл. Это, если хотите, скрытая апологетика фашизма.
Люди, грезящие русской судьбой, имели очень разный достаток. Но у них было общее свойство. Им было на этот достаток плевать. Они не знали, что пошляки будут высчитывать содержимое их карманов. Им казалось, что у них есть другое содержание. Об этом есть слишком много свидетельств. Как декабристы жили в ссылке. Как дворянские семьи жили в условиях так называемых послереволюционных «уплотнений». Ломать вокруг этого копья – скучно до судорог. Но зафиксировать это надо.
Если сейчас страну легче купить, чем завоевать, то почему Запад воюет в Ираке и в Афганистане? А также пробует начать войну в Иране? Попробуйте купить Иран. Или Китай. Не пробовали? Спор о том, кто способен на большее, – булат или злато, – общеизвестен. Булат всегда может больше. Потому что он может отобрать, и обязательно отберет. А чтобы он не отобрал, нужен закон. А чтобы закон функционировал – нужна культура. Иначе можно аккуратно разрезать труп ограбленного «хорька» и аккуратно спустить его по кусочкам в очень чистый сортир. Если идеал – комфорт, то это не только можно, но и нужно сделать.
Чтобы общество было устойчивым и способным к реальному комфорту, оно не должно этот комфорт ставить во главу угла. Это касается любой страны, но России в особенности. В России, когда начинают молиться на комфорт, приходит беда – стужа, голод. Когда начинают молиться на жратву – кончается хлеб. Когда начинают говорить о маленьком удобненьком государстве – страна захлебывается в крови.
Второй раз Россию на этот понт, надеюсь, взять не удастся. По крайне мере, я в лепешку разобьюсь, чтобы этого не произошло. Про рабские традиции как суть российской истории я где-то читал... Может, господин Ракитов мне напомнит оригинал? Он ведь эрудит. Это было тоже на «Р», но как мне помнится, не Ракитов. Кажется, Альфред Розенберг. «Am I truth?». Насчет того, что смысл жизни – не борьба, а работа... Тоже где-то я что-то такое читал... «Работа делает свободным»...
Насчет того, что Япония сохранила из традиций только кимоно для Голливуда... Это так нечестно, что просто становится неловко и стыдно. Чего хочет современная молодежь – мы разберемся. То, как ее описывает Ракитов, – это просто «розовые сопли». То, что сотворено с молодежью на деле, в том числе с помощью разных «шоков», «смен цивилизационных ядер», беспрецедентного варварства, насаждаемого под сюсюканье о цивилизованности... Дай бог, если я ошибаюсь, но у меня нет никаких иллюзий по поводу совместимости сотворенного с идеалом «процветания по-голландски». Попытаемся развернуть эту энергию на что-то, нацеленное на жизнь. А уж если не выйдет – то поступим по-русски: «А смерть придет – помирать будем». То, как Ракитов описывает глупую русскую старуху, которая для смерти бережет кровать, на деле показывает глупость описывающего. Про молодежь, которая не хочет прыгать на какие-то там амбразуры... У любой подлости должен быть предел. Где был бы Ракитов, если бы никто за него не хотел прыгать на амбразуры, – и тогда, и сейчас?
По отношению к прошлому этот его пассаж равноценен прославлению возможной победы Гитлера (известный шедевр Минкина). По отношению к настоящему – это прославление победы Басаева. Или Бен Ладена. Ибо все враз не откажутся от высших целей ради комфорта. И те, кто не откажутся, «замочат» тех, кто откажется. Это как дважды два.
И это, кстати, прекрасно понимают Тойнби и Шпенглер. Как и их оппоненты. Этого не понимает Ракитов? Его проблема.
То, что современная цивилизация живет ради комфорта, то, что цивилизация – это материальный и духовный комфорт... Это в ядре какой цивилизации было что-то подобное? Что такое вообще комфорт? Это удобство. Comfortable – удобно. Ракитов мне объяснит, что такое духовные удобства? Дух вообще совместим с удобством? Дух – это очень неудобная штука. А удобства начинаются там, где душу покидает дух. Да и то – лишь в случае, если душа падает до самого низа. Иначе она, так сказать, самотрансцендентируется. И это далеко не комфортное занятие.
Великая культура – комфортна? Бетховен – комфортен? Гоген – комфортен? Сколько пошлости можно под одну диктовку (прошу прощения, если ошибаюсь) извлечь из человека, при том, что сказано вроде было: «Вы можете расстроить меня, но играть на мне нельзя». Видимо, если нельзя, но очень хочется, то можно.
Но тогда вполне уместно и своевременно зафиксировать, что сыгранная Ракитовым мелодия никак не совместима ни с какими прежними суждениями о каком-то русском величии, обретаемом по ту сторону имперского (советского) маразма. Эта мелодия однозначно является мелодией конца. В ней ощущается вся значимость заказа господина Бжезинского.
И это значит, что теоретизирование Ракитова носит ликвидационный характер. Русскому субъекту предлагается не жизнь с комфортными сортирами (что плохого-то?). Ему предлагается смерть. Для начала в форме уменьшительного существования (уменьшенная страна с уютными сортирами). Уже предлагалась уменьшенная страна с постиндустриальным потенциалом. В этом хоть была эквивалентность замены. Тут теоретизирование не хочет даже напрягать себя в поиске адекватных компенсаций. Потому что теоретизирующий связан с субъектом. А субъект уже не может прикрываться какими-либо футурологически-позитивными масками. Он понимает, что наступает время, когда говорить придется с большей откровенностью. И вполне конкретно – о конце исторической жизни того народа, о судьбе которого субъект, якобы, так хлопотал.
Но субъект борется за формат этого конца. Он хочет все отжать для себя из ликвидационного финала. А раз так, то субъект уже нельзя назвать держателем альтернативной концепции русского блага. Я не хочу демагогических восклицаний. Пусть субъект докажет, что это не так. В противном случае ему придется сказать о себе окончательную правду. «Я – киллер. Я – ликвидатор. Я – враг своего народа». Нельзя сказать такое про себя, не исповедуясь в ненависти к народу. Причем к своему народу. Мы еще поговорим об этом подробнее. А пока перейдем от Ракитова как предтечи Соловья – к неким «околосоловьевским» вариациям на ту тему, которая так выпукло заявлена в докладе «Трансформация русской идентичности и ее стратегические последствия».


Часть девятая. От Соловья (и предшествующего ему Ракитова) – к другим теоретизированиям в духе той же русской уменьшительности
Итак, Соловей не одинок. Иначе не стоило бы и копья ломать. Уменьшительный национализм уже становится вполне влиятельной идеологией. Он имеет своих теоретиков, активных пропагандистов и последовательных сторонников. Издаются книги, в Интернете давно идет широкое обсуждение идей отделения регионов от «московско-ордынской России», выдвигаются различные – но сплошь «спасительные»! – варианты безгосударственного существования русских.
Один из наиболее острых критиков «имперской идеологии» – Алексей Широпаев. Это бывший активист Христианско-патриотического союза и Союза «Христианское возрождение», покинувший эти организации, так как, по его собственному признанию, «почувствовал необходимость перехода к политической борьбе и углублению русского национализма». Широпаев – автор книги «Тюрьма народа. Русский взгляд на Россию». А его статья «Иная русскость» сейчас живо обсуждается в Интернете. Генеральная идея: «российское государство, империя – это историческая яма, из которой русским надо срочно вылезать».
Широпаев пишет:
«Прежде всего, необходимо освободить русскую ментальность от имперского этатизма. «Иная русскость» – это неимперская русскость, оппозиционная московскому унификаторскому централизму, ведущая свое начало от времен, когда Русь слагалась из множества самобытных и суверенных Русей. Необходимо отрешиться от мертвящего исторического московоцентризма. Ментальная переориентация на Вольный Новгород – последний оплот собственно русской государственности – пробудит наши исконные этнокультурные архетипы и позволит увидеть новую историческую перспективу».
Далее:
«Важной составляющей «иной русскости» является бескомпромиссный антисоветизм. «Иная русскость» исторически опирается прежде всего на «мелкобуржуазное» крестьянско-казачье сопротивление красной Москве в период гражданской войны и 20-30-х гг., а также на антисоветское движение времен Второй Мировой войны. Такие фетиши как «Знамя Победы», «покорение космоса», «великая страна» в координатах ценностей «иной русскости» утрачивают свое гипнотическое воздействие. В этом (и не только в этом) плане «иная русскость» неизмеримо ближе, скажем, к украинским или литовским националистам, чем к российской патриотовщине любого толка».
Третий пункт:
«...освобождение русского сознания невозможно, пока православие будет определять его в той же степени, в какой определяло до сих пор. Никакая «иная русскость» в союзе с попами заведомо невозможна – они неизбежно утащат нас в новую Орду. Церковь, как носительница инородной, интернациональной доктрины, всегда способствовала эксплуатации русских империей... Конечно же, нам обязательно предстоит более широкое участие в процессе, все более заметном среди европейских народов – процессе второго, «археофутуристического» обретения древних этнических мировоззрений, который должен завершиться отказом от любых разновидностей авраамизма и торжеством «новой античности». Призвав «разгрузить русскую ментальность от остатков любого мессианства и идеократического утопизма», стать «нормальной европейской нацией», «выявить изначальный, солнечно-волевой русский психотип, деформированный и зашлакованный многовековым ордынско-имперским насилием», Широпаев подводит итог: «По большому счету, речь идет о генезисе новой нации (может быть, даже наций), в котором ключевую роль должны сыграть неимперские и гражданские начала, а также антисоветизм и «неоязычество» как живое творческое мировоззрение».
11 сентября 2006 года на сайте АПН.ру появилась статья под вполне провокационным названием «Отделяйтесь!» и знаковой подписью – М.Пожарский. Статья вышла по свежим следам кондопожских событий и вызвала активные отклики на тему самоотделения регионов. Новоявленный Пожарский пишет:
«Русские служили империи. Империя мертва, русские пока живы, но если русские останутся имперцами мертвой империи – это ненадолго. Поэтому все имперские разглагольствования, все россказни про Третий Рим, православную (или пятую) Ымперию – сейчас это первейший и самый действенный способ национального самоубийства. Следует, наконец, понять, те проблемы, которые мы нынче имеем с иммигрантами и антинародной властью – они именно от того, что русские до сих пор имперцы, подданные мертвой империи. Нужно опираться на другие ипостаси русского народа, на «иную русскость» (заметим, уже знакомый нам термин Широпаева) – новгородскую, казачью, разинскую etc. Благо, свободомыслящих «иных русских» (а не смердов государевых) в России осталось еще довольно много. Но скоро не будет – часть уедет, часть пересажают или убьют. Уничтожат как класс.
Альтернатива имперству – нация и национализм, самоопределение «снизу». Либо русские возьмут свою историческую судьбу в собственные руки, перестав идти на поводке навязанной виртуальной «исторической миссии», либо так и будут стремительно вымирать под напором варварских орд».
«...Возникает подозрение, что способность самостоятельно отстаивать свои интересы русские сохранили только на тех окраинах империи, где «государево тягло» традиционно не особенно жестко давит на народную шею – Сибирь с ее традиционной «вольницей», Карелия, близкая к Европе.
Русским для жизни требуется русское государство, коим РФ не является ни в коей мере. Русское государство, где определяющая часть благ будет принадлежать официально провозглашенной титульной русской нации. И все ветви власти будут служить ей же. А ныне относительно здоровым окраинам странного государственного образования РФ (оно же «кремлевская ОПГ»), можно дать только один дельный совет – отделяйтесь! На сегодняшний день это – единственная возможность освободиться от разнообразных этнических мафиозных кланов и от властей, их упорно прикрывающих, делящих с ними прибыль. Создавайте свою собственную милицию и армию, свою экономику. Станьте первой ласточкой. Пусть за вами последуют другие. И так до тех пор, пока вся Россия не отделится от РФ, превратившись, наконец, в русское государство.
Еще один автор, разрабатывающий «отделенческую» тему, – некто В.Голышев. В.Голышев значится как главный редактор сайта «Назлобу.ру», ресурса, входящего в систему сайтов С.Белковского. На своем сайте он продолжает дискуссию (точнее, акцию), начатую статьей М.Пожарского «Отделяйтесь!», публикуя (25 сентября 2006 года) еще более провокационный текст под названием «Не бойтесь!»
Описав, как все плохо в путинской России для «маленького человека», В.Голышев предлагает:
«Разговаривать с федеральным центром придется исключительно на языке ультиматумов, массового протеста, бойкота, саботажа, шантажа, наконец. На том языке, на каком прибалтийские народные фронты разговаривали с руководством СССР. Собственно, содействие всему этому – главное направление деятельности реальной оппозиции. При этом спусковым крючком для народного протеста может стать что угодно – любое нарушение законных прав граждан, любая трагедия, происшедшая по вине власти, – все, что способно вывести людей из подчинения, подтолкнуть их к тому, чтобы попытаться взять свою судьбу в свои руки. Каждая такая ситуация – реальный шанс для оппозиции доказать свою нужность людям, реальный шанс повлиять на будущее страны. Власть не просят – ее берут. Если при этом мятежный регион поднимает знамя отделения – это нормальный инструмент политической борьбы за право (законное право!) не быть «терпилой» в условиях, когда Центр ему ничего другого предложить не может и не хочет. Только и всего. В этих условиях право называться «Россией» автоматически переходит к «мятежникам». Вот сколько будет пятен или точек на карте, где люди отказались подчиняться кремлевским баскакам и стали сами хозяевами своей судьбы, – столько фрагментов России и имеется в наличии. Все остальное – «территория, временно оккупированная кремлевско-газпромовской ОПГ». У Пожарского есть исчерпывающая формула: «Вся Россия отделится от РФ, превратившись, наконец, в русское государство».
Нет не малейших сомнений в том, что самоуправляемые русские земли неизбежно объединятся на конфедеративных или федеративных (второе вероятнее) началах в единое пространство. Это естественное следствие центростремительной силы, которая заменит центробежную, набирающую обороты сегодня. Иначе и быть не может...»
Может или не может быть иначе – это вопрос открытый. Причем не только для нас с вами, но и для идеологов данного направления. Наиболее последовательные из которых – как, например, Вадим Штепа – и не пытаются навевать иллюзии относительно возвратных процессов. В.Штепа, бывший ученик Дугина, давно с ним принципиально разошедшийся, является не только «ветераном» борьбы за отделение регионов от России, но и ее, этой борьбы, теоретиком. У него существует несколько теоретических «проектов» – их он опубликовал в ряде статей (Сoincidentia oppositorum как философия Глобального Севера», «Гиперборейцы новой эпохи», «Мост на глобальный Север» и др.) и в книгах «INверсия» и «RUтопия». 16 июня 2006 года на сайте С.Белковского АПН.ру (заметим – все тот же интернет-ресурс!) В.Штепа опубликовал статью «Многополярная Россия» – об альтернативной столице России. В ней он заявляет, что перенос столицы «в Петербург или Екатеринбург, Новосибирск или Нью-Васюки» ничего не изменит – «при сохранении государственного гиперцентрализма». Вскоре, говорит Штепа, новая столица превратится в такой же (если не больший) унитарный политико-финансово-хозяйственный центр, как и Москва, потому что «в российской политической психологии попросту не предусмотрены иные стратегические варианты, помимо концентрации в столице всех «рычагов власти»».
Альтернативой, по мнению Штепы, «может стать лишь добровольное сообщество регионов, спаянное, по Тютчеву, не «железом и кровью», но взаимной любовью, которая тем более прочна, чем менее навязчива... При этом окончательно исчезнет пугающий многих жупел «распада». Ибо жители российских регионов совсем не заинтересованы в банальном повторении в масштабе РФ «распада СССР», когда у власти в большинстве «независимых государств» осталась та же самая бюрократия, быстро сменившая свои идеологические одежды, но зачастую еще более репрессивная и коррумпированная...
Представителям регионального самоуправления, которые придут на смену кремлевским назначенцам, вовсе не будет никакой нужды изолироваться друг от друга в своих вотчинах. Даже если российские регионы экономически будут тяготеть к различным «глобальным полюсам» (кто-то — к Европе, кто-то к Америке, кто-то к Азиатско-Тихоокеанскому блоку), культурная близость безусловно возьмет свое и не позволит им чувствовать себя взаимно чужими. Хотя русский язык в различных регионах может, конечно, существенно измениться». То есть «небанальная» форма распада, по сути, оказывается тем же распадом с «экономическим тяготением» к Европе, Америке etc., но еще и с «существенным изменением языка». Что такое «культурная близость», если уже и язык – первооснова культурной идентичности! – подлежит, по Штепе, существенной дифференциации (о религиозной общности уже и речи давно нет)? Как эта культурная близость «возьмет свое», если и история, и культура взорваны ради центробежного процесса?! А как воцарится на поверхности независимых территорий идиллия, в которой не будет места «репрессивности и коррумпированности»?
В общем, тут все ясно, и вопросы это риторические.
Данную форму существования регионов Штепа называет «сетевой». Он пишет:
«Установление прямых, сетевых отношений между самостоятельными регионами — это, по сути, и был цивилизационный проект Новгородской республики, альтернативный унитарному Московскому царству. Россия (хотя это слово еще не вошло тогда в обиход) мыслилась новгородцами не централизованным государством, но многообразным континентом. Показательно, кстати, освоение ими Сибири, начавшееся за несколько веков до «официального» похода Ермака. Новгородцы вовсе не пытались «присоединить» эти самобытные земли, но лишь основывали там концессии для обмена и торговли с местным населением. Разительный контраст с позднейшей, зачастую весьма кровавой, московской колонизацией, породившей, среди прочего, и известную русофобию среди коренных сибирских народов...
«Нео-новгородский» проект фактически предполагает возвращение России ее континентального облика — такого же, каким обладала Европа до «еврокомиссаров». Это самоуправляемые области и республики (а может быть, где-то возникнут и княжеские монархии по типу Монако или Лихтенштейна — почему нет?), устанавливающие между собой прямые взаимосвязи — политические, экономические, информационные, культурные. Это живое многообразие — взамен надоевших столичных идеологических дихотомий: «левых-правых», «патриотов-либералов» и т.п. Где налоги и ренты платятся только по месту производства, и нет никаких «полпредов» и прочих столичных надзирателей. В этой сети найдется место и Московии – а возможно, учитывая популярные ныне там «третьеримские» настроения, она и станет первой монархией на российском пространстве – но только в границах Ивана Калиты. И, конечно, без всякого контроля над северными и сибирскими ресурсами – с чего бы это? Пусть москвичи возрождают свои древние традиции и носят символический титул «культурной столицы» – если, конечно, тамошняя культура когда-нибудь перестанет быть, по выражению Пелевина, «плесенью на нефтяной трубе»...» Позже, 6 сентября 2006 года, на том же сайте С.Белковского «АПН.ру» В.Штепа опубликовал статью о событиях в Кондопоге под названием «Еще не вече...». В ней он рассматривает ситуацию в Кондопоге как возрождение новгородского вечевого принципа:
«Спонтанный общенародный сход — это не митинг, никаких «санкций» от чиновных «слуг народа» ему не требуется. (Кстати, интересно, что на улицах Кондопоги каждый час бьют памятники-колокольчики – очень напоминают вечевые...) Это реальное народное самоуправление. То, что кондопожская власть была вынуждена пойти на исполнение радикальных народных требований (о выселении кавказцев и т.д.) – для исторического Новгорода было совершенно естественно»...
И далее:
«...Когда-то, в конце 1980-х, у нас довольно активно действовал независимый от властей Карельский Народный Фронт – быть может, сегодня приходит время его нового рождения. Или уже пора копнуть глубже – и вновь обратиться к многовековому северному опыту «прямой демократии», когда само вече и было властью, а не какие-то чиновники в кабинетах. Ведь когда-то Карелия была частью Новгородской республики. Сегодня, наблюдая за местным молодежным активизмом, все более укрепляется надежда на приход нового поколения Василиев Буслаевых и Марф-посадниц. Когда само народное вече будет определять законы и будущее своей северной земли, а московским и кавказским наследникам Орды «укажет путь» – как в Новгороде Великом»... Ранее в своей книге «RUтопия» Штепа предложил создание новой цивилизации на территории России. Ядром станет русский Север. Создание новой цивилизации предлагается через укрепление северорусского и сибирского регионализма, через включение этих регионов в глобализацию, минуя московский центр и транснациональные монополии. Особая роль в проекте отводится конвергенции Чукотки и Аляски, которая должна знаменовать начало новой эры – смыкание крайнего Запада и Дальнего Востока.
Но пока до Чукотки и Аляски дело не дошло, в сети рекламируется новгородская тема. Очевидно, что распад России решено раскручивать отсюда. Недавно появился «Манифест граждан вольной Новгородской республики». Его авторы ставят целью «образование Республики Северная Русь в исторических границах Новгородской республики» и призывают всех примкнуть к их «освободительному движению». Автором манифеста называют некоего Виктора Николаева. Судя по всему, он входит в круг В.Штепы, А.Широпаева и других «отделителей».
Вот этот «Манифест»:
«Мы, граждане вольной Новгородской республики, незаконно аннексированной московскими царями в 1471 – 1479 годах, заявляем, что не признаем оккупационный московский режим – каким бы он ни был – царским, советским, «демократическим» или президентским. Мы считаем территорию Новгородской республики в настоящее время оккупированной и считаем незаконными проведение на ее территории любых выборов, рекрутских наборов и налоговых сборов. Конечной целью мы ставим образование Республики Северная Русь в исторических границах Новгородской республики и призываем всех заинтересованных граждан (вне зависимости от национальности и политических убеждений) и организации примкнуть к нашему освободительному движению. Мы являемся противниками формирования партии, либо иной централизованной организации, и выступаем за широкое общественное движение, направленное на достижение нашей общей цели». Россия, Новгород.
Для убедительности авторы помещают карту русских княжеств 12 века, взятую, похоже, из школьного атласа по истории.
А вот полуторагодичной давности интервью с автором проекта «Северная Русь» Виктором Николаевым:
· Почему именно Северная Русь? Это уже восстановление исторической справедливости. Зов предков, если хотите. Мои предки – новгородцы. Практически все – вне зависимости от их национальности, ибо Новгородская республика, завоеванная московскими царями иванами, была многонациональной. Многонациональной, многоконфессиональной – свободной. Разумеется, в рамках той, средневековой свободы. Но нет сомнения в том, что Московия принесла на эту землю рабство и геноцид. Иногда мне кажется, что это просто какое-то наваждение, кошмар. Что стоит проснуться – и не будет никакого москвоцентричного государства с его идиотизмом, постоянно граничащим с агрессией, погромными настроениями и антинародной, антинациональной направленностью. Наверное, проект Республики Северная Русь, – и есть попытка воспрять от этого многовекового сна.
В последнее время на Севере было (и есть) много проектов, направленных на отделение от Московии. Это и «Вольный Петербург – Республика Ингерманландия» и Псковская Республика, и Движение за автономию Санкт-Петербурга. Но все это было не совсем то – не хватало концепции, а это самое важное. Такой книжкой для нашего проекта стала «RUТОПИЯ» Вадима Штепы
· Считаете ли Вы, что в настоящее время ведётся целенаправленная политика в сторону развала России? Кем?
· Да центральной властью – кем же еще... Более того, они уничтожают народ не просто так. По всей видимости, есть договоренности с Китаем об освобождении для них нашей территории. Развал же – это не отделение какой-то части, или каких-то частей. Это уже следствие развала. Развал экономики в первую очередь, распад сознания, уничтожение духовности, уничтожение деревни – и уже даже райцентров... Сведение великой страны к нефтяной трубе и Москве – вот это развал. Но начался он не при Путине или Ельцине-Горбачеве. Он начался очень давно, когда Москва фактически уничтожила конфедерацию русских княжеств, заменив их жесткой «вертикалью власти». Недавно в Интернете появился новый сайт – sever.inache.net. На сайте опубликованы статьи В.Штепы, В.Николаева, А.Широпаева, Александра Вертячих, Юрия Крупнова, Виктора Колодина и др. Авторы сайта заявляют, что намерены разрабатывать идею Севера как «Нового Света» для России – подобно тому, как для западноевропейцев таким «Новым Светом» в свое время была Америка. «Идея Севера видится нам максимально всесторонне – это не только политика и экономика, но и стоящий за ними фундаментальный вопрос – чем же так притягателен Север для человечества? Почему древние индусы вели исток земного бытия от полярной горы Меру, а древние греки грезили о Гиперборее, в которую каждый год отправляли лебединую колесницу Аполлона? Наконец, почему само имя «Русь» пришло к древним славянам именно с варяжского Севера?
Эти исследования древних мифов и символов, а также их проявление в современной культуре и философии, мы намерены органично и последовательно сочетать с анализом политических и экономических проблем Российского Севера. Его будущее видится нам не менее великим, чем то, которое создали покинувшие ветхую Европу романтики-освоители Крайнего Запада. Подобно тому, как на Севере смыкаются Запад и Восток, на нашем сайте все исторические, политические, экономические и культурные темы также будут сходиться, как меридианы. Мы приглашаем к сотрудничеству всех заинтересованных авторов, понимающих, о чем говорил великий гипербореец Ницше: «По ту сторону Севера, по ту сторону льда, по ту сторону смерти – наша жизнь, наше счастье».
На сайте лежит статья знакомого нам сепаратиста-«новгородца» А.Широпаева «Гибель империи и рождение нации» (апрель 2005 года), в которой он дискутирует с вышедшей на сайте АПН (опять – АПН!) статьей Брусиловского «Русский сепаратизм: ориентация – север». Брусиловский в статье говорит о росте сепаратизма, в том числе и на севере.
Широпаев: «Все разговоры о т. н. «новгородском сепаратизме» – взгляд с Луны на Землю. Новгород – это и есть собственно Русь, тогда как Московия, сформировавшаяся в союзе с Ордой и под ее влиянием, – это совершенно особый культурно-государственный феномен. Конфликт Новгорода с Москвой абсурдно рассматривать как конфликт одного из русских городов с «остальной Русью». Это конфликт собственно Руси – части Европы – с Московией, которая была прямым продолжением и наследницей Золотой Орды». «...Новгород – это упущенная жар-птица русской судьбы. Упущенный нами шанс на европейскую историю. Но упущенный, надеюсь, не фатально. Мы видим, как Украина и страны Балтии восстановили свою европейскую идентичность, вызывая тем самым устойчивую ненависть нынешних московских ханов»...
На сайте «Новый свет. Северная цивилизация» помещена статья Александра Вертячих, редактора интернет-портала «Полярный круг», под названием «Крах империи не за горами. Россию ожидает кризис невиданного масштаба»:
«Хватит держать территорию как зеницу ока! Россия, русские – не территориальное понятие (пока, конечно, русские не растворились в массе азиатов окончательно). Нужно сохранить ЧЕЛОВЕКА, а не пространство внутри зелено-красных столбиков. Пенопластовая власть может напугать собственный народ, но удержать территорию ей просто так не удастся. Когда передел собственности закончится, не будет смысла содержать 1/6 часть суши единой и неделимой, кормить московскую бюрократию. Экономический базис единой державы – не сырье и нефтеперегонка, а промышленность, которой нет. И не будет: зачем производство на территории, где выгоднее выкачивать полезные ископаемые, чем создавать сложные структуры? Производство у нас сделали непозволительно дорогой роскошью, а инвестиции – рискованным предприятием...» «...Возможно, описанный мною политико-экономический кризис сработает во благо возрождения Новгородской идеи. Существующая система долго не продержится, это мало у кого вызывает сомнение. Падение цен на нефть – не беда, а благо для развития Руси Изначальной; и если новгородский ренессанс не состоится, через пятьдесят лет о России и русских можно будет забыть».
Отдельно следует сказать об областнических инициативах.
В марте 2006 года начал работу сайт «Областническая альтернатива Сибири». Пик активности сайта: март – начало апреля. В последнее время он практически не обновляется. На сайте проводится опрос: «Каким бы вы видели будущее Сибири?». Среди предложенных вариантов побеждает позиция «Независимым государством Сибирь». Правда, общее количество проголосовавших невелико – 180 человек. 14 марта 2006 года на сайте была помещена программная статья Юрия Пронина «Государство Сибирь: факт или химера?». В ней автор прямо и без обиняков рассматривает практические аспекты отделения Сибири от России – проблему границ, безвизового проезда, ядерного оружия и т.п. Утверждается, что «Сибирь была и остается внутренней колонией страны под названием Россия. Кстати, самой крупной из внутренних колоний в мире. Внутренней – потому, что формально (по Конституции и законодательству) сибирские регионы являются составной и полноправной частью Российской Федерации. Здесь такие же органы государственной власти и местного самоуправления, как в Европейской России, такое же национально-территориальное устройство, общая для всей РФ избирательная система. Колонией – так как соотношение экономического потенциала (природных ресурсов, производимой продукции) Сибири и уровня жизни сибиряков говорит само за себя. Восточные территории России давно стали объектом нещадной эксплуатации и получения прибыли в интересах других территорий и групп населения. Более того, за последние десять-пятнадцать лет контраст стал еще резче. Можно ли изменить статус Сибири как жертвы неоколониализма и как это сделать?..»
Читаем далее:
«...Старинное правило гласит: проси как можно больше – что-нибудь да получишь. Правда, время просьб в отношении Сибири давно прошло. Предложений, пожалуй, тоже. А вот требования – это в самый раз. Иначе не получим ничего. Если же уступок не будет, то придется забирать по максимуму. Такой поворот чреват дополнительными издержками, но, и это важное пояснение, даже он лучше, чем сохранение статус-кво. Другими словами, пора предметно, без лишних эмоций, обсудить перспективу создания Государства Сибирь. Название, конечно, условное, для удобства использования. На самом же деле могут быть и Сибирская Республика, и Федерация Сибири и Дальнего Востока, и Сибирский Союз, и другие варианты. Главное, что речь идет о государственном самоопределении восточных районов Российской Федерации.
Кому-то подобная перспектива покажется недопустимой или излишне радикальной. ...Возможен и промежуточный вариант – сибирская автономия. Призыв к ее созданию не нов и содержался еще в идеологии сибирского областничества девятнадцатого века. Если же подвижек не будет, могущество России будет прирастать Сибирью, а Сибири по-прежнему будут кидать кости с барского стола, то зачем и кому нужна «территориальная целостность» Российской Федерации? Во всяком случае, не нам, сибирякам...
...Известно, что идея сильна, когда овладевает массами. Бесспорно, сама мысль о государственном отделении от России пока что пугает многих сибиряков. Например, патриотизм часто понимают как упомянутое «сохранение территориальной целостности» Российской Федерации. Но давайте задумаемся, не является ли «целостный» лозунг инструментом сохранения колониального статуса Сибири в составе Московии, способом припугнуть недовольных и оставить все как есть? В сложившейся ситуации куда справедливее лозунг «Сибирь – сибирякам!».
...Еще один предрассудок – страх оказаться с Московией в разных государствах. В течение столетий внутри России созданы прочные, пусть и неравноправные связи. У нас общая экономика, во многом общая история, психология, культура. Пожалуй, это возражение звучит убедительнее других. Но экономическая дискриминация Сибири все же сильнее его, и когда будет осознана широкой общественностью, то наверняка перевесит бытовые опасения.
А как же с ядерным оружием, которое сейчас размещено в Сибири? Это, видимо, один из множества вопросов, которые будут обсуждаться в ходе бракоразводного процесса. Да, существует жесткий режим нераспространения ядерного оружия, и если Московия будет правопреемницей Российской Федерации (или даже сохранит за собой название РФ), то она вправе претендовать на ядерный арсенал Сибири. Но, с другой стороны, ядерный щит стал бы гарантией безопасности Государства Сибирь, что весьма актуально, если учесть малочисленность сибиряков. Это, кстати, и в интересах соседней Московии, которой все равно будет не под силу содержать все боеголовки нынешней РФ».
Так значит, дело все-таки не в одном Соловье? Конечно, про каждого из теоретизирующих можно тоже сказать: «А он-то почему так важен?» Но тогда мы из капкана недоказательности попадаем в капкан избыточной доказательности. Да хоть миллион цитат приводи – тебя по поводу каждой из них будут спрашивать о социальной релевантности высказывания. А доказательность социальной релеватности чем будет измеряться? Бессмысленным бюрократическим (или интеллектуально-бюрократическим) статусом? Реальной связью с реальными элитами? Встанете на путь статусных корреляций – зайдете в тупик. Начнете обсуждать реальные связи? А на каком материале?
Так что настойчивость всех алчущих истины и ждущих «открытых доказательств закрытого» – никогда не может быть удовлетворена до конца. Тут всегда приходится останавливаться в точке некоторой неопределенности. Кого-то это разочарует. Но, увы, альтернатив тут только две: совсем другой формат профессиональной деятельности – или купание в нечистотах конспирологических «окончательных разоблачений». И каждый выбирает по себе. Тот, кто не выбрал профессию, должен либо погрузиться в конспирологические нечистоты, либо дойти до некой точки относительной определенности. Или минимальной неопределенности – как хотите. В любом случае, снизить энтропию, но не до нуля. Вывести себя за рамки абсолютного лохотрона – но при этом остаться на территории недовыясненного и недосказанного.
Мы дошли в рассмотрении теоретизирований до точки, в которой надо остановиться. Другие теоретизирования дают нам возможность ретроспективного взгляда на, так сказать, «соловьиные интеллектуальные трели». И нам придется признать, что эти трели являются по своей сути не бредом частного лица, а вполне репрезентативным политическим документом определенных, причем вовсе не маргинальных, сил. В чем содержание репрезентации? Не заказа, не инспирации, а репрезентации? Что Соловей уловил и отразил в своих «трансгрессивных имплицитных ментальных репрезентациях»? Он уловил и отразил нечто, исходящее от этих сил. Для меня это смрад. Для кого-то – упоительное амбре. В любом случае, пора готовиться к встрече с этими силами. Готовы ли мы к ней? Ведь речь идет о встрече с иными героями деструкции, нежели привычно ненавидимые господа либералы. Если нет такой готовности, лучше перестать заниматься политикой. И благоразумно войти в число тех, кому Горбачев-фонд будет выдавать кокошники и компьютеры для «этнической трансгрессивной идентификации в шоу-резервации «а ля Русь».
Остаетесь в политическом поле и настаиваете на встрече? Пожалуйста!
Часть десятая. От Соловья и Ко к Байгушеву. От теоретиков – к операторам
Книга Александра Байгушева «Русский орден внутри КПСС» начинается словами: «Одна встреча во многом определила мои взгляды и мою борьбу». И тут же следует пояснение:
«В далекой моей молодости, в середине 60-х годов, когда меня молодым человеком профессионалы готовили на случай возможных нелегальных вояжей на Запад, со мной стала индивидуально заниматься дочка знаменитого Михаила Владимировича Родзянко. Старая, но еще поразительно красивая дама проживала в Швейцарии. Однако регулярно наведывалась в Москву, где в КГБ и АПН натаскивала будущих ряженых «немцев», не столько даже оттачивая на характерный беспроигрышный диалект во владении языком, сколько нажимая, чтобы не засыпаться, на манеру держаться в обществе, характерные бытовые детали, манеру есть и прочее, прочее. Аристократическую даму расположило ко мне мое прохоровское происхождение (по матери). Дед мой, в молодости знакомец ее отца Родзянко, мне тоже кое-что успел порассказать. И, найдя кровно интересующую обоих нас проблему, мы с ней в наши «выходы в общество» – на концерты и выставки, в театры и рестораны по линии Интуриста, смешиваясь с немецкими туристами и практикуясь в немецком, – часами тайно беседовали на тему, исчезнет ли русская нация?»
Дальше – апелляция к Кожинову, которого его учитель Бахтин впервые индоктринировал в стратегический концептуальный антисемитизм. До того Кожинов был невинен и считал антисемитизм неприличным. Но Бахтин поведал ему о многом, показал непубликуемые отрывки из классиков. 50 купюр по еврейскому вопросу только в сочинениях Толстого. И Кожинов признался, что Бахтин перевернул его жизнь, открыл для него тему еврейского заговора. «Это открытие было для меня колоссальным переломом. В то время не было человека в мире, который мог вот так меня изменить. Мне до этого казалось, что сказать что-нибудь критическое об евреях значило проявить себя как человека неинтеллигентного.»
Насчет Бахтина все интересно, но в другом смысле. В том смысле, что уже не раз говорилось (и не опровергалось), что Бахтина привез в Москву лично Юрий Владимирович Андропов. Об этом говорит Евгений Киселев в своем юбилейном фильме об Андропове, показанном 15 июня 1999 года, а затем 15 июня 2004 года: «То ли из личных симпатий, а то ли из высших политических соображений, Андропов помог не только Юрию Любимову, но и, например, драматургу Михаилу Шатрову... Поддерживал «Литературку». Помог вернуться в Москву из ссылки выдающемуся литературоведу Михаилу Бахтину». Но о том же говорит и Александр Хинштейн – день в день с показом юбилейного фильма об Андропове («Московский комсомолец» от 15 июня 1999 года):
«...Именно Андропов ...вернул в Москву из ссылки великого философа и литературоведа Бахтина». Такое возвращение философа и литературоведа по личному решению шефа КГБ должно иметь мотивировку, соразмерную личности шефа КГБ. Я исхожу из рациональной целевой мотивировки. Кем бы ни был Андропов, у меня нет оснований сомневаться в масштабе его личности. И, соответственно, я полагаю, что не бытовые, не частные мотивировки (дети попросили, знакомые похлопотали...) руководили его поведением. Находясь под плотным призором брежневской когорты – никак не мог этот постоянно подозреваемый шеф КГБ ориентироваться в своих действиях на чьи-то «фрондерские хлопоты», не соотносящиеся с его целями и интересами. А эти цели и интересы располагались в политике и только политике. Были связаны с властью и только властью. Так это происходит у любого масштабного, цельного человека. А Андропов был, безусловно, личностью и масштабной, и цельной. ИНАЧЕ ГОВОРЯ, ЕСЛИ АНДРОПОВ ВЕРНУЛ БАХТИНА ИЗ ССЫЛКИ, ЗНАЧИТ, БАХТИН БЫЛ ЕМУ ЗАЧЕМ-ТО НУЖЕН. Этот философ и литературовед как-то размещался в пространстве властных целей Андропова. Занимал в этом пространстве какую-то, пусть даже очень периферийную, клеточку. Какую же именно? С политической точки зрения (а здесь только она может иметь значение, филологически-философские хобби и чьи-то хлопоты, я повторяю, не в счет) Бахтин был важнейшим теоретиком такого непростого явления, как карнавал. Я не могу превращать свой анализ в философско-литературоведческое исследование, но твердо знаю, что перестройка совершалась по всем законам карнавального действа. Бахтин был основным нашим теоретиком так называемой смеховой культуры. И опять-таки, перестройка – это апофеоз культуры осмеяния, деструктивного смеха, разрушающего иерархии и обнажающего бездны.
Я не хочу сказать, что Бахтин сидел в секретных помещениях и разрабатывал перестройку по заказу Андропова. Но игнорировать данные линии пересечения, только и способные как-то соотнести шефа КГБ с опальным филологом, я не имею права. Наконец, Бахтин был теоретиком (и апологетом – что ничуть не менее важно) раблезианского низа. А это очень сложное явление! Были любители трактовать Рабле как ренессансного критика церковного мракобесия. Это чушь собачья – и любой осведомленный человек не может не развести руками по поводу подобной наивной версии. Раблезианский низ, как и карнавал в целом, атаковали не церковь, а любую смысловую вертикаль. Именно любую! Тут опыт Рабле бесценен!
Почему бы, например, не атаковать с помощью неораблезианских формул такую смысловую вертикаль, как КПСС? Тут ведь что церковь, что КПСС – какая разница? Что деструкция средневекового смыслового универсума (прямая цель Рабле), что деструкция других смысловых универсумов (цель неораблезианцев)... Со структурно-функциональной точки зрения, которой блестяще владели все филологические западные школы, из которых черпал свои прозрения Бахтин, – это неважно. Принципы деструкции не зависят от смыслового наполнения.
Если же от структурно-системных абстракций переходить к социальной конкретике, то неораблезианство позволяло построить реальный мост между фрондирующей интеллигенцией и другими антисистемными группами – фарцовщиками, мясниками, парикмахерами, теневиками... Криминалом, в конце концов.
На самом деле, тут существовало почти непреодолимое препятствие. Интеллигенция строила свою фрондерскую линию на различных разновидностях духовного аскетизма. Ее социальные нормы определяли «Не хлебом единым» Дудинцева и «Иду на грозу» Гранина. Или «В поисках радости» Розова, где мещанской жене старшего брата и омещанившемуся старшему брату противостоят младший брат и младшая сестра. Младший брат рубит наследственной шашкой мещанскую мебель, которую жена старшего брата приволакивает в дом. А на ее слова: «Да, у нас есть трудности, нам многое надо купить. Но когда мы купим все...» – младшая сестра отвечает: «Все ты никогда не купишь, потому что ты прорва». Враг этой интеллигенции – жирный чиновник в сталинском френче. Враг этой интеллигенции – мещанин-потребитель. На такой «платформе» строить союз с теневиками и фарцовщиками, согласитесь, трудно. Основу надо было изменить. Нужно было принципиальным образом реабилитировать в сознании интеллигенции «низ». Накопительство, обжорство, пороки, гедонизм. А реабилитировав, спросить: «Ребята, а где по этим параметрам слаще – у нас или в США?» И уже на этой основе начать выводить народ на улицы. Во главе этих толп должны были, взявшись за руки, идти интеллигенты и бандиты, духовные протестанты и жирные хорьки, жаждавшие беспредельного обогащения. Кто в итоге должен был победить, было тоже понятно. Но главное – нужно было завалить конкурента – КПСС. Завалить эту вертикальную смысловую структуру. И на ее место нужно было привести структуру совершенно другого типа. Гораздо более гибкую, матричную, близкую к сетевой. Догадываетесь, какую? Правильно, КГБ. Точнее, некое ядро этой размытой бюрократизированной системы, способное к альтернативному властному целеполаганию.
В этой интерпретационной схеме поведение Андропова представляется более чем логичным. Бахтин ругал сионизм, учил антисемитизму Кожинова и других? Да плевать на это! Главное, что в его руках находятся некие принципиально важные технологии. Главное, что его талант (а Бахтин – безусловно, талантливый человек) можно было запустить в дело несопоставимо более масштабное, чем какая-то филология. А вот теперь вернемся к сентенциям Байгушева. В своей книге Байгушев описывает Андропова как отвратительную сионистскую личность, чуть ли не главного врага «русского ордена», в котором Байгушев если не гроссмейстер, то один из членов синклита.
Правда, ненависть Байгушева к Андропову имеет встроенный ограничитель. Как только Андропов становится фигурой #1, эта ненависть, по свидетельству самого Байгушева, улетучивается. И «русский орден» начинает встраиваться в андроповскую власть. Описанный Байгушевым «русский орден» только и может, что встраиваться в любую власть. И это следует из всех описаний Байгушева. Но главное – этому «русскому ордену» отнюдь не претит любой союз с ужасными «злыми силами», если этот союз нацелен на борьбу с действующей коммунистической идеологией. Той идеологией, которую «русский орден» ненавидит гораздо больше, нежели своих метафизических, по словам Байгушева, этноконфессиональных врагов. Любой, кому надо грохнуть СССР и правящую коммунистическую идеологию, будет абсолютно холодно и индифферентно реагировать на любые сентенции этого «ордена». Будет в нем видеть средство разрушения идеологии. А поскольку на идеологию подвязана политическая система и государственность, – то и страны. Байгушев делает вид, что он этого не понимает. Но это рвется наружу из каждой его строки. Из каждой его зарисовки – как адекватной, так и искаженной. Как лживой, так и аутентичной. Итак, Бахтин – антисемит, ввезенный в Москву сионистом Андроповым. Лишь одна из экзотических аналитических конструкций, вытекающих из соединения реальных фактов с «фигурами речи» господина Байгушева. Но я обязан следовать за логикой Байгушева, как ранее за логикой Соловья. И я это делаю по долгу профессии. Байгушев пишет: «У каждого из нас был свой Бахтин, снявший пелену с глаз». Бахтиным господина Байгушева была госпожа Родзянко. Байгушев пишет: «...Вот мы с аристократической дамой из высокопоставленной русской эмиграции (моим вразумителем Бахтиным!) обо всем этом в сердцах часами как раз и стали шептаться. Ну, и, естественно, моя дама много вспоминала всего о предреволюционном «русском времени», когда ее «октябрист» отец был Председателем последней Государственной Думы. И – о Союзе Русского народа (!!). Который в решающий для русской нации час своими руками опрометчиво поставили вне политической игры ее отец и его друг предшествующий Председатель Государственной думы и лидер ведущей монархической партии «октябристов», миллионер Алексей Иванович Гучков. Вспоминала она с благоговением и о друге обоих и яростном оппоненте Н.Е.Маркове Втором – идеологе и моторе Союза Русского Народа, перед которым оба запоздало сняли шляпу. Повторюсь, дед мне кое-что рассказывал, сам тоже каясь ужасно. И я отнюдь не обольщался фигурами ни Родзянко, ни Гучкова – наблудили по отношению к нашей русской нации те много. Но я благодарен был старой даме за то, что она заставила меня, готовившегося к конспиративной деятельности, о многом задуматься. Прежде всего о Революции: –
Почему тогда мы, русские, имея свою отнюдь не маленькую национальную и, главное, народную – из «черных сотен», то есть из простых людей! – организацию, перенадеялись на легальные методы борьбы через Думу и так катастрофически проиграли «им»? Почему русские националисты тогда не мобилизовались, не сплотились в один кулак, хотя все понимали, что Россия на краю пропасти? В одной ли иудаизированной «распутинщине» и неуравновешенной царице, помешанной на Великом Старце с окружившими его «рубинштейнами» вся несчастная заковыка? Что же делали те же Гучков и Родзянко, да и мой дед, в масонской ложе? По какой «прогрессивной дури» (их собственные слова!) их туда занесло? Какие всеми русскими людьми по отношению к «бесновавшимся» были сделаны жуткие ошибки? Старая дама даже решилась и, чтобы раскрыть мне глаза, тайно провезла и передала мне предсмертные записки ее отца. Это был практически покаянный вариант по сравнению с теми «хорохорившимися» записками, которые были изданы им в Ростове-на-Дону в стане Деникина... [...]Привезла мне моя фея и такую же практически покаянную стенограмму воспоминаний Гучкова и даже копию великой и отчаянной рукописи Н.Е.Маркова «Войны темных сил» – о закулисе масонских лож и «жидовствующего» подполья в России.
Якобы для дела (для проверки прошлого старых эмигрантов, с которыми предполагалось выйти на перспективные контакты) мы с ней даже забрались в закрытые даже для историков разделы Центрального государственного архива – фонд ЦГАОР СССР #116 – Союз Русского Народа и фонд #117 – Русский народный союз имени Михаила Архангела. И жадно пили их горько русский потаенный яд.
А потом мы с аристократической дамой вдохновенно на пару честили евреев. Она закатывала глаза и вздыхала: – Видит Бог, я не антисемитка. Но еще мой «папА» говорил: антисемит – это вовсе не тот, кто выступает против евреев; антисемит – это тот, против кого выступают евреи. Так что, если мы с тобой верим в Россию, то обязательно окажемся «у них» в антисемитах. Видно, такова уж наша историческая провиденциальная судьба. Мы оба вздыхали и строили наивные планы, как попытаться умно организовать уже русскую спасительную закулису в иудаизированном СССР, чтобы хоть как-то оттянуть процесс крушения русской нации. И многое из советов старой дамы я и мои друзья вскоре использовали при организации движения «русских клубов», которое дало русским относительную передышку на двадцать брежневских золотых «застойных» лет.
Но картинка Союза Русского Народа, живо нарисованная аристократкой, увы, как под копирку, предсказала плачевное поведение русских национальных движений на рубеже 90-х годов. Та же необъятная многочисленность и амбициозная разбросанность весьма живых, но мелких организаций, которые уже в нашем «Славянском Соборе» (в котором я был сопредседателем), столь же туго связывались в единый узел, как в Союзе Русского Народа».
О 90-х годах чуть позже. Не было бы этих 90-х годов – кто бы стал обсуждать Байгушева? Но вначале о самой схеме. Пожилая эмигрантка живет в Швейцарии. Из Швейцарии, где у нее есть знакомые, она приезжает в Москву для того, чтобы учить хорошим манерам – кого? Нелегалов. Ей представляют этих нелегалов. Если она приедет в Швейцарию, то ей ничего не стоит этих нелегалов «сдать». Значит, ей так доверяют, что дальше некуда. Но тогда эта пожилая дама принадлежит к золотому фонду соответствующих советских органов. В этом нет ничего плохого, но это прямо вытекает из описания Байгушева. Тогда почему «органы» так странно пользуются возможностями своего золотого фонда?
Пожилая дама водит работников организаций, тесно связанных с органами, по интуристовским злачным или злачно-культурным местам. Каждое из таких мест находится под наблюдением всех спецслужб – не только наших, но и иноземных. И иноземцы прекрасно понимают, что такое интуристовские злачные места. Значит, зафиксировав даму рядом с работником того же АПН (или чего угодно еще – важно, что советским человеком, допущенным в интуристовские отстойники), иноземцы не могут не задаться вопросами.
Дама приезжает назад в Швейцарию. Ей начинают задавать вопросы. Она либо на них отвечает, либо... как минимум, перестает ездить в СССР. Напоминаем, что речь идет об эпохе, когда любая поездка в СССР – это немедленное место в картотеке НАТОвских и иных спецслужб, в том числе и швейцарских. Нейтралитет кого-либо в Европе в эти годы, и тем более нейтралитет Швейцарии, – это анекдот для дегенератов. Но даму не «прихватывают», не чинят ей никаких препятствий. Она раз за разом ездит в СССР. И учит нелегалов (больше, знаете ли, их учить некому). Поскольку эта сказка не выдерживает критики, то у нас есть две возможности истолковать откровения Байгушева. Одна уже использована органами типа газеты «Дуэль». Объявить Байгушева лгуном, его построения – продуктом чистого вымысла. Но это не так. Байгушев иногда лжет специально, иногда по непониманию. Но он не только лжет. Для того, чтобы по-настоящему это понять, надо вчитаться в книгу, преодолев отвращение. И надо иметь чуткий аналитико-семантический слух для того, чтобы отделить зерна от плевел.
Я не могу проделать всю эту работу на глазах читателя. И потому прошу просто мне поверить. Есть лакуны, в которых Байгушев не лжет, а... скажем так, предъявляет деформированную ценную информацию в расчете на понимание. Вторая возможная трактовка откровений Байгушева состоит в том, что засвечиваемая им дама приезжала в СССР по соответствующему заданию иноземных спецслужб. Но суть задания была не в том, чтобы сдать каких-то там нелегалов. Это, может, и делалось, но по двойному согласованию. Иначе дама долго бы в СССР не продержалась. Тогда суть задания могла быть лишь в том, чтобы построить в советской элите внятный очаг антисоветской идеологическо-подрывной деятельности. Тот самый очаг, который Байгушев и называет – «русский орден внутри КПСС». Этот очаг следовало не просто построить, но и соединить с соответствующими терминалами, расположенными за рубежом. А поскольку напрямую соединять подобные очаги с терминалами типа штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли или штаб-квартиры БНД в Пуллахе было, что называется, западло, то «русский орден» должен был получить более респектабельного иноземного собеседника – в виде русских эмиграционных структур, расположенных на Западе.
Все эти структуры находились под тотальным контролем тех же Лэнгли и Пуллаха. Но «русский орден» мог получить «отмазку» в виде высказываний иноземных фигурантов русской национальности: «Ребята, мы такие же русские, как и вы. Мы дурим своих так же, как вы дурите своих, а у нас общее русское дело». Цену таких заверений пусть каждый определяет сам.
Я же рассматриваю все в том ключе, который предлагает Байгушев. С поправкой на реальность, разумеется. Потому что иноземная дама, учащая нелегалов, – это, вне переосмысления, повторяю, слишком уж наивная сказка.
Что делает Байгушев, рассказав сказку? Он раскрывает нам доктрину тайного «русского ордена». Который все еще ведет борьбу. Кто же и когда раскрывает тайную доктрину!? Почему эта эзотерика должна стать материалом для мемуарных откровений?
Как бы там ни было, Байгушев пишет:
«...Согласно нашим русским древним духовным заветам, а они сформулированы в нашей Русской Тайной Доктрине, называемой Исихазмом – Внутренним Безмолвным Созерцанием Сердца... мы, русские, призваны Провидением в этот бренный мир, чтобы бороться против Мертвого Духа». Рядом с этим признанием – вопрошание Байгушева.
Повторим его с самого начала:
«Картинка Союза Русского Народа, живо нарисованная моей собеседницей, увы, под копирку предсказала плачевное поведение русских национальных движений на рубеже 90-х годов. Та же необъятная многочисленность и амбициозная разбросанность весьма живых, но мелких организаций, которые уже в нашем Славянском Соборе (в котором я был сопредседателем) столь же туго связывались в единый узел, как и в Союзе Русского Народа. Неужели это в какой-то степени естественная болезнь «большого народа», который все никак не осознает, что перед агрессивностью «малого народа» всем нам, русским, надо сплотиться и забыть, забыть, забыть обо всех личных амбициях? Что сплотиться на национальной почве – сегодня единственный для нас, русских, шанс спасти свою нацию?!»
Ничего плохого в этих словах Байгушева о сплочении русских не вижу. Плохо другое. Те «малые народы», которые Байгушев избрал себе метафизическим врагом (носителем Мертвого Духа), никогда не будут выдавать посторонним в книге, издаваемой широкими тиражами, свои тайные эзотерические доктрины. Это первое. Второе. Эти доктрины должны отвечать цели. Для того, чтобы собрать этнические структуры, нужны языческие доктрины, а не изысканная, особо тонкая модификация православного универсального учения. Тем более, что центры этой модификации православия расположены не на территории России. И учителями здесь будут никак не русские. Если хотеть собирать православных – это другое. Но Байгушев-то хочет собирать русских! Третье. Ни один из самосохраняющихся народов не возьмет себе в учители и архитекторы тайных структур кадровых офицеров спецслужб иноземных стран, нацеленных на уничтожение этих народов. Вот мои три поправки к мудрому рассуждению Байгушева. А с учетом этих поправок все правильно. Но это как в известном анекдоте про три ошибки: не остограммился, а ополлитрился, вместо Божьей Матери назвал другую, а вместо Аминь сказал нехорошее слово. А так – все трогательно до слез. И впрямь трогательно – аж плакать хочется. Обсуждая чистоту членов «русского ордена» и их чуждость Маммоне, привилегиям, авоськам, Байгушев пишет:
«Характерно, что никто из подвижников Русской Идеи – стойких членов «русских клубов» (о которых я буду много рассказывать), никто, по крайней мере, на моей памяти из «наших», поднимавшихся в «номенклатуру», – привилегиями демонстративно не воспользовался. Заявлений, как генерал Григоренко, не подписывали (за такие заявления исключали из партии). Но не пользовались. Стыдились. «Нас не купишь!» и – держались».
Это написано на странице 20-й. А на странице 269-й написано следующее:
«Давно еще, дай Бог память, в 1967-м году, я, было, в «литературные рабы» нанялся. Для швейцарского издательства книжку «Ленин в революции» готовил, на обложке которой должна была встать подпись тогдашнего ленинградского Первого, члена Политбюро Романова. Про него тогда острили, что вернулся на трон в Санкт-Петербург Романов, но оказалось: Романов – да не тот. Вот этот Романов тогда нашего дорогого «Ленечку» – генсека Брежнева – и подсиживал. Вместе с московским Первым Гришиным, – кто вперед подсидит. Оппозиция к Брежневу на них круто ставила. А чтобы подсидеть вернее, Романов и захотел прославиться, себя видным историком партии, наследником ленинского дела показать. Ну, а мне левый заработок. Хотя я больше старался не из-за валюты, а чтоб на Романова своими глазами посмотреть, понюхать, доложить (имеется в виду доложить Галине Брежневой – СК), какая в Ленинграде в закулисе обстановка, насколько серьезны наши подозрения насчет амбиций Романова на кремлевский трон». Значит, брать пайки и прочее – отказывались. А от валютных заработков на ленинской теме («ну а мне левый заработок») не отказывались. Это так, к вопросу о декларируемом аскетизме. Откровения по поводу такого отношения к левым заработкам и прочему рассыпаны по всей книге Байгушева, и он их сдержать не может. Немного жеманится: «Хотя я больше старался не из-за валюты». Больше старался не из-за валюты, а чтоб заложить кого надо. Ну, и из-за валюты тоже старался, но чуть меньше.
Но еще важнее, что это все – фигура лжи. Не мог член внутренних антикоммунистических групп, уже находящийся на подозрении и под присмотром, манкировать нормами своей среды. Никто бы ему этого не простил. Особенно такие сверхдоверители Байгушева, как Галина Брежнева. Знаете, как по этому поводу говорилось? «Ты будь попроще, и к тебе потянутся люди. А иначе люди от тебя отвернутся».
Байгушев рекомендует себя как помощника Суслова. По моим, пока поверхностным, оценкам, это преувеличение. Но примем формулу Байгушева и вчитаемся в то, что он пишет о Суслове:
«В 1947-м году Берия положил под Жданова своего ставленника Суслова. ...Он ходил всегда в долгополом черном пальто и черной шляпе, как хасид. ...В таком виде он любил прогуливаться по Александровскому саду, где у него были «непротокольные» встречи со своими «контрпропагандистами», «помощниками по особым поручениям».
Хорошее место для тайных встреч выбрал себе Михаил Андреевич, если верить Байгушеву, не правда ли? Какое место, такая и спецструктура...
А дальше главное:
Суслов «был человеком весьма серым, грубым начетчиком и талмудистом. ...Суслов всплывал, как дерьмо, которое на самом верху всегда плавает. Сталина он продал, Берию продал, так же продаст и Хрущева. ...Жена у Суслова была скромная евреечка-стоматолог. Что она побывала личным стоматологом Берии – возможно, брехня. Хотя Берия на всех баб без разбору кидался». Можно быть резидентом антикоммунизма и каждый день клясться в верности коммунизму (хотя дело это психологически весьма и весьма издержечное). Но марать человека, помощником которого себя называешь, это уж совсем издержечное занятие. Кто же герои Байгушева? Возьмем, к примеру, одного из таких героев:
«...Работал на отделе культуры (в «Комсомольской правде» – СК) отчаянный русофил молодой Федор Шахмагонов. Его евреи съели за борьбу с космополитизмом, но он перешел помощником к Михаилу Шолохову, отсиделся в Вешенской и снова всплыл в Москве. Да еще как всплыл! Эту фигуру русским надо знать. Федор Федорович Шахмагонов, обходительный русский красавец из донских казаков, ...был одной из теневых крипто-ключевых фигур в «русской партии» еще со времен Сталина и вплоть до 1993-го года. ...Известен читателям многими своими историческими романами (лучшие из них – о Куликовской битве и «Остри свой меч» – о Смутном времени с ошеломляющими историческими подробностями про «жидовствующих»), уникальным двухтомником «Поклонение Антихристу» (о тайнах сталинского времени) и детективами...» Ну, известен и известен... Что плохого? Куликовская битва, «жидовствующие», у каждого свои взгляды. Но это, по определению Байгушева, одна из теневых крипто-ключевых фигур (так сказано, я не виноват, я цитирую и не отвечаю за чужую лингвистику). Так что же случилось с этой фигурой?
Байгушев с радостью рассказывает:
«Сейчас ему за восемьдесят, он живет в Брюсселе – в политическом центре старой русской эмиграции, с которой всегда был, как и Шолохов, тайными «белогвардейскими», «белоказаческими» предками тесно связан».
Человек может жить, где хочет. Это его право. А его родственные связи, тем более, обсуждаться не могут. Родственников не выбирают. Но что ни криптофигура «русского ордена» – то завязки на старую русскую эмиграцию. В данном случае – на Брюссель. Что такое русская эмиграция – без комментариев. Но самое русское в этой эмиграции неудержимо рвалось домой. Вопреки ненавидимой идеологии!
Уехать в Брюссель в 1993 году, после краха ненавистной идеологии – это выбор, это решение. Оно может быть обусловлено тысячами вполне уважительных причин. Но были люди, рвавшиеся в Россию, чтобы умереть. И я их знаю. Были люди, которые твердо знали, что если они останутся в красной России, то ничем, кроме смерти, это для них не кончится. И принимали смерть. Например, мой родной дед. Представить себе таких людей уехавшими из России в 1993 году я не могу. И твердо знаю, как говорили тысячелетиями по этому поводу ненавидимые Байгушевым носители «Мертвого Духа»: «До встречи в Иерусалиме». Как они рвались туда, как целовали эту пыльную землю.
Представить себе орден на этой основе я могу. А представить себе орден страстной любви к земле русской и к духу русскому состоящим из людей, которые покидают свою родную землю без экстремальных обстоятельств и даже при наличии оных, – я не могу.
Но зато я легко могу себе представить структуру, которая держала свои кадры там, где нужно, а потом отозвала. Я могу представить себе и худшее, если человек – помощник Суслова! – карал других за любые отклонения от официальной коммунистической идеологии, но при этом пишет:
«Миф Великого Октября творился советской = полуиудейской пропагандой в течение семи десятилетий.
...Октябрьский переворот 1917-го года, технически-организационно совершенный Лейбой Троцким-Бронштейном (Ленин-Бланк отсиживался в рыжем парике на конспиративной квартире)...» «...Я видел, что я живу в громадной Красной Казарме, где все, как по Талмуду...». «Привилегированным сословием в стране снова стали чекисты – а конкретно грузины и другие кавказцы, которые как бы олицетворяли собой всесильную руку ЧК, контролировавшую страну, как охрана концлагерь. Они уверенно били по головам направо и налево. Налево – по космополитам, преимущественно евреям. Направо – по русским». «...Величайшим событием стала для русского самосознания «Русофобия» Игоря Ростиславовича Шафаревича, которую мы, размножив, старались положить на стол каждому мыслящему русскому человеку».
Хорошо, старались, клали – у каждого свои взгляды, ничего особенного. Но вот что пишется дальше:
«...Организовали даже, как в революционные времена, подпольную типографию под самым носом у КГБ».
Это кому вы рассказываете эти сказки? Какая подпольная типография в 1974 году под носом у КГБ?!
Далее Байгушев пишет:
«Во главе русских «клубов» (имеется в виду ВООПИК и все остальное)... стоял академик с мировой известностью... Игорь Николаевич Петрянов-Соколов. ...Замы – Петр Палиевский и Святослав Котенко. Ответственный секретарь – я. Мозгом был Котенко. ...Вместе с Котенко я также отвечал за особо опасные связи: с официальной Церковью... За «подземные» крипто-контакты с катакомбными православными братствами и орденами. А также за тайные связи с эмиграцией, как внешней так и внутренней».
И что же хотела эта эмиграция? В чем была задача «русских клубов»? По словам Байгушева, в том, «чтобы вернуть собственное законное наследие нашему обездоленному и одураченному иудо-коммунизмом народу».
Байгушев прямо называет свою задачу диверсионной. Прямо говорит, что он использовал «спецхрановский гексаген», и хвастается тем, насколько аккуратно он его использовал, приправляя охранительной догматикой. Вот вам формула уничтожения идеологии и подрыва страны. С одной стороны, это подрывная деятельность. С другой стороны, тяжкий спецслужбистский труд:
«...»Деликатные» конверты с закрытой информацией и ориентировками (белые от партии из ЦК КПСС, серые из КГБ) фельдегеря приносили под расписку мне. У меня было два кабинета – один в издательском комплексе на ул. 1905 года, другой в тихом Большом Харитоньевском переулке на Чистых прудах. Машина, длинная, как сигара, была с гэбэшными номерами».
Хоть бы сказал людям, жившим в 70-е годы, что за машина, «длинная, как сигара»! Ну, сказал бы «Чайка», или прямо «ЗиЛ» (что навряд ли!)
А вот еще один шедевр:
«Я никогда не был «гэбэшным генералом». Когда предлагали оформить погоны, всегда наотрез отказывался. ...Мне просто хотелось оставаться в номенклатуре ЦК, в номенклатуре каких-никаких, но русских Суслова, Черненко, Брежнева – не Андропова-Файнштейна».
К русским Суслову, Черненко и Брежневу можно добавить много других русских, которые разнесли страну и ввергли собственный народ в беспрецедентное ничтожество. И когда читаешь Байгушева, понимаешь, как устроены эти, не перечисленные Байгушевым, этнические антитезы Андропову-Файнштейну. А вот что следует за упоминанием о Файнштейне:
«Мы... крепко напились в старом русском купеческом ресторане «Балчуге»... Мы в «Балчуге» долго пели «отмстим неразумным хазарам!», а когда вышли из ресторана «Балчуг» на улицу, то нам всем было видение: златоглавый Кремль вдруг оторвался от земли и повис на белом облаке, как град Китеж. Несколько минут длилось это видение. Мы все попадали на колени и крестились. Мы верили: – с нами, русскими, Бог». Как говорится, без комментариев. Несколько цитат по поводу стратегии подрывной идеологической работы:
«Лениным неистово клялись и тот, и наш лагерь. ...Каждый политик ведь говорит и действует в зависимости от ситуации. А уж Ленин-то всегда вертелся, как уж на сковородке. Поэтому вычленить сквозную линию можно из него было и «ту», и «эту».
«Сейчас ведь еще вспоминают державника И.В.Сталина, а от Ленина, как от зачинщика смуты, шарахаются все».
А вот о «тягостных сомнениях»:
«Стыдно признаться, но даже начал разочаровываться в Русской Идее. Пока боролись с «ними», все было, как дважды два. ...Но тут в «Современнике» «их» ни одного. На дух «их» нет!. Ни один «ихний» автор даже не заходит! Договора не просит. Только делай русское дело! ...И вдруг такая грязь, такая свара. Может, «они» и правы, что мы – народ рабов?!»
Мы – это кто? Русские – или двурушники, натянувшие на себя сусловско-начетническую маску? Я много раз цитировал «Даму с собачкой»:
«Не знаю, где работает мой муж, знаю только, что он лакей». Все, что написано у Байгушева, – это не исповедь магистра тайного ордена. Потому что такая исповедь в принципе невозможна. Это исповедь лакея. И человек даже не понимает, в чем исповедуется. Потому что для него лакейство привычно, достойно и обязательно. Но это для него. А вот что он пишет о других, вроде бы совсем своих:
«Сидевший на кадрах член Политбюро Константин Устинович Черненко лично принял участие в судьбе «проштрафившихся» русских. Но разговор у меня с ним был тяжелый: – Вот они, ваши русские кадры – ничего толком довести до конца не умеете! А еще хотите, чтобы партия на вас опиралась!» А что возразишь? Черненко не Гегель, не Маркс и не Ленин, но тут все так очевидно, что дальше некуда. Ведь у Байгушева что ни фраза, то «раздвоение личности». Берешь два разных пассажа – они уничтожают друг друга. И как с такой раздвоенностью можно делать любое дело? Тем более, орденское, в котором нужна особая цельность!
Как вам нравятся, например, две такие цитаты, расположенные на соседних страницах:
«...Андропов играл с огнем. Он не мог не понимать, что скрытая внутренняя партразведка... отслеживает его ходы. Не мог не знать, и что всесильные помощники по Политбюро Владимир Васильевич Воронцов (у Суслова) и Иван Иванович Кириченко (у Черненко) обожают Сергея Николаевича (Семанова – СК)... Андропов не мог не просчитать, наконец, и что Воронцов и Кириченко тут же кому надо сигнализируют, а уж те прямо «Второму Ильичу».
Словом, бдим, за руки держим, знай наших! А вот соседняя цитата:
«22 сентября 1981 года, пока Брежнев болел, Суслов осуществил сатанинскую мечту своей жизни – протолкнул постановление ЦК «Об усилении атеистической пропаганды».
Где протолкнул? На Политбюро? А как же всесильная русская партия, всесильные помощники? Постановление мимо них прошло? Так бывает? Критерии ордена тоже удивительно точны и страшно изощрены:
«...Практически каждый сценарист с открытым русским лицом, заглядывавший ко мне, мог сразу получить заказ, попасть в план и в кассу – получить аванс».
Но этот сценарист, вроде бы, должен делать идеологическое русское дело! А если он кретин и может это дело только угробить? И какая тебе разница, какое у него лицо? Это может иметь значение при кадровой партийной работе, при работе в армии, да и то с натяжкой. Ведь и там, даже по самым оголтелым критериям, проверка должна быть двойной – на этничность и на профессионализм. Иначе армия будет состоять из таких «русских», что враг ее уделает в десять дней.
Как минимум, эта русскость необходима, но недостаточна даже на вполне тривиальных направлениях деятельности. А уж в творческой работе, где все определяется качеством продукта, а личность имеет второстепенное значение... Ну, выпустил этот автор с неправильным лицом нужный продукт – и все! Он же не может вдруг неправильно проголосовать на Политбюро. «Что в имени тебе моем?..»
А вот наоборот, когда лицо правильное, а продукт... того... – очень даже запросто. Что и показала перестройка. Где они оказались, эти сценаристы с открытыми русскими лицами?
Дальше – примеры недоговоренностей Байгушева:
«...Горбачев, будучи секретарем по сельскому хозяйству, приезжает в сопровождении А.Н.Яковлева к лидеру Западного мира... Маргарет Тэтчер, и выкладывает на стол ту самую секретную карту советских военных ударов в случае войны, за которую ЦРУ бы весь свой аппарат «двойных агентов» положило...».
Так ты додумывай, договаривай! Кто дал такую карту секретарю по сельскому хозяйству? Как он на это решился? Карта эта генштабовская, со всеми грифами. Так кто дал-то? Она же не в КГБ хранилась! И как там тогда в Генштабе с этой твоей русской партией?
А вот теперь мы подходим к ключевым откровениям.
Байгушев пишет:
«Сейчас, оглядываясь далеко назад и ища коренную причину, почему мы, русские, при Горбачеве и Ельцине проиграли русско-еврейскую войну и допустили падение советской власти и развал СССР, я, как это кому-то ни покажется странным, вынужден признать, что МЫ СДЕЛАЛИ КАТАСТРОФУ САМИ – СВОИМИ РУССКИМИ РУКАМИ». Только не надо за всех русских. Говорите за соответствующую элиту. Как там – «орденскую»? Потому что если советскую власть называть красным Талмудом, идеологию «жидовской», то как не допустить падения советской власти и развала СССР? Ась? Объясните!
Байгушев и объясняет:
«И еще более неожиданно скажу: тут не «войну» с евреями мы проиграли, потому что евреи, хотя и были, как всегда, страшно активны, хотя и бежали, как всегда, впереди паровоза, НО КРАСНЫЙ ПАРОВОЗ СКАТИЛИ-ТО ПОД ОТКОС САМИ МЫ, РУССКИЕ. Мы сами допустили падение советской власти, потому что – как это ни кощунственно прозвучит для многих! – САМИ ЭТОГО ПОДСПУДНО ВСЕГДА ХОТЕЛИ.
Советский Союз именно как союз России с другими нациями тоже развалили прежде всего мы сами. Член Президентского Совета при Горбачеве Валентин Распутин озвучил первым обуявшую нас идею «избавиться от присосков». Кому-то покажется, что я говорю страшные вещи. Но и «предательские» (заметьте, в кавычках!) Беловежские соглашения были нами, русскими националистами, подспудно «запланированы». Отделиться от всех окраинных республик-присосков, превративших Российскую Республику в экономического донора, и пьющих кровь русской нации. Остаться только вчетвером: три славянские республики Россия, Белоруссия, Украина плюс по населению больше чем наполовину русский Казахстан. Этого мы очень хотели. То есть Борис Ельцин сделал то, чего мы от него хотели. ...А Украина потом подставила нам ножку – ...развалила планировавшуюся нами славянскую Россию без «инородческих» присосков. Вот это нам, русским, тоже надо было просчитать. ...Мы не только грубо просчитались на Украине. Мы, русские, провалили политический расклад сил и внутри самой России.
...Почему же «Русская партия внутри КПСС» не «просветила» заранее Горбачева с его Раечкой или Ельцина с его Наиной? Но у них с молодости не было сомнительного окружения. Они считались, что без примесей! Мы, русские националисты, последовательно симпатизировали приходу к власти и Горбачева, и Ельцина. Увы, это горькая, но правда... Не разобрались. Не предвидели».
Потом он всхлипывает о том, что проглядели у Горбачева деда «моисеича», рыдает по поводу «жидовствующего» Яковлева, который тоже русак. Но все уже сказано. И на самом деле сказано больше, чем можно было ожидать. Потому что для того и создавалась эта структура «русского ордена», для того и выстраивались его связи с русской же структурой из белой эмиграции, чтобы использовать русскую уменьшительность наряду с уменьшительностью окраин.
Одна и та же рука вела русских уменьшителей с их синдромом обособления и национальных сепаратистов. Одни и те же люди все это и раскручивали.
Все эти диссиденты, как и обилие сквернословящих по отношению к русским инородческих лиц, – являются фигурами единой игры. И в единую игру сейчас играют Саакашвили и юродствующие антикавказцы в России, стремительно переносящие свои проклятия с грузин на дагестанцев. И в одну и ту же игру играют русское и чеченское слагаемые в Кондопоге.
Байгушев приводит суждение социолога Леонтия Бызова:
«Мне как аналитику в 1989-м году приходилось сталкиваться с управлением КГБ по защите конституционного строя, которое занималось национальными движениями, я поражался некомпетентностью и удивительной эйфорией, в которой они пребывали в ситуации, когда все валилось. Им казалось, что все идет как надо – «народные фронты» всюду «наши», (в смысле «комитетовские») люди, все Гамсахурии и Ландсбергисы, «все нами контролируется, мы отстраняем от власти КПСС, заменяя ее послушными нам народными фронтами».
Далее Байгушев восклицает:
«Какой же цинизм... Чекисты работали против своей партии, против советской власти и еще гордились тем, что ими «все контролируется». Вот где был удар в спину!»
Дядя, а ты на что работал? Ведь ты только что сказал, что вы этого хотели! За что ты обвиняешь Бобкова, «верного пса Файнштейна», в твоей терминологии? В чем твое отличие от «хромого беса» Яковлева?
Описывая свое соучастие в развале, Байгушев кается:
«...Мы все-таки попробовали оторвать от КПСС свой кусок. Мы вспомнили «ленинградское дело», и решили осуществить то, что русские подвижники тогда при Сталине не сумели, и за что Сталин их расстрелял».
Чем дальше Байгушев об этом рассказывает, тем больше мне кажется, что Сталин поступил правильно... хотя, конечно, расстреливать невинных людей нехорошо. Но – продолжим цитирование:
«Мы начали бузить – требовать создания легальной КПРФ... Своей республиканской партии у нас, русских, никогда не было. У всех союзных республик свои компартии были, а у русских в РСФСР такой не было. Хитро было задумано иудеями, чтобы русским не было, где организоваться».
Это смотря как организовываться. Если так, как пишет Байгушев, то вот чем все кончилось. Я не выдумываю, я цитирую:
«Но, по счастью, мы не только добились своей неудачной КПРФ (ах, лучше бы мы ее не добивались!)»
Так что же является деструктивным происком? Отсутствие этой КПРФ или то, что вы ее добились, со всеми соответствующими последствиями? Байгушев понимает, что он пишет? Если логически соединить эти его пассажи, то получается: иудейские происки заключались в том, чтобы мешать русским разваливать свою страну! Вы сопоставьте две рядом находящиеся цитаты! Получится буквально это, без всяких натяжек!
Но Байгушев идет дальше:
«Случилось чудо. Как в 1905 году, встал и поднялся русский колосс... Очень много литературы, которую мы тут же массово размножили, привезли счастливо налетевшие гости – русские белые эмигранты из Бельгии, Франции, США, Франции, Аргентины. Мы обнимались, целовались: – Русские проснулись».
Проснувшись, что они сделали? Опять цитаты:
«Как чертополох взыграли амбиции. Силы наши стали дробиться... …«Русский орден» ...не раскусил Зюганова, выводил его на первый план... Не знаю, простит ли нам когда наш тяжкий грех молодое поколение, – но, привыкнув к тридцатилетнему стереотипу своего существования, ...мы... испугались самостоятельного политического плавания.
...Таскать каштаны для интенсивно красного ГКЧП – я инстинктивно чувствовал, что мы, русские националисты, не будем.
...Мы, русские националисты, вроде бы душой ГКЧП и поддерживали. Но на баррикады идти за Крючковым, – а он вышел в первые фигуры ГКЧП, не хотели. А все шло именно к баррикадам. …«Альфа» на тот момент была не у ГКЧПистов, а у нас, русских националистов. КГБисты и армия пошли бы за русскими лозунгами. ...Мы, ...когда Ельцин забузил, бросили к Белому дому своих людей... У нас были афганцы, у нас были ветераны «Альфы», которые ликвидировали Амина в Кабуле, взяв его до зубов вооруженный дворец. А тут им вообще было раз плюнуть. Однако мы, русские националисты, обиженно чувствовали себя вне игры. Мы абсолютно не уверены были в русских позициях в ГКЧП. Скорее это был бы только какой-то аморфный, совершенно расплывчатый возврат в красный экономический хаос и идеологический студень».
Он хоть понимает, что говорит? Если они могли взять Белый дом, то зачем им было ложиться даже под ГКЧП? Им нужно было самим брать власть. Им просто нельзя было не взять власть. Они вместо этого что делают? Они поддерживают (а на самом деле организуют) разрушение страны. И начинают дальше бороться за Ельцина. Вновь цитата:
«...Мы надеялись во главе с Руцким образовать русское крыло вокруг Ельцина по схеме «Русской партии внутри КПСС». Ельцин на это был согласен».
Байгушев подходит к 1993 году и даже описывает тех, кто был у истоков: «Ельцин с Коржаковым, Шахмагонов и я».
«Русскую партию» внутри двукрылого блока представляли Руцкой и верный пес Коржаков, а иудейскую сначала Чубайс и стратег Волошин». Тут Байгушев уже путается конкретно и окончательно. Но не это важно. Потому что в главном все именно так.
Дальше начинаются такие же страсти по Зюганову:
«Зюганов предложил нам компромисс. ...Мы сдуру клюнули».
Параллельно продолжаются «больные» самооценки:
«Запрещенный президентским указом «Фронт национального спасения» был не Бог весть какая хорошо отлаженная организация. Единственное его неоспоримое достоинство, что в нем на дух не было ни одного еврея».
Ну, хорошо, не было, так не было. Не буду спорить. Не хочу втягиваться в эту анекдотическую дискуссию. Не мой профиль. Хотя любой эксперт из Тель-Авива даст вам другую оценку, гораздо более точную. А сами же вы потом орали, что Руцкой еврей. И демонстрировали пакостные фото.
Но встанем на вашу позицию. Вам второй раз дается возможность взять власть. Почему вы ее не берете? Байгушев пишет:
«Силы наши уже были стянуты и были вне кольца внутренних войск. В самих внутренних войсках, в ОМОНах, спецназах и даже «Альфе» проведена работа. В милиции и Генштабе свои люди твердо обещали парализовать «президентский механизм» в День Народного Гнева. Но...»
Что опять за но?
И Байгушев объясняет: «Но смущал нас всех чеченец Хасбулатов, председательствовавший в Верховном Совете.
И правые, и левые, и красные, и белые, и даже сине-красно-белые – все мы на непрекращающихся митингах перед Белым домом локоть к локтю были. Потому что, конечно, все хотели перемен. Но вот в какую сторону? Тут мы во взглядах и расходились.
Ведь как ни крути, а выбор у нас оказался тупиковый: власть-то исподтишка вместо дурного, но в чем-то все-таки своего «Царя Бориса», захватывал «Большой чечен». Он в мятежном Верховном Совете председательствовал. Он всенародное недовольство, чтобы прийти, как Сталин-Джугашвили, к власти, ловко использовал. ...Выходило, что мы тащим страну и народ из огня да в полымя. Только еще чечена у руля страны с его азиатским менталитетом и чингисхановскими замашками, нам, русским, на свою голову не хватает».
Это неописуемое саморазоблачение. У тебя под рукой силовые структуры, Верховный Совет твой никак не состоит из чеченцев. И ты добиваешься его власти. У тебя вице-президент Руцкой. И мало ли еще что. Получаешь ты власть – под тобой армия, спецслужбы, но ты боишься, как маленький ребенок, чеченского профессора с его чингисхановским менталитетом. И как ты это описываешь, в каких выражениях?
Цитата:
«Тут мы все разом и приостановились. И затылки горестно почесали. По что бунтуем? Решение было трудным, но единогласным: поставить опасный чеченский «кавказский» вопрос ребром». Все это происходило на моих глазах. Начинают они ставить этот кавказский вопрос, к неописуемому удовольствию Ельцина. Ставят они его в осажденном Белом доме. Начинают неописуемую, безумную разборку. И в большинстве своем даже не понимают, что за ней стоит.
Сказать, что это русско-кавказская разборка, невозможно. Потому что против Хасбулатова выступает Абдулатипов. А главный субъект игры вообще находится за кадром и тихо варганит не абы что, а распад страны. «Союз регионов» – как «третью силу», якобы снимающую противоречие между взбесившимся Ельциным и взбесившимся же Верховным Советом.
А Байгушев – завывает на глазах у всех:
«Русский тут нужен как символ! Как гарантия от азиатско-кавказских чингисхановских, всеми еще с ужасом вспоминаемых сталинских репрессий. На Кавказе полно просвещенных людей, но все еще кое-где сильны и терроризм, и менталитет феодального варварства. Понимаете, 37-й год все-таки был. От него не открестишься. Люди его помнят и боятся кавказской жестокости». В этом духе они шептались-шептались по всем углам Белого дома. А по самым сокровенным углам шептали другое... Опять цитата из Байгушева:
«...Не допустим реставрации единовластия ПРОГНИВШЕГО МЕЧЕНОСНОГО ОРДЕНА, ПРОВОНЯВШЕГО БОЛЬШЕВИЗМОМ».
Где Орден (не русский, про который Байгушев вещает, а красный)? Как он должен реставрироваться? Причем тут Хасбулатов? После такого погружения в этот совокупный маразм – я лично начинаю задумываться, а маразм ли это. Так ли «своеобразен», мягко говоря, Байгушев, или он прикидывается? А может быть, он знал, что на самом деле планировалось? Руцкой – знал. И как-то воспротивился.
Байгушев: «Но как взорвавшаяся шутиха, вдруг выскочил на трибуну «промежуточный человек» Руцкой: – «Коней на переправе не меняют!». Мы всегда считали Летчика своим человеком. ...Все-таки Герой России. В плену у моджахедов был. Тогда в нашего Господа и уверовал. Истый православный. Мамочка, вроде, еврейка. ...Руцкой побоялся принять весь бунт на себя. ...Да, видимо, и «примесь» в нем свербила. А вдруг вслед за «Большим чеченом» и его тихонечко за «промежуточность» уберут? Чистые «чероносотенцы» – баркашовцы восторжествуют? Летчик ораторствовал долго и истерично. И видно было по нему, что ...подведет он нас-таки под «Большого чечена».
А Хасбулатов, было, уже почти смирившийся с тем, что надо ради дела уйти в тень, ожил. Уйти отказался.
Гробовая тишина нависла в зале. Свечи освещали удлиннившиеся сумеречные тени депутатов. И огромная тень Сталина-Джугашвили из 37-го года недвижно, как призрак, нависла над залом. В этот момент мы проиграли!
Дальше все катилось по инерции. Все было подготовлено, и День Народного Гнева мы уже не могли перенести».
Не могли перенести – это очень двусмысленная фраза. Почему не могли перенести? Потому что ваши верхушечные синдромы нельзя было объяснить «внизу» – там, где накипал гнев? Потому что этот день был назначен в другом месте? Какой вариант ни прими – все дышит мутной и больной провокацией. Но дальше Байгушев говорит еще более открыто:
«...День Народного Гнева мы уже не могли перенести. Но внутренне мы уже знали, что «Всенародно Избранного» (имеется в виду Ельцин – СК) только приструним. А под «Большого чечена» – из огня да в полымя! – дудки-с, ни за что не пойдем. Побузим, острастку «Царю Борису» дадим, всему обществу политическую силу русского гнева продемонстрируем. Но и только – чеченцу власть над всеми нами своими руками не передадим. Второго Великого Кавказца, да еще чечена, на шею нам, русским, не надо!».
Что здесь описывается, причем напрямую? Описывается та подлая провокация, которую я наблюдал. Преступный штаб решил разменять расстрелянных людей на перестановки в ельцинском окружении. Он выбрал Ельцина. Вошел в прямые контакты с «условно-патриотическим» крылом ельцинизма и осуществил транзакцию, сформулированную другими более прямо: «Сначала чечена из Белого дома, а потом жидов из Кремля!» Псевдорусский преступный элитный штаб дал отмашку второй невиданной русской социальной катастрофе – следующей за катастрофой распада СССР. С подачи этих лицемерных преступников (те, другие, хотя бы откровенно говорили, чего они хотят) русские были брошены в бездну так называемых шоковых реформ. Общество покатилось по колее регресса. Возможно, необратимо. А Байгушев продолжает юродствовать. Он говорит Станиславу Карпову, «крепкому красивому блондину с открытым русским лицом и обаятельной широкой улыбкой, прирожденному собирателю русских душ от Бога» (вот Иуда-то!):
«...Как оценишь обстановку и поймешь, что проигрываем, что Дом Советов вот-вот падет, выводи наших через подземные коллекторы. Особенно РНЕ. Их выводи в первую очередь. Их не пощадят. ...Сразу выводите через коллекторы и на конспиративные квартиры...»
«Телевещание на страну прекратилось. «Гадина замолчала!» – кричали в толпе. Мы могли включить кнопку и выйти в оперативную Студию. Но надо ли было? Дело сделано. Весь мир увидел, что останкинский наркотический шприц обломан. А передавать власть чечену Хасбулатову, таскать ему каштаны из огня желания у нас не было никакого.
Задача была выполнена... А сколько еще будет юродствовать этот учредитель русской смуты – новый «Борис Годунов» на залитом кровью престоле, – это уже решать провидению». Хоть бы помнил Байгушев, что произошло после Бориса Годунова!
А он продолжает:
«Так думал я тогда, лежа на площади в крови под свистящими пулями. Наивно. Но что было еще мне думать? Как оправдать себя?!»
Какая смесь искренности, цинизма и юродства! И впрямь-то – Орден!
Я завершаю фантастической цитатой:
«13 ноября 1993 года над Красной Пресней многие люди были свидетелями видения в небесах образа Пресвятой Богородицы. Мы пришли на руины сгоревшего Дома Советов на сороковины – скорбно почтить память наших погибших». Он двумя страницами раньше описывает, как именно он все это замыслил. И что хуже всего – это правда.
А потом он идет на сороковины и... видит образ... Многолетнее двоемыслие – увы, морально не бесплатная вещь.
И тут же Байгушев снова начинает ныть:
«Как же все-таки до крови дошло? – думал я 13 ноября 1993 года на руинах Дома Советов – и вывод мой был страшный. Нас подставили. А мы подставились».
Забывает дядя, что сказал абзацем ранее. Дальше начинается проклинание чужих и воспевание своих. И вновь, и вновь – одна навязчиво-невротическая тема:
«...Сталин создал на месте России Великую Державу. Создал! но для кого? и для чего? Во-первых, увы, не для процветания русского народа. ...При сталинской системе русский народ оставался самым нищим, самым обездоленным в «интернациональном» Советском Союзе. Был народом, на который падает основное тягло. ...Привилегированными, «подкармливаемыми» были совсем другие нации. Прибалты. Среднеазиаты. Но прежде всего – уже тогда жиреющий и спекулятивный Кавказ. А у нас в ядре русской нации, в Нечерноземье и Черноземье, деревни вымирали.
Во-вторых, советский монстр еврейского изобретения (имеется в виду СССР – СК) был создан, чтобы вообще уничтожить русскую культурную цивилизацию, а вместо нее вырастить бездуховный экспериментальный рабочий скот – эти вот самые «винтики и гаечки» (любимый ведь сталинский образ советского народа!). Вырастить некоего безнационального «нового советского человека» – этакого неспособного гомункулуса, созданного в утопической пробирке».
А вот на чем я хочу поставить точку. Последняя цитата:
«Я все же даже мысли не допускаю, что С.Кара-Мурза, К.Мяло, а тем более Станислав Куняев вместе с Александром Прохановым ради Империи коммунистическому зверю снова продадутся. Думаю, все запутаннее, и им самим кажется, что благороднее. Могу себе даже вполне предположить, откуда эта хроническая болезнь. ЭТО НЕИЗЛЕЧИМЫЙ СПИД НАЦИОНАЛ-БОЛЬШЕВИЗМА, ВЪЕВШИЙСЯ В НАШИ ДУШИ ЗА ПОЛВЕКА НАШЕЙ ОБЩЕЙ БОРЬБЫ ПОД ЕГО МАСКОЙ. ЗАСТАРЕЛАЯ БОЛЕЗНЬ В НАС, РУССКИХ, СЛАДКО ТЛЕЕТ, ПОРАЖАЯ ДУШИ». Застарелая болезнь сладко тлеет, поражая душу господина Байгушева. И диагноз, как мне кажется, очевиден: зоологический антикоммунизм порождает такой же антисоветизм. СССР и вся советская жизнь воспринимаются как историческая «черная дыра».
При такой «черной дыре» не может быть будущего у народа, который, с точки зрения Байгушева, своей рукой посадил себе на шею «Мертвый Дух» другого малого народа, кавказских чингисханов и «блудницу вавилонскую».
Такой народ заражен неизлечимым «спидом». Его уже нельзя спасти. Но его можно и должно использовать.
Использовать его должны избранные, которые не опростоволосились и все это себе на шею не посадили. А, напротив, находились в правильном подполье и работали на истребление всего того, чему демонстративно молились. Находясь в истребляемой ими советской «антисистеме», эти герои делали все, чтобы антисистема была как можно хуже и побыстрее рухнула. Они добились своей цели. Они скинули с шеи русского народа разного рода вышеописанных погонял. Но поскольку русский народ заражен спидом и неизлечимо болен, то они, эти герои, просто обязаны сами сесть ему на шею и добить его до конца.
Именно в этом – окончательный эквивалент определенной суммы высказываний, которые я здесь проанализировал.
Принадлежат ли эти высказывания Ракитову или Соловью, Штепе или Байгушеву – суть этих высказываний одна. Но я не могу уравнивать Байгушева и Соловья. Возможно, Соловей – это не просто Соловей, а Соловей Байгушева. Но это только гипотеза. В любом случае, Соловей молод и просто не имел доступа к механизмам уничтожения своего народа. Может быть, он мечтает получить этот доступ, но это тоже только гипотеза. Байгушевы же – это другое.
И не надо обольщаться деформированностью рассматриваемого текста. Мне известны другие тексты, гораздо более простые и однозначные, в которых четко сформулирована одна мысль: МЫ СОЗДАДИМ ЭТНИЧЕСКИ ЧИСТУЮ РУССКУЮ РЕЗЕРВАЦИЮ И БУДЕМ В НЕЙ ТИРАНИЧЕСКИ ПРАВИТЬ, ИЗВОДЯ НА КОРНЮ ПРОКЛЯТОЕ ПЛЕМЯ, СУМЕВШЕЕ НАС ТАК НАПУГАТЬ И ВПАСТЬ В ТАКОЙ УЖАСНЫЙ МЕРТВОДУХОВНЫЙ СОБЛАЗН. Прибыль от такого занятия – огромная. Не надо сказок про бескорыстие. К концу советской эпохи Байгушев, с его подписыванием сценариев и авансов «людям с открытыми лицами», с его валютными приработками, – жил, что называется, «на пять с плюсом». Но тот коллективный субъект, чьи интенции деформированно, но адекватно описывает Байгушев, – хочет иных заработков. И намерен «отжать» народ, безнадежно заболевший политическим спидом, до конца. Он хочет покрыть все имеющиеся рекорды сверхэксплуатации. И он считает себя вправе это сделать, потому что он ненавидит этот народ за 1917 год, за отобранные поместья и фабрики, за мечту о правде и рае, за свое изгнание и свою внутреннюю эмиграцию, за факел мировой идеи, предложенный всему человечеству, за великую победу, за все. Прежде всего за то, что их отвергли, – таких уверенных, таких элегантных, таких открытолицых... Раз так – пусть этот народ получит по полной программе. «Этот народ»... Когда эмигранты покидают Россию и начинают называть русских «этим народом» – это отвратительно, но в чем-то понятно. Эмигранты хотят сменить идентичность, разорвать прежние связи. Пусть рвут. Это их судьба. Но когда то же самое делают люди, навязчиво твердящие о своей русскости, – это намного хуже. Настоящий «малый народ», стремящийся сесть на шею деградирующему русскому несчастью, – это байгушевы. Относительно маломощные, как сам автор саморазоблачительной книги, и более влиятельные, прячущиеся в тени. Их надо выволочь из этой тени немедленно. Уже пора. Потому что Кондопога подвела черту под некими иллюзиями. Потому что от схем, в которых был хоть какой-то позитивный смысл, люди переходят к схемам, не оставляющим никакого шанса на жизнь народа, от лица которого они выступают.
Именно после Кондопоги я понял, что придется заняться темой, которой заниматься не хотел. Темой этого, а не иного предательства. Высказался я сразу же. Грузинским эксцессом еще и не пахло. Но он был легко предсказуем. Тогда же я выбрал формат высказывания. И не желаю его менять. Потому что без ответов на общие вопросы, которые я затронул тогда и считаю необходимым вновь поставить сейчас, – обсуждать грузинский эксцесс так же бессмысленно, как и эксцесс карельский. А также будущие эксцессы, которые неминуемы.
(Продолжение следует)

---

От	Олег Н
К	Овсов (10.11.2006 02:26:03)
Дата	24.11.2006 22:10:55

У меня от книги Байгушева другое впечатление

---

>Часть 10 - разбор книги Байгушева "Русский орден внутри КПСС". Читается с омерзением. Правы были те дворяне, что служили верой и правдой Государству Российскому, когда говорили, что слишком мало голов боярских срубили Иван Грозный и Петр Первый, много змеев подколодных уцелело и Державу подтачивало. И Сталин тоже, получается, безмерно был добр, иначе не уцелело бы столько этой любовно описанной Байгушевым сволочи.
Интересно, что будет в продолжении доклада.
Весной, когда все этой новой фазе войны против РФ был дан старт, Кургинян сказал, что если эти подлецы не остановятся, он публично скажет всю правду об этих "борцах за права русского народа", на деле являющихся его ненавистникам и убийцами. Время пришло...

Люди пытались сохранить традиции своего народа, защитить их от тех, кто пытался их уничтожить. Они в чем-то ошибались. Это сейчас начитавшись Кара-Мурзы и Кургиняна, мы понимаем вредность этнонационализма. А тогда они этих теорий не знали и боролись как могли.

Ваша злоба по отношению к ним, тов. Овсов, мне не понятна. Вероятно, что-то личное.

---

От	Овсов
К	Олег Н (24.11.2006 22:10:55)
Дата	07.12.2006 09:02:29

Еще о русской партии

---

>Люди пытались сохранить традиции своего народа, защитить их от тех, кто пытался их уничтожить. Они в чем-то ошибались. Это сейчас начитавшись Кара-Мурзы и Кургиняна, мы понимаем вредность этнонационализма.
>А тогда они этих теорий не знали и боролись как могли.

Подумал еще раз над этими словами Олега и задался вопросом: а какие именно традиции русского народа хотели сохранить вожди «русской партии»? И кто именно пытался эти традиции уничтожить? Узбеки и чеченцы, «эти чурки»?
Среди русских традиций всегда была одна, без которой никогда не смогли бы русские создать свою великую Империю. Это – способность собирать вокруг себя пространство и народы, сохраняя при этом их культуры.
И кто же главный враг этой исконной русской традиции? Ответ совершенно очевиден: «русская партия», размахивавшая знаменем «освобождения от чурок», в ряды коих вписывают всех «не русских», включая украинцев с белорусами.
Каким еще русским традициям и кто именно угрожал? С точки зрения окружения царевича Алексея, врагом русских традиций был Петр Первый. Каких именно традиций? Вспоминается фильм «Петр Первый» по одноименному роману А.Н. Толстого:
- Тем и сильна была Россия, что, прикрывши срам лица бородой, неустанно возносила молитвы! – воздев палец, сообщает поп из окружения царевича.
Да, этим традициям русский Петр был врагом.
А «эти чурки» и «прочие инородцы»…
Что, я не помню, как на референдуме 1991-го о сохранении СССР московские интеллигенты голосовали против, чтобы «избавиться от этих чурок»? СССР уничтожен – и что, избавились, «радетели» о русском народе?! Развалив РФ – избавитесь?! Не надо ля-ля!
Поскольку одним из столпов идеологии «русской партии» является антисоветизм и антикоммунизм, то другим столпом неизбежно является «деньги – это наше все!» А пока будет так – ни от каких «инородцев» вы нас не «избавите».
Да и сама идея этого «избавления» означает отречение от самой истории Государства Российского. Начав с себя, могу сообщить, что среди моих предков не только русские, но также татары и евреи, поляки и немцы. Так мне на какую «историческую родину» отваливать, господа из «русской партии»?
Да и не обо мне речь.
Кто этот Пушкин? Эфиопский поэт (именно так написано на памятнике ему в Аддис-Абебе), стало быть – «чурка»! Чемодан-вокзал-Абиссиния!
Лефорт? Швейцарец! На фиг его!
Гордон? Шотландец! На фиг его! Вместе с шотландцами Лермонтовым и Барклаем!
Багратион? «Чурка»! Прах выкопать и выслать в Тбилиси!
А это еще кто? Шеф Могилевского пехотного полка, награжденный Орденом Святого Георгия 3-й степени за мужество и храбрость в сражении против французских войск под Полоцком 5 и 6 августа 1812 года, князь Сибирский Александр Васильевич…
Кто таков? Как говорит один из рупоров «русской партии» Максим Калашников (он же Владимир Кучеренко), раз фамилия оканчивается на «-ский», то еврей. Однако все же князь, с еврейством как-то мало вяжется… Так кто таков? Подать родословную!..
Батюшки-светы! Да это же прямой потомок хана Кучума! «Чурка!» Ату его, ребята!
И далее в том же духе.
**
В книге К.Г. Мяло «Россия и последние войны ХХ века» сказано, что когда защитникам русского по корням и духу Приднестровья нужно было оружие, путь через минные поля к оружейным складам 14-й армии указали не русские солдаты, а узбеки и таджики (стр. 178). А «русская партия» послала туда иуду Лебедя.

---

От	Овсов
К	Олег Н (24.11.2006 22:10:55)
Дата	28.11.2006 23:50:41

Re: У меня...

---

>>Часть 10 - разбор книги Байгушева "Русский орден внутри КПСС". Читается с омерзением. Правы были те дворяне, что служили верой и правдой Государству Российскому, когда говорили, что слишком мало голов боярских срубили Иван Грозный и Петр Первый, много змеев подколодных уцелело и Державу подтачивало. И Сталин тоже, получается, безмерно был добр, иначе не уцелело бы столько этой любовно описанной Байгушевым сволочи.
>>Интересно, что будет в продолжении доклада.
>>Весной, когда все этой новой фазе войны против РФ был дан старт, Кургинян сказал, что если эти подлецы не остановятся, он публично скажет всю правду об этих "борцах за права русского народа", на деле являющихся его ненавистникам и убийцами. Время пришло...

Олег Н:
>У меня от книги Байгушева другое впечатление
>Люди пытались сохранить традиции своего народа, защитить их от тех, кто пытался их уничтожить. Они в чем-то ошибались. Это сейчас начитавшись Кара-Мурзы и Кургиняна, мы понимаем вредность этнонационализма. А тогда они этих теорий не знали и боролись как могли.
>Ваша злоба по отношению к ним, тов. Овсов, мне не понятна. Вероятно, что-то личное.

Олегу Н от Овсова
Вы ошибаетесь, Олег, полагая, что я питаю к этим людям злобу. Они у меня вызывают вовсе не злобу, а ненависть, что далеко не одно и то же, не зря в русском языке это не одно и то же слово. А мотивы, да, сугубо личные.
Насчет того, что эти люди пытались сохранить традиции своего народа, - блажен, кто верует. Те, кто шел по наивности за этими людьми, вполне могли так полагать, но сами-то члены «русского ордена», судя по их делам и результатам этих дел, имели совсем иные мотивы. Речь шла прежде всего о власти, а не о традициях народа. И не нужно чтения Кара-Мурзы и Кургиняна, чтобы это понять, достаточно поглядеть на результаты «трудов» и полное отсутствие раскаяния в содеянном.
Теперь о личных мотивах моей ненависти к этим «русским».
50 поколений русских людей в союзе с другими народами строили и защищали Российскую Империю, впоследствии называвшуюся СССР. Их потом и кровью была создана Великая Страна, демонстрировавшая миру, что люди разных языков и религий могут жить в общем доме, не вцепляясь друг другу в горло, сохраняя полифонию культур.
Весь мой род, а в него входили крестьяне, воины, инженеры и дипломаты, служил Государству Российскому. Те, кто были дворянами, в 1917 году выбрали продолжение Служения стране и народу, а не месть за утерянные привилегии и недвижимость. По сей день стоят построенные ими мосты и заводы, и в братских могилах лежат те из них, кто погиб, защищая страну.
А вслед героям и вождям
Крадется хищник сворой жадной,
Чтоб мощь России неоглядной
Размыкать и отдать врагам…
Это «русская партия» провозгласила «суверенитет РСФСР», нанеся этим самый страшный удар по России - Советскому Союзу. Это она в 1991 расчленила его. И не надо разговоров о «распаде СССР». Если человека как следует рубануть шашкой, он тоже «распадется». «Русская партия» и рубанула в 1991 руками «западников». Она уничтожила СССР, предав и сделав бессмысленными все труды и жертвы 50 поколений русских, строивших и защищавших нашу Родину. В том числе все труды и жертвы моего рода, нашей семьи.
И 25 миллионов русских, о судьбе которых якобы пеклась «русская партия», оказались на землях, где они родились и жили, людьми второго сорта, попавшими в лапы «литовской», «грузинской», «латышской», бандеровской и прочих «партий». А в страшно суверенной РФ русские попали в лапы ворья и бандитов всех мастей.
«Размыкать и отдать врагам…» Не знаю, где и кем Вы работаете, Олег. Сам я инженер на одном из заводов ВПК и каждый день вижу, как гибнет все созданное нами и нашими предшественниками. Ряды мертвых станков, на которых уже некому работать, и сборочный цех, где кошек уже больше, чем квалифицированных сборщиков… И, глядя на то, как гибнет все, что было Смыслом моей жизни, я знаю, кому именно мы всем этим обязаны. О да, они «всего лишь хотели сохранить наши традиции»…
У Вас другое впечатление от книги Байгушева, нежели у Кургиняна и меня? Это вполне понятно. Впечатление это зависит от степени личного участия читающего в тех событиях, о которых идет речь в книге. Кургинян во многих описанных событиях участвовал лично, на весьма высоком уровне. Сам я был в 1993 всего лишь рядовым на баррикадах у Дома Советов, но кое-что и мы там могли видеть.
Что, разве не «русская партия» привела к Дому Советов баркашовцев? И это тоже стало одной из причин того, что нас оказалось слишком мало. Мне говорили в те дни на нашем заводе: как же мы туда пойдем, если окажемся вместе с этими?..
Что, разве не бегали баркашовцы к посольству США фотографироваться со вскинутыми в характерном приветствии руками? Кургинян сидел у рации и слушал, как ими напрямую командовали из посольства – когда и куда встать, чтобы ракурс был получше. И потом этими фото махали в Конгрессе США, призывая Клинтона не сидеть, сложа руки. И Клинтон санкцию на штурм дал. И после падения Дома Советов Баркашов даже не был арестован, хотя и пошел к автобусам вслед за Руцким. «На вас и ордера нет!», сказали ему, главе РНЕ, которым две недели пугали всю РФ. Он потом сам рассказал об этом в интервью «Советской России».
Не зря у нас на баррикадах больше всего боялись не штурма, а того, что нас предадут те, кто командует за нашими спинами. Именно это и произошло.
«Русская партия» сделала свой «нелегкий выбор» между Ельциным с Коржаковым и Руцким с Хасбулатовым. И на моих глазах убивали самых лучших людей, которых мне довелось встретить в моей жизни. Мне и сегодня даже не надо закрывать глаза, чтобы вновь, словно наяву, увидеть, как не чуждый «русской партии» спецназ с очень русским названием «Витязь» добивал, расстреливая, словно в тире, беспомощных раненых у телецентра. Как они стреляли по тем, кто выносил раненых, по машинам «скорой помощи».
«Защитники традиций русского народа»… В разгар Холодной войны державшие через НТС связь со спецслужбами врагов России… Нанесшие русским в 1991 самый страшный удар за всю их историю, такой удар, который не смог нанести даже германский нацизм… «Идеологи» расстрельных команд…
«Вероятно, что-то личное». Да, вот это самое, изложенное выше – мое личное.
Если в жизни человека есть то, что он любит, считает Смыслом своей жизни, то, чему он служит и за что готов, если надо, и жизнь отдать, то к тем, кто все это уничтожает, - что он может чувствовать, кроме ненависти?

---

От	Мак
К	Овсов (10.11.2006 02:26:03)
Дата	13.11.2006 17:53:53

Ракитова Кургинян тоже включает в "Русскую партию"?

---

>За год до расстрела Белого дома Ракитов определяет цель ельцинских реформ не как рынок и демократию, а как нечто совсем другое. Целью являются трансформации ядра российской цивилизации и культуры, ибо коды этого ядра несовместимы с постиндустриализмом. Для того, чтобы изменить ядро, нужен суперстресс. Вот что говорит Ракитов об этом суперстрессе буквально:
>«Россия будет сотрясаться взрывами анархии, мятежами и конфликтами, голодом, эпидемиями, социально-культурным распадом, национально-территориальными конфликтами, общим упадком интеллектуального потенциала и другими негативными разрушительными по своим последствиям процессами. И все же другого выхода, кроме как либерализация цен, финансовая диктатура, жесткая стабилизационная политика, у нас нет. Только эти крутые и жесткие меры могут привести нас, быть может, в некотором отдаленном будущем к современному цивилизованному обществу».
>При этом под цивилизованным обществом Ракитов понимал общество постиндустриальное. То есть предполагалось, что этими чудовищными мерами Россия будет модернизирована, русский народ превратится в русскую нацию (субъект подобной модернизации), а Россия, сохранив конкурентоспособность, уцелеет как национальное русское государство.
За год до расстрела Белого дома нам как бы говорилось: «Вы цепляетесь за империю – возможно, со своими корыстными этнополитическими целями. А у нас есть четкий план русского блага».
>Мы все понимали тогда, что Ракитов занимается не пустым теоретизированием. Повторяю, это вытекало из его статуса, но и не только. Это вытекало из его места в элитной матрице.
>Я ответил тогда Ракитову. И тот ответ воспроизводить не буду. Отвечая, я уже знал, что, при таком теоретическом замахе, субъект, инициирующий этот замах, не может не стрелять по Белому дому.


Кто-нибудь объяснит мне, как русофобский западник Ракитов вплетается Кургиняном в его концепцию "русской партии, разрушавшей СССР"?

---

От	Владимир К.
К	Мак (13.11.2006 17:53:53)
Дата	14.11.2006 01:51:14

"Русская" там - это всего лишь название, выражающее только способ достижения целей.

---

Тех же самых целей, что и у всех остальных элитных "партий" и групп.

Название отражает специфику технологии достижения цели.

А собственно западничество и почвенничество (как и всё остальное подобное) к этому не имеет никакого отношения (маски и игра ими не
в счёт).

И всё. Ничего "странного" нет.

---