Форум С.Кара-Мурзы: Ветка : Материалы к 80-летию С.Г.Кара-Мурзы (23 января 2019 г.)

От	И.Т.
К	All
Дата	23.01.2019 20:06:17
Рубрики	Прочее; История; Образы будущего; Общинность;

Материалы к 80-летию С.Г.Кара-Мурзы (23 января 2019 г.)

Публикации, включая и тексты Сергея Георгиевича, начали появляться в различных изданиях.
Эти и другие материалы начала 2019 г. будут размещаться в этой ветке.

От	И.Т.
К	И.Т. (23.01.2019 20:06:17)
Дата	06.02.2019 23:36:44

Антиглобализм: С.Г.Кара-Мурза-Создатель Новой Мировоззренческой Модели(К Юбилею)

С.Г.Кара-Мурза - Создатель Новой Мировоззренческой Модели

http://anti-glob.ru/sergej-kara-murza-sozdatel-novoj-mirovozzrencheskoj-modeli-k-yubileyu/

С.Г.Кара-Мурза - Создатель Новой Мировоззренческой Модели

Январь 24, 2019
Сергей Кара-Мурза: Создатель Новой Мировоззренческой Модели (К Юбилею)

Круглые даты подталкивают к размышлениям о деятельности человека, особенно ученого. И особенно обществоведа, у которого все результаты размышлений связаны с окружающей нас социальной реальностью и, может быть, могут повлиять на нее.

Роль Сергея Георгиевича в осмыслении происшедшего и происходящего со страной огромна. Многие современные публицисты в той или иной степени испытали его влияние. Для любителей высоких слов скажу, что С.Г. Кара-Мурза создал собственный язык (и шире —дискурс) в публицистике, в котором лексикон сторонника традиционных ценностей щедро разбавлен современными выражениями, специфической иронией — тем, что характеризует претендующих на интеллектуальное лидерство либералов. Как видите, лидерство в этой сфере может быть захвачено

Если говорить о главном достоинстве публицистики (и обществознания) С.Г. Кара-Мурзы, то это, конечно, принципиальная новизна похода, создание новой

противостоящей либеральным воззрениям. Но в то же время вскрывающего явления, не «ухваченные» в марксизме (историческом материализме) и не сводимые к рассуждениям различных геополитиков и традиционалистов, начиная с

Главным достижением .Г. Кара-Мурзы в обществоведении, я считаю теорию советской цивилизации, которая с одной стороны сохранила особенности традиционного общества, а с другой смогла осуществить модернизацию. Для которой в других случаях было необходимо разрушение традиционного общества.

Интересным выводом из такого подхода было утверждение, что революции (не перевороты и бунты!) и возможны только при переходе от традиционного общества к модерну. Еще важный вывод: модерн тем не менее прорастал и в советской цивилизации, что проявилось в западничестве (важная идея С.Г. Кара-Мурзы в развитие взглядов

западоцентричности современной научной и обыденной картины мира в большинстве стран, включая Россию). А другая сторона этого прорастания — потребность в удовлетворении «знакового голода» (в информации, удовлетворении самооценки и т.п.). С этим Сергей Георгиевич связывает и причину того, что интеллигенция и молодежи отвернулись от советской Если говорить о главном достоинстве публицистики (и обществознания) С.Г. Кара-Мурзы, то это, конечно, принципиальная новизна похода, создание новой научной парадигмы, противостоящей либеральным воззрениям. Но в то же время вскрывающего явления, не «ухваченные» в марксизме (историческом материализме) и не сводимые к рассуждениям различных геополитиков и традиционалистов, начиная с Данилевского.

Главным достижением .Г. Кара-Мурзы в обществоведении, я считаю теорию советской цивилизации, которая с одной стороны сохранила особенности традиционного общества, а с другой смогла осуществить модернизацию. Для которой в других случаях было необходимо разрушение традиционного общества.

Интересным выводом из такого подхода было утверждение, что революции (не перевороты и бунты!) и возможны только при переходе от традиционного общества к модерну. Еще важный вывод: модерн тем не менее прорастал и в советской цивилизации, что проявилось в западничестве (важная идея С.Г. Кара-Мурзы в развитие взглядов Самира Амина — о западоцентричности современной научной и обыденной картины мира в большинстве стран, включая Россию). А другая сторона этого прорастания — потребность в удовлетворении «знакового голода» (в информации, удовлетворении самооценки и т.п.). С этим Сергей Георгиевич связывает и причину того, что интеллигенция и молодежи отвернулись от советской власти.

Внимание к знаковой коммуникации оказалась естественно связанной с вопросами управления сознанием через организацию такой коммуникации. Исторически, кажется, всё было наоборот: как и многие из нас люди традиционного общества (раньше нас называли совки, теперь ватники, нам остается только пожимать плечами) были поражены, насколько в перестройку действия многих слоев общества противоречат здравому смыслу, как люди вредят себе. С.Г. Кара-Мурза связал это с «электродами в нашем мозгу», т.е. с управлением сознанием через средства воздействия: медиа и т.п. В результате была написана книга «Манипуляция сознанием», интересная именно тем, что эта тема рассматривалась с позиций обществоведа, а не лингвиста или психолога. Собранные в книге наблюдения впоследствии активно использовались и теми, и другими специалистами, которым было что сказать, однако работа Сергея Георгиевича ими не отвергается.

Из научных достижений (хотя уже несколько более спорных) следует отметить и попытку С.Г. Кара-Мурзы интерпретировать этногенез с позиций конструктивизма, т.е. признание, что нации создаются, а не возникают естественным путем. Возможно, на путях дискуссий по этому поводу диалектически будут получены новые представления о человеческих общностях.

Как видите, в данной статье приведены — крайне лапидарно! —только научные достижения юбиляра. Отсутствуют воспоминания эмоционального характера, когда появление любой новой работы Сергея Георгиевича несло радость и предвкушение не просто «пира мысли», но понимания того, «что с нами происходит». Нет упоминаний о громадной эмоциональной роли двухтомника «Советская цивилизация». В конце концов, ни слова о его лекциях, беседах, личных встречах. Это не означает, что мне нечего сказать. Но я думаю, что уже сказала главное: Сергей Георгиевич заложил основы нового обществоведческого подхода, который представляется очень перспективным для описания нынешнего этапа истории при всей его турбулентности. Мы можем получить знание-посох, путеводный инструмент. Но только в том случае, если будет продолжать развитие Карамурзистского подхода. Поэтому юбилей — повод для интеллектуальной мобилизации, а не только для слов восхищения и благодарности в адрес юбиляра. Но и это мы не забыли.

Дорогой Сергей Георгиевич, примите наше послание!

Е.Г. Борисова, «Антиглобалистское сопротивление», дфн.

От	И.Т.
К	И.Т. (23.01.2019 20:06:17)
Дата	06.02.2019 23:32:14

Поздравление от редакции газеты "Завтра"

http://zavtra.ru/events/sergeyu_kara-murze_80

02:21 23 января 2019 Общество

Сергею Кара-Мурзе — 80!

Редакция Завтра

Перед Новым 1999 годом на страницах газеты "Завтра" появилась статья, в которой были такие строки: "Я пишу для тех, кто молчит. Я пишу не для героев, а для тех, кто выращивает ростки надежды. На плохой земле, среди сорняков, поливая украдкой…"

Автор этой статьи, Сергей Георгиевич Кара-Мурза, вскоре выпустил книги "Манипуляция сознанием" и "Советская цивилизация". Сказать, что они были востребованы, — слишком мало. Мы же не говорим о враче, что он оказался востребованным. Нет, он просто спас нас. И эти книги врачевали ментальные недуги, вручая людям спасительную нить Советского Логоса. Мы увидели, как действуют враждебные силы, как проводят они оперативный монтаж своих чёрных мифов, не гнушаясь грубой склейкой, и как искусно вживляют их в наш мозг. Диагноз был поставлен точно, и началось возвращение к здравому смыслу, освобождение нашего сознания от всего наносного, от скверны, атакующей души и мысли.

Да, выздоровление общества ощутимо, но, к сожалению, и сегодня перед нашими глазами мечутся фантомы "левых" и "правых", "либерализма" и "тоталитаризма", и мы не можем сосредоточиться на тех угрозах, которые реально нависли над современной Россией. Для описания и выражения этих угроз необходимо создавать "площадки" и "ячейки" нового обществоведения. О методологии такого обществоведения — работы Кара-Мурзы последних лет. Но на пути к нему стоит заслон в виде гуманитарного научного сообщества. Его верхушка, как пишет Сергей Георгиевич, "погрузившись в мир идеологических мифов и призраков в ходе антисоветского похода, стала деструктивной сектой; заняв столичные кафедры и факультеты, она парализует молодёжь, которая испытывает чрезвычайную потребность в достоверном и беспристрастном знании".

Потребность эта есть, и доказательством тому — множество студентов самых разных, большей частью негуманитарных, специальностей, слушавших на межфакультетских курсах МГУ лекции профессора Кара-Мурзы "Современные угрозы и вызовы для России". На этих лекциях он поставил главную задачу нового обществоведения — выработать язык, на котором общности большинства могли бы вести диалог, найдя, наконец, слова и для обозначения угроз, и для описания образа желаемого будущего.

В одной из своих недавно вышедших книг Кара-Мурза пишет о том, что на грядках, засеянных новой методологией обществоведения, должны появиться первые всходы. Да будет так!

Коллектив редакции газеты "Завтра" сердечно поздравляет Сергея Кара-Мурзу с юбилеем!

Многая и благая лета, дорогой наш Сергей Георгиевич!

От	И.Т.
К	И.Т. (23.01.2019 20:06:17)
Дата	06.02.2019 23:30:40

Газета "Завтра" С.Г.Кара-Мурза. Кто мы, откуда, куда идём?

http://zavtra.ru/blogs/kto_mi_otkuda_kuda_idyom

Авторский блог Сергей Кара-Мурза

02:05 24 января 2019

Кто мы, откуда, куда идём?
угрозы и вызовы современности

Сергей Кара-Мурза

88 Оценить статью: 12 2

Мне и моим друзьям по школе подарили счастливое детство. Мы были частицами народа и страны. Мы понимали, что такое "ярость благородная" и "священная война". Мы со всеми летели на крыльях Победы. Мы смотрели и думали о движении и деятельности страны — видели трудности и опасности, но верили, что преодолеем. Но уже в университете открылись расколы и скрытые угрозы. Понять их мы не успевали. Развитие опережало наше мышление — образование в этом не помогло. Но за последние 20 лет всё немного улеглось, мы кое-что поняли. Должен кратко изложить пару выводов.

Очень грубо наш кризис можно определить как кризис традиционного общества в ходе модернизации — уже под давлением мировой капиталистической. Революция 1917 г. позволила вырваться из такой ловушки и создать новаторскую советскую систему жизнеустройства. Но во второй половине ХХ в. эта система не справилась с задачей удержать культурную гегемонию в послевоенных поколениях городского общества — недовольная интеллигенция вела "молекулярную агрессию" в сознаниях (революция "по Грамши"). Индустриализация и урбанизация ослабили, а потом и ликвидировали мировоззренческую основу СССР. Отсутствие общественной науки и теории советской системы сделали ущербным знание о советском строе.

Компартии Запада, осознав невозможность переноса к ним советского проекта, заняли антисоветскую позицию — они самоуничтожились. Многие наши интеллектуалы также заняли такую же позицию. Взял верх антисоветский проект, оживлённый в 1960-е годы, — внушили массам идею обновления через самоотречение. Так были разрушены сложные системы государственных основ. Произошло скачкообразное увеличение многообразных жизненных форм. Все эти новые стили не соотносятся с нормами советской системы и современного капитализма. Общество претерпело дезинтеграцию — нет в России "готовых" общностей. В какой-то степени организованы госаппарат и преступный мир. Среднего класса как социокультурной общности пока что не существует, и социальной силой он не является.

Мы очень долго переживали крах нашего мира, не хотели увидеть дорогу, по которой мы идём, где-то в глубине души всем было страшно. Но сейчас мы на распутье и обязаны сделать выбор. Попытаемся разобраться спокойно. Молодёжь, которая "хотела перемен", сегодня стала умудренными жизнью родителями, людьми 40—60 лет. Так обдумайте трезво, куда мы пришли и какие перед нами возможны альтернативы вырваться из порочных кругов, по которым мы ходим? Какие перед нами проглядывают образы будущего страны? Говорят, что Россия "в переходном периоде". Но пора уже определить возможные пути и наше место в "переходе".

Надо вспомнить, как переживала Россия это состояние в начале ХХ века. Ведь тогда и российские, и западные мыслители обдумывали варианты жизнеустройства, создали новую познавательную систему обществоведения — и определились. Во второй половине ХХ века эту систему мы забыли, а сейчас она очень актуальна. Это — состояние становления. Ленин, упрощая, сказал, это когда верхи не могут править по-старому, а низы не хотят жить по-старому. Это переход — порядок-хаос, из которого рождается новый порядок. В нашем положении надо, чтобы большинство населения выработало, наконец, образ приемлемого будущего, а государство сформировало систему, которая сможет консолидировать расколотое общество. И то, и другое — в состоянии становления.

Было у нас несколько "романтиков", например, энтузиастом идеи конвергенции был академик А.Д. Сахаров. Он в 1975 г. писал: "Единство требует лидера, таким по праву и по тяжёлой обязанности является самая мощная в экономическом, технологическом и военном отношении из стран Запада — США". Да, часть элиты стала патриотами США, а не СССР. Но нельзя же быть такими наивными! Госсекретарь Бейкер в телеграмме Бушу закончил донесение так: "Горбачев начинает говорить как обманутый любовник, которого покинули у алтаря". Но иллюзии должны были вести к реальности. Ну ладно, Сахаров, Горбачёв — они или перешли в стан противника, или отошли в сферу иллюзий. А как можно было понять наших академиков?

4 мая 1992 г. Совет по гуманитарным и общественным наукам РАН провёл заседание о прогнозе будущего устройства России. В дискуссии приняли участие ведущие философы, экономисты, социологи и историки. В обзоре сказано: "Участники "круглого стола" исходили из неизбежности перехода России к рыночной экономике… Под "особым путём России" понималась необходимость сочетать достоинства и исключать недостатки капитализма и социализма. Нужно поработать над тем, как идею конвергенции облечь в приемлемые для всех народов и наций страны одежды. Переходная, опирающаяся на смешанную, социально ориентированную экономику, модель была поддержана участниками обсуждения" (Старушенко Г.Б. "Общественный строй: какой он у нас может быть?" // СОЦИС, 1992, № 12).

Это провал знания и культуры нашей интеллектуальной элиты.

Было очевидно, что правящая верхушка США воспринимала постсоветскую Россию как источник опасности — как "иного", который пытается просочиться встрять в Запад. СССР на это не претендовал и такую угрозу для Запада не создавал. Поэтому вражда к постсоветской России, государству совсем нового типа, выплеснулась сразу, как только с СССР было покончено. Россия по главным вопросам бытия постоянно предлагала иные решения, нежели Запад, и стала его постоянным оппонентом — как бы ни пыталась власть избежать такого положения. Так возник конфликт США с ослабленной кризисом Россией.

Было совершенно ясно, что в клуб западного капитализма Россию не примут. В начале 1990-х гг. наши аналитики регулярно ездили на Запад на совместные симпозиумы. И мы слышали, как их политики и магнаты говорили своим бывшим советским коллегам, что Россия не получит от Запада никакой помощи, а потом добавляли популярную тогда пословицу: "Рим предателям не платит!" Вот такая "конвергенция"…

В ХIХ и ХХ вв. желающих плыть в фарватере США было немного, и эта группа вела себя прилично — её принимали, слегка посмеиваясь. Вспомнили бы суждение Вебера во время революции в России: "Власть в течение столетий и в последнее время делала всё возможное, чтобы ещё больше укрепить коммунистические настроения. Представление, что земельная собственность подлежит суверенному распоряжению государственной власти… было глубоко укоренено исторически ещё в Московском государстве, точно так же, как и община" (Донде А. "Комментарий Макса Вебера к русской революции" // "Русский исторический журнал", 1998, №1).

Это результат расхождений Запада с Россией в картине мира — и раскол христианства, и разные представления о человеке, и ненависть к имперской России, и холодные, и горячие войны с Запада. Как можно было устроить конвергенцию России и США, соединить их культуры!.. При всём нашем уважении к великим достижениям Запада, в его мир и порядок невозможно загнать наш народ, как и китайцев или арабов. И Запад никогда не пустит к себе нашу культуру и порядок — только молчащих гастарбайтеров. И у них, и у нас остались ещё несовместимые корни, ещё они поют в земле…

Запад стабилен, потому что его жизнеустройство основано как "война всех против всех" — конкуренция. Есть там такая формула: "Война — душа Запада". Она фундаментальна, выражается во множестве проявлений. О чём думали наши либералы, когда лезли в эту мышеловку? Одно дело, мы жили под зонтиком СССР при уравновешенном балансе сил, но сегодня-то совсем другое положение. Уже и с Украиной трудно договориться, за её спиной стоит громила с дубиной.

Ещё в Древнем Риме для оправдания его экспансии сложились понятия "справедливой войны" (bellum justum) и "незаконного врага" (hostis injustus). В Средневековье римские понятия соединили с ветхозаветным понятием "обязательной священной войны", которую ведут против врагов Бога, т.е. против зла. Исходя из этих средневековых категорий США и стали действовать в конце ХХ и начале XXI вв. На деле до сих пор действует разработанная ещё Локком презумпция естественного права цивилизованного государства ("гражданского общества") вести войну с варварской страной. В частности, Запад имел право захватывать территорию варварской страны, экспроприировать достояние (в уплату за военные расходы) и обращать в рабство её жителей.

Когда исчез СССР, международное право было отброшено, действовал постулат И. Канта: "Право государства по отношению к незаконному врагу не имеет ограничений". И при этом США ясно и во многих формах заявляли, что Россия и есть "незаконный враг", источник зла, — а также Сербия, Ирак, Ливия, Сирия и пр. Как в этих очевидных условиях элита наших обществоведов продолжала проектировать конвергенцию с Западом! Это не какая-то частная ошибка, это принципиальная неадекватность, методологический провал.

Ф. Бродель писал: "Капитализм является порождением неравенства в мире; для развития ему необходимо содействие международной экономики… Капитализм вовсе не мог бы развиваться без услужливой помощи чужого труда".

В 1800-х гг. доход от колоний Англии оплачивал все инвестиции и уровень жизни англичан, включая образование, культуру, науку, спорт и т.д. Но доходами капиталисты и государство начали делиться с рабочими только к концу ХIХ века. Это уже не свободный рынок рабочей силы, а делёж добычи от колоний и полуколоний.

Экономист Дж.А. Гобсон писал: "Господствующее государство использует свои провинции, колонии и зависимые страны для обогащения своего правящего класса и для подкупа своих низших классов, чтобы они оставались спокойными".

С.Дж. Родс сказал: "Если вы не хотите гражданской войны, вы должны стать империалистами" — звучит как известный афоризм "Запад построил себя из материала колоний".

Но это уже история, материально Запад вырвался вперёд. Ну и что, плакать об этом и идти к ним в холопы? Ведь космополитов, которые находят там хорошее место и не страдают без своей земли и людей, очень немного. Думаю, что многие считают наше положение очень сложным. По многим признакам, никакая политическая организация и никакое научное сообщество не имеют готовой доктрины. Без низового неявного плебисцита такой сдвиг в политике произвести не сможет никакая власть. Но ведь и в населении не видно попыток обсуждать ход событий и вариантов действий. Возникло застойное состояние.

Подойдём к проблеме, которая уже обнажилась. Она имеет две стороны, каждая поставила нас в тупик. Два типа жизни столкнулись в перестройке, а за тридцать лет оба потускнели на фоне новых необычных противоречий нашего кризиса. Власть вынуждена маневрировать между двумя общностями с враждебными образами будущего, но обе — с нелогичными шкалами ценностей. В такой ситуации власть избегает сказать, какой у нас возник общественный строй, и в какую сторону ведут нас политика и народное хозяйство. Если долго быть в таком состоянии, в любой стране зародится смута.

Мы в тупике: наше общество и государство не может вернуть нам советским строй (или строй с близким ему типом). Пытаться пробиться в прошлое — это значит истратить силы разума, ресурсы хозяйства и отношения международного сотрудничества. Сдвиг к реальному социализму — авантюра, которая усугубила бы наше состояние в нынешнем тупике. Причины неудачи такой попытки в прошлом были объективны: мы не знали общество, в котором живём. Нет знания — значит, нахлынут паразиты.

СССР как целостность был разрушен, бывшие наши республики срочно разошлись по разным коридорам. С самого начала реформ была произведена деиндустриализация России руками нашей элиты. Какой капитализм она собиралась построить? Тем более демонтаж научной системы ещё страшнее демонтажа промышленности. Эта связка резко ускоряла загрузку невежества. Восстановление их потребует больших средств и больших групп квалифицированных кадров. За тридцать лет антисоветская коалиция обустроилась и деформировала или ликвидировала системы советского государства, общества и культуры — они мерцают в катакомбах.

Возможно, что самый разрушительный фактор в этом распаде состоит в том, что глубоко преобразована культура населения. За тридцать лет удалось втянуть большую часть граждан в зависимость от "шопинга" — потребительства не по карману. Вирус этой социальной болезни Запада диверсанты рассеяли по всей России. Изменённая культура стала у нас барьером для возрождения гражданской солидарности, без которой не только невозможно вернуть справедливость в межлюдских отношениях, но и в целом выбраться из нашей исторической ловушки.

Наше общество и государство в обозримой перспективе не сможет создать в России собственный дееспособный капитализм (учтём, что понятия "капитализм", "социализм" "формация" стали слишком абстрактными). Главные причины известны, так как западный капитализм приобрёл форму цитадели империализма. Он экспортировал капитал в зависимые страны, насаждал там свои анклавы и архаизировал остальное население. Ни царская, ни советская Россия на это не пошли. В какой же капитализм тянет Россию богатое меньшинство? Неразумно лезть в больной и кризисный западный капитализм и открывать ему всё национальное достояние!

Но в какой коридор закатилась наша политэкономия? Вот наши рамки. Нас не пустят в "клуб капитализма". Известно, что Запад построил капитализм с награбленными ресурсами (людскими и природными). Россия с остатками её культуры не хочет (и не может) грабить другие цивилизации. Ни общины, ни солидарного общества под каблуком олигархов не возникнет. Но богатая прослойка и средний класс требуют "шопинга", вынь да положь! Для этого экономика России вывозит нефть и газ, а получает "шопинг": для среднего класса из Китая, для элиты — из Европы. На всех не хватает. Значит, незаметно происходит маргинализация части населения.

Это мы видели в 1990-х годах. Вспомним статистику: "Умершие мужчины в трудоспособном возрасте (в 1000 чел.): 1990 г. — 7,6; 1994 г. — 13,5; 2005 г. — 13,0; 2010 г. — 9,9".

А теперь более мягкие условия. Вот данные "Итогов XVIII Конгресса педиатров России. 2015". Здесь надо внимательно читать каждую фразу. Например: "Не более 10% детей в полном объёме справляются с требованиями школьных образовательных программ. Среди 85% старшеклассников, имеющих хронические болезни, выявляются признаки социальной и психологической дезадаптации… Снижается репродуктивное здоровье молодёжи. По данным эпидемиологических исследований, до 40% бесплодных браков являются результатом мужского бесплодия, 45% — женского бесплодия и 15% — бесплодия обоих супругов. В большинстве случаев корни бесплодия лежат в детском и подростковом возрасте".

Но это сигнал — из множества других. Мы говорим о грубом образе реальности. Надо в него всмотреться. По мне, разумно было бы не имитировать периферийный капитализм, а создавать наш свой общественный строй. У нас есть опыт СССР, и многие созданные тогда системы будут обновлены и развиты — в новых условиях и в новом обществе. У нас теперь есть опыт капитализма — и своего, и западного.

От	И.Т.
К	И.Т. (23.01.2019 20:06:17)
Дата	23.01.2019 20:11:18

Поздравление Ю.Ю.Болдырева по поручению Центрального Совета ВОД "НПСР"

https://vk.com/yuri_boldyrev

Юрий Болдырев. Группа единомышленников.

23.01.2019 09:20

СЕГОДНЯ 80 ЛЕТ СЕРГЕЮ ГЕОРГИЕВИЧУ КАРА-МУРЗЕ!

Уважаемый Сергей Георгиевич!

Искренне поздравляю Вас с юбилеем!

Вы - большой ученый и настоящий патриот - умеющий точно выделить и описать, представить всем то главное, ценностное, что было создано и развито в нашей цивилизации, но ныне целенаправленно уничтожается.
Вы известны также как защитник отечественной науки - не просто как источника нового знания, но еще и как культурного феномена.

Наше общество сейчас расколото: много совершенно противоположных представлений, взглядов, в том числе, на нашу новейшую историю. Но важнее всегда не абсолютная правота, а искренность стремления к истине, мотив, которым движим человек.

"Манипуляция сознанием" - и масштабное разрушающее наш народ и нашу страну явление, и (как название одной из Ваших работ) уже почти нарицательный символ Вашего личного - научного и гражданского - противостояния этому безусловному злу.

В искренности Вашей научной и гражданской позиции не сомневается никто: ни соратники, ни противники. И это, наверное, главное, что может Учитель дать своим многочисленным ученикам. А иметь такую группу активных сторонников в социальных сетях, как у Вас - это подлинный знак признания Вас как Учителя гражданами нашей страны из всех, даже самых отдаленных ее уголков.

Долгих Вам лет плодотворной жизни и благодарных учеников!
От себя лично, а также от имени и по поручению Центрального Совета Всероссийского общественного движения "Национально-патриотические силы России",

с уважением,

Ю.Ю.Болдырев.

От	И.Т.
К	И.Т. (23.01.2019 20:06:17)
Дата	23.01.2019 20:09:27

Газета "Завтра". Статья Т.Воеводиной. Боевая социология.

Завтра

http://zavtra.ru/blogs/kara-murze_80

Боевая социология
к 80-летию Сергея Георгиевича Кара-Мурзы

Татьяна Воеводина

23 января исполняется 80 лет знаменитому обществоведу Сергею Георгиевичу Кара-Мурзе. Вообще-то он исходно не обществовед, а химик, доктор наук. Люди «положительных» знаний всегда стараются привнести в обществоведение методы или хотя бы приёмы мышления, его стиль из естественных наук, что обществоведению всегда на пользу. Только вот мало таких обществоведов-естественников: кроме С.Г. Кара-Мурзы да С.С. Сулакшина – и назвать некого.

С творчеством Кара-Мурзы я познакомилась случайно: в 2000 году в подземном переходе перед станцией «Шоссе Энтузиастов» купила толстую книгу неизвестного мне автора «Манипуляция сознанием». Мне, как работнику торговли и маркетологу, эта тема очень близка: продвижение товара – это всегда и в первую очередь воздействие на сознание. Оказалось, книжка не совсем про то, на что я рассчитывала, но прочитала с увлечением. Не со всем я, помнится, тогда согласилась, даже мне показалось, что автор и сам не вполне чужд манипуляции сознанием: сравнивает СССР в замысле с новой Россией в реальности.

Книжки Кара-Мурзы вообще располагают к диалогу, подталкивают собственную мысль читателя. Признаюсь: иногда я и вовсе откладывала очередную книжку и дальше размышляла уже самостоятельно. Книжек было очень много, но читателям, мне кажется, больше всего запомнилась «Манипуляция сознанием». Она была переработана и переиздана несколько лет назад.

Тема манипуляции сознанием нынче самая горячая. При правильном подходе к делу «горячая» война может и не понадобиться: осаждённый гарнизон открывает ворота крепости и встречает завоевателей с хлебом-солью. Так именно и случилось в СССР…

Поразительное дело: почему же об этих самых манипуляциях мы раньше-то словно бы и не знали? Пишу «словно бы», потому что вообще-то о техниках манипуляции было известно. Помню, ещё в 70-х годах у нас в Инязе некий приглашённый преподаватель из Академии Общественных Наук при ЦК КПСС читал спецкурс, называвшийся чем-то вроде «Вопросы идеологической борьбы». Оттуда я узнала о 25-м кадре, о способе отвлечения общественного внимания, называемого «копчёная селёдка», да много чего рассказывал нам по американским источникам этот человек из Академии Общественных Наук. Тогда, помнится, инязовские преподаватели нам говорили, что мы, переводчики, – «бойцы идеологического фронта». Говорить-то говорили, но никто из нас не верил. Да и сами говорившие, все эти профессора и доценты научного коммунизма, были скучны, неубедительны и замшелы. Они даже не пытались приложить свою «науку» к чему-то практическому. Почему так случилось, объяснил Кара-Мурза.

В одной из недавних книг, «Российское обществоведение: становление, методология, кризис», одной из самых, на мой взгляд, интересных, Сергей Георгиевич показал, в чём состоит принципиальная разница между западным и российским (всё равно - дореволюционным, советским или современным) обществоведением. Западное обществоведение ещё несколько веков назад стало чем-то вроде экспериментальной науки, которая добывает «положительное» знание о предмете. Она не оценивает предмет – она его изучает. Чтобы доставить «заказчику» технологию достижения его, заказчика, целей. Наше обществоведение – по подходу всегда было и остаётся некой моралистически окрашенной натурфилософией. Она более созерцает предмет и морализирует над ним, чем исследует его для практического использования добытых знаний.

Перед обществоведами у нас никогда не ставились практические, технические задачи. А ведь только они по-настоящему двигают науки. Когда-то понадобилась атомная бомба, и стала развиваться ядерная физика, какие-то разделы математики и многое другое. А не случись этого - глядишь и ядерной физики бы не было. Я очень люблю этот исторический анекдот: товарищ Берия говорит товарищу Курчатову, сидя вместе с ним в укрытии на атомном полигоне: «Если эта штука не взорвётся – я тебе голову оторву». Так тогда ставился вопрос – и наука на него отвечала. Адекватно отвечала.

В советские времена была очень популярно такое высказывание Энгельса из письма к Г. Штаркенбургу от 25/I—1894 г. «Если, как вы утверждаете, техника в значительной степени (по большей части) зависит от состояния науки, то обратно наука гораздо больше зависит от состояния и потребностей техники. Если у общества появляется техническая потребность, то это оказывает науке гораздо больше помощи, чем десять университетов. Вся гидростатика (Торичелли и т. д.) вызвана была к жизни потребностью регулировать горные потоки в Италии в XVI и XVII в. Об электричестве мы стали знать кое-что разумное только с тех пор, когда открыта была техническая применимость его».

Мне кажется, фигура Кара-Мурзы в российском обществоведении – рубежная. Рубеж пролегает между прежней, традиционно-российской, социологической натурфилософией и действенной, практической, технологической, если угодно - боевой социологией.

Пять лет назад, когда в старинной красивой библиотеке отмечалось 75-летие Сергея Георгиевича, он шутливо сказал, что побил личный рекорд долголетия. Хочется пожелать побить ещё много таких рекордов и написать много книг.

От	И.Т.
К	И.Т. (23.01.2019 20:06:17)
Дата	23.01.2019 20:08:25

Газета "Советская Россия". Статья Р.Вахитова. Апология советского разума

Советская Россия

http://www.sovross.ru/articles/1795/42660

17:12 22 января 41

АПОЛОГИЯ СОВЕТСКОГО РАЗУМА

1.

Эпоха девяностых была временем жесткой борьбы двух противоположных течений общественно-политической мысли – антисоветских либералов-западников и просоветских левых патриотов. Борьба эта была неравной.
На стороне западников, которые старались не просто очернить, но и вычеркнуть из памяти народа советский период как некое безумное безвременье, было государство со всем его пропагандистским аппаратом. Ельцин и его команда не разрушили оставшуюся от СССР мощную машину пропаганды, как полагалось бы «ниспровергателям всего советского», а сохранили, усовершенствовали и заставили работать на себя. Идеологи и вожди либералов – Гайдар, Чубайс, Старовойтова, Бурбулис, Попов – пользовались благоволением всех СМИ, и прежде всего электронных, обладающих огромным влиянием. Их ошибки и даже преступления старательно замалчивались, все их действия подавались в самом выгодном свете.
Напротив, деятели левопатриотической оппозиции были загнаны в информационное гетто трех общенациональных газет («Советская Россия», «Правда» и «День» (позднее – «Завтра»), оппозиция не располагала ни одним телеканалом и имела лишь пару маломощных радиостанций. Лидеров оппозиции никогда не приглашали на федеральные каналы телевидения или радио, чтобы просто выслушать их точку зрения или цивилизованно поспорить с ними. Сами они и их идеи отчаянно шельмовались, высмеивались. Сейчас господин Шендерович на своем опыте может почувствовать, каково это – быть жертвой информационной травли, которую он сам «во время оно» не без удовольствия устраивал Геннадию Зюганову. Жаль только, что и это его ничему не научит, судя по тому, что он и его соратники до сих пор уверяют молодежь, что «это были годы настоящей свободы слова».
В эту эпоху патриотическая оппозиция, сплотившаяся вокруг КПРФ и Народно-патриотического союза, выдвинула целую генерацию талантливых, боевых, глубоких, страстных публицистов, которые сумели в труднейших условиях не только противостоять информационным атакам либералов, но и наголову разбить пропагандистские схемы своих противников. В том обстоятельстве, что сейчас полки книжных магазинов завалены книгами о Ленине и Сталине, и Сталина во время опросов большинство называет величайшим государственным деятелем России, – немалая заслуга их – генералов и рядовых пропагандистских войн 90-х. В те времена никто не мог даже и мечтать о сегодняшнем народном «советском ренессансе»! Тогда казалось, что хорошо бы просто отмыть социалистическую Родину от ушатов грязи, которую на нее выливали, не дать следующим поколениям забыть о достижениях Советского Союза.
Имена их у всех на слуху: Александр Александрович Зиновьев, Вадим Валерианович Кожинов, Владимир Сергеевич Бушин, Александр Андреевич Проханов. Одним из самых ярких публицистов героических времен левопатриотической оппозиции был Сергей Георгиевич Кара-Мурза.

2.

С.Г. Кара-Мурза пришел в политическую публицистику из среды ученых-естественников. По образованию он – химик, уже в зрелости занялся философией науки (проблемами организации исследований в области химии). Он был экспертом при ЦК КПСС в годы перестройки; одним из первых сумел избавиться от почти всеобщего ослепления «новым мышлением» и понять, что перестройка ведет страну к краху. В конце 80-х – начале 90-х он выступает с публицистическими статьями, где критиковался либеральный режим. Затем выходят его первые книги – «Что происходит с Россией?», «Вырвать электроды из нашего мозга», «Опять вопросы вождям», «Евроцентризм – скрытая идеология перестройки», «Истмат и проблема Восток–Запад», «После перестройки. Интеллигенция на пепелище родной страны». В 2000–2001 годах вышли две самые известные и главные его работы: «Манипуляция сознанием» и двухтомник «Советская цивилизация», которые приобрели такую популярность, что его выдвинули на место одного из ведущих публицистов оппозиции. В них идеи, высказываемые в статьях и книгах 90-х, приобрели концептуальное оформление. И, наконец, во второй половине 2000-х увидели свет еще две его принципиально важные книги: «Потерянный разум» и «Демонтаж народа». И, конечно, он – автор огромного количества публицистических статей, которые до сих пор продолжают выходить в самых разных изданиях. Несмотря на возраст, С.Г. Кара-Мурза регулярно реагирует на происходящие политические события острыми, аналитическими публикациями, и тысячи читателей ждут его отклики. Но мы ведь говорили о героической эпохе народного сопротивления компрадорскому режиму, о 90-х.
Кара-Мурза сильно отличался от других публицистов левопатриотического (или, как называли его враги, «красно-коричневого») лагеря. Большинство других публицистов, сопоставимых с ним по силе и яркости слова, были представителями гуманитарной интеллигенции (литературными критиками, литературоведами и историками или писателями), которые уже давно находились в оппозиции. Корни их мировоззрения уходили в 60–70-е годы и возникшее тогда движение «русских писателей-деревенщиков», или «почвенников». Их послеперестроечная вражда с либералами была продолжением доперестроечных дискуссий с теми же персонажами, которые прежде прикрывались некоторыми цитатами из классиков марксизма. Исключение составлял разве что Александр Зиновьев – социолог и логик, которому судьба уготовила роль «раскаявшегося диссидента-антисоветчика», вернувшегося из западного изгнания в Россию убежденным советским патриотом. Но поскольку советская социология «вышла из шинели советской философии», то и его можно причислить к гуманитариям, тем более что он был еще и писателем.
Кара-Мурза выделялся из этого ряда и стилистически, и концептуально. Будучи ученым-естественником по первой и аналитиком по своей второй специальности (начиная со второй половины 80-х он работал и возглавлял разные аналитические центры), он апеллировал к разуму, рациональности. Его книги пестрели ссылками на статистические сборники, цифрами и таблицами, а не цитатами из классиков русской поэзии. Лиризм и ему не был чужд, но это был не интеллигентский рафинированный лиризм, а, так сказать, лиризм человеческий, основанный на воспоминаниях о жизни в разных периодах советской истории. Воспоминания эти показывали, что Кара-Мурза тепло, интимно любит советский строй, или, как он выражается, «жизнеустройство», и искренне и глубоко страдает от его разрушения.
Появление Кара-Мурзы в стане патриотических публицистов было очень кстати. Дело в том, что пропаганда либералов в 90-е годы строилась именно на основе рационализма и сциентизма. Большинство либералов были экономистами по образованию. Экономика – хотя и формально – гуманитарно-общественная наука, фактически по типу мышления своих представителей ближе к наукам естественным. Либеральные идеологи чуть ли не напрямую заявляли широким массам россиян, и прежде всего российской интеллигенции, примерно следующее. «Посмотрите на наших противников! Они – поэты, писатели, литературные критики прорусской, славянофильской «партии». Их аргументы не от ума, а от сердца. Им жалко русскую деревню, советский социализм, архаику и фольклор. Но все это ведь эмоции. Закон гравитации тоже может быть причиной гибели людей, что ж теперь – проклинать Исаака Ньютона? Наши идеи построены на основе строгой научности. Мы доказали, что социалистическая экономика противоестественна и нежизнеспособна. Только движение к рынку может нас спасти, сколько бы бедствий и страданий это движение ни несло. Поведение достойных разумных граждан состоит в том, чтобы идти дальше, а не в том, чтобы ныть и страдать».
Кара-Мурза своими книгами и статьями как бы отвечал этим самоуверенным заявлениям либералов: «А так ли уж рациональны ваши собственные построения? А может, вы сами – слепые, иррациональные догматики, готовые резать по живому бытие целого народа ради внедрения своих заведомо не осуществимых у нас проектов? А задумывались ли вы о том, что Россия имеет свою специфику – климатическую историческую, культурную? Что не все, что придумано на Западе, нам годится?»
И это не были только лишь его личные размышления. Кара-Мурза, как и всякий хороший публицист, выражал умонастроения целого социального слоя. Это была естественно-научная и инженерно-техническая интеллигенция – ученые, преподаватели вузов, учителя, врачи, инженеры. Кара-Мурза говорил на их языке, мыслил, как они. Они тоже были склонны подходить ко всему критически, взвешивать аргументы и контраргументы, пытаться разобраться во всем самостоятельно, используя книги, справочники, статьи специалистов. Поэтому они видели кризисные явления советского общества, и многие из них поначалу с восторгом поддержали перестройку. В то же время они никогда не были и не могли быть оголтелыми антисоветчиками. Они ценили советскую власть за создание тех заводов, предприятий, институтов и университетов, больниц и лабораторий, в которых проходила или почти прошла их жизнь. И когда они увидели плоды «перестройки», они возненавидели либералов. Ведь те открыто, глумясь, уничтожали техническую инфраструктуру советской цивилизации, погружая страну в архаику вместо строительства обещанного постиндустриализма, обрекая, скажем, высококвалифицированного инженера-ракетчика идти на рынок и торговать турецким шмотьем…
И в то же время это была именно советская научно-техническая интеллигенция, это были в основной массе потомки русских крестьян и рабочих, которые любили свою Россию. Это тоже отразилось в зеркале публицистики Кара-Мурзы…

3.

Я помню, как я, мои друзья и единомышленники открывали в 90-е годы книги С.Г. Кара-Мурзы и какое буквально очистительное, освобождающее действие они производили на наши умы. Главная работа Канта, как известно, называется «Критика чистого разума». Пафос работ Кара-Мурзы я бы выразил схожей фразой «Апология советского разума».
Кара-Мурза показывал, что советское общество было устроено весьма и весьма разумно, и если наша обезумевшая в перестройку интеллигенция не увидела это, то потому, что она поражена тяжелым заболеванием мозга – европоцентризмом и все, что не похоже на обожаемый ею Запад, представляется ей патологией.
Кара-Мурза показывал, что советская цивилизация выросла не только из идей, почерпнутых радикальными интеллигентами из немецких, французских и английских книг, и даже не только из идей Маркса, Энгельса и Ленина, которые нигде не оставили поэтапной инструкции «Как строить социализм в неевропейской аграрной стране»? Во многом она выросла и из здравого смысла, житейского опыта истинного хозяина земли русской – великорусского крестьянства. Октябрьская революция и гражданская война вывели на сцену истории абсолютное большинство россиян – крестьян (включая городских рабочих, которые в подавляющей массе были не столько пролетариями в западном смысле, сколько людьми, сохранившими психологию жителей села).
Либералам и европоцентристам Серебряного века, загнавшим себя в обозы белых, а затем в зарубежное изгнанье (почитайте хотя бы «Окаянные дни» Ивана Бунина, доходящего в своей искренней ненависти к революции до социального расизма), они, конечно, казались дикарями, губителями культуры и цивилизации. Но на самом деле они сами были представителями особой цивилизации. Тысячелетней русской крестьянской цивилизации, позволившей миллионам людей выжить в суровейших условиях севера Евразии, да еще и вынести на своем хребте не самое «легкое» государство. Цивилизации, имевшей свои песни, свою философию, свое самобытное мировоззрение (вспомним хотя бы слова Сергея Есенина о русской избе, которая есть своего рода храм, отражающий все мироздание, как его представляли крестьяне). Кара-Мурза в своем двухтомнике «Советская цивилизация», который, я уверен, войдет в список лучших произведений русской социально-политической мысли, открыл нам эту цивилизацию, опираясь на множество источников – от русских экономистов-народников до писателей и поэтов. Он также дал парадоксальное, но удивительно точное определение советской революции – как одной из крестьянских революций, произошедших на аграрной периферии мирового капитализма. Такой же революции, которые произошли потом и в Китае, Вьетнаме, Лаосе, Корее, на Кубе, которые вырвали вслед за Россией и эти страны из щупалец капиталистического спрута, позволив им встать на путь самостоятельного развития.
Советская цивилизация по Кара-Мурзе – это цивилизация крестьян, переехавших в города и перенесших туда ценности крестьянской цивилизации, ценности общины, взаимопомощи, солидарности, взаимного выживания, это итог векового стремления к социальной справедливости русского народа (и, конечно, других народов, попавших в ходе истории в орбиту его культурного влияния).
Строилась эта цивилизация в 30-е годы, в годы первых пятилеток, индустриализации, коллективизации, культурной революции, в трагические горячечные, но в то же время великие и героические годы. Первые десять лет советской власти, по сути, сохранялись сословия имперской России – крестьянство оставалось таким же патриархальным, как и до 1917 года, старорежимная интеллигенция нашла себя в сфере образования, медицине, промышленности, даже сохранились остатки бывших привилегированных сословий – дворян, чиновников, только они переместились сверху вниз, в страту «лишенцев». Подлинный социальный переворот, породивший общество нового типа, произошел на переломе 20-х и 30-х годов.
Его связывают с именем Сталина, и умалять заслуги советского вождя неправильно. Но было бы глупо утверждать, что один человек, даже великий исторический деятель, был в состоянии создать целое общество нового типа. У советской цивилизации тысячи и миллионы создателей: тех, кто строил города, заводы и дороги, тех, кто открывал месторождения нефти, тех, кто налаживал систему образования, кто нес грамотность в массы, кто выковывал ядерный щит. Имена одних мы знаем, имена других (и их большинство) уже не помним, но это благодаря им существует и современная Россия, чье руководство предало их, их идеалы, их мечты и дела.
Кара-Мурза очень тонко замечает, что их ум, здравый смысл, их идеология, которая была связана с традиционным крестьянским жизнеустройством, так и остались на уровне «неявного знания». Повторюсь, у них не было плана построения социализма. Это сам Ленин признавал в начале 20-х. У них не было даже опоры на опыт предшественников, в отличие от наших китайских товарищей, которые, смотря на то, что произошло с СССР, делают выводы и корректируют курс развития. Строительство советского социализма напоминало то, как Маяковский определял поэзию – «езду в незнаемое». Представители поколения героических 30-х, решая проблему за проблемой, которые ставила перед ними жизнь, опирались не только на классиков и на споры 20-х годов, но и на интуицию, в которой был спрессован вековой опыт народного здравого смысла, «народного разума». Причем интуитивно они знали, что и как делать, но рационально это выразить не могли, потому что имевшиеся интеллектуальные формы часто не содержали нужный инструментарий. Однако это неявное знание позволило выжить им и жить нескольким последующим поколениям.
У С.Г. Кара-Мурзы есть совершенно замечательная книга – «Царь-холод» (написанная в соавторстве с С. Телегиным). В ней показано, что система теплоснабжения Советского Союза, которая досталась современной России, связана с определенной системой ценностей, если хотите философией, уходящей к мировоззрению русских крестьян-общинников. В основе ее мысль о том, что тепло не может быть товаром, что право на теплое жилье должны иметь все независимо от доходов. Эта идея выстрадана веками жизни в суровых климатических условиях, где жилье без тепла – это уже не жилье, а место, где люди обречены на смерть. Отсюда борьба русской общины за лес, который, как правило, принадлежал помещикам, отсюда и традиция всем миром строить бездомным крестьянам или молодежи избы в три дня (еще Пушкин удивлялся, что русский крестьянин, в отличие от западного, не знает бездомности, у нас даже нищий возвращается в свою избу). Отсюда и советское централизованное теплоснабжение – теплые батареи и горячая вода в квартирах.
Попытки подражать Западу в этих условиях бессмысленны: это на юге США можно позволить индивидуальные котельные в домах. Тот, у кого нет денег их установить или платить за них, перезимует и так, там тепло. У нас же, если поставить индивидуальные теплонагреватели по примеру Западной Европы и США и поднять цены до европейских, люди в Новосибирске или Норильске просто будут массово погибать от холода. Собственно, централизованная поставка тепла в квартиры выгодна у нас даже капиталистам – им же нужна живая рабочая сила.
Проблема только в том, что у нас нет ни рачительных капиталистов, – на их месте сынки советских госчиновников вроде Михаила Прохорова, которые «по блату» отхватили промышленные активы. Как нет и рациональной буржуазной интеллигенции – на их месте обуреваемые комплексами сервильные подпевалы «нового дворянства». Они с таким же наслаждением пытаются сломать советское жизнеустройство, как их предшественники начала ХХ века пытались ломать жизнеустройство русской общины. Кара-Мурза в книге «Столыпин – отец русской революции» напоминает, как печально это закончилось для либералов столетней давности…
Интересны и до сих пор мало оценены рассуждения Кара-Мурзы из «Советской цивилизации» об особой социальной инфраструктуре советских предприятий, которые были самозамкнутыми социальными мирами – со своими поликлиниками, санаториями, пионерлагерями, дабы работники были обеспечены всем. Либералы их безжалостно распилили, вопя о том, что они противоречат экономической логике. Кара-Мурза же указывает, что еще Аристотель разделял «ойкономику» – хозяйство, направленное на удовлетворение потребностей людей, и хрематистику – хозяйство, направленное на получение денежной прибыли. Логике «ойкономики» советские предприятия-миры не противоречили, они, наоборот, ей следовали. Просто в капиталистическом мире экономикой называют хрематистику, а все другие виды хозяйствования отвергают, отказывая им в своем смысле и своей логике.
Знание законов «ойкономики» у строителей советской промышленности – то же неявное знание, про которое мы говорили, ведь к разновидностям «ойкономики» относятся и большая крестьянская семья, и крестьянская община.
Но потом, говорит Кара-Мурза, те поколения, которые имели это неявное знание, которые использовали его при строительстве советской цивилизации, стали уходить – те, кому было 20–30 в 30-х годах, в 60-е и 70-е превратились в стариков. А передать это знание следующим поколениям они большей частью не смогли… Молодежь – и шестидесятники, и те, кто был ударной силой перестройки, – стала руководствоваться либеральными инструкциями. Им казалось, что это последнее слово социальных наук. И это привело советскую цивилизацию к гибели. Рефреном в большинстве работ Кара-Мурзы звучат горькие слова, которые были сказаны Ю.В. Андроповым: «Мы не знаем общества, в котором живем». Мы не знали и не понимали советское общество, и расплата за это была очень жестокой. Мы не знаем и современное российское общество, которое во многом паразитирует на остатках и руинах советской цивилизации...
Как мне кажется, С.Г. Кара-Мурза одну из главных целей своей публицистики видел и видит в том, чтобы рационализировать это неявное знание, изложить его логичным, понятным языком, чтобы можно было передать знание об обществе, в котором, по сути, мы до сих продолжаем жить, и нынешним, и будущим поколениям. Чтобы понять это общество, он обращается ко множеству концепций из самых разных областей знания. В этом смысле он – настоящий энциклопедист и похож на ученых эпохи Возрождения и Просвещения. На страницах его книг можно встретить отсылки к работам народников Энгельгардта и Воронцова, космистов Чаянова и Вернадского, евразийцев Трубецкого и Савицкого, и конечно, мыслителей марксистской школы – Грамши, Люксембург, Валлерстайна, не говоря уже о Марксе, Энгельсе, Ленине и Сталине.
Конечно, и до Кара-Мурзы у нас были специалисты по названным ученым и их концепциям. Но это были именно узкие специалисты, которые не выходили за рамки своей специализации, Кара-Мурза заставляет все эти учения служить цели его грандиозного проекта по осмыслению советских цивилизации и жизнеустройства. Объем той научной информации, которую он перерабатывает, поражает. Как один человек, пусть при помощи нескольких десятков единомышленников (в своем время в интернете работал форум сторонников Кара-Мурзы), мог это сделать?
По-хорошему это должны были делать целые научные институты. Так бы оно и было, если бы реформированием советского общества мы занялись нормально, как полагается это делать, как крестьяне всем миром строили необходимую им плотину или дорогу. Если бы наши реформы были действительно перестройкой, как их назвали вначале, а не катастрофой самоуничтожения… Но получилось иначе, и это неслучайно …

4.

Дело ведь не только в том, что широкие массы и даже руководители советского государства, политических и экономических институтов не знали и не понимали это общество (хотя и это важно, Запад очень много делает в плане такого самосознания – достаточно вспомнить о роли социологических исследований в выстраивании политического курса стран Запада). Дело в том, что внутри советского общества сформировалось поначалу не очень многочисленное, но агрессивное антисоветское меньшинство. Причем сформировалось оно не где-нибудь, а на самом верху этого общества – в среде партноменклатуры, госчиновников, элитной интеллигенции. Кара-Мурза видит причину этого в оборотных сторонах ускоренной урбанизации, в очарованности нашей интеллигенции идеологическими миражами Запада, но все же главное, по его мнению, в том, что номенклатура, созданная в 20–30-е как своеобразное служилое сословие для того, чтобы выстроить и хранить социализм, стала костенеть, замыкаться, превращаться в наследственное сословие, презирающее свой народ. Ценности советского проекта, связанные с идеей равенства и социальной справедливости, стали ей чужды. Именно это предопределило превращение перестройки в планомерный процесс захвата собственности номенклатурной верхушкой и сближение ее с Западом и одновременно с превращением страны в энергетический придаток Европы.
Здесь начинается еще одна очень важная, фундаментальная тема публицистики Кара-Мурзы – тема манипуляции сознанием, раскрытая им в одноименной известной книге, а также в более поздней работе – «Демонтаж народа». Наша советская страна переживала серьезный, даже системный кризис. Она столкнулась с большим количеством серьезных внутренних проблем – от продовольственного вопроса до национализма и этнократии на окраинах, в тех же Прибалтике или Узбекистане. У нас было враждебное окружение, которое своей пропагандой – через радиоголоса, через литературу, через личностное воздействие, в том числе на высших руководителей, расшатывало нашу страну. Нас ожидали тяжелые времена. Мы все равно сделали бы немало ошибок, тем более что понимания общества, в котором мы жили, у нас действительно не было. Но мы могли проскочить этот трудный момент с меньшими потерями.
Самое интересное, что даже на Западе так считали. Сейчас рассекречены и опубликованы аналитические доклады ЦРУ начала 90-х: американцы полагали, что от СССР отпадут Прибалтика, Закавказье, Союз превратится в мягкую конфедерацию, но все же сохранится и даже будет сочетать в экономике рынок с элементами госпланирования, как современные Китай или Белоруссия. Даже американцы не могли предвидеть, что иррациональная ненависть к СССР и социализму у антисоветской группировки в верхушке будет такова, что она буквально развалит свою Родину… А перед этим запустит пропагандистскую кампанию по очернению всего советского и даже всего русского, которая годами будет промывать мозги населению. Как в издевку, эта кампания была названа гласностью и свободой слова. Только свобода эта была очень избирательной, и слово давали только одной стороне. Кара-Мурза рассказывает, как в конце 80-х он обошел все издания ЦК КПСС и ЦК ВЛКСМ со статьей, где показывал опасность рыночных экспериментов в советской экономике. Статью не приняли ни один журнал и ни одна газета! Формулировка была откровенной: не совпадает с мнением редакции. Такая вот у нас была гласность при Егоре Яковлеве!
Кара-Мурза в своих книгах подробно показывает, какие применялись и применяются методы для оболванивания населения, для разрушения скреп, связывающих наши народы… Все эти книги остаются актуальными – машина либеральной антисоветской пропаганды не останавливалась всю ельцинщину, а при Путине заработала с еще большей силой!

5.

23 января наступившего 2019 года Сергею Георгиевичу Кара-Мурзе исполняется 80 лет. Он продолжает заниматься делом своей жизни, поисками ответов на главные вопросы современности, исследованиями советской цивилизации и современного российского общества. Он делится с нами своими знаниями, радует нас новыми публикациями. Буквально за несколько дней до юбилея «Советская Россия» напечатала новую статью Сергея Георгиевича, в которой он пишет: «Наша история – наше достояние и сокровище. Но вовсе не просто активизировать и запустить этот ресурс в работу на благо подавляющего большинства, стране и братским народам. Подходы к этому наследию надо изучать, и это время пришло».
Своим публицистическим даром, волнующим живым словом, Сергей Георгиевич пробудил к этому цивилизационному познанию множество людей, его восторженных поклонников и учеников, к которым отношусь и я, пишущий эти строки. Я счастлив тем, что видел выступления Сергея Георгиевича, встречался с ним, слушал его мудрые советы – очно и через переписку, тем, что он вдохновил и ободрил меня, когда я делал первые шаги как политический публицист.
Надеюсь, что мы своими трудами не разочаруем его, что мы достойно продолжаем и будем продолжать начатое им дело. Ради нашей общей цели – возрождения реформированной, может, не во всем похожей на прежнюю, но зато более крепкой и более совершенной, любимой нами советской цивилизации.

Рустем ВАХИТОВ

От	И.Т.
К	И.Т. (23.01.2019 20:06:17)
Дата	23.01.2019 20:07:34

Газета "Советская Россия". Статья С.Г.Кара-Мурзы "Трудно искать путь"

http://www.sovross.ru/articles/1793/42595/

16:39 17 января 292
ТРУДНО ИСКАТЬ ПУТЬ

На наших глазах рухнул СССР с огромными жертвами, и взрослые не могут объяснить детям и внукам. А старики моего поколения пытаются скрыть свою личную трагедию. Об этом немногие современные авторы оставили разрозненные тексты, и не в сухом и ясном стиле, а в форме эмоциональных текстов.

Я говорю о себе, может быть, кто-то прочитает и над чем-то подумает. Возможно, что я частично говорю и за моих друзей и товарищей, с которыми мы обсуждали нашу катастрофу – вина наша.
Мы, выйдя из советского образования, оказались наивными и невежественными перед зрелищем распада – и приверженцы советского строя, и сомневающиеся, и недавние диссиденты. Этот период (примерно 1985–1995) был заполнен непрерывными вопросами и догадками, поиском и чтением литературы, отечественной и зарубежной. Новые данные сразу публиковались в полемике или проклятьями идеологам перестройки. Содержание их было простое: факты, разоблачающие антисоветскую ложь, данные об экономике и социальной системе СССР, угрозы, которые создает реформа, полезные сведения из истории. Для сложных тем мы еще не были готовы, но поток простых фактов и доводов хоть немного охлаждал рыночные иллюзии и утопии. После 1992 г. все эти тексты без всякого красноречия увязывались с социальной реальностью.
Следующие 10 лет, не прекращая производства этих текстов, обсуждения сдвинулись к более сложным проблемам, которых мы не касались в советское время ни в лабораториях, ни кругу друзей. Так, в 1990-х гг. была поставлена проблема изменения массового сознания («манипуляции сознания»). Это было совершенно иное состояние нашего нового государства и общества – очень серьезное изменение. Описание вызревания русской революции и строительства институтов советского общества поставило очень много вопросов, которых обществоведение (прежнее и нынешнее) обходило и обходит. Все они важны для понимания, но, думаю, еще более они важны для молодежи, которой необходимо знать, как были устроены советские системы – им придется их осваивать, возрождать и модернизировать. Эти системы – основа базы их жизни, другой не будет. Похоже, что это все поняли.
В период 1995–2015 гг. социологи создали огромный массив эмпирического материала, в нем можно увидеть «скелет» (или карту) нашего будущего. На карте видны сгустки сложных проблем и узлы возникающих в них конфликтов. Раньше старались этого не видеть, теперь это полезный материал для учебных пособий. Знание полезно и правым, и левым, и самой власти.
Но из этого массива вылезает несколько жгучих проблем. Уже в середине 1990-х гг. мы стали обсуждать странную природу постсоветского кризиса, небывалого в промышленных странах, тем более без явной войны. Даже если бы власти приняли ошибочные решения, в государстве и обществе культурной страны должны были быть разумные силы, которые нашли бы аргументы, чтобы остановить разрушительный процесс. Как можно было почти 30 лет наблюдать уничтожение народного хозяйства и спорить о мелких вещах! Какое воздействие парализовало разум и волю общества, интеллигенции, научного сообщества, политического актива и государственных деятелей? Как мог этот коллективный психоз, почти мистический морок, охватить образованный народ?
Перед нами встала задача, о которой десять лет назад никто из нас и не подумал бы. Стали собирать источники, и отечественные, и иностранные, а также проявления симптомов этого неведомого состояния. Вывод был таким: распад связей и элементов народа и общества. Так вышли книги «Демонтаж народа» и «Потерянный разум». Мы считали, что была срочная потребность, и книги были не высшего качества. Наверняка кто-то еще напишет лучше. Но тогда надо было обратиться к методологии общественной науки. Уже 30 лет как стало очевидно, что общественная наука все больше и больше отставала от изменений в обществе и государстве. Так не были изучены и распознаны главные общественные процессы, которые и слились в системный кризис, приведший к краху СССР и глобальному потрясению.
На I Съезде народных депутатов СССР 27 мая 1989 г. Ю. Афанасьев заклеймил большинство депутатов (еще народных) как «агрессивно-послушное большинство». Были крики и даже рыдания депутатов, но большинство их не могло использовать свое количественное преимущество, поскольку они считали себя обязанными уговорить власть: «Ведь все мы, депутаты, хотим, как лучше». Факт: советская политическая культура обезоружила СССР. Консультанты из Гарварда нас изучили и подождали, пока мы дозреем у телевизора.
В послевоенный период советское обществоведение, вернувшееся в лоно истмата, отошло от методологии науки становления, на которой возник СССР. Система образования даже не могла объяснить, в чем же была инновация Ленина. Т. Шанин писал в своей книге 1986 г.: «Стыдливость, которую испытывают сегодняшние коммунисты из-за непоследовательности Ленина, оставляет в стороне его наиболее ценное качество как лидера – талант думать по-новому, мужество менять и способность убеждать или подталкивать сторонников всеми доступными способами» [Шанин Т. Революция как момент истины. 1997].
Заметим, что накануне Февраля в партии большевиков было около 10 тыс. человек, на порядок меньше, чем меньшевиков и эсеров. В феврале, выйдя из подполья, 125 организаций большевиков насчитывали 24 тыс., а в июле было уже 240 тыс., к октябрю 350 тыс. – большевики стали самой большой партией в России. А ведь не было ни прессы, ни телевидения.
К моменту революции состав населения России был представлен 85% крестьян и примерно 5% промышленных рабочих. Мировоззрение этой массы трудящихся влияло и на остальные группы – сословное патерналистское общество еще не преобразовано в классовое общество. Многие ценности, традиции и нормы соединяли общество.
Но процессы развития СССР шли в чрезвычайном темпе. После войны в СССР началась быстрая урбанизация. В 1950 г. в городах жили 71 млн человек, а в 1990 г. – 190 млн. Новые города населялись молодежью послевоенного поколения. Общество быстро менялось: в 1950 г. в СССР было 15 тыс. средних общеобразовательных школ, а в 1990 г. – 70 тыс. В составе работников быстро росла доля специалистов с высшим образованием: в 1929 г. высшее законченное образование имели 0,23 млн человек, в 1940 г. – 0,9, в 1950 г. – 1,4, в 1960 г. – 3,55, в 1970 г. – 6,9, в 1980 г. – 12,1, а в 1989 г. – 20,2 млн человек (14,5%).
Быстро изменялась структура занятости в народном хозяйстве. В 1928 г. в промышленности и строительстве работали 8%, а в сельском и лесном хозяйстве 80%. В 1970 г. соотношение было 38% и 25%. Но главное, стали быстро оформляться и обретать самосознание социокультурные группы. Одновременно от традиционных профессий очень быстро стали отпочковываться новые специальности – во всех отраслях.
Это было уже другое общество. Наследие русского коммунизма стало историей, а новые поколения номенклатуры стали паразитировать на ней и подтачивать ее. Уже времен перестройки молодежь показала невежество в представлениях о революции и строительства СССР. Это стало национальной угрозой.

Реальные успехи первого этапа, особенно Победа, для послевоенных поколений уже были историей. А для старших поколений они были «живыми» результатами огромного труда. В сознании старших поколений совмещали героическую и трагическую реальность. А ХХ съезд КПСС разрушил несущую опору государства – смысл прошлого. Когда его грубо вырывают, как это сделал Хрущев, в ответ получают цинизм и глухую, даже неосознанную ненависть. После ХХ съезда старики замолчали, а вышедшее на сцену послевоенное поколение, уже в большинстве городское, отличалось вольнодумством, и коммуникации между поколениями ухудшились.
Сейчас, вероятно, молодежь с трудом представляет фундаментальный фактор, на который не обратило внимания наше образование: советское общество до 1950-х годов было скреплено механической солидарностью. Это значит, что подавляющее большинство граждан по своему образу жизни, культуре и мировоззрению были очень близки. Все были трудящимися, выполнявшими великий проект. Это общество было похоже на религиозное братство. Особенно после Гражданской войны и до конца 1950-х гг. население было в состоянии «надклассового единства трудящихся». Война и бедствие, а позже победа, еще сильнее сплотили советских людей. Основная масса интеллигенции и служащих госаппарата, даже уже с высшим образованием, вышла из рабочих и крестьян. Она в главном мыслила в согласии с большинством. О состоянии населения можно сказать: антропологическое единство.
Такое единство (и тем более Победа и культ Сталина) было важным фактором, чтобы вожди и академики не видели новых изменений и ростков новых угроз. А предвидения не замечали. В 1924 г. А.В. Чаянов сделал важное суждение и прогноз: «В системе государственного коммунизма не существует ни одной из народнохозяйственных категорий, типичных для рассмотренных нами экономических укладов. Исключением является чисто технический процесс производства и воспроизводства средств производства.
Нарисованная нами картина, отражающая морфологию системы, мало способствует уяснению ее динамики. Но это, по-видимому, возможно лишь при длительном изучении режима и его функционирования и не ранее того, как его идеологи и теоретики создадут стройную организационную теорию».
И он добавил подстрочный комментарий в виде трех вопросов. Вот 3-й вопрос: «Какие меры могут предотвратить опасные возникновения в социалистическом обществе на основе новых производственных отношений новой классовой прослойки, которая могла бы создать такие формы распределения социального дохода, при которых режим в целом утратит присущее ему первоначально высокое идейное содержание?» [Чаянов А.В. К вопросу теории некапиталистических систем хозяйства //А.В. Чаянов. Крестьянское хозяйство. М.: Экономика, 1989, с. 139].
Сталин тоже сказал, о других угрозах: «Необходимо разбить и отбросить прочь гнилую теорию о том, что с каждым нашим продвижением вперед классовая борьба у нас должна будто бы всё более и более затухать, что по мере наших успехов классовый враг становится будто бы всё более и более ручным. Это не только гнилая теория, но и опасная теория, ибо она усыпляет наших людей, заводит их в капкан, а классовому врагу дает возможность оправиться для борьбы с советской властью» [Сталин И.В. О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников: Доклад на Пленуме ЦК ВКП(б) 3 марта 1937 года // Правда. 29 марта 1937 года].
Мы, студенты 1-го курса химфака МГУ, это услышали после ХХ съезда КПСС. Преподаватель представил нам это утверждение Сталина абсурдом, даже посмеялся. Тогда мы с приятелями это не посчитали абсурдом, задумались, но не нашли понятных оснований для СССР вывода Сталина. Классовых врагов среди нас не было, и почему «с каждым нашим продвижением вперед» враг «наших людей заводит в капкан»?
Между тем ни мы, студенты, ни преподаватели, ни академики и даже руководители КПСС не видели, что всякие изменения, даже «каждые наши продвижения вперед» создают риски. Это был фундаментальный провал нашего образования и науки.
Огромный изъян наследия советской символической сферы состоял в том, что из нее тщательно вычистили результаты обдумывания и переживания наших поражений и ошибок. Этим занялся Хрущев – обвинительно и разрушительно, а затем диссиденты – постепенно подтачивая легитимность СССР. А ведь поражения и ошибки – незаменимый источник знания и зародыши важных инноваций. Даже от родных, которые строили СССР и воевали, в 1960–1970-е нам было трудно получить внятное объяснение логики ошибочного решения или причины провала в предвидении – старикам как будто когда-то давно было запрещено разглашать эту сторону истории. У стариков тогда было «неявное знание», и они быстро устраняли поломки и находили лучшие решения. Но старики ушли, а мы остались без знания.
В 1950–60-е вышли на арену «шестидесятники», цвет нашего обществоведения. А за ними постепенно пошла и верхушка КПСС и зашла в тупик. Это я говорю о той части верхушки, которая пыталась сохранить и спасти СССР. Но эта властная верхушка до конца верила, что советский человек тоже имеет какие-то изначальные ценности, идеалы и веру, что он никогда не даст сломать эту систему.
Обществоведы-«шестидесятники» оказывали большое воздействие на интеллигенцию – через образование, СМИ и систему идеологической учебы. Через эти каналы большая часть интеллигенции сдвинулась к «недоброжелательному инакомыслию», а через личное общение с интеллигенцией эти настроения усвоили широкие массы трудящихся. При этом ни интеллигенция, ни другие общности и не думали разрушать СССР. Хотели как лучше! Наслаждались морализаторством, а меру и расчеты отбросили. И что получилось? Что ближе к концу, уже к 1980-м годам, закрывали глаза на реальность.
В любом обществе есть разрывы. Например, преступный мир, диссиденты, которые отвергают основные нормы и ведут полуподпольное существование. В стабильный период такие общности стараются не создавать открытых конфликтов и не бросают вызовов обществу и государству.
В момент смерти Сталина это прочувствовали даже школьники 7-го класса. Учителя приходили заплаканные, и мы понимали – это вовсе не из-за культа личности. Все покатилось по другой дороге, и тревогу вызывала неопределенность. А уже в 8-м классе произошел необъяснимый раскол – выделилась группа «стиляг», и всем пришлось об этом думать. Возникла консолидированная общность, которая отщепилась от нашей массы. Это был тревожный сигнал, трещина в нашем «теплом обществе лицом к лицу» (так западные социологи называли наше общество).

Во время инкубационного периода 1955–1985 гг. произошла дезинтеграция советского общества, и появились уже крупные и влиятельные общности, которые вызрели и произвели перестройку. «Антисоветский марксизм» в среде шестидесятников и гуманитариев сыграл свою роль в 1970–1980-е.
Фундаментальным провалом политической системы СССР было то, что обществоведение, взявшее за методологическую основу исторический материализм, развивалось в парадигме натурфилософии, а не как познание, автономное от нравственных ценностей. Обществоведение выполняло идеологические и ритуальные функции, а практики следовали здравому смыслу и опыту, т.е. неявному знанию. После войны поколение практиков сошло со сцены, и следующее поколение было воспитано «идеологами». Самым сплоченным и авторитетным сообществом этих «идеологов» были те, кто с энтузиазмом принял харизматическую инновацию Хрущева, его «оттепель».
В обзоре послевоенной истории обществоведения сказано: «Социологи-шестидесятники относились к своим работам как своего рода инструкциям, которыми власть должна воспользоваться, чтобы улучшить положение дел… Окончание «оттепели» в мемуарах маркируется как крушение надежд... Начало «застоя» в воспоминаниях, как правило, соотносится с изменением формата взаимодействия социологов и власти: теперь это не сотрудничество, а подрывная деятельность… Социологи, преодолевшие искушение сотрудничеством с обманувшей их надежды властью, теперь рассматривают социологическое исследование как «сопротивление системе, но с помощью научного знания» [Димке Д.В. Классики без классики: социальные и культурные истоки стиля советской социологии // СОЦИС, 2012, №6]».
В 1994 г. В.А. Ядов и Р. Гратхофф пишут: «Уникальность советской социологии заключается, прежде всего, в том, что, будучи включена в процесс воспроизводства базовых идеологических и политических ценностей советского общества, она стала важным фактором его реформирования и, в конечном счете, революционного преобразования».
Очевидно, что влиятельная часть гуманитарной интеллигенции, близкая к власти и имевшая поддержку Запада, заняла позицию конфронтации с большинством советского общества. Этот конфликт в 1970-е г. перерос во внутреннюю холодную войну (информационно-психологическую и готовящуюся экономическую). Большинство, в состоянии без проекта, без организации и под интенсивным идеологическим давлением, потерпело поражение.
Сейчас уже кажется странным, что многие не могут признать тот факт, что из бывшего советского народа действительно отщепились довольно большие группы, разорвавшие с большинством узы солидарности. Но в 1970-х г. уже нельзя было не видеть, что возникли сообщества, явно ненавидевшие СССР, – и туда тянется много наших товарищей и друзей, которые не были потомками дворян или буржуев, даже наоборот, были среди них и дети большевиков.
Разве классовым врагом был Горбачев или трижды Герой Социалистического Труда академик Сахаров? Но мы не догадались подумать об изменениях в обществе, которые быстро позволили людям разбрестись по неведомым дорожкам. Мы не смогли тогда и выговорить, что не классовые враги, а нормальные советские люди поддержат активное меньшинство в подрыве основ СССР. У нас для этого не было слов и доводов. Да и сейчас трудно подобрать верные слова. Это не вина наших людей, это наша национальная беда. Мы все были не на высоте – уповали на солидарность и не поняли, как изменялось общество.
Я говорю об одном ударе по СССР, но считаю его очень тяжелым. Это слабость общественной науки России, которая возникла из литературы ХIХ века. Сказано, что наша революция и СССР опирались на науку становления (т.е. создания то, чего еще нет), хотя это было неявное знание. Это знание сложилось у крестьян и землепроходцев с их общинным коммунизмом – и у Ленина с его молодыми последователями. Он соединил крестьянский коммунизм с неклассической наукой. Бертран Рассел написал: «Можно полагать, что наш век войдет в историю веком Ленина и Эйнштейна, которым удалось завершить огромную работу синтеза, одному – в области мысли, другому – в действии. … Государственные деятели масштаба Ленина появляются в мире не больше чем раз в столетие, и вряд ли многие из нас доживут до того, чтобы видеть равного ему».
Но после 1950-х старики сошли со сцены, и «явное» обществоведение стало просто дымовой завесой реальности. Я бы сказал, что отсутствие научного обществоведения в сложном обществе опаснее утраты естествознания. Потому что там-то еще можно где-то найти или купить необходимые разработки, но не в обществоведении.
Вот вехи, которые меня потрясли. Первый – это 1954 г., я в восьмом или девятом классе. Внезапно возникли «стиляги». У нас в классе было шесть таких парней. Это дети из «генеральского» дома. Впервые какая-то группа отвергала сам тип советского жизнеустройства и мышления. И вот мне звонит отец одного из таких парней и говорит: «Сережа, ты комсорг, надо поговорить. Приходи ко мне на службу». Я пошел. Оказалось, он парторг высшего ранга – огромный кабинет, знамя. Сидит умный сильный человек, орденские планки. И говорит: «Скажи, что происходит? Что с моим парнем? Ведь мы его воспитывали, как и всех». Спрашивает: «Ну что, что, объясни!» – и заплакал. Зарыдал.
Я перепугался, успокаиваю. Он политработник, прошел войну, спрашивает меня: «Что происходит, объясни». Пошел и думаю: а где же наша наука? Затоптали стиляг, но не изучили этого явления. И объяснили в прессе неверно.
Второй случай в 1956 г., осень, я на первом курсе МГУ. Было это после ХХ съезда. Нам надо было готовиться к агитпоходу по Калининской области, по лесам, по деревням. Электричества там еще не было, вот мы и ходили, так было у нас на факультете. Мы приходим в клуб или в школу, соберется вся деревня, концерт, рассказы. Мы думали, что мы скажем в деревне о XX съезде, ведь нас спросят: «Что происходит?»
Мне сказали: «Иди в партком МГУ, пусть дадут нам инструкции, объяснят». Я позвонил, пошел. Там ждал меня член парткома, профессор с философского факультета. Спрашиваю: «Что людям сказать, как вы вот этот сдвиг или слом трактуете? Как объяснять людям». И он прямо так развел руками. «Ничего не могу, – говорит, – сказать. Никому ничего не могу посоветовать. Вы поговорите по-человечески с людьми».
И много было таких вопросов. В 1960 г. я делал диплом в Академии наук, и там среди «шестидесятников» на три-четыре года старше меня – идеи перестройки в воздухе витали, но в сыром виде. Почти каждый день обсуждали эти идеи. Прекрасная лаборатория, все друзья, любили химию, но коллектив дал трещину. Я и товарищи пытались объяснить, что это утопии, иллюзии. Но у нас не было ни языка, ни теории, – то, чему нас учили, никакой связи с реальностью не имело.
И я уехал на Кубу посмотреть революцию, в других условиях. Я увидел, словно в колбе, проблемы революции и варианты их решения. Тогда туда, на Кубу, слетались философы, историки и аналитики из Европы, США, Латинской Америки и СЭВа. Я там сидел с ними, слушал, потом говорили с многими кубинцами. Это для меня было как практикум анализа сложного общества в чрезвычайной ситуации. Тогда я пришел к выводу, что и у нас в это время сложилась ситуация распада единства общества.
Вернулся в Москву, ушел из химии в науковедение, попал в круг философов, экономистов, социологов и др. Я вырос в лаборатории, принял ее нормы, и меня потрясло мышление гуманитариев. Они хорошо меня приняли, с интересом читали то, что я писал, – но будто бы как инопланетянина. Набор фактов, логика и выводы у них были несовместимы с моими. Как сказал бы один чужой философ, у них было «мышление страны Тлён». Это страшная антиутопия – когда люди отвергают реальность в угоду игре.
А дальше наша колея все больше и больше сдвигалась к конвергенции с США. Во время перестройки мы стали по крупицам собирать знание, а параллельно идеологии перестройки стали со злорадством вываливать на головы советских граждан мешки мусора «разоблачений», в котором зерна истины были завернуты несколькими слоями лжи. И получилось так, что большинство населения отшатнулось от изучения аварий и катастроф советской машины.

Вспомним: в 1989 г. рабочие в социологических опросах отрицательно относились к смене общественного строя и перехода к капитализму. Безработица отвергалась рабочими как нечто абсурдное, им и не задавали таких вопросов. А вот опросы в апреле-мае 1991 г. на трех больших заводах: 29% рабочих пожелали идти «по пути развитых капиталистических стран Запада». За государственную и кооперативную собственность на средства производства – 3% рабочих. Теперь 54% рабочих согласились, что «небольшая» безработица необходима, и только треть заявили, что они категорически против безработицы в СССР, т.к. она вредна и бесчеловечна.
Вывод: заветы поколений, которые совершили революцию, строили СССР и воевали, – стали преданием, которое уже не действует как система норм для принятия актуальных решений. Эти заветы были запечатлены в мироощущении 3–4 поколений, которые пережили беды и победы первой половины жизненного цикла СССР и обладали общим знанием первого этапа. При таком состоянии антисоветский проект был реализован очень легко – и 18 млн членов КПСС не чувствовали надвигающей катастрофы и не желали верить, что все так произойдет.
Большинство приняло ликвидацию СССР как тяжелую утрату, 75% определили приватизацию промышленности как грабительскую, то есть, произошло осознание приватизации как зла. Бывшие члены КПСС после запрета этой партии в массе своей не стали антикоммунистами и были глубоко оскорблены действиями власти и верхушки партийной номенклатуры. Оскорблено было в массе своей все население – издевательством с референдумами и провокациями, воровством и безумным гламуром меньшинства, непрерывным враньем и глумлением телевидения и пр.
Но оскорбление само по себе не изменяет состояния. Требуется трезвое знание о реальности – в движении. Здесь мы не можем много сказать. Но вот незаметный, но очень важный фактор. Это был неизбежный сдвиг, вызванный новым этапом развития СССР. Более того, он совместился во времени с другими принципиальными изменениями. Это смена типа солидарности в народе и общества. Она происходила во всей деятельности общества.
Мы говорили, что структуры общества после 1960 г. преобразились. Связи механической солидарности большинства не распались, но ослабли, многих стала тяготить «диктатура над потребностями» и само требование «единства». Тогда мало кто видел за этим симптом назревающего глубокого кризиса. В СССР к такому кризису советского общества не были готовы ни государство, ни наука. Требовалось плавное формирование органической солидарности с гибридизацией или сосуществованием с механической солидарностью, не допуская разрыва и вакуума. Должны были все группы и сообщества товарищески соединиться, как «организм». К несчастью, общественные и гуманитарные науки СССР с этой задачей не справились, да с ней и сегодня эти науки не справляются в России.
Взрывное возникновение множества групп с разными профессиями и ценностями создало для политической системы ситуацию реальной невозможности пересобрать новое население в общество и нацию – старая партийно-государственная машина не могла ни понять, ни предвидеть, ни выработать новые технологии. А молодое образованное поколение номенклатуры было уже могильщиком СССР (кто-то активно, большинство пассивно).
Дело было не в количестве, а в том, что любая общность в момент становления обладает особыми качествами (активностью, творчеством, бунтарством и пр.). В конце ХIХ века в России интеллигенции было мало, но она стала «дрожжами» всей России. В СССР молодая послевоенная городская интеллигенция была иной общностью, нежели старая российская и первая советская интеллигенция. Война оказалась разрывом непрерывности. Это и произошло в СССР: и в социальных группах, и в культурных, и в этнических.
Социолог культуры Л.Г. Ионин пишет в 1995 г.: «Гибель советской моностилистической культуры привела к распаду формировавшегося десятилетиями образа мира, что не могло не повлечь за собой массовую дезориентацию, утрату идентификаций на индивидуальном и групповом уровне, а также на уровне общества в целом… Наименее страдают в этой ситуации либо индивиды с низким уровнем притязаний, либо авантюристы, не обладающие устойчивой долговременной мотивацией... Авантюрист как социальный тип – фигура, характерная и для России настоящего времени» [Ионин Л.Г. Идентификация и инсценировка (к теории социокультурных изменений) // СОЦИС, 1995, №4].
Теперь, чтобы вновь войти в разумную колею, из которой выбивались полвека шаг за шагом, требуется рассмотреть и обдумать логику наших решений и наших ошибок. Нам надо учиться на прошлом и нынешнем, на провалах и победах, на Западе и Востоке.
Мы говорили о доминирующих общностях, которые подавляли интересы и ценности «молчаливых» общностей, независимо от величины массы. Но структура общества и народы (нации) изменяются быстрее, чем думает население и власть. Незаметно развивается и вырастает небольшая группа и становится «дрожжами» для недовольных. Чаще всего возникают сообщества диссидентов во время резкого изменения образа жизни, смены направления политики, появления на общественной сцене молодого поколения с новой картиной мира с разрывом памяти и мировоззрения старших поколений и т.д.
Надо также сказать, что кроме согласия и признания легитимности общественного строя большинством населения, должны были действовать активные группы – это авангард, а за ним актив. Это лидеры, которые работают на «переднем крае». Они не назначаются администрациями, не избираются на съездах – их «выдвигают», не сговариваясь, и они, даже не осознавая, создают сообщество. Конструирование таких групп и сообществ – это целая мультидисциплинарная область.

В СССР первого этапа работали великие конструкторы партий и армий. Известно, что вперед вышли партия большевиков и Красная армия, об этом много написано. Но стоит упомянуть такие группы, которых тогда называли Красные сотни. Это молодежь, прошедшая Первую мировую и Гражданскую войны, и они были в основном командирами среднего и низшего звена, из малых городов и деревень Центральной России. По сути это была единая сплоченная общность, авангард нового поколения, так что Сталин даже художественно представил эту общность как «орден меченосцев». Наши старики хорошо знали качества этих людей, это была общность особого антропологического типа – «так закалялась сталь».
Наша проблема в том, что вот уже 30 лет мы не сдвинулись к предвидению будущего. Движение вперед – условие возрождения страны. Образ прошлого настолько заполнил нашу память и мышление, что мы как будто сидим на родном пепелище и около могил дорогих людей, и не можем встать и пойти. Травма краха не заживает и даже передается части молодежи. Но уже надо встать.
Наша история – наше достояние и сокровище. Но вовсе не просто активизировать и запустить этот ресурс в работу на благо подавляющего большинства, стране и братским народам. Подходы к этому наследию надо изучать, и это время пришло. В мировой науке и культуре, и в опыте и творчестве самого советского народа накоплен большой массив знания, надо его осваивать.
И вспомним слова Гёте: «Заслужите приобретенное от предков, чтобы истинно владеть им».

Сергей КАРА-МУРЗА