Тот, кому должно сидеть в тюрьме.
Любопытный очерк нравов современной России.
"Эксперт", № 46, 2002г.
http://www.expert.ru/expert/current/data/ghukov.shtml
Заметки о человеке, который пытался прорваться во власть по левой бровке - но перед самой победой оплошал: зарвался...
Александр Привалов
Корпоративные скандалы и грабежи неостановимы и однообразны - точь-в-точь хармсовские старухи, вываливающиеся из окон: "Когда вывалилась шестая старуха, мне надоело смотреть на них..." Даже в новостных лентах - где, как ни крути, положено отразить всякое событие - журналисты давно пишут о скандалах сквозь зубы, с заметной неохотой.
Мне, в свое время описавшему многие десятки скандалов, все это слишком понятно - и не стал бы я вам докучать событиями в Камчатском морском пароходстве, кабы не действующие в них лица. Не каждый день грабят известного всему рынку практика корпоративных боев (и давнего автора нашего журнала); не каждый день в роли грабителя выступает глава российского комсомола. Это примерно как если бы в средневековом Эдо, где считались постылой рутиной нападения шпаны на прохожих, в тысячный раз кто-то на кого-то напал - и оказалось бы, что напали на знаменитого мастера боевых искусств, причем напавший - наследный принц оппозиционного клана.
Так что рассказывать я взялся не о грабеже, а о людях - большей частью даже и об одном человеке. Без изложения некоторых обстоятельств дела мне не обойтись, но я буду излагать их предельно кратко: интерес сегодня не в них.
Древняя история
Персонажи дела - Александр Дмитриевич Волков и Константин Аркадьевич Жуков - знакомы почти четверть века. Волков закончил МИИТ в восьмидесятом, Жуков - в восемьдесят втором. С тем же лагом в два года - аспирантура, преподавание, все как положено. Познакомились, когда старший курировал студенческую сборную по сопромату, в которую входил младший, а потом стали коллегами: вели занятия в параллельных группах, по ночам ходили "на машину": считали - каждый свое - на гудящих шкафах серии ЕС. Нет сомнений, что Жуков вслед за Волковым стал бы доцентом, а там оба дозрели бы и до профессоров; вероятно, с годами сблизились бы больше - отношения из неопределенно дружеских перешли бы в определенно дружеские. Но тут вздумала кончаться коммунистическая власть.
В начале февраля девяностого обоим предложили вступить в КПСС: на фоне массового бегства из партии ее руководство пыталось приходом горстки молодых интеллигентов создать видимость реанимации. Волков отказался, Жуков вступил. И тут же прославился: "Литературка" от изумления взяла у него интервью: мол, чего это вы? Ответ же на этот вопрос у Жукова не простой. Того, давнего интервью мне найти не удалось, но в газете "Камчатское время" месяц назад было написано так. Дед Жукова, тоже Константин, ушел из родного села в город, чтобы стать машинистом паровоза. Стал. А с 1909 года стал еще и большевиком. Сумма этих двух событий привела его к руководству Средне-Азиатской (так у камчатских коллег) железной дорогой. А потом он, естественно, был расстрелян. Так вот, Костя Жуков, оказывается, вступил в партию, чтобы поддержать в трудный час людей, не сдающих партбилеты, - в том числе собственных родителей - и заменить деда; статья так и названа "Внук заменил расстрелянного деда".
Те наши читатели, кто по возрасту не успел нахлебаться подобного пойла, могут подумать, что К. А. Жуков либо псих, либо косит под такового: в каком, собственно, качестве он собирался заменить деда в составе расстрелявшей деда партии? Не надо беспокоиться. Жуков-внук вполне в здравом рассудке и безумцем не притворяется - говорю уверенно, ибо знаком с ним, хотя и не коротко, уже лет семь. Не исключаю даже и того, что в какой-то мере он был искренен, лепя такое петропавловской журналистке. А вот в то, что столь путаное объяснение есть последняя правда, верю слабо, поскольку прекрасно помню время развала Союза - и не о дедах тогда шла речь.
Тогда не одни Волков с Жуковым оказались в неожиданно скверном положении, но миллионы людей, только что привычно ощущавших себя не правящей элитой - упаси Боже, правящую они в большинстве своем презирали, а - просто элитой, солью земли. У разбитых корыт расселась практически вся советская наука (и не только, конечно, она - но не будем отвлекаться от предмета слишком уж далеко). Снижение статуса научных работников было ошеломляющим - и для многих почти невыносимым.
В позднем Союзе звание Ученого уже не давало, как годами тридцатью ранее, прав на восторг окружающих, но все-таки пользовалось некоторым уважением; работа у Ученых была (конечно, не везде, но в вузах - как правило) не бей лежачего, а зарплата - раза в два выше средней по стране. Да еще с наперед прописанной шкалой повышений: кандидат-доцент-доктор-профессор... И вот все на глазах пошло прахом: эти только что относительно процветавшие люди обнаружили себя на самом дне, ну уж на финансовом-то дне - точно: они практически перестали получать деньги за свой труд - да и почитались в общественном мнении вполне таким доходам соответственно.
Понятно, что весьма многие более или менее рьяно взялись за поиски компенсаций. Вот и Жуков, человек молодой и очень амбициозный, вознамерился компенсировать утрату наперед обустроенной жизни - партийной активностью. Что ж, человек небрезгливый очень мог рассчитывать именно в том краю, откуда вся публика почище только что с шумом дала деру, найти возможности для фантастического карьерного роста.
Взялся добывать компенсацию и Волков: возглавил консалтинговую компанию ИК "Минфин" - и двинулся в рынок ценных бумаг.
Новая история
Итак, молодой коммунист Жуков стал работать в Кировском - по месту нахождения МИИТа - райкоме Москвы. И его ожидания стали сбываться как по писаному: возможностей открылось море. При развале-то КПСС функционеры ударились в бизнес - и терзал партию кадровый голод. Так что, когда подвернулся молодой, активный паренек, ему охотно дали район: Жуков чуть ли не за год стал секретарем райкома.
Денег это, впрочем, как и продолжающееся (скоро поймете, зачем) преподавание сопромата, почти не давало - поэтому Жуков еще и подрабатывал у Волкова в "Минфине". Работал нерегулярно: то в одном проекте, то в другом - но квалификация постепенно набиралась. Направлением же главного удара, бесспорно, была политработа. Монологов о своих планах наш Растиньяк перед коллегами по бизнесу, разумеется, не произносил - он вообще человек закрытый, - но впечатление у них, насколько я понял, сложилось ясное: итогом всей своей - как политической, так и "ценнобумажной" - деятельности Костя хочет видеть допуск к управлению партийными финансами. И то сказать: глядя на вождя, при котором Жуков вступил в партию, на Ивана Полозкова, какую цель внутри партии сочтешь недостижимой? Когда же полозковское руководство сменилось зюгановским, а зюгановское как следует заматерело, Косте - как и любому наблюдателю - стало ясно, что к партийным финансам не пустят никого. Надо было переключать мечтания на финансы государственные, то есть - для начала - на место в Думе. Но и для этого следовало форсировать партийную карьеру: в 1995-м, например, году его даже в партийные списки не включили.
Именно тогда Константин Жуков, уже член МГК КПРФ, возглавил Союз коммунистической молодежи - одну из полудюжины контор, на которые распался ВЛКСМ. На молодежной-то дорожке он и преуспел: передавил всех конкурентов. Его СКМ - ныне единственная молодежная организация компартии.
(История этой жуковской победы стоит краткого рассказа. Его конкуренты, насколько я понял, самозабвенно валяли дурака: пытались вести какую-то там работу в массах, опираясь на "регионалки" и "первички"... Каких ощутимых плодов можно было ждать от столь замшелого анахронизма? Жуков же понимал: не массы двигают человека по лесенке, а начальство. Стало быть, не массы должны видеть его активность, а начальство. Вся работа, которую вообще вел СКМ, велась лично Костей и специально для начальства. Заключалась же она в том, что Костя студентов, которым преподавал сопромат, выводил строем под телекамеры на каждой коммунистической демонстрации в Москве. За зачет. Бонзы умилились: какой организатор! молодежь за ним так и валит! - и деятели "реального" комсомола покорно влились в победившую структуру К. А. Жукова. Я их, проигравших, не спрашивал, но и так понятно, что они теперь по гроб жизни запомнят: конкретной политической работе массы только мешают...)
Вполне закономерно, что к выборам 1999 года Жуков, уже кандидат в члены ЦК (членом он стал год спустя), был включен в московский региональный список кандидатов в Думу от КПРФ. Но из списка (жутко она буржуазная, эта Москва!) прошли в Думу всего двое, а Жуков был то ли четвертым, то ли пятым. Полагаю, тут-то он понял, что от Москвы ему депутатом не стать, - и принял предложение Волкова поработать гендиректором в Камчатском морском пароходстве; точнее говоря, в том, что от того к прошлому октябрю оставалось: пять пароходов из некогда бывших пятидесяти двух. Принял и - с благословения высшего партийного руководства - перебазировался в Петропавловск, рассчитывая сделать его плацдармом победоносного штурма Думы.
Менялся не только географический компонент планов. Костя неудержимо становился Константином Аркадьевичем: ему сровнялось сорок лет и "молодежный" пост все более напоминал не звонкое начало, а вялый конец партийной карьеры. На комсомольской козе объехать номенклатуру Жукову не удалось. Пароходство позволяло зайти с другой масти: в большую политику двигался бы не пожилой комсомолец, а опытный финансист и бизнесмен, к тому же - что весьма существенно! - располагающий серьезными деньгами и способный помочь партии не одними личными дарованиями. Партия, по-видимому, отнеслась к таким планам главного комсомольца благосклонно. Вот фрагмент репортажа с пленума ЦК СКМ: "Константин Жуков предложил провести III съезд комсомола... не где-нибудь, а в Колонном зале Дома союзов. Делегаты в зале зашептались, что у комсомола, видно, появились деньги, после того как их первый секретарь возглавил судоходную компанию на Камчатке" ("Коммерсантъ", 15.10.02).
Подчеркну: я вовсе не хочу сказать, что Жуков с самого начала намеревался что-нибудь "ампоше". Ничуть! Шипинговыми компаниями не управляют нищие: по итогам первого же года работы гендиректору предстояло получить очень существенный бонус - как мне намекнули, до 30% прибыли. Но до бонуса не дошло, да уж, видно, и не дойдет - не туда повернулись события.
Новейшая история
"Эксперт" в разные годы писал о многих боевых кампаниях волковского "Минфина", а вот о камчатской как раз не писал. Жаль. Я бы бросил походя: мол, "см. в номере таком-то" - и чист. А так придется сказать хоть три фразы, без которых дальнейшее не понять.
Это именно там, в Камчатском пароходстве, Волков несколько лет сохранял власть своему клиенту, гендиректору, опираясь всего на 16% голосов против контрольного пакета. Это именно на Камчатке (поскольку за контрольный пакет "болел" регион) и власти, и пресса, и вообще чуть не все население считают слова "Волков" и "Минфин" малоприятными псевдонимами Люцифера. А еще там губернатор-коммунист - и благоприятнейшая среда для расцвета главного комсомольца России. В таких-то начальных условиях и принялся рулить пятью пароходами Константин Жуков. Такие условия и позволили ему обратиться к акционеру со словами: а ну-ка, отдай пакет!
(Сейчас будет про грабеж. Не беспокойтесь, я помню: минимум подробностей.)
Итак: совет директоров пароходства, возглавляемый и контролируемый Волковым (он представляет в совете 50% акций), назначил Жукова гендиректором в прошлом октябре. А уже в январе фрахтователь одного небольшого парохода обратился к Жукову с письмом, прося втрое снизить фрахтовую ставку (читай: брать две трети черным налом). Волков на совете директоров сказал молодому генеральному, что делать этого нельзя: слишком велики связанные с кэшем риски. Сказал - и улетел себе в Москву, полагая, что вопрос закрыт. А в августе вдруг узнал от ревизионной комиссии (уверенной, конечно, что он и сам все знает!), что зарплаты в пароходстве платят "черной зеленью" (официальные оклады Жуков установил от 300 до 700 рублей), а те самые две трети фрахта за пароход - тонну гринов в день - Жуков исправно берет кэшем с той самой минуты, когда ему это делать запретили. Берет, оказывается, и у других фрахтователей. Полного отчета за наличные он совету директоров дать не смог - и был уволен.
Это еще не грабеж, это - мелкое, скучное воровство. Но если бы Жуков на нем не попался, грабеж пошел бы по-другому. Ограбленные узнали бы, что их грабят только тогда, когда и дергаться было бы поздно. А так Жуков засуетился. Он, разумеется, "не признал законным" своего увольнения, но понимал, что долго так не продержишься - и вынужден был запускать схему "А ну-ка, отдай" наспех. И, что еще хуже, - запускать ее не исподтишка, а под внимательным взглядом только что поймавших его за руку акционеров. Думаю, он и сам понимал, что сильно портит замысел, но деваться было уже некуда.
О схеме "Отдай!" я скоро напишу особо. Хотя состоит она всего из двух вещей: безбрежной наглости и плотной поддержки властных структур, - в недалекой перспективе она может оказаться сущей чумой. В интересующем нас случае она выглядела так. Жуков объявил, что старший акционер пароходства не оплатил (точнее говоря, притворно оплатил, но - к черту подробности) свои 50% уставного капитала, а потому он, Жуков, все акции со счета этого акционера списывает - и продает "реальному инвестору", то есть, ясное дело, сам себе. Слово "объявил" тут, впрочем, не очень уместно: Жуков написал об этом торжественное письмо Волкову, но и не воображал это письмо посылать. Волков сам на него наткнулся (потому что не вовремя прилетел на Камчатку; а прилетел - потому что перестал доверять Жукову). Разумеется, такое списание акций с юридической точки зрения - синяя жуть, нарушение десятка законов, в числе которых и уголовные (УК РФ, ст. 201, часть 2 и ст. 161, часть 2 - злоупотребление полномочиями и открытое хищение, но - к черту подробности). Долго оборонять эту конструкцию невозможно.
Но прелесть в том и состоит, что долго-то ее защищать и не нужно. Нужно продержать владельца отбираемого имущества на холодке месяц, много два. А дают этот месяц не юридические крючки и заморочки - проще, проще надо быть! - а дружба и сочувствие властей. Жертва грабежа кидается в прокуратуру - ее выслушивают, кивают головами, обещают разобраться - и не торопятся. Жертва в УБЭП - та же картина. Она в налоговую полицию - и там то же. Волков это только что и испытал на себе - при полном одобрении всего Петропавловска. Не подумайте чего дурного: через месяц-другой силовые колеса понемногу раскрутятся и наведут такой порядок, что любо-дорого. Уголовную часть дела, правда, замнут, но уж зато по гражданской части все будет в лучшем виде. Жертва грабежа - простите, бывшая жертва грабежа - получит обратно почти не поврежденную шкурку от похищенного юрлица. Пустую. И пускай ищет ветра в поле.
Возможно, для организации такого межведомственного единодушия хватило любви коммунистической администрации региона к члену ЦК, помноженной на застарелую неприязнь к избранной членом жертве; а возможно, Жукову пришлось выдвигать и некие дополнительные аргументы. Чего не знаю, про то не говорю - да ведь и неинтересно.
Прогноз
Чем кончится дело в Камчатском пароходстве? Об этом я только что битых полчаса беседовал по телефону с К. А. Жуковым. Он усматривает возможность трех разных финалов. Неблагоприятный - пароходство развалится. Волков ведет себя как слон в посудной лавке, своими бредовыми обвинениями натравливает на компанию всех силовиков подряд. Вот на днях приехала-таки налоговая полиция, выгребла подчистую все бумаги. Чем это может обернуться для фирмы - сами понимаете. Благоприятный - законная операция по избавлению пароходства от плохого и притворного акционера завершится, несмотря на все судороги Волкова, полным успехом; Волков же утрется и отстанет. Средний - Волков тоже отстанет, но не бесплатно, а взяв некоторую сумму отступных (тут я неожиданно услышал просьбу склонить Волкова к разумному компромиссу; пришлось отказаться - статус журналиста все-таки; а жаль - глядишь, и мне бы чего перепало...).
Даже притом, что Константин Аркадьевич заведомо не удостоил меня откровенностью (человек он, повторюсь, замкнутый), из сказанного ясно: он уже не вполне адекватно воспринимает реальность. Мое знакомство с Волковым втрое короче, чем его, но мне-то очевидно: в сложившейся ситуации и капитуляция Волкова, и его согласие на компромисс не более вероятны, чем заморозки в аду. Ни той ни другого просто не будет.
Вот крах пароходства - иное дело. Волков тоже говорил мне о возможности такого исхода, причем в более мрачных тонах: он опасается, что крах уже предопределен. Даже если немедленно отыграть назад все жуковские финты (интрига с кэшем была далеко не самой крупной - это я, верный слову, не заваливал вас деталями), может выясниться, что безвозвратно потеряно слишком много денег. Судоходный бизнес требует время от времени огромных трат: на ремонт пароходов, на покупку новых взамен отработавших. На Камчатке такие траты предстояли в начале будущего года. Поэтому весьма вероятно, что пикирование пароходства, с таким трудом остановленное несколько лет назад, возобновится - и дойдет до конца.
Очевидно мне (а Жукову, кажется, не вполне ясно) и еще одно обстоятельство. Бумаги о совершенных Жуковым преступлениях, которыми Волков завалил камчатских правоохранителей, суть лишь во вторую очередь тактические ходы в борьбе за возврат похищенного. В первую же очередь они суть именно то, что в них написано черным по белому, - требования возбудить и расследовать уголовные дела. И совершенно независимо от того, как пойдет имущественная война, Волков эти требования не только не отзовет, но и не перестанет добиваться их выполнения со всей своей фирменной методичностью (мне Жуков сегодня и сам сказал: "Александр Дмитриевич - человек упорный"; мрачно так сказал). И полагаю - добьется. Капитан Жеглов - "Будет сидеть! Я сказал!" - был не единственным на Руси серьезным человеком.
Так что не владеть бизнесмену Жукову камчатскими пароходами, не заседать члену ЦК КПРФ Жукову в Государственной думе. Сорвалось.
Разбор полетов
Самое, может быть, интересное в этом деле - попытаться понять, зачем Жуков все это натворил, зачем он своими руками угробил репутацию, с неимоверным трудом создававшуюся десять лет. Даже две репутации: профессионала - и политика. Он же - все говорят, да и мне так кажется - очень неглупый человек. Как же он решился на такой запредельный, непроходимый риск? Это же безумие. Власть нужна? - так через год выборы, все фишки расставлены правильно, будет он в Думе - и это будет только начало. Деньги нужны? - так в конце года ожидается прекрасный бонус, а кроме того - см. выше. Что же он, повторяя Шуру Балаганова, прямым ходом попер в тюрьму из-за полутора рублей? Погорел-то он, повторюсь, не на грабеже, а на мелком крысятничестве - на истории с черным налом. На что он рассчитывал, затевая эту пошлость?
Понятно, что точного ответа я не знаю - думаю, теперь его не знает и сам К. А. Жуков. Предположить, однако, можно вот что. Пусть поначалу он согласился на кэшевые получения только с целью налоговой оптимизации. С этой же целью стал платить валютой зарплаты. А дальше - банальная человеческая слабость. Странно, конечно, что ей подвержены и члены большевистского ЦК, но, видать, и они - всего лишь люди... Вот сидишь ты около своего сейфа, а в нем завелись и с каждым днем утолщаются пачки долларов, ни в какой бухгалтерии не записанных. И ты распоряжаешься этими долларами с присущей тебе дальновидной мудростью на благо руководимой тобой фирмы... - месяца не пройдет, как ты привыкнешь считать эти доллары своими, а там и тратить их начнешь соответственно.
Нет, конечно, тысячи гендиректоров хранят в своих сейфах черный нал, все они - всего лишь люди, но воруют при этом далеко не все. Беда в том, что у Кости Жукова было отягчающее обстоятельство: искренне ли, напоказ ли, но давно исповедуемая идеология. Прибавьте к ежедневному интимному общению с неучтенными долларами классовую ненависть к их законным владельцам - сами не заметите, как украдете (я почти не шучу).
Попасться же на воровстве он боялся меньше, чем следовало, по двум причинам. Во-первых, как известно, все вокруг любили его - и не любили Волкова. Во-вторых, период, когда можно было попасться, предстоял короткий - до успешного завершения операции "Отдай". Пройди она в штатном режиме, никто и никогда Косте дурного слова бы не сказал - трюки с кэшем новый хозяин (он сам) простил бы, а к грабежу он бы не имел ни малейшего отношения. Списание акций было бы проведено не по его инициативе, а по иску какого-нибудь мелкого акционера, а он бы как лев отбивался и сказал бы потом Волкову: извини, Александр Дмитриевич, ничего нельзя было сделать - они там все заодно! Да и партийное начальство его бы поняло...
Теперь же, боюсь, и оно его не поймет. Партийные бонзы не без оснований подумают, что Жуков не только губит свою репутацию, но и ставит под ощутимый удар репутацию пригревшей его на груди партии трудящихся. В советское время член КПСС не мог попасть под суд за воровство: вор еще до суда становился беспартийным. Если КПРФ сохранила родовые черты - впрочем, довольно. Я и так уже много чего накаркал.
Moralite
"Да нет ли хоть у вас нравоученья?" -
"Нет... или есть: минуточку терпенья..."
Домик в Коломне
Вы знаете, какую тут можно вывести мораль, - и я знаю. Но мне было бы противно ее писать, а вам - читать. Поэтому -
"Вот вам мораль: по мненью моему,
Кухарку даром нанимать опасно;
Кто ж родился мужчиною, тому
Рядиться в юбку странно и напрасно:
Когда-нибудь придется же ему
Брить бороду себе, что несогласно
С природой дамской... Больше ничего
Не выжмешь из рассказа моего".
