Форум С.Кара-Мурзы

	От	Pout
	К	Максим
	Дата	05.05.2002 16:11:45
	Рубрики	Крах СССР;

В.В.Кожинов о своей методологии и об Э.В.Ильенкове(*)

Максим сообщил в новостях
следующее:54587@kmf...

> >Читайте не только Кожинова, а еще неплохо бы Соловьева, Карамзина,
Ключевского.
> >Для меня мнение Кожинова - одно из.
>
> Специально посмотрел - стоит на полке Ключевский, далее искать не
стал. - Это старички, не обремененные новейшими знаниями. Кожинов их
всех переработал и прямо и писал, что старые книги устарели, а во многом
и ошибочны. Человека ума Кожинова нет и не скоро будет. Он и есть
"Соловьев, Карамзин, Ключевский", вместе взятый и многократно усиленный,
а не "один из".
>

a propos

тут у нас один мудрак, как будто ему шлея под хвост попала, полез в
бутылку и все пытается , ничего толком не зная в истории борьбы в
советской идеологии, вякать "про идеологически вредную"
(во,блин,какой отрастил язычок!партайгеноссе учит наших учителей быть
"святее папы!") методологию Ильенкова. По-геббельсовски подтасовывает
очевидные вещи и навязывает абсолютно извращенную относительно реальной
диспозицию . Тут уже не до шуток.

Разумеется, не только Кожинов его лично знал, очень высоко ставил и
главное - продуктивно ,творчески, использовал методологию "по жизни" для
_своей
специальности_ и разработки основ новых подходов в историчсекой науке,
как _эвристику_. Так же было и в ряде других дисциплин (с
психологией, педагогикой, "побисковединием"(энергетическим подходом).Об
этом надо отдельно,потом

В.В. Кожинов написал и еще несколько вещей, связанных с личными
воспоминаниями о Ильенкове( в частности, послесловие к воеенным письмам
Ильенкова с фронта любимой - эти письма лежат неа сайте Майданского).

Я приведу только отрывки из "методологического"заключения к книге и трех
"методологических" бесед В.В.Кожинова . Разумеется, в них есть и много
других важных моментов и имен, я выделяю только одну линию. СтОит
почитать их целиком

http://www.voskres.ru/kozhinov/hist/tom1.htm
...

3. Целесообразно сказать несколько слов о той <методологии>, которой я
стремился следовать на многих страницах этой книги. Ее можно кратко
определить как <.мышление в фактах>.

Сочинения об истории - особенно новейшей истории - представляют собой
чаще всего совокупность тех или иных общих положений и, с другой
стороны, сведений об исторических фактах - конкретных событиях,
явлениях, людях, - сведений, которые подкрепляют (либо даже просто
<иллюстрируют>) общие положения.

Я же стремился (разумеется, не мне судить, насколько осуще-ствилось - да
и осуществилось ли вообще - мое стремление) мыслить об истории прямо и
непосредственно в самих ее конкрет-ных фактах, чтобы эти факты (подчас
вроде бы даже <мелкие>, внешне <незначительные>) являли собой не
<примеры>, а форму мысли, ее неотъемлемое <тело>.

Эту методологию выдвигал еще в 1950-х годах (и, конечно, позднее)близко
знакомый мне выдающийся мыслитель Э.В.Ильенков (1924-1979), - один из
очень немногих мыслителей того времени, труды которого ныне
переиздаются, или даже издаются впервые.

Могут возразить, что любое сочинение об истории неизбежно исходит из
фактов, и это действительно так. Но в большинстве слу-чаев факты
используются как <материал> (а не <форма>) для вы-работки общих
положений, которым придается наиболее важное значение, и факты как
таковые выступают в готовом сочинении главным образом для <подкрепления>
и <иллюстрирования> этих положений. И при этом из каждого исторического
факта берется какая-либо одна его сторона, один аспект, нужный для
обоснова-ния <вывода>.

А ведь если вдуматься, конкретный исторический факт несет в себе
многосторонний и многообразный-в конечном счете неис-черпаемый - смысл,
ибо ведь он есть порождение, плод и данно-го периода истории и, в
определенной степени, ее предшествую-щих периодов, хотя вполне понятно,
что открыть в нем его богатей-шее историческое содержание - очень
нелегкая задача: в <идеа-ле> факт должен быть <представлен> таким
образом, чтобы он как бы сам <высказал> воплощенный в нем исторический
смысл.

Более того: есть, конечно, и факты <случайного> характера, не
воплощающие в себе основное движение истории, и поэтому огромное
значение имеет уже сам выбор исторического факта, дающего возможность
раскрыть существенный и многогранный смысл. Но так или иначе <мышление в
самих фактах> (а не исполь-зование фактов для выработки общих положений)
представляется наиболее плодотворным методом изучения истории. Повторю
еще раз, что не мне судить, верно ли были выбраны и <выявили> ли весомое
содержание те исторические факты, кото-рые предстают в этой книге.
Надеюсь все же, что хотя бы какая-то часть из них открывает нечто важное
в истории XX века...

....

http://www.vor.ru/VIS_A_VIS_new/VKozhinov_k8_arx.html

ГОСТЬ "ГОЛОСА РОССИИ" - ПИСАТЕЛЬ ВАДИМ КОЖИНОВ

Ведущий - Валентин Горькаев.
Горькаев. Здравствуйте. Сегодняшнюю передачу веду я, Валентин Горькаев,
обозреватель "Голоса России". А в студии у нас сегодня Кожинов Вадим
Валерьянович. Вы знаете, Вадим Валерьянович, я подумал, как вас
представлять, и ни к чему не пришел. Посмотрел в Интернете. И вот в
Интернете вас представляют как писателя, критика, философа,
литературоведа, историка и, по-моему, все-таки не перечисляют всего
того, чем вы занимались.
Кожинов: Ну вы знаете, Валентин Николаевич, я предпочитаю всегда о себе
говорить скромно: я литератор. Я думаю, что слово "литератор" как-то все
это обнимает. Я никогда не стремился быть излишне профессиональным, а
кроме того, вот скажем, соединение истории и, допустим, филологии, ну
литературоведения, ведь распад этих научных дисциплин - это дело совсем
недавнее. В XIX веке большинство выдающихся деятелей русской культуры
были одновременно и историками, и филологами, и фольклористами. Ну,
возьмите такие имена, как Буслаев или Веселовский. Я в какой-то мере
решил это возродить. Я отнюдь не считаю неправильным, что произошла
такая дифференциация наук, но то, что они все-таки слишком распались,
мне кажется своего рода бедой. Ну, а я вот решил их как-то соединить.
Горькаев: Ну, хорошо. Вы меня поразили, поразили очень приятно. Вот
вышла ваша книга "Россия, век XX", начиная с начала века по 1964 год.
Она издана не очень большим тиражом, хотя по нынешним временам вроде и
большим. Вот поразили вы каким-то действительно беспристрастным
анализом. И анализом не просто, как вам сказать, вообще на словах, а вы
идете от факта. Это от факта, и факт у вас уже начинает, ну я не знаю,
философским значением обрастать. Это метод ваш такой?
Кожинов: Да, безусловно. И даже вот я хотел бы помянуть добрым словом
человека, у которого я многому научился. Был такой замечательный философ
Эвальд Васильевич Ильенков, к сожалению, рано ушедший из жизни. Я с ним
познакомился еще совсем молодым человеком. Он был старше, он воевал. Это
был человек особого, совершенно философского склада. И он именно так и
считал, что нужно взять факт и из него все извлечь. Он сам обо всем
скажет. Это было каким-то для меня очень важным уроком. Я всегда
стремился этому следовать.
Горькаев: Хотя факты можно интерпретировать по-разному?
Кожинов: Конечно, могут быть случайные факты. Задача не в том, чтобы
взять какой-то факт. Найти такой факт, который очень о многом говорит.
Но именно факт. То есть всякого рода абстрактное мышление, когда человек
оперирует силлогизмами, оно заранее обречено на односторонность и
узость. А факт, если хотите, то есть явление, которое непосредственно
существует, оно ведь неисчерпаемо, потому что оно уходит корнями во всю
предшествующую историю.
...

http://www.voskres.ru/kozhinov/stat/pereplet.htm
...
Л.: Спасибо. У нас журнал как бы такой, все-таки, не публицистический. И
мы хотим видеть более глубокий подход. И я хотел бы свернуть Вас в более
глубокую, что ли, историософскую или, может быть, в просто в философскую
область.

К.: Так это вот как раз такая статья. Я, вы знаете, с юных лет как-то
воспитался в том плане, - я это писал не раз, - у меня был первый
серьезный учитель замечательный Эвальд Васильевич Ильенков, который в те
времена, в сталинские...

Л.: В университете?

К.: Дома он меня учил. Он действительно преподавал в университете. Потом
его оттуда выгнали за то, что он отстаивал тезис, что философия есть
только теория познания, а не наука наук. А поскольку власти было выгодно
иметь философию как такую палочку-открывалочу для чего хотите, то и
выгнали. Он считал, что это только теория познания. И по-своему был
прав. Особенно для тех времен. Он меня учил, что мыслить надо в фактах.
Что истина конкретна. Что абстракция - это первая ступень только. И
человек, остающийся (останавливающийся) на абстракции: Поэтому вы
видите, я всегда исхожу из фактов. Иногда берется какой-нибудь мелкий
факт, и я пытаюсь из него извлечь какой-то, если хотите, глобальный
смысл. С моей точки зрения, это единственный правильный метод. А
рассуждать, нанизывая силлогизмы, один на другой, - это бесполезно. Это
никак не контролируется. Факт дает обратную связь с реальностью. Я
впитал это в давние времена. Дело было на рубеже между сталинским
периодом и послесталинским. К сожалению, этот человек с огромным
духовным напряжением потом покончил с собой. Это было уже в 1979 году. А
человек был замечательный. У него опубликовано несколько книг довольно
толстых. Но гораздо важнее было то, что он говорил. Во-первых, в книгах
он подчинялся неизбежно цензуре. А, кроме того, в нем была черта вроде
той, как у Сократа или Платона. Они говорили. Кто-то записывал, а они
говорили. То есть получался такой диалог. Вообще человек был
удивительный. Очень уважал Вагнера. У него были прекрасные пластинки с
записью всего "Кольца нибеллунгов". Он любил кого-нибыдь пригласить и
заставить слушать. Это было тяжело, - слушать громадную оперу, которая
длится примерно девять часов. Некоторые убегали. Я однажды выдержал это
дело, потому что он так переживал. Было тяжелое напряжение.

.....

http://www.zavtra.ru/cgi/veil/data/zavtra/00/334/51.html
...
Так что в целом развитие мое, конечно, происходило в патриотическом
русле. Правда, в нем были и другие периоды. Например, могу вам
признаться, что в конце 50-х-начале 60-х годов я был, по сути, очень
тесно и дружески связан со многими людьми, которые стали впоследствии
диссидентами, эмигрировали из СССР - например, с Андреем Синявским, или
Александром Зиновьевым, или с таким ныне почти забытым, а в то время
достаточно нашумевшим Борисом Шрагиным, или с Александром Гинзбургом,
который потом работал в Париже в газете "Русская мысль", но оказался
ненужным, или с Павликом Литвиновым, внуком наркома Литвинова, которого,
каюсь, я привел в диссидентское движение. В частности, в моем доме,
вернее, между моим домом и домом Гинзбурга делался такой известный
журнал "Синтаксис". Конечно, я давно через это перешел, и в середине
60-х активно начал сторониться прежней компании. Прежде всего потому,
что я понял: все так называемое диссидентство - это "борьба против", в
которой обычно нет никакого "за". А бороться нужно только "за". Это не
значит, будто ничему не следует противостоять, но делать это нежно
только ради какой-то положительной программы. А когда я начал
разбираться, начал спрашивать у людей этого круга, чего они, собственно,
хотят, если придут к власти - и всякий раз слышал в ответ или что-то
совершенно неопределенное, или откровенную ерунду. В результате
Александр Зиновьев, который в "Зияющих высотах" всю нашу страну
изобразил мрачной и совершенно бесперспективной, теперь говорит, что
брежневская эпоха, о которой он писал, была лучшей и величайшей в
истории России. Если бы у него была тогда позитивная программа, он бы не
стал так говорить. Это значит, что просто ему что-то не нравилось.
Всегда были вещи, которые мне откровенно не нравились в жизни страны - и
когда я был диссидентом, и когда преодолел эту болезнь. Впрочем,
"диссидент" - наверное, слишком громко сказано. У меня, например,
никогда не было стремления печататься и что-то говорить на Западе. В
этом направлении я ни разу не употребил никаких усилий, и хотя на Западе
публиковалось многое из написанного мною, это были переводы вышедших
здесь работ. А сам я никогда на Запад не лез, и этим сильно отличался от
типичных диссидентов
...

.
Корр. Кроме него, были ли в университете какие-то люди, которые
формировали вас, или же это шло вне и помимо официального обучения?
В.К. Могу сказать, что я выбрал себе в учителя Бонди. А было еще
много казенщины, и многие выпускники того же факультета получили как бы
другое образование для себя. Вот Ильенкова, например, специально
приглашали читать на факультете диалектику Гегеля, хотя его лекции шли
гораздо глубже. И, кстати, Ильенков утверждал, что понятия существуют
объективно, реально и независимо от нас. Более того, он считал что
философия является теорией познания, а все остальное как бы не нужно. За
это его страшно критиковали, потому что такие взгляды шли вразрез с
партийными установками того времени.

Так что было такое странное явление, в какой-то момент я даже был
чрезвычайно смущен, когда задумался над тем, что же такое: и слева, и
справа меня ругают. И вот пришел я к выводу, который может показаться
даже нескромным, но я говорю не о величинах, а о тенденциях. Я
сообразил, что и Пушкина, и Гоголя, и Толстого, и Достоевского тоже
критиковали и справа и слева, что это, значит, правильно, и я стою на
верном пути. Я повторю, что говорю только о программе и никоим образом
не вхожу в этот великий ряд - просто я нащупал что-то сердцевинное.
Корр. Но вы научились воспринимать эти удары судьбы, так сказать,
философски? И, кроме имен Бонди и Бахтина, вы называли еще Ильенкова.
В.К. Да, с Эвальдом Васильевичем Ильенковым я познакомился в
середине 50-х. Это был очень высокоодаренный мыслитель, возможно, не
осуществивший себя до конца и более интересный даже не своими публичными
лекциями, а просто личным общением. Это была удивительная вещь - он
самые отвлеченные философские категории объяснял так, как будто
выкладывал их на ладонь и разглядывал вместе с собеседником, как
объемные тела. Это общение тоже очень много мне дало: даже не книги -
основные работы Ильенкова были изданы значительно позже, после его
кончины,- а именно беседы с ним.
Корр. Вообще, можно ли сказать, что наша эстетическая наука,
советская еще, уровень которой задан такими тремя великим фигурами, как
Лосев, Бахтин и Ильенков - это мировой прорыв, который нам еще предстоит
освоить? И вот вы лично, получается, были близко знакомы с двумя из этих
великих эстетиков...
В.К.Совершенно с вами согласен в том, что касается характеристики
этих ученых.

=======