Я не могу понять вашу иррациональную ненависть к Ильенкову.
В общем, Александр, извините конечно, но вы ставите себя в весьма неудобное положение, встав на позицию Ильенкова и отрицая то, что он отрицает, базируясь на вырванных из контекста фразах.
То, что вы написали в ветке ниже, оставляю на вашей совести
>>Учить специфически человеческому мышлению - значит учить диалектике,
>>умению строго фиксировать противоречие, а затем находить ему
>>действительное [172] разрешение
>У меня нет слов!
>Дикари не люди. И это "курс молодого бойца".
>Причем не "зеленых беретов", а нашего.
Какой логикой из трех строчек Ильенкова, вы выводите «Дикари не люди!» ?! Ведь он в своих работах утверждает абсолютно противоположное, а здесь говорит вообще не о людях, а о человеческом мышлении! Дикарь потому в часности и человек, что может учиться фиксировать и разрешать противоречия. Дикарь и жив то поэтому.
Основная идея Ильенкова – именно та, что вы описываете в первом абзаце своего поста, слово в слово. Ведь даже из этих трех строк видно, что человеческому мышлению Учат! Что разумеется предполагает понятие учитель и конечно историческую приемственность.
Про зрение, могу только предположить что вы просто решили его не читать, либо упростили его мысли до механистической тетрадки. Еще раз повторю, вы не поняли о каком зрении он говорит. Взгляд и зрение он рассматривает как совокупность всех систем зрения-мышления человека и взаимодействием его с внешним миром, включая получение мышления через обучение.
Вы описываете просто биофизический процесс – изображение проецируется на сетчатку, передается в мозг и образы возбуждают группы нейронов. Но это же ничтожная часть того о чем пишет Ильенков. Само распознавание фарм и цвета (сознательное либо подсознательное) не имеет смысла без скажем механизма памяти или анализа на основе сопоставления ситуаций. Человек после лоботомии может иметь прекрасное зрение с отличным распознаванием цветов, но для него это будут всего навсего картинки в калейдоскопе. Но может произойти (происходило) еще интереснее, человек может объективно оценивать реальность понимая то, что видит, но никак не соотносить с мотивацией собственных действий – сидеть в кресле и непонимать что на это как то можно отреагировать.
Могу добавить, что на БиБиСи были две очень удачные передачи (они умеют, а трактовки можно не слушать), в которых было много врезок экспериментов – люди с пораженными участками мозга в различных ситуациях с распознаванием образов. Там было дано штук двадцать разных примеров, которые так же можно было бы добавить в вашу статью и она еще лучше подкрепила бы работы Ильенкова.
Одно из основных достоинств его взгляда на зрение, является то, что оно позволяет рассматривать ту составляющую зрения-сознания, которая остается после того, как зрение пропадает, или все равно присутствует если зрения физического нет как такового. Способность человека видеть формы и взаимодействие форм без зрения.
Его построения многократно проверены опытом. Он провел огомное количество времени обучая слепоглухих детей и добился вместе с ними прекрасных результатов. Те, кто попал бы в приют для «овощей» (К. Кизи) получили высшее образование и стали людьми с высокими моральными качествами.
Но даже если бы все что он написал было неверно, того что он сделал в жизни, хватило бы чтобы к нему относились без оскорблений и с уважением. Клеветать на него, равносильно клевете на Макаренко, Сухомлинского, Крупскую. Он был именно певец человека.
Вот, из Ильенкова (вчитайтесь в афоризм :-) )
============================================= http://www.caute.hut.ru/ilyenkov/texts/ums/II.html
Лишь позднее специфически человеческими становятся и движущие им потребности. Говоря точнее – возникают новые, никак не запрограммированные в его биологии стимулы и мотивы, а примитивно-органические нужды как бы отодвигаются в сторону, перестают играть роль ведущих стимулов деятельности. Но это в корне переворачивает всю структуру становящейся психики, ибо тут, и только тут, возникает «интерес» к биологически нейтральным объектам, в частности к игрушкам. Только тут, собственно, и начинается полноценно человеческое развитие: человек ест, чтобы жить, а не живет по-человечески для того, чтобы есть. Этот древний афоризм очень точно выражает суть ситуации, заключающуюся в том, что способность действовать по-человечески превращается в главную и ведущую все дальнейшее развитие потребность, а прежние «цели» низводятся на роль средств. «Эгоистические» интересы собственного организма вытесняются «альтруистическими» интересами коллективно осуществляемой деятельности, т.е. подлинно человеческими потребностями, и уступают им место.
Понятно, что ни в каких дезоксирибонуклеиновых кислотах эти потребности записаны быть не могут. По своему генезису они на все сто процентов социальны и потому должны быть сформированы, созданы в условиях специально созданных педагогических ситуаций. Эту истину, имеющую так же всеобщее значение, работа со слепоглухонемыми детьми доказывает экспериментально-практически. «Сами собой» специфически человеческие потребности не возникают. Они прививаются только силой воспитания. Ни на бога, ни на природу тут надеяться нечего – натуралистические иллюзии в этом решающем пункте дезориентируют педагога ничуть не меньше, чем надежды на «божественные» или «трансцендентальные» причины рождения таких психических качеств, как совесть, чувство собственного достоинства, уважение к личности другого человека и им подобные нравственные качества.
Всё это нужно уметь (нужно научиться) активно формировать в каждом ребенке. И работа со слепоглухонемыми детьми подсказывает в этом смысле очень и очень многое любому воспитателю. В частности, то, что можно и нужно воспитывать такие специфические человеческие потребности, как потребность в личности другого человека, в знании, в красоте, в игре ума. А если эти потребности сформированы и стали неотъемлемым достоянием личности, то на их почве уже с необходимостью даст свои первые (сначала, разумеется, незаметные и робкие) побеги талант. Не сформированы (или привиты лишь формально, в форме красивых фраз) – не возникнет и талант.
Не здесь ли следует искать истоки ходячего предрассудка, согласно которому лишь шесть процентов населения земного шара обладает мозгом, от рождения способным к творческой работе? Этот наукообразный предрассудок, обряженный цифрами статистики, разукрашенный терминами генетики и физиологии высшей нервной деятельности и «учеными» рассуждениями о врожденных «церебральных структурах», якобы заранее предопределяющих меру талантливости человека, просто-напросто клеветнически взваливает на природу (на гены) вину за крайне неравное распределение условий развития между людьми в классовом обществе. Это просто-напросто проекция процента, выражающего известную пропорцию в сфере наличного разделения труда – а тем самым и способностей, – на экран ни в чем не повинной биологии. Натуралистическая апологетика наличной – буржуазной – формы и масштабов социального неравенства.
Дело в том, что буржуазная цивилизация закрывает трудящемуся большинству доступ в высшие этажи развития человеческой психики, поскольку обрекает это большинство на пожизненную работу ради куска хлеба, ради крыши над головой, ради грубо примитивных или гипертрофированных, извращенных этой цивилизацией требований плоти. А такой тип мотивации никогда не рождал и не родит таланта.
Эмпирически названная цифра, видимо, довольно точна. Но она выражает совсем не то, что стараются ей приписать буржуазные идеологи. Она выражает тот факт, что при наличном – капиталистическом – способе разделения общественного труда лишь меньшинство индивидов оказывается в нормальных условиях человеческого развития. Норма превращается тут в привилегию, поскольку система воспитания, созданная этой цивилизацией, приспособлена к тому, чтобы формировать из большинства детей армию наемного труда, создавать такой тип психики, для которого доступна лишь чисто репродуктивная работа, исполнение извне навязанных действий, схемы и «алгоритмы» которых разработаны «талантливым» меньшинством. Работа, вознаграждаемая за ее принудительный и нетворческий характер подачками-поощрениями, на манер тех кусочков сахара, которые дают в цирке медведю, катающемуся на велосипеде. Когда же таких подачек-подкреплений оказывается недостаточно, в дело вступают «отрицательные подкрепления» – наказания... Посулы поощрений и угрозы наказаний – кнут и пряник – вот те единственные способы «педагогического воздействия», с помощью которых буржуазная цивилизация стремится получить от своих работников соответствующее ее идеалам и стандартам поведение. В этом – вся суть «педагогической психологии» Скиннера (последнее слово бихевиоризма в проблеме воспитания), широко применяемой ныне в школах и тюрьмах США. Фактически ни о каком воспитании личности человека здесь не может быть и речи На самом деле тут решается лишь проблема перевоспитания, задача «модификации поведения», а через нее и психики, а еще точнее – калечения готовой личности, готовой психики, «неизвестно» откуда и как взявшейся, ибо на этот вопрос бихевиоризм с его грубо механистическим пониманием ответа дать не в состоянии и потому сваливает его решение на биологию, усматривая главный источник человеческого поведения в сфере врожденных «церебральных структур», в наборе «безусловных рефлексов», инстинктообразных «реакций» вроде голода, секса и страха…
