От VVV-Iva
К И.Пыхалов
Дата 27.01.2003 06:28:54
Рубрики Россия-СССР; Крах СССР; История; Манипуляция;

Re: Извините, не...

Привет

>Я имел в виду происхождение всего текста, заключенного между приведенными в моем предыдущем сообщении фразами. У меня создалось впечатление, что этот фрагмент является цитатой из какой-то публикации, и возникло естественное желание узнать, из какой именно. Если это статья Лагуниной, то как она называется и где опубликована?


"В искусстве я не силен, - признался он во время сеанса. - Для меня это что-то вроде интеллектуальной слепой кишки, и когда его пропагандная роль, необходимая нам, будет сыграна, мы его: дзык! дзык! Вырежем. За ненужностью. Впрочем, - добавил Ленин, улыбнувшись - вы уж об этом поговорите с Луначарским, большой специалист. У него там даже какие-то идейки..." Ленин снова углубился в исписанные листы бумаги, но потом, обернувшись, произнес: "Вообще к интеллигенции, как вы, наверное, знаете, я большой симпатии не питаю, и наш лозунг "ликвидировать безграмотность" отнюдь не следует толковать как стремление к нарождению новой интеллигенции. "Ликвидировать безграмотность" следует лишь для того, чтобы каждый крестьянин, каждый рабочий мог самостоятельно, без чужой помощи читать наши декреты, приказы, воззвания."


Этот кусок взят из Анненкова. Название книги за давностью лет не помню, это был сборник портретов советских вождей, с которыми он встречался.

Владимир
От Кудинов Игорь
К VVV-Iva (27.01.2003 06:28:54)
Дата 27.01.2003 10:35:34

неужели на память ?

>Этот кусок взят из Анненкова. Название книги за давностью лет не помню

Феноменальная память - помнить большой текст и не помнить названия.
От VVV-Iva
К Кудинов Игорь (27.01.2003 10:35:34)
Дата 27.01.2003 18:44:30

Re: неужели на...

Привет

>>Этот кусок взят из Анненкова. Название книги за давностью лет не помню
>
>Феноменальная память - помнить большой текст и не помнить названия.

Тренировка. Книги в застое попадались на два-три дня, все что запомнил твое - все что забыл - забыл. Книгу уже больше не увидишь. Вот несколько моментов в памяти и остались из всей страниц на пятьсот книги. Три момента про Ленина и один про Зиновьева.

Владимир
От Георгий
К VVV-Iva (27.01.2003 18:44:30)
Дата 27.01.2003 23:42:55

Стало быть, мы имеем полное право не верить %-)))

> >>Этот кусок взят из Анненкова. Название книги за давностью лет не помню
> >
> >Феноменальная память - помнить большой текст и не помнить названия.
>
> Тренировка. Книги в застое попадались на два-три дня, все что запомнил
твое - все что забыл - забыл. Книгу уже больше не увидишь. Вот несколько
моментов в памяти и остались из всей страниц на пятьсот книги. Три момента
про Ленина и один про Зиновьева.
>
Увы. У нас в семье подрывного не читали, и я эдак память не тренировал.
Но вот ссылку по поводу запоротых солдат-декабристов нашел СРАЗУ - пусть и
ВОВСЕ не в самой солидной книге (хотя, впрочем, достаточно обстоятельной).
А Вы, Владимир, только поманили каким-то миражом и "своими соображениями".
Да разве можно к идейному противнику идти со "своими соображениями"?? "Я так
думаю..."
Ведь мне-то изначально СРАТЬ на то, что Вы (в отличие от близкого мне С. Г.)
думаете. Мне факты нужны - если в самом деле меня убедить хотят, а не
"крутость" показать. Не подействует. %-))))

И анненковский текст у Юрия, как ни крути - БАЕЧНЫЙ. Принципиально
непроверяемый.

P.S. Собственно, 75% того, что пишут, скажем, про Сталина (хоть "наши", хоть
"не наши", кстати) - тоже БАЕЧНОЕ. Анекдоты какие-то... %-((( Прочитал тут
книгу С. Семанова - тихий ужас...
От Лом
К Георгий (27.01.2003 23:42:55)
Дата 29.01.2003 06:03:22

;-) Посмотрите, класная статья, полный катабасис !

И кого это мне напоминает?

http://www.vestnik.com/issues/1999/0202/win/lyulechnik.htm

"Вестник" №3(210), 2 февраля 1999

Вилен ЛЮЛЕЧНИК (Нью-Йорк)
КОММУНИЗМ И ФАШИЗМ
Происходящие в Российской Федерации события свидетельствуют о неуклонном сближении Коммунистической партии с правыми силами, которые вполне справедливо определяются как "неонацистские". Как мне кажется, подобное не должно никого удивлять. Между большевизмом и нацизмом всегда существовало кровное родство. Только раньше об этом не было принято говорить. Сегодня подобное становится даже модным. Оно и понятно. В борьбе за власть объединение "красных" и "коричневых" дает возможность привлечь на свою сторону новых избирателей, разуверившихся в возможности вывести страну из затяжного кризиса. При этом одним из важнейших направлений коммунистической пропаганды сегодня является распространение мифов о "светлом прошлом" страны, которое якобы порушили демократы. Об этом пишут газеты, журналы, издаются огромными тиражами книги и брошюры. Естественно, центральное место принадлежит работам Г.Зюганова, Ю.Мухина и других.

В работах руководителя КПРФ "Драма", "Держава", в книге Ю.Мухина "Путешествие из демократии в дерьмократию и обратно" весьма своеобразно анализируется опыт прошлого, а тоталитарное общество выдается за образец, которому следует подражать. Осмысление этих работ, анализ документов и фактов приводит, однако, к выводам, противоположным тем, которые делают в своих исследованиях сторонники большевистской идеи. Впрочем, обратимся к документам.

Г.Зюганов, лидер основной массы нынешних коммунистов, в своих книгах утверждает, что внутри КПСС всегда боролись две партии: партия "наша страна" и партия "эта страна". К первой принадлежали Шолохов и Королев, Жуков и Гагарин, Курчатов и Стаханов. В нее входила большая часть рядовых управленцев и партаппаратчиков, безотказно тянувших лямку в тяжелейшие для страны дни. Но самое главное - в эту партию вступали тысячи бойцов на фронтах войны, к ней принадлежали миллионы тружеников-патриотов. Вторая численно не шла ни в какое сравнение с первой, но ее политический вес и влияние в высших эшелонах власти были непропорционально огромны, часто решающими. В нее входили те, для кого "эта страна" и "эти люди" были лишь ареной для реализации своих непомерных тщеславных амбиций и властолюбивых вожделений, полигоном для авантюрных социальных экспериментов. Эта партия Троцкого и Кагановича, Берии и Мехлиса, Горбачева и Ельцина, Яковлева и Шеварднадзе... При этом Мухин считает И.В.Сталина благодетелем России, одним из величайших политических деятелей страны, русскость которого несомненна, а не человеком, свершившим невиданные в истории человечества преступления против собственного народа. С завидным упорством и Зюганов, и Мухин утверждают, что советская власть была истинной властью трудящихся, а поэтому была принята народом. Эти идеи сейчас воспринимаются довольно значительной частью населения России, особенно людьми среднего и старшего возраста, не сделавшими выводов из истории советского общества.

Никто не желает вспоминать о том, что тоталитаризм унес больше жизней, чем обе мировые войны. Казалось бы, такой урок достаточен для того, чтобы каждый человек понял: только общество, признающее безусловный приоритет прав человека перед правами любых групп, может рассчитывать на длительное процветание как всего общества, так и каждого гражданина и этнической группы. Сегодня этим людям невдомек, что на протяжении многих десятилетий в СССР существовала не "диктатура пролетариата", которая в принципе вообще не существует в природе, а особая форма социального расизма. Хотя, если говорить точнее, была диктатура партии и диктатура вождей: ограниченных, одномерных, плоских, как сама диктатура. Да и партии как таковой практически не было.

Видимо, Зюганов, работая над книгой, забыл свое же собственное заявление, в котором отмечал: "...Я считаю, что КПСС, собственно, не была партией. Она являлась государственной структурой, имеющей иерархическое строение". Тогда о какой же диктатуре пролетариата, власти народа может идти речь, если партия таковой не являлась, а, согласно ленинской концепции, диктатура пролетариата, то бишь власть народа, могла осуществляться только через партию.

К этому следует добавить, что и пролетариата в марксовом понимании в России практически не было. Так что речь можно вести лишь о диктатуре партии. И входили в ее руководство Ленин и его ближайший, вернее - самый близкий, соратник Троцкий, Сталин и Мехлис, Каганович и Шолохов, Берия и Шеварднадзе. И разделить их никак нельзя. При всем желании. Никто сегодня не скажет, сколь велики жертвы этой диктатуры. И хотя Мухин отрицает факты массового террора, мы готовы представить цифры и факты, от которых у нормального человека волосы встают дыбом. В ГУЛАГе постоянно находилось не менее 4 млн. человек. Миллионы были расстреляны. Это были люди, от имени которых эта самая диктатура и осуществлялась. И замышлялась эта "народная власть" такой изначально. С момента Октябрьского переворота.

Обратимся к документам, чтобы подтвердить наши выводы. Сразу же после октября 1917 года Ленин подчеркивал: "Я перейду наконец к главным возражениям, которые сыпались на мою статью и речь. Попало здесь особенно лозунгу "Грабь награбленное", - лозунг, в котором, как я к нему ни присматриваюсь, я не могу найти что-нибудь неправильное" (т.36, с.269). У кого же нужно было грабить награбленное? К ним относили трудового крестьянина, который собрал сотни пудов хлеба своим собственным трудом и отказывался их отдавать безвозмездно новому правительству и "пролетарскому государству". Такой крестьянин относился к разряду "эксплуататоров" и был для этой "народной" власти хуже разбойника. И делалось это якобы во имя "пролетариев", участь которым готовилась не слаще.

Открыв этот же том (36-й) сочинений Ленина, мы найдем там следующие интересные мысли: "От трудовой повинности в применении к богатым власть должна будет перейти, а вернее одновременно должна будет поставить на очередь задачу применения соответствующих принципов к большинству трудящихся рабочих и крестьян" (с.144). Итак, грабя крестьянина, вводя трудовую повинность, власть рассчитывала господствовать в завоеванной ею стране. И это называлось властью народа! И Ленин был той личностью, которая все эти планы сумела реализовать. Его влияние на историю было столь велико, что личность большевистского вождя еще долго будет привлекать к себе внимание историков. Еще предстоит детальный анализ всего его теоретического наследия, которое в значительной мере было скрыто от всего населения и даже коммунистов высокого ранга. И первая попытка такого анализа проделана исследователем Латышевым в книге "Рассекреченный Ленин".

Анализ этих документов, ознакомление с воспоминаниями современников вождя дают вполне веское основание предположить, что по своей жестокости Ленин не уступал Гитлеру и Сталину. Перед нами возникает несколько иной образ руководителя "народной власти". Вот свидетельство хорошо знавшего вождя Г.Соломона, фигуры весьма близкой не только к Ленину, но и ко всей его семье, автора книги "Ленин и его семья (Ульяновы)", переизданной не столь давно в России, об их встрече вскоре после Октябрьского переворота: "Скажите мне, Владимир Ильич, как старому товарищу, - сказал я, - что тут делается? Неужели это ставка на социализм, на остров "Утопия", только в колоссальном размере, - я ничего не понимаю..." "Никакого острова "Утопия" здесь нет, - резко ответил он тоном очень властным. - Дело идет о создании социалистического государства. Отныне Россия будет первым государством с осуществленным в ней социалистическим строем... А, вы пожимаете плечами! Ну, так нет, удивляйтесь еще больше! Дело не в России, на нее, господа хорошие, мне наплевать - это только этап, через который мы приходим к мировой революции..."

Интерес представляют и высказывания А.Куприна о Ленине после единственной встречи с вождем: "В сущности, - подумал я, - это человек такой простой, вежливый и здоровый - гораздо страшней Нерона, Тиберия, Иоанна Грозного. Те, при своем душевном уродстве, были все-таки люди, доступные капризам дня и колебаниям характера. Этот же - нечто вроде камня, вроде утеса, который оторвался от горного кряжа и стремительно катится вниз, уничтожая все на своем пути. И при том - подумайте! - камень в силу какого-то волшебства - мыслящий! Нет у него ни чувства, ни желаний, ни инстинктов. Одна острая, сухая непобедимая мысль: падая - уничтожай".

Хотя от Ленина как мыслителя тоже не все были в восторге. Н.Бердяев, один из виднейших философов века, кстати весьма высоко ценивший Ленина как политика, тем не менее отмечал: "Ленин философски и культурно был реакционер, человек страшно отсталый, он не был даже на высоте диалектики Маркса, прошедшего через германский идеализм" (цит. по газ. "Известия" - 1993, 29 мая). И высказываний подобного рода, о которых мы раньше и не подозревали, не счесть. После смерти Ленина его идея диктатуры получила свое дальнейшее развитие. Она стала еще более жестокой, масштабной.

Советский Союз был единственной страной в цивилизованном мире, где пытки были узаконены официальным документом. Так, в шифровке ЦК ВКП(б) от 2 июля 1937 года, подписанной Сталиным, говорилось: "...ЦК ВКП считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружившихся врагов народа, совершенно правильный и целесообразный метод, ЦК ВКП требует от секретарей обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий, чтобы они при проверке НКВД руководствовались настоящим разъяснением... (Совершенно секретно. - 1993, #7, с.5). Итак, правящая партия теоретически обосновала необходимость пыток, чего, кстати, не сделали даже гитлеровцы. Хотя применяли они их в полной мере. Ну, а в НКВД была даже профессия "теломеханик" - специалист по пыткам. По многим данным за годы советской власти было уничтожено и погибло от 88 до 100 млн. человек. Профессор Михаил Постников, человек с мировым именем, лауреат Ленинской премии в области науки, считает, что в СССР произошла "лагернизация" общества, поскольку в зонах побывала, по некоторым данным, чуть ли не четверть мужского населения тех лет, что, естественно, отразилось в мышлении, привычках, языке людей, а главное, изменило нравственный климат в стране.

И все это нынешние "красно-коричневые" пытаются выдать за "диктатуру пролетариата", "власть народа" и призывают возвратиться к этому кошмару. В подобной ситуации, когда все инакомыслящие подвергались репрессиям, больше всех пострадала интеллигенция. Ее свободолюбие и разномыслие явно не устраивали режим. Вот почему свой первый удар новая власть и наносила по российской интеллигенции. В неприглядном свете предстали все деяния Ленина, когда были восстановлены все купюры в "полном" собрании его сочинений. Вот лишь один пример - его переписка с Петроградом осенью 1919 года. В городе шли повальные аресты. Это возмущало Горького, и Ленин журит его за "невероятно сердитые слова по этому поводу". Вождь вынужден признать, что при арестах "буржуазных интеллигентов околокадетского типа" ... "для нас ясно, что и тут ошибки были", но стоит ли сердиться "По поводу того, что несколько десятков (или хотя бы сотен) кадетских или околокадетских господчиков посидят несколько дней в тюрьме..." "Какое бедствие, подумаешь! Какая несправедливость!" Особенно обрушился Ленин на Короленко: "Жалкий мещанин, плененный буржуазными предрассудками!.. Таким "талантам" не грех посидеть недельку в тюрьме" (цит. по газ. "Известия"...). Но ведь "небуржуазной" творческой интеллигенции вообще не могло в то время быть. "Пролетарской" она стала позже. Следовательно, согласно логике вождя, она должна была вся быть подвергнута репрессиям. Многие ленинские работы из секретного фонда отличаются от опубликованных тем, что в них он приказывает уничтожать не только "сомнительных" и "колеблющихся", а целиком всех представителей таких слоев населения, как интеллигенция или духовенство, трудовое крестьянство или офицерство.

Впрочем, с начала 1922 года руководству страны приходилось уже в какой-то мере считаться с международным общественным мнением. И тогда вместо уничтожения на вооружение берется другой метод - депортация в принудительном порядке лучших, еще уцелевших российских ученых. Историк Латышев в упомянутой книге "Рассекреченный Ленин" приводит из "секретного фонда" письмо вождя от 17 июля 1922 года с яростными требованиями "искоренить всех этих энесов", "выслать за границу безжалостно", "всех их - вон из России", "очистить Россию надолго" и т. п. Классическим примером реализации этих указаний был так называемый "философский пароход", на котором за рубеж было депортировано более сотни лучших умов России, которыми гордился весь мир. Было это в 1922 году. Это был неожиданный подарок Западу, который принял их с распростертыми объятиями. Они и многие другие сделали многое для прогресса науки и техники в странах пребывания, а Россия была обречена на отсталость. Там занялись "развитием" диалектического и исторического материализма...

Подобная политика продолжалась и после смерти вождя. Но она приняла несколько иное направление. Чтобы предотвратить саму возможность появления в стране разномыслия, необходимо было ликвидировать всю, повторяю - всю, "крамольную" литературу, заменив ее произведениями "классиков марксизма-ленинизма" и "трудами", интерпретирующими эти произведения. Задача сама по себе беспрецедентная, не имевшая аналогов в истории. Для ее решения была создана специальная организация под названием "Главполитпросвет". Возглавляла ее добрейшая Надежда Константиновна - супруга вождя мирового пролетариата, отвечавшая за "просвещение народа". Именно под ее руководством была подготовлена "Инструкция о пересмотре книжного состава библиотек и изъятию контрреволюционной и антихудожественной литературы".

К разряду этой литературы были отнесены все произведения Ницше и Шопенгауэра, произведения большинства дореволюционных русских историков, книги Лажечникова, Загоскина, Сологуба, многие произведения Л.Толстого, Достоевского, который почему-то очень не нравился Ильичу, многие русские народные сказки. Даже Платон оказался в этом списке. Просто нет возможности в рамках этой статьи перечислить все, что подлежало изъятию и уничтожению.

По сути дела, народ отсекался от своего историко-литературного наследия. Вместо этого ему предлагали "социалистическую литературу" типа "Всемирный Октябрь", "Уничтожайте вошь", "Без просвещения нет коммунизма", "Грамота - путь к коммунизму", "Оружием добьем врага", "Советская репка", впоследствии "История ВКП(б). Краткий курс", "Вопросы ленинизма", "Кавалер Золотой Звезды" и т. п. Кроме того, огромными тиражами выпускались портреты Ленина, Троцкого, Зиновьева, Маркса, Свердлова, а затем гигантскими - Сталина и других политических деятелей из его окружения. Был построен специальный завод, занимавшийся тиражированием бюстов, монументальных скульптур "вождей и руководителей партии и государства".

Но "чуждые" русскому народу художественные ценности нужно было не только изъять, но и ликвидировать саму возможность их появления. Поэтому партия и Сталин решали эту проблему кардинально. Они просто уничтожали неугодных системе писателей и поэтов, а также приняли меры, исключающие получение образования "сомнительными" с их точки зрения лицами. Так за годы Советской власти были репрессированы более двух тысяч поэтов и писателей. Причем лучших, представлявших цвет не только русской, но и мировой литературы. Другим были созданы такие условия, при которых оставался один путь - или молчание, или - самоубийство.

Деревья рубились под корень. И рубщики, сознавая свою безграничную власть, наставляли даже "братские" страны по части негативного отбора и отсечения всего неординарного. Примером тому служит один из сугубо секретных документов, адресованных польскому руководству в 1947 году, изъятых не слишком давно из сейфа. В нем содержится такой пункт: "В высшие учебные заведения следует принимать прежде всего таких людей, которые родом из низших слоев народа и которых не интересует получение глубоких знаний по специальности, а только диплом" (В.Кардин, Негативный отбор. - "Известия", 1993, 4 дек.). Предварительно все это было проделано в России, когда детям из интеллектуальных "буржуазных" семей путь к высшему образованию был закрыт, хотя по уровню своей подготовки они должны были учиться в вузах. И сколько же талантов было не востребовано из-за дурной анкеты! Скольким бездарям, какой человеческой швали эта система обеспечила преуспеяние!

Вспомним биологов Лысенко и Лепешинскую, историков и философов Митина, Минца и Презента, писателей Бабаевского и Павленко и многих других. И все это называлось "культурной революцией", целью которой было "превращение марксизма-ленинизма в идеологию всего советского народа". При этом заметим, что советский "марксизм" ничего общего с подлинным марксизмом не имел. Но это разговор особого рода. Истребление интеллектуалов, разрушение храмов, уничтожение нравственности и морали негативно сказались на советском обществе, замедлив его продвижение по пути прогресса. В силу вышеизложенного, тоталитарный режим, существовавший в СССР, по праву может быть назван фашистским. Кое-кто из людей старшего поколения сегодня с этим не согласен. И они используют, по их мнению, неоспоримый аргумент: коммунистический режим вел борьбу с фашизмом и сокрушил его. Хотя бы только поэтому он не может называться фашистским. И знака равенства, заявляют они, между гитлеризмом и советским режимом ставить нельзя. Но подобный аргумент не выдерживает критики. В истории масса случаев, когда страны с однотипными режимами вели между собой кровопролитные войны. Мало того, лидеры СССР и Германии неоднократно признавали однотипность своих режимов. Об этом свидетельствуют факты.

Один из создателей Русской фашистской партии К.Родзаевский в 1945 году в своем письме к Сталину писал: "Сталинизм - это как раз то самое, что мы называли "российским фашизмом", это наш российский фашизм, очищенный от крайностей, иллюзий, заблуждений" ("Литературные новости", 1993, ##30-31). Нацисты заимствовали многое из большевистской теории и практики. Так Гитлер, говоря о методах борьбы, высказывался совершенно однозначно: "Я многому научился у марксизма и признаюсь в этом откровенно... не их скучным теориям... я учился их методам... Ведь новые средства политической борьбы восходят к марксизму... Мне нужно было только перенять эти средства и развить их" (МН,1993, #43). Бенито Муссолини по этому же поводу отмечал: "Большевизм в России исчез, и на его месте встал славянский фашизм" (А.Авторханов. Империя Кремля).

Муссолини ошибался лишь в одном: этот режим изначально носил все признаки фашизма, а не превратился в оный. Сам Гитлер очень высоко ценил личность Сталина, считая его равноценным себе. В 1940 году в беседе с Молотовым он заявил: "Я сожалею, что до сих пор не удалось встретиться с такой огромной исторической личностью, как Сталин..." Весьма показательным является и то, что даже во время войны эти симпатии гитлеровцев к Сталину не угасли, о чем свидетельствуют записи в дневниках Геббельса и застольные беседы Гитлера в Ставке. Советские руководители тоже отлично понимали, что политические режимы в СССР и Германии являются однотипными.

В одной из бесед с руководителями Германии Молотов подчеркнул: "...В СССР и Германии много аналогичного, так как обе партии и государства нового типа". А затем тот же Молотов, несколько позже, заявил: "Не только бессмысленно, но преступно вести такую войну, как война на уничтожение гитлеризма" (А.Авторханов). Много общего у сталинизма и нацизма было в попытках решить национальные проблемы. Только в одном случае были газовые камеры, а другом - депортации народов. Стыковались их взгляды и на "решении еврейского вопроса". В своей книге "Обвиняется кровь" Александр Борщаговский вполне справедливо заметил, что исторический парадокс, а для Сталина мука мученическая заключалась в том, что единственный и почитаемый Сталиным в Европе политический вождь и государственный деятель, Гитлер, с сатанинской энергией принялся за физическое истребление евреев, а он, Сталин, волею судеб оказался во главе сил, которым суждено было их защищать.

Но в канун войны Сталин уже не скрывал, что хотел бы в "еврейском вопросе" следовать вдохновляющему примеру Гитлера. В беседе с Риббентропом он откровенно изложил свои планы в отношении евреев. Вернувшись в Берлин, Риббентроп порадовал фюрера, уверенного, что "за спиной Сталина стоят евреи", сообщением о сталинской нелюбви к ним, решимости покончить с их "засильем", и прежде всего в рядах интеллигенции. 24 июня 1942 года за ужином в Ставке Верховного командования под Винницей Гитлер повторял слова Сталина: "Сталин в беседе с Риббентропом также не скрывал, что ждет момента, когда в СССР будет достаточно своей интеллигенции, чтобы полностью покончить с засильем в руководстве евреев, которые на сегодняшний день пока еще ему нужны" (Знамя, 1993, #2).

Итак, мы видим, что существенной разницы между фашизмом и коммунизмом практически нет. Мало того, нынешний неонацизм в России бесспорно является следствием кризиса и разложения прежней системы тоталитаризма и его логическим продолжением. Альянс же нынешней компартии с неофашистами важен для нас не столько в плане "временности" или "постоянства" их союза, сколько в прослеживаемой тенденции эволюции организаций коммунистического толка в сторону нацизма. Ведь не случайно во многих документах коммунистических групп нет и следов коммунистической идеологии, а присутствует пестрая смесь национализма, антисемитизма и популизма. Яркий пример тому - депутат Госдумы от РК КПРФ А.Макашов, который и не скрывает своего родства с фашизмом. Не забудем при этом, что антисемитизм - не только религия макашовых и илюхиных, но еще и лакмусовая бумажка. Ею берут пробу на фашизм. И там, где есть антисемитизм, и где он не встречает сопротивления, там фашизм в большинстве случаев неизбежен. В этом смысле положение в России угрожающее. Вот последние данные Всероссийского центра изучения общественного мнения: 53% опрошенных считают, что национальность следует учитывать при назначении на ключевые должности и посты в правительстве, 43% - если речь идет об армии, милиции и госбезопасности, и 21% согласны с распространением того же принципа на средства массовой информации. За ограничение доступа евреев на руководящие должности высказалось больше трети опрошенных. А с теми, кто не имеет определенного суждения, - 57% ("Панорама", # 919, 1998).

Вот и судите, уважаемые читатели, существует ли угроза фашизма в России, или ее нет?! Приведенные данные, факты, свидетельства дают нам вполне высокие основания поставить знак равенства между фашизмом и российским коммунизмом. Причем никакого перерождения второго в первое не было. Коммунизм изначально был таким, каким его замышляли вожди революции. Другим они себе его и не представляли. Сегодня фашизм в России возродился в полной мере. Семимильными шагами он идет к власти. События, происходящие ныне в Российской Федерации, это подтверждают. Убийство Г.В.Старовойтовой - еще один неоспоримый факт, говорящий в пользу таких выводов. И если красно-коричневые придут к власти, то она будет пострашней сталинской. Это будет фашизм особого рода. Это будет фашизм в стране, в которой есть ракетно-ядерное оружие. Это международному сообществу следует учесть. И сделать все, чтобы не свершилось непоправимое!

От И.Пыхалов
К Георгий (27.01.2003 23:42:55)
Дата 28.01.2003 03:34:41

Имеем, но акценты надо расставить по-другому

>> >>Этот кусок взят из Анненкова. Название книги за давностью лет не помню
>> >
>> >Феноменальная память - помнить большой текст и не помнить названия.
>>
>> Тренировка. Книги в застое попадались на два-три дня, все что запомнил
>твое - все что забыл - забыл. Книгу уже больше не увидишь. Вот несколько
>моментов в памяти и остались из всей страниц на пятьсот книги. Три момента
>про Ленина и один про Зиновьева.
>>
>Увы. У нас в семье подрывного не читали, и я эдак память не тренировал.
>Но вот ссылку по поводу запоротых солдат-декабристов нашел СРАЗУ - пусть и
>ВОВСЕ не в самой солидной книге (хотя, впрочем, достаточно обстоятельной).
>А Вы, Владимир, только поманили каким-то миражом и "своими соображениями".

Вы зря наезжаете на ВВВ-Иву. Узнать цитату, но не помнить точного названия источника, откуда она взята - совершенно нормальная ситуация.

>И анненковский текст у Юрия, как ни крути - БАЕЧНЫЙ. Принципиально
>непроверяемый.

А вот это главное.

В качестве лирического отступления приведу цитату из романа Мориса Дрюона "Лилия и лев":

Мессир Пьер де Машо, сеньор Монтаржи, был не из тех, кто забывает нанесенную ему обиду, пусть даже обидчика уже давно нет в живых. Его злобу не могла утишить и кончина врага.

Его отец, занимавший высокую должность во времена Железного короля, был смещен Ангерраном де Мариньи, отчего значительно пострадало благосостояние семьи. Падение всемогущего Ангеррана Пьер де Машо воспринял как справедливое отмщение за личные свои невзгоды; самым великим днем его жизни был, да и будет, тот, когда он, конюшни короля Людовика Сварливого, вел Мариньи на виселицу. Вел, это, конечно, сказано слишком громко, вернее, сопровождал, да и то не в первом ряду, но среди куда более
знатных, чем он, сановников. Годы шли, и большинство тогдашних сеньоров один за другим отправились к праотцам, и вот именно поэтому всякий раз, когда заходила речь об этом памятном кортеже, Пьер де Машо без зазрения совести передвигал себя вперед, оттесняя прочих сопровождающих.

Поначалу он довольствовался рассказом о том, как дерзко мерился взглядом с мессиром Ангерраном, стоявшим на повозке, и сумел-де всем своим видом показать, что любого, кто навредит семейству Машо, как бы высоко он ни вознесся, в скором времени постигнет кара.

Потом память разукрасила прошедшее, и Пьер де Машо стал утверждать, что
Ангерран во время своего последнего пути не только узнал его, но и,
оборотясь к нему, печально произнес:

"Ах, это вы, Машо! Теперь настал час вашего торжества; я причинил вам
зло и раскаиваюсь в том".

А сейчас, когда после этого события прошло уже четырнадцать лет, по
словам рассказчика выходило, что Ангерран де Мариньи, направляясь к месту
казни, обращался с речью только к нему, Пьеру де Машо, и во время
следования от тюрьмы до Монфокона излил ему все, что было на душе.

Небольшого росточка, со сросшимися на переносице седыми бровями, с
негнущимся коленом после неудачного падения с лошади на турнире, Пьер де
Машо, хоть и знал, что не носить ему больше ни кирасы, ни лат, старательно
чистил их и смазывал жиром. Был он столь же тщеславен, сколь и злопамятен,
и Робер Артуа, прекрасно это знавший, не поленился нанести ему визит
дважды именно для того, чтобы поговорить о том, как скакал Машо бок о бок
с повозкой Ангеррана.

- Ну так вот, расскажите-ка все это посланным короля, они скоро
прибудут сюда и спросят вас как свидетеля по моему делу, - заявил Робер. -
Слова такого доблестного человека, как вы, со счета не скинешь; вы
откроете глаза королю, и оба мы с ним будем весьма и весьма вам
признательны. Кстати, вам выплачивают пенсион за все те услуги, что оказал
государству ваш батюшка, да и вы сами?

- Конечно, не выплачивают...

Вопиющая несправедливость! Тогда как всякие пролазы, разные горожане во
время последних царствований были внесены в списки получающих пособие от
французской короны, как же могли забыть столь достойного человека, как
мессир де Машо? Ясно, забыли с умыслом, и тут не обошлось без подсказки
графини Маго, а ведь, как известно, она была связана с Ангерраном де
Мариньи!

Робер Артуа лично проследит за тем, чтобы эта несправедливость была
исправлена.

Короче, когда после таких посулов к бывшему конюшему явился рыцарь
Вильбрем с неизменным нотариусом Тессоном, хозяин дома с таким же рвением
отвечал на вопросы, с каким их ему задавали.

Опрос происходил в саду по соседству, как того требовало правосудие,
ибо показания должны даваться на открытом месте и на вольном воздухе.

Послушать Пьера де Машо, так казнили Мариньи только накануне.

- Итак, - говорил Вильбрем, - итак, мессир, вы были рядом с повозкой,
когда сир Ангерран сошел с нее и направился к виселице?

- Я сам влез на повозку, - отвечал Машо, - и по приказу короля Людовика
X спросил осужденного, в каких именно своих преступлениях и ошибках желал
бы он покаяться, прежде чем предстать перед господом нашим.

На самом-то деле такое поручение было дано Тома де Марфонтену, но Тома
де Марфонтен уже давно отошел в мир иной...

- И Мариньи продолжал утверждать, что он неповинен в тех деяниях,
которые ему ставили в вину на суде; и однако же, он признал... привожу его
собственные слова, вы только вдумайтесь, сколько в них коварства: "Ради
справедливых дел творил дела несправедливые". Тогда я в лоб спросил, каковы же все-таки эти его деяния, и он мне назвал их десятки, к примеру,
вынудил отставить от должности моего отца, сира Монтаржи, а также похитил
из королевского архива брачный контракт покойного графа Артуа в интересах
мадам Маго и ее дочерей, невесток короля.

- Ага, значит, это по его приказу изъяли контракт? И он сам в этом
признался! - воскликнул Вильбрем. - Это весьма существенно. Записывайте
Тессон, записывайте.

Нотариус не нуждался в понуканиях, он и так строчил с увлечением. До
чего же хороший свидетель, этот сир де Машо!

- А не знаете ли вы, мессир, - заговорил в свою очередь Тессон, -
заплатили ли сиру Ангеррану за это должностное преступление?

Машо на миг задумался, и его седые брови сошлись к переносице.

- А как же, конечно, заплатили, - брякнул он. - Потому что я его прямо
спросил, получил ли он, как утверждают, сорок тысяч ливров от мадам Маго
за то, чтобы суд решил дело в ее пользу. И Ангерран потупил голову в знак
согласия и еще от стыда, и вот что он мне ответил: "Молитесь за меня,
мессир Машо", а ведь это равносильно признанию.

Тут Пьер де Машо сложил на груди руки с видом торжествующим и
презрительным.

- Теперь все ясно, - удовлетворенно вздохнул Вильбрем.

Нотариус записывал последние слова свидетеля.
От Yuriy
К Георгий (27.01.2003 23:42:55)
Дата 28.01.2003 00:18:44

Ре: Стало быть,...

Уважаемый Георгий, если можно давайте не будем обсуждать здесь отголоски других дискуссий.

>И анненковский текст у Юрия, как ни крути - БАЕЧНЫЙ. Принципиально
>непроверяемый.

Проверяемый, проверяемый. Косвенно. При сопоставлении приведённых мною ленинских цитат, декретов и поступков.

По существу есть что возразить?
От Георгий
К Yuriy (28.01.2003 00:18:44)
Дата 28.01.2003 00:44:39

А анекдоты - это что, тоже "поступки" и "цитаты"?


> Проверяемый, проверяемый. Косвенно. При сопоставлении приведённых мною
ленинских цитат, декретов и поступков.
>
> По существу есть что возразить?

Зачем Вы их сюда притаранили? Что, se non e vero, e ben trovato?
Ведь я могу - при желании привести и контрцитаты: отзывы А. Ф. Кони о
Луначарском и большевиках, музыкантов, с Лениным встречавшихся и пр. Причем
укажу книги и цитаты, откуда взял и пр.
Насчет "планомерного истребления интеллигенции "как ТАКОВОЙ" - это
аналогично вашему "изничтожению ВСЕГО прошлого наследия". Ничего отсюда не
следует.

Ну а что касается "пароходных философов" (пардон) - то я с Альмаром, Чулаки
и пр. не согласен, конечно. Я вообще здесь спорить не готов - основываюсь на
воззрениях покойного Кожинова.