>Так рассмотрите, в чем же дело? Вы в состоянии в нескольких абзацах внятно изложить содержание этой статьи и указать, что же такого интересного вы там нашли?
Например, профессиональный анализ позиции Мизеса и Ланжа. Куда там доморощенным совковым "тезисорайтерам", не умеющим с литературой работать.
Кроме того, там есть и ответы на вопросы, столь волнующие Мигеля.
> С моей точки зрения статья - примитив.
У Вас всё примитив, что выше Вашего уровня.
> Вопросы, которые были вам поставлены, намного интереснее. А вы их даже не поняли, судя по вашим отрывочным репликам, произнесенным "профессорским тоном".
Неужели приведённой мною цитаты Кокшотта о переводе всех цен в Венесуэле на трудочасовые не достаточно для исчерпывающей характеристики этого персонажа? Но и после этой цитаты, ставящей все точки над i в отношении Котрелла и Кокшотта, вы пытаетесь с серьёзным выражением лица навязать их обсуждение!
Вот вы пишете об этой ужасной графомании: «Кроме того, там есть и ответы на вопросы, столь волнующие Мигеля». Да откуда вам знать, какие вопросы меня волнуют!? Вы ведь не только моих простых вопросов не поняли (потому что не знаете проблематику и не хотите с ней ознакомиться по источникам), но и забыли даже суть собственных возражений годичной давности?
И не смешно ли – ставить не имеющую никакого отношения к реальной жизни невменяемую паранойю двух литераторов, до сих пор верящих в трудочасовую стоимость, выше полноценных работ, давших ответы на актуальные проблемы реальной плановой экономики и удостоенных Нобелевской премией?
>>Так рассмотрите, в чем же дело? Вы в состоянии в нескольких абзацах внятно изложить содержание этой статьи и указать, что же такого интересного вы там нашли?
>Например, профессиональный анализ позиции Мизеса и Ланжа. Куда там доморощенным совковым "тезисорайтерам", не умеющим с литературой работать.
>> С моей точки зрения статья - примитив.
>У Вас всё примитив, что выше Вашего уровня.
Осел увидел Соловья
И говорит ему: «Послушай-ка, дружище!
Ты, сказывают, петь великий мастерище.
Хотел бы очень я
Сам посудить, твое услышав пенье,
Велико ль подлинно твое уменье?».
Тут Соловей являть свое искусство стал:
Защелкал, засвистал
На тысячу ладов, тянул, переливался;
То нежно он ослабевал
И томной вдалеке свирелью отдавался,
То мелкой дробью вдруг по роще рассыпался.
Внимало все тогда
Любимцу и певцу Авроры:
Затихли ветерки, замолкли птичек хоры,
И прилегли стада.
Чуть-чуть дыша, пастух им любовался
И только иногда,
Внимая Соловью, пастушке улыбался.
Скончал певец. Осел, уставясь в землю лбом:
«Изрядно, – говорит, – сказать неложно,
Тебя без скуки слушать можно;
А жаль, что незнаком
Ты с нашим петухом;
Еще б ты боле навострился,
Когда бы у него немножко поучился».
Услыша суд такой, мой бедный Соловей
Вспорхнул и – полетел за тридевять полей.
* * *
Избави бог и нас от этаких судей.