«Когда сегодня нам рассказывают об ужасах советской действительности, обязательно поминают пресловутый продовольственный дефицит. Это один из самых стойких и зловредных пропагандистских штампов. Надо сказать, что в реальности ничего такого не было. В погоне за колбасой «по два девяносто» советский человек не замечал, что вокруг продаются прекрасные товары по чрезвычайно доступным ценам».
При этих словах я задумался, как же я мог этого не замечать?! Неужели в 70-80-е годы я и мы все были настолько отравлены лживой антисоветской пропагандой??
«Как сейчас помню парное мясо по 3—5 рублей за килограмм, картошку по 20 копеек, ананасы и арбузы среди зимы».
«Колхозный прилавок разделил СССР на две неравные части: патерналистскую страну, чьи подданные доверили государству не только свои права и обязанности, но и свой быт, и страну инициативную, страну людей, считавших жизнь своим частным делом, за которое они готовы были нести ответственность. Примечательно, что в советском обществе был наиболее свободен человек, вышедший на пенсию. Благодаря старикам пенсионерам СССР и жил так долго, а под конец своей истории — даже счастливо».
В колхозе, значит, было советское счастье. Лично я по настойчивым просьбам «помочь» Родной Советской Власти отработал на колхозо-совхозных полях и овощебазах столько, что собранного и сбереженного урожая мне хватило бы на десять жизней. А на рынок зайти не догадался, смекалки не хватило. Получается, что я как есть из себя безынициативная жертва государственного патернализма. Грустно, девушки.
«Вопреки распространенному мнению, изобиловала едой и провинция».
Угу. Помню, в середине 90-х я по делам фирмы побывал в Туле, и первое что мне сказали местный жители, гордо: А мы к вам в Москву за колбасой больше не ездим! Видимо, мне встретились тоже жертвы странного заблуждения, будто в советской провинции жрать нечего.
«… литровая банка черной икры в Астрахани — в 20 целковых.
Миллионы людей в те годы выезжали по выходным в лес за грибами или же отправлялись на свои участки, благо в позднебрежневское время шесть—десять соток земли легко можно было получить бесплатно».
И то верно, хочешь кушать – проявляй инициативу, после работы вспаши свой клочок земли, засей, собери урожай, замаринуй на зиму. А как же иначе, кто не работает, тот не ест!
«В те же ранние 80-е я несколько раз побывал в деревенской глубинке. В письме, приглашавшем нас на Новгородчину, дальние родственники просили захватить с собой колбасы (!). На месте выяснилось: они держали скот и птицу, а вот приготовить из них ничего не умели, за полвека колхозной жизни эти навыки были утрачены».
Это да, обленились мужики и бабы от счастливой колхозной жизни. Зачем самим производить еду, ежели Родная Советская Власть тебя задёшево всем обеспечивает в деревенском магазине. От этого народного иждивенчества случился упадок высокопроизводительного советского сельского хозяйства.
«Но и в городских советских магазинах можно было купить прекрасный продукт, о котором сегодня и не мечтают шеф-повара респектабельных мос¬ковских ресторанов. Причем цены были на редкость демократичные: магазин «Олень» на Ленинском проспекте предлагал медвежатину по 3 рубля 50 копеек за килограмм, глухарей и тетеревов по 6—7 рублей за тушку, оленину по 3 рубля. Народ заходил туда, брезгливо осматривал деликатесы, разворачивался и отправлялся искать вожделенную колбасу».
Любил советский народ варёную колбасу, страной иррациональной страстью пылал к той колбасе. Не надо ему было ни оленины с осетриной, ни черной икры, ни парной телятины с карбонатом, а лишь желал он одной КОЛБАСЫ! Колбаса, случалось, попадалась замечательная. Отрежешь ломоть, а в рот положить не решаешься такую ароматную красоту. Ну, попробуешь её сперва обжарить. Положишь на сковородку, а она вспенивается и растекается…. Такова была колбаса, как это тогда называлось, «для народа».
«главным фактором советской потребительской трагедии стала психология советского человека. И материальным символом этой психологии был холодильник. Как можно доверять этот предмет бытовой техники, оснащенный большой морозильной камерой, народу, до того триста лет недоедавшему? Народу, половина которого помнила и поминала голод начала 30-х и карточную систему 40-х! Въевшийся в подсознание, в генетическую память Голод заставлял советского человека накапливать в холодильнике месячный запас продуктов.
Принцип «хватай, что дают» достиг апогея во второй половине 80-х, когда возник дефицит идеалов, которые могли бы объединить людей эффективнее, чем батон колбасы. Свою роль в этом сыграл телевизор, породивший социальный аутизм и окончательно разрушивший традиционную для нашего сознания коллективистскую модель. И в наступившую следом эпоху всеобщей дезориентации и умирания государства народ уже не могли спасти ни колхозные рынки, ни хозяйство, ни даже лес».
Нет бы артельно пойти в лес по грибы да по ягоды, страдающие аутизмом совки пуще кощеевой смерти стерегли свои холодильники. Коммунисты в советской стране были слишком добрые, жадному пожрать тупому народу преждевременно дали холодильники, ну он и давай туда провизию запасать. А ведь с быдлом нельзя без строгости.
И кто же это у нас весь возвышенный душой ностальгирует по утраченным советским идеалам? Это, товарищи, внук бабушки (*), которая «с 1946 по 1984 год руководила крупной советской внешнеторговой организацией». – А-а-а-а, – скажут понимающие советскую жизнь товарищи. Непонимающим объясним, что советское рыночное парное мясо по 3-5 рублей за килограмм (в Москве 5-6) по паритету покупательной способности примерно соответствует нынешним 500-1000 рублям, то есть для абсолютного большинства совграждан с зарплатой 100-150 рублей являлось недоступной роскошью. (В Москве на рынках картошка дешевле полтинника не встречалась, кстати.)
( * - родство с этой бабушкой товарищ внук отрицает, может быть из партийной конспирации)
А вот и собственно познавательное интервью с номенклатурной бабушкой:
«После войны в советском импорте преобладали очень качественные, модные западноевропейские вещи. Восточная Европа и Юго-Восточная Азия лежали в руинах, наши фабрики еще не заработали на полную мощность, а людей ведь надо было одевать».
Брат моего дедушки сел за неосторожно сказанную фразу, что при царе он мог себе купить штаны, а при советской власти не может. У него, наверное, тоже была аберрация зрения на почве иждивенчества, злопыхатель не видел вокруг себя «качественные, модные западноевропейские вещи». Пришлось НКВД его маленько полечить. Впрочем, иногда случались и объективные трудности, внезапный ураганный дефицит:
«в шестидесятые за Уралом возник страшный дефицит женского нижнего белья и белья для детей. Как сообщали нам из министерства торговли РСФСР, женщинам не в чем было ходить на работу. Поступило срочное задание закупить теплые женские панталоны, детские колготки»
Теперь о хороших людях, настоящих партийцах:
«мой ближний круг, людей, с которыми я особенно дружила. Юра Брежнев, наш зам¬министра и сын Леонида Ильича. Милейший был человек, бессребреник. Работал в своем кабинете до десяти—одиннадцати часов, пока не напивался. Люди пользовались его состоянием и подсовывали ему бумаги на получение квартиры, дачи — он подписывал все не глядя. Какая коррупция, ему физически не до того было. Потом отец, конечно, приказал Юру снять.
Или другой замминистра, Кузьмин. Умница, но никакого образования у него не было, даже среднего. Он все быстро схватывал крестьянским умом. Природная честность не позволяла ему участвовать в сомнительных делах».
Мне кажется, что правильнее сказать так: природная тупость не позволяла ему участвовать ни в каких делах, даже сомнительных.
«весь высший круг был под колпаком КГБ: сделай хоть раз неверный шаг — и конец не только карьере, но и свободе. Люди из верхушки никогда не катались как сыр в масле, это миф. Например, у членов ЦК КПСС была единственная привилегия по нашей линии: ежегодно мы закупали лекал западных модельеров на сто пятьдесят тысяч долларов, и потом по ним высшим партийным чиновникам шили костюмы, а их женам — платья».
Пока совки воротили морду от дешёвых тетеревов и черной икры, номенклатура вела трудную жизнь, полную духовного горения и лишений. Мальчик Егорка идёт из спецраспределителя домой, едва сдерживает слёзы: вредители урезали еженедельный паёк, черной икры дали всего половину трехлитровой банки, что сказать дедушке старому большевику? Придется идти на рынок, покупать продукты за свои кровные. Почему коммунистическая номенклатура и оказалась лучше подготовлена к рыночным отношениям.
С нетерпением жду, когда сам Митя Ольшанский напишет о своём гламурном советском детстве.
Не описать восторги от статьи советских красных кхмеров.
* * *
А это Другу Утят на заметку:
«— Сами вы тоже носили одежду от Диора?
— Нет, я любила английский стиль. Каждое посещение Лондона я начинала с универмага Harrods: юбки, костюмы, обувь. Старалась походить по стилю на английскую королеву. (Улыбается.)
— Вы с ней знакомы?
— Да, и очень хорошо. Встречались не только на официальных приемах, переписывались, она очень большое внимание уделяла экономическим вопросам. Но настоящая дружба у меня сложилась только с Индирой Ганди — она была искренна в своей любви к СССР, в отличие от Елизаветы II, как бы я к последней ни относилась».
<<<