МЕРА СВОБОДЫ - ЗАКОН
На что имеют право <верхи> и что могут себе позволить <низы>?
Можно ли в желании власти и чаяниях народа найти точки соприкосновения? Тема
вечная и всегда актуальная, тем более что сегодня исполняется 55 лет со дня
принятия Всеобщей декларации прав человека, а послезавтра - 10 лет
Конституции Российской Федерации.
У нас в гостях - доктор юридических и исторических наук, профессор,
член-корреспондент РАН Марат БАГЛАЙ, в течение нескольких лет занимавший
пост председателя Конституционного суда страны.
- Прежде всего замечу, что защита прав человека - это конечный продукт
действия Конституции, ее квинтэссенция. Ее понимание как акта в первую
очередь об устройстве государства - это вчерашний день. В демократическом
обществе главная забота связана с иным - с гарантией свободы народа. И
только в связи с этим встает вопрос: как должно быть устроено государство?
Над проблемой соотношения свободы и государства ломали голову лучшие умы
человечества, но нельзя сказать, что они достигли в этом совершенства.
- И все же: стал ли свободным наш народ?
- Конституция, безусловно, обеспечивает свободу народа и народовластие. У
нас самый широкий комплекс прав и свобод, все мыслимые инструменты их
защиты, безусловно, демократические принципы организации власти. Но,
конечно, там, где есть государство, нет полной свободы, ибо она не анархия,
ее реальная мера - закон. Поэтому люди нуждаются в сильном государстве,
которое бы четко ответило на вопрос: что, собственно, запрещено, поскольку
все остальное дозволено. И ничего лучшего человечество не придумало, как
сделать это государство правовым, то есть подчиненным закону.
Демократическое государство - это и есть мы. Для этого Конституция
предусматривает свободные выборы, независимое правосудие, разделение
властей, верховенство закона. И когда я слышу, как некоторые <борцы> за
свободу поносят государство, считают, что любой чиновник - это ее враг, то я
употребляю простое слово <демагогия>.
- Но разве не очевидно, что чиновничество стало тормозом нашего развития? О
какой свободе может идти речь, если на пути чуть ли не любого действия стоит
чиновник, да к тому же часто коррумпированный?
- Государство не должно давать чиновникам слишком много возможностей для
ограничения свободы, ибо без нее нет прогресса. И чиновников должно быть как
можно меньше. И, конечно же, надо бороться с коррупцией, это всем ясно. Но
чиновники необходимы, без этого слоя нормальной жизни не наладить. Хочу
привести поучительную мысль Бисмарка: при плохих законах и хороших
чиновниках управлять государством еще можно, но с плохими чиновниками
управлять нельзя даже при хороших законах.
- Не хотите ли вы, Марат Викторович, сказать, что все наши беды из-за того,
что сами граждане не способны жить в условиях свободы?
- Да, такая неспособность нам действительно присуща, хотя я отнюдь не
стараюсь снять ответственность с государства.
Труднейший вопрос состоит в том, чтобы соединить свободу и необходимость. В
практических действиях они не всегда совпадают, а еще страшнее, когда
отрицают друг друга. Настрадавшись от тоталитарного государства, многие наши
граждане бросились в <свободный полет>, предались эйфории вседозволенности.
Раньше они считались с государством, боялись его, теперь страх исчез, а
потому богатые не платят налогов, бедные плодят преступность, чиновники
берут взятки и так далее. В результате и государство стало, по сути дела,
мириться с нарастающим хаосом.
Но вот к власти пришел новый глава государства (которого сами же граждане
страны и избрали), требующий, чтобы все жили по законам. И те немногие,
успевшие стать экономически сильными, начинают истерики: где свобода слова,
как можно арестовывать олигархов, зачем нужны силовики!
- То есть недоверие к власти культивируется искусственно?
- Вопросу о том, как урезонить власть, если она чересчур <активна>, наша
Конституция уделяет большое внимание: к президенту можно применить процедуру
импичмента, губернаторов, несмотря на их выборность, освободить от
должности, правительство отправить в отставку:
Но недоверие к власти действительно культивируется и искусственно: я имею в
виду рвущихся к ней олигархов, неудачников-политиков и криминал,
заинтересованный в дестабилизации общества. Это они требуют, например,
сменить Конституцию, сознательно завышают масштабы взяточничества в
государственном аппарате и судах, раздувают миф об опасности роста
авторитаризма и многое другое. Но сами же, кстати, когда им надо, обращаются
в суды, ибо хорошо понимают, что при всех недостатках государство у нас
реальное и к тому же усиливающееся, а жить вне его законности и защиты
опасно. Тот, кто расшатывает лодку, рискует сам в ней утонуть.
- Может быть, недоверие к власти должно быть преодолено диалогом с ней? На
это сейчас особенно напирают представители бизнеса.
- Похоже, что здесь опять скрывается стремление к каким-то привилегиям.
Почему, например, диалог должен быть только с бизнесом, а также не с
профсоюзами, представителями науки, культуры, спорта и другими сферами
общества? Наш президент, кстати, готов к общению со всеми, ибо у всех есть
проблемы. Диалоги, конечно, должны вестись, но независимо от них все должны
жить по закону. Равенство перед ним и судом - вот что прежде всего закрепила
наша Конституция, и в этом источник общественной стабильности. В правовом
государстве не может быть никаких соглашений с властью о том, чтобы кого-то
не сажать, например.
- Конституция закрепила термин <социальное государство>, но его, похоже, так
и нет:
- Наивные надежды начала 90-х годов развеялись в прах. Дикий, нерегулируемый
капитализм породил страшный разрыв в доходах между богатым меньшинством и
бедным большинством. Но, увы, многие рычаги влияния оказались у богатых -
отсюда несправедливые, безрентные налоги, непомерная роскошь одних и нищета
других. И все это - в соответствии с законами. Богатые не хотят добровольно
делиться сверхдоходами, переводят капиталы за рубеж, в то время как
государство буквально клянчит инвестиции за рубежом. Выправить положение
может только государство. И похоже, что оно за это взялось. Лучше сделать
это сверху, чем ждать, когда произойдет снизу.
- Но есть еще проблема эффективности государственного устройства. Если с
этим у нас все в порядке, то откуда постоянное желание что-то изменить в
Конституции?
- Опасно, что реформаторские идеи носят частный характер, в то время как
Конституция являет собой сбалансированную систему, в которой все
взаимосвязано. Тронь что-то одно, и встанет десяток новых проблем.
Беспечность в теории мстит за себя. Все конституции, как и любые их
институты, опираются на исторический опыт десятков стран, и в вопросах
демократии нелепо стремиться выглядеть умнее других, доказывая, что у нас
страна особая.
- Советская система на всех уровнях внешне походила на разделение властей,
но это не мешало ей быть авторитарной.
-Этот принцип нужен для того, чтобы полномочия законодательной,
исполнительной и судебной власти не оказались в одних руках, что привело бы
к диктатуре, то есть отсутствию всякого контроля. Советская система только
играла в разделение властей, поскольку реальная и всеобъемлющая власть была
в руках у партии.
- Во всех демократических странах этот принцип воплощен одинаково?
- Он закреплен везде, но механизм взаимодействия разный. Разделение
властей - это взаимоконтроль и уравновешивание. Но это по-разному выглядит в
парламентских странах, таких, например, как Великобритания, ФРГ, Италия, и в
президентских и полупрезидентских республиках - США, России, Франции. Наши
прожектеры этого не понимают или просто не знают, хотя в зависимости от
формы правления выстраиваются и отношения в классическом треугольнике: глава
государства - парламент - правительство.
- В последнее время часто говорят о необходимости создать правительство
парламентского большинства:
- Как политический подход к укреплению взаимодействия Думы и правительства,
это имеет смысл. С такой целью президент выдвинул подобную идею в своем
последнем послании. Но думаю, что ошибаются те, кто принял это за стремление
изменить президентскую форму правления. Во всяком случае, последовательно и
во всех юридических аспектах провести в жизнь идею правительства
парламентского большинства в рамках действующей Конституции невозможно,
поскольку правительство несет ответственность не перед парламентом, а перед
президентом. Министры вообще не могут быть членами парламента.
Еще раз хочется подчеркнуть: у нас есть парламент, но нет парламентаризма.
- Часто приходится слышать о неэффективности нашего федерализма. Что,
собственно, тут требует решения?
- Самый трудный вопрос: как добиться, чтобы Россия была одновременно и
федеративным, и единым государством. Говоря о последнем, я имею в виду
единую систему государственной власти и единое правовое поле - без этого нет
равенства граждан и общей защиты их прав. В Конституции это хорошо
прописано, но ведь в стране действуют, кроме федерального парламента, еще 89
<малых>, столько же президентов и губернаторов, правительств. И они не
дремлют, принимают свои законы и решения, исходя из местного расклада сил.
Получается очень пестрая картина.
Вернуться к тотальному управлению огромной страной из Москвы - значит снова
убить инициативу, остановить развитие экономики и культуры, надругаться над
достоинством людей. Вот почему восстановление единого правового поля,
нарушенного десятилетием псевдосуверенитетов и произволом появившихся в ходе
реформ местных царьков, требует скрупулезного соблюдения права,
использования судебных процедур, обращения к общественному мнению.
- Вы шесть лет возглавляли Конституционный суд, да и сейчас продолжаете там
работать уже судьей. Что-то изменилось в вашем мироощущении?
- Это время прибавило мне уверенности в том, что суды - это главный нерв
правового государства. Наше государство еще не стало таким, чтобы его можно
было называть, как в Германии, <государством судей>, имея в виду полное
доверие населения к непререкаемости судебных решений. Но к этому дело идет.
Когда я был председателем Конституционного суда, то часто сталкивался с
сомнениями людей - гражданам трудно было поверить, что власть может
действовать по закону, быть вне политики, отказаться от телефонного права.
Но решения Конституционного суда открыты для всех, и пока никто не упрекнул
судей в предвзятости, отсутствии строгой опоры на Конституцию и законы.
Не стану давать оценку деятельности всех судов, но недовольных судебными
решениями всегда ровно половина. Надо постоянно держать эту тему под
бдительным общественным контролем. Но и сейчас очевидно: подлинной гарантией
прав и свобод граждан в их практическом ежедневном осуществлении выступает
демократический суд.
