В "Пресс-центре" "Известий" прошел "круглый стол" "Новый взгляд на историю?"
После его окончания обозреватель Наталья ИВАНОВА-ГЛАДИЛЬЩИКОВА задала
несколько вопросов одному из участников - директору Института всеобщей
истории РАН, ректору Государственного университета гуманитарных наук,
академику Александру ЧУБАРЬЯНУ.
- Александр Оганович, можно долго рассуждать о том, каким в идеале должен
быть учебник истории, но факт остается фактом: на том "историческом"
заседании правительства премьер-министр предложил ограничиться всего тремя
учебниками по истории. Это неизбежно означает возврат к госзаказу (и как
следствие - борьбу за этот заказ, взятки, лоббирование того или иного
издательства). Как же пробиваться новым учебникам?
- Что касается лоббирования, то это находится в структуре той жизни, которая
нас окружает. Все усугубляется еще и тем, что учебники - необычайно
прибыльная отрасль, и потому будет конкурс издательств. Очень важно, чтобы
конкурс на учебники был действительно независимым, чтобы в нем мог
участвовать и известный автор, и человек с улицы (если он написал достойный
учебник). А потому в идеале имена участников должны быть под девизами, без
"указания": "Петров - зять начальника управы". Что касается новых учебников,
то любой учебник в нашей стране переутверждается каждые пять лет.
- И все-таки это ограничение - цифра три...
- Да она возникла совершенно случайно. Все признают: много учебников - это
плохо. На заседании правительства была высказана крайняя точка зрения:
давайте ограничимся одним учебником. Я решительно возразил против этого.
Тогда Касьянов говорит: пусть их будет несколько, но все-таки не больше трех
по каждому предмету. Выход - в большей демократичности и открытости в
отборе. Наш институт подготовил пять учебников, в том числе по новейшей
истории. А кроме того, двое наших молодых ученых собираются участвовать в
конкурсе на учебник по русской истории. На те учебники, которые победят в
конкурсе, правительство отпустит деньги. И на их выпуск, и на бесплатное
предоставление в школы.
- Вы не считаете, что этот отказ от многообразия - не что иное, как возврат
к старому?
- Да наоборот! Пафос премьер-министра был направлен против учебников,
исповедующих устаревшие взгляды. Я считаю, что существует куда более важная
проблема - разрыв между знаниями, которые получает выпускник в конце 11-го
класса, и тем, что от него требуют на вступительных экзаменах. Этот разрыв и
порождает репетиторство.Сдать экзамен по истории в вуз без этого невозможно.
- И что же с этим делать?
- Школа и вуз должны выработать единую шкалу требований. Моя идея такова:
старшие классы обязательно должны быть профильными. Я решительный противник
того, что все нужно изучить к 9-му классу, а в 10-м и 11-м долдонить то же
самое. По-моему, в двух последних классах ребенок должен изучить курс
всемирной истории, для того чтобы получить представление о том, что такое
общий процесс. Мы могли бы подготовить такой курс. Тогда уже не встанет
вопрос о разрыве между школой и вузом. Речь пойдет об уровне усвоения.
Почему правительство обратилось к концепции учебников? Потому что жизнь,
общество развиваются. А учебники в основной своей массе отражают старые
понятия, архаические стереотипы. Вопросы, связанные с гражданским обществом,
с рыночной экономикой, - все это с трудом дается и нашему обществу, и
авторам учебников. Историки, создатели учебников должны задуматься над тем,
куда движется наше общество.
История - это не только борьба классов
В Академии наук учебники не создаются. Их пишут конкретные люди. А задача
академических институтов - разработка концепций, соответствующих современным
знаниям. Мы должны привыкнуть к мысли о том, что прежняя история себя
исчерпала. А потому прежнюю фактуру нужно переосмыслить. Россия не должна
предстать перед школьниками страной, развитием которой движет один лишь
классовый фактор. Нашу историю мы должны воспринимать как историю всего
общества в целом. А мы по-прежнему отдаем предпочтение в учебниках классам
"любимым" и "нелюбимым". К "любимым" традиционно относятся крестьяне,
рабочие, беднота. А к "нелюбимым" - буржуазия, предприниматели, духовенство.
От этого пора отказаться раз и навсегда. Это не соответствует тенденциям
развития общества.
Недавно я работал над одной книгой и писал о подвиге российского народа в
начале ХХ века. Основная часть народа была безграмотна, молода. Как и само
государство, в котором сосредоточилась огромная масса униженных и
оскорбленных. Это общество ворвалось в 1917 год и, естественно, пошло за
теми партиями, которые удовлетворяли его социальным поползновениям.
Обозленная, молодая, полуграмотная масса, стремящаяся к социальному реваншу.
Потом пошли их дети, внуки... Революция у нас всегда была чем-то святым - и
французская, и английская, и русская. Но сегодня, в свете того, что
произошло 11 сентября, мы должны четко улавливать связь между настоящим
революционализмом, экстремизмом, терроризмом и террором целого государства.
Империя
Или вопрос о Российской империи. Мы много говорили об экспансии России. Но
вот империя присоединяет Литву, Латвию, Курляндию, потом - Польшу,
Финляндию... Хорошо это или плохо для России? С точки зрения тех народов -
ужасно (потеря независимости). Но с точки зрения развития российской
цивилизации это - огромный шаг вперед. С другой стороны, мы присоединили
Среднюю Азию, Северный Кавказ, Сибирь, якутов, бурятов... Куда идет Россия
благодаря этому присоединению? В какие цивилизационные дали? Мы не говорим
правды о том, что присоединение целых регионов сулило цивилизационные
потери.
О роли личности в истории
Или - вопрос о личностях. У нас всегда были личности-маяки. И сегодня, при
всем неприятии опричнины и насилия Ивана Грозного, Грозный и Петр до сих пор
для нас - незыблемые исторические ценности. Только в последние годы ученые
обратились к изучению таких фигур, как Екатерина Вторая, Александр Первый,
Александр Второй, Василий Голицын, - людей, которые пытались привнести
гуманистические ценности в развитие нашей страны.
Или такие фигуры, как Пугачев и Пестель. Восстание Пугачева - это, с одной
стороны, замечательное движение народных масс, когда народ утвердил себя
свободным. А с другой стороны - три тысячи вырезанных дворянских семей,
тысячи сожженных дворянских усадеб, уничтоженные шестьдесят с лишним заводов
на одном только Урале... И то Пугачев, и это. И то, что Россия заключила в
1774 году невыгодный для себя и быстротечный Кучук-Кайнарджирский мир с
Турцией, тоже было сделано "благодаря" Пугачеву. Армии были отозваны оттуда
и брошены против Пугачева. Я думаю, что все это нужно показывать в
учебниках. Ведь такие вещи помогают нам понять себя.
Или декабристы. Мы всегда героем делали Пестеля. Человека, предложившего
выселить из России два миллиона евреев. Пестеля, который ратовал не только
за цареубийство, но и за убийство царской семьи. Вот те маяки, на которые мы
традиционно равнялись в учебниках. Хотя среди декабристов был Никита
Муравьев - гуманист, прекрасно знавший и американскую конституцию, и
английские законы, и кодекс Наполеона. Все это сегодня должно быть в сфере
нашего исследовательского внимания.
По закону учитель может выбрать любой учебник, но ни администрация, ни
районное управление образования заниматься по книге, на которой не стоит
министерский гриф, не дадут. Учебник - это гарантированный тираж, а значит,
издательство заинтересовано, чтобы именно оно получило заказ на публикацию.
Учитель может раз в четыре года заказывать учебники из того списка, который
ему предлагают. В нем будет 4-6 книг, с 5-го по 11-й класс. Но я не всегда
имею возможность выбрать то, что хочу.
Мне нравится, как формируются тиражи учебной литературы в Литве. Каждая
школа в год получает определенную сумму (примерно, пять долларов на
ученика), на которую и закупаются учебники. Так школа решает, что ей нужно.
Формируется заказ, на основании которого Министерство заказывает тираж. То
есть не министерство, а учитель выбирает нужные учебники.
Можно, конечно, объявить конкурс, в результате которого выберут три самых
лучших учебника. Но ведь учебник - это не только концепция и содержание.
Проблема в том, что все наши учебники написаны так, как это делалось в
Европе лет двадцать-двадцать пять назад. Предмет "история" у нас по-прежнему
воспринимается как сумма фактов, которые необходимо усвоить. Но ведь
количество часов ограничено, а фактов меньше не становится. Нужно решить,
чему мы учим детей? Только запоминать факты или уметь самостоятельно
мыслить, находить нужную информацию. В западных учебниках авторский текст
составляет пятьдесят процентов, остальное - задания к источникам. Ребенка
учат сравнивать противоречивые точки зрения.
Кроме того, в наших учебниках история повседневности занимает крайне
незначительное место. В истории Древнего мира - двадцать процентов, Средних
веков - двадцать пять, в новой истории - двадцать страниц из двухсот
пятидесяти, а в двадцатом веке - ноль! Двадцатый век в наших учебниках
представлен лишь политической историей. Так чему мы хотим научить детей?
Сегодня во всем мире идут дискуссии о том, какими должны быть учебники
истории. Это не только наша проблема. Как писать в учебниках о преступлениях
собственного народа? Что важней: покаяние или забвение? Содержание японских
учебников, скажем, вызвало обострение дипломатических отношений между
Японией и Южной Кореей. В Италии, в Англии кипят страсти вокруг учебников
истории. Дело в том, что общество вступило в новую фазу своего развития,
пришли иные поколения, с другими системами ценностей. Учебники же во многих
странах достаточно консервативны. А в нашей стране общество состоит из людей
с разными общественными вкусами и разными идеологическими позициями. Должен
ли учебник отражать эту ситуацию или стоит ее затушевать?
Сегодня центральный вопрос в том, как интерпретировать историю. Для нашей
страны это политический вопрос. Можно сделать просто (как это, к сожалению,
делает Министерство образования): взять старые учебники, вычеркнуть из них
одиозные фразы, написать про последние 10 лет, что все было о"кей, и
считать, что теперь у детей - прекрасный учебник. Но это явно не выход.
Ведь, кроме всего прочего, за последние 5-7 лет мировая историческая наука
кардинально изменилась. А сместилась она в сторону истории повседневности,
истории частной жизни; в сторону проблем человека. При полном отсутствии
теоретического инструментария.
Мы в своем институте за два года выработали новый подход к учебникам по
всеобщей истории и подготовили пять новых учебников: Древний мир, Средние
века, два по новой истории и по новейшей. Постарались выстроить их по единой
шкале: человек, современная жизнь, соотношение факторов, альтернативность...
Нужно, чтобы ребенок понимал: история могла пойти так, а могла - по-другому.
Расхожее выражение "История не терпит сослагательного наклонения" -
совершенно неправильное. Она вся - из сослагательного наклонения.
Я думаю, что сегодня учебник должен быть консолидированным. А это значит:
поменьше оценок - побольше реальных фактов. Кроме того, учебник должен
продемонстрировать, что на данную проблему существуют разные точки зрения.
